Устанавливая правила

Глава 27

Роберт

Сиэтл, наши дни

«Одержимость».

Это слово используют и знают все, но лишь немногие имеют несчастье постичь его в самом буквальном смысле. Когда Шэрон показывает мне более скрытую сторону Бейли, позволяя читать фрагменты электронных писем и сообщений, которыми он обменивался с матерью, я не перестаю удивляться, как я это пропустил.

— Десять лет, — выдыхаю я. — Он держит её в кулаке больше десяти лет, и она позволила ему такое.

— Должна быть причина, — говорит мне Шэрон. — Твоя мать произвела на меня впечатление сильной, решительной женщины. Если бы она хотела покончить с ним, она бы нашла способ.

— Ты не знаешь Бейли…

«Мужчины способны на всё, если у них есть твёрдая решимость».

Я растираю лицо, удивляясь, как, чёрт возьми, пропустил все эти знаки. Неоправданную привязанность Бейли. Постоянство, с которым мать появлялась в те моменты, когда я больше всего в ней нуждался. Мне всегда было интересно, откуда она всё обо мне знает. Бейли предавал меня. Не для того, чтобы причинить мне боль.

Чтобы иметь её. Чтобы удерживать её в кулаке.

— Что ты собираешься делать?

Я не сразу понимаю, что Шэрон задала мне вопрос. Перевожу дыхание, пытаясь собраться. У меня никогда не было проблем с принятием решений, но сейчас я испытываю сильную вовлечённость, чтобы правильно оценить ситуацию.

— Можешь сказать, где Бейли? — спрашиваю, стискивая зубы.

Шэрон приносит из спальни свой ноутбук и начинает вводить длинный ряд команд. Я сбиваюсь со счёта страниц, которые открываются и закрываются, и правил, которые она нарушает. В какой-то момент Шэрон издаёт странный звук, похожий на всхлип.

— Что происходит?

— Я нашла его.

— Где он?

— В доме твоей матери.

Я пытаюсь встать, но она останавливает меня.

— Сейчас не время действовать необдуманно.

Я зол, да. Но не настолько, чтобы забыть, кто такой Бейли. У него хватило терпения дождаться смерти отца, чтобы сблизиться с матерью. Он годами твердил мне, что любит меня и я для него как сын.

Всё это ложь.

Я обхватываю ладонями лицо Шэрон и смотрю ей прямо в глаза.

— В своей жизни я совершил много ошибок, но я никогда не был безрассудным… Кроме как с тобой. — Смотрю на её губы. Мне хочется поцеловать их, но я сдерживаюсь. — У меня есть план, так что оставайся здесь и держи мобильный включённым. Я всё объясню по дороге.

Я не был дома пятнадцать лет. В последний раз, когда был здесь, я застукал мать с Доусоном и поклялся себе, что больше никогда не ступлю на эту землю. Обещание своё я сдержал. Убеждённый, что, оставив позади это место, я смогу забыть и все плохие воспоминания, связанные с ним.

Не помогло.

Я вырос, но кошмары, связанные с той ночью, когда умер отец, не перестали преследовать меня. Я потерял счёт тому, сколько раз просыпался от запаха крови или пороха.

Я обернулся. На мгновение вместо роскошного купе Бейли я снова вижу старый универсал Оливии.

«В этот раз всё будет по-другому.

Я приду вовремя».

Стучу в дверь и жду.

Дверь открывается, и на пороге появляется маленькая фигурка моей матери. Она подозрительно смотрит на меня. На ней только халат. Он как-то странно свисает на ней, словно стройного телосложения недостаточно, чтобы его наполнить.

— Роберт, — удивлённо выдыхает она. — Что с тобой случилось?

Я не застегнул пальто. Несмотря на темноту, она заметила пятна крови на моей рубашке. Мама подносит руку ближе к ткани, боясь, что я ранен. Останавливая, я хватаю её за запястье.

— Где он?

Она вопросительно смотрит на меня.

