Убийца избранных: Конрад

Эпилог

Ноги Конрада ступили на песок за воротами столицы. Никто не станет преследовать одинокого путника в пустыне, который не знает пути, не знает расположения оазисов, но который чувствует направление и может идти, погруженный в свои мысли.

Может быть то, зачем боги одарили его — лишнее, может, он вообще не нужен? Бесконечное число войн, драк, убийств в порыве ревности, из страха, из жадности. Могут ли редкие избранные перевесить всё то, что люди делают с себе подобными? Да и являются ли они сами по себе виной или они лишь катализатор, который приводит к движению те массы, которые жаждут крови и величия за чужой счет?

Конрад задавал эти вопросы себе постоянно, но именно сейчас — под палящим солнцем и холодными ночами безжалостной пустыни — он сомневался больше всего. Он касался монет, сжимал их в ладони, вспоминая удивление каждого, когда доставал кинжал. Ужас, ярость, равнодушие пьяных глаз, готовность грудью защитить того, за кем пришел Конрад. Многие десятки людей. Одни жили в землянках, другие в шалашах из шкур, третьи плели дома из лоз и ходили в набедренных повязках. Сколько их было? Он не считал, просто вешал монеты.

Скорпионы убегали из-под его ног, пустынные змеи замирали на камнях и провожали его взглядом. Даже ветер будто сторонился его — проносился вдалеке песчаной бурей, но не трогал убийцу детей.

Но когда песок сменился на саванну, та степью, а за ней появились леса, память Конрада сглаживала острые углы событий. Да, случилось много ужасного. Произошло восстание, и там умерли люди, он сам приложил руку к нескольким убийствам и увечий. Но в этот раз ему повезло — не пришлось собственноручно убивать ребенка. За него сделала это одна из достойнейших женщин.

— Интересно, выжила ли она? — Произнес вслух Конрад. — и что с ней сейчас?

— Ты что балакаешь? — донеслось рядом.

Он встрепенулся, посмотрел на говорившего.

Тот нёс вязанку дров, опираясь на посох. Сморщенное лицо, дубленое солнцем, сутулая спина, руки с облезлой кожей, под которой проглядывали вспухшие сустав.

Конрад прогнал несколько раз слова незнакомца. На каком языке он разговаривает?

— Ой, чурбан. — Сплюнул незнакомец. — Нясут тарабарщину.

«Знакомый говор.» — отметил Конрад и задумался сколько же недель прошло с момента его ухода из Харийского каганата.

— Да вот. — Улыбнулся он. По крайней мере, ему показалось, что он улыбнулся. — пяду, бряду себе. Жиньку ищу.

Незнакомец фыркнул.

— Пошто ты бабам то нужен? Бедняк небось? Да еще и шастун. Ты б в своем хуторе искал.

— Искал, да не выискал.

Конрад прислушался к своему чувству. Да, избранный уже совсем близко. Миля или две. От силы пять.

— Дурак значицца. — многозначительно сказал незнакомец. — Коль бабу рядом не сыщешь, то и в других местах не найдешь. — и поднял голову к солнцу, улыбнулся беззубой улыбкой. — ох, прям как я. Тож шастал по деревням. Думал, будет где-то такая, шоб прям дух как хватило бы, так и не отпускало до смерти. — Покачал головой, — а не деле то-о-о… Чем дальше, тем страннее бабищи были. Куриц иначе кликали, кошек тоже. А уж за то как погунок звали, так по лбу этим самым погунком дать надо было. Так что зря ты так. А то останишься как я, да таскать тебе бревна.

— Я за погунок в лоб не бью. — ответил Конрад, пытаясь вспомнить что же это такое, — а то баба даж если золотая, и то помнется, да попортится.

Незнакомец поправил дрова на спине.

— Где б золотую найти? Не бывают такие. Пожил бы с моё, сам бы понил. Баба — она баба. Ей мужик нужен, да правильный.

— А ты стал быть не правильный, раз она погунок кликала падрыжно.

Дед потянулся за поленом. Захрустели суставы, запахло застарелым потом из подмышек.

