Украденный ключ

Глава 18

17 мая, понедельник

Медвежье озеро

На том они и расстались. Карпатский развернулся и ушел, а Диана не стала его догонять и пытаться убедить. Судя по тому, что больше он ее в тот день на озере не видел, она сразу уехала.

Всерьез девушка говорила или это был какой-то нелепый розыгрыш, а расследование вскоре действительно привело его в довольно странное место. Старую покосившуюся избушку, неизвестно откуда взявшуюся посреди леса, Карпатский нашел ближе к вечеру. Солнце уже коснулось горизонта, и между высоких деревьев успели сгуститься сумерки. Однако отступать и ждать утра определенно не было вариантом, следовало проверить подозрительный дом прямо сейчас, пусть даже и в одиночку.

Вытащив из плечевой кобуры пистолет и сняв его с предохранителя, Карпатский медленно приблизился к избушке, прислушиваясь и посматривая по сторонам. Вокруг было тихо. В какой-то момент краем глаза он заметил движение, но когда повернул голову, никого не обнаружил. Может, птица тихо вспорхнула, может, ветку ветром качнуло.

Дверь висела немного криво и плотно не закрывалась, стоило потянуть за ручку – и она с тихим скрипом отворилась. Ноздрей сразу коснулся запах затхлости и сырости. Внутри оказалось еще темнее, чем снаружи: заросшие грязью маленькие окошки были задернуты занавесками, это Карпатский приметил, еще только подходя к домику. Поэтому достал из кармана куртки небольшой фонарик и направил внутрь дома скромный луч света.

– Есть кто? – спросил громко. Правила предписывали сперва обозначить себя, а потом уже входить в чужое жилище. – Я из полиции, майор Карпатский.

Дом ответил мертвой тишиной. По всей видимости, он пустовал.

Или кто-то затаился глубоко внутри, надеясь, что его не найдут.

Держа пистолет и фонарик так, чтобы они были направлены в одну сторону, Карпатский осторожно вошел в дом, внимательно осматриваясь. Прятаться здесь оказалось особо негде. После тесного тамбура начиналась большая комната, в которой, судя по всему, и готовили, и ели, и спали. Места было мало, но одному, максимум двоим, его хватило бы. Немногочисленная мебель выглядела самодельной, как и задержавшаяся на столе посуда с остатками засохшей еды. Если здесь кто-то и жил, то в последнее время в доме не бывал. И оставил все в беспорядке.

Глухой стук в дальнем углу заставил резко повернуться, ища лучом фонарика источник звука, однако тот нашел только еще две двери. За одной обнаружилась маленькая комнатка, выполнявшая, судя по всему, функции кладовки, а за второй – ведущая вниз лестница.

Карпатский даже моргнул от удивления. Что это? Погреб? Подвал? Очень уж сложное устройство для такого дома. Можно было ожидать найти крышку в полу и вертикальную лестницу, но никак не деревянные и довольно пологие ступени. Их удалось осветить до конца, но разглядеть, что дальше, с порога было невозможно: ступени утыкались в стену, лестница делала поворот. Чтобы понять, какое помещение находится за поворотом, нужно спуститься и заглянуть.

Ему вспомнился разговор с Дианой о том, как во сне она бродила по коридорам без окон с земляным полом. Девушка предположила, что лабиринт находился под землей. И именно там она видела девочку. И хотя в реальности такое не могло существовать, а сны не бывают вещими, сейчас Карпатский не мог не проверить обнаруженный подвал. Или погреб.

Его положение получалось весьма уязвимым: если в помещении за поворотом кто-то есть и этот кто-то вооружен, то Карпатский для него – легкая мишень: в темноте незнакомого пространства трудно сразу разглядеть опасность, а сам он прекрасно виден. Поэтому прежде чем спуститься, Карпатский снова крикнул:

– Здесь есть кто-нибудь? Я из полиции. Выходите с поднятыми руками. Если вы вооружены, положите оружие на землю и потом выходите.

И снова в ответ только тишина. От напряжения на лбу выступил пот, несмотря на то что к вечеру стало довольно прохладно, а в доме температура мало чем отличалась от уличной. Одинокая капелька скатилась по лицу, Карпатский машинально вытер ее рукой.

– Ладно, я спускаюсь, – объявил он. – И я вооружен. Стреляю без предупреждения.

Там, где лестница делала поворот, Карпатский остановился, прижался к стене, служившей единственным прикрытием. Осторожно выглянул из-за нее, скользнув лучом фонаря по помещению за поворотом. Он ожидал увидеть нечто вроде комнаты, но оказался в коридоре, конец которого терялся далеко впереди – свет фонарика не добивал до дальней стены. Зато он выхватил из темноты несколько дверей, те находились с обеих сторон.

Все, как рассказывала Диана.

– Да ладно, – пробормотал Карпатский, открыв ближайшую к нему дверь и обнаружив за ней точно такой же коридор. – Так не бывает.

Если только подземелье не выстроил какой-нибудь сумасшедший любитель лабиринтов. Интересно, сколько лет на это ушло бы? И как найти в нем Марианну?

– Марианна? Ты здесь? Аня! – крикнул он так громко, как только смог.

Тишина. Или девочки нет, или она не слышит, или не может ответить. А чтобы обыскать все эти коридоры, понадобится уйма времени или очень много людей.

Следовало выбраться наружу, связаться с коллегами, запросить подкрепление и дождаться его, но любопытство и нетерпение влекло вперед. Вдруг девочка совсем рядом, вот за той дверью, например?

Карпатский открыл дверь, к которой потянула интуиция, продолжая держать пистолет наготове, а фонариком – подсвечивать себе путь. Коридор по ту сторону оказался коротким и пустым, никаких дверей по бокам, только одна в конце. Конечно, он не удержался и пошел к ней. Ему вдруг показалось, что в оглушительной тишине послышался женский – или детский? – голос, тихо пискнувший что-то вроде: «Пожалуйста, пожалуйста…» Карпатский на пару секунд замер, прислушиваясь, но больше ничего не услышал. Он ускорил шаг, толкнул дверь и оказался в другом коридоре, на этот раз бесконечно длинном. Луч фонарика скользнул по стене, и в его свете Карпатский заметил, как закрылась одна из дверей.

Он поторопился к ней, толкнул, но снова впереди оказался лишь очередной коридор, а в тишине раздался тихий хлопок, но на этот раз Карпатский не успел увидеть, за какой дверью спряталась убегающая девочка.

– Марианна! – снова крикнул он. – Я из полиции, твои родители ищут тебя. Если ты здесь, иди на мой голос. Я не причиню тебе вреда…

Луч фонаря скользил по стенам, тишина давила на уши, в груди глухо ухало сердце. Прошло, наверное, не меньше половины минуты, когда одна из дверей впереди приоткрылась и в образовавшуюся щель выглянуло заплаканное личико девочки. Она инстинктивно прищурилась и закрылась рукой, когда свет фонарика ударил ей по глазам.

Сомнений быть не могло: это Марианна, пропавшая девочка. Карпатский облегченно выдохнул и с трудом улыбнулся, опустил руку с пистолетом.

– Вот так, умничка, – похвалил он. – А теперь иди ко мне. Я отведу тебя к родителям.

Девочка немного помешкала, но потом все же показалась в коридоре полностью и сделала несколько неуверенных шагов вперед. Она была одета в одну только пижаму и наверняка замерзла: в подземелье было даже прохладнее, чем на улице. Тем не менее она хорошо держалась на ногах, только заметно ежилась, обнимая себя за плечи, и поджимала пальцы на озябших ступнях.

Поставив пистолет на предохранитель, Карпатский убрал его в кобуру и снял с себя ветровку. Когда девочка подошла достаточно близко, он надел ветровку ей на плечи, а потом взял на руки.

– Ну что, пойдем домой? – предложил он, продолжая улыбаться.

Девочка несмело улыбнулась в ответ и кивнула.

– Тогда держись крепче.

Она доверчиво обхватила его за шею, а Карпатский принялся вспоминать дорогу к выходу из подземелья. Светить фонариком теперь стало менее удобно, но ему удавалось справляться.

Лестница нашлась с первой попытки: все-таки, как бы ни были похожи друг на друга коридоры и двери, визуальная память не подвела. В избушке стало уже совсем темно: за окном солнце окончательно укатилось за горизонт, небо почернело. Это показалось немного странным. Карпатский был уверен, что провел внизу не так много времени. Так сильно стемнеть не могло. Оставалось надеяться, что ночной лес не запутает его.

Он собирался выйти из домика и все-таки связаться с коллегами, но стоило переступить порог, как раздался скрипучий шепот:

– Куда пошел? А ну, верни, что не твое!

