Убийца избранных: Конрад

Глава 5 Часть 4

Именно таким почетным гостем и чувствовал себя Конрад на чаепитии с женой Кагана — Катун. Просторный сад с небольшими ухоженными кустиками, беседка, которая закрывает от солнца и позволяет ветру безнаказанного вторгаться в неё и пускать волны по поверхности горячего чая.

Служанки словно гвардейцы окружили Конрада и девушку, высокий статус которой выдавало только общее к ней отношение.

— Я даже не знаю кому больше не ловко. — смущаясь сказала она. — вам или моим служанкам, что вы на них постоянно смотрите.

Конрад поймал себя на мысли, что так и есть. Девушки отводили взгляд и опускали головы. Хотя ему казалось, что они рассматривали его. А особенно — веревку с монетами. Наверное, рассматривали бы и нож, если бы его не забрали стражники.

— Не каждый день удостаиваюсь чести пить чай с Катун.

Девушка хихикнула.

— Не поймите превратно. Когда я слышу «Катун», то в первую очередь думаю о матери моего мужа, а затем вспоминаю, что какой-то неожиданной случайностью это относится и ко мне. Когда ходила беременной, то все просьбы «Катун» мальчик в чреве отказывался слушать. Впрочем, это была моя единственная забота.

Конрад отпил чая, в который добавили тмин и розмарин. Ощущение, что ему приготовили мясной бульон, но без мяса.

— Так вы…

— Простолюдинка. — Пожала плечами девушками.

— Катун. — назвала её титул старшая из служанок — женщина в темно синем платье, которое оставляло открытым только лицо.

— И всё же. — продолжала Катун. — мне кажется, что это всё шутка нашего Кагана. — Она отпила чаю, приподняла брови и покачала головой. — довольно затянувшаяся шутка, признаю. Будто однажды утром проснусь, а вокруг меня не будет ни подушек, ни одеял, а только старый матрас, да куча одежды для стирки.

Конрад чуть не поперхнулся.

— Вы бывшая прачка?

— Помните, с кем разговариваете! — снова встряла в разговор служанка.

Катун же отнеслась к этому с улыбкой.

— Скажем, я просто младшая дочь.

— И как вы познакомились с Каганом?

Девушка покраснела от смущения, а служанка от гнева.

— Ваши вопросы некорректны, если продолжите ставить госпожу в неловкое положение…

— То я постараюсь с этим как-то справиться. — Нашлась девушка. — это и вправду очень неловкая история. Я даже не знаю, чего тут больше, удачи или не удачи.

Конрад усмехнулся.

— Я так же постоянно думаю обо всем.

— Вот-вот, — оживилась она. — я тоже. Когда что-то происходит. Я думаю, а удача ли это или неудача? А если удача, то как мне этим воспользоваться? И… — Она посмотрела на служанок. — буду вам крайне благодарна, если вы закроете уши.

Служанки повиновались.

Конрад приподнял бровь, отпил чаю, и на удивление, следующий глоток понравился больше.

— Они же всё равно услышат.

— Да, но так я сниму с них груз ответственности. Открытые уши только у меня и у вас. А если поползнут слухи, то значит это либо вы рассказали, либо я снова заболталась.

— Тогда мне не сносить головы.

— Не волнуйтесь, я за вас вступлюсь. — Захихикала Катун и взяла какую-то сладость, посыпанную сахарной пудрой. — Вы знаете о темпераменте моего мужа?

Конрад подумал, как бы корректнее сказать о том, что он узнал от Халы.

— Он довольно веселый и любит подшутить над собственным дядей?

— О нет. Он очень любит женщин. — Спокойной продолжала она. — мне кажется, что именно поэтому он и взял простолюдинку в жены — я обязана ему всем, от меня не будет скандалов, да и мне легче будет принять, что мой господин смотрит на тех, кто лучше меня. Или хотя бы не хуже.

Конрад наклонился вперед заинтересованный.

— То есть, вы знаете, что ваш… Каган, пользуется благосклонностью других женщин и вы не против? Но что будет, если у него найдутся бастарды, которые станут соперничать за трон?

Катун опустила взгляд в чашку и взяла её обеими руками.

