Утраченное сокровище

Глава 10

— Вы когда-нибудь видели настоящих цыган? — спросила Хильда.

— Мне один раз пришлось встретить женщину-гадалку, она была настоящая цыганка, — вспомнила Молли. — Я со своими школьными приятельницами зашла в чайную, и там за столом мы увидели женщину, которая гадала по руке и на картах. Она зажгла ароматизированные палочки, рядом с ней горели свечи, создавая обстановку таинства.

Хильда, заинтересованная рассказом Молли оторвалась от работы, она подшивала цветастую юбку — наряд Молли к карнавалу.

— Я тоже встретила цыганку-гадалку еще там на родине, до приезда сюда. Она сказала, что мне предстоит долгая и тяжелая дорога, и когда я приеду туда, куда отправляюсь, мне предстоит пережить горе, и я пожалею, что отправилась в этот путь, но потом слезы высохнут и я буду счастлива, рядом со мной будет любящий человек, и я буди жить в большом доме с десятью здоровыми детьми.

— Десять детей? Какой ужас! В моем классе было десять девочек!

— Я люблю детей, и хочу иметь их много. А что вам напророчила гадалка? — спросила Хильда продолжая шить.

— Почти, то же самое: дорога, слезы… кроме десяти детей. Думаю, что это они пророчат всем. Она говорила, что я выйду замуж и окажусь в чужой стране, вначале буду очень счастлива, а потом буду много плакать. Мои мечты исполнятся, и я проживу долгую счастливую жизнь с сильным и красивым мужчиной.

— Половина моего предсказания уже сбылась, — Хильда внимательно осмотрела сделанный ею шов. — Впрочем, на вашем месте, я бы не доверяла мужчине, который хочет увезти вас в другую страну.

— Я и не доверяю, — Молли тихо рассмеялась. Все, что ей нагадала старая цыганка, сбылось, когда ей не было еще и двадцати лет, правда, она сомневалась насчет сильного мужчины и долгой, счастливой жизни с ним. Воспоминания вызвали у нее меланхолическое настроение. — Когда мы закончим с юбкой, я хотела бы заняться вашей прической, — Молли хотелось сменить тему разговора.

Анна Макдональд с энтузиазмом поддержала предложение Молли преобразить внешний вид Хильды и подарила ей из своих запасов отрез ткани и кое-какие украшения. Молли задумала сделать неотразимой свою соперницу. Джед пока еще не знал, какую роль заготовила для него Молли. Сначала его надо заинтриговать переменой в образе Хильды.

Вернувшись к себе в комнату, Молли разложила на кровати карнавальный наряд гадалки-предсказательницы и с удовольствием разглядывала обновку. Она вспомнила, как нервничали воспитанницы монастырской школы, сбежавшие с занятий, чтобы услышать предсказания о своем будущем. Другим девочкам цыганка нагадала красавчиков мужей, назвала даже имена их первенцев, описала дома, в которых они будут жить.

Девочки поджидали ее в чайной, взбудораженные, осуждая свое счастливое будущее. А Молли вышла от гадалки расстроенная и напуганная. Та предрекла ей шум аплодисментов, неожиданную встречу, грозящую опасностью и даже смертью, и много мужчин.

— Ты покоришь сердце многих, знай, моя дорогая. Одни будут желать твоего тела, другие будут тебя ненавидеть. Двое будут любить тебя до самой смерти. И лишь один важный господин откроет секрет, который ты носишь в сердце. Девочки с нетерпением ждали ее рассказа, предполагая, что Молли ждет более волнующая и этическая судьба, чем их собственная. Однако боязнь, что их непременно схватят сестры-настоятельницы и посадят в карцер, позволили Молли избежать объяснений.

Молли зашторила окна и заперла на щеколду дверь. Она очень удивилась, когда Уинслоу принес ей тяжелые плотные шторы, чтобы она оградила себя от излишне любопытных глаз. Все-таки он очень странный и необычный человек.

Она разожгла огонь в печке и стала перебирать вещи в своем сундучке. Сверху остальных нарядов лежало скромное платье тетушки Биби, присланное Молли после ее смерти два года назад из Балтимора вместе со свидетельством о кончине и другими бумагами.

Молли была в Панаме, когда тетя умерла. Почта работала очень плохо, а Молли находилась в отчаянном положении, и ей негде было жить, поэтому первое письмо адвоката-душеприказчика тети до нее не дошло. Она сама написала ему уже из Калифорнии и вскоре получила пакет с документами Кроме официальных бумаг в нем было несколько фотографий, финансовых отчетов, свидетельство о смерти матери Молли и неотправленное письмо от самой тети Биби.

Молли развернула тетушкино платье и прикинула, как оно будет сидеть на Хильде. Самой Молли платье было мало, так как тетка не могла похвастаться таким развитым бюстом. Кроме того, ей не шел серый с перламутровым отливом материал, платье было скроено просто, без всяких украшении.

Молли подумала, как бездарно истратила тетя на себя деньги, присланные отцом Молли. Она перечитала соглашение, подписанное ее родителями. Мать Молли обязалась дать ей хорошее воспитание, утвердить в католической вере, никогда не предъявлять финансовых или иных претензий к отцу и ни под каким предлогом не открывать его имя.

Можно сказать, что мать выполнила условия соглашения, — она сразу же после рождения Молли отдала ее на руки тетки, а та заперла ее в католическом сиротском приюте. Молли разглядывала пожелтевшее фото. Она никогда бы не признала в этом изображении свою мать, но на обороте было подписано: Мэри Роуз Кеннеди. Насколько она могла вспомнить, мать никогда не приходила проведать ее в доме тетки. Она была плодом греха, о котором Мэри Роуз хотела забыть. Молли было семь лет, она уже жила в приюте, когда мать умерла от чахотки.

Тетушка Биби не собиралась открывать племяннице тайну ее рождения. В письме, написанном за год до смерти, она пыталась оправдаться за промотанные деньги, упоминала «страшный грех», в результате которого Молли появилась на свет, и не сообщала больше ничего, чего бы не знала уже Молли.

Мэри Роуз Кеннеди была вдовой и работала сиделкой в больнице, куда и был доставлен после серьезной аварии ее будущий отец. Уход был настолько прилежным, что он сумел не только восстановить здоровье, но и обрюхатить Мэри Роуз. Тетка огорчалась, что Молли унаследовала от этого золотоискателя и шулера неприличный ирландский язычок, и пыталась оправдать сестру, — все это, несмотря на грех, от которого она страдала всю жизнь. Интересно, тебя не хватит кондрашка, Симс Блейд, если я позвоню в твою дверь и назову свое имя, мелькнуло в голове Молли, усевшейся на деревянный пол, перед ней были разложены теткины бумаги.

Если бы не они, Молли так и не узнала бы имя отца, удачливого бизнесмена из Денвера. Этот «смертельный грешник» по определению тети, был женат, и у него были дети.

Она припомнила, что рассказывал о нем Джед. Теперь она знала, Симс Блейд жив здоров, и по-прежнему процветает, что он создан из крови и плоти, и как все живые существа, конечно грешен. Жаль, что у нее нет его фотографии. Как он выглядит? Если верить тетке, сущий дьявол. И тому же, сумасшедший, по рассказу Джеда Кэнтрела.

«Я хоть немного похожа на него? Ни тетку, ни мать нельзя назвать красавицами. Значит, я пошла больше в отца?» — Молли представила его высоким, ладно сложенным, элегантным мужчиной с благородной проседью. Молли вспомнила слова гадалки: властный мужчина откроет тайну её сердца. — «Не бойся, старик, я не обижу тебя, если ты не станешь причинять мне вреда!»

Шум за дверью прервал ее размышления. Она спрятала бумаги обратно в сундучок, навесила и заперла замок. Кто там? Хильда? Или Уинслоу Форчун?

Молли свернула платье и оставила его на кровати. Она подошла к двери и отперла ее. Она вгляделась в темноту, но никого не заметила.

— Эй, тут есть кто-нибудь? — холодок пробежал по спине.

Не закрывая двери, она позвала еще раз — ни какого ответа.

«Наверное, это просто ветер…»

Но, как только она собралась закрыть дверь, где-то поблизости послышался шорох. С замирающим сердцем она быстро закрыла дверь, задвинула щеколду, прижавшись ухом к двери, и простояла так, прислушиваясь, какое-то время.

Молли долго не могла заснуть.

Шелдон Роквелл налил брату коньяку и вернулся на свое уютное место в кресле у камина. Ночь была ветреная и холодная, огонь согревал и успокаивал.

— Леонг переубедил меня кое в чем, — продолжал разговор Шелдон.

— Не сомневаюсь, он может… — Хэрлен ответил в традиционно циничной манере.

А Шелдон, как всегда, проигнорировал насмешливые нотки.

— Я дал ему почитать письма твоей дорогой актрисы…

— Кажется, она охладила твой пыл?! Шелдон передернул плечами. Он ненавидел женщин, однако понимал, что и от них может быть определенная польза.

— Леонг говорит, что она сообщила нам массу полезного, просто изложила все в своеобразной женской манере.

— Что, например?