— О ком ты говоришь?

— На улице стоит его машина.

Прежде чем она успевает придумать какое-нибудь оправдание, я подаю сигнал, чтобы шла впереди меня в дом. По пути мама оборачивается, но она так напряжена, что не замечает, как я оставил дверь открытой.

За мгновение до того, как войти в кабинет, она останавливается.

— Не зли его, — советует она.

Не обращая внимания на предупреждение, я переступаю порог и вхожу без всякого страха. Но меня яростно атакуют те же запахи, которые почувствовал в ночь смерти отца. Я чувствую аромат кожи книг, запах крови…

И запах дыма.

Бейли сидит за письменным столом, в кресле моего отца. Между губами зажата сигарета, на лице насмешливое выражение. Я чувствую, как по позвоночнику пробегает холодок. Как ни стараюсь, я не могу найти ничего общего между образом мужчины, сидящего передо мной, и адвокатом, который последние годы помогал и консультировал меня как отец.

— Рад тебя видеть, Роберт. Чем обязан твоему визиту?

— Ты вышел за рамки, — жёстко начинаю я. — Тебе не следовало платить киллеру за её убийство.

Он пускает дым.

— Чтобы убить кого?

— Ты прекрасно знаешь.

Он улыбается.

— Я очень сожалею о твоей потере, но я понятия не имею, о чём ты говоришь. — Бейли быстро переводит взгляд на мать. — Бренда, ты что-нибудь об этом знаешь?

Я уверен, мама хочет говорить, но вместо этого крепко сжимает халат и отступает. Медленными шагами я подхожу к Бейли, пока не оказываюсь напротив стола.

— Почему бы тебе не угостить меня выпивкой?

Он кивает матери, которая подходит к шкафу с алкоголем и готовит для меня стакан бурбона. Я не выношу, как Бейли держится, словно он босс. Как и покорность, с которой к нему относится мать. У меня мурашки по коже. Должно быть, ему понадобились годы, чтобы так её подчинить.

Мне хочется схватить Бейли за воротник рубашки и стащить с отцовского кресла. Я хочу бить его со всей силой, которой обладаю, пока его лицо не превратится в бесформенный комок крови, но я не могу. В руке у него тот самый пистолет, который я нашёл рядом с телом отца. Ящик, в котором отец его держал, не был закрыт как следует. Полагаю, Бейли взял оружие, как только я постучал в дверь.

Внезапная мысль поражает меня, как раскат грома.

— Как ты узнал, что у отца есть пистолет?

— Я был тем, кто сделал ему этот подарок.

— Ты также знал, что он хранил его в этом ящике?

— К чему ты клонишь, Роберт?

Мои родители никогда не курили. Но в ночь, когда отец умер, я почувствовал странный запах в его кабинете. Не знаю, как я не понял этого раньше, но это был сигаретный дым.

— Он был здесь в ночь, когда отец умер. Ведь, так? — спрашиваю, повернувшись к матери.

Она кусает губы, заламывает пальцы, сцепленные на коленях. Мать не отвечает, но делает это всем своим видом. Я снова поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Бейли, на этот раз с совершенно другим осознанием.

— Ты убил его.

Вскакиваю с кресла, готовый к нападению. Бейли поднимает пистолет и направляет его на меня. Мать кричит.

Бейли же почти шепчет:

— Сядь, Роберт.

— Признайся, ты был здесь, — приказываю я.

— Он был здесь, — вопит мать. — Теперь делай то, что он говорит, ради Бога!

— Сначала я хочу услышать, как он скажет, что убил его, — кривлюсь я.

Бейли смеётся.

— Парень, твой отец покончил с собой.

— Нет. Не правда.

Я много лет верил, что это мать довела отца до крайнего поступка или, что ещё хуже, нажала на курок. Но Бейли подарил отцу пистолет и знал, где тот лежит, и Бейли был последним, кто видел отца живым.

— Ты сделал это.

Улыбка на лице Бейли исчезает. Из весёлых его глаза становятся холодными. Угрожающими.

