Убийца избранных: Конрад

Глава 4 Часть 1

Конрад больше не искал возможных путей во дворец. Он ждал. Хотя каждый час ожидания усиливал чувство, что два избранных живы, что они наполняются силой. Это заставляла его тревожиться, но в такие моменты он останавливался, прислушивался к своим ощущениям и успокаивался. Медленнее, чем хотелось бы.

Понимая, что в чайхоне, где он остановился в первый день, ему больше ничего не грозит, Конрад вернулся туда. А через неделю её владелец сказал, что Хала приглашает его на кальян, и что Конрад сам знает куда нужно идти.

В этот раз его увели в другую комнату — подальше от обсуждений. А затем ввели мужчину с бегающим взглядом, который отказался представиться. Хала сказала, что ему стоит познакомиться с каждым из бунтовщиков, поговорить, чтобы не было внутренних трений, зависти и каждый понимал свои цели и цели других.

— Доверие — самое дорогое, что у нас есть.

После общения его вывели и попрощались.

Так продолжалось несколько месяцев. Его приглашали, знакомили с одним, двумя, редко с тремя людьми, после чего отправляли домой. И каждый раз Хала выступала как связующее звено, без которого эта встреча никогда бы не произошла.

Конрад старался больше слушать и давать лишь туманные описания своих интересов. Некоторые его собеседники казались черезчур болтливыми, другие подозрительными, кто-то кипел от ненависти и находил свои причины для переворота у Конрада. Он не спорил. Соглашался, что причины весомые, даже если они состояли из сплошь честолюбия и уязвленного самомнения: Каган отверг подарок или нелестно отозвался о раскраске штанов.

Но особо ему запомнились двое.

Первой оказалась женнщина, которая села напротив него и молчала.

— Конрад. — представился он.

— Нарайа. — ответила она.

И больше в комнате никто не произнес ни слова. А когда он уходил, Нарайа сказала:

— Приятно было побеседовать.

Что больше всего удивило Конрада — она казалась довольной.

Вторым интересным человеком оказался Сайдун.

Едва Хала договорила привычную речь и ушла, как он взял несколько подушек, сложил в углу и лег.

— Я Сайдун и вляпался в это так же, как и ты. Если придушишь — скажу спасибо. Если дашь поспать — я твой должник.

И уснул.

Конрад был настолько удивлен, что просидел два часа с ним в одной комнате, не шелохнувшись, а затем вышел, стараясь не шуметь.

После всех знакомств, его наконец пригласили в зал, где за столом сидели все из встреченных им заговорщиков.

Нарайа приветствовала его кивком, кто-то пожал руку, Сайдун положил подбородок на ладони и, казалось, готов был заснуть здесь и сейчас. Хала, как и всегда, казалась расслабленной, будто здесь только и делали, что разговаривали о чае, табаке и вариантах как удачно продать задарма купленную землю.

Она села во главе стола, разгладила перед собой платок и положила на него руки.

— Друзья, за всё время, что мы с вами общались, мы пришли к взаимным договоренностям, и с этого дня я буду считать, что они остаются неизменными, и каждый, кто позже захочет большего, признает себя клятвопреступником.

Присутствующие нестройно кивнули. Кроме Сайдуна — он зажмурился, зевнул и встряхнул головой. Остальные не придали этому значения.

— А значит, нам пора делать первые шаги. Тем более, что некоторым уже не терпится. У нас с нашим новым другом, Конрадом, был разговор, где мы пытались уговорить друг друга чем-то пожертвовать. Он показался наиболее жестоким и предложил сдать вас Кагану.

Все взгляды повернулись к Конраду. И даже Сайдун приободрился.

Хала продолжила.

— Но он тогда не был знаком ни с кем из вас. Сейчас же, я надеюсь, он понимает насколько это непозволительная идея. Уверена, ему есть что сказать в свое оправдание, но мы сейчас собрались не за этим. Нам нужно понять, как же закинуть Конрада во дворец незаметно.

— Крюк-кошка, веревка. Старые методы работают всегда.

Хала кивнула.

— Отличный вариант, чтобы совершить убийство.

Нарайа сложила пальцы домиком.

— Бунт черни выманит их.

Хала подождала несколько мгнвоений.

— И свяжет на какое-то время. Но для этого надо поработать с нищими, а это может оказаться замеченным. Тем более, мне бы хотелось избежать лишней крови. В нашем будущем эти люди могут нам понадобиться.

Сайдун зевнул.

— Зачем? В большинстве своем это бездари и преступники. Единственное, что можно сделать — продать как рабов в соседние страны. — он говорил и водил ладонью, как будто отмахивается от вялой мухи. — вони уменьшится, страже не придется за ними постоянно приглядывать, да и лишние трупы исчезнут с улиц. — мужчина хохотнул. — Одни плюсы, верно говорю?

Затем посмотрел на Халу, и его улыбка увяла.

— Подожди, ты хочешь вернуть рабство?

Она оторвала пальцы от платка и свела их.

— Торговлю людьми. От каждого должна быть польза.

Нарайа нахмурилась.

— Это надо обсуждать.

Какой-то пожилой мужчина забормотал.

— Чего обсуждать? Они и так бестолковые? Мы получим за них деньги, а они начнут приносить пользу. Лежачий камень, хоть и отбрасывает тень, но не мелет муку. Для этого надо его обтесать и перенести на мельницу. Так же с этими людьми.

Начался галдеж. У каждого было свое мнение по этой теме. Кроме Конрада. Работорговля есть или её нет — его не касалось. К чему бы ни пришли эти люди, важно только одно — смерть младенца в одной из башен дворца.

Хала постучала по столу ногтями. Частый, хоть и тихий стук, успокоил нескольких, а за ними замолчали и другие. В наступившей тишине Хала заговорила.

— Прошу прощения у собравшихся, что не подняла этот вопрос ранее. Но он родился из моего желания уменьшить кровопролитие, даже тех людей, которых для нас не существует. Поэтому, Нарайа, в другой ситуации это был бы отличный подход, но я не хочу, чтобы наше возвышение было связано с бойней.

— Только с Цареубийством. — сказала Нарайа.

— Да. — заявила Хала. — для начала мы должны протащить Конрада во внутрь, чтобы он устроил там пожар. Это введет гвардейцев и слуг дворца в смятение. Также отбросит часть людей в сторону от нашей цели — покоев Кагана.

Женщина с сединой на висках усмехнулась.

— И сколько у него уйдет на это времени? Час бегать с горящей веточкой по комнатам, бить лампы? А если ламп нет, то будет стоять и ждать, пока загорятся ковры? Его схватят и превратят в подушку для игл.

Хала обратилась к Сайдуну.

— У тебя есть что-то, что может нам в этом помочь?

Мужчина зажмурился и разлепил глаза.

— Так. У меня. Что-то, что поможет устроить пожар, но чтобы это мог унести один человек. Не особо большое, желательно в небольших, но эффективных порциях. Хала, это обычное масло. Разбиваешь колбу, поджигаешь, забываешь.

— А такое, чтобы сложнее было затушить? Нам нужно, как минимум четыре очага пожара, на которые люди сбегутся.

— Масло. — повторил Сайдун. — можно добавить загустителя, чтобы он липло ко всему. Если попадет на человека, то ему не понравится. — он закусил ноготь на большом пальце. — Да, в этом подходе главное — простота. Факел, колбы с маслом и добавками, в общем-то всё.

— А если, когда я буду разбивать, это попадет на меня? — спросил Конрад.

Сайдун усмехнулся.

— Так бросай дальше.

— А затем подходить и поджигать?

Несколько секунд Сайдун думал, затем зевнул.

— В каждую колбу по промасленной тряпке. Этого будет достаточно. Поджигаешь, бросаешь, всё горит, ты в стороне.

Хала посмотрела на Конрада.

— Тебе подходит такое?

— Думаю, да.

— Значит, осталось решить, что же поджечь. Есть соображения? — она цепким взглядом окинула присутствующих.

Конрад смотрел на неё, и всё происходящее выглядело как уже заготовленный разговор. Несколько вопросов, которые может обсуждать любой, несколько решений, которые не касаются присутствующих лично, несколько небольших послаблений.

— Зал стражей. — сказали несколько голосов.

— С него и начать. — добавила Нарайа. — но мне не нравится пожар. Он может сожрать больше, чем мы хотим. И застать нас самих врасплох.

Старик почесал висок.

— Городу он не угрожает — стена дворца защитит. Но внутренние постройки. Если мы хотим занять не пепелище, то надо так же выбрать здания, которые не примыкают к другим.

— Но к таким сложнее добраться от одного к другому. — предположил Конрад. — мне придется бежать по открытым пространствам. Вы принесли чертежи дворца?

Хала сжала челюсти.

— Еще нет.

— Ты сказала, что достать их не составит труда.

— Достать да, но не вытащить. За ними особое наблюдение, как и за всем, что представляет секреты или важную информацию. Поэтому приходится действовать осторожно.

В разговор вступила Нарайа.

— Мои ученики переписывают их.

Старуха откашлялась и произнесла.

— Кто-то пустил их к чертежам с чернилами?

— По памяти. — добавила Нарайа. — вам нужны подробности?

— Обойдусь. — сказала та и занюхнула какой-то темный порошок.

Конрад представил сколько листов должен включать такой проект. Сто, двести, пятьсот? Этажи, планы башен, стены, дополнительные постройки.

— Сколько это займет?

— Еще пару месяцев. — ответила Нарайа.

— А план с постройками и их описанием тоже мы сможем получить?

Она задумалась.

— Схематично?

— Точные расстояния и масштаб.

Нарайа сложила ладони и закрыла глаза. Наступила тишина, и никто из присутствующих не попытался даже подвинуть стул.

— Полтора месяца.

Конрад кивнул.

— Значит, о поджоге подробнее будем разговаривать через два месяца?

Нарайа кивнула.

В этот миг Хала перехватила разговор.

— И пожар, и способ как ты попадешь внутрь дворца. Нам нужно понимать откуда тебе придется действовать. К тому же, еще предстоит заняться схемами патрулей. Это тоже время.

— Я бы хотел быстрее. — сказал Конрад.

— Мы уже обговорили это. — легко отсекла Хала. — мы ориентируемся на дату и нам некуда спешить. Лучше всего просчитать варианты, найти союзников и подготовиться. Все же согласны?

Ответа не понадобилось. Конрад и сам понимал, что никто не станет торопиться просто из-за того, что избранный с каждым днем вносит все больше изменений в своё окружение.

— Я забылся. — сказал Конрад и склонил голову.

— Прекрасно. Тогда смотрим, слушаем, и ждем чертежи.

Конрад шел домой с мыслью, что за два месяца или даже за этот год он бы уже успел съездить, придушить другого избранного и вернуться. Как раз писари Нарайи закончили бы работу, все согласовали план и предоставили ему самое простое — задачу, где ему надо устроить переполох. Но нет. Ему придется ждать два месяца. Два месяца только для того, чтобы продумать план. А что дальше? Ждать еще полгода только ради одной ночи, когда всем остальным будет удобно.

— Проклятье. — выругался Конрад.

Лежащие рядом нищие встрепенулись, посмотрели на него недоумевающим взглядом.

— Я не вам, просто… — заговорил он и понял, что использует западное морское наречие. Слишком шипящее и рваное для этих земель.