— Например, то, что Ходжес напивается каждый день и не занимается тем, что мы от него хотим. Марк Дэнбери — полный профан в технике. Как он может что-то испортить, если не знает, как работает механизм? Леонг доказал мне, что Дэнбери и в своих отчетах привирает, — Шелдон облизал пересохшие губы. — Учительница говорит, что Лиланд Эймс проиграл в карты все деньги, которые ему заплатили. Потти Симс украл в прошлый четверг лошадь Эдгара Филмора и исчез куда-то. А Брукс, твой дорогой дружок, тоже где-то пропадает. Должно быть, в публичном доме, просто учительница об этом не знает.

— Ну и что все это значит?

— Все наши информаторы глупы и неэффективны! А кузен Уинслоу между тем жив и здоров, и прекрасно себя чувствует.

Подойдя к камину, Хэрлен сплюнул в огонь.

— Хочу обратить твое внимание на одного человека, о котором она упоминает. Это Джед Кэнтрел. Месяц или два назад Уинслоу нанял его для проведения взрывных работ и очень им доволен.

— Бакли Брукс говорит, что Джед Кэнтрел строит учительнице глазки.

— А больше ничего ценного он не сообщает? Суть в том, что этот Джед может оказаться для нас очень полезным со своим динамитом.

Хэрлен призадумался и налил себе еще рюмку коньяка.

— Давай выпьем, брат, за нашего нового помощника, Джеда Кэнтрела!

В Саммите царило всеобщее возбуждение. Все готовились к празднику. Из сундуков извлекались парадные наряды, из кухонь неслись умопомрачительные запахи, в печи отправлялись пироги, а из закромов извлекались копчености и сладости. Городок жил в ожидании праздника.

Было тихое ясное утро. Пощипывал легкий морозец, но для середины декабря погода была просто отменная, как по заказу.

Молли поднялась рано, еще до восхода солнца. Она примеривала свое экзотическое одеяние, пританцовывая и напевая.

Даже Уинслоу Форчун, который хотел, чтобы небеса ниспослали на землю ливень, радовался началу безоблачного дня.

— Похоже, будет прекрасный денек, — произнес он вслух. — Альберт Стоунлей будет очень расстроен.

— Он такой зануда, — подтвердила Анна, выкладывая на блюдо жареное мясо с картошкой, — всегда ожидает худшего, ничему не умеет радоваться.

— Ничему и никому! — добавил Билл, накладывая себе горстку пышных блинов, облитых маслом.

Не было такого человека в Саммите, который не готовился бы к празднику. Женщины жарили и пекли. Мужчины орудовали топорами и рубанками, воздвигая деревянное сооружение, где должно было состояться главное торжество. Даже в Тахо и Сакраменто послали приглашения на карнавал.

В последние дни строительные работы шли и ночью при свете костров.

После школы детишки собирали неснятые еще с деревьев плоды, мастерили поделки. Они изготовили гирлянды и фонарики для украшения зала. Эдди Ходжес с близнецами, Уилардом и Венделом Макдональдами, поставили в мелколесье капканы и ловушки, так что всех к празднику ожидал окорок. Двух пойманных ими кабанов вдобавок к прочим бинарным деликатесам.

К семи часам в Саммит стали стекаться фермеры округа, чтобы подсобить в последних приготовлениях и дополнить праздничный стол овощами и разной снедью. Один фермер пригнал аж трех бычков, другой тащил за собой упирающегося козла, а хозяин коневодческой фермы привел маленьких резвых пони, на которых бы дети могли кататься.

Возбужденная и радостная Молли увидела множество новых для нее приветливых лиц. Ей помогли соорудить палатку прорицательницы, вторую ее ученики украшали теперь гирляндами и цветами, фруктами и орехами. Рядом поставили бочки с яблочным сидром и пивом.

Вход в палатку гадалки, завесили тканью, внутрь поставили стол со свечами, земляной пол устлали еловыми ветками. Обиталище прорицательницы было таинственным и интригующим. Молли уселась в кресло и критично осматривала, свое временное обиталище. И тут, пригнувшись, в палатку вошел Уинслоу Форчун. Опустив в ярко раскрашенный ящик-копилку золотую монету, он пристроился на стуле напротив гадалки.

Они глазели друг на друга, как будто видели друг друга впервые. Немного смущенная, Молли прервала наконец затянувшееся молчание:

— Могу я рассказать вам о вашем будущем, мистер Форчун?

Уинслоу согласно кивнул.

— Смогу я победить в будущем, гадалка?

Они оба рассмеялись, хотя смех получился несколько нервным. Молли взяла его левую руку, повернув ладонью вверх, притянула к себе. Ладонь была теплой и мягкой, линии руки — четкими и глубокими. Молли почувствовала, как пульсируем в запястье кровь. Сейчас она чувствовала себя ответственной за его судьбу.

