Утраченное сокровище

Глава 12

Канун нового, 1897 года

Молли прихорашивалась перед зеркалом. Она вдела в уши изумрудные серьги — последний подарок Этьена. Она предпочитала их не носить — слишком болезненными были воспоминания, но сейчас они очень подходили к ее зеленому вельветовому платью.

Анна пригласила ее в гости на празднование Нового года. Молли хотелось быть сегодня особенно красивой и танцевать всю ночь, так хотелось отвлечься от неприятных мыслей. Уинслоу сказал, что зайдет за ней и проводит до дома Анны. Он не спрашивал ее согласия, а просто велел ей идти с ним.

Какой же он все-таки неотесанный мужлан! — возмутилась Молли.

После обыска Молли чувствовала себя не в своей тарелке. Противно было думать, что кто-то трогал своими ручищами ее нижнее белье. Ночью ей снились кошмары, ее насиловали, издевались над ней. Просыпалась она в холодном поту.

Молли посмотрела на часы — что-то Уинслоу запаздывает. Она не могла так просто сидеть и ждать. Когда это мужчины заставляли ее ждать?

Если он не явится через пять минут, я пойду без него или еще лучше — я сама за ним зайду!

Накинув на плечи тяжелую шерстяную накидку, отороченную горностаем, Молли навесила на дверь новый замок, принесенный Уинслоу, спустилась с крыльца и направилась к конторе компании.

Уже пройдя половину пути, она услышала громкие мужские голоса:

— У тебя нет такого права разговаривать со мной в таком тоне, черт возьми!

— У меня есть право, ты на меня работаешь Ходжес! Из-за тебя мы оба чуть не погибли. Нас спас только случай!

— А в чем я виноват?

— Ты был пьян! Ты все время пьян! Тебя ничего не волнует, кроме виски!

— Это ложь!

— Ты даже бросил Эдди одного в Рождество. Он бы так и голодал, если бы Анна не позвала его к себе. Твое пьянство уже разрушило семью. Теперь ты рискуешь потерять работу! Только из-за нашей старой дружбы я прощал тебе твои выходки, но мое терпение лопнуло.

— Послушай, друг, мне не нужна эта проклятая работа!

Ходжес едва не сбил Молли с ног в дверях конторы. Озверевший сплавщик несся, не разбирая дороги и не замечая ничего и никого на своем пути.

Шокированная тем, что она услышала, Молли прикрыла дверь конторы и отправилась обратно к своему домику. Озябшими руками она с трудом открыла замок, вошла, присела на кровать и стала ждать Уинслоу. Мысль о том, что сегодня ему возможно угрожала опасность, парализовала ее — она боялась потерять его.

К полночи пошел снег. Стол у Анны Макдональд снова получился обильным и разнообразным — встречали наступающий 1897 год. В полночь все чокнулись за общее счастье и благополучие.

Празднество отвлекло Молли, и она почти забыла о своих страхах. Она, как ребенок, веселилась, играя с малышами в снежки.

К тому времени, когда Уинслоу и Молли ушли из гостей, снегопад усилился. Мягкие хлопья попадали за шиворот и слепили глаза.

— Как же чудесно! — воскликнула Молли.

— Мир прекрасен, когда я рядом с вами.

Она обернулась к Уинслоу в недоумении, будучи уверена, что этот человек не способен произносить ласковые и теплые слова.

— Мистер Форчун, вы решили пофлиртовать со мной?

— Боюсь, я далеко не лучший специалист в этом деле, — смутился Уинслоу.

Молли нагнулась, слепила снежок и хотела кинуть в него, но Уинслоу перехватил ее руку, притