Убийца героев. Том 2

Преступление и наказание

С той ночи прошло совсем немного времени. Всего неделя. За это время все трупы орков были вывезены за город и свалены в яму, которую предварительно выкопали подальше от полей. Обильно закидав тела дровами, их подожгли. Горели они долго. С утра и до самой ночи горожане дежурили возле ямы, держа наготове вёдра с водой. Конечно, края ямы были засыпаны выкопанной землёй, чтобы избежать возможности возникновения пожара, но с огнём шутки плохи. Так что пусть уж лучше я прослыву параноиком, чем заработаю пожар в королевстве.

Город только начали восстанавливать. Горожане ночевали в моём замке, а утром шли на стройку. Вернулись и те, кто нашли приют у дроу. Они удивили, оказавшись вполне порядочными ребятами, у которых просто есть странности в голове. Все горожане, которых они приютили, вернулись в целости. Некоторые из них были довольными, словно коты, объевшиеся сметаны. Правда, они же были немного разочарованы, будто их от этой «сметаны» насильно оттащили, когда в миске этой сметаны ещё много.

«Ох уж эти дроу…»

Сокрушённо покачала головой Белка.

«Кажется, я знаю, почему они так выглядят…»

Отпустила двусмысленный комментарий Лисица.

«Не стоит развивать эту тему.»

Подытожил я.

И вот настал тот самый день, когда прибыли орки. Корабли было видно с башни замка, но с такого расстояния просто невозможно оценить численность противника. Единственное, что можно было сказать наверняка, так это то, что кораблей было восемь. Итого, если воспользоваться простейшей математикой, то в каждом таком драккаре народу от семидесяти до восьмидесяти разумных. В общей сумме мы имеем орду численностью от пятисот шестидесяти до шестисот сорока орков. Немало. Но и огнестрел им взять неоткуда, поэтому все они вооружены огромными топорами. Это что-то вроде национального оружия орков. Той ночью было изъято порядка трёх сотен таких топоров, поэтому можно говорить о закономерности. Разумеется, винтовки тоже вернулись на своё законное место — на склад. Равно, как и патроны, что были украдены бунтовщиками вместе с оружием.

— Интересно, а мы сможем как-то избежать этой войны, которая закончится как только они припрут свои задницы к нашим воротам?

Произнёс я в пустоту, не ожидая ответа. Однако, ответ, всё же последовал:

— Вряд ли. Я тут, хоть, и недавно, но заметила, что эти ребята крайне твердолобые.

Мишейра встала рядом, облокотившись на перила.

«Интересно, давно она тут?»

— Да, наверное, ты права. Думаю, всё будет ясно, когда они всё-таки придут к нам.

— Дроу могут их неплохо потрепать.

— Думаю, имеет смысл поменять указания, чтобы они в нужный момент отрезали оркам обратный путь. Эти зеленомордые будут как на ладони для наших пулемётчиков.

— Это уже слишком жестоко. Ты решил не давать им ни шанса?

— Именно. Кто к нам с мечом придёт, тому мы засунем его в жопу и провернём для верности.

— Интересная политика.

— Ну, не отдавать же им город просто за то, что они припёрлись к нам, как папуасы на танк — с жопой наголо и верой в лучший исход.

— Тут ты прав.

Пожала девушка плечами, смотря на алый закат. Солнце вот-вот исчезнет в морской пучине, а мы всё так же стояли и смотрели. Орки копошились на берегу, готовясь к ночёвке.

— Чем там занимается Заранна?

Мишейра покачала головой:

— Не знаю. Она закрылась в кузнице и никого не пускает.

Подул холодный ветер, заставив девушку поёжиться. Скоро зима. Если выйти на улицу ранним утром, можно увидеть, что всё вокруг покрыто тонким слоем инея. С зимовкой проблем не будет — в замке всегда царит тепло. Дневная температура тоже значительно упала. Пока терпимо, но девушки, не имеющие эльфийских костюмов, ощущали дискомфорт.

За всю эту неделю я так и не снял режим полной готовности. Когда за порогом война, надо быть предельно готовым отражать нападение в любой момент. Вот как разберёмся с орками — тогда и расслабимся.

— Пойдём внутрь.

— Всё в порядке.

— Не пизди. Я же вижу, что ты мёрзнешь.

Девушка тяжело вздохнула:

— Гад ты.

— Знаю.

На следующий день мы устроили проверку всем нашим частям. У всех входов были выставлены отряды спецназа. Те самые, что так хорошо отработали той ночью. Далее были выставлены и проинструктированы пулемётчики. Каждого из них прикрывали двое бойцов с автоматами. Они нужны для того, чтобы дать пулемётчику фору для перезарядки, ведь, в эти секунды он абсолютно беззащитен.

Автоматчики используют магазины на тридцать патронов. И у каждого из них с собой было ещё по три магазина, кроме того, что в оружии. Конечно, этого может и не хватить, поэтому на каждой точке были сложены запасные магазины вместе с магазинами на шестьдесят патронов для пулемёта. И это кроме цинков с лентами. В общем, в идеале все, кто ни придёт к воротам с войной, в кратчайшие сроки превратятся в фарш.

Также были убраны дозорные с внешних ворот и заменены нашими бойцами. Расположение огневых точек повторяло таковое на внутреннем диаметре. И опять же, за воротами был выставлен отряд спецназа, готовый реагировать в любой момент. Вместо тихих ПП-шек каждый из них был вооружён автоматом. Так и прошёл весь день в проверках да подготовке.

Наутро следующего дня мы провели контрольный обход боевых позиций. В том числе и проверили готовность прислуги в замке. Заранна из кузницы так и не вышла. Уж не знаю, чем она там занималась, но, хоть есть не забывала, что уже радует. Обходом же занималась Катрина по утверждённому нами троими плану обороны. Разумеется, никто сюсюкаться с противником не собирался. Было решено вдарить по ним всем, что есть, чтобы наверняка. Мишейра передавала последние указания дроу и проверяла их позиции.

К полудню, наконец, показалась и сама вражеская армия. Я, Мишейра и Катрина собрались на стене, чтобы их встретить. Ждать пришлось недолго.

Хоть, солнце и было в зените, а всё-равно было довольно прохладно. Ранее зелёные холмы уже перекрасились в жёлтый цвет, цвет сухой травы, которая перестала быть гибкой. Многие стебельки переломились и теперь отрывались от малейшего дуновения ветра.

Вскоре вся армия пришла к воротам, беззастенчиво потоптавшись по нашим полям. Благо, горожане успели ударными темпами собрать последний урожай и утащить его в город. Орки остановились на некотором расстоянии, позволив своему предводителю выйти вперёд. Этот орк был действительно громадным. Он возвышался даже над своими соплеменниками. В каждой руке он держал по большому боевому топору с двусторонними лезвиями. Рыжие волосы поднимались на макушке ирокезом, тогда как по бокам головы они были заплетены в короткие косички. Рыжая борода тоже была заплетена в косу. Толстые клыки поднимались едва не до уровня глаз. Если у нашего бунтовщика броня была толстой, то тут она была очень толстой. Не понятно, как он вообще это умудряется носить, ведь тут не просто нагрудник с наплечниками, тут полноценные латы, разве что без шлема.

— Открывайте!

Выкрикнул он густым рычащим басом.

— А сами-то кем будете?

Крикнул я в ответ, высунувшись наружу. Орк не разозлился, видимо, приняв это за обычную процедуру, которую проводит охрана.

— Я брат Граррдрога, вашего короля — Драрргрод.

— Погодь, это то ущербное недоразумение, которое устроило бунт, попытавшись захватить мой трон? Так что, сам в камеру пройдёшь или тебя проводить?

Вот тут он понял, что всё пошло не по плану.

— Так это ты тот трусливый король? Король демонов, за которого всю работу выполняет королева. Где мой брат?

— В подвале. В клетке сидит, думает над поведением.

Честно ответил я.

— Трус! Выйди и сразись со мной, как мужчина с мужчиной!

Орк крутанул одним из своих огромных топоров.

— Не, я сражусь с тобой, как король с ничтожным предателем.

После этих слов я дал отмашку. Две короткие очереди вспахали землю перед переговорщиком, заставив его непроизвольно сделать шаг назад. Но он быстро опомнился:

— Трус! Выйди и дерись лицом к лицу!

— То есть, ты отказываешься сдаваться?

— Да! Я никогда не сдамся такому трусу, как ты!

После первого слова я его уже не слушал. Смысл? Таких дебилов только могила исправит, что, собственно, я и собираюсь проверить на практике. Я обратился к пулемётчикам, которых со стороны ворот было выставлено сразу четверо:

— Огонь на поражение. Старайтесь бить по ногам. Чем больше выживет — тем лучше. Этого не трогать.

Как только последний звук растворился в воздухе, загрохотали пулемётные очереди. Первые ряды орков повалились на землю, словно подкошенные. К рокоту оружия тут же прибавились вопли боли и отчаяния. И непонятно было, что громче.

— Отступаем!

Заорал Драрргрод, сообразив, что шансов на победу у них нет. Поздно. Этот крик и стал условным сигналом, спровоцировавшим реакцию дроу. Остроухим охотникам хватило половины минуты, чтобы полностью отрезать путь к отступлению. Из-за особенностей их оружия они встали в два ряда — пока первый ряд стреляет по бегущим прямо на них целям, второй заряжает винтовки и готовится сменить своих товарищей.

Всего поле боя заняло площадь, чуть меньшую, чем футбольное поле. Более чем достаточно для того, чтобы дать оркам простор для сумятицы и при этом держать наших бойцов на расстоянии от них. Под «нашими бойцами» я подразумеваю в том числе и дроу.

Пулемёты — это не ПП-шки. После их очередей конечности либо отрывались, повисая на мышцах, да кусках кожи, либо отлетали начисто. Иногда подключались автоматчики, наносившие куда меньше урона в силу меньшего калибра. Тут всё предсказуемо. Чтобы убедиться в эффективности такой тактики, на неделе я разделал одного орка, чтобы проверить их живучесть. В общем, лишённый рук и ног орк прожил ещё сутки, после чего сдох. Возможно, от потери крови. Вообще, они обладают феноменальной регенерацией. Раны на тех, кого мы кинули в подвал, зажили уже к концу следующего дня. Так что я не особо волновался, что эти помрут на поле, лишившись только одной или обеих ног.

Вот тут-то я и понял, что просчитался. Хоть, и не очень сильно, но всё равно. Орки, ударившиеся в панику, топтались по своим упавшим товарищам. Такая толпа, скорее всего, банально затопчет тех, кто должен выжить. Ну, в идеале. Собственно, поэтому в орка, что был в полных латах, старались не стрелять. А он тем временем пытался организовать подчинённых. Очевидно, что на открытой местности под градом пуль все его попытки разбивались о вопли страха.

И вот, наконец, стоять на ногах осталась лишь жалкая горстка. Все остальные были на земле. Раненые или убитые.

Огонь прекратился. Бедолаги в неверии обернулись к воротам, затем посмотрели в сторону дроу, которые ждали следующего сигнала. Сигнал отдала Катрина. Короткий щелчок хлыста, раскатившийся по полю бойни, тут же сменил залп их винтовок. Стоящие на ногах орки тут же попадали на своих товарищей.

Открылись ворота, выпустив на свободу бойцов с автоматами. Следом за ними последовали телеги, которыми управляли горожане. Под дулами автоматов орков связывали и грузили в телеги. Были, конечно, те, кто пытались сопротивляться и даже замахивались оружием, но их быстро успокаивали ударом приклада или выстрелом в голову, если случай был совсем уж запущенным.

— Вот такое вот я чудовище.

Пробормотал я глядя на залитое кровью поле. Мишейра встала рядом.

— Всё ты правильно сделал. Может, даже поступил милосердно. Можно, ведь, было просто выкосить здесь вообще всех.

— Можно было.

Согласился я с ней. Ведь, прикажи я взять выше, и сейчас собирали бы не раненых, а трупы.

— Но от этого не легче.

Благо, отлетевшие ноги были не частым явлением, и их можно было восстановить. Нет, во мне не проснулась жилка альтруизма, просто то, что я хочу с ними сделать, требует наличие всех конечностей. А инвалидов отправим на родину — пусть сами с ними возятся.

Когда загруженные телеги заезжали обратно в город, командир отряда подошёл ко мне и отчитался. В итоге из практически семи сотен орков пятьдесят три были застрелены сейчас, ещё семьдесят пять не смогли пережить пулемётные очереди и около сотни бойцов затоптали свои же товарищи. Итого пред судом предстанет чуть больше четырёх сотен, если не считать тех, что уже сидят в подвале. Можно сказать, что план увенчался успехом. Колоссальным. Больше половины противника захвачено в плен.

Суд я назначил через неделю. Назначенные рабочие как раз успеют всё подготовить.

Худо-бедно город приобретал свои прежние очертания. Работы, конечно, предстоит ещё очень много, но домики уже вполне способны предоставить какой-никакой ночлег. Правда, в условиях надвигающейся зимы ночлег этот может стать последним, потому что ночью уже холодно. Скорее всего, зимовать они будут так же в замке.

Наконец, Заранна вышла из кузницы. Я застал её сидящей в комнате. Девушка была явно расстроена. Подойдя к ней, я сел рядом.

— Ты как?

— Плохо.

Тихо ответила она.

— Я не смогу переделать костюм. Возможно, он умрёт, если я буду над ним работать. Да и с мечами у меня

— Так сильно не хочешь возвращаться?

— Сам же знаешь. Мне страшно.

— Тогда, может, мы вдвоём с Мишейрой сбегаем, а ты тут подождёшь?

Тёмная эльфийка покачала головой:

— Не выйдет. Я… должна это сделать. Просто должна.

Голос её был тихим. Создавалось впечатление, что она еле держится от того, чтобы не заплакать. Вздохнув, я приобнял девушку и прижал к себе.

— Я буду с тобой.

— Угу.

Она не сопротивлялась. Даже наоборот, сама прижалась ко мне.

В день суда пошёл снег. Небо было затянуто тяжёлыми серыми тучами. На площади в центре города был выстроен помост с инструментами истязаний. Вокруг собрались горожане, ожидая, когда же, наконец, будет вынесен приговор тем, кто лишил их крова, покушался на их жизни и их женщин.

В роли палачей выступали несколько солдат, вызвавшихся добровольцами. Их было четверо. Они стояли рядом с установками, которые сегодня будут использованы с расчётом на максимальную эффективность.

Орков вели солдаты с автоматами. Все зеленорожие агрессоры были скованы цепями по рукам и ногам. Тем, кому было возможно вернуть ноги в рабочее состояние, их вернули, остальные сидели в телеге. Уставшие и истощённые они шли, опустив глаза. Конечно, ни у одного из них не было и единого повода для радости. Конечно, некоторым суждено вернуться домой, но большинство останутся здесь.

В сопровождении трёх девушек я стоял на помосте и смотрел на толпу сверху вниз. Разумеется, боевые костюмы были заменены тёплой королевской одеждой. Даже Катрина не смогла остаться в своём любимом корсете.

«Думаю, ей тоже не помешает сделать костюм.»

Пока орков вели к помосту, горожане смотрели на них с явной неприязнью. Некоторые даже кидали камни, и заключённые при каждом попадании вздрагивали от боли, но ответить ничем не могли. Никакой жалости к ним я не испытывал, как и никто из здесь присутствующих. Они сами нарвались на такой исход.

Первыми на помост поднялись двое братьев. Мы стояли с левого края, тогда как их отвели на правый. Встав напротив оба стали бросать на меня полные бессильной злобы взгляды. Что поделать? Быть правителем непросто, поэтому пусть все эти взгляды достанутся мне, а не стоящей рядом Заранне.

Катрина вышла чуть вперёд, стукнув копытами по деревянному настилу. Развернув лист бумаги, она зачитала приговор:

— Бунтовщики, что плюнули в лицо стороне, радушно приютившей их, и учинившие разбой на улицах города, в котором сами же и были размещены на проживание, приговариваются к смерти через отсечение головы.

И началось. Орки поднимались на помост по четыре за раз и устраивались в гильотинах. Синхронное движение палачей и четыре отсечённые головы падают в корзины. Обезглавленные туши бьются в конвульсиях, забрызгивая пол выливающейся кровью. Слуги быстро оттаскивают обмякшие тела и сваливают их в подготовленные телеги. В общей сложности каждый палач отсёк по пятьдесят голов. Каждый раз, когда корзина заполнялась, а происходило это каждые четыре орка, головы скидывались в те же телеги.

Поначалу даже у меня были какие-то эмоции. Как минимум мне было неприятно смотреть на подобную экзекуцию, но уже после пятой-шестой партии, я не воспринимал ничего, кроме равномерного стука гильотин. Некоторые приговорённые пытались вырываться, но удар прикладом снова продемонстрировал свои чудодейственные свойства.

Судя по взглядам, которые два брата бросали то на телеги, то на гильотины, до них стало доходить, что они сами же уготовили для своего народа.

— Ну как вам? Нравится?

Холодно спросил я со своей стороны помоста. Кажется, они были в полной прострации.

— Вы довольны результатом?

На меня уставились две пары опустошённых глаз.

«Неужели, уже сломались?»

Я дал Катрине отмашку продолжать. Осталось ещё две части приговора.

