Убийца избранных: Конрад

Глава 3 Часть 2

Даже когда он вышел за территорию стройки, до него доносились крики архитектора. Что ж, Конрад сам виноват. Теперь придется составлять новый план.

Он посмотрел по сторонам, задумался, куда же ему теперь идти? Заметил старуху груженную множеством горшков.

Она шла неспеша, покачиваясь на каждом шагу. Казалось, что еще немного и вся куча керамики опрокинет её под оглушительный треск бьющейся посуды. Набегут бездомные, просто жуликоватые личности и украдут всё, что еще осталось целым. Кому-то удача, кому-то невезение.

И пока Конрад думал о возможной судьбе старухи, его мысли перескакивали с одной идеи на другую. Куда идти? Снова во дворец или в услужение аристократам? Попробовать себя в качестве местного картографа, может, плотника. Интересно было бы заняться кузнечеством, но приведет ли это его к цели? Нет. Слишком много времени, тем более, что ковать ему еще не приходилось.

Из задумчивости его вывел скрипучий голос, теряющийся в звоне горшков.

— Бледнорукий, ты чего ищешь?

Конрад понял, что поравнялся со старухой.

— Возможности.

Она улыбнулась, обнажая желтые, но целые зубы. Ни одного скола, ни одной прорехи.

— Все возможности собрались на базаре. Что у вора, что у безумца.

— А честного человека там ждут траты.

— Когда ты последний раз видел честного человека? Я пыталась такого вырастить, а потом пожалела, что не удушила в колыбели. Чего так смотришь? А-а-а, понимаю. Тоже было? — она вздохнула. — Кто ж не ошибался? А на базар тебе прямо, пока уши от гула не заложит. Тогда то и поймешь, что ты на месте.

Конрад задумался.

Базар. Место, где люди торгуют и каждый момент пытаются выискать для себя выгоду, как ничто иное предоставляет возможности и настоящий калейдоскоп случайностей. Грабители, потерявшиеся дети, мелкое ворье, повара местных дворян — все эти люди выстраивают из себя сложную систему взаимоотношений и путей, по которым можно добраться до цели. Какой бы она ни была.

— Спасибо, мудрейшая. — сказал Конрад, поворачивая голову к старухе.

Но обнаружил, что вместо неё рядом с ним проехала телега, груженая глиняной посудой.

Конрад покрутился на месте, попытался вспомнить, в какой же момент он разминулся со старухой. Объяснил тем, что слишком сильно задумался, и она ушла.

Уже на подходе к первым торговым рядам, даже за квартал, Конрад слышал голоса, что смешались в один общий поток звуков, расползающийся улицами и переулками. Кого-то он отталкивал, других завлекал. Третьи, привычные к нему, и вовсе не замечали. Для Конрада это было сродни пытки. Очень много голосов, очень много лжи. После базара ему точно придется отдыхать где-то на пустыре, где нет человеческой речи, и никого, кто мог бы обратиться к нему.

Харийцы по праву считались самыми громкими и болтливыми торговцами, которых можно было бы найти во всех бесконечных землях. Конрад сомневался в этом, но нигде его уши так не болели, как в этом городе, на этой площади, которая за годы подмяла под себя дома, превратила их в песок под ногами торговцев, и стала еще громче.

— Ковры!

— Сандали. Из мягчайшей кожи!

— Вино. Отдохнешь лучше, чем от сна!

Почти не поменялись фразы. Как будто поколения шли по стопам отцов. Продавали те же самые товары, видели лишь то, что показал им родитель, с которым то же самое сделал его. И так в самую глубину веков.

Конрад взял с одного прилавка горсть фиников, понюхал. Выбрал несколько и по очереди посмотрел на них на солнце.

— Это лучшие финики на этом базаре! Отпробуй и больше никакие тебе не будут нужны. Они нежные как утренний ветерок, слаще сахара.

— Да, да. — поморщился Конрад. — Значит, даже во дворце кушают твои финики?

Торговец смутился на мгновение, но тут же нашелся.

— Во дворце финики не еда, друг мой. Они там лежат, пока их не растаскают мыши, собаки или отпрыски слуг. Придумай кто делать финики из камня, так они бы и лежали там вечно.

— Стало быть, у кого-то покупают невкусные, твердые, но красивые финики? Кто же этот хитрец?

Торговец всплеснул руками.

— Когда бы ты спросил у жены с какой из её подруг лучше возлечь, чтобы она ответила тебе?

Конрад почесал висок, покрутил последний финик и бросил его в корзину.

— Она бы сказала: Сколько заплатишь за совет?

Торговец всплеснул руками и засмеялся.

— И забрала бы весь твой дом, ишака и даже исподнее, будь оно чистое! — но продолжил. — Послушай, уважаемый, каждый выживает как может. Думаю, твоя жена мудрая женщина, потому что умеет выбить даже в такой ситуации себе выгоду. Но я торговец. Вся моя жизнь — заводить как можно больше друзей.

— Которых ты не отпустишь от себя?

Хариец замахал руками так, что Конрада обдало ветерком.

— Я понимаю, что каждый путник хочет отведать лучших блюд той земли, куда он приехал. И мало кто задержится надолго, а значит нам — честным торговцам надо произвести лучшее впечатление. Ведь дети себя не покормят, а ещё жены, старые родители и ослы. Кроме них мы платим налоги во славу нашего кагана. Поэтому как я могу рассказать тебе, что есть кто-то другой, пока ты не попробовал мои финики?

Торговец протянул один плод с таким видом, как будто это величайшее сокровище на земле.

Конрад поддался, взял и откусил немного. Финик оказался великолепен. Во рту как будто заиграла музыка. Пришлось удержаться себя, чтобы не доесть.

— Недурно. Действительно вкусно, хотя мой интерес не изменился. И я готов…

Раздались тяжелые шаги. Несколько стражников во главе с командиром подошли в упор к прилавку.

Их командир, статный мужчина с тяжелым взглядом и железной серьгой в виде серпа, остановился перед прилавком.

Торговец помрачнел, но снова улыбнулся, хотя и выглядело это натянуто.

— Так вот мой дорогой, мои финики…

— Не верь ему. — сказал старший из стражников и скользнул взглядом по поясу Конрада, задержался на его кошеле. — он уже несколько раз обвешивал людей, продавал гнилые дыни.

Торговец покраснел от возмущения.

— Да как твой рот не завял от таких слов! Не слушай его, уважаемый, он…

— Капитан городской стражи, который желает, чтобы торговцы честно вели дела. — ответил стражник, растягивая слова. — Не обманывали наших гостей, особенно тех, кто может себе позволить нечто большее, чем грошовые покупки. Если что-то нужно действительно стоящее, иди к Байраму. Он вон там.

Капитан указал в другой конец площади, где возвышался голубой шатер, рядом с которым толпились люди, а затем пошел дальше.

— Лжецы. Их слова смердят ложью. Ты же не поверил им? Ты же сам попробовал мой товар, он ведь хороший? Да что ты стоишь, ответь же!

— Всё могло быть гораздо хуже. — проговорил Конрад, достал серебряную монету, и спрятал кошель за пазуху. — горсть фиников. Кстати, еще золотой, если скажешь, кто продает во дворец.

Торговец молча взял деньги, сложил финики в пальмовый лист и указал туда же, куда и Капитан.

Шатер оказался огромным. Он был в пять или в шесть раз больше, чем остальные, стоящие рядом. Несколько рабочих выбивались из сил, чтобы собирать сухофрукты и сладости для покупателей, пока мужчина с бородой, разделенной на три части, благодушно осматривал окружающих и курил кальян.

А еще по обе стороны от шатра стояли стояли охранники в одежде городской стражи. У них по лицу стекал пот, и они с надеждой посматривали на тень, в нескольких метрах от шатра, но не смели отойти.

Конрад ссутулился, передвинул поясную сумку так, чтобы скрыть золотые монеты на поясе. После чего встал рядом с очередью. Больше для того, чтобы оставаться закрытым от солнца, чем пытаться что-то купить. Его несколько раз отпихивали локтями, чтобы протолкнуться вперед. Дважды он поймал за руку карманников, пытавшихся стащить его пожитки. Оба раза он так сжал руку воришки, что услышал приглушенное детское «ой» и отпустил.

Но спустя четверть часа его заприметил человек с кальяном. Он свистнул, поманил охранника и указал на Конрада. Тот в сию же минуту вытащил его из толпы и отвел от шатра.

— Если не покупаешь — проваливай.

Конрад затрясся и опустил взгляд.

— Я хотел что-нибудь купить. — он протянул несколько медных монет. — но не мог дождаться своей очереди.

Охранник оглянулся на шатер, затем на Конрада.

