Убийца избранных: Конрад

Глава 5 Часть 5

Когда за Конрадом остались внешние ворота дворца, а потом еще триста метров, он повстречал Унгала. Тот в компании еще четверых мужчин стояли с оголенным оружием.

— У вас так много людей? — спросил Конрад, но за кинжалом не потянулся. Против четверых, готовых к бою, у него было мало шансов. Тем более, чтобы оставить их в живых. А убийство мужа, вряд ли бы Хала простила.

— Моя супруга ждет тебя. Мы проводим.

— Место то же?

Унгал кивнул. А Конрад спросил

— Хала не знает, что ты взял людей, чтобы меня сопроводить, я прав?

Он усмехнулся, но снова кивнул.

Сопровождавшие Унгала выглядели еще менее дружелюбно, чем любой человек Халы, которого Конрад встречал. Двое из них не сводили взгляда с его ножен.

— Но ты решил припугнуть меня, проявить инициативу, как это сделал Йорам, и, возможно, получить больше внимания и уважения жены?

Унгал шагнул к нему.

— Она сказала тебя привести и ты пойдешь. — отрезал он.

Конрад вздохнул и прислонился к стене.

— Я хоть раз ей отказывал? — посмотрел на остальных мужчин, и продолжил. — Могу я с тобой поговорить? Мои руки на виду.

— Так говори.

— Мне не нравятся твои люди. Им хочется спровоцировать меня.

— Ха. Да ни разу. — Ответил кто-то из «свиты», но Унгал осадил его взглядом.

Даже во мраке он слишком явно размышлял. Даже не пытался это скрывать. Бедолага. Так хочет покрасоваться перед женщиной, что допускает такую же ошибку, как и Йорам — совсем не думает.

Наконец Унгал подошел к Конраду почти в упор, чуть не задев грудью его нос.

— Ты ведь знаешь, где я был, раз ждал меня. — Заговорил Конрад шепотом.

— Угу.

— Помнишь, когда вы пришли за своими товарищами, то я говорил, что Йорам не думал? Так вот. Ты тоже не потрудился это сделать. Какая вероятность, что за мной кто-нибудь решит проследить? И какова вероятность, если меня заметят с пятью вооруженными людьми по бокам, то не станут задавать себе и другим вопросы?

Конрад почти слышал, как Унгал шевелит мозгами, обдумывая логику. Очень рьяный, сильный, но как же грустно, что за него всё решала жена, а он лишь выступал кучей мышц.

— Уверен, что за тобой следят? — в его голосе послышалось беспокойство.

Конрад поджал губы, посмотрел по сторонам.

— Не знаю. Но давай просто выйдем из подворотни, пройдем до ворот твоего имения. И уже оттуда пойдем на встречу. Хорошо?

Унгал ругнулся и отвел взгляд.

— Свиное дерьмо. — Развернулся. — всем разойтись. Я сам доведу.

Как только его свита исчезла, они с Конрадом вышли на улицу. Невозможно было оставаться неприметным рядом с этим бугаем. И если есть шпион, то для него не станет эта встреча удивлением. Тем более, что Хала последнее время, всё-таки заезжала на стройку.

Конраду приходилось порой переходить на бег, чтобы поспевать за здоровяком. Тот шел с таким выражением лица, будто собирался кому-то переломать все кости. Не сложно было догадаться чьим костям, в случае чего, следовало поберечься.

— Замедлись, пожалуйста. — сказал Конрад.

— Удушить бы тебя. — пробормотал Унгал, но сбавил ход.

Конрад вытер пот с лица и поровнялся с ним.

— Не я создаю тебе проблемы.

— Рот замажь. Слышать тебя не хочу.

— А ты сделай над собой усилие.

Не успел Конрад опомниться, как мужик поднял его за шиворот одной рукой, а другой врезал в скулу.

Конрад отлетел в сторону, зазвенели монеты, кожа треснула и по щеке потекла кровь. В голове загудело. Он попытался схватить нож, и даже вытащил его, но не в силах был встать. Он хватался за стену и фокусировал зрение, но вокруг все плыло.

«Какой же он быстрый.»

Конрад приготовился к череде ударов, которые превратят его череп и ребра в костную муку, но нет. Унгал стоял и сжимал, разжимал кулаки, пока вокруг него собиралась толпа. Он громко дышал, не сводя взгляда с Конрада.

«Ты хоть что-нибудь видишь кроме того, что у тебя перед носом, идиот?» — подумал Конрад пробуя удержаться на ногах. Оглянулся, поймал несколько испуганных взглядов. — «Того не стоит.»

Он приложил все силы, чтобы выпрямиться и всю смелость, чтобы убрать оружие. Этот жест смутил Унгала, и только сейчас он заметил кучу людей, которые обступили их и смотрели, перешептывались.

— Это ведь муж Ханалы?

— Похоже он. А кто этот чужак.

— Видел его возле храма.

Испуг пробежал по лицу Унгала, желваки заиграли, и он отступил на шаг, на второй, развернулся и лицом к лицу столкнулся со стражниками.

Те быстро оценили ситуацию и вытащили оружие.

«Идиот. Только не сопротивляйся.»

— Этот песчаный червь меня оскорбил. — начал он, тыча пальцем в шатающегося Конрада. — я его предупредил, но он…

— Да кто в здравом уме тебя оскорблять будет? — Послышался голос из толпы. — Ты ж шо бешенный бык.

— Я видел это чужака. К нему сам Каган заходил на стройку. Честн слово. Стал быть не дурак.

Не смотря на темноту, вокруг горело столько свечей и факелов, что на лице Унгала блестели капли пота, а глаза бегали, словно ища способ выбраться из окружения. Хотя стражники сами были бы рады не драться с ним. Слишком непредсказуемый итог боя, да еще и ссориться с женой этой туши — худшие последствия, даже если отделаешься сломанной челюстью.

Унгал повернулся к Конраду, и в его глазах были ужас и мольба, вместе со злобой.

— Признайся, ты оскорбил меня. Я прав. Я сделал как надо.

— Быть того не может. — Ответил Конрад, вытирая кровь. — если сказать, что у мужчины самая умная и красивая жена, то что это за оскорбление?

Лицо Унгала вытянулось. Он не обращая внимания ринулся на Конрада, но тот уже был готов. Ушел в сторону, нырнул под руку, почувствовал, как кончики пальцев здоровяка хватают за воротник, но соскальзывают. Отбежал на несколько метров.

— Да помогите же кто-нибудь! — крикнул он и нырнул в толпу.

Люди расступились перед ним, а позади уже орали стражники.

— Стой, куда пошел?

Но у них появилась проблема похуже — Унгал, который, не обращая внимания на зевак, рванул за Конрадом. Послышались крики, кто-то пытался остановить здоровяка, но единственное, что требовалось от них — замедлить его.

Конрад не стал идти ни в логово заговорщиков, ни в имение Халы.

— Стоило у Кагана попросить больше охраны для храма. — Пробормотал он, чувствуя, как рана на скуле пульсирует.

Капли скатывались до подбородка и оттуда капали на грудь. Он вытер щеку перчаткой. Но через секунду снова почувствовал, как кровь щекочет кожу.

Когда он добрался до стройки, то забрался в кабинет, закрыл дверь на ключ и упал на стул.

Хала была полностью права насчет своих мужей. Два полных идиота со слишком большим желанием оказаться ей полезным. Будь они хоть чуточку более ленивыми, вялыми, умными, да хоть что-нибудь кроме силы и энергии, то можно было бы с ними работать. Проклятье, да он и сам хорош. Знал же, что этому олуху ударить кого, как колено почесать, нет.

Конрад отвернулся и посмотрел на себя в зеркало. В нем не было привычной потерянности, как бывало после долгих переходов. Слишком много людей, слишком много общения с ними. Он буквально заражается их пороками. Желанием показаться лучше и умнее, чем он есть.

Конрад уронил голову на руки, почувствовал себя опустошенным и ничтожным.

— Как же я хочу отсюда уйти. — Пробормотал он, посмотрел на матрас в углу комнаты и улыбнулся. По крайней мере, у него есть где уснуть.

Проснулся от топота, криков, какого-то шуршания и стука. Где-то снаружи скрипнула древесина, как будто передвигали тяжелый стол, прозвучало несколько команд, и снова раздался скрип.

Конрад зевнул, утер лицо, стряхнул подсохшую кровь с затянувшейся раны, и еще минуту смотрел в потолок. Вчерашняя мысль снова ворвалась в сознание «Как же хочется уйти отсюда.» Но дело не сделано, а значит… Надо вставать и заниматься делами. Тем более, что кто-то уже хозяйничает в храме.

Он попытался выйти, но дверь во что-то уперлась. Конрад заметил рабочего.

— Подождите, мы сейчас.

Рабочий прошел вперед, держа край шкафа. Через щель в двери Конрад наблюдал, как мимо идут люди. Он снова попытался выйти, но раздался чей-то вскрик.

— Еще немного. Оно тяжелое.

Двое других рабочих тащили на носилках стопки книг.

Перед третьей попыткой Конрад спросил.

— Теперь-то я могу выйти?

Никто не ответил. Лишь перекрикивания рабочих смешивались в гул. И только он вышел, как увидел, что на него несут еще один шкаф. Он прижался к стене, пропустил их и вышел в главный зал, где стоял Ламуш в компании своих прелестниц.

Он раздавал указания, говорил помощницам что необходимо записывать, что вычеркнуть, что добавить. И делал это с таким усердием, как маленький ребенок, получивший новую игрушку.

— О, лекарь, и ты тут. Отлично. Я решил переоборудовать башню на нужды храма.

— Поставить решетки и охрану? — Конрад почувствовал, что во рту пересохло. Поискал глазами хоть что-то, что можно попить, как в следующий миг одна из помощниц протянула ему бурдюк.

— Вино. — коротко сказала она.

Конрад поблагодарил, протянул руку и замер, заметив шрамы на кисти девушки. В следующий миг рукав скрыл их, оставив для любования напудренные пальцы с коротко остриженными ногтями.

Он попил, почувствовал вкус слив и винограда. Легкий и едва сладковатый.

— Я сейчас разбавляю, чтобы быть в рабочем состоянии. — Не глядя на него сказал Ламуш. — отлично утоляет жажду… напиться. Нет, нет. Портреты ученых на другую стену. Когда солнце будет восходить — лучи должны падать на их лица.

Конрад всмотрелся в портреты. Люди на них казались слишком молодыми, слишком красивыми, чтобы быть хотя бы одним из тех мудрецов, кого он знал.

— Мальяф, Нихайла, Зальдур и Гускалия. Слева направо.

Лицо Конрада вытянулось. Темноволосый красавец с орлиным носом и карими глазами не особо был похож на архитектора, который ссутулился от работы за чертежами, чьи глаза поблекли, да и всегда один находился выше другого. А орлиный нос у него мог бы быть, только если кто-то его очень старательно бы сломал. Несколько раз.

— Сомневаюсь, что эти портреты отражают реальность.

Ламуш отмахнулся, глядя, как заносят статую старика с лампой в руке.

— Какая разница? Все они мертвы, а люди хотят быть похожими на красавцев. Правду говорю, сладкие?

Девушки улыбнулись и кивнули.

— Хотя согласен. В них нет чего-то глубокого. Запишите, что надо добавить морщин, немного возраста, чтобы сложилось впечатление напряженного умственного труда. Пусть считают, что все приходит через долгие размышления. Срок у них два дня. Не больше.

Конрад наблюдал за этим мужчиной, который ворчал, отдавал приказания рабочим. В общем, делал всё то же самое, что и архитектор, но чувствовалось это гораздо иначе. Сейчас это была душевность, волнение за будущий результат. Волнение предвкушения, желание сделать настолько хорошо, насколько это вообще возможно. Чтобы тот, кто увидел труды твоих рук, обомлел.

— Вы изменились. — заметил Конрад, улыбаясь.

Ламуш поднял палец, отдал несколько приказаний и обратился к нему.

— Когда не думаешь, как бы не свалиться, освобождается много сил для размышлений, идей. — Он улыбнулся, покосился на дам, и снова посуровел. — и других приятных вещей.

— И вы даже начали бегать?

— Бегать. — Ламуш повернулся к Конраду и смерил его с ног до головы. — Не зазнавайся. Я лишь вернулся к копью и мечу. Еще немного стрельбы из лука. — Он усмехнулся. — Тело отлично помнит каково это — поражать мишень в самый центр. Но да, изменения есть. И всё благодаря моему господину, благодаря его дурацкой идее обучать простолюдинов. В этом даже проклевывается какой-то смысл. Возможно, я тоже найду для себя во всем этом выгоду.

«Ты уже её нашел.» — мысленно ответил Конрад.

— Я думала, что здесь вырос огромный муравейник. Но потом вспомнила, что здесь должен стоять храм.

Конрад и Ламуш повернулись к выходу. Там стояла Хала вместе с Йорамом и несколькими слугами.

Девушки убрали журналы и перехватили перья так, чтобы они ложились вдоль указательного пальца, и встали за своим господином.

Конрад поклонился.

— Господин Ламуш облагораживает труды архитектора, госпожа. Я уверен, через два дня никто не узнает это здание.

— Уже. — ответила она и взмахнула рукой.

Конрад подметил, что в этом жесте уже не было той легкости и спонтанности, какая была раньше. Да и слой пудры скрывал многие детали её мимики, в том числе и мешки под глазами. И тут Конрад остолбенел, даже отошел. Хала не скрывала лица. Она как будто нанесла пудру на все, кроме шрама. Некоторые рабочие облизывались, глядя на её фигуру, но как только видели лицо, спешили вернуться к делу, как и те, кто ловил взгляд Йорама.

— Приятно видеть ваг лик. — Со всем уважением сказал Ламуш и склонил голову. — Мне иногда казалось, что вы — это лишь ехидство с человеческими глазами.

— Увы, увы. Но мне приходится пользоваться этой уродливой челюстью. Какая есть, — Она улыбнулась и посмотрела на Конрада. — Некоторым даже этого не светит.

Ламуш улыбнулся и сложил пальцы на животе.

— Могу им посочувствовать — они многое теряют. Еда может приносить такое же удовольствие, как и другие плотские наслаждения. Но без челюсти ей сложно радоваться.

— В таком случае буду пользоваться моментом и улыбаться, пока такая возможность есть. — ответила Хала, скалясь.

В этот миг ему удалось рассмотреть пожелтевшие от табака зубы.

— Вы, я смотрю, тоже отказываетесь от некоторых своих привычек. Наконец-то решили воспользоваться всей обувью, что скопилась за десять лет? — продолжала Хала.

— Увы, как оказалось, мои прекрасные спутницы не всегда могут меня сопровождать. Точнее, я понял, что иногда приятно побыть самостоятельным.

Хала посмотрела на стены, на мебель, которую расставляли рабочие.

— Некоторые мужчины слишком самостоятельны.

Ламуш пожал плечами.

— Просто им следует иной раз попросить помощи. Мне редко отказывают. Наверное, поэтому я как-то и разучился некоторым простым вещам.

Хала приподняла бровь. Посыпалась пудра, но она даже не заметила этого.

— Этике?

— Беспокойству из-за слов подлецов и лжецов. Еще стал менее злопамятным, оттого нахожу в некоторых людях интересные черты. Более того, я готов называть их друзьями.

— Неужели это о Конраде?

Ламуш с недоумением посмотрел на него.

— Нет. Конечно, нет. Из-за него затянулась постройка храма, а потом он занял место того, кого мне хотелось наказать за пьянство. Этот человек редчайший подлец и дружбы с таким иметь точно не хочу. Но как исполнитель он мне нравится.

Хала улыбнулась так широко, что у неё треснула губа. Капелька крови нырнула в ямки шрама. Женщина подставила руку, и слуга положил в неё платок.

— Очень на это надеюсь. Знаете ли, нас с Конрадом тоже объединяет одна очень интересная задумка. Уверена, вы будете в восторге от неё.

Ламуш хмыкнул, но с сомнением.

— Надо же? И какая?

— О, я хочу сменить жилище, и он благородно согласился мне в этом помочь. Мои люди были свидетелями его талантов.

— Закончить строительство за другого — не велика работа.

— Но вот начать что-то — тут нужна смелость и некоторая доля безумств. Как, например, раздевать дядю Кагана.

Ламуш засмеялся и развел руками.

— Что могу сказать? Все-таки и меня хотя бы раз раздел мужчина. Некоторым повезло гораздо, гораздо больше в этом.

Конрад почувствовал, как загустел воздух. Йорам шагнул вперед, и в этот же миг руки спутниц дворянина легли хозяину на плечи. Девушки будто превратились в две пружины. Подолы платьев собрались сзади, оголяя стройные ноги с развитыми мышцами и синяками на голенях.

Хала тоже положила руку на плечо мужа. Хоть ей и пришлось потянуться к нему.

Она сказала:

— Ах, интересно было бы послушать об этом, но приличия не позволяют дамам интересоваться подобным. Я ведь правду говорю, мои сладкие? — Последние слова она обратила к спутницам Ламуша.

Те одним движением вернули подолы на место, превратившись в обычных помощниц, но со смертельной решимостью во взгляде. Они кивнули, держа всё внимание на Йораме.

— Вы полностью правы, госпожа. — Ответили они.

Ламуш потер ладони, цепляясь перстнями друг за друга.

— Но мужчины всегда были слабы к обсуждению подробностей. Мы с Конрадом как раз обговаривали некоторые детали будущего этого здания. Но вашему мужу не с кем обсудить какую-бы то ни было тему. Ведь доверенный разговор возможен только между одинаковыми полами. Кажется, у вас их было два? Что стало со вторым? Заблудился без вас в городе? Я могу попросить стражников, чтобы они поискали его..

Улыбка Халы увяла. Она еще крепче сжала плечо Йорама, чтобы он остался на месте.

— Спрошу об этом кого-нибудь из них. Но пока что моему мужу и вправду не с кем обсудить мои дела и мой новый образ. Надеюсь, вы уже наговорились с Конрадом, а то мне не терпится ему рассказать, что же я придумала для него.

Ламуш вопросительно посмотрел на Конрада.

Тому хотелось бы остаться здесь — на виду у рабочих, но ситуация требовала… Чего? Ему нужна была Хала, какую бы опасность не несли её мужья, это был риск, но риск оправданный. Тем более, не могут же они оба быть такими быстрыми.

Конрад вспомнил, как Йорам схватил его и бросил в дом.

«Или могут?»

Он кивнул Ламушу и обратился к Хале.

— С радостью обсужу будущий проект. Пройдемте в мой кабинет?

Хала покривилась.

— Там не хватает мебели на мой вкус. Лучше в моем имении.

«Не удивлен.»

Конрад тяжело вздохнул и поклонился Ламушу.

— Господин, вынужден оставить вас. Работа требует удалиться.

Но тот хмыкнул.

— Как пожелаешь, но на твоем месте я бы имел дело с более приятными женщинами. Если что, по этому вопросу можете обратиться ко мне.

Конрад ответил ему улыбкой и последовал за Халой.

До самого въезда в ворота они молчали. Конрад не хотел поднимать тему нападения Унгала, да и расспрашивать тоже опасался. Хала явно давно не спала, и её поведение стало слишком агрессивным, резким, непредсказуемым. И это могло обернуться проблемами для всех.

— Тебя зашьют в быка. — Как ни в чем ни бывало сказала она. — а потом запекут.

Конрад положил руку на сиденье рядом с ножнами, коснулся большим пальцем рукояти.

— Мне казалось, что я вам нужен.

Хала нахмурилась.

— Ну да, ты что, совсем не слушал меня?

Конрад замер. Мог ли он что-то пропустить, погрузиться в свои мысли? Но такого давно не случалось.

— Если про «зашить в быка», то я прекрасно всё выслушал.

Хала вздохнула и закатила глаза.

— До этого.

— Ты молчала.

Она потерла висок.

— Разве? Мне казалось… Ай, плевать. Я крайне разочарована, что ты вчера не пришел на разговор с торгашом. Мне пришлось самой все придумывать и решать.

— Унгал пришел за мной с оружием и подкараулил в переулке.

— Но ушли вы с ним вдвоем. — Возмутилась Хала. — после чего случилась драка, из которой ты сбежал, а моего мужа схватили стражники. Ты решил сначала оставить меня без людей, потом без мужа, чтобы что? Самому возглавить восстание, захватить…

— Нет. — Резко ответил Конрад. Громче и жестче, чем он хотел. — Мне нет до твоих проклятых амбиций дел. Как и до твоих мужей и людей, пока они не пытаются угрожать мне. И я думал, что ты это поняла. Унгал чуть не снес мне голову просто потому что он кретин, который поджидал меня недалеко от дворца сразу после того, как я был в гостях у Катун. Если ты приказала ему так встречать меня, как будто он собирается ограбить или убить, тогда я пойду к нему и извинюсь. А нет, так значит, он сам заслужил. Научи своих людей думать! — последние слова он чуть не прокричал.

Занавеска паланкина отдернулась и там стоял Йорам.

— Что я говорил? — продолжил Конрад, не обращая на него внимания. — Я исчезну, а они тебе продолжат доставлять проблемы и превращать друзей во врагов. Если ты их держишь только для этого, то… — он развел руками. — Мне плевать. Только больше не позволяй им приближаться ко мне. Я ведь это уже говорил! — Конрад перевел взгляд на Йорама. — А то сделаем то, что оба очень давно хотели, ведь так, Йорам?

Здоровяк перевел взгляд на Халу. Та сжала челюсти и скривилась от злобы. Не было в ней больше грации, интриги, опасного флирта. Нет, всю её натуру будто протерли сквозь дно горной речки, оставив голую и неприкрытую суть, искаженную усталостью и нетерпением.

— Но если ты вернешься, я прикажу с тебя сдирать кожу. Лоскут за лоскутом, и буду кормить тебя этим вместо еды. Лоскут на завтрак, на обед, на ужин. — шипела она.

Конрад мрачно усмехнулся.

— Согласен. Но сначала закончим дело.

Проклятье. Он стал отражением всех этих людей. Усмешки, угрозы. Он становился противен сам себе, уходя то в ненужное беспокойство, то в готовность лить кровь из-за идиотского чувства гордыни.

Хала оскалилась и откинулась.

— Закончим. Еще как. Идём, нас ждут твои любимые чертежи. Хотя мне они порядком надоели.

Они прошли по коридорам и вошли в богато украшенную комнату, в которой, тем не менее, пахло затхлостью. На бордовых подушках следы от вина, в которые затерлась пыль, образовав корку грязи. На столе валялись апельсиновая кожура вся в жирных пятнах.

— Ты не пришел…

— Я помню. — Отрезал Конрад.

Хала указала Йораму подойти ближе и поставила между собой и Конрадом.

— Разговор был трудный.

— Как и удар Унгала. Может, к делу?

Хала скрипнула зубами, качнула головой и взяла чертеж.

— Ты окажешься здесь. В зале стражников. Здесь же и устроишь пожар — это и будет знаком. Лучшее время — спустя пару минут после начала салюта.