— Все здоровые орки из тех, что пришли под наши стены с войной будут обязаны восстановить разрушенные города. Половина останутся здесь, а другая половина в сопровождении отправится в разрушенное королевство. Платой за труд им будут жизнь и еда. Те же, что не могут сами передвигаться, будут отправлены на родину, более никакой компенсации им не полагается.

Она сделала небольшой перерыв, чтобы отдышаться — не очень просто вещать на всю, пусть и небольшую, площадь, заполненную разумными. Заодно надо было убедиться, что до всех дошёл смысл сказанного.

— И последнее: Предводители, что по своей воле стали нашими врагами, обвиняемые в подстрекательстве своих соплеменников, приговариваются к смерти через расчленение.

Кажется, они даже не поняли, что им зачитали. Ну и ладно, это их проблемы. Двое орков послушно прошагали к столам, на которые и легли. И только когда их пристегнули ремнями и развели конечности в стороны, они попытались сопротивляться, но было поздно.

Палач, вызвавшийся привести в исполнение последний приговор, вооружился тесаком. Он встал рядом, ожидая, кого разделывать сначала.

— Ну что, кто хочет быть первым?

Я подошёл к столам и посмотрел в глаза братьев. В них плескался ужас. Поняли, наконец, что напав на меня, они самолично выписали себе путёвку в ад. Но поняли они это только тогда, когда оказались в этом самом аду. Слишком поздно они это поняли.

Ответа я так и не получил.

— Ну что ж, тогда бросим монетку.

Орки, лежащие передо мной на столах, вздрогнули.

«Я, что, ухмыляюсь? Ой бля-а-а-а…»

А тем временем монетка со звоном поднялась в воздух, крутясь вокруг своей оси. Братья с замиранием сердца следили за круглым кусочком металла.

Выпал орёл.

Я указал пальцем на Граррдрога — того, что пытался захватить трон. Орк тут же забился на столе, пытаясь вырваться. Он дёргался и рычал, но ничего сделать не мог. Чего уж там, будь он даже в форме, всё равно бы не смог вырваться, чего уж говорить про истощённого.

Стук. За ним тут же последовал вопль боли. Говоря об этой казни. Пользуясь живучестью орков, мы решили (да, это не только моё решение, в дискуссии принимали участие и все девушки.) растянуть её на подольше, чтобы всем понятно было, что к врагам никакой пощады не будет и лучше с нами дружить. Что же до самого способа, то это то же самое четвертование, только отрубают не просто руки-ноги, а отрубают их по частям. И сейчас орк орал от того, что лишился своей левой кисти. Кровь сплошным потоком текла на доски пола, но этот поток быстро остановился. Истязаемый изо всех сил пытался вырваться, но из-за особенностей казни было необходимо зафиксировать его полностью.

Отрубленная часть тела отправилась в корзину. Своей следующей целью палач выбрал правую ногу. Я не сомневаюсь, что найдутся те, кто назовёт меня садистом, но я поспешу вас огорчить: никакого удовольствия мне не доставляет созерцание всех этих издевательств, которым подвергался орк на глазах брата.

Где-то через пятнадцать минут вопли стихли, превратившись в тихие стоны. Через полчаса палач, наконец, прекратил издевательство, отрубив бедолаге голову. Весь этот конструктор был оперативно перекидан в телегу.

«Видишь орка?»

Спросила Лисица.

«Нет.»

Ответила Белка.

«И я не вижу, а он здесь есть.»

— Биолего, блин.

Тихо пробормотал я. Окинув взором толпу, я понял, что некоторые действительно испугались собственных желаний, увидев, как одно из них только что исполнилось на их глазах. И теперь пришла очередь второго.

Ещё полчаса воплей словно растянулись на час, а то и два. В замок возвращался я психически опустошённым. Интересное дело, тесаком махал палач, а устал я. Я зашёл в свою комнату и, заперевшись, повалился на кровать. Заснув, я снова оказался перед богиней.

— Ну и как тебе?

— Плохо.

— Доволен исходом?

— Нет.

— От чего же?

— Хотел бы избежать всего этого.

— Ну, не все разумные могут в достаточной мере пользоваться своим разумом. Порой с такими приходится быть жестоким, иначе они не понимают.

— Хочу сбежать.

— Так что тебе мешает?

— Куда я убегу с подводной лодки? Да и смысла нет. Если хочешь жить в хорошем мире без жестокости — придётся самому стать жестоким и заставить его измениться.

— А справишься?

— Сделаю всё, что смогу и, надеюсь, что девочки меня поддержат.

— Поддержат. И я поддержу.

— Спасибо.

И я заснул без сновидений.