— У вас очень ясная линия сердца, — сказала Молли первое, что ей пришло в голову. — Линия жизни говорит о крепком здоровье и удачи в жизни.

— Что говорят эти линии о том, выиграю я наследство или нет? К своему удивлению, он поверил бы сейчас любому ее гаданию.

Его опять волновала ее близость, прикосновение руки. Ему хотелось пропустить ее пальцы между своих и прижать свою ладонь к ее ладони, притянуть к себе и поцеловать эти нежные волнующие губы.

Молли молчала, изучая линии на его руке.

— В каждом человеке борются два великих начала — судьба и его собственная воля. Вмешательство же Провидения, этого третьего великого начала, уклоняется от верного предвидения. Счастье и успех обозначаются вот этими большими и малыми линиями, которые идут параллельно к линии Сатурна. У вас рука человека, который между двадцатью и тридцатью годами имеет счастье и успех в области идеального и духовного, что оканчивается на тридцатом году жизни, и только с сорока рисуются снова успехи, но уже в материальном плане…

Я не уверена… Но вас ждет много трудностей и преград на вашем пути, и… даже — опасностей. Но вы молоды, сильны и здоровы, и вы идете по пути, который сами избрали для себя. Вы можете не выиграть наследство, но вы обязательно победите своих врагов.

Особенное счастье обозначается линией, которая идет параллельно вдоль всей линии Сатурна. Линия сердца дает указание на идеальную любовь, вот, посмотрите, холм Венеры указывает на вашу горячую натуру. Линия головы есть линия воли и храбрости. Точки на этой линии означают удачу в борьбе за избранную цель.

Линия головы и линия жизни у своего начала довольно далеко находятся друг от друга, почти все препятствия вы преодолеете и придете к победе, — Молли оторвала взгляд от руки Уинслоу и посмотрела ему в глаза. Страсти, бушевавшие в нем и отразившиеся в этом пристальном взгляде серых глаз, откликнулись волной, пробежавшей по всему ее телу.

Уинслоу смотрел на нее несколько удивленный, но он не казался разочарованным. Первоначальное волнение Молли совершенно улетучилось, она чувствовала себя необыкновенно уверенной, эта был такой удобный момент, чтобы сказать ему то, что она никогда бы не решилась сказать при другие обстоятельствах.

— Единственная, глубоко врезанная линия Меркурия, говорит о вашей деловитости и способности к бизнесу. Цель идеалистов — слава, цели практичных людей — богатство. Вы, конечно же человек рациональный, но стремление к богатству для вас не самое главное. Вы нуждаетесь в теплоте и любви, без этого ваша жизнь скучна и однообразна.

Холм Венеры на вашей руке — средней величины и сильно изрезан, это значит, есть большие требования, но мало силы, способной их удовлетворить. Все линии на этом холме — признак любви и счастья, ведь Венера, называвшаяся у греков Афродитой, была богиней любви. Несмотря на все страхи и препятствия, вас ждет в будущем большая и сильная любовь… Вы еще хотели бы узнать о чем-то?

— Нет, — Уинслоу поднялся со своего стула. — Вы очень хорошая гадалка. — Он опустил еще одну монету в прорезь ящика. — Успехов вам сегодня! Жители Саммита, уверен, оценят ваши усилия.

— Спасибо вам, добрый господин! Счастье идет за вами по пятам!

Когда Уинслоу выходил из убежища прорицательницы, Молли увидела целую очередь желающих прояснить свою судьбу. Она тяжело вздохнула и громко позвала:

— Входите, входите, я расскажу вам о вашем будущем!

Молли, удовлетворив, кажется, всех желающих, покинула свое убежище только к ужину. Она пошла, пройтись по поселку. Такого столпотворения Саммит еще не знал за всю свою историю! Дорога от дома до школы была заставлена повозками, вагончиками, тележками. Ее душа пела. Вокруг были веселые смеющиеся лица, у костров водили хороводы, кто пел, кто плясал.

Она остановилась у вагончика, где торговали всякой всячиной, и купила себе редкой красоты старинное кружево ручной работы, наговорив кучу комплиментов довольной розовощекой жене фермера.

Под кроной мадроны надувшийся сидром мужик тискал разодетую блондинку. Рядом на лотке были разложены передники с аппликацией, полотенца, салфетки и скатерти.

— Хильда!

— Привет, Молли, — Хильда была несколько смущена. — К гадалке уже нет очереди?

— Больше нету сил. Горло пересохло, хочу попить лимонада. Хочешь, пойдем со мной?

— Да, я бы и съела чего-нибудь, очень уж проголодалась. Пока я тут приторговывала своими поделками, вокруг все что-то ели и пили.