— Он будет?

— Торгаш сам поставлял товар Кагану. Так что будет. Да такой, будто десятки солнц взойдут. За хлопками не будет слышно пожара и криков. По крайней мере, не сразу. Поджигаешь — мы замечаем и устраиваем штурм. А там ты делай, что тебе хочется. Режь, кого вздумается.

Конрад скрестил руки.

— К этому мы давно пришли. Как я попаду к стражникам?

— Я тебе говорила. Тебя зашьют быка и запекут.

— Хорошая шутка.

— Не шутка. — ответила Хала и достала из под чертежей корявый рисунок с быком и огнем под ним. — Тебя вместе с сосудами с маслом завернут в мокрое одеяло. Только заранее достань нож, если что-то пойдет не по плану. Затем вложат в брюхо самого большого быка, которого торгаш сможет найти, а там мы обжарим внешний слой так, чтобы он казался хорошо пропеченным.

— И торгаш преподнесет быка как подарок стражникам?

Хала кивнула.

— Точнее командиру. Он примет подарок и вероятнее всего выгонит на улицу стражу. Останется только с близкими. Сомневаюсь, что к этому моменту они будут трезвыми, но тебе придется сразу убить тех, кто будет рядом. Только не выбирайся раньше времени. От тебя требуется терпение.

— А если быка попытаются разрубить?

— Там нет ни таких топоров, ни таких людей. Максимум, вскроют брюхо, отрежут кусок. Может быть, даже не совсем сырой. Ты, главное, жди. Устрой им неожиданность.

Конрад размышлял. Идея примерно как с сотней деревянных лошадок, но тут есть продажный человек, торгаш, который его подкармливает и поддерживает. Худшее, что произойдет — его найдут. Но как? Вряд ли кто станет вскрывать сшитое брюхо раньше времени. Тем более, если сказать, что там есть кое-что интересное.

Конечно, Конрад не увидит, куда его принесут. По плану Халы в казармы, но планы имеют свойство рушиться. Значит, придется осторожнее подойти к разведке.

— Я могу опоздать с пожаром.

Хала вскинула брови и убрала рисунок.

— Отчего же?

— Если капитан такой жадный, то может отнести меня не в казармы, где все увидят. В таком случае мне придется понять, где я нахожусь, добраться до казарм и только потом поджечь. Да еще, чтобы стражники не заметили меня. Это может занять достаточное время. Так что не торопитесь и ждите.

— Знаешь, кто обычно медлит?

— Предатели. Да, которые сначала позволяют себя засунуть в быка, где стану беззащитными перед ятаганам и злостью их владельцев? Что Йораму мешает зарезать меня, а затем занять мое место?

— Размер. — пробасил он.

Конрад смерил его. И правда, размер такой, что придется достать слона. А это слишком подозрительно. Тем более, кто в своем уме станет запекать целого слона?

— А другие мои люди хоть и верны, но так уж вышло, что те, кто готов был совершить такое, уже не могут бегать.

— Не зря я сделал это с ними.

Йорам сжал спинку стула так, что она захрустела.

— Что с остальными бунтовщиками? — спросил Конрад. — Какие у них задачи?

— О, соответствующие. Тем более, что за это время нас стало меньше. Сомнения, жадность, трусость. Даже среди заговорщиков такое случается. Поэтому, Конрад, они знают о твоих делах столько же, сколько и ты об их.

— В отличие от тебя и твоих мужей.

— Именно.

Конрад кивнул.

— Мне подходит.

— Отлично. Тогда не забудь заранее сходить к Сайдуну за бутылками с маслом. А то с близостью важных событий, даже я начинаю во многом сомневаться.

— Во мне?

— И это тоже. — Она указала на выход. — а теперь иди и занимайся своими делами.

Конрад обошел стол с противоположной от Йорама стороны, развернулся спиной к проходу и вышел, не спуская взгляда с этих двух человек.

Ему всё меньше нравилось то, во что он влез и те, кто там его встретил.