Убить героя

13

Я насторожился где-то за пару кварталов до дома доктора.

Что-то был не так, совсем не так.

Прежде всего, по дороге от станции монорельса мне попалась два патруля мусорщиков. В тихом районе, в котором жил Доктор, это было многовато. Причем на лицах мусорщиков не было того самого слегка сонного самодовольства, которое им так характерно. Нет, сейчас они зорко поглядывали по сторонам, словно кого-то искали, словно бы кого-то высматривали. Увидев меня, патрульные явно проявили ко мне интерес, но останавливать не стали.

А чего было бы проще? Остановить, узнать, кто находится в искусственном теле, проверить полученные сведенья, задать несколько вопросов. Нежелание досаждать буратине, находящемуся в дорогом искусственном теле, что явно указывает на занимаемое им высокое положение? И кто мешает сделать это более деликатно, вежливо, но в то же время твердо и непреклонно? Любой нормальный мусорщик так умеет. Если понадобится.

Однако они меня не остановили. А ведь им это явно хотелось. Откуда такая нерешительность?

Впрочем, может, у меня просто приступ паранойи? С чего это я решил, будто мусорщики ищут именно меня? Мало ли в Бразилии Педро? Мало ли в нашем мегаполисе тех, на кого могли бы устраивать облавы мусорщики? Мало ли среди них пользующихся искусственными телами?

Стоп, а вот тут не все сходится. Действительно — мало. Тот, кто может себе позволить качественное искусственное тело, как правило редко пускается во все тяжкие. Да и не так еще много тех, кто имеет подобное тело. И значит...

Дождь недавно кончился, но улица была безлюдна, и я остановился. Не хотелось мне приближаться к дому Доктора, пока я все хорошенько не обдумал. Что-то словно бы меня от этого удерживало, некое предчувствие.

Ах, предчувствия уже в ход пошли? Ну так вот, проверить их не так и сложно. Даже — элементарно.

Я активизировал программу телефонной связи, ввел номер Доктора и услышал длинные гудки. Отлично, можно сказать, что повезло. Доктор в данный момент не общается с кибермиром и не болтает с кем-то из множества своих друзей. Вот сейчас все и выяснится.

Щелчок соединения.

— Привет, — сказал я.

— Привет, — послышался голос доктора. — Кто это?

— Не узнаешь старых друзей? Ессутил Квак.

— А, привет, дружище.

Голос Доктора звучал вполне естественно, без малейшего напряжения. Он и в самом деле был мне рад.

— Чем занимаешься? — спросил я.

— Читаю своего любимого «Тима Таллера». Уже добрался до главы, где он попал в кукольный театр. Совершенно классное описание пьесы.

— Понятно, — сказал я. — «Тим Таллер» — это здорово.

— А ты чем занимаешься? Где находишься?

— Ничем особенным. Вот думаю заглянуть к тебе, поговорить. Примешь?

— Обязательно. Скоро ты будешь?

— Не очень. Мне еще надо дойти до монорельса, проехать пару остановок... Думаю, через полчасика.

— Хорошо. Попьем кофейка. Жду. Как раз к твоему уходу успею дочитать главу. Нет, все-таки описание пьесы — великолепное. Вообщем — жду.

Он отключился.

Я запустил кольцо со вкусом сигаретного дыма и чисто машинально огляделся.

Улица все еще была пустынна. Ну, долго это не продолжиться. Дождь кончился, и скоро на улице появятся прохожие. Тогда затеряться в их толпе будет легче. Не то что сейчас. Торчу посреди улицы как обелиск павшим героям.

Ладно, бог с ними с героями. Не лучше ли обдумать разговор с Доктором?

С чего это я ему соврал? Из осторожности. Ну, ясное дело, без нее тут не обошлось. А еще? Что-то меня насторожило. Что-то в этом разговоре было неправильное.

«Тим-таллер».

Хорошая книга. Вот только, никогда она не была у Доктора в самых любимых. При чем тут старый, добрый «Тим-таллер»? Может быть, упомянув о нем, да не просто упомянув, а аж два раза, Доктор хотел мне на что-то намекнуть?

