Убийца избранных: Конрад

Глава 6 Часть 2

Конрад осмотрелся. Он стоял посреди пустого дворика, похожего на плац для построений. Бросился к ближайшему зданию, оставив позади себя бутылки с абсолютно бесполезной жидкостью — водой, смешанной с перцем и маслом. Ему не нужен пожар, ему не нужен бунт. Нужен только салют, что скроет его от любопытных глаз.

Еще на чертежах стало ясно, что казарма — идеальное место, для плана. Если бы оно горело, то многие остались бы в панике. К тому же, она в некотором отдалении от прачечной и места для Каганских развлечений. Но самое важное, казарма почти прилегала в башне Катун. Видимо, думали о том, чтобы стража могла как можно быстрее добраться и защитить наследника, но все повернулось для них иначе.

Конрад с помощью ставней и окон забрался на крышу казармы. Старое здание благоволило — ветер и дожди подмыли швы между каменными блоками и позволяли цепляться пальцами.

Вспышки салюта освещали собой город, из-за чего каждое строение отбрасывало длинные тени.

Он пробежал по плоской крыше, стараясь не попасться на глаза, перебрался через небольшую арку, что соединяла казармы и башню. Попробовал узоры на надежность.

Служанка Катун оказалась права — это не лепнина, которая могла отвалиться, это выдолбленные в камне узоры, которые могли выдержать вес взрослого мужчины.

Он ухватился за стык между блоками, подтянулся и полез.

Конрад хватался за головы древних царей, за их жен, врагов, мифических животных. И поднимался все выше и выше, пока с обратной от него стороны раздавались взрывы салюта. Мог ли кто-то сейчас заметить его? Да. Но это было лучшее время — тени, яркие вспышки. Кому придет в голову смотреть на башни, когда в небе разворачивается такая красота? По крайней мере, он надеялся на это.

Монетки звенели каждый раз, когда он поднимал ногу, чтобы упереть её в лицо очередного правителя. Только за одно это его распяли бы. Или отрубили ступню. Его пришлось бы всего превратить в назидание для тех, кто попытается хоть как-то опорочить облик хоть какого-то царя. Но это всё варианты из разряда «А что если бы». Он старался об этом не думать, но мысли все равно нападали на него словно взбешенные галки, которые защищают гнездо.

Но желаемый балкон становился ближе и ближе. Пальцы уставали, казалось, что после того, как он заберется, он не сможет сжать кинжал. Возможно, этого и не пригодится. Лишь бы нянька спала, лишь бы ребенок спал. Тогда все сделается тихо. Тихо, да. Под гром салютов. Кто вообще может спать? Кто захочет спать?

Он забрался на балкон, достал нож и вошел через светлые занавески. На кровати сидела Катун и качала на руках сына.

Девушка заслышала шорох, подняла глаза и с сомнением посмотрела на незваного гостя.

— Конрад, что ты… — а затем увидела кинжал.

Её взгляд в миг стал жестче. Она перестала быть простолюдинкой, которая может только улыбаться и удивляться, как же её угораздило попасть в эту башню или в постель к Кагану. О, нет. Она сейчас смотрела на него как на кучу грязи, которая мешает ей пройти к дому.

— Не сопротивляйся. — Прошептал Конрад, опасаясь стражников. Даже если Катун крикнет, он успеет все закончить. — Я за твоим сыном.

В жесткость во взгляде добавилось непонимание.

— Что он тебе сделал? Он же младенец.

— Ты слышала предсказателей. Мне нужен только он. Не ты и не твои люди. Но если попытаешься позвать кого-то. Я убью всех, кто помешает.

— Ради чего?

— Ради жизней, которые твой сын отнимет. — сказал он и ощутил лживость собственных слов. Будто это говорили за него.

Конрад не спешил. Он надеялся, что с этой женщиной еще можно договориться, она все поймет. Позволит ему взять ребенка, скинуть с башни, объяснив, что тот выбрался из колыбельки. Есть много оправданий для смерти детей.