— Это не моё дело. Я всего лишь маленькая женщина. А насчет бастардов… Да даже если он наплодит пол армии их, то ничего нового не получится. У солдата же частенько как — мать шлюха, отец не известно где, вот и идут делать чужую мать шлюхой и убивать чужого отца.

Конрад обомлел от таких выражений. Ему пришлось зажмуриться и встряхнуть головой.

— Что? Простите, вы сейчас…

— А какое отношение к войне может быть у простой девушки? — пожала плечами Катун с озорством хулиганки. — Победы нашей армии не уменьшат количество нищих на улицах. Нет, там станет больше беспризорников, чьи отцы умерли, а матери не смогли заработать. Напомню, Конрад, я из простолюдинов. Я собственными глазами видела таких людей. Я убегала от них, подавала им милостыню, некоторых мы приглашали на ночлег. Слушали их, расспрашивали. Отец мой очень любил поговорить с другими. Вот так я и узнала много разных разбитых судеб. У кого-то солдаты убили отца, и он пришел в столицу. У кого-то мать от горя запила и пошла по борделям. Герои нужны, но кто будет кормить голодных? Слава — плохая еда, её хватает для души, да и то на короткий срок.

Конрад слушал и кивал. Всё так, как он видел в каждой столице, которая кичилась своим величием. Блеск славы отбрасывал такую тень на отверженных, что их никто не видел и отказывался о них вспоминать. Они все, как будто жили в отдельном королевстве — королевстве ничего.

— Рад, что вами не овладела мания величия страны.

Катун улыбнулась.

— Почему же? Овладела, еще как. Больше, чем вы можете представить. Но я хочу не позолоты, как на этих чашках. — Она допила чай и разбила кружку о пол.

Осколки разлетелись и служанки тут же бросились поднимать их.

— Подождите. — остановила их Катун и продолжила. — Конрад, когда Каганат разбивается как кружка, становится ясно, что золото было только сверху. А внутри просто глина или фарфор. — Она повернулась к служанкам. — Продолжайте. Спасибо вам. — затем снова к Конраду. — я же хочу, чтобы моя страна была как котел из чистого золота — блестела, её нельзя было бы разбить так просто, а еще в ней всегда была бы еда для всех желающих.

— По речам вы не похожи на простолюдинку.

Катун покраснела и отвела взгляд.

— Вы бы знали, как бывает скучно беременной и напуганной девушке во дворце. Меня спас старый друг товарища… в общем, библиотекарь помог мне.

— Но вы попросили у Кагана построить храм до того, как забеременели?

— Да. Я бы хотела учиться, но моя семья собрала деньги, чтобы отправить на обучение старшую сестру. Увы, её постигла беда любой ответственной и покладистой девушки, которая осталась без присмотра — вино, ночные встречи и полное равнодушие к учебе. У среднего брата получилось лучше. Ему удалось попасть к портным, и он готовился помочь накопить денег и для меня, но… — Она засмеялась. — Я сидела с покрасневшими от стирки руками, проклинала любвеобилие Кагана и поливала словесным дерьмом его шлюх. Да была так увлечена всем этим, что не заметила гостя в прачечной. И мне было все равно кто это: конюх, служка, поваренок…

— А это оказался Каган?

Девушка посмотрела на служанок и громко сказала.

— Сильнее прижмите уши, — Затем обратилась к Конраду. — в усмерть пьяный Каган. Я даже не смотрела на него, так была зла, а мы разговаривали, и в какой-то миг он засмеялся так, что облокотился на полку со стираным бельем и опрокинул её на пол. Кажется, это был момент, когда рассуждала о матерях и отцах наших солдат.

Конрад улыбнулся, но Катун продолжала.

— И я вскочила, что огреть тряпкой этого, как я думала, идиота и уже замахнулась… или огрела, не суть важно. Но я поняла, что стою напротив Кагана, который барахтается в мокром белье.

Конраду показалось, что рядом скрипнули зубы. Он посмотрел на старшую служанку, и той едва хватало самообладания. У неё вздулась вена на лбу, лицо покраснело, а щеки тряслись, будто она скачет на лошади.

— Не самый величественный образ правителя.

— Какой был. — Катун взяла новую чашку и наполнила чаем. — но что-то пошло не так. Я думала, что меня подвесят за ноги или просто повесят, но… я вот тут, пью чай, бью чашки и… — она добавила тише. — бешу одну злобную стерву, которая постоянно требует от меня величественности. А вы с какой целью у нас задержались? Муж говорил, что вы предлагали свои услуги в качестве лекаря, но не прошли испытание.

