Убийца избранных: Конрад

Глава 4 Часть 2

Работники не обрадовались. Крайне не обрадовались. Часть из них ушли сразу же. Еще часть ушли к обеду, а уже к вечеру Расим составлял письмо о найме новых каменщиков. Ночью они с Конрадом пили чай посреди перевернутых чанов и кучи разбитых кирпичей.

Конрад ощущал себя счастливым впервые за несколько месяцев. Тревога осталась, но она отошла на второй план. Сейчас хотелось исправить всё, что было испорчено, почувствовать, что старания не уходят в пустоту.

Надо было еще помнить о встречах с Халой, но Конрад для всех тех людей выполнял роль стрелы, которую пустят и в следующий миг забудут о ней.

Поэтому он не расстроился, когда вспомнил о пропущенном собрании на утро, когда занимался с Расимом планированием работ и что делать, если заказчик откажется вкладывать деньги.

— Этот человек своего не упустит. — говорил архитектор. — он сам считал сколько кирпичей будет нужно. И мне приходилось грызться с ним за самый замшелый булыжник.

Конрад облизал пересохшие губы, вытер пот. Он до сих пор не привык к палящему солнцу Харийской столицы. Наверное, и не привыкнет никогда.

— Думаешь, заставит нас использовать битый кирпич?

Расим отмахнулся и сказал с тяжестью в голосе.

— Нет, но каждую лишнюю горсть песка вычтет из моего жалования. Я еще и должником останусь. Даже не представляю, как придется дальше жить. Пойду пасти верблюдов и стирать простыни шлюхам.

Конрад хмыкнул, глядя на расчеты. Куча денег ушло на пустую работу строителей. Шестая часть этого пойдет на разбор стен, еще столько же, как минимум придется заплатить новым работникам. А на сумму, которая требовалась для новых плит и материалов, он даже не хотел смотреть.

— На севере и западе верблюдов нет. Так что, мой друг, тебе придется довольствоваться простынями.

Расим зыркнул на него, набрал воздуха.

— В твоих землях я стану величайшим архитектором. Ваши Каганы будут звать меня к себе только для того, чтобы я выслушал их пожелания. Ради моего внимания они начнут войны! — после чего заговорил тише. — если меня не утопят в песке за растрату. И узнаем мы это… — он посмотрел на тень, которую отбрасывала вбитая в землю палка. — Через час.

Заказчик пришел раньше. В сопровождении двух красивых девиц. Они ввели его под руки в недостроенный храм, и Конрад не смог сдержать удивления.

— Расим, — сказал Ламуш. — ты, должно быть, плох, раз привел с собой лекаря.

Архитектор удивился и посмотрел на Конрада.

— Лекаря? Его что ли? О нет, это мой подмастерье, помогает мне со всяким. Следить за рабочими, чтобы те не построили вместо жемчужины архитектуры… — последние слова он говорил медленнее и медленнее, переводя взгляд с Конрада на Ламуша. — А вы знакомы?

— К сожалению. — сказал тот. — благодаря этому человеку весь двор увидел мой голый зад.

Конрад кивнул.

— Я с радостью выбрал бы кого другого.

— Но решил выбрать меня.

Конраду пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы посмотреть этому человеку в глаза.

— Да.

Наступила тишина. Лишь Расим пытался что-то сказать, мямля едва различимые слова.

— Голый… зад? При дворе? То есть как? Конрад, это… как?

Но Конрад лишь пожал плечами. Это движение получилось угловатым, рваным. Он ожидал, что сейчас

Ламуш вздохнул и покачал головой, отстегнул изогнутый кинжал и положил на столик рядом с чертежом и расчетами.

— Жаль, что я не так молод, как раньше. Иначе быть бы нам кровными врагами.

Конрад перевел взгляд на кинжал, затем на девушек, которые как статуи возвышались над своим господином.

— Я бы тогда не выбрал вас.

— Струсил бы?

— Решил бы не ввязываться в ненужную вражду. Вы сами всё слышали, и без приказа Кагана я не поступил бы так.

Ламуш скрестил руки на груди.

— И я рад, что ты не попал на услужение к Кагану. Ты отвратительный лекарь и ошибся в отношении меня.

— Или соврал. — поправил Конрад.

Глаза спутниц Ламуша чуть расширились, а он сам нахмурился.

— Перед лицом моего господина? — он освободился от поддержки девушек и упер руки в стол.

В этот выдержать взгляд было гораздо проще. Конрад выпрямился и ответил.