— Он еще ребенок.

— Пока что ребенок. Затем станет убийцей.

— Он станет великим правителем. Он принесет славу моей стране.

— И всё это приведет к такому количеству войн, что все те свары из книг по истории, тебе покажутся мелочью.

Катун посмотрела на ребенка, затем на Конрада.

— Откуда ты знаешь?

— Уж поверь, я это точно знаю.

«Лжец!»

— Ты лжешь! — будто прочитав его мысли сказала она. — Ты не можешь знать будущего. Если бы ты был уверен в этом, то уже убил бы меня, убил его. Ты правда надеешься, что мать не станет защищать ребенка? Просто отдаст его вероломному мерзавцу с ножом?

Конрад сжал кинжал. Он слишком медлил. Она заговаривала зубы, а салют все грохотал. Он не мог длиться вечно. Надо было что-то делать.

— Да. Отдаст, если хочет жить. Чтобы потом родить другого. Разве ты хочешь умереть, не увидев, какие результаты принесет твой храм просвещения?

— И это говоришь ты. Тот, кто его достроил, и кто хочет забрать мое будущее.

— Отдай ребенка мне, и никто не заберет твое будущее. Оно останется твоим, и ты вольна будешь делать с ним что хочешь. И этим самым ты спасешь тысячи людей. Этот младенец принесёт смерти. Иначе, я бы не старался добраться сюда. Я видел много таких матерей. И… — он сделал паузу. — Ты первая, кому я даю выбор.

Катун громко задышала, поджала губы, готовая безмолвно заплакать. Затем глянула на Конрада жестко и решительно.

— Я не отдам тебе его, подлец.

— Тогда прости меня. — Сказал он и шагнул к ней.

— Я все сделаю сама. Ты не коснешься его. Он умрет на руках матери.

Конрад чуть не выронил нож, мотнул головой.

— Тебе его не спасти. Я почувствую, когда он умрет.

— Не ты один.

Катун глубоко вдохнула, зажмурилась и прижала ребенка к себе.

Её пальцы напряглись, по лицу потекли слезы, пока детские ручки хлопали девушку по груди.

Конрад собрал все свои силы, чтобы не отвернуться. Ему было больно. Он не хотел это видеть. Один удар ножа и всё окончилось бы, зачем она это делает?

Взрывы раздавались где-то вдалеке, пока здесь разворачивалась трагедия, какой ему не представлялось видеть.

— Я найду тебя. — Шептала Катун срывающимся голосом. — И ты заплатишь за это убийство. Я буду на коленях ползать перед мужем, чтобы лично отрубить тебе руки и ноги.

Конрад не отвечал, он прислушивался к внутренним ощущениям. Одно из них, которое вело к этому избранному, дрожало, прерывалось и появлялось вновь, но на самом деле просто ослабевало. Все меньше и меньше, пока не исчезло окончательно. Он подождал еще какое-то время. И сказал.

— Хватит. Он уже мертв.

Катун сглотнула и отнесла ребенка к колыбели, положила его и оперлась на край.

— Теперь ты доволен? — она обернулась, и казалось, что для неё за эти несколько минут прошли года. Яростная, непримиримая, она все же берегла свою жизнь. — Не надейся далеко уйти. Не успеешь спуститься, как стражники уже будут поджидать тебя.

Конрад осмотрел комнату и увидел горсть монет на кровати рядом с детскими игрушками. Он подошел к ним, взял одну. Вот за что ему нравились местные монеты — в них было отверстие.

— Так вот что значат все эти монеты. — Проговорила Катун сухим голосом. — Тебе их подарили. И я тоже подарила?

Конрад кивнул.

— Большего мне не надо.