Карпатский тревожно обернулся, прижимая девочку к себе и ища в темноте того, кто говорит. Воображение рисовало пожилую женщину, но рядом никого не было. Да и голос словно прозвучал прямо в голове!

Стало понятно, что задерживаться рядом с домом – плохая идея. Но стоило отойти на несколько шагов, с трудом находя путь между деревьями и порослью кустов разной высоты, как голос прозвучал снова:

– Вернись, я сказала! Все равно не уйдешь отсюда живым!

Это было дико, нереально и совершенно невозможно, но это действительно происходило! Скрипучий шепот доносился одновременно со всех сторон, отражался эхом, но в то же время звучал прямо в голове. Карпатский непроизвольно ускорил шаг, хотя идти быстрее по лесу в кромешной темноте было откровенно опасно: можно не заметить коряги, поваленного дерева или какой-нибудь ямы и упасть вместе с девочкой.

И все же он ускорялся, торопился, уже толком не разбирая, куда идет. Точно ли эта дорога ведет к озеру? Впрочем, ему стало все равно… Выйти бы хоть куда-нибудь. Или просто уйти подальше от странного дома, от страшного шепота.

– Ты все равно не выберешься отсюда! У тебя нет ключа, а тебе нужен ключ, – насмехался голос. – Беги – не беги, а не убежишшшшь!

Старуха – почему-то он был уверен, что голос принадлежит именно старухе, – хрипло рассмеялась, словно ворона закаркала. Карпатский остановился, крутя головой и тяжело дыша. Он выбивался из сил. Восьмилетняя девочка весила порядочно, руки устали ее держать, но отпускать было нельзя: босиком она не сможет бежать по лесу. Особенно в темноте.

А лес тем временем волновался и шумел, шуршал и скрипел раскачивающимися на ветру деревьями. Между ними метались тени, и казалось, что кто-то прячется за дальним кустом, ждет, когда беззащитные жертвы подойдут поближе.

– Тебе же сказали: чтобы выбраться отсюда, нужен ключ, – неожиданно весело заметила Марианна почти в самое его ухо. – А у тебя нет ключа, ты не взял его. Так кто тебе виноват?

Все это явно говорила девочка, но детский голос звучал до того странно, что кровь стыла в жилах. Карпатский попытался отстраниться и заглянуть ребенку в лицо. Когда ему это удалось, у него перехватило дыхание.

– Ну и кто после этого слишком доверчив и смотрит поверхностно? – усмехнулась девочка, глядя на него слепым глазом, спрятанным за бельмом. Второй она сильно щурила. – Сдохнешь тут – и поминай как звали!

Вырвавшийся из ее горла хриплый шепот уже не так удивил, но отреагировать Карпатский все равно не успел: девочка сжала пальцами его плечи и вонзилась зубами в шею, прокусывая кожу, разрывая артерии. Отодрать ее он смог только вместе с куском собственной плоти. Кровь брызнула во все стороны, потекла по груди, впитываясь в ткань одежды. Карпатский зажал рану рукой, но это было бесполезно: густая темно-бордовая жидкость текла сквозь пальцы, перед глазами темнело, ноги уже не держали. Он рухнул на колени, успел подставить свободную руку, чтобы не уткнуться лицом в землю, зачем-то держась за ускользающее сознание.

А девочка стояла рядом, из перепачканного кровью рта раздавался хриплый, каркающий смех.

Карпатский все еще слышал его, когда, чувствуя удушье, приподнялся на руках и понял, что проснулся в собственной кровати. В горле першило, футболка липла к телу, ноги запутались в одеяле, словно он действительно пытался бежать во сне.

Перевернувшись на спину, он откинул одеяло в сторону, шумно вздохнул и провел по лицу рукой, словно снимая остатки липкой паутины кошмара. Сердце все еще ухало в груди, ужас сидел там же, холодя внутренности, перед глазами вставали образы из сна.

До чего же все было реально… Точнее, казалось реальным.

Карпатский сел на кровати, немного подумал, спустил ноги на пол и встал. Нашел оставленные на стуле джинсы, натянул их и босиком протопал на кухню. Здесь на столе остались лежать пачка с последней парой сигарет внутри и зажигалка. Свет он нигде не включал, ему хватало того, что лился в окна с улицы.

