У самой границы

КЯРБЫШЕК

Прошло несколько дней с тех пор, как ребята вернулись на заставу.

Милая застава! Все теперь здесь было родным и знакомым: комната политпросветработы, склад, сеновал над конюшней, летняя кухня Зозули, ветродвигатель и даже гранитный наволок с пещерой и сосной на хребте.

Вернувшись, они заглянули во все любимые уголки, постарались встретиться и поговорить со всеми знакомыми солдатами, обошли двор и решили обязательно сделать что-нибудь для пограничников. Но в деревне было просто включиться в работу взрослых, а попробуй здесь, когда тебя и за километр к границе не пускают. Надо было придумать себе дело на самой заставе.

Ребята расчистили клумбы с цветами, выровняли и посыпали песком дорожки, покрасили белой краской ограду вокруг братской могилы. Саша даже скамейку починил, а вчера они со Славкой целый день проводили радио в сушилку.

Как-то так получилось, что, узнав о геологах, они увлеклись минералами, бродили по лесу, собирали коллекции. А теперь на заставе им хотелось заняться чем-то военным, чтоб, как Лавров или Цюра, на постах стоять или дозором обходить участок. Думали они, думали и, наконец, придумали — сделать наблюдательную вышку на той самой сосне, мимо которой тропинка вела к границе.

Собрав инструмент, ребята с раннего утра занялись делом.

Сидя верхом на ветке, Саша прибил к сосне еще одну планку и посмотрел вниз. Планки торчали, как ребра, по всему стволу — лестница была готова. За пояс Саша заткнул топор, карман оттягивали гвозди. Под сосной лежали пила, клещи и моток веревки.

— Давай, Славка, настил! — закричал Саша сверху.

Славка, привязав к спине сбитые вместе дощечки, полез к нему. Добравшись до толстых сучьев, он сел верхом на ветку, Саша поднялся еще выше и, как в кресле, уселся в развилке под самой кроной Отсюда хорошо были видны два белых ролика, надежно укрепленных над дверью сушилки. От казармы к роликам тянулись провода. Пойдут Шакирзянов или Цюра сушилку топить, включат радио и будут слушать. Хорошо!

Славка подтянулся на руках и перебрался к Саше. Работать на такой высоте было немного страшновато. Сосну покачивало. Ветер шумел в иголках хвои. Лес, озеро, застава внизу видны были отсюда замечательно ясно. Ребята, как птицы, смотрели на все сверху, чувствуя под собой только воздух.

— Вон дядя Андрей с твоим отцом разговаривает…

Капитан Рязанов и старший лейтенант стояли у дома, смотрели в их сторону и о чем-то спорили. Потом капитан пошел в комнату службы, а старший лейтенант направился к ним.

— Ты говорил отцу, что мы вышку строим? — спросил Саша.

— Нет, не говорил, а ты?

— И я не говорил. Вот и кончай работу! — Саша уселся на площадку, прислонившись спиной к стволу. Славка молча сел рядом.

Старший лейтенант медленно поднимался к ним, пробуя прочность каждой ступеньки. Саша и Слава потрудились на совесть — ступеньки выдержали испытание.

Над краем площадки сначала показалась фуражка, потом худощавое лицо дяди Андрея.

— Здравствуйте, дядя Андрей! — на всякий случай сказал Славка.

— «Здравствуйте», «дядя»! — недовольно повторил старший лейтенант.- Что ж у вас тут, «племянники», детский сад или наблюдательный пункт? Ну-ка, доложить как следует!

Саша и Славка переглянулись: выходило, что никто их отсюда и не думает гнать.

— Вот что,- сказал старший лейтенант,- я спущусь немного и поднимусь к вам еще раз, а вы мне доложите: «Пост номер один, сектор наблюдения от озера до горизонта, на границе замечено то-то».

Когда он снова поднялся, Саша и Слава сбивчиво отрапортовали:

— Товарищ старший лейтенаит! Пост номер один От озера до горизонта ничего не замечено.

— Вольно! — скомандовал старший лейтенант и, подтянувшись на руках, ловко перебросил свое сильное тело к ребятам на площадку.