Он пошел к балкону спиной вперед, остановился, посмотрел на эту сломленную девушку, которая собственноручно убила первенца. Конраду не нужен был переворот. Он не хотел, чтобы кучи рабов появились в других местах, но ему хотелось бы пообщаться с учеными, ремесленниками, с людьми. Такими, как она, такими, как её муж, которые стараются жить не только ради себя.

— Соберите солдат и бегите к мужу. Защитите его.

Катун горько хмыкнула.

— Я? Защищу мужа? От чего?

— Как только салют закончится, вас всех попытаются убить. Уж поверьте вероломному мерзавцу.

И в этот миг наступила звенящая тишина. А темноте ночи гасли последние искорки яркого цветка, что вспыхнул в небе.

— Спешите. — сказал Конрад и перемахнул через балкон.

Спускаться оказалось легче. То есть, быстрее.

И в те десятки секунд, что Конрад спускался, он с горечью подумал, что старый друг снова сделал ему неожиданный подарок. Тем не менее, знай бы он, как воспользуются его работой, приказал бы каждый день намазывать стены жиром.

А тем временем казармы уже шумели — люди нашли труп и теперь рыскали в поисках убийцу. Хотя со стороны дома министров уже полыхал пожар, как и в районе прачечной.

Значит, Хала кроме него направила еще нескольких людей.

Раздались крики от ворот, зазвонил колокол.

— Тревога! На нас напали! — закричал молодой гвардеец в паре метров под Конрадом.

Весь дворец превратился в улей, в муравейник, где сотни людей бегали, вроде бы в полном хаосе, но тем не менее, в этом был смысл. Слуги таскали ведра воды для тушения пожара, стражники бежали к месту нападения и в пути сбивались в шеренги.

То место, где находился Конрад, стремительно пустело. Он пробежал по казармам, перелез на здание оружейной, спустился возле кузницы и побежал по переулкам, стараясь добраться до стены, где сможет выбраться в город.

Тень он заметил не сразу. Сначала показалось, что это галлюцинация подобная тем, что частенько играют на самом краю зрения. Но тут тень вышла на свет.

Это оказался Йорам. И он улыбался. Улыбался с такой широкой улыбкой, что акула позавидует.

Без слов он налетел на Конрада. Махнул саблей раз, второй, третий.

Конрад не мог это блокировать, едва ли мог увернуться. Можно было бы попробовать сбежать, если бы не рана на ноге, которая замедляла. А против этой туши любая секунда могла стоить жизни.

— На-ко-нец-то. — хрипел Йорам, размахивая саблей.

Слева, справа, снизу, с разворота. Несколько раз Конраду казалось, что ему сейчас отрубят голову или рассекут от ключицы до хребта. Но Йорам как будто настолько жаждал убить Конрада, что упустил несколько шансов это сделать.

На очередном взмахе Конрад нырнул настолько низко, насколько мог и воткнул нож в колено Йорама, рванул вперед, и тот закричал.

— А-а-й-а-а нашел его! Сюда.

«Плевать.» — подумал Конрад и побежал прочь от здоровяка. С травмированным коленом, он его точно не догонит.

Но оказалось, что здесь рядом был и Унгал.

Конрад попятился от него.

— А я думал, ты от жены ни на шаг.

— Думай и дальше. — пробасил он.

И налетел как бык. Быстрый, но прямолинейный.

Конраду пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы не попасть ни под него самого, ни под удар саблей. Йорам уже вставал. Хромал, но он мог хотя бы отсекать углы, куда может отступать Конрад. Неприятное ограничение, но…

«Что за но?» — спросил себя Конрад понимая, что если здесь окажутся стражники, то вообще не понятно на чью сторону они встанут.

Конрад разорвал дистанцию и пятился, готовый снова отражать атаки.

— Идите по своим делам, а я по своим. Забудем друг друга.

— А Хала не хочет тебя забывать. — Оскалился Унгал. — ей интересно оставить тебя как сувенир.