— Зато раздел дядю Кагана.

Катун тихо засмеялась.

— Да, мой муж в красках описывал это и мы вместе от души повеселились. Тем не менее, вы еще здесь.

— Я подружился с архитектором, у него появились проблемы, а потому ему пришлось уехать в другие страны, и вот моя цель — закончить храм. Надеюсь, с этим я справляюсь.

— Вас кто-то учил нашему языку? У вас совсем нет акцента, в отличие от других чужаков.

— У меня было несколько учителей, с которым я долго путешествовал.

Катун уперлась локтем в стол и положила голову на ладонь, затем покосилась на служанок и выпрямилась.

— Вам повезло. Это они вам подарили ваши монеты? Я вижу одну из наших старых. Такие редко у кого найдешь.

Конрад потянулся прикрыть монеты, но тут же убрал руку.

— Нет, это мне подарили.

— Друзья?

— Нет, скорее те, с кем меня свела судьба.

— Ой, а хотите, и я вам подарю монетку?

Конрад сглотнул. Сердце замерло, ударилось, снова замерло. Он почувствовал, как его лицо кривится в гримасе.

— Я что-то не так сказала? — забеспокоилась Катун.

— Нет, все хорошо, но, может быть, как-нибудь в другой раз. Не сейчас.

— Тогда хотя бы расскажите об этих людях, где они жили, как вы с ними встретились?

Конрад почувствовал, то ножки стула вдруг стали мягкими, и ему во что бы то ни стало надо стать на ноги.

— Предлагаю, этот рассказ отложить до момента подарка. Думаю, это будет лучшее время.

— Тогда вы явно напрашиваетесь еще на одно чаепитие. А значит, в ближайшее время еще не уедете? Что ж, я согласна, но я приглашала вас рассказать о землях, где вы бывали. Это сегодня можно?

Конрад расслабился. Избежать лжи и правдивого рассказа удалось. Тем более, что он никогда не знал, как отвечать на вопрос о монетах. Это причиняло боль, и уже только поэтому ему не хотелось об этом говорить.

— О каком месте вы бы хотел услышать?

Конрад принялся рассказывать обо всем, что он видел, как делал это в доме одного фермера. Он даже попробовал ложечкой нацарапать карту на столе, но Катун попросила этого не делать. Она восхищалась ручьями. Что плывут мимо ступенчатых скал, как будто маленькие люди выдолбили лестницы, чтобы спускаться к ним к воде, удивлялась желтым и зеленым озерам, что расположились у гейзеров, что бьют практически в самое небо. О таких невероятных животных, которых смог бы придумать разве что больной разум, о гиганских пауках, бабочках, что могут унести крысу и выпить всю её кровь. Об огромных реках, которые практически невозможно переплыть из-за бешенного течения и острых порогов. И как ему — Конраду пришлось делать крюк в целый месяц, чтобы перебраться. Еще о людях. Одни почитали кости предков, другие еще не рожденных детей. Были и те, кто скреплял души зверей и животных, но требовали от человека всего, что у него есть. О странных знахарях, которые говорили, что видят сущности, и что эмоции есть не что иное, как духи, которые соприкасаются с человеком. Об одинокой женщине, что сидит у костра, где каждому позволено отдохнуть, но нельзя принимать чужую еду.

Катун слушала, раскрыв рот, и забыла про осанку, про локти на столе, и про служанок, которые до сих пор зажимали уши. Лишь через полчаса она вспомнила о них, когда у одной из них руки упали плетьми.

Конрад пародировал различные говоры, акценты, шутил, что некоторые уважительные слова, у других народов смертельное оскорбление.

Он и сам не заметил, как наступил вечер, чай давно кончился, а служанки уже начали перетаптываться с ноги на ногу. И даже старшая из них подавала признаки усталости.

— Кажется, я увлекся. — сказал Конрад, когда понял, что увидел зажженные лампы и свечи во дворце. — И. Оу, а как же ваш сын?

Катун вмиг погрустнела.