— Послушай. Здесь за это ты купишь только взгляд продавца. И то на три удара сердца. — он понизил голос. — сходи к другому. Вокруг много хороших торговцев, где покупаю я сам, куда ходит моя жена. И там гораздо дешевле.

— Но здесь очередь, значит товар стоящий.

Охранник покачал головой.

— Даже если так, то денег у тебя на него нет.

— Но, может, тогда я смогу заработать у этого купца? Мой народ выносливый, неприхотливый, мы можем таскать много и долго. А еще я хорошо считаю.

Стражник засмеялся. Тихо и сочувственно.

— Тогда тебе тоже лучше к другому торговцу. Я вижу его работников — к ночи у них отваливаются ноги, а платят им едва ли больше, чем другие торговцы.

Конрад закусил губу, сдвинул брови и судорожно задышал.

— А может меня могут взять в стражники? Мне правда нужны деньги.

— Да какие здесь деньги. Только совесть продавать. К тому же ты явно чужак. Посмотри на себя. Кожа светленькая, да на тебя хочешь не хочешь взгляд падает. А с нашими командирами это худшая черта. Поэтому иди своим путем. А лучше прибейся к каравану, да возвращайся домой. Иначе месяц другой и ночевать тебе в переулках в обнимку со смердящими стариками. И, еще совет, больше не подходи к палатке — не хочу тебя бить.

Он ушел, а Конрад почувствовал, как еще один мост, который мог протянуться к башне с избранным, рухнул в пропасть.

Он продолжил расспрашивать торговцев и незнакомцев о товарах, которые закупают во дворце, но не получил никакой хоть сколько-нибудь полезной информации. Да, приезжают, да, увозят. Но несут всё дворцовые слуги, к которым у Конрада нет ни единого шанса присоединиться.

«За это и не люблю юг.» подумал Конрад, когда наступила ночь и рыночная площадь опустела. Вместо покупателей остались стражники, что ходили между торговыми рядами, просовывали руку под ткань, пока хозяева не видят и вытаскивали грушу или горсть винограда.

Конрад оказался не у дел. Он попытался придумать еще несколько вариантов, чтобы попасть во дворец, но всё оказывалось не то. В одних его могли узнать, в других непонятно было, как ему вообще провести разведку в многочисленных залах дворца.

Не надеясь на успех, он пошел рыскать в поисках библиотеки. Нашел и даже застал её смотрителя, но на объяснение, что его послал архитектор Расим, которому понадобились чертежи дворца, ему ответили, что они хранятся в Дворцовой библиотеке, где же им еще быть?

— И как мне выполнить волю господина?

Библиотекарь пожал плечами.

— Понятия не имею. Пусть сам сходит, если позволят. Или напиши запрос, что тебе именно нужно, согласуй с семью советниками императора, и тогда тебе дадут на два часа возможность пройти в библиотеку. Ох, дай-ка присмотреться. Так ты из других земель. Ох. Тогда тебе только сам император может позволить.

«Лекарь, которому не удалось получить доступ к младенцу, решил посмотреть на чертежи дворца. Только из-за этого можно угодить в пыточную камеру.»

Он попрощался с библиотекарем, а затем посетил плотников, гончаров, даже конюхов. Но каждый сказал, что все мастера уже есть внутри стен дворца, и вряд ли его туда возьмут. Разве что он сделает что-то поистине прекрасное и принесёт как дар императору. Но даже в таком случае высока вероятность влезть в дворцовые интриги и утонуть в них.

— Мастера у императора хороши. — сказал один плотник. — но только олух не будет хорошим, когда у него лучшая древесина, куча помощников и ему не надо думать, чем же накормить себя и близких.

После всех расспросов Конрад остался ни с чем. Он на миг задумался заночевать в трактире, но лишняя ночь на улице никому еще не повредила. Почти никому. Тем более, что трактирщики могут рассказывать о странных посетителях и последнее, что сейчас хочется — незваных гостей в снятую комнату. Что там на полу спать, что здесь. Только запах отличается.

Он обмотал лицо тканью, чтобы остались открыты только глаза, сменил походку, добавил хромоты, перекосил линию плеч и кашлял раз в несколько шагов. А спустя сотню заходился таким кашлем, что приходилось останавливаться и держаться за что-нибудь.

Его обходили стороной, косо смотрели, а кто-то вообще не хотел замечать. Так он нашел тихий переулок, где уже спали несколько человек.

— Я улягусь? — спросил Конрад хриплым голосом.

Нищий вместо ответа лишь подобрал тряпки, освобождая место возле стены.