Глава 9

Завод, который мы с Федотом отбили у Юсупова, изначально представлял для меня исключительно экономическую ценность. Родившийся и выросший в мире матёрого капитализма, изведавший его с самого дна, я за прошедший год так и не сумел принять радостей бытия в Ближнем Кругу.

Спору нет: жить за государственный счёт, ни в чём себе не отказывая — это очень здорово. Однако запрет на извлечение личной выгоды множит счастье на ноль. Золотая клетка как она есть. Один-единственный косяк с твоей стороны — и ты оказываешься на улице с голой задницей. Решит император реформировать верхушку власти — и эффект будет тот же.

Чёрные маги, состоявшие в Ближнем Кругу, разумеется, суетились по этому поводу. Взять хоть покойного Юсупова старшего, который под носом у императора выстроил себе чуть ли не ещё одну империю.

А вот белые маги были, в основном, не от мира сего. Даже такие матёрые реалисты, как мой дед, в некоторых вопросах казались сказочными единорогами, которые в любой непонятной ситуации будут кушать радугу и какать бабочками.

С радугой у меня, пришедшего из другого мира, ассоциации были другие, поэтому я решил сам выбирать себе источники пропитания. Были у меня кой-какие схроны на чёрный день, но вот активами я озаботился лишь относительно недавно. Подготовил для этого почву, завёл знакомства среди нужных людей.

Конечно, вся прибыль завода мне не доставалась. С завода кормился ещё и Федот, которого я обижать категорически не хотел — и опасно, и по-человечески нехорошо. С этим милым дяденькой нам ещё работать и работать.

Законы — прекрасная штука. Они создают иллюзию порядка, а иногда — даже настоящий порядок. Но нельзя забывать, что любой закон работает на чьи-то интересы. И — нет, не интересы того человека, которого этот закон типа защищает. А на интересы тех, кто с помощью законов управляет миром. Страной. Городом. Семьёй.

Строгий отец говорит дочери: быть дома не позже десяти вечера. Вот — закон. И он совершенно очевидно призван защитить дочь от множества неприятностей. Но основная его функция — утвердить власть отца. Если дочь вернулась в десять ноль одну — отец получает тревожный звоночек: любимое чадо начинает проверять границы дозволенного. Приходит в полночь — значит, ты должен либо смириться с утратой власти, либо наводить порядок железной рукой. И вот тебе формальный повод — нарушение комендантского часа.

На уровне государства всё работает плюс-минус так же. Но во все времена дети по ночам выбирались из окон на поиски приключений, проверяли власть родителей на прочность и, наконец, просто открыто отказывались повиноваться. Лишь нарушая правила, что-то узнаёшь о жизни. Правда, никто при этом не гарантирует тебе безопасности.

— Почему вы мне помогаете? — промямлил сидящий на пассажирском сиденье несостоявшийся самоубийца.

— Потому что мы с его высочеством — добрые и справедливые, — сказал я, не отводя взгляд от полотна дороги.

Полотно было откровенно таким себе. Дырявым. Тут особо не расслабишься. Попросить, что ли, Вову внедорожник собрать? Эх, боюсь, даже его рукастости и башковитости не хватит. А может, хорошенько домотаться до Бориса и развести его на ремонт дорог в Чёрном Городе? А то нехорошо как-то. Сам князь Барятинский чуть не каждый день в трущобы мотается, а тут такое.

Можно, конечно, поступить совсем нагло. Собрать чёрных магов из Ближнего Круга, посмотреть на них многозначительно и сказать: «Я всё знаю о ваших делишках, ребята. Компромат есть на каждого. Если хотите и дальше заседать — с вас ремонт дорог в Чёрном Городе. Не обеднеете».

Пожалуй, может сработать. Даже реальный компромат собирать не придётся — уж говорить убедительно я умею. Только вот нюансик: чёрные маги-то не радугой питаются. Могут объявить войну. Что на фоне текущих событий — такое себе удовольствие.

А уж если сами на меня компромат нароют — вовсе грустно получится.

— Это мы понимаем, что добрые, — отважно сказал мой собеседник. — Да только у вас, ваше сиятельство, такая физиономия сейчас, как будто вас заставили,

— Это не из-за тебя, — отмахнулся я. — Мысли тяжёлые меня посещают. О главных проблемах нашей Родины.

— Это о каких же?

— Дураки и дороги, какие же ещё.

— И у меня вот тоже… мысли, — признался мужик. — Думаю, вывезете вы меня сейчас куда подальше. Тюкнете по темечку, да и прикопаете у обочины.