— С ним всё хорошо, поверьте. У него есть кормилица, а принести его, я бы при всем желании не могла. Предсказатели нагадали, что до пяти лет ему грозит опасность, после чего он станет величайшим правителем. Увы, видимо, я плохая мать, но не могу сидеть в заточении в башне. — Она вздохнула и посмотрела на дворец. — Мне нравится всё это, я люблю сына, но… я же не могу жертвовать собой ради него. Ох, простите, вам не стоит слушать жалобы простой Катун. Прошу вас, проводите меня, а по пути расскажете еще чего-нибудь.

Конрад встал и поклонился.

— Почту это приглашение за удачу.

— Хотя вряд ли вы что-то сможете из неё извлечь. — улыбнулась она, и служанки помогли ей подняться.

Они снова прошли по саду, и Конрад рассматривал то, что не было отмечено на чертежах. Подмечал некоторые элементы, новые постройки, и рассказывал о похожих, но лишь затем, чтобы лучше запомнить самому.

Оказалось, что чертежи точны, но со временем некоторые здания изменились. Какие-то снесли, другие выросли, закрывая те или иные проходы. Когда дошел до башни, у которой он почувствовал, что избранный здесь, выше него, на самом верху под крышей. Но у него не было ни оружия, ни возможности.

Шесть стражников встретили их, несколько служанок сразу же ушли, и Конрад заметил, как они разминали плечи, и что двигались они чуть иначе, чем другие девушки.

— Благодарю вас за истории, Конрад. Мир, оказывается, гораздо шире и разнообразнее, чем я могла представить.

— Поверьте, к этому в какой-то момент привыкаешь.

— Надеюсь, со мной так не случится. Если вы захотите еще попить чаю, передайте сообщение через Ламуша. И я вам дам ответ. До следующей встречи.

Стражники сопроводили Катун внутрь, а еще четверо заслонили проход собой.

Одна из служанок коснулась локтя Конрада и ладонью указа на путь к воротам. Он последовал её указанию, но поднял глаза и остановился. Всю стену покрывал резной узор. Животные, люди, растения, которые объединялись в различные сюжеты.

— А там вырезано… — начал Конрад, но не знал, как закончить. — Сказания?

— История нашего Каганата. Великие правители, их деяния и судьбоносные решения. Я могу пересказать их вам, по пути к выходу, если вам будет интересно.

— Да, конечно. Но это ведь лепнина? Сколько же труда было вложено. И как опасно все это клеить.

Служанка еще раз коснулась локтя, но настойчивее.

— Прошу вас. Нам пора. Нет, это было задумано архитектором. Это наши восемь башен — все по сторонам света. Для каждой башни вытесывали свои блоки с определенными сюжетами. Это Башня предков. Там еще башни науки, искусства, тени, славы, две родительские башни и башня правителя. Мы считаем этот труд величайшим из трудов архитекторов и каменщиков.

— Не помню, чтобы Зальдур настолько решил удорожить постройку.

— Всё верно. Как описано в его дневниках, изначально он хотел построить дворец, но затем решил, что хочет произведение искусства, чего бы это ему не стоило. В итоге, после его смерти, у него не было ни единой монеты — всё он потратил на художников и на дополнительную плату камнетесам. Но оставил после себя башни.

Конрада все больше и больше удивляли люди, которые жили внутри дворцовых стен.

— Вы архитектор? — неуверенно спросил Конрад.

Девушка улыбнулась и покачала головой.

— Когда госпожа сидела в библиотеке, то она сидела не одна. Все мы были с ней. И чтобы нам не было скучно, и по её приказу, мы читали самые разные книги. А потом рассказывали самое интересное из них. И так каждый день.

Конрад не сдержал ухмылки. Катун таким образом не только экономила себе время, но и делила какие-то знания вместе со своими служанками. Вряд ли это можно было бы назвать настоящим образованием, но уже это значимый вклад. Особенно, если это длится достаточно долго.

— Вы удивлены?

— Да. — Не стал скрывать Конрад. — но это приятное удивление. Благодарю вас за то, что рассказали. Дальше я сам пойду, не возражаете?

Служанка поклонилась.

— Как пожелаете. Пусть солнце и тень борются меж собой, чтобы провожать ваш след.

Конрад пошел дальше, но замер, обернулся, посмотрел в след девушке.

«Солнце и тень? Странно. Очень странно.» — подумал Конрад и вышел из внутреннего двора.