Балконная дверь открылась как-то очень уж шумно, но Карпатский понимал, что это просто ночь и тишина – они делают звуки более громкими. Тапочки ждали у порога, ветер деликатно стих, давая возможность быстро поджечь кончик сигареты. Прохладный ночной воздух заметно взбодрил, а первая же затяжка помогла унять растущую внутри тревогу.

Это все Диана со своим странным рассказом. И Ткачева до кучи. А еще дело, бередящее и без того не желающие заживать раны. Слишком много маленьких девочек в его жизни в последние два дня. И не очень маленьких, но ведущих себя безрассудно.

А Геля, кстати, тоже любила играть в чаепитие. Если он приходил домой не слишком поздно, когда она еще не спала, всегда звала его «пить чай» с куклами.

А еще она любила, когда он читал ей на ночь. Даже научившись читать сама, все равно просила почитать ей перед сном. И на вопрос: «Какую ты хочешь сказку?» всегда отвечала: «Страшную!»

Горло неприятно сдавило, и Карпатский поперхнулся дымом, закашлялся, да с такой силой, что заслезились глаза. Да, глаза определенно заслезились от кашля! И, может быть, немного от дыма.

Медвежье озеро

Сентябрь 2004 года

Трусливые утырки сбежали, с ней остался только Клим. Идти в дом к пугающей бабке совершенно не хотелось, но оставлять там потерявшуюся девочку было нельзя. И медлить тоже нельзя: старуха могла в любой момент вернуться.

Клим пошел к дому первым и даже великодушно предложил ей остаться в засаде, но она решила, что лучше идти вместе. Только предпочла все же держаться у него за спиной, когда они подходили к дому.

Дверь оказалась не заперта, что было, с одной стороны, вполне естественно: от кого тут запираться? С другой – возникал вопрос, почему девочка, если ее держат насильно, не сбежит, раз ее не запирают. Впрочем, ребенка можно запугать. Да и куда ей бежать? Они вот с ночи из леса выбраться не могут, четверо почти что взрослых! А тут маленький ребенок.

– Эй, девочка, ты где? – позвал Клим, быстро оглядевшись внутри и не обнаружив ее самостоятельно. Ребенок где-то спрятался.

А у его спутницы глаза во все стороны сразу разбежались, столько в избушке было всего интересного. Пучки сушеных трав свисали то здесь, то там, на узком подоконнике и на краю грубо сделанного стола, вдоль бревенчатой стены, стояли разнообразные, вырезанные из дерева фигурки, с вбитых в стену гвоздей свисали веревочки не то с монетками, не то с медальонами, а то и вовсе просто с камушками. И еще много всяких мелочей, рассмотреть которые не дал Клим.

– Ты ее видишь? – он дернул подругу за руку, привлекая к себе внимание. Вероятно, спрашивал уже не в первый раз.

– Да вот же она! Эй, девочка, иди к нам, не бойся.

Ребенок осторожно вышел к ним из закутка за печью, настороженно таращась огромными карими глазами. Темные волосы были собраны сзади в слегка растрепавшуюся косу.

– Привет, – улыбнувшись, поздоровался Клим, протягивая к девочке руку и подманивая ее, словно пугливого котенка. – Ты как здесь оказалась?

– Я потерялась.

– А где твои родители?

Девочка на это только пожала плечами и печально свесила головку.

– Хочешь, мы отведем тебя к ним?

Это предложение ей понравилось, и она доверчиво приблизилась к ним. Но Клима девочка засмущалась и предпочла вложить ладошку в руку его девушки.

– Надо убираться отсюда, – велел Клим, подталкивая обеих к выходу.

Однако у двери девочка вдруг заволновалась и запричитала:

– Нам нужен ключ! Мы не уйдем без ключа…

– Не бойся, здесь не заперто, – возразил Клим и в подтверждение своих слов толкнул дверь. Та с легкостью распахнулась.

Но девочку это не успокоило.

– Нужен ключ! – повторила она, указывая на тот, что старуха только что повесила на гвоздь у входа. Слишком высоко, чтобы ребенок смог достать. – Мы не выйдем из леса без ключа.

– Да при чем здесь?.. – возмутился Клим, но не договорил.

Его спутница просто схватила ключ и сняла с гвоздя, выразительно глядя на него. Мол, чем он тебе мешает?

Они шагнули к деревьям, но тут же снова остановились, когда путь им преградила уже вернувшаяся из леса старуха. В руках она держала огромный топор.