— Изнасилую сперва, чего добру пропадать, — усмехнулся я.

— Да я не всерьёз, — вздохнул мужик. — Просто очень уж странно это всё. Отродясь я от вашего брата ничего хорошего не видел. Только по роже получал.

— Жизнь течёт, всё меняется, — буркнул я. — Люди меняются. Хотя не всем это очевидно, конечно… всё, приехали.

Машину мою на проходной знали, шлагбаум подняли сразу — даже притормаживать не пришлось. А через десять минут мы со съёжившимся от смущения мужичком уже сидели в кабинете директора.

— Неожиданно, неожиданно, — приговаривал директор, самолично наливая чай дрожащими от волнения руками. — Вы к нам, ваше сиятельство, по делу какому? Или так, в гости? То есть, мы гостям-то завсегда рады, не извольте сомневаться…

— Недосуг мне по гостям разгуливать, — я взял чашку. — По делу приехал.

— Что за дело? — Директор, плюхнувшись в кресло, развёл руками. — У нас тут вроде бы всё хорошо, тихо-гладко. Ничего такого, то есть, не происходит…

Я посмотрел на этого отчаянно потеющего, лысого крючкотвора в сером костюме. Крутит ведь тут чего-то. Как пить дать — крутит! Я в этом никогда не сомневался. Да и сам Федот, предложивший его на пост директора, клятвенно меня заверил, что крутить он — будет.

«Ну и на кой нам такой управленец?» — спросил я тогда.

«Как это на кой, ваше сиятельство⁈ — изумился Федот. — Заводик-то — не хухры-мухры, согласитесь. Тут умный человек нужен. Чтобы всё работать продолжало, да прибыля приносить».

«Соглашусь. А при чём тут…»

«Дак, при том, что умный человек — разве ж не сообразит, что он подставное лицо? И что чуть чего — ему и в острог садиться и голову на плаху класть?»

«Ну… сообразит, конечно».

«Вот, то-то. Оно, конечно, дурака в кресло посадить — дело нехитрое. Однако таким манером от завода через полгода рожки да ножки останутся. Потому я — уж не серчайте, ваше сиятельство, — предпочту посадить туда негодяя. Который свою выгоду, конечно, не забудет, однако и нас с вами обижать побоится».

Против такой аргументации мне сложно было что-то возразить. Если затеял игру вне закона — в ней будут свои нюансы, никуда от них не денешься. Главное, чтобы игра стоила свеч.

В общем, я проглотил желание схватить этого мозгляка за грудки, встряхнуть как следует и заставить раскрыть все свои хитрые ходы.

— Вопрос номер один, — сказал я. — Помимо обычных закупщиков кто-то возникал? Я не мелюзгу имею в виду, а серьёзных людей.

Этих серьёзных людей я ждал. Чуйка говорила мне, что завод по производству беоприпасов Юсупов держал не просто так. Есть тут какие-то интересные ниточки.

— Я ваши инструкции очень хорошо помню, — обиделся директор. — Если бы вдруг чего — я бы немедленно! Мне ведь, согласитесь, неприятности тоже не нужны.

— Да мало ли. — Я не сводил с директора взгляда. — Может быть, столковались.

Прижав руки к груди, директор принялся божиться, что ничего подобного не то что не было, но и вовсе быть не могло во всем подлунном мире. Послушав из вежливости с полминуты, я оборвал его громким:

— Ладно! Второй вопрос. Работники вам нужны?

— Да вроде… — Директор растерялся окончательно. — Ваше сиятельство, не извольте беспокоиться. Всё хорошо с работниками, полный штат. Никаких, извольте заметить, нужд мы не…

— А если подумать? — перебил я.

Тут сообразительный управленец перевёл взгляд на съёжившегося мужичонку. И в голове у него щёлкнуло.

— Ну да! — воскликнул он. — Конечно же, как мог забыть! В литейном цеху как раз человека не хватает. Мне же мастер на днях жаловался — не хватает, говорит, человека! До зарезу нужен.

— Вот видите, — улыбнулся я. — Меня сердце не обманывает. Чуяло, что нужен вам работник.

— Сию секунду оформим! — Директор, поняв, что может мне угодить, ничем не рискуя, буквально засиял. — Пусть проходит в бухгалтерию, там скажет, что я приказал. Впрочем, вот, сию секунду бумагу напишу. — Директор схватил лист бумаги, набросал на нём несколько размашистых строк. Сунул мужику. — Держи, голубчик. — Семейный?

— Так точно… — обалдело глядя на бумагу, пробормотал тот.