— А у вас хорошо,- проговорил он,- только сидишь, как петух на жердочке. Видали картину «Богдан Хмельницкий»?

— Видали, товарищ старший лейтенант.

— Ну вот, там запорожский казак прямо на сторожевой вышке с панами рубился. А у вас тут и саблей махнуть негде!

Ребята осмотрели свое сооружение и подумали, что действительно рубиться с панами здесь было бы тесно.

— Так вот,- сказал дядя Андрей,-около конюшни возьмете доски, сделаем площадку и перила. Пограничник все должен строить надежно, чтобы и здесь можно было воевать. Кстати, где у вас Алька?

— Альке на дерево нельзя, — пояснил Саша, — он внизу где-то ходит.

Саша свесил голову вниз. Альки под сосной не было.

В то время, когда Лузгин подходил к сосне, на которой ребята делали вышку, Алька вспомнил, что видел в печке гвоздь, и побежал домой. Но в печке гвоздя не оказалось. Алька искал, искал его,- никак не мог найти. Заметив, что такой же гвоздь торчит из стенки, Алька подставил стул и попробовал его расшатать.

В окно он увидел, как из леса показалась подвода, на которой сидел Шакирзянов. Подвода въехала во двор и остановилась недалеко от дома. На подводе из вещевого мешка Шакирзянова осторожно выглядывала черная с рыжими бровями-пятнышками, с торчащими ушами, кончики которых все-таки свисали вниз, морда Тобика.

— Тобик, Тобик! — чуть не плача от радости, закричал Алька.

Увидев своего старого верного друга, Тобик завизжал тоненько и пронзительно. Он суетливо завозился в мешке, выбрался на телегу и прямо сверху кубарем свалился на землю.

— Тобинька, кутенька, ты живой? Иди сюда, песенька, иди, мой хороший…- приговаривал Алька, протягивая к нему руки.

Тобик совсем расстроился и, нервно икая, цеплялся передними лапами за стенку под окном.

Алька впустил его в комнату и, отыскав банку с простоквашей, налил целую миску. От радости Тобик одним духом вылакал простоквашу и даже вылизал миску Алька забеспокоился, как бы у него не разболелся живот Действительно, живот у Тобика стал тугой, как барабан, и мешал ему двигаться, а сам Тобик от холодной простокваши замерз и, согнувшись, вздрагивал, сонливо прикрывая глаза.

Алька по собственному опыту знал, как бывает неприятно, когда болит живот. Он достал из шкафчика грелку, наполнил теплой водой и привязал ее полотенцем к животу Тобика. Тобик вяло сопротивлялся. Почувствовав тепло, он вытянул лапы, вздохнул и так и остался лежать под кроватью с грелкой на животе. Прикрыв его концом половика, Алька на цыпочках пошел к двери.

Дверь открылась, на пороге остановилась Нюра. Она ни слова не сказала Альке, только отобрала грелку, а полотенце бросила в ящик с грязным бельем. Поправив половик, Нюра погладила Тобика и вместе с Алькой вышла из комнаты.

Недалеко от дома Шакирзянов распрягал лошадь Карпа Яковлевича. Наверное, Нюра уже успела с ним поговорить. Но Саша и Славка еще не видели, что наконец-то приехал Шакирзянов, который столько времени был у геологов.

Пока Алька возился с Тобиком, Саша и Слава, как обезьяны, лазали то вверх, то вниз по стволу сосны, поднося старшему лейтенанту инструменты и доски.

Просторная и удобная площадка с перилами была надежно укреплена между ветками и даже замаскирована хвоей. Старший лейтенант делал все быстро и уверенно, как будто всю жизнь работал плотником.

— Ну вот и готово,- сказал он.- Теперь посмотрим, какие нам взять ориентиры. Так…- дядя Андрей сдвинул фуражку на затылок.- Вот видите, на просеке елка,- сказал он,- это пограничный знак, будет у вас ориентир номер один. Как раз через нее проходит линия границы…

Старший лейтенант говорил ребятам о елке, а сам смотрел не на елку, а куда-то дальше и все в одну точку.

— Дядя Андрей,- спросил вдруг Славка,- во-о-он, смотрите, там, где желтый бугор, люди ходят, это уже за кордоном?