Сплюнул и пошел дальше, больше не пытаясь оправдаться. Его разрывало на части от ожидания. Никаких дел, никаких занятий кроме одного — ждать. Ждать, когда где-то…

Он понял, что гоняет мысли по кругу и бросил это, вернулся в трактир и заказал еды.

По крайней мере, он мог есть. В эти моменты не думаешь. Просто ешь, забиваешь брюхо, хотя треклятые боги одарили его возможностью обходиться и без этого. Просто привычка, просто небольшое удовольствие, которое способно заглушить мысли, сбить тремор с рук и вернуть спокойное дыхание. Он готов был делать что угодно, лишь бы не думать.

— Тебе работник нужен? — спросил он с набитым ртом.

Владелец чайхоны удивился, хмыкнул.

— У меня с посетителями проблем нет. Тем более, ты работаешь уже на Халу.

Конрад вздохнул.

— Не работа, а сплошное ожидание.

— Дык, для вышибалы склад ума нужен соответствующий.

Конрад поднял на него взгляд, прожевал еду, проглотил.

— Ты подумал, что я собирался избивать здесь людей?

— А что еще? Химшан и Унрук надеются еще встретиться с тобой.

— Это… — Конрад понял и ахнул. — те из переулка? Проклятье.

— Для кого-то они, для кого-то ты. — хозяин чайхоны развел руками. — а для кого-то я. Мы все проклятья.

— И несем одним смерть, другим страдания.

Конрад поднялся наверх и попытался заснуть, но не вышло. Вся информация, которую он услышал от заговорщиков казалась… казалась… Что им просто плевать.

— У меня есть все время мира. — сказал он себе, стараясь успокоиться. — всего лишь год. Год и затем пойду дальше.

«А надо ли его убивать?» — скользнула предательская мысль.

Она появилась и исчезла, не задержавшись и секунды, но оставила после себя ощущение брошенного в воду камня. Всё новые и новые идеи проникали в разум Конрада, путая его, заставляя сомневаться.

Ему пришлось сесть на кровать, чтобы успокоиться. Казалось, что омут рассудка снова покрыла гладь давно принятых решений. Но под ней всё же скрывался тот камушек, рядом со множеством таких же. И Конрад боялся, что рано или поздно, их уже невозможно будет спрятать.

Он вдохнул и выдохнул. Обычное спокойствие уже не могло им овладеть. Хотелось действовать или забыться в деле.

— Опять. — Конрад схватился за голову, в которой стучало «Действуй!»

Затем встал и вышел на улицу. Ночь? Плевать. Больше всего он боялся потерять самообладание. Ни грабителей, ни дураков, решивших показать свою удаль, нет. Если Конрад не найдет себе занятие, чтобы закрыть те перерывы между встречами с Халой, то сам превратится рано или поздно в одного из таких переулочных самоубийц.

Ноги его несли по улицам, мимо стражников, торговцев и прохожих. Люди, стены, повозки, барахло, здания, смыслы, смыслы, смыслы. И вместе с тем всё было для него бессмысленно. Прямо сейчас. Он готов был пойти проситься в стражники, чистить нужники, лишь бы избавиться от того гона, что засел в голове.

Неожиданно для себя он почти столкнулся с охранником уже знакомой стройки.

— Эй. — крикнул мужчина с факелом. — Я тебя знаю. Ты ж здесь работал?

Конрад замер, натянул удивленное выражение лица.

— Да. У Расима ко мне какие-то претензии?

Охранник расслабился и покачал головой, оглянулся на стройку.

— Дык если б. После того, как ты ушел, рабочие нарадоваться не могут. — указал на кучу сложенных кирпичей, сел на неё и продолжил. — Расим стал задумчивым и почти перестал проверять работу. Так, выйдет ненадолго, посмотрит на стены, поморщится, да к себе уйдет.