На что именно и каким образом? Тем, что он называет в числе любимых книг ту, которую никогда особенно не любил? Но людям свойственно меняться. А мы с ним давно не виделись. Может быть, он за это время открыл всю прелесть действительно очень даже неплохой книги и теперь не может от нее оторваться, все перечитывает и перечитывает?

Ох, натяжки все это. И дело нечисто. А если добавить патрули мусорщиком, то вообще возникает подозрение, что это никакая не паранойя. Самая обычная засада. Стоит мне войти в дом Доктора и меня сейчас же арестуют. Может, еще в подъезде.

Но почему они не сделают это прямо сейчас? Они не уверены в том, что я — это я? А может, они считают, что арестовывать меня на улице опасно? И именно поэтому патрули мусорщиков не стали проверять, кем я являюсь. Они не хотят меня спугнуть.

Черт, за кого они меня принимают? Неужели я так силен и грозен?

В конце улицы показалась какая-то женщина. В руках у нее была пластиковая сумка, и она наверняка шла за покупками. Ну вот, уже появляются прохожие, а я все еще стою на месте и не могу ни на что решиться.

Так идти мне к Доктору или нет? Может быть, все же — рискнуть? Волков бояться — в лес не ходить.

Стоп, а что там Доктор говорил о главе и театре? Что-то очень интересное...

Я вдруг понял, осознал, что именно мне хотел сказать доктор.

Дело было даже не в самой книге. Глава о театре. Вот самое главное. Кукольный театр. И пьеса. Какая именно? Пьеса называлась «гусь-гусь, — приклеюсь, как возьмусь! ». Приклеюсь, как возьмусь. Вот что хотел мне сказать Доктор. Если я к нему сейчас прикоснусь, то приклеюсь. Поскольку там, у него дома — липучая лента. Мусорщики.

Уходить, надо немедленно уходить.

Я повернулся и пошел прочь.

Что-то все еще не складывалось, какая-то мелочь не становилась на место, но меня сейчас это не сильно интересовало. Мне хотелось только одного — оказаться как можно дальше от дома доктора, выйти за пределы района, в котором он стоял. Причем желательно, не привлекая к себе внимания мусорщиков.

Уйти прочь.

Такси!

Украшенная черными шашечками авиетка вынырнула из-за ближайшего поворота и я, еще только не осознавая что делаю, отчаянно замахал рукой, делая знак остановиться.

Она остановилась.

Чувствуя себя крысой, неожиданно обнаружившей выход из лабиринта, в котором чуть ли не каждый участок пола бил ее током, я вскочил в такси и сказал водителю:

— Поехали.

— Куда? — поинтересовался тот.

Я назвал улицу, находящуюся в двух остановках монорельса, и, откинувшись на мягкую спинку сиденья, почувствовал как меня отпускает, как я начинаю отходить от охватившей было меня паники зверя, попавшего в огороженный красными флажками участок леса.

Вот теперь можно и поразмыслить над мелочами. Торопиться пока некуда. Там, куда меня доставит это такси, я пройду всего лишь сотню шагов и снова сяду на монорельс. А потом будет опять такси, которое меня доставит... куда?

Я взглянул вниз и увидел, что авиетка поднялась на высоту второго-третьего этажа. А еще я увидел, как на улице появился еще один патруль мусорщиков. Стражей порядка было двое, и не заметить взлетающую авиетку они не могли. Один из них сдернул с пояса стерженек даль-связи и быстро стал в него что-то говорить.

Все, хана.

Я почувствовал, как возбуждение оттого, что я все-таки оставил мусорщиков с носом, стало пропадать, вытекать словно вино из проколотого бурдюка. Все-таки, они действительно охотились за мной. И, стало быть, я сейчас, реально еще не выбрался из огороженного флажками участка леса. Мне просто удалось его несколько расширить, но это еще не спасение. И охотники по-прежнему идут по моему следу.