— А вот мы посмотрим, что за люди там ходят,- сказал старший лейтенант.- Ну-ка, Саша, принеси бинокль.

Саша в один миг слетал домой за биноклем, передал его дяде Андрею и опять устроился в развилке. Теперь и он рассмотрел далеко на песчаном бугре фигурки людей. Они расположились группой, а перед ними стоял какой-то человек в длинной черной одежде и, наверное, что-то говорил: Саша даже без бинокля, видел, как он то поднимал, то опускал руки.

— Кажется, священник с рабочими беседует,- не отрываясь от бинокля, проговорил старший лейтенант.- Соседи тут железную дорогу строят…- Все это он сказал безразличным тоном, но еще некоторое время не опускал бинокля, а потом повернулся и уже без бинокля посмотрел на вышку, поднимавшуюся над заставой. Часовой на вышке, обеими руками направляя стереотрубу, смотрел тоже в сторону песчаного бугра.

— Можно и мне взглянуть? — спросил Саша.

— Посмотри,- передал ему бинокль старший лейтенант,- ничего особенного, тут этих проповедников да туристов разных хоть пруд пруди: по всему свету «Ноев ковчег» ищут.

Саша навел бинокль сначала на часового и увидел совсем рядом стереотрубу, похожую на большую серую рогатку с двумя стеклышками на верхних концах. Возле трубы — часовой, так близко — хоть дотрагивайся до него. Потом Саша повернулся и навел бинокль на бугор за кордоном. Черный человек все говорил, рядом с ним стояли еще трое.

Саша дал посмотреть Славке. Потом дядя Андрей снова взял у них бинокль и с минуту осматривал лес, границу и заставу. Ничего интересного Саша не заметил, только на зеленом пригорке между сосной, где они сидели, и границей паслась однорогая рябая Милка. Сквозь листву хорошо был виден ее бок — белый с черными пятнами. Но Саше показалось, что дядя Андрей смотрел именно на корову.

— Ну, вы пока наблюдайте,- сказал старший лейтенант, — а у меня дела… — и, заметно торопясь, стал спускаться вниз.

— Да, чуть не забыл,- остановился он.- На торжественном вечере в день праздника мы будем чествовать участников обороны заставы-Лаврова и Зозулю. Надо и вам подумать, что им подарить…

Старший лейтенант ушел, ребята остались на своей вышке. Эта последняя новость застала их совсем врасплох. В самом деле, что можно подарить Лаврову? Пистолет у него есть, автомат есть, пулемет тоже есть, Рекс у него есть, катер есть, да целая застава у него! А друзей, наверное, по всей границе полным-полно. Обязательно кто-нибудь лучше их придумает. А Зозуля? Да если сделать что-нибудь Зозуле не очень хорошо, он так усмехнется,- от стыда сгоришь! И дядя Андрей — тоже ведь участник обороны заставы. Как же они забыли? Нет, очень трудно делать подарки таким людям…

— Знаешь что, Славка,- предложил Саша,- давай разведаем, что они больше всего любят, — то и подарим.

Славка ничего лучшего придумать не мог, пришлось остановиться пока на этом.

Саша уже знал, что подарить дяде Андрею. Оставались Лавров и Зозуля.

— Эй! Товарищи! Новости есть!

Ребята не сразу сообразили, кто это крикнул. Глянув вниз, они увидели, что под сосной стоит Шакирзянов и, улыбаясь, держит в руке два письма.

— Товарищ Шакирзянов! — крикнул Саша.

— Ура! — завопил Славка, и оба в одну минуту очутились на земле рядом с Шакирзяновым.

— Это вам от Айно, а это от Аркадия Павловича,- сказал Шакирзянов и передал Саше два запечатанных конверта.- И еще одно дело: Тобик ваш прибежал вчера к палатке, никого не слушает, бегает кругом и вас ищет. Зачем, говорю, пешком ходишь? Садись, поехали!

— Ура! — еще раз крикнул Славка.

Саша вскрыл письмо от Аркадия Павловича.

«Дорогие ребята! — писал им Сухомлинов.- Работу мы заканчиваем, побудем у вас на празднике и поедем домой. Привет вам и самые наилучшие пожелания!»