Конрад перевел взгляд с охранника на здание и обомлел. Здесь было чему поморщиться. Некоторые ряды кладки лежали криво, в других кирпич чуть ли не на половину торчал из стены. Даже олуху было понятно, что если так пойдет дальше, то всё рухнет. И можно было понять каменщиков — им платили за каждый кирпич, но чем занимался Расим, если до такого довел?

Конрад медленно выдохнул.

— Я пройду?

— Конечно. Там уже и брать то нечего.

И правда. Внутри толком ничего не осталось. За всем пришлось бы лезть выше, но Конрад не мог быть уверен, что там хватит для окончания строительства. Он прошел по залу и заметил сразу несколько неправильно положенных плит.

За три с половиной месяца здание из скучной и унылой коробки превратилось в одни из тех руин, которыми богаты бесконечные земли. На это было больно смотреть. Среди всего прочего он увидел и кусок стены, где кирпичи лежали ровнее остальных, но лишь на небольшом участке. Дальше снова навалены, и с каждым рядом всё хуже и хуже.

— Расим! — позвал Конрад, вступая во тьму.

Он почувствовал запах вина и рвоты.

«Надеюсь, в этот раз там нет разлитого масла.»

Он вернулся к охраннику и хотел взять у него запасной факел. Тот поворчал, что у него в руках единственный, но за серебряную монету расстался с ним. И сказал, что будет ждать у входа.

Архитектор спал. Вместо разбитой лампы лежали разбитые бутылки. Карандаши промокли насквозь в вине, несколько чертежей лежали скомканные, еще несколько рваных ошметков валялись под столом рядом с полупереваренными кусочками еды.

Но лампа оказалась целой. К сожалению, в ней не оставалось масла даже на то, чтобы пройтись по коридорчику на улицу.

Конрад потряс архитектора за плечо.

Тот что-то промычал и поднял голову. Слюна блестела в свете огня, а в пустых глазах было раздражение и равнодушие.

— А, это ты? Проклятый чужак. Ублюдок, с верблюжьей колючкой вместо яиц. Ненавижу тебя. Ты… ты…

Он попытался встать и упал бы, если бы Конрад не подставил плечо.

— Выродок пустынной гадюки. Чтоб твои дети дохли на твоих глазах. Бросались с самой самой высокой башни, чтобы это видели все. Слышишь? Видели все и знали, что это твоя вина. Понял, выродок?

Конрад вел его на улицу и не отвечал. Затем посадил скамейку, на которой в три слоя засох цемент, и сел рядом.

— Сиди здесь.

Сходил к колодцу, набрал ведро воды и принес архитектору.

— Давай сюда, хоть будет куда…

Расима вырвало, но желчью. Узкой струйкой, но по звуку казалось, что архитектор выплевывает весь желудок, и чуточку легких.

Конрад поставил ведро, одной рукой прихватил Расима, другой черпал воду и умывал его.

Архитектор отбивался, плевался, ругался, кричал, но Конрад не сдавался. Даже прибежал охранник, но увидел, что ничего страшного не приходит, успокоился, хотя и остался на месте.

— Если он утонет… — начал он.

— То скорее в собственной рвоте. — закончил Конрад. Вылил остатки ведра на Расима. Бросил монету на дно и протянул ведро охраннику. — Набери воды, все что внутри — твоё.

Когда охранник убежал, Конрад сел рядом, не обращая на то, как вода пропитывает его штаны.

— Ты… ненавижу… — пролепетал Расим. — кто так делает?

— Ты про фасадную стену?

Архитектор замер на мгновение.

— Ты про ту? А, да плевать на неё. Кому это вообще нужно? Этим тупорылым рабочим? Они накидывают кирпич как попало. И что из этого получается? Видишь? Видишь? Вон. Там. Выше входа. Кирпич треснутый. Он его положил и сказал, что стоит же, значит, он заслуживает платы. Кто же так делает? — Расим опустил руки и закачал головой. — Я так не могу больше. В этом просто нет смысла.