Кстати, а зачем им это? Они могут, если этого пожелают, в любую минуту определить местоположение любого искусственного тела. Так зачем все эти сложности с засадами? И если так, то на что я надеюсь, пытаясь от них уйти?

А авиетка постепенно набирала высоту. Еще немного, и она будет готова к большому прыжку, прямо туда, куда я хотел попасть, недалеко от нужной мне станции монорельса.

Вот, правда, нужно ли мне туда сейчас, после того как я убедился, что мусорщики все-таки охотятся за мной? Может быть, пока не поздно, стоит приказать таксисту высадить меня поближе? И тут же взять другое такси, в другом направлении, попытаться запутать преследователей?

Нет, не стоит терять время на объяснения с таксистом. Пусть летит туда, куда я сказал. Лучше пока попытаться прикинуть, почему стражи порядка все-таки не смогли определить мое местонахождение раньше? Может быть, они действительно это не в состоянии сделать?

Любопытный вопрос.

Еще более он любопытен тем, что если ответить на него утвердительно, то объяснение этому ответу может быть только одно. Искусственное тело Хейко Таукана является незаконным, оно не помечено, и поэтому мусорщики не способны его обнаружить.

Могло ли такое быть? Там, где крутятся большие деньги, возможно что угодно. К примеру, это тело мог сделать по спецзаказу какой-нибудь гениальный умелец. Но в таком случае, оно стоит раз в десять-двадцать больше, чем может стоит любое стандартное искусственное тело, пусть даже и достаточно высокого качества.

Откуда у специалиста по налаживанию индивидуальных контактов такие деньги? Еще один резонный вопрос. Да, конечно, он входит в число младших сокомпаньонов почтенного Глендура. Но все же он не хозяин частного кибера. Откуда у него такие деньги? И заработаны ли они честным путем?

Странно все это, очень странно. И наверное, стоит поискать ответ на эти вопросы. Но не сейчас. Мне бы в данный момент оторваться от буквально наступающих на пятки стражей порядка. И если я не смог встретиться с Доктором, значит, мне остается только одна возможность. Воспользоваться тайным убежищем, в котором стояло древнее искусственное тело, как это уже случилось однажды, еще до того как я стал частным детективом.

— Вы пристегнулись? — спросил таксист. — Сейчас будем прыгать.

Ах да, сейчас же будет большой прыжок, и надо, на всякий случай, пристегнуться.

Я защелкнул пряжку пояса и отрапортовал:

— Все готово.

— Вот и отлично. Прыгаем.

Авиетка рванула вверх. Меня ощутимо вжало в спинку сиденья, может быть, несколько больше, чем нужно, поскольку искусственное тело весит немало. Где-то внизу остались улицы мегаполиса, гуляющие по ним люди, и мусорщики, которые в данный момент, наверняка мечутся, не зная как им поступить.

Да нет, вряд ли. Скорее всего, у них наготове, для такого случая, стояла где-то поблизости пара авиеток и, вот сейчас они в них, проклиная меня последними словами, грузятся. Еще минута — и они отправятся вслед за мной в погоню.

Я бы на их месте, уже сейчас, попытался каким-то образом связаться с шофером такси, на котором я лечу, и дать ему понять, что его пассажир — очень опасный преступник. Причем сделано это должно быть так, чтобы я ничего не заподозрил.

Хм... интересно, удастся ли им это?

Я внимательно посмотрел на таксиста. Поскольку я сидел на заднем сиденье, то полностью его лицо рассмотреть не мог. Однако того что я видел, когда он слегка поворачивал в моею сторону голову, хватило, чтобы составить о нем кое-какое мнение.

Мужчина лет сорока, скорее всего выходец из европейского мегаполиса, достаточно много в жизни повидавший, спокойный, собранный, настоящий профессионал. Это, конечно, делало его более опасным, чем мне бы хотелось, но и сулило некоторую надежду. Если смогу его убедить, что сопротивление бесполезно, а также что при благоразумном поведении с ним ничего плохого не случится, никаких проблем с таксистом не возникнет. Лучше бы их не возникло вовсе. Лучше бы мусорщики не рискнули его беспокоить. Тогда он просто высадит меня там, где мне надо и, даже не подозревая в какую историю чуть не вляпался, отправится дальше.