Подпись — «Аркадий».

Письмо от Айно было тщательно запечатано и крест-накрест заклеено белыми зубчатыми бумажками. На конверте — красивая марка «Девятый вал» без почтового штампа и аккуратно выписанный адрес.

«Здравствуйте, Саша, Слава, Алик, тетя Нюра, Сережа, дядя Ваня и все, все на заставе!

Мы шлем вам приветы. Мама шлет вам привет, Федя шлет вам привет,- он работает на электростанции, и ему самому некогда писать. Дедушка передает вам привет…»

— Ты давай дальше, тут еще восемь приветов,- сказал Славка.

«Сообщаю вам,- писала Айно,- что ваш Тобик опять убежал, и мы теперь не знаем, где он есть. Судак у нас только когда в мережи попадет, на продольник не ловится, а так рыба есть. На нашей сопке малина уже поспела, приезжайте собирать, и брусники много…»-Саша сложил письмо, сунул его в карман и задумался.

Как бы убрать Тобика с заставы, чтобы он никому не мешал? Запереть его нельзя — выть начнет.

И Саша решил.отвести Тобика к геологам.

Подходя к заставе, они увидели, что возле кухни рядом с Зозулей стоит расстроенный Алька, перед ним на узком высоком столбике, выгнув спину, шипит и отплевывается Арап, а на Арапа с яростным лаем наскакивает Тобик. Оказалось, что Алька прямо с мостков поймал большого окуня и, пока совещался с Зозулей, что с ним сделать, Арап стащил окуня и отъел ему голову. За это Алька всерьез обиделся на Арапа.

Саша обнял Альку и что-то пошептал ему на ухо.

— Что там у вас за секреты? — спросил Зозуля.

Но Саша только глянул на Зозулю и продолжал уговаривать Альку. Алька с серьезным лицом слушал, потом отстранился и заявил, что он тоже хочет сделать подарок папе и старшине Лаврову.

— Дядя Степан,- спросил Славка,- а вы что будете старшине дарить?

— Э-э, хлопчики,- хитро подмигнул Зозуля,- я такое придумал, всем понравится, и вам тоже понравится.

— Ну что, Степан Антонович,- мы никому не скажем…

— Нет и не просите! Какой же это будет подарок, если все будут знать?

— Ну, тогда хоть нам посоветуйте, а то мы не знаем еще, и Алька вот тоже не знает.

Действительно, по Алькиному лицу было видно, что он еще меньше, чем Саша и Славка, представлял, какой подарок можно сделать Лаврову.

— Я так понимаю,- сказал Степан,- дарить всегда нужно то, что у тебя есть самое хорошее, особенно таким людям, как Лавров… Что у тебя, Аля, самое хорошее? — спросил он и посмотрел на Тобика, который продолжал осаждать Арапа.

Алька тоже посмотрел на Тобика и подумал: действительно, из всего, принадлежавшего ему, самым дорогим был Тобик. Но ведь это же Тобик! Как же его так вот просто взять и отдать?

— Тобик — самый хороший…- дрогнувшим голосом сказал Алька.

Зозуля двинул бровями и состроил невинную физиономию.

— Я тоже так думаю,- сказал он,- раз старшина — инструктор службы собак, лучше всего подарить ему Тобика.

— Да нет,- сказал Славка,- у него Рекс вон какой! Если еще и Тобика туда, они только драться будут!

Но мысль эта уже засела в голове у Альки.

Когда Лузгин вышел из дому, он увидел, что возле сарая сидит с заплаканными глазами Алька, гладит Тобика и кормит его сахаром. Некоторое время старший лейтенант никак не мог добиться от Альки, что же произошло, а когда узнал, даже рассердился.

— Позовите Зозулю! — приказал он дежурному.

— Товарищ Зозуля,- спросил он строго,- вы серьезно думаете, что Тобик нужен старшине, или вам это только показалось?

Зозуля сразу понял, что он наделал.

— Товарищ старший лейтенант,- сказал он,- даю вам честное слово,- это мне только показалось! Да если ему Тобика подарить,- они же с Рексом перегрызутся, и никакой работы не будет. Уж лучше пусть его ребята сами воспитывают!

Старший лейтенант отвел Зозулю в сторону и еще что-то долго и серьезно ему говорил. Алька наблюдал за ними и видел, как Зозуля смущенно кашлял и разводил руками. На душе у Альки стало немного спокойнее. Но вопрос оставался нерешенным. Если Тобик старшине не нужен, что же ему все-таки подарить? И Алька, увидев, что старшина Лавров со Славкой и Сашей пошел к себе в комнату, отправился посоветоваться с самим Лавровым.

Саша из-за целого леса цветов на окне старшины видел, как Алька угощал Тобика сахаром, как о чем-то говорил с ним дядя Андрей, а потом подошел Зозуля. Они сидели со Славкой в комнате у Лаврова и рассматривали его фотоальбомы. Правда, один альбом Лавров отложил в сторону и смотреть им не дал, но и других альбомов было достаточно.

Каких только фотографий у него не было! И довоенные, и военные, и послевоенные! Например, где он сфотографировался на фоне Выборгской крепости, или другая, где он в маскхалате разведчика смотрел в стереотрубу на наблюдательном пункте, сделанном в скале. Кругом камни, камни, накаты из бревен, расщепленные стволы деревьев… Были и спортивные: старшина прыгает с трамплина на лыжах, старшина делает стойку на параллельных брусьях, старшина делает сальто в воду. Много было и пограничных фотографий, особенно с собаками. Здесь, наверное, Лавров хранил память о всех сборах инструкторов службы собак и всех соревнованиях разведчиков.

Сам старшина, пока они просматривали альбомы, перебирал на полке книги и брошюры, отбирая нужные для политзанятий. Саша посмотрел на отложенную в сторону пачку журналов и увидел, что это вовсе не журналы, а ноты для аккордеона. На верхнем сборнике была нарисована танцующая женщина и по-немецки написано: «Мелодия Легара. Фюр аккордеон».

— Товарищ старшина,- спросил Саша,- а вы играете на аккордеоне?

— Когда время есть, играю,- думая о своем, ответил Лавров.- Да уж давно не играл — некогда…

И вдруг Саша совершенно ясно представил себе, что можно сделать для Лаврова. И до чего же это было просто и хорошо, а главное, очень нужно старшине.

Саша наклонился к альбому и шепотом рассказал Славке, что он придумал. Славка даже на месте подпрыгнул.

В это время послышался осторожный стук в дверь.

— Войдите! — сказал старшина.

Через порог переступил Алька.

— Дядя Сережа,- спросил он без предисловий,- а вам, правда, не нужен Тобик? А скажите, что вам лучше…

Алька не успел договорить: Саша подхватил его подмышки и вместе с ним выскочил во двор. Еще секунда, и Алька опять рассказал бы все.

Лавров, пожав плечами, усмехнулся и испытующе посмотрел на Славку. Славка молча попятился к двери и тоже выскочил во двор.

Алька скандалил и вырывался, но когда Саша сказал ему, что они подарят старшине, Алька подумал и согласился.

Ребята спросили разрешения у Нюры увести с заставы Тобика и, обсуждая проекты подарков, зашагали по тропинке напрямик к Черному ручью, туда, где на старом месте стояли биваком геологи.

Когда они отошли от заставы уже больше километра, Алька погнался за кузнечиком и убежал куда-то в сто-рону. Саша лаже не заметил, куда он исчез, а когда спохватился, Альки уже не было.

— Аля! — позвал Саша, но никто не отозвался. Неподалеку как будто зашелестели кусты, шумел ветер в хвое сосен, да с озера доносился крик гагар.

— Алька! — снова позвал Саша.

— Идите! Скорее!..- раздался громкий шепот. В кустах стоял Алька и с таинственным видом махал им рукой.

— Чего ты? — спросил Саша, но Алька зашипел и замахал руками сильнее прежнего. Саша понял,- случилось что-то важное.

В один миг оба были в кустах возле Альки.

— Аграфена…- сказал Алька, и глаза у него стали совсем круглыми.

— Что Аграфена? — спросил Саша, но про себя отметил, что Алька назвал ее без всякого отчества.

— Аграфена,- повторил Алька,- комаров в лесу душит!

Саша и Слава посмотрели друг на друга. Как это бабка могла душить комаров? Но раз она такая душегубка,- ясное дело, ей лишь бы что живое было,- и комара петлей удавит…

Алька, ни слова больше не говоря, пригнулся и побежал к густому ельнику. Саша и Славка — за ним.

— Тише!-подняв руку, сказал Алька,- он сознавал, какая ответственность лежит на проводнике.

Ребята, словно ящерицы, поползли в черничнике, усыпанном спелыми ягодами. Алька подал знак, и они остановились перед небольшой прогалиной.

Солнце пробивалось сквозь густые заросли елок тонкими, как блестящие металлические спицы, лучиками. На прогалине среди кустов черники возвышались две высокие муравьиные кучи. Ветра здесь не было,- звенели комары, как бомбардировщики, гудели оводы.

Разрыв сухие сосновые иглы, Аграфена Петровна стояла босиком в муравейнике. Встревоженные муравьи сотнями покрывали ее щиколотки. Кряхтя и охая, она собирала их пригоршнями и растирала узловатые ноги.

— Во,- сказал Алька шепотом,- душит…

Саша и Славка молча смотрели на бабку.

— О-хо-хо-хо-хо! — заохала Аграфена Петровна и села на пенек, поставив обе ноги в муравьиную кучу.

— Сейчас они ее обгладывать будут! — сказал Славка.- У нас в школе скелет гадюки есть, обглоданный муравьями. Весной змею положили — к осени одни кости остались…

Саша промолчал, Алька, выпучив глаза, пытался представить себе обглоданную бабку на муравейнике.

Но Аграфена Петровна, как ни в чем не бывало, продолжала растирать ноги. Саша видел по ее лицу, что ей как будто даже приятно.

Поблизости раздался шорох: Тобик, милый и хороший Тобик, очутился возле них и, прижав уши, лизнул Сашу в лицо. Саша погладил его по черной шелковистой шерстке, в следующую минуту Тобик злобно заворчал и, обежав муравейник, бросился в лес.

Деревья на пригорке затрещали, неподалеку от ребят, гремя колоколом, пробежала корова. Затаив дыхание, Саша и Славка упали в черничник, ожидая, что будет дальше.

Но все было тихо. Перед глазами застыли усыпанные сизыми ягодами кусты черники. Среди стеблей, возле самого Сашиного локтя, по узенькой, как веревочка, дорожке торопливо бежали муравьи, где-то вверху постукивал дятел, и только Тобик вдруг вылетел из кустов и сломя голову бросился к Саше.

Странно, чего испугался Тобик? И почему он не залаял на своего врага — бабку, которая его топила, а бегал куда-то в лес?

— Милка, Милка! — позвала Аграфена Петровна.

Ребята видели, как она, на ходу отряхивая руками муравьев, прошла к корове и повела ее на заставу.

Все это получилось настолько неожиданно, что Саша никак не мог разобраться, что же тут в самцом деле произошло? Но одна мысль не давала ему покоя: если Аграфена Петровна может вытерпеть в муравейнике, так неужели он не вытерпит? Уж у него-то воля будет, пожалуй, покрепче, чем у Аграфены.

— Считай, Славка, до тысячи!-приказал он и сбросил с себя штаны и рубашку. Закатав трусы, Саша решительно шагнул в муравейник.

Казалось, миллионы муравьиных лапок зашевелились на его ногах. Вдруг, как раскаленной иголкой, кольнуло под коленкой, потом на щиколотке, подмышкой,- у Саши даже мороз пробежал по коже. Теперь покалывало не только ноги, но и живот, и спину, а один неизвестно откуда взявшийся муравей, скрючась от злости, вцепился своими острыми челюстями прямо в Сашину верхнюю губу.

Славка никогда бы не отважился влезть в муравейник.

— Двести шестнадцать, двести семнадцать…- считал он все медленнее, но Саша терпел и даже не говорил, что Славка жульничает и нарочно растягивает счет.

Алька сидел и молча смотрел на них: целый день он только и делал, что удивлялся.

— Триста шестьдесят, триста шестьдесят один,- считал Славка, и, странное дело, хотя жаркий зуд сверлил все тело, а ноги, как напаренные, покрылись красными пятнами, Саша понял, что простоит и десять и двадцать минут, а может быть и целых полчаса. Он даже переступил немного в муравейнике и почувствовал под ногами что-то твердое и гладкое. Наклонившись так, чтобы не стряхнуть муравьев, Саша вытащил из кучи сосновых иголок и комочков земли точь-в-точь такой же кярбышек из бересты, какие были на неводе в деревне у Карпа Яковлевича. Славка даже считать на секунду перестал, но потом спохватился и честно перескочил с четырехсот двадцати трех на четыреста двадцать пять.

Саша стал рассматривать круглый и гладкий свиток бересты и ничего не заметил — обыкновенный поплавок от сетки. Но как он попал сюда и зачем понадобился муравьям,- было совершенно непонятно.

На прогалину, словно гуляя, похлопывая себя хлыстиком по сапогу, вышел Лавров. Это было совсем неожиданно. Полчаса назад он вернулся с занятий, а сейчас был уже здесь, в полутора километрах от заставы.

— Куда путь держите? — спросил Лавров.

— К Сухомлинову. Тобика хотим отвести,- ответил Саша.

— А-а…- сказал Лавров. — Ну, вот что, бегите-ка на заставу да скажите Шакирзянову, чтобы он скорее к геологам шел.

— А Тобика тоже на заставу? — спросил Саша.

— Можно и Тобика…- внимательно посмотрев на Сашу, ответил Лавров. Ничего не объясняя, он взял у Саши из рук кярбышек и стал подбрасывать его на ладони, как бы собираясь запустить им в какую-нибудь елку.

— Ну, вы бегите,- сказал старшина,- а я леском пройдусь…

Шакирзянова ребята встретили на полпути к заставе. Увидев их, он еще издали крикнул, что капитан Рязанов приказал им быть дома.

Когда они пришли на заставу, Аграфена Петровна все еще не вернулась. Обедать сели без нее.

За обедом Нюра вдруг испуганно схватила Альку за ногу.

— Андрюша, у Альки сыпь! Что это, корь, ветрянка?

Дядя Андрей взял Альку на руки и, осматривая его, глубокомысленно молчал.

— Это я о крапиву обжегся,- неуверенно сказал Алька,- или овода накусали… В лесу и комары есть…

— А ты подумай, сынок,- сказал дядя Андрей,- может быть, и не комары?

Из Алькиных трусов выбежал помятый и взъерошенный муравей и, подогнув брюшко, принял оборонительную позу.

— Нет,- сказал Алька,- комары… Опять бежит! — Второй муравей бежал по руке дяди Андрея.

Саша прыснул и захохотал, стукнувшись головой о стол.

— Честное слово,- едва проговорил он,- мы уже к заставе подходим, а он отстал и на опушке в муравейник залез: будут они его обгладывать или нет? А потом бежит и кричит, а они знай кусают!

— Да зачем же ты туда полез? — расстроенным голосом спросила Нюра и выдернула Алькину рубашку из трусов. Весь живот его был покрыт пятнышками укусов и измазан синими полосами.

— Это я по черничнику лез,- сообщил Алька.

Дядя Андрей не выдержал и тоже расхохотался. Смеялись и Нюра и Саша со Славкой.

— Значит, и ты, сынок, ревматизм лечил? — сказал дядя Андрей.- Моя бабушка тоже в лес ходила: в муравейник заберется и вяжет чулок, часами сидела!

Нюра увела Альку мыться на кухню. Старший лейтенант замолчал и внимательно посмотрел на ребят.

— -Так что ж мы будем участникам обороны дарить — муравьев или черничник? — спросил он.

«И правда, пора заняться подарками!» — подумал Саша. Он попробовал сосредоточиться на мысли о празднике, но что-то его беспокоило и отвлекало, и Саша не сразу понял, что причина этого непонятного беспокойства — найденный сегодня кярбышек. Просто удивительно, как он попал в муравейник?

После обеда Славка куда-то убегал, а когда вернулся, с таинственным видом вызвал его во двор.

— Пойдем,- сказал Славка,- Лавров занятия проводит, может, что узнаем.