— Ща я те покажу не пральный. Да я самый шо есть мужик. Только баб нормальных нет. Вот в своем хуторе…

— Это я уже слыхал. — отмахнулся Конрад.

И задумался. Этот сумасброд женщину не мог найти нормальную, лишь потому, что вбил себе в голову какую-то дурость. Или ему её вбили. То ли дед, то ли отец… Конрад покосился на него и улыбнулся шире.

«Как же я скучал по таким.»

Всю дорогу до деревни они препирались. Конрад подтрунивал деда, с его помощью вспоминал слова, говор, чтобы сойти за своего. Узнавал по поводу богатых или аристократов в окрестностях деревни, но ни кого из таких людей не было. Все простые и работящие.

«Удача.» — подумал Конрад, представляя, что успеет за день или два закончить все, а затем отправиться дальше жить в ожидании рождения следующего избранного.

Душа наполнялась решимость. Не придется долго думать и вынашивать план. Не придется целый год заниматься сомнительными делами, хотя есть ли более сомнительное дело, чем убийство пока что невинного? Но он был готов. Дождаться вечера, улыбнуться, убить сначала того, кто может поднять шум, а затем избранного. Очередная кровь, но сейчас это казалось несравнимо проще, чем заводить дружбу с Катун, и пить чай, зная, что её ждет предательство.

Он подошел к краю деревни и улыбнулся. Он здесь когда-то бывал, но прошло, по меньшей мере, восемьдесят лет. Никого из знакомых не осталось. Тем лучше. Он пошел сразу в харчевню. Снял комнату, попытался расплатиться монетой Каганата, но ему чуть не сломали стул о спину. Удалось договориться, что золото, где бы оно ни было, остается золотом.

Хозяйка харчевни навалила ему похлебки, куда добавила тмина и розмарина. Отличная приправ к мясу, но это напомнило про чай Катун, отчего Конрад немного взгрустнул. Но, как только начало смеркаться, пошел в комнату, где его поджидала постель.

Запах соломы наполнял воздух, а полный желудок грел душу. Хотелось замереть в этом моменте и насладиться им как можно дольше. Может быть, ему стоит задержаться здесь на пару дней? Но скучаешь лишь по тем вещам, которых не хватает. А солому можно проклясть в первую ночь, стоит ей попасть в ноздрю или упереться в зад.

Конрад закрыл глаза, несколько раз вдохнул запах, выдохнул. Почувствовал как нос щиплет, как слезы навернулись, но он резким движением смахнул их, сжал кулаки и вышел.

— Я прогуляться. — Предупредил он хозяйку, закрывая за собой дверь.

Он остановился перед небольшим домом, у которого кое-как держался забор, а ворота и вовсе перекосились. Конрад обошел его, чтобы убедиться, что он не ошибается, заглянул в огород, оценил, есть ли какие домашние животные, но ничего не было.

«Без ребенка вам будет проще.» — Подумал он, хоть и знал, что в какой-то момент избранный заберет у мира причитающееся.

Затем оглянулся. Люди сидели на лавочках перед домами, где-то смеялась молодая девица.

— Что ж, быстрее сделаешь, быстрее уйдешь. — Подбодрил он себя. Улыбнулся немного растерянно, взлохматил волосы и пошел к дверям.

Постучался. Ему ответили не сразу.

Раздраженный женский голос:

— Кто еще ночью бродит? Совсем идиоты?

Дверь отворила молодая женщина. Конрад едва коснулся её взглядом, как заулыбался во всю ширь и в смущении опустил голову.

— Вы уж звиняйте. Я тут новенький, вот и ищу где бы переночевать. Впустите? Я заплачу.

На последних словах он поднял голову с самой широкой улыбкой, на какую был способен, из-за чего даже зажмурился. Но стояла тишина.

Неужто он заговорил на другом диалекте или языке? Вроде не должен был. Те же самые глаголы, что в харчевне, акцент тоже. Ему и вправду казалось, что где-то он ошибся, но где?

— Конрад? — Раздалось вместе со смешком. — Как ты меня нашел?

Конрад раскрыл глаза и обомлел. Перед ним стояла Зоя.