После событий в Павловске попрекать меня за нарушения дисциплины Калиновский прекратил. Хотя, конечно, вряд ли звонок в его кабинет с требованием срочно позвать к телефону курсанта мог доставить ректору удовольствие.
Я схватил трубку.
— Слушаю.
— Костя! — Кристина действительно была крайне взволнована. — Ты прав! Билетов на «африканскую деревню» продано много, очень много! Их, оказывается, можно было получить даже бесплатно — ответив на какие-то дурацкие вопросы…
— Когда откроется экспозиция? — быстро спросил я.
— Через два часа. Но народ уже начинает собираться! Ты не представляешь, сколько…
— Представляю, — перебил я. — Всё, не паникуй! Пока ещё это — не подтвержденная информация. Скоро буду. Встречаемся у входа в зоосад.
— Ох, пожалуйста! Пожалуйста, скорее!
Я повесил трубку. Взглянул на Калиновского. Утвердительно сказал:
— Вы всё слышали.
Ректор хмуро кивнул:
— Я могу чем-то помочь?
— Можете. Мне нужно создать портал до парижского зоосада.
Калиновский нахмурился ещё больше.
— Поймите меня правильно, господин Барятинский: я ни в коем случае не отказываю. Но считаю, что вы вполне способны самостоятельно…
— Способен, — перебил я. — Создать портал для себя одного — смогу. Сложность в том, что я буду не один. А проводить через порталы других пока не умею.
— Вот оно что. — Калиновский понимающе кивнул, поднялся. — Что ж, идёмте.
Он вылез из-за стола, подошёл ко мне. Подал руку. Через мгновение мы стояли у входа в жилой корпус.
— Прямо на чердак — увольте, — извиняющимся тоном сказал Калиновский. — Крышу давно не ремонтировали, боюсь, может не выдержать…
— Ничего. На чердак — я уж сам как-нибудь.
Я взметнулся по лестнице. Света в моё отсутствие предавалась новому хобби: примеряла наряды. После того, как посетила вместе со мной магазин готового платья, испытала культурный шок. А после того, как поговорила об этом с Полли, обзавелась целым ворохом модных журналов.
В результате их штудирования бедный Гаврила едва ли не ежедневно снаряжался в город, в магазины. Чердак был завален уже таким количеством барахла, что хватило бы на средних размеров девичий пансион. А Света только-только вошла во вкус.
Я не возражал. С деньгами у меня проблем не было, аватарка наконец нашла себе занятие, а те вещи, которые она не захочет носить, сплавлю Клавдии. При её клинике существовало что-то вроде бесплатного секонд-хэнда.
Зеркал Света по-прежнему избегала. Аналогом зеркала в магазине готового платья для неё служили продавцы, но на чердаке они по понятным причинам отсутствовали. Света попыталась было привлечь и к этой роли Гаврилу, однако тот ухитрился отмазаться. Поэтому аналогом зеркала выступал Джонатан.
— Ну, как тебе? — Света, в новом платье, принялась кружиться. Широкая юбка взлетела на головокружительную высоту. — Этот фасон называется «солнцеклёш».
— Государю императору — ура! — одобрил Джонатан.
— Ты полагаешь? Мне действительно идёт?
— Государю императору — ура!
— Быть может, попробовать другой цвет? Мне кажется, красный мне не к лицу…
— Государю императору — ура!
— Ты думаешь? Всё-таки оставить красный?
— Государю императору — ура!
Исключительно конструктивный диалог. А главное, все довольны.
— Как ты считаешь, Косте понравится? — продолжила допытываться до Джонатана Света.
— Понравится, — подходя к Свете, заверил я. — Уже нравится. Отличное платье. Идём, — и взял Свету за руку.
— Подожди! — встрепенулась она. — Там ещё шарфик! Перчатки! Сумочка!
— В другой раз. — Я тащил Свету за собой. — Сейчас нам срочно нужно оказаться в Париже.
— Ах! — Глаза аватарки засияли. — В Париже? Полли мне рассказывала про Париж!
По лестнице она спорхнула быстрее, чем внизу оказался Джонатан.
— О… — только и сказал Калиновский.
Платье, которое примеряла Света, имело, оказывается, помимо юбки модного фасона, чрезвычайно глубокий вырез на груди.
— Она не курсантка, ей можно, — быстро сказал я. — Василий Фёдорович, мы торопимся.