Возле сосны, на которой ребята строили вышку, стояла группа пограничников, перед ними — старшина Лавров.

Славка и Саша рысью побежали к ним и осторожно вышли из кустов, прячась за широкой спиной Зябрина.

Старшина Лавров, словно к чему-то прислушиваясь, стоял перед группой.

— Слышите? — спросил он, покосившись на ребят.

Все прислушались. Саша тоже стал напрягать слух, но ничего особенного не услышал: назойливо кричала какая-то птица, где-то рядом гудел шмель. В лесу было тихо и свежо. На золотистых под солнцем чешуйках сосновой коры покачивались голубоватые тени веток.

— Метров за триста по просеке Цюра идет,- сказал Лавров.

Это уж было совсем непонятно. Саша видел по лицу Зябрина, что и он не слыхал никакого Цюры. Да и Славка, ясно, не очень-то разбирался в этой науке.

— Слышите, сойка кричит: «Человек идет!» — продолжал старшина.- А какой человек? А вот какой.- Лавров указал на небольшой островок зеленой травы, осыпанной вокруг влажной галькой.

Какие-то радужные пятна темнели на гальке, по росистой траве тянулась узкая дорожка следов.

— После дождя или росы,- сказал старшина,- след можно различить и на камнях по таким вот темным и радужным пятнам. Ну, а песок и гальку у нас так каблуками выворачивает только Цюра… С влажной травы он прошел по гальке, след еще не просох, направление движения к просеке, на просеке над человеком сойка кричит,- значит, там и есть Цюра.

Все равно Саша ничего толком, не разобрал. Слишком много мелочей надо было знать и учитывать, чтобы читать следы так,,как читал их старшина Лавров.

— Еще пример,- сказал старшина.- Лежим мы с подполковником в боевом охранении на острове. Север-ное сияние играет. Видно, как через озеро волки бегут. Остановился один, оглянулся, глаза зеленым огнем блеснули, морду поднял и завыл. Слышим, второй откликается… Зябрин, какой можно сделать вывод?

— Ну, голодные волки были, на охоту пошли,- неуверенно ответил Зябрин.

— Или кто-то вспугнул их,- добавил старшина.- Минут через пять за волками заяц бежит,- продолжал он.- Вот и рассуждайте. На волков зайцы не охотятся, а этот прямо за ними смалит. Кто вспугнул? Наши на берегу, других отрядов не должно быть, значит — финны…

Старшина скомандовал следовать за ним и зашагал через камни и кочки мха, остановившись только на просеке возле небольшого муравейника. Но этот муравейник был далеко в стороне от того, в котором лечилась Петровна.

— Зябрин,- спросил Лавров,- где любят селиться муравьи?

— В лесу под деревьями,- ответил Зябрин.

— На пригорках и в сухих местах,- добавил Лавров,- чтобы их водой не заливало, ельник от ветра защищал да солнышко грело…

Старшина достал из кармана носовой платок и натянул его над кишащим муравейником. На солнце блеснули тоненькие пущенные муравьями струйки кислоты, в нескольких местах платок стал влажным.

— Муравьиная кислота,- сказал Лавров,- для собаки очень острый запах. Могут быть ожоги на слизистой анализатора.

Саша не сразу понял, что старшина назвал анализатором собачий нос. Действительно, если у Саши от муравьев ноги горели, как от крапивы, то что же было бы с таким чувствительным органом, как анализатор? Но к чему все это объяснял старшина?

— Вот что…- посмотрев на ребят, сказал Лавров.- Бегите на заставу, поможете Зозуле боевой листок выпускать,- капитан ему приказал.

— Разрешите идти? — уже на бегу крикнул Славка.

— Катите! — ответил старшина, и ребята под дружный смех солдат припустили по тропинке.

Только отбежав немного, Саша сообразил, что Лавров просто отослал их домой. Зозуля прекрасно мог и без них выпустить боевой листок. И капитан поручил это дело не им, а Зозуле. Вот всегда так: дойдет дело до разбора каких-нибудь действий наряда или самых интересных занятий, так их со Славкой в два счета с этих занятий и выставят.

И Саша замедлил шаг, с неудовольствием окликнув убежавшего вперед Славку.