Убийство в хондзине

Глава 14 Эксперимент Коскэ

В тот вечер Коскэ Киндаити решил самое причудливое из всех своих дел об убийствах с помощью интригующего эксперимента.

Коскэ особо пригласил доктора Ф., попросив его о помощи. Доктор оставил детальные записи обо всех событиях того вечера, так что я использую их для своего романа. Из других частей этих записок ясно, что этот доктор, в силу своей профессии, был человеком спокойным, и взволновать его было трудно, но конкретно в этом случае заметки указывают, что его потрясло происходящее. Я приложу все усилия, чтобы отредактировать большую часть личных впечатлений доктора и донесди до читателя информацию максимально деловым образом. Уверен, именно это подходит для финала данного дела. А теперь, без дальнейших церемоний, предлагаю вашему вниманию нижеследующий раздел от имени доктора Ф.

Я получил от того занятного молодого человека, Коскэ Киндаити, записку, что он собирается поставить некий эксперимент ближайшей ночью в усадьбе Итиянаги. Это было вскоре после находки ужасного трупа трёхпалого мужчины.

Я сразу сделал вскрытие. Когда я закончил, Киндаити-сан попросил меня:

— Что бы вы ни узнали, исследовав это дело, каким бы странным оно ни показалось, не могли бы вы не сообщать об этом никому, пока я не закончу свой маленький эксперимент?

Меня удивила его просьба. Действительно, в ходе вскрытия я нашёл нечто совершенно неожиданное. Но тогда я не понимал, зачем он не хочет, чтобы я сообщил о находке. Лишь гораздо позже в тот вечер до меня дошло.

Впрочем, я не мог не восхищаться этим молодым человеком, обладавшим поистине таинственной, почти волшебной силой наблюдения и понимания. Я уже слышал, что полиция не случайно наткнулась на труп — Киндаити-сан указал им, где именно копать. Должно быть, он знал, что трёхпалый человек убит, и где он погребён. К тому же он, видимо, уже заранее знал ту странную истину, которая выяснилась в ходе моего вскрытия. Этот молодой заикающийся сыщик с неуклюжими манерами, идико растрёпанной шевелюрой уже казался мне кем-то вроде гения. Я, не колеблясь, поступал по его указаниям. Я ожидал чего-то грандиозного и отправился смотреть эксперимент.

Так начался вечер.

Как и договаривались, я прибыл в усадьбу Итиянаги в девять вечера, и меня проводили во флигель. У садовых ворот, отделявших его от остальной части усадьбы, дежурил сержант Кимура, и он оставил свой пост, чтобы сопроводить меня до входной двери. Все ставни-амадо были закрыты, но, когда сержант Кимура проводил меня в знаменитую комнату, я обнаружил, что там уже собрались вокруг угольной жаровни и тихо курили четверо — Коскэ Киндаити, инспектор Исокава, Гиндзо Кубо и, в качестве единственного представителя семьи, Рюдзи Итиянаги. Заметив, какими бледными и нервозными все они были, я не мог не ощутить, что мы присутствуем при финале драмы.

Заметив мой приход, Киндаити-сан быстро сунул окурок в жаровню.

— Ну что ж, все в сборе. Время начинать эксперимент.

Он вскочил.

— Правда, поскольку настоящее преступление имело место в четыре часа утра, технически слишком рано начинать эксперимент, но я не хочу заставлять всех вас ждать, так что начнём. Раннее начало означает, что некоторые аспекты нашего представления будут подготовлены искусственно. Это неизбежно, и я заранее прошу у всех прощения.

Он сунул два пальца в рот и свистную. Тут же послышались шаги — кто-то пробежал от восточного до западного края флигеля. Мы все напряглись, но Киндаити-сан лишь улыбнулся.

— В чём дело? Это всего лишь сержант Кимура. Я попросил его подготовить тот самый искусственный аспект, про который упоминал.

Киндаити-сан подошёл к ширме-бёбу, стоявшей перед альковом-токономой, и отодвинул её. Все зароптали от удивления. За ней стояла соломенная кукла человека в натуральную величину.

— Я попросил сделать её местного крестьянина, Генсиси. Если быть точным, в ночь убийства в комнате было два человека, но для задач этого эксперимента хватит одного. Кроме того, я бы хотел, чтобы вы все убедились, что комната находится в том самом виде, как в ту ночь. Например, достаточно ли приоткрыта раздвижная дверь-сёзди с западной стороны? А ширма, она стоит верно? Тела нашли с этой стороны, не так ли?