— Я бы тоже не отказалась от куска мясного стейка. Где-то здесь торгуют жены фермеров. Между прочем, ты отлично выглядишь.

Хильда смутилась еще больше, она не привыкла к комплиментам.

— Это платье такое красивое.

Хильда была в сером платье, подаренном Молли, в расшитом переднике, на плечах — цветастая шаль, волосы завитые аккуратно уложены. Хильда вся сияла.

— Ты думаешь Уинслоу пригласит меня на танец?

— Дураком будет, если он этого не сделает, — улыбнулась Молли. — У тебя отбоя от кавалеров не будет сегодня.

Через полчаса Молли опять открыла свой маленький бизнес. Наполненный деньгами ящик, лучше всего свидетельствовал об успехах начинающей гадалки. То, что она наговорила Форчуну, было выдумкой, конечно, но кое в чем из сказанного она была твердо уверена. Люди выходили от нее довольные, многие бросали деньги сверх положенной цены.

Одним из посетителей прорицательницы был дородный небритый детина.

— Я — Ходжес, — представился клиент, плюхнувшись на стул, едва не развалившийся под ним.

— Хотите узнать, что ждет вас в будущем, мистер Ходжес?

— Для этого я и пришел сюда, малышка.

— Тогда позолотите ручку.

Ходжес ойкнул и полез рыться во всех карманах, рубашка вылезла у него из штанов, оголив заросший волосами живот. Несколько раз переспросив о размере оплаты, он, наконец, кинул в ящик две монетки.

— Вы уже насобирали кучу денег!

— Не так много, — успокоила его Молли, взявшись за его потную измазанную руку. «Что я скажу этому горилле?» Вдохновение опять нахлынуло, как только она открыла рот. — У вас очень тяжелая работа, мистер, это видно по вашим мозолям. Вы начали работать, когда еще были маленьким мальчиком.

Злая гримаса на лице Ходжеса сменилась более добродушным выражением, он утвердительно кивнул. Молли продолжала:

— Вам с детства пришлось работать. Не так ли? В этом нуждалась ваша семья…

— Все-е-е так… Детей было много, мне пришлось вкалывать, я даже в школу не ходил из-за этой чертовой работы…

— Вот почему для вас так важно, чтобы ваш сын получил образование. Вы… и ваша жена, вы оба хотите восстановить семью.

— Верно… — изумился Ходжес. — Эдди славный малец. А у меня и Лоры не было возможности учиться. — От его скептицизма при встрече с гадалкой, кажется, не осталось и следа.

— Да, для вас очень важно, чтобы сын учился. А вам пришлось изучать только тонкости вашей работы…

— Я ушел в лес, когда мне было двенадцать, и очень хорошо знаю свое дело!

— Но кое-кто не ценит вас, и платят вам мало…

— Это точно, дьявол вас побери, попали в самую точку!..

Когда Ходжес выходил из палатки, то был абсолютно уверен, что встретил самое мудрое женское сердце в обличье цыганки, которое когда-либо рвалось на свет Божий.

Еще часа через два к Молли заглянул Матти Свенсен, он принес ей бутылку лимонного джуса, чтобы смочить горло. Молли ужасно устала от своей говорильни, у нее даже голова разболелась, очень хотелось пойти к себе в комнату и немного отдохнуть перед танцами.

Народ продолжал веселиться. Кто-то куда то торопился, кто-то торговал, кто-то просто болтал с прохожими, отовсюду слышались смех, не громкие разговоры. Пока Молли гадала, до нее носились раздражающие запахи готовящихся шашлыков, копченой козлятины, жареной картошки и других яств, в воздухе витал запах яблочного сидра. Она опять почувствовала голод.

— Расскажите и о моем будущем! — окликнул кто-то, когда Молли уже направилась к дому.

Молли обернулась и увидела того самого мужчину, который остановил ее в лесу. Она снова пыталась припомнить, как его зовут.

— К сожалению, я уже закончила.

— Обещаю заплатить вдвойне.

— Эти деньги пойдут на оплату строителей, уточнила Молли, вынужденная вернуться в свою палатку. Ей очень не хотелось оставаться наедине с этим человеком, что-то в нем настораживало, но у Молли уже не было выбора.

Она уселась в свое кресло и зажгла свечи. Мужчина уселся напротив и пристально уставил на нее.

— Хотите узнать свое будущее, мистер? Больше всего ей не хотелось прикасаться к его рукам, но она пересилила себя, повернув его ладонь к свету.

Во всех предыдущих случаях ее осеняло вдохновение, сейчас же ни одна дельная мыль не приходила в голову, да и язык уже начинал заплетаться. Она отхлебнула из бутылочки, промочив пересохшее горло.