— Точнее, перед всем его двором. Возьми меня Каган к себе, я бы просил у него прощения и признался в утаивании, ради того, чтобы не нажить себе врага, а, возможно, и ему. Как бы вы поступили, если бы он взял под крыло человека, который при всех сказал, что…

— Довольно. — остановил его Ламуш. — я понял. Но как случилось, что лекарь решил стать помощником архитектора?

Конрад налил в чашку воды из кувшина.

— Я понял, что никому не нужен лекарь, который не способен позаботиться о себе.

Ламуш хмыкнул, кивнул девушкам и те через миг уже поддерживали его под руки.

— Сколь бы ни была бы велика мудрость моего господина, но в некоторые моменты я дивлюсь его недальновидным решением. Вы могли бы научить других лекарей своему мастерству или хотя бы такту.

Конрад хмыкнул.

— Что-то подобное я уже слышал.

Не успел Ламуш задать вопрос, как в разговор влез Расим, явно недовольный, что о нём забыли.

— К слову о храме. — начал он. — с ним сложность.

Ламуш посмотрел на него с раздражением.

— Что ж, надежды — проблема того, кто имеет глупость надеяться. — Миг посмотрел на бумаги рядом со своим кинжалом. — Вы не успеваете? Или вам нужны еще деньги? Или вы впали в запой и позволили своим рабочим разворовывать стройматериалы и работать как им вздумается?

Расим покраснел и сгорбился, что стал похож на карлика, заговорил, едва разжимая губы.

— Всё вместе, господин. Мой помощник указал мне на явную ошибку, из-за чего я впал в ярость, после чего раскаялся, но было поздно.

Ламуш погладил руку одной из помощниц, и та посмотрела на него так, словно ждала приказа. Но вместо ответа Расиму, он обратился к Конраду.

— Конрад, верно? Скажи, была бы эта проблема, потерял бы я денег, если бы ты не пришел «на помощь» к данному человеку? Если бы не стал его помощником? И если бы ты был им, то почему позволил рабочим разгуляться?

— Я выгнал его. — ответил Расим за Конрада.

— Осталось еще несколько вопросов. — продолжил Ламуш.

Конрад отложил чашку с водой.

— Мне не известно.

— Значит, я должен взять эти деньги с тебя?

— Мне это тоже не известно.

— Но ты подтолкнул моего архитектора к яме порока, куда он и шагнул.

— Я указал на явную скуку в том проекте, которым он занимался.

Ламуш свел брови.

— Я его одобрял, и он мне понравился.

Конрад покачал головой.

— Вы не архитектор.

— Как и ты.

— Верно. Но я не раз общался с ними и дружил с лучшими из них… у себя на родине. А вы?

Ламуш засмеялся. Утробно, низко. Это было бы угрожающе, не заметь Конрад как переменился взгляд девушек.

— Только нанимал. — продолжил Ламуш. — Так значит, я не разбираюсь в красоте дворцов, раз среди моих друзей нет архитекторов?

— Вы не разбираетесь в архитектуре. — ответил раздосадованный Расим.

Это омрачило Ламуша.

— Как и ты в помощниках. Ты желаешь, чтобы тебя судили за растрату?

Расим насупился, опустил взгляд и заговорил с жаром.

— Не растрата — глупость и ошибка. И это я вынес бы на суд Кагана. Потому что как сказал человек, построивший его дворец: Если казнить каждого плохого архитектора, то никогда не появится хорошего. — Расим дал обдумать сказанное и продолжил. — Вы разбираетесь в женщинах. В них симметрия важна и прекрасна. Я даже отсюда вижу, насколько старательно вы лепили из этих девушек лучших в своём роде. Но архитектура живет по другим законам. Она может быть изысканной там, где не ждешь, но скучной, серой и безвкусной, сколько бы золота ни вылили на колонны или на стены.

Ламуш терпеливо слушал, затем кивком указал на покрытую цементной пылью лавочку, и девушки подвели его к ней. Накрыли куском шелка и усадили господина.

— Тогда почему ты мне показал настолько скучное, как ты говоришь, здание?

Расим в мгновение растерял весь запал. Теперь он смотрел на чертеж и водил по нему пальцами. Казалось, что он готов заплакать от досады.

— Я забыл о красоте. Я привык не к голосам архитекторов, не к видению зодчих, а к звону монет, которые требуют от меня это. А мой молодой друг помог мне это вспомнить, господин. И если вы решите, что траты надо возместить — это сделаю я. Если стоит кого-то наказать… — он сжал зубы, посмотрел на Конрада. — давайте обратимся к Кагану и он рассудит.

Ламуш указал на кинжал.

Внутри Конрада все сжалось. Он сейчас был при оружии, но устраивать поножовщину в центре города — самоубийство.

Помощница Ламуша прошла к столу, окинула взглядом мужчин, задержав взгляд на истертых ножнах Конрада, затем взяла кинжал господина и вернулась на место.

Ламуш покрутил оружие в руках, улыбнулся солнечному зайчику, что скользнул у него по лицу.

— Вся твоя плата уйдет на компенсацию моего ущерба. Этого вряд ли хватит. Но я не подам на тебя в суд, чем сберегу своё время.

Расим облегченно выдохнул.

— Кроме того, — Ламуш зевнул. — чужак, ты предстанешь перед Каганом и признаешься в своем преступлении. Никто не смеет лгать моему господину.

Конрад чуть не улыбнулся.

«Удача?»

— Как вы пожелаете. Я живу в трактире «Крыло стрижа.»

— Подожди, это не всё. Скажи ещё, как мне исправить то, что ты узнал при нашей первой встрече.

Конрад смотрел на оплывшего жиром мужчину, на красавиц, которые стояли по обе стороны от него, и понимал насколько грустно сидеть на пиру с зашитым ртом.

— Начните ходить самостоятельно.

Ламуш хмыкнул.

— А затем?

— Бегать самостоятельно. Возможно, биться на копьях.

Ламуш перестал улыбаться и сжал кинжал.

— Ты решил посмеяться надо мной? Меня поили сотнями лекарств, а ты говоришь, мне надо просто ходить?

— Самостоятельно. — поправил Конрад. — И бегать.

— Пф. Бред. — фыркнул Ламуш. — Это слишком просто. Мне уже предлагали это, но я выгнал тех глупцов.

Конрад развел руками.

— Тогда я ничем не смогу вам помочь.

Ламуш щелкнул пальцами, и девушки подхватили его под руки.

— Если Каган меня спросит, что с тобой сделать, я отвечу, чтобы он выбросил тебя в пустыню без воды, но с мешком сухарей.

Затем кивнул спутницам, и они увели его прочь.

Расим подождал, когда Ламуш исчезнет в дверях, встал напротив Конрада и наклонился.

— Если бы я знал, что у вас с ним вражда, я бы тебя никогда не привел.

— Если бы я знал, кто твой заказчик, я бы и не подумал приходить.

Они посмотрели друг на друга еще какое-то время, и Расим успокоился. Вздохнул и почесал в затылке.

— Всё-таки жаль, что он мне не заплатит.

Конрад поднял брови.

— Ты всегда недоволен своими желаниями?

Конрад вошел в тронный зал. В этот раз он казался не таким большим. То ли потому что это был уже второй раз, то ли потому что он знал его размеры и видел чертежи, то ли потому что на троне никого не было, как и среди посетителей. Несколько гвардейцев, парочка слуг ждали у дверей, Ламуш, его сопровождающие девушки, Расим, да и сам Конрад.

Не успели они дойти до середины зала, как открылась боковая дверь, и вошел Каган. Он вытирал руки о полотенце и еще что-то жевал.

— Я не хотел отвлечь вас от трапезы, господин. — сказал Ламуш.

Каган отмахнулся.

— Еда приходит на помощь, когда скучно. О, а зачем ты привел лекаря?

Конрад услышал, как Расим цокнул.

— Чтобы он извинился перед вами.

Каган вскинул брови, затем нахмурился, повернулся к трону, который стоял на десяти ступенях и, Конрад мог поклясться, выругался.

Теперь Кагана можно было рассмотреть. Среднего роста, упитанный, но все же он двигался бодро, будто он один из немногих, кому жир на боках не в тягость.

— Что ж, тогда я предпочту посмотреть тебе в глаза. — сказал Каган и подошел к Ламушу, улыбнулся девушкам. — чем он провинился, дядя?

«Дядя?!» — подумал Конрад и сглотнул. Узнай он это раньше, то всё могло бы быть иначе. Но Ламуш никак не показывал этого, не говорил, что он вторая ветвь наследования.

— Он вам солгал.

Каган вздохнул.

— Прошу, полнее. Это было давно, и он много чего говорил.

Конрад склонился.

— Господин, ту речь, те слова, что я держал перед, вами были отчасти ложь. Но целью моей было не нажить себе врага, дабы он не стал вашим.

Каган не сдержал раздраженно вдоха. И Конрад перешел к делу.