— Я предпочитал, когда ты думал, что это твоя мать. Теперь, однако, ты опасен.

— Дай угадаю: ты собираешься нанять убийцу, чтобы он позаботился обо мне, как ты сделал это с Бернсом и моей девушкой?

— Ты ничего не сможешь доказать.

— Ты уверен?

Мобильный телефон, который он держит перед собой, вибрирует.

Я чувствую тот самый момент, когда Бейли понимает, что его банк прислал исполнение транзакции, которую он не организовывал.

— Шэрон не умерла, — сообщаю я. — Пока мы разговариваем, она опустошает твой счёт и отправляет в полицию копию платежей, которые ты переслал убийце. Если я не ошибаюсь, вы, юристы, называете это «документальным доказательством».

Мобильный телефон снова вибрирует. На этот раз он берёт его и начинает читать сообщения.

— Тебе, наверное, интересно, что случилось с человеком, которого ты нанял для её убийства. Так вот, он тоже не умер. Он находится в медицинском центре Харборвью и даёт показания против тебя.

Бейли бледнеет.

Я поднимаю палец вверх.

— Ты их слышишь?

Он оглядывается вокруг, ничего не понимая.

Я занимаю высокий пост уже много лет, и мужчины смотрят на меня с почтением и завистью. И всё же никогда в жизни я не чувствовал себя более могущественным.

У Бейли округляются глаза. Наконец, он улавливает вой сирен. Полицейские машины ещё далеко, но они скоро будут здесь. Я оставил ворота и дверь открытыми для них.

— На твоём месте я бы опустил пистолет.

Запаниковав, Бейли пытается сбежать. Я набрасываюсь на него и заставляю бросить оружие. Пока мы катаемся по полу, мать отталкивает пистолет подальше. Я бросаюсь на Бейли с ударом, на который он быстро отвечает не менее мощным хуком.

Он старше меня на двадцать лет, но гораздо крупнее. Ему удаётся поменять наши позиции и обхватить меня руками за шею. Мать нападает на Бейли, но она такая худая, что он сбивает её с ног ударом тыльной стороной руки.

Видя, как она лежит на полу, во мне что-то срабатывает. Я бью его коленом так сильно, что Бейли вынужден отпустить меня. Он поворачивается к матери, но она уже не одна.

Готовый защитить, перед ней встаю я.

У Бейли кривиться рот.

— Я должен был убить тебя в ту ночь, когда убил твоего отца.

— Так это был ты? — задавая вопрос, я странно спокоен. Как в ту ночь, когда позвонил Оливии и шантажировал её, зная, что она у меня в кулаке.

— Да. Это сделал я.

Тяжесть, давившая на меня последние пятнадцать лет, рушится. Я глубоко вдыхаю.

— Я погублю тебя.

Это не угроза, а факт.

Шины колёс скользят по подъездной дорожке.

Неожиданно Бейли смеётся.

— Я выйду раньше, чем ты думаешь. Может быть, уже завтра утром.

— Всё пойдёт не так, как предполагаешь. Твоё дело не поручат ни одному из копов, знакомых тебе. — Я вычислил тех, кого он попросил быстро закрыть расследование по делу отца, Бернса и сестры Шэрон. — Ты обнаружишь, что я тоже способен оказывать давление, если захочу.

Мне потребовалось время, но в конце концов я понял: в ночь смерти отца не мать заставила полицию закрыть его дело, а Бейли.

— Я заберу тебя с собой, — угрожает мне. — Ты понял?

Когда полицейские входят в кабинет, я обнимаю маму и шепчу ей, чтобы она не волновалась. У меня тоже есть свои скелеты, но в отличие от Бейли я не одинок.

И никогда не был.

— Я больше никогда не позволю ему приблизиться к тебе, — обещаю маме. Я должен ей это. Я не понимал, как ей было плохо с отцом, или то, что Бейли шантажирует её. Я позволил своим подозрениям разлучить нас, вместо того чтобы поддержать маму в трудную минуту.