— Простите, у меня даже голос сел… — Молли оттягивала время, чтобы придумать что-нибудь путное. Она понесла всякую традиционную чушь, что счастье ему улыбнется, его ждет долгая дорога и встреча в казенном доме. Тут ее снова осенило, — Я вижу впереди у вас, будет вода и какая-то преграда…

Она порола всякую отсебятину, а он также пристально и невозмутимо смотрел ей в глаза, не мигая и не отводя взгляда. Когда она закончила, то почувствовала, как вся вспотела от напряжения. Молли одарила его натянутой улыбкой.

— Благодарю вас и желаю всяческого счастья.

Он как-то странно пожал плечами, бросил монеты в ящик, поднялся и, не говоря ни слова, вышел.

Молли вздохнула с облегчением. Наверное, так чувствует себя грешник, которого бросил черт по дороге в ад. Она разыскала Билла Макдональда, отдала ему ящик с деньгами и быстро пошла по направлению к дому, пробираясь сквозь толпу гуляющих мужчин и женщин.

Эдгар Филмор, нервничая шлялся по городу. Дэнбери обещал купить ему новую лошадь, если он ночью, во время карнавала, уберет Уинслоу Форчуна. Все выглядело очень просто, когда Марк дал указания: подкрасться к нему сзади и ударить чем-нибудь тяжелым по голове, вынуть из кармана кошелек и сматываться. Все должно было выглядеть, как простое ограбление.

Теперь Филмора мучили сомнения. Что если у него не получится? Если он промахнется, как Потти Симс?

После убийства Форчуна, Филмор собирался удрать в долину, где уже поселились его жена и сын. Для этого ему нужна новая лошадь. Он даже может взять себе деньги, которые украдет у Форчуна. Его свербила еще одна мысль — о кассе, хранившейся в конторе компании. В любом случае этой ночью он покинет Саммит навсегда. Вне зависимости ой того, будет Уинслоу Форчун жив или мертв.

Молли дошла до дому, когда уже совсем стемнело. Может, это и глупость с ее стороны — сменить костюм цыганки на что-то другое, но ей очень хотелось показаться на публике в новом креп-сатиновом платье голубовато-фиолетового цвета, над которым Хильда трудилась несколько последних ночей, чтобы успеть к празднику. Молли захотелось быть самой собой, а не переодетой цыганкой.

«Хорошо бы сейчас принять ванну», — с грустью подумала Молли, поглядев на свое новоприобретение, стоявшее в углу комнаты, но времени на это у нее не было. Она не стала даже растапливать печь. На всю ночь предстояли танцы, а завтракать, как предполагалось, все будут в здании школы ранним утром, перед тем, как гости разъедутся.

Она умылась холодной водой из ванны, растерлась полотенцем, сделала новую прическу, побрызгала на волосы фиалковыми духами и надев новое платье. Теперь она была готова к танцам. Изображение в зеркале вполне удовлетворило, она снова стала прежней Моллин Кеннеди, прелестной и женственной. Как и Хильда, она надеялась, что сегодня ночью мужчина из ее снов пригласит ее на танец. Это будет ее первый танец с Уинслоу Форчуном.

Молли понимала, что если Джед Кэнтрел не обратит внимание сейчас на Хильду, ситуация для нее сложится крайне сложная, болезненная для обоих.

В лесу ухнула сова, но ее тут же спугнули звуки настраиваемых инструментов, — скоро должны были начаться танцы. Молли сделала перед зеркалом несколько па, вот уже несколько месяцев она не танцевала, и волновалась, как девочка на первом в жизни балу. Что если Уинслоу не пригласит ее? Тогда она сама пригласит его!

Она была настолько увлечена этой идеей, воображая, как его сильные руки берут ее за талию, как он кружит ее по залу, что не заметила человека, следившего за ней. Она почти бежала туда, к свету, где уже играла музыка.

Домчавшись до школы, она остановилась, чтобы перевести дыхание и успокоиться. Она снова почувствовала, что кто-то крадется у нее за спиной. Это не собака, не енот или какая-нибудь другая дикая живность. Черт побери! Молли расслышала, как кто-то ругается в ночи.

Молли разглядела рядом с площадкой для танцев Уинслоу Форчуна, размахивающего пивной кружкой и о чем-то спорившего с Биллом Макдональдом. Хильда танцевала с Альбертом Стоунлеем. Ее партнер, кажется, впервые отказался от маски скучающего скептика.

Кто же мог следить за ней? Сейчас все толпились у площадки. Может быть, Уинслоу послал кого-нибудь в контору? Или просто влюбленные искали темный уголок.

Она укрылась за углом школы и вглядывалась в темноту, не пойдет ли кто-нибудь по дороге или около нее — никого.