— Взамен возьму твои пальцы. — Конрад улыбнулся в ответ и добавил. — А еще нос.

Унгал рванул вперед, но держался вне досягаемости кинжала.

Несколько раз Конрад пытался поднырнуть под удар, подрезать руку или живот, но в ответ получал оплеуху свободной рукой. Лишь чудом ему удавалось оставаться на ногах.

И в это время к нему хромал Йорам. Истекая кровью, стараясь не опираться на левую ногу, он шел, пока вокруг них разгоралось пламя.

Огонь уже перескочил со здания министров на соседние и продолжал разбегаться, будто все здесь облили маслом.

— Мы тебя не убьем. — сказал Йорам. — не сразу.

Понимая, что отступать ему не куда, что убежать не сможет, а против двоих шансов нет, Конрад достал из кошеля горсть монет и бросил в лицо Унгалу. Затем попытался вскочить на окно, ухватиться за выступ и забраться выше — на крышу. Но не успел он подняться на второй этаж, как на его лодыжке сжались пальцы.

Он даже не успел обернуться, как его дернуло вниз на брусчатку. Затылком ударился о булыжник, в голове все смешалось, но он попытался встать.

Удар в грудь опрокинул его снова на землю, а затем на его руку с кинжалом наступил Йорам.

Муж Халы сжимал зубы от боли, кровь с его ноги стекала на Конрада, но здоровяк улыбался.

— Пальцы наши заберешь? Тебе бы свои сохранить.

Он замахнулся саблей. Раздался свист, но не от взмаха его руки. Что-то другое просвистело, потому что оружие Йорама еще висело в воздухе.

Он замер, покачнулся, коснулся пальцами шеи.

— Это что? — прохрипел и повалился вперед.

Конрад вырвал руку из-под потерявшего равновесия Йорама. Сабля того ударилась о брусчатку, затем отлетела в стену и чуть не угодила в лицо Конрада. Он чудом увернулся от неё, отделавшись рассеченной щекой.

Спустя миг Йорам булькающей тушей упал на колени, пытаясь зажать разрезанное горло.

Унгал отступил и оглянулся.

К нему шли две девушки с оголенными ногами. Подолы платьев, собраны сзади, в руках небольшие ножи без рукоятей. А за ними, в отсвете пожаров шел, опираясь на копье, как на посох, Ламуш.

Унгал выругался. Посмотрел сначала на одну девушку, затем на другую, развернулся и рубанул Конрада.

Но тот откатился, попытался парировать, но от удара кинжал вылетел из руки, звякнул по булыжникам и упал в лужу крови, растекающуюся под Йорамом.

— Не вздумай убегать, лекарь. — скомандовал Ламуш.

Дурацкая, бесполезная команда. Ему и некуда бежать — позади него стена, впереди здоровяк с саблей, позади которого женщины, готовые убивать.

— Я сдаюсь! — закричал Конрад и повторил. — я сдаюсь.

Это на мгновение замедлило Унгала. Заминки оказалось достаточно, чтобы кувырком добраться до кинжала.

Теперь Унгалу пришлось бы бежать за Конрадом, а другие противники уже были рядом. Он с разворота рубанул назад. И взмахом попал по летящему в него кинжалу.

Сталь звякнула о сталь. Метательный нож отлетел и исчез в тенях.

Девушки на мгновение замедлились.

— Неплохо. — Удивилась одна, но тут же достала очередной нож.

Телохранительницы Ламуша замедлили шаг и разошлись по обе стороны от Унгала.

Он сначала поворачивался то к одной, то к другой. Затем сплюнул, и с ревом бросился на левую. Тут же справа ему в икру впилось лезвие. Это замедлило его ровно настолько, чтобы та девушка, на которую он бежал, тоже метнула нож, но уже в основание стопы.

Под лезвием лопнула полоса его сандалий и брызнула кровь. Но это не остановило несущуюся тушу мышц. Она налетел на девушку, широко замахнулся.

