Учебный брак (ЛП)

Глава 4

Вечером за ужином, когда я рассказала родителям о «браке» с Тоддом, мама сказала: «Это совершенно нелепо». И отрезала кусок острого тайского цыпленка.

— Почему? — спросил папа.

— Чего они хотят добиться, сводя всех этих подростков вместе, в то время как они едва друг друга знают? Они совсем не так должны выбирать партнеров.

— И?

Мама опустила нож и вилку на керамическую тарелку из набора, который она купила в прошлом году на ярмарке искусств.

— И как это применимо в реальной жизни? Как это научит их выбирать хорошего спутника, если им даже не дали право выбирать себе партнера? — спросила мама.

Папа наклонился вперед.

— И как, по-твоему, должна работать эта программа?

Позвольте мне кое-что рассказать о моем отце. Он профессор политологии в Северном Университете Иллинойса и предпочитает учить, используя метод Сократа, основывающийся преимущественно на задавании вопросов. Вот как это работает. Всё, что студент говорит, мой папа попросту преобразовывает в вопрос и посылает это обратно ученику. Он мог бы провести целый семинар, используя только слова «почему», «как», «итак» и «что ты об этом думаешь?». Иногда я задаюсь вопросом, знает ли он вообще хоть что-нибудь о политологии. Однако он один из самых популярных профессоров в университете. К сожалению, он склонен использовать свой преподавательский метод даже дома, что делает его не таким популярным для нас с мамой.

— Не разговаривай со мной так, словно я одна из твоих учениц, — сказала мама.

— Я могу иметь свое собственное мнение без необходимости его отстаивать.

— Отлично, если ты так хочешь выражать свое необоснованное мнение, вперед.

Отец наколол вилкой немного салата из шпината и отправил его в рот.

— Мое мнение вполне обоснованное. Тебя оно просто не касается, — ответила мама.

— Это начало касаться меня в тот момент, когда ты сказала это вслух, — пробормотал он, прожевывая салат.

— Ты что, шутишь? — спросила мама. — Потому что это действительно начинает выводить меня из себя.

Папа проглотил салат, улыбнулся и взял маму за руку.

— Конечно, шучу. Не злись. — Он перегнулся через стол и поцеловал её. — Я просто играю с тобой.

Вот что мои родители называют игрой. Это запутано, но, кажется, им нравится.

И они все еще вместе.

— Очко в пользу мамы, — сказала я. — Это случайное распределение партнеров просто катастрофа.

— Почему? — спросил отец. — Что случилось? Тебе достался кто-то совсем безнадежный?

Я медленно повертела ножом на столе.

— Не безнадежный. Наоборот. Самый популярный в школе и абсолютный болван. Нет ничего, что мне бы в нем хоть немного нравилось.

— Перестань. Популярные парни тоже имеют чувства, — поддразнил он.

— Только не этот. Конечно, если не брать в расчет то, как он зажимает свою подружку в школьном коридоре.

— То, как он зажимает девчонку, всегда надо брать в расчет, — сказал папа.

Мама шлепнула его салфеткой.

— Итан.

— Это правда. Я брал каждый раз.

И, клянусь богом, он потянулся и схватил маму за грудь прямо на моих глазах.

— Шесть тысяч двести восьмой раз. — Я отодвинулась от родителей как можно дальше.

— Итан, — воскликнула мама, — мы же за обеденным столом.

Папа повернул голову в мою сторону:

— Извините, Ваша светлость.

Мама пыталась сдержать себя:

— Фиона, директор Миллер действительно сказала, что ты не получишь аттестат, если не пройдешь этот курс? И весь Школьный Совет это подтвердил?

— Именно так она и сказала.

— Как по мне, то это просто предосудительно, — ответила мама.

— На этот раз мы согласились, — сказала я, водя вилкой по тарелке, играя с зернами риса.

Я выложила их в виде буквы «Т» от имени Тодд, а затем разрушила всё зубьями вилки.

— Лично я абсолютно против этого, — сказала мама. — Завтра я позвоню директору Миллер, а потом в Школьный Совет. Может быть, я даже напишу письмо в газету.