Молли подумала, что хорошо бы сообщить о своих подозрениях Уинслоу. Ведь очень многие знают, что деньги, собранные во время праздника для оплаты строителям, были отнесены в контору.

Что если кто-то вознамерится их украсть? Подойдя к толпе зрителей, Молли не очень громко позвала:

— Мистер Форчун!

Уинслоу оглянулся, глаза, привыкшие к свету ничего не могли разглядеть в темноте. Он подумал, что ему показалось.

— Уинслоу! — снова позвала Молл слегка выдвигаясь на освещенное пространство. — Мне надо с вами поговорить!

Наконец, он заметил ее. Поборов некоторое внутреннее сопротивление, он подошел к ней.

— Вы как-то странно себя ведете. Почему вы прячетесь? — По ее голосу Уинслоу почувствовал что-то неладное. — Что с вашим голосом?

— Сорвала. Слишком много сегодня напророчила и голос сел, — она схватила его за руку и потащила за собой в темноту, подальше от чужих глаз. — Мне надо с вами поговорить.

За целый день Уинслоу переговорил с массой народа. Мужики, толпившиеся под высокой елью у пивной бочки, обсуждали политику, говорили о бизнесе, погоде, житейских проблемах. Каждый старался перекинуться с ним хоть словом, узнать его мнение. Уинслоу пришлось выпить не одну кружку пива, хотя он был не большой мастак по этой части. Сейчас же его возбуждение еще больше усилилось — самая красивая женщина в поселке тащила его куда-то в темноту. Наконец, они остановились, и он тут же обнял ее рукой за талию, прижав к себе.

— Вы такая обворожительная… — Уинслоу склонил голову ей на плечо.

Молли резко оттолкнула его и отступила на шаг.

— Да подождите… Выслушайте меня! Уинслоу предпринял вторую попытку обнять ее, но Молли уперлась обеими руками ему в грудь.

— Уинслоу, я не за этим позвала вас. Несколько минут назад я заметила кого-то, кто прятался рядом с конторой. Вы кого-нибудь посылали туда?

Первое, что Уинслоу осознал, — она сменила наряд Кассандры на новое платье, облегчавшее ее изящную фигуру. Он несколько раз глубоко вздохнул прохладный воздух и успокоился.

— Вы видели мужчину? — спросил он уже обычным деловым тоном.

— Не знаю, я только слышала чьи-то крадущиеся шаги. Он, видно, споткнулся и выругался. Думаю, сначала он шел за мной, но я боялась обернуться и поспешила сюда, где люди.

— Может, по голосу вы кого-то узнали?

— Я тут же кинулась прочь, как только услышала шаги, — Молли все еще стояла, упершись руками в его грудь. Он сжимал ее запястья, стоял совсем близко, стараясь не дышать на нее, так как выпил много пива.

— Может, вам это показалось?

— Не думаю. Я уже несколько раз слышала у себя под окнами шаги, кто-то скребся у двери…

— Собака?

— Нет, это был человек. Я слышала, как он дышит.

— Почему же вы сразу не рассказали мне об этом.

— Как же я ночью побегу по поселку, если чувствую, что у меня за дверью кто-то караулит.

— Подождите здесь, я пойду, посмотрю, что там делается возле конторы. — Может, это кто-то из гостей напился и свалился в канаву. Невежливо будет с нашей стороны оставлять его там на всю ночь, мерзнуть. Кстати вы видели Джеда?

— Нет, ведь я только что пришла.

— Тогда попробуйте найти его у танцплощадки.

— Я пойду с вами.

— Нет, возвращайтесь на танцы. Вы ведь для этого принарядились?! — Уинслоу резко повернулся к ней спиной и исчез в темноте.

— Это небезопасно — идти одному! — крикнула Молли ему вслед.

— Вы еще объявите это всему свету… Молли, — ответил удаляющийся Уинслоу.

— Нельзя же быть такой задницей! — вполголоса произнесла Молли, задетая его саркастическим тоном.

Внезапно Уинслоу снова возник рядом.

— Почему вы вернулись?

— Взять фонарь и сказать вам, что для учительницы у вас странный лексикон…

— Простите, мистер Форчун, я не думала, что вы расслышите…

«Почему каждый раз, когда я хочу произвести на него хорошее впечатление, все так плохо кончается?» — Молли смущенно опустила глаза.

Но Уинслоу, вопреки ее ожиданиям, рассмеялся.

— Я не обиделся на вас. Ладно, пойдемте вместе. Уинслоу достал фонарь, и они вместе с Молли направились к конторе.

— Это вас монахини научили всяким таким словечкам? — шутливо поинтересовался Уинслоу.

— Нет, моим главным учителем был наш садовник, — с наигранным смирением ответила Молли.