— Ты их не контролируешь, вот они и делают что хотят.

Расим посмотрел ему в глаза.

— Да я про другое. Весь этот сарай из глины и песка. Толку в нем? Ты правду сказал. Как будто мальчишка его проектировал. Везде аккуратненько, по всем правилам, чтобы ничего не выделялось, а еще больше симметрии. Везде симметрии. Достало, надоело. Эти олухи разбираются и то больше меня. Смотри! Их собор будет дышать свободой, асимметрией…

— Бездарностью. — закончил Конрад.

Расим замолчал на секунду, вздохнул.

— Да. Но смысл вот этого всего? Конрад. Как бы посмотрел Зальдур на это, чтобы он сказал?

— Наверное, что это дело надо закончить и больше не браться за то, что тебя не вдохновляет. Потому что иначе ты олух и сношаться тебе с верблюдами в середине пустыни.

Расим хмыкнул.

— Вряд ли бы так выражался. Он был гением.

— Уверяю, он так бы и сказал. А потом бы заставил рабочих разбирать каждый кривой ряд. А если бы они отказались и ушли, то нанял бы новых и платил им за каждый убранный и очищенный кирпич как за новый. Потому что архитектор должен доводить проекты до конца, а если он умрет…

— То по его чертежам это должна суметь сделать даже обученная собака. И то потому что в отличие от остальных зверей она страшно лает.

Расим улыбнулся, черпнул воды, отпил, прополоскал рот и сплюнул в сторону.

— Ты мерзавец, Конрад. Подлец и негодяй. Назвал меня мальчишкой. Меня — опытного архитектора, знатока Зальдура. — он сделал паузу, — и был меток как солнечный удар. Что мне теперь сказать заказчику?

— Правду?

— Мне не заплатят за это. — Он указал рукой на кривые стены. — даже если все исправить.

— Считай это платой за малодушие.

Расим взял ведро обеими руками, окунул в него голову и пил так долго, что Конрад удивился, насколько еще ему хватит дыхания. В конце концов тот запрокинул ведро и вылил остатки на себя.

Не смотря на пробуждение, на похмелье сейчас Расим казался бодрее. Он улыбался. Криво, пьяно, но улыбался.

— И мне останется только прыгнуть в ближайший караван, да поехать по чужим землям.

— Или остаться здесь и попробовать новое.

Расим отмахнулся.

— Я на эти каменные ящики смотрел с детства. Что из этого вышло? Такой же каменный ящик, только с башенками, да, вроде как милее. Но стоит идти дальше. Да. Закончить храм, сесть в караван и куда глаза глядят. Кстати, ты нашел себе работу?

Конрад втянул воздух.

— Да, но занимаюсь ей раз в неделю.

— Тогда, может, присоединишься ко мне? Меня одного эти разбойники прибьют.

Конрад улыбнулся, вспоминая, как раньше его невзлюбили рабочие. Если их заставить переделывать, то они схватятся за кирки и ножи. Там хоть стражу вызывай.

— А меня точно возненавидят. Ведь шло до этого всё хорошо, а тут вернулся я и им придется исправлять.

— Сами виноваты. — ответил Расим. — нечего было пользоваться моей слабостью и плевать на работу. Будем им урок.

Конрад задумался. Еще раз посмотрел на кривые стены. Они выбивались из того, что можно было бы назвать правильным. Совсем как избранные. Но стены можно разобрать и исправить, если что-то пошло не так. А у избранных сразу кривой фундамент. То, что под их тенью погибнут тысячи людей — лишь вопрос времени.

«Если бы у меня была возможность их исправить, воспользовался бы я ей?» — подумал Конрад, имея ввиду, и стены, и избранных. — «Когда-нибудь. Возможно, потом. Надо начинать с простого.»

Он улыбнулся и сжал плечо Расима.

— Давай попробуем. Так бы поступил Зальдур.