— Ваш дядя не способен сейчас зачать ребенка. Слова о его мужской силе — ложь.

Каган несколько секунд смотрел ему в глаза. Затем он открыл рот, закрыл и втянул воздух сквозь зубы.

— И вот ради этого вы пришли? Ради этого отвлекли меня? Дядя, ты серьезно посчитал, что это было для меня секретом, и я не знал? О, Тени. Если вы здесь только за этим, то можете идти. Я прощаю вас за это преступление.

— А еще он стал помощником архитектора. — добавил Ламуш.

— От этого храм быстрее построится?

В разговор вступил Расим.

— Не думаю, планируется задержка, но это поправимо. Мой помощник — Конрад оказывает мне неоценимую услугу. Благодаря ему храм Тени будет высок как сама тень в свете заходящего солнца.

Каган, развернулся и пошел к трону.

— Дядя, ты им хотя бы рассказал, что это за храм?

— План готов, зачем их посвящать в лишнее. Каждое сказанное слово — своровано у дела.

Правитель отмахнулся.

— Брось. Пусть знают. Может, они и смогут чем-то подсказать. Архитектор, что тебе известно?

Расим смутился, опустил взгляд, будто на полу можно было найти верный ответ.

— Мне сказали только, что нужно спроектировать храм. Большой главный зал, библиотеку, несколько кабинетов. Еще чтобы в него было приятно входить и легко найти.

Каган улыбнулся, будто его забавила растерянность Расима.

— Это будет храм будущего!

Он сказал это таким торжественным тоном, что дальше должны были следовать аплодисменты, трубы, крики толпы, но присутствующие лишь с недоумением взирали на него. Кроме Ламуша.

— Я решил, с подачи идеи от некоторых моих советников, что проблема бездомных настолько велика, что скоро они сожрут всех крыс. Тогда я подумал, нет, вспомнил, как отец пригонял ко мне учителей, которые, ох уж и бедные люди, пытались учить меня. Занятие скучное и недостойное властителя. Но я все же задался вопросом: а сможет ли учение изменить людей? Вытащить их из переулков, заставит ли действовать? Пойти к кузнецу или плотнику или в караванщики. А, может, в капитаны. Харийские мореходы. Это было бы прекрасно.

— Господин решил учить чернь. — объяснил Ламуш.

И в этот миг сердце у Конрада екнуло.

«Этот человек, которого ненавидят разные люди, которого обвиняют в глупости и любвеобильности решил открыть школу?»

— Вы хотите сгонять в один храм людей и учить их там? — спросил он.

Каган улыбнулся.

— Именно. Найдем учителей и поставим туда как… священнослужителей.

Конрад вспомнил кучи людей, что ютились по подворотням.

— Боюсь, одного его не хватит.

Ответил Ламуш.

— Господин знает об этом и потому решил попробовать сначала в малых масштабах. Если люди изменятся, мы начнем строительство по старым чертежам в разных частях столицы.

— Но людям всё равно нечего есть. — Засомневался Конрад. — они вряд ли примут это.

Каган улыбнулся еще шире. И только сейчас Конрад заметил, что он молод. Ему нет и тридцати. Хотя все разговоры о нем велись, как о старом развратнике.

— Дядя?

— Лучшие ученики смогут питаться и даже жить на территории храмов. Так же им выдадут хорошую одежду, чтобы они могли не смущать никого своим оголенным телом. Мы решили заботиться о тех, у кого получается, чтобы вызвать в рвение других — тех, кто хочет изменить свою жизнь, а с тем и будущее Харийских земель. — Он облизнул губы и добавил. — Я всё верно сказал, господин?

— Именно. Дворцового лекаря я отправлю обучать в те дни, когда его помощь не нужна. Дворцовый кузнец, плотник… Ладно, не сам мастер, а подмастерья будут искать других увлеченных этим ремеслом. И из грязи мы достанем изумруды, с помощью которых превратим всё в оазис.

«Наивный дурак.» — подумал Конрад и улыбнулся. — «Но он пытается улучшить жизнь не только себя, но и других, даже тех, кого не видит. В отличие от…»

Он еще раз посмотрел на веселящегося Кагана, который мнил себя сейчас чуть ли не божеством.

«Даже если так. Главное, чтобы он продолжил…»

И осекся. Как он сможет продолжить, если его через полгода убьют? Или только благодаря такому отцу избранный и возвеличится? Тогда стоит убить их обоих, но этот ход со школами. Он ведь правда достойный поступок. Долгосрочный, сомнительный, дорогой, но достойный, который может дать великие результаты. Если не при жизни следующего сына, то при внуках. В то время, как заговорщики планируют просто избавиться от людей.