От такого удара мог увернуться даже ленивец. Чем и воспользовалась девушка. Но тут же получила ногой в бок. Её отбросило на несколько метров.

Она прокатилась по земле, пачкая одежды и раздирая оголенные ноги. Попыталась встать, скривилась, инстинктивно прижав ладонь к месту удара. Судя по всему, Унгал сломал ей несколько ребер. И этим бы не закончилось, если бы перед ней не оказался Ламуш.

Дядя Когана взял копье на изготовку. Он был меньше Унгала, явно слабее, но единственное, что требовалось — держать его на расстоянии, пока он истекает кровью.

«Как будто зверя загоняют.» — подумал Конрад раздираемый выбором убежать или помочь им в этой схватке.

— Положи саблю и я обещаю тебе честный суд. — сказал Ламуш. — нас тебе не…

Он не успел договорить. Сабля со свистом полетела на встречу с древком копья.

Ламуш отступал, стараясь не подпускать Унгала, но тому было плевать на самого человека, он рубил древко. Удар за ударом. От копья отлетали щепки.

В это время вторая девушка бросила еще два ножа. Один угодил в спину, но застрял в кожаном жилете, другой впился в толстый воротник, лишь поцарапав шею.

Первая девушка уже поднялась, но прижимала руку к ребрам и морщилась от каждого вдоха.

Конрад попытался оценить ситуацию. У одной девушки сломаны ребра, и как бы она ни дралась, прыти у неё точно убавилось. Вторая может попытаться, но если Унгал её хотя бы схватит, то ей не выжить. А Ламуш, хоть и тянул время, но не мог уколоть здоровяка, который держался от него ровно на том расстоянии, чтобы бить по древку. К тому же, от таких ударов, руки Дворянина скоро устанут, и драться будет невозможно.

— Что ж. — выдохнул Конрад. — У вероломства есть предел.

И поспешил на помощь. Не успел он сблизиться, как наконечник копья отлетел. Унгал схватил древко и вырвал из ослабевших рук Ламуша. Махнул наотмашь, чуть не попав по Конраду. Но тот увернулся, едва не поскользнувшись на крови.

— Хала — тупая сука. — Выкрикнул Конрад

Унгал готовый зарубить Ламуша, развернулся и саданул сверху вниз саблей.

Конрад поймал момент, развернулся всем корпусом, подставляя себя под его левую руку, воткнул лезвие в предплечье Унгала. Шагнул и рванул кинжал в сторону кисти.

Раздался хруст. Лезвие прошло сквозь кости, уперлось в рукоять сабли и выталкнуло её из ослабевших пальцев.

«Всегда работает.» — подумал Конрад.

Но в этот момент ему на голову опустился обломок древка. Конрад успел подставить предплечье второй руки. Но мир всё равно исчез.

Ему показалось, что он уже мертв. Боль пропала, он перестал чувствовать свое тело, и все вокруг него казалось бесконечно холодным и вязким. Но постепенно возвращалась боль. Во всем теле. В кисти, в голове, на ребрах. Вместе с этим теплел воздух, и вязкая субстанция вокруг него разделялась на твердую и холодную, и теплую, но едва уловимую.

Затем до него донеслось пыхтение. Он открыл глаза в миг, когда по его спине снова попало древко и выбило дух.

Конрад не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Он выгнулся, попытался закрыть левой рукой, но она не слушалась.

Унгалу бы в этот момент переключиться на других — тех, кто еще представляет опасность, но он снова запахивался древком, чтобы воткнуть его в спину Конрада.

Метательный нож влетел в лицо здоровяка, рассек щеку и выбил несколько зубов. Из-за этого его рука дрогнула и вместо того, чтобы проткнуть Конрада, он лишь задел его вскользь.

Едва соображая, Конрад тыкнул кинжалом в пах, провернул, откатился, запутавшись в собственных конечностях.