Она же всегда ставила меня на первое место.

«Твоя мать произвела на меня впечатление сильной, решительной женщины. Если бы она хотела покончить с ним, она бы нашла способ».

Я беру маму за плечи и, отстранившись, заглядываю ей в глаза.

— Ты сделала это ради меня, не так ли?

Она смотрит на меня в замешательстве.

— Была с Бейли, я имею в виду.

Я вижу, как её глаза затуманиваются, а голос понижается до шёпота.

— Он убил твоего отца. Если бы я сопротивлялась, он…

Её тело содрогается, а я снова обнимаю хрупкое тело.

— Всё будет хорошо, мама.

— Мне так жаль. — Она цепляется за мою рубашку, удерживая меня. — Я думала, что та женщина шантажирует тебя и пытается причинить тебе боль, поэтому я попросила Бейли помочь. Я не хотела потерять тебя…

— И ты не потеряешь меня.

Она улыбается мне. Робкой, но искренней улыбкой. Мама собирается что-то сказать, когда мой мобильный начинает звонить.

— Это она?

Мне не нужно смотреть на дисплей, чтобы узнать.

— Да.

— Я бы хотела познакомиться с ней однажды.

При мысли о том, что Шэрон и мать находятся в одной комнате, у меня сжимается в груди. Не потому, что я боюсь этого. А потому что был бы совсем не против.

— Она имеет большое значение для меня.

— В таком случае держись за неё.

Я отстраняюсь с улыбкой и принимаю звонок.

— Привет.

— Ты в порядке?

Я бросаю взгляд на маму. К ней подошёл полицейский и предложил свою куртку.

— Теперь да.

С её губ срывается вздох, который звучит музыкой для моих ушей. Сегодня Шэрон сделала нечто исключительное: она не просто помогла мне разобраться с нерешёнными вопросами из моего прошлого. Она доверяла мне и поддерживала без вопросов и ничего не прося взамен.

— Я в большом долгу перед тобой.

— Роберт, я…

— Я найду твою сестру. — Я уже обещал ей, но чувствую необходимость повторить. — И не потому, что ты спасла жизнь моей матери или помогла мне, а ради тебя.

Я знаю, что пока Шэрон не найдёт сестру, ей всегда будет чего-то не хватать. Последние пятнадцать лет я чувствовал себя получеловеком. Пока не появилась она.

Такая похожая на меня. Такая другая.

Но такая чертовски идеальная.

— Шэрон.

— Да.

Мгновение я не решаюсь, поскольку величина моих чувств к ней переполняет меня.

— Я хочу застать тебя у себя дома, когда вернусь.

Тишина, которая разделяет нас, тяжела; она наполнена сомнениями и страхом. Когда родители Шэрон умерли, она сбежала. Она сделала это в ту ночь, когда совершили атаку на мою компанию, полагая, что я обвиню её в предательстве. Но потом, когда мне понадобилась её помощь, она осталась.

Теперь мне больше не нужна её помощь.

Но мне нужна она.

— Ты действительно хочешь, чтобы я осталась?

Я закрываю глаза, глубоко вдыхая.

— Да.

Я хочу этого каждой клеточкой себя; до такой степени, что мне всё равно, если моя жизнь перевернётся с ног на голову.

Это была не жизнь, пока я не встретил её.

Это было только ожидание.

— Скажи мне, что будешь ждать меня.

«И что ты никогда не уйдёшь».

Шэрон не издаёт ни звука. Возможно, она даже не дышит. Но я знаю, что она улыбается. Шэрон сбрасывает звонок, не отвечая. Проходит несколько мгновений, прежде чем телефон вибрирует.

Шэрон отправила мне сообщение. В нём нет текста, только фотография. Она подняла рубашку, оголяя живот, на котором губной помадой написала четыре простых слова. Самые красивые из тех, что я когда-либо читал.

You make the rules.

«Ты устанавливаешь правила».