— Лекарь, у тебя снова приступ? — донесся голос Кагана.

Конрад вздрогнул и мотнул головой.

— Нет, господин, я восторгаюсь вашими планами. Они показывают, насколько далеко вы смотрите. И я несказанно рад, что своим трудом прикладываю силы, чтобы воплотить это в жизнь.

— Но вид у тебя, будто ты напуган.

Конрад сглотнул, посмотрел на Кагана, Ламуша, Расима, и склонился.

— Все верно. Я никогда не был уверен в себе и в этот самый миг, мне страшно и радостно, что я прикасаюсь к такому. И спрашиваю себя: смогу ли я?

Каган указал на Архитектора.

— От него так много требуется в этом строительстве?

Тот покачал головой.

— Нет. Чертежи сделаны. Он лишь смотрит, что всё на своих местах, господин. Не знаю, почему он так разволновался, но сейчас от меня требуется только наблюдать за стройкой, чтобы ленивые рабочие не творили, что им вздумается. И Конрад тоже занимается этим. Это как быть умной собакой, которая умеет читать чертежи.

— Тогда не волнуйся, Чужеходец. Если уж собака сможет выполнить эту работу, то человек, если он с чистыми помыслами и рабочей головой, точно справится.

Конрад сжал зубы от досады и кивнул.

— Как скажете.

Каган посмотрел на присутствующих со снисхождением.

— У вас еще будут вопросы, или я могу пойти и дальше заниматься… — Он покосился на боковую дверь. — делами каганата?

Ламуш выступил вперёд и поклонился.

— На этом всё, мой господин. Да пусть следы твои пребывают в тени.

— Именно так. — Ответил Каган и поспешил обратно к боковым дверям.

Конрад по команде пошел к выходу, но обернулся и заметил, как Каган развязывает шнуровку на штанах, переступая порог.

«Какая разница, если он делает правильные вещи? Какая разница, если мне надо убить его сына? Какая вообще мне разница?»

Конрад снова засомневался в собственной миссии. Не потому что было страшно, не потому что устал от крови и больше не хотел никого убивать. А потому что он сейчас мог прервать процесс, который бы сделал людей лучше. Не добрее, милосерднее, но лучше. У большинства из них появился бы шанс. Рождение в канаве не означало бы бесповоротное прозябание в нищете или становление бандитом. Нет. Именно этот Каган — сластолюбец и легкомысленный, самовлюбленный и ленивый, именно он мог сделать верный шаг для всей страны. Пусть даже это не он придумал, а ему посоветовали.

— Понимаю твои сомнения. — заговорил Ламуш, когда они вышли из дворца. — Я, конечно, удивлен, что такой как ты сразу принял идею Кагана. Мы слишком долго с ним спорили, но этот его каприз стал навязчивой идеей. Боюсь, что такими темпами умение читать и писать перестанет быть уделом дворян.

— Но этот замысел вселяет в меня надежду.

Ламуш подошел к паланкину. Девушки помогли ему взобраться. Он сел, выдохнул. Пот тёк с него, а на расшитом халате в районе подмышек уже появились темные пятна.

— Это просто баловство. — Сказал он. — но это воля господина и я прослежу, чтобы она была исполнена. И вы оба должны это запомнить.

Он дал знак, и его унесли.

Расим и Конрад подождали немного и отправились следом.

— Значит это храм для обучения. — задумчиво сказал Расим и забрюзжал. — Почему мне не могли сказать сразу? Как они думают учить женщин и мужчин вместе? Или надеются, что малые дети будут такими же сообразительными как подростки, а что останется старикам или кто уже оброс бородой или детьми? Что за подход к работе?

Расим возмущался вплоть до самой стройки. За это время он выдал не меньше десяти идей, как можно было бы улучшить, но что поздно исправлять. И как только они пришли, весь контроль скинул на Конрада, а сам ушел в кабинет.

Через неделю он показал Конраду набросок нового здания. Со множеством комнат, коридорами, спальными местами, столовой, а так же с комнатой для увеселений.

— Если всё получится, как хочет наш Каган, то я подсуну ему этот чертеж.

Конрад улыбнулся. Потому что в этом чертеже присутствовала жизнь, хулиганство, желание творить. Возможно, Расим был не таким задеревеневшим, как казалось ему самому.

«Ему просто нужна цель.» — подумал Конрад. — «Как и мне.»

От последних слов он тут же помрачнел.