Она осушила свой бокал вина.

— Нелепо.

— Эй-эй, — сказал папа, — прячьте ваших дочерей. Вив выходит на тропу войны.

Мама снова шлепнула его салфеткой.

— Да, мам, конечно, прекрасно, но это все равно ничего не изменит. А мне, тем временем, придется общаться с этим болваном.

Мама взяла свою тарелку и положила в раковину.

— Фиона, я думаю, вся эта программа абсурдна. Но теперь вам придется работать в команде. Просто постарайся найти хотя бы одну вещь, которая тебе нравится в этом парне или которую ты уважаешь, или, в конце концов, просто можешь терпеть. Это все, что тебе нужно. Сосредоточься на том, что тебе в нем нравится, и ты удивишься тому, как долго можешь его вытерпеть.

— Именно благодаря этому вы с папой все еще вместе?

— Что я могу сказать? Он делает неплохой шоколадный коктейль.

— А она действительно умеет петь, — сказал папа.

— Я ужасно пою, — ответила мама.

— Правда? Отлично, в таком случае я предполагаю, что мы прошли через это. — Он пожал плечами. — Хммм… Интересно о ком я думал, что он умеет петь? Твоя мама отличная певица. Возможно, вам стоит спеть дуэтом. В конце концов, она позволяет мне ласкать себя.

Я встала с места.

— С меня хватит. И я даже не собираюсь просить меня извинить, потому что вы двое спятили и ведете себя развратно, так что ваш авторитет больше на меня не распространяется. Буду у себя в комнате.

Я положила тарелку в раковину и ушла под хихиканье родителей за спиной.

Наверху я растянулась на кровати, достала «дневник брака» и схватила ручку. Думаю, я могла бы описать события этого ужасного дня.

Среда, 4 сентября.

Я думала, сегодня будет первый день моего фантастического выпускного года.

Но все наоборот кошмарно. Теперь мне придется провести целый год прикованной к человеку (который должен остаться неназванным, но его имя — Тодд Хардинг), которого я презираю. Мне посоветовали найти в нем хотя бы одно положительное качество, которое мне нравится, и сконцентрироваться на нем. Пока что я могу отметить только то, что он дышит. Хотя и это сомнительно, потому что он слишком похож на зомби или какой-то другой вид живого мертвеца. Я бы лучше прожила всю жизнь старой девой, чем провела ее с Тоддом Хардингом. Я была бы совершенно счастлива прожить жизнь одной из сумасшедших кошатниц. У меня есть дядя (Томми), который представляет собой мужскую версию спятившей кошатницы, и он вполне счастлив. Вообще-то, если задуматься, то, может, и не так уж он счастлив.

Это было приблизительно три года назад, мы праздновали семьдесят пятый день рождения бабушки.

Мы ужинали в ресторане, и мне пришлось сидеть рядом с дядей Томми. Я пыталась поддержать вежливую беседу, но он привязался ко мне с рассказом о том, что одна из его кошек заболела. Какие-то проблемы с почками или типа того. Он спросил, есть ли у меня домашние животные. Я ответила, что нет, а он сказал:

— Это хорошо. Они такая душевная боль. Я купил Сарсапарилью и Ни-Хай на свое сорокалетие. Они напоминают мне о том, как я стар. И вот теперь Ни-Хай больна. Я не представляю, что Сарсапарилья будет делать без своей сестры.

Я сказала, что мне очень жаль такое слышать, и он ответил:

— Для меня это в порядке вещей. Бог не позволяет мне иметь даже что-либо совсем незначительное, что не разочаровало бы меня.

Эээ… Яяяясно.

Что еще я могла на это ответить? К счастью, принесли закуски, и я внезапно открыла в себе поразительный интерес к строительству домиков из креветок.

Таким дядя Томми был три года назад. Могу только представить, каким удрученным и пугающим он должен быть сейчас. Я надеюсь, что та кошка не умерла. Понятия не имею, какое отношение все написанное имеет к нашей «брачной программе», но, по крайней мере, я смогла заполнить пару страниц дневника.