«Да что за день…»

К этому момент Ламуш уже добрался до Йорама и поднял его саблю. Они с второй девушкой, налетели на Унгала и стали рубить его.

Конрад видел, как несколько раз из груди того показывался кринок сабли. Как девушка резала его маленьким ножом так часто и так быстро, что кровь из ран шла лишь спустя несколько ударов. Но её оружие подходило только против обычных людей, а не такой туши.

В одну из её атак он бросился на неё. Израненный и окровавленный, он прыгнул на девушку. Она попыталась ускользнуть, но ему удалось в падении схватить её за собранный подол, подмять под себя.

Не смотря на то, что она воткнула ему в глаз нож, а Ламуш пытался перерубить его бычью шею, он с неумолимым упорством и бил девушку локтем изувеченной руки. Пока в какой-то момент не затих.

Конрад не сразу в это поверил. Он даже подумал, что это какая-то бессмертная тварь, что создана калечить и быть искалеченной.

— Слава Богам, что он хотя бы тупой. — Проговорил Конрад поднимаясь.

В это время Ламуш вытаскивал избитую телохранительницу из-под трупа Унгала. Другая позволила себе слабость и села, закусив губу.

Конрад смотрел на дядю Кагана, который выпрямился и встал в стойку, будто хотел продолжить бой.

— Что происходит?

Конрад отступил, стараясь держать в обзоре всех троих.

— Хала пытается убить Кагана. Помогите ему.

Ламуш прищурился.

— Ты в этом тоже участвовал. Он проявил к тебе доверие…

— А ты сейчас стоишь и хочешь променять жизнь своего племянника на какого-то чужака. Теряешь время.

— Наказывать подонков — никогда не было потерей времени. — Он пошел на Конрада.

Но девушка, которую он вытащил, схватила его за халат.

— Господин. Вы успеете его отыскать. Жизнь Кагана важнее. Тем более мы… — она обернулась на подругу, которая, тем не менее, уже сжимала нож и вставала.

Ламуш скрипнул зубами и опустил оружие.

— Ты знаешь, где убийцы?

— Там, где Каган.

Конрад ощущал, что вот-вот рухнет на землю. Несколько ребер сломаны, как и левая рука в предплечье. Из головы течет кровь. Если ему предстоит еще драться, то он с готовностью просто сдохнет.

Ламуш отвернулся и пошел в сторону тронного зала.

— Я пойду вперед. Милые, если сможете, присоединяйтесь.

Но девушки следили за Конрадом, и провожали взглядами, пока он не исчез за углом одного из зданий. А затем взобрался по каменной лестнице на стену, с которой убежали все стражники, свесился на одной руке, спрыгнул и ушел в город.

Столица гудела. Почти невозможно было разобрать из-за чего: бунт или празднование, пожар или попойка? Здесь и там встречались обеспокоенные люди, что расталкивали пьяных. Женщины, что висли на мужчинах, которые с волнением смотрели на зарево, что поднималось над дворцом. Юнцы, которые пытались лезть под юбку подруге, пока та высматривали стражников или напавших на дворец.

Слишком двоякой оказалась эта ночь. Даже для Конрада. Он радовался, что наконец выполнил задуманное, которое отняло у него целый год. Но вместе с тем и горевал, что пришлось предать интересных людей, видеть как некоторые из них сходят с ума или впадают в паранойю, а кого-то убивают. А кого-то пришлось убивать ему. Пусть платой стало несколько сломанных костей — они срастутся за неделю, несколько ран — вопрос пары часов или дней, но мать, которая отказалась отдавать ребенка чужаку и собственными руками удушила его — это тревожило Конрада больше всего. А ведь с такой матерью этот мальчишка мог…

Конрад сжал зубы, вытер слезу. Это лишнее, это недопустимое. Избранный не может приносить ничего кроме огромной боли всем, кто его окружает. Он знал это, он был уверен в этом… или нет?