— Тогда, стало быть, отдельная комната в общежитии, питание для семьи в заводской столовой — всё как полагается.

Бывший суицидник, не веря ушам, взял свой пропуск в светлое будущее. И, бормоча благодарности, вышел за дверь. Как только дверь закрылась, я снова осчастливил директора тяжёлым взглядом.

— До мастера донесите, что особого отношения к нему быть не должно.

— А… А какое же нужно? — захлопал глазами директор.

— Обычное, — пожал я плечами. — Если начнёт пьяным являться и творить всякую дичь, то…

— Уволить?

— Мне дать знать. Я сам приеду и разберусь.

— Как вам будет угодно. А могу полюбопытствовать, ради чего это?

— Социальный эксперимент, — усмехнулся я.

— Соци… Как это вы изволите, простите?..

— Прощаю. — Я встал. — И вы прощайте. За чай — спасибо. А разговор наш помните. Все наши разговоры.

* * *

Когда я вернулся в лечебницу, великий князь уже окончил свои великие дела. Клавдия Тимофеевна отпаивала его чаем у себя в комнатушке. Борис сидел на стуле, сама Клавдия — на тахте. Взгляд у неё был всё-таки как у пьяной, но в остальном сцена выглядела абсолютно целомудренной.

— Как потрудились? — спросил я, прикрыв за собой дверь.

— Дивно, — заулыбалась Клавдия. — Но, к счастью, трудных случаев почти и нет сейчас. После того как то страшное проклятие закончилось…

Я поморщился, вспомнив о побочном эффекте чудовищных экспериментов Юнга. Благодаря магическим выбросам после ритуалов с жертвоприношениями, люди в Чёрном Городе заболевали какой-то дрянью, с которой могла справиться только Клавдия. И то — работая на износ. Как она выглядела после таких сеансов, даже вспоминать не хочется.

— Это работает, — подтвердил Борис. — Моя жемчужина изрядно осветлилась. Ну… по сравнению с тем, что было утром — изрядно.

— Отлично. — Я сел перед ним на стул, так же, как пару часов назад сидел перед несостоявшимся суицидником. Заглянул в глаза. — Вы, ваше высочество, понимаете, зачем всё это делали?

— Конечно. Чтобы вновь стать белым магом, и…

— В таком случае через день-два ваша жемчужина почернеет вновь.

Борис, удивлённо хлопая глазами, смотрел на меня.

— Помните, там, на крыше, вы говорили, что хотели спасти человека, чтобы все вами восхищались?

Борис кивнул. В глазах его забрезжило понимание.

— Так же и здесь. Сосредоточьтесь на том, что вы помогаете людям. Найдите в этом радость и цель. Берите пример с Клавдии Тимофеевны.

Какое-то мгновение, и лицо Бориса исказила гримаса злости.

— Да как же об этом можно думать постоянно⁈ — выкрикнул он. — Постоянно заставлять себя…

— Нет, — покачал я головой. — Заставлять себя придется лишь до тех пор, пока белая часть жемчужины не начнёт очевидно доминировать над чёрной. А потом, по идее, уже просто — как на санках с горки. Хотя вы, наверное, не имели счастья так развлекаться в детстве…

— А мой отец? — не унимался Боря. — Как он умудряется удерживать этот безупречный баланс?

— Ваш отец, ваше высочество, человек невероятных волевых качеств. Такой, каким и должен быть правитель. Он живёт в постоянном напряжении сил — это да. И если вам уготован тот же путь — тогда и вам предстоит такая судьба. Но пока что давайте сосредоточимся на том малом, что мы можем сделать. А именно — перетащим вас на светлую сторону и отведём подальше от Тьмы.

— Но какой в этом смысл? — Великий князь вскочил, едва не опрокинув стул. Метнулся к окну. — Разумеется, отец хочет видеть во мне наследника. И разумеется, я должен… Но это ведь невозможно, понимаете⁈ Просто невозможно для обычного человека! Такого, как я!

Казалось, он сейчас заплачет. Мы с Клавдией переглянулись. Выражение блаженной истомы пропало с её лица мгновенно. Я пожал плечами. Клавдия кивнула и, встав, подошла ближе к великому князю. Её ладонь опустилась на его напряжённое плечо.

— Ваше высочество, — мягко сказала Клавдия. — Знаете, не так давно здесь, в лечебнице, всё выглядело совершенно иначе.

— И как же? — нехотя спросил Борис.

Он явно не горел желанием переключаться со своих проблем на чужие.