С помощью инспектора Исокавы Киндаити-сан переставил ширму так, как она стояла в ночь убийств. Вдруг он сделал знак, словно убеждал нас быть тише. Сперва я не понял, зачем, но, когда в комнате настала тишина, я расслышал звуки вращающегося водяного колеса. Постепенно его устойчивый скрип превратился в отчётливый, но фоновой шум. Мы переглянулись.

— Сержант Кимура открыл для нас плотину. Как вы, должно быть, знаете, это колесо вращается не постоянно. Обычно плотина перекрыта. Когда возникает нужда, её открывают, и прибывающая вода заставляет колесо вращаться. Но сейчас Сукити, отвечающий за помол риса, слишком занят днём другой работой по хозяйству, поэтому он приходит каждое утро в четыре, чтобы запустить мельницу. Другими словами, каждое утро в четыре часа это колесо начинает вращаться.

Киндаити-сан изложил все это очень быстро, выскочив в энгаву и тут же вернувшись с обнажённым мечом-катаной в одной руке и двумя шнурами, словно прикреплёнными где-то позади него, в другой руке.

— Эта катана — та самая, что был спрятана в шкафу за альковом-токономой. А этот шнур, видите? Это струна для кото.

Он вытащил с энгавы то, что казалось двумя струнами для кото, протащил над ширмой и затянул в основную часть комнаты. Но, приглядевшись, я заметил, что это не две струны, а одна с петлёй посередине. Киндаити-сан взял конец с петлёй и надел на рукоять меча, пару раз обмотав и затянув на клинке совсем рядом с гардой.

— Инспектор, вы не возражаете? Кукла…

Инспектор Исокава принёс Киндаити-сан, который теперь стоял прямо перед ширмой, соломенную куклу. Мы восторженно наблюдали, как, всё ещё держа в правой руке меч, Киндаити-сан взял куклу в левую руку.

В начале эксперимента петля из струны для кото провисала, свободно болтаясь над верхней частью ширмы, но теперь мы увидели, как она оттягивается от нас, как будто кто-то стоит за ширмой, постоянно толкая её в ту сторону. Глаза Гиндзо-сана внезапно широко раскрылись.

— О… водяное колесо!

В этот момент струна резко оборвалась. Рукоять меча уже достиг верхней части ширмы. Внезапно Киндаити-сан толкнул соломенную куклу на меч и опустил клинок в грудь куклы.

— А!..

Инспектор Исокава, Гиндзо-сан и Рюдзи-сан, сжав зубы и кулаки, молча наблюдали за мрачной реконструкцией.

В нужный момент Киндаити-сан отпустил меч и соломенную куклу. Та рухнула на пол, а меч какое-то время болтался у верхней части ширмы, а затем перескочил через её край. В следующую секунду меч с шумом врезался рукояткой в закрытый ставень.

Мы все бросились на западную энгаву. Сдвоенная струна для кото опускалась с панели-ранмы. С каждым поворотом водяного колеса она постепенно втягивалась в щель между декоративной панелью из ветви дерева и рамой ставня. Струна поднимала вверх меч, и на несколько секунд его гарда застряла в углу панели. После нескольких рывков струны рукоять наконец выскользнула в щель, за ней последовал клинок. В то же мгновение что-то с мягким шелестом свалилось с панели. Киндаити-сан поднял упавшее и показал Гиндзо-сану.

— Взгляните. Это полотенце для рук, точно такое, как вы нашли лежащим в энгаве, когда вломились сюда в ту ночь. Оно было накинуто на панель, чтобы защитить её от повреждений мечом.

Киндаити-сан отпер ставни, и мы бросились в сад, забыв, что выбежали на осенний холод босиком. Луна только что взошла, и в саду было не слишком темно. Меч висел перед нами, свободно болтаясь в воздухе. Струна, обёрнутая вокруг гарды, теперь разматывалась в двух разных направлений — налево она мимо верхушки каменного садового фонаря исчезала куда-то к северо-западу, а друой её конец сматывался к крыше флигеля. Киндаити-сан посветил фонариком в этом направлении, вызвав возглас инспектора Исокавы:

— А! Мостик для кото!