— Как вы попали с этим сквернословом в одну компанию?

— Я была такой одинокой. Дружба с садовником была моей тайной, я очень любила его. А он прикармливал меня фруктами и сладостями.

— Сколько вам было лет, когда умерли ваши родители?

Молли не ответила. Она остановилась и показала рукой, где, по ее мнению, споткнулся тот мужчина. Уинслоу осмотрел место, но ничего подозрительного не обнаружил.

Эдгар Филмор затаился всего в нескольких шагах от них за кустарником. Сердце бешено стучало, и он с трудом сдерживал дыхание. Он подвернул ногу, но сейчас не чувствовал боли, думая только о том, чтобы незаметно смыться. Для этого надо было добраться до конюшни, отвязать первую попавшуюся лошадь и незаметно вывести ее из поселка.

— Тут никого нет, — сказал Уинслоу, — пойдемте в контору, проверим кассу.

— Хорошо, — Молли запнулась. — Вы спрашивали о моих родителях?.. Моя мать умерла, когда мне было семь лет. Насколько я знаю, мой отец еще жив, думаю, что он живет в Денвере.

Уинслоу поднял фонарь и осветил ей лицо. Разве она не говорила, что оба родителя умерли? Он увидел, что она действительно расстроена.

— Молли, извините меня…

— Это мне всю жизнь приходится извиняться. В приличном обществе не говорят об ублюдках, но я именно такая — незаконнорожденная. — Впервые она говорила об этом мужчине. — Мое рождение считали грехом, и тетка постоянно твердила мне, что я должна быть счастлива уже потому, что меня не выбросили на улицу…

Форчун не знал, что сказать. Впервые он почувствовал, как несчастна, должна быть она. Сколько горя пришлось пережить этой красивой женщине!

— Простите, что рассказываю вам такие неприятные вещи…

— Простите меня за бестактность… Давайте вернемся на танцплощадку, надо опробовать новый пол. Я вам разве не говорил, что я отличный танцор?!

Молли добродушно улыбнулась.

— Нет, но мы это сейчас проверим!

Когда они подошли к танцплощадке, к Молли тут же подскочил Джед Кэнтрел, приглашая ее на танец.

— Уинслоу искал вас!

— Когда? — Джед вертел головой в поисках отошедшего куда-то Форчуна.

— Почти сразу, как начались танцы.

— Я, должно быть, ужинал… — Джед решил сменить тему. — Если вам это интересно, то я вспомнил кое-что о Симсе Блейде.

— Ну, конечно же!

— Я видел старика в Сан-Франциско около года назад. Не помню точно, когда. Он приехал со своим сыном, здоровым рыжеволосым парнем. Как же его звали?..

— Уж я-то точно не знаю!

«Значит, у меня есть брат? Рыжеволосый братишка?»

— Я случайно вспомнил об этом. И знаете почему? Кто-то говорил мне, что этот старший сын Блейда убил свою жену и был арестован.

— Что?! — это никак не вписывалось в представление Молли об идиллической жизни ее богатенького папаши.

— Да! И Симсу Блейду, разумеется, удалось откупиться. Отец заявил, что в момент убийства был с ним рядом, поэтому с парня сняли обвинения.

Молли была просто в шоке. Может, права была тетушка Биби, когда говорила, что это семейка мерзавцев?

— Вы не знаете, у Блейда большая семья?

— Да, кажется, у него еще две дочери. Я читал сообщения о них в разделе светской хроники. Такие люди всегда на виду. Жена Блейда умерла несколько лет назад. Папаша так заботился о них, что повсюду ездил за ними, даже в театр и на званые вечера. Газеты печатают много всякого, всякой дряни. Писали даже, что еще один его сын сбежал из дому, поссорившись с отцом, и нанялся моряком на корабль. Возможно, все это враки…

В этот момент Джордж Франклин пригласил ее танцевать, и ошеломленная Молли не нашла в себе сил ему отказать. А Джед пригласил на танец Хильду.

Молли старалась не сбиться с ритма, угнетенная сказанным Джедом, хотя и была благодарна ему за это.

— Позвольте разбить вас, — голос Уинслоу вернул ее к действительности.

— Да…

— Вы не устали?

— Я никогда не устаю от танцев! — это было неправдой — больше всего ей хотелось сейчас остаться наедине с собой и хорошенько все обдумать.

— Когда вы все-таки устанете, позвольте мне пригласить вас позавтракать со мной.

— А что? Уже готовят завтрак? Я обещала Анне помочь…

— Пусть кто-нибудь другой — вы и так много потрудились для этого праздника. Так что вы скажете на мое приглашение?

— Да, конечно… — ответила она мягким, но каким-то безразличным тоном.