Я слегка наклонился вперед и положил ладони на спинку сиденье, по обе стороны от головы водителя. Совершенно невинный жест, ничем особенным ему не угрожающий и уж тем более — не мешающий. Однако, в случае чего...

Приглушенный звонок!

Устало вздохнув, таксист взял лежавший до того у него на коленях коммуникационный обруч и надел его на голову.

— Да, — сказал он, — Да, слушаю.

Ясное дело, вопросов я услышать не мог, но вот по ответам, получить кое-какое представление о них было возможно.

— Нет, по крайней мере еще минут десять занят... Нет, пока не могу... Да, на станцию Кармическая... конечно, так и буду.

Этот звонок может быть либо самым обыкновенным, дежурным звонком от диспетчера, либо звонком мусорщиков, все-таки решивших предупредить таксиста, кого он везет. А у меня было совершенно четкое, подсказанное шестым чувством ощущение, что это — все-таки мусорщики.

Слишком напряженно теперь таксист сидел в своем кресле, словно ожидая сзади удара по голове, слишком неподвижно держал голову, боясь оглянуться, встретиться со мной глазами.

Значит, настала пора становиться тем, за кого меня принимают. Либо приготовиться к тому, что на станции Кармическая меня уже ждет небольшой комитет по встрече. С цветами и хлебом-солью, как положено.

— Послушайте, — сказал я. — Мне очень жаль, но я передумал.

— Передумал? Что значит — передумал?

— Не обижайтесь, — миролюбиво сказал я. — Но теперь мне нужно уже в другое место. На станцию Юных устремлений. Заплачу сколько скажешь. Согласен?

Таксист дернулся так, словно его ткнули иголкой.

— Нет, куда договорились, туда и повезу. В другое место — не согласен.

— Почему? Тебе не хочется заработать?

Сильно же мусорщики его напугали. Интересно, что они ему про меня наговорили, каким монстром представили? Причем, умудрились сделать это всего в нескольких фразах. Вот бы их услышать.

— Не то чтобы мне не хотелось заработать... Просто... хм... мы уже вышли на определенный маршрут... и если я его изменю без согласования с диспетчерской... там, близко, меня будет ждать еще один...

А я все мусолил и мусолил мысль о том, что представляюсь ему каким-то монстром, и вследствие этого вдруг почувствовал, каково это — сидеть в тесной кабине авиетки, зная, что сзади, очень близко, сидит некое искусственное существо, которым управляет даже не человек, а просто, как тебе сказали, сбрендившая, слетевшая с катушек бродячая программа, способная в любой момент начать все вокруг крушить, которую не остановят ни моральные, и никакие другие соображения.

Вообще-то, это наверняка очень страшно. Чувствовать у себя за спиной неживую, готовую на все, наделенную силой механизма куклу. Она разговаривает и даже, кажется, не собирается вот прямо сейчас начинать крушить все вокруг, но тем не менее это страшно, очень страшно.

— Успокойся, — сказал я, — а не то мы в кого-нибудь врубимся. Тебя как зовут?

— Меня?

— Да, конечно. Ну, не меня же? Те ребята, которые тебе несколько минут назад звонили, наверняка сказали, как меня зовут. Или не так?

Таксист судорожно сглотнул и медленно, через силу сказал:

— Нет.

— Что — нет? Не сказали?

— Не сказали.

— Ну, наверное, у них не было времени, — я старался чтобы голос у меня звучал спокойно, монотонно, — Меня зовут Ессутил Квак. Прежде чем стать бродячей программой, я был человеком. Так что, о чем ты сейчас думаешь, я понимаю хорошо и не собираюсь без нужды причинять тебе зло. Понимаешь?

— Да, — ответил таксист.

— Без нужды, — повторил я. — Так как тебя зовут?

— Брон Евампулист Тракер.

— Прекрасно. Так вот, Брон, можно, я тебя буду называть так, по-простому?