Прямо в углу крыши выступающей из здания уборной кто-то прикрепил мостик для кото, поддерживающий струну. Водяное колесо крутилось, а струна наматывалась до тех пор, пока участок струны между мостиком, закреплённым на кровле, и каменным фонарём, не натянулся совсем туго. И тогда меч, висевший прямо посредине…

— Здесь играют роль мощь водяного колеса, а также упоры в виде фонаря и мостика для кото, — разъяснил Коскэ. — Самое слабое из трёх звеньев даст себя знать.

Со стороны водяного колеса донёсся скрипучий звук, и струна продолжала натягиваться до тех пор, пока мостик с треском не слетел с крыши, и струна не умчалась.

— Инспектор, попробуйте отыскать мостик. Думаю, он, возможно, упал в кучу листьев.

Инспектор нашёл его совсем рядом с листвой.

Между тем ослабшая струна вновь натягивалась. На сей раз Киндаити-сан, подняв фонарь, осветил ствол камфорного дерева.

— Серп…

Конечно же, в тени листьев скрывался серп, воткнутый в ствол, а струна кото была зажата как раз между стволом и свежезаточенным лезвием серпа.

Киндаити-сан направил фонарик куда-то за камфорное дерево.

— Следите за струной с той стороны, — сказал он.

Струна уплывала мимо лезвия серпа куда-то в северо-восточном направлении. Когда нагрузка возросла, несколько бамбуковых деревьев, росших по краю скалы, стали сгибаться всё ниже и ниже. Но между серпом и верхушкой каменного фонаря всё ещё тянулась прямая, тугая нить. Посредине на ней ещё висел меч, но он был куда ближе к фонарю, чем до сих пор.

— Теперь мы сравниваем не только мощь водяного колеса с крепостью каменного фонаря и серпа, но добавляем ещё одно звено — прочность струны. Как вы думаете, какой из четырёх звеньев слабейшее?

И тогда это произошло. Словно в ответ Киндаити-сану, бамбуковые деревья вдруг отскочили назад, а струна со звоном завибрировала. Участок струны, ползший сквозь камфорное дерево, был вдруг разрезан серпом. В воздухе эхом отдалось громкое дон-дзин-дзин. Меч подскочил вверх, медленно развернулся в воздухе и рухнул на землю у подножия каменного фонаря.

— Ну как, дядюшка? Разве не в этом самом месте вы в ту ночь нашли меч, воткнувшийся в землю?

Но ответа не последовало. В темноте слышалось только наше тяжёлое прерывистое дыхание. Все взоры были устремлены на меч, ещё вибрировавший, воткнувшись в землю.

— Не воспользоваться ли открывшейся возможностью, чтобы пойти проверить, где кончается струна?

Мы отвели глаза от меча, как будто только что осознали, что Киндаити-сан говорит с нами. Затем, один за другим, обойдя меч, мы направились в глубь сада. Мы следили за обоими концами разорванной струны — оба, тащась от ветки к ветке, постепенно отползали вдаль. Наконец оба конца струны подползли к большой сосне, одна из ветвей которой поддерживалась подпорками, и исчезли в бамбуковой подпорке.

— Думаю, дальше идти нет нужды. Собственно, струна проходит через выдолбленный бамбук и наматывается на ось водяного колеса с той стороны. В той точке, где она подходит к колесу, она закрыта мотком толстой верёвки, так что там вообще никто не заметит её наличие.

Гиндзо-сан шумно вздохнул. Инспектор щёлкнул языком и выругался. И мы вернулись за запертые ставни флигеля. Но в этот момент Рюдзи-сан застыл на месте и огляделся.

— Мостик для кото… — пробормотал он. — Он-то зачем был нужен?

— А, ну чтобы меч не волочился по земле, конечно. Посмотрите — между камфорным деревом и этой панелью слишком большое расстояние. Так что преступник сконструировал приспособление, удерживающее груз и не позволяющее мечу оставить следы на снегу. Тот, кто всё это разработал, очень не хотел подобного. Дело не только в мостике для кото. Ширма-бёбу, бамбуковая подпорка — всё это умело использовано для поддержки струны, которая не должна была ставить следов ни на циновке-татами, ни на земле. Ширма, серп, каменный фонарь, бамбук — вещи прямо под рукой, вещи, которые никого не удивят на месте преступления. Можно представить, какой блистательный план, а? Единственным неестественным элементом был мостик для кото. Но, с другой стороны, он только помогал придать делу загадочности. Да, это человек далеко не посредственного ума.

Так завершился эксперимент. Мы вернулись в комнату. И, попав под лучи света, мы заметили, что лицо Киндаити-сан единственное из всех избежало смертельной бледности.