— Государю императору — ура! — подтвердил Джонатан, плюхаясь мне на плечо.
— Да-да, конечно… — Калиновский подал нам руки.
Пару секунд спустя мы втроём стояли на узкой парижской улочке.
Ч-чёрт. Я как-то позабыл о том, что и здесь вступил в свои права ноябрь. Температура была пока ещё плюсовой, но пронизывающий ветер заставил меня застегнуть китель и поднять воротник. Я пожалел о том, что не надел шинель.
Свету такая ерунда не беспокоила. Она стояла на ветру в открытом платье, не испытывая, похоже, никаких неудобств.
— Выводить вас прямо к зоосаду я не рискнул, — пояснил Калиновский, — выбрал ближайшую точку перехода, мы стараемся устраивать их в максимально безлюдных местах. Вам туда, — он махнул рукой. — Минут пять, не больше.
— Благодарю. Витман, полагаю, уже в курсе ситуации. Мои Воины должны быть готовы появиться здесь по первому требованию. Если подозрения Кристины подтвердятся…
— Понял вас, — Калиновский наклонил голову.
— Спасибо! — я пожал ему руку.
И, ухватив Свету под локоть, быстро зашагал по узкой улочке.
— Это уже Париж? — Аватарка с интересом вертела головой по сторонам.
Юбка фасона «солнцеклёш», раздуваемая ветром, плескалась вокруг её ног.
— Он самый.
— А где здесь Галери Лафайет? Полли говорила, что…
— Так. Стоп. — Я остановился. — Вот что. Я понимаю, что жизнь в нашем мире наконец-то обрела для тебя смысл. Но суть человеческой жизни такова, что не в каждый её момент ты будешь заниматься тем, чем хочется. Мы здесь не для того, чтобы гулять по Галери Лафайет. А для того, чтобы предотвратить возможный прорыв Тьмы. И сейчас направляемся туда, где он предположительно произойдёт.
Лицо Светы погрустнело.
— Опять прорыв… Как же это скучно!
— Выживем — куплю тебе десяток самых модных платьев, — пообещал я. — А сейчас пока не до того. Быстрее, — и, увлекая за собой аватарку, устремился вперёд.
— Тьма, — сказала вдруг Света.
Мы добежали уже почти до конца улочки. Она упиралась в широкий бульвар. Карту я помнил. Пока бежали, успел сориентироваться. За бульваром находился центральный вход в зоологический сад.
— Там, — Света показала рукой.
За бульваром я увидел красивую ограду. И ворота — вход. Они были заперты.
Разница во времени с Петербургом — три часа, — вспомнил я. Здесь, получается, пока ещё раннее утро. Но, несмотря на это, люди у ворот уже начинали собираться.
Такая же разношерстная толпа, что текла к Гостиному двору, в основном простой люд. Ремесленники, служащие, студенты.
Кристину я заметил издали. Она стояла поодаль и выделялась на фоне толпы, как чёрный лебедь среди голубей. Завидев меня и Свету, Кристина бросилась к нам. Но, подбежав ближе, притормозила. Света ей, похоже, не понравилась.
— Привет, — сказал Кристине я. — Знакомьтесь, дамы. Кристина Дмитриевна Алмазова — лейтенант Тайной канцелярии. Света — аватар Света.
— Очень приятно, — разглядывая вырез красного платья и стремящуюся улететь юбку, процедила Кристина.
— А мне — не очень, — простодушно объявила Света. — Я вообще не хотела сюда идти. А ещё мне не нравится, что Костя…
Ситуацию спас Джонатан.
Гаркнул:
— Государю императору — ура! — и приветственно тюкнул Кристину в плечо.
Та улыбнулась. Погладила Джонатана по голове.
— Здравствуй, птичка! И ты здесь?
— Доложите обстановку, лейтенант, — приказал я.
Кристина немедленно переключилась на деловой тон.
— Сколько продано билетов, узнать не удалось. Представительство компании, которое занималось продажей, закрыто. Формально — из-за раннего часа. Фактически — не уверена, что эта контора вообще откроется. Если мы правы, то своё дело они уже сделали.
— Вероятнее всего, — сказал я. — Света говорит, что видит Тьму.
— Вижу, — кивнула аватарка. Она, похоже, тоже успела забыть о пререканиях с Кристиной. Напряженно смотрела в небо. — Пространство истончилось. И продолжает истончаться.
— А ты сможешь его заштопать? Ну, чисто теоретически?
— Смеёшься? — Света посмотрела на меня. — Его невозможно заштопать. Это… Оно слишком большое.
— А если мы найдем и нейтрализуем человека, в которого вселилась Тьма, это поможет? Мы сумеем предупредить прорыв?
— Конечно. Если вы нейтрализуете этого человека, он перестанет проводить Тьму. Самые широкие врата закроются.
Я повернулся к Кристине.
— Долго ещё до открытия зоосада?
— Час.
— Значит, у нас есть час на то, чтобы найти того, кто всё это устроил. Ты узнала, кто привёз сюда африканскую деревню?
— Конечно. — Кристина вынула из кармана блокнот. — Некий Анри Крюссен, путешественник. Бельгиец по происхождению, проживает в отеле «Мариот».
— Крюссен? — переспросил я.
— Да. Ты что-то о нём знаешь?
— Ровным счетом ничего. Просто в книге было другое имя — Жан-Клод Дюбуа. И я ожидал услышать его. Пока ты изучала материал, с таким именем никто не попадался? Может, у Крюссена есть компаньон? Или спонсор?
Кристина покачала головой:
— Крюссену не нужны ни компаньоны, ни спонсоры. Он сам очень богат, единственный наследник известного банкира. Управление банками передал нанятым сотрудникам, живёт в своё удовольствие. И я помню имя Дюбуа, не пропустила бы. Мне оно точно не попадалось.
— Света, — решил я, — остаёшься здесь, наблюдаешь за Тьмой. Если вдруг прорвёт, постарайся продержаться до нашего прихода. Джонатан, ты тоже здесь. Через тебя будем держать связь. Если вдруг чего — немедленно к нам.
— С вашего позволения, мсье Барятинский, я тоже не останусь в стороне.
На этот голос мы обернулись все, включая Джонатана.
Мсье Триаль, представитель Тайной канцелярии в Париже, знакомый мне по предыдущим операциям, приветственно поднял шляпу. Церемонно поклонился Кристине и Свете.
— Мадемуазель…
— Рад вас видеть, мсье Триаль, — протягивая ему руку, искренне сказал я.
С умением мсье Триаля внезапно материализоваться из воздуха был хорошо знаком. Не удивился.
— Взаимно, мсье Барятинский, — расплылся в радушной улыбке Триаль. — Совершенно взаимно!
— Государю императору — ура! — с достоинством представился Джонатан.
— О, — восхитился Триаль. — Вы обзавелись фамильяром, мсье Барятинский? Какой любопытный выбор…
— Кто это? — с интересом уставившись на Триаля, спросила Света.
— Вот и познакомитесь, — сказал я.
Появлению Триаля обрадовался. Бросать Свету одну в чужом городе, в незнакомой обстановке, пусть даже под охраной Джонатана — та ещё лотерея.
— Кристина! Идём.
До отеля «Мариот» мы добрались на такси. В вестибюле Кристина уверенно прошагала к лифту. Скомандовала мальчишке-лифтеру, распахнувшему двери:
— Третий этаж.
А выйдя из лифта в коридор и взглянув на указатели номеров, объявила:
— Нам сюда, — повернула направо.
— Берёшь реванш за то, что в прошлый раз в Париже заблудилась? — улыбнулся я.
— Просто хорошо подготовилась к предстоящей операции, — буркнула Кристина.
— Не совсем.
— Почему? — она даже остановилась.
Вместо ответа я притянул Кристину к себе и поцеловал. Она попробовала было сопротивляться, но быстро прекратила.
Только когда я её отпустил, прошептала:
— Костя. Ну разве же время…
— Да времени у нас с тобой никогда нет, — вздохнул я. — Решено. Победим Тьму — поедем в отпуск! В каком он номере, говоришь?
— Четвёртый, люкс, — вздохнула Кристина.
Двери номеров в «Мариоте» были снабжены электрическими звонками. Но звонить я не стал — рассудил, что это пустая трата времени. Поставил глушилку и вынес дверь с ноги — благо, в коридоре никого не было.
Самым сложным оказалось отыскать в огромном номере постояльца. Люкс в «Мариоте» состоял из двух спален, столовой, гостиной, кабинета и гардеробной. Мы с Кристиной последовательно заглянули во все помещения, но Анри Крюссена не обнаружили. Хотя он здесь определенно должен был присутствовать — в коридоре на вешалке висели пальто и шляпа, а на полу в спальне валялась разбросанная одежда.
Я прислушался. И пошёл на звук — льющейся воды. Тому, что к этому звуку примешиваются другие, поначалу не придал значения. И лишь распахнув дверь ванной комнаты и увидев открывшуюся сцену, сообразил, что за моей спиной стоит Кристина.
Которая пробормотала:
— Ах!
Закрыла лицо руками и поспешила скрыться в глубине номера.
— О-ля-ля! — приветствовал меня голый Анри Крюссен.
Он стоял под душем и обрабатывал пышную, постанывающую от удовольствия барышню. Та уперлась руками в стену, глаза закрыла. Меня даже не заметила.
— Тебе чего, приятель? Доставка? Эти лентяи вспомнили, что я заказывал шампанское? — Крюссен говорил по-французски. Моё появление его совершенно не смутило.
— Не совсем. Разговор есть. — Я заставил цепь на запястье засветиться.
Соображал Анри Крюссен хорошо.
— Понял, мсье аристократ, — глянув на цепь, только и сказал он. — Ускоряюсь, — и усилил натиск.
Барышня застонала громче.
Я бы мог, конечно, заставить Крюссена прервать своё занятие. Но что-то мне подсказывало, что управится он быстро.
Не ошибся. Не прошло и трёх минут, как Анри Крюссен появился в гостиной — босой, завязывающий на ходу пояс гостиничного халата.
— Что угодно мсье аристократу?
Крюссен взял с журнального столика полупустую бутылку шампанского. Взболтал оставшееся содержимое, печально на него посмотрел. Вздохнул и огляделся по сторонам.
Закрытых бутылок нигде не наблюдалось, на полу валялись три пустые. Крюссен вылил то, что осталось в бутылке, в бокал. Предварительно стерев с его стенки след помады.
— Чьей идеей была организация выставки? — спросил я.
С каждый шагом этого парня всё меньше верил в то, что он — новые врата Тьмы. Крюссен, как и сказала Кристина, жил в своё удовольствие. И выбираться в ближайшее время из гостиничного номера определенно не собирался.
— Минутку. Дайте подумать.
Крюссен отхлебнул из бокала. Моему вопросу он не удивился. Он в принципе не выглядел человеком, способным чему-то удивляться — видимо, своеобразный образ жизни приучил сохранять спокойствие в любой ситуации.
— Это было в Кении. Мы закончили экспедицию, пароход из Каира должен был прибыть через несколько суток. Мы приходили в себя в местной деревеньке. Целыми днями лежали в тени под навесом. Отдыхали, глазели по сторонам. И кто-то вдруг сказал — вообразите, господа, как забавно было бы переместить эту деревеньку, например, в Париж? Целиком, как она есть. Со всеми их хижинами, натуральным хозяйством, божками в алтаре, живым огнём… И с полуголыми барышнями, — подхватил кто-то. Вот уж точно будет сенсация, так сенсация! Мы озолотимся, господа!
— Кто это был? — быстро спросил я. — Кто сказал о сенсации?
— Не припомню, увы. — Крюссен развёл руками. — Может, Генри?.. Или Пьер?.. — он задумчиво посмотрел на меня. — Или… Постойте! Быть может, это был Жан-Клод?
Меня аж подбросило.
— Фамилия Жан-Клода?
— Дюбуа. А в чём, собственно…
— Где он?
— Не могу сказать. Кажется, остановился в меблированных комнатах, «Мариот» ему не по карману. Жан-Клод — нанятый сотрудник, он служил в нашей экспедиции носильщиком. Впрочем… А сколько времени?
Я ткнул в стоящие на журнальном столике часы в виде бронзового льва:
— Половина девятого.
— Так и думал, что уже утро, — проворчал Крюссен. — Оно всегда наступает так внезапно… Возможно, Жан-Клод уже где-то в городе. Он собирался прибыть к открытию выставки. Сказал, что хочет своими глазами увидеть, как эти парижские остолопы будут пялиться на сиськи негритянок, а их почтенные матроны — хлестать супругов по щекам. Это, мол, будет чертовски забавно. У Жан-Клода — своеобразные представления о забавах. — Крюссен отхлебнул из бокала ещё.