— Можно.

— Спасибо. Так вот, Брон, давай договоримся об одной вещи. Между мной и теми, звонившими тебе ребятами есть некоторые трения. Они возникли в результате недоразумения, которое я смогу разрешить, если доберусь туда, где мне хотелось бы сейчас находиться. Твое дело — сторона. Ты согласен?

— Согласен, — промолвил Брон.

Кажется, он начинал приходить в себя. Может быть, это даже неплохо.

— Если ты выступишь на моей стороне, тебе придется отвечать перед теми парнями, если попытаешься как-то мне навредить, то тебе придется иметь дело со мной... Ни то, ни другое тебя не устраивает. Не так ли?

— Нет. Но если ты попытаешься мне что-то сделать, то мы просто упадем вниз. Я думаю, такой вариант тебе тоже не понравится?

— Нет, не понравится. Однако, у этого искусственного тела хорошая конструкция, да и материалы на его производство использовали качественные. Так что, мне кажется, я уцелею. Ты — нет. Хочешь погибнуть?

Я блефовал. Вот только Брон Евампулист Тракер об этом не знал. На что я и рассчитывал.

Таксист раздумывал недолго.

— Ладно, — сказал наконец он. — Забыли об этом. Ты хотел, чтобы я тебя отвез в другое место?

— Да, на станцию Юных устремлений.

— Прекрасно. Полетели туда.

Он крутанул руль, и авиетка, сделав изящный разворот, полетела в другую сторону.

— Кстати, — сказал я. — Если сейчас с тобой свяжутся те ребята, будь добр, не дай мне повода заподозрить, что ты все же намереваешься нарушить нейтралитет. В данный момент ты просто таксист, везущий своего пассажира на станцию Юных устремлений. Остальное тебя не касается.

— Да, конечно, — сказал Брон. — Не касается. И туда, куда ты пожелаешь. Но только...

— Только?

— Неужели ты думаешь, что тебе удастся бегать от мусорщиков вечно?

— Не собираюсь, — сказал я. — Это недоразумение достаточно быстро... Стоп, а это что?

На пульте управления авиеткой, справа, там, где на объемном экране радара были обозначены все находившиеся от нее неподалеку летающие объекты, появилась новая точка. Именно точка. Уж слишком мала она была для пассажирского судна. А еще, судя по этому экрану, она нас нагоняла, и достаточно резво.

— Не может быть, — пробормотал Брон. — Такого просто не бывает.

— Чего именно не бывает? — спросил я.

— Это самонаводящаяся ракета, предназначенная против воздушных целей. «Гаруда» или «Василиск» Я такое видел, когда воевал над мескиканским мегаполисом. Но откуда она взялась?

Вот это-то меня сейчас интересовало меньше всего. Хотя... мусорщики такими шутками не пользуются. Подобными ракетами вообще пользуются, только если ведутся боевые действия. А вот над мирным городом... Да нет, если бы даже у мусорщиков хватило дури садануть по мне ракетой, то у них таких просто нет в распоряжении. Они им не положены. Только — военным. И значит...

— Уйти, увернуться от нее можно? — спросил я.

— Мне удавалось. Только тогда, как ты понимаешь, я летал на других авиетках. А на этой гражданской галоше...

— И все же...

— А куда я денусь? ! — крикнул таксист.

Он, кажется, даже замурлыкал какую-то песенку и рванул штурвал сначала в одну сторону, потом в другую...

Я смотрел на черточки других такси, учуявших нечто неладное и бросившихся врассыпную, прочь, на неумолимо приближающуюся точку ракеты и понимал, что никакие выкрутасы и фигуры высшего пилотажа не помогут. Слишком уж тихоходна авиетка. И значит, оставалось надеяться только на то, что прямого попадания не будет. Пусть ракета рванет неподалеку. При этом остаются какие-то шансы выжить. Лишь бы только не прямое попадание.

— Ну, теперь держись! — крикнул Брон. — Сейчас нам небо с овчинку покажется!

И сразу же вслед за этим — рвануло.