— Все палаты здесь были забиты пациентами. И эти люди не болели, а умирали. Каждый день, один за другим. Мужчины, женщины, старики, подростки. Дети. И до тех пор, пока не появился Константин Александрович, я была одна. Никто, кроме меня, не мог, не хотел помогать этим людям. И если бы я посмотрела на ситуацию трезвым взглядом — я бы сдалась. Потому что никакой человек в одиночку не сумел бы с таким справиться. Это выше человеческих сил.

Борис повернул голову и с любопытством посмотрел на Клавдию.

— А как же справились вы?

Она пожала плечами и улыбнулась.

— Я не смотрела на ситуацию трезвым взглядом. Я просто день за днём делала свою работу — так, как должно. И однажды появился Костя. Он начал мне помогать. Сначала — так же, как помогали сегодня вы, просто по необходимости. Для того, чтобы помочь себе. А потом он… Он уничтожил проклятие, из-за которого гибли люди. Он истребил эту беду — полностью, под корень! А я ведь никак не могла этого предвидеть. Не могла рассчитывать на такое чудо. Но я просто делала свою работу. День за днём, как могла. И — господь, вселенная, не знаю, что именно, — но что-то обратило на меня свой взор. И помощь явилась. Потому я и говорю вам — не отчаивайтесь. Какой бы сложной ни казалась задача, делать маленькие шаги к её выполнению вы можете всегда. Хотя бы один крохотный шаг в день — и вы уже не стоите на месте. А потом, после очередного шага — быть может, мир подарит вам возможность, о которой вы и подумать не могли. А вот чего мир уж точно не сделает никогда — так это не подарит возможности тому, кто опускает руки. В это я верю. И моя вера основана на моём опыте.

Борис глубоко прерывисто вдохнул, выдохнул. И, с типично подростковым желанием похорохориться, заявил:

— Я вовсе и не думал опускать руки! Всего лишь сказал, что это — тяжело. Конечно же, я не сдамся!

Я подошёл к ним и хлопнул Бориса по плечу.

— Так держать, ваше высочество! А теперь предлагаю вернуться в академию. Клавдия Тимофеевна, вам завтра не понадобится наша помощь?

— Завтра у меня — обход, — задумалась Клавдия. — Не все жители Чёрного Города обращаются к врачам…

Я усмехнулся. Уж это-то во всех мирах одинаково. К врачу обращаются люди, которые точно знают, на что им жить завтра и через неделю. А те, кто сегодня идут вкалывать, чтобы оплатить себе ужин и крышу над головой, пойдут на работу и с температурой сорок градусов, и с ножом в животе. К врачам они не ходят. К врачам их привозят. Как правило, когда уже поздно.

— Обход лечебницы? — не понял Борис.

— Боюсь, что нет, — усмехнулся я. — Клавдия Тимофеевна отправится в рейд по рабочим кварталам.

— Я готов помочь! — тут же принял мужественную позу Борис.

— Даже не сомневаюсь в этом, ваше высочество, — пробормотала Клавдия, — но, право же, не знаю, удобно ли это… К тому же речь идёт о безопасности…

— Рядом со мной вы можете ни о чём не волноваться, я смогу защитить вас от любой опасности!

Клавдия приоткрыла рот — наверное, чтобы уточнить, что имелась в виду безопасность великого князя, — но быстро сообразила, что не стоит пытаться успокоить быка красной тряпкой и промолчала. Только посмотрела на меня выразительным взглядом.

Я тоже немного озадачился. С одной стороны, ничего плохого не видел в том, чтобы отправить мальчишку реально помогать людям. Посмотреть, как живут люди, ему тоже будет нифига не вредно. Глядишь, и поймёт, что за такую комнатёнку, как у него в академии, многие в Чёрном городе готовы глотки грызть.

С другой стороны, Клавдия верно заметила насчёт безопасности. Тут и возможность покушения на наследника престола, тут и опасность прорыва Тьмы. В общем, как ни крути, а если Борис едет с Клавдией, то мне остаётся лишь поехать вместе с ним.

Мысль эта только поначалу показалась мне бредовой — бросить все дела и потратить день на какую-то ерунду. Потом я подумал: а какие, собственно, дела? Сегодня Витман определит Свету в гостиницу напротив Гостиного двора. Она будет вести наблюдение и сообщит, когда нужно будет активизироваться. Произойдёт это явно не завтра, может, даже не на этой неделе.

— Тогда и я с вами, — сказал я, стараясь придать высказыванию непринуждённости. — Хоть голову немного разгружу. Вы ведь не на машине, Клавдия Тимофеевна? Предлагаю свой автомобиль в качестве служебного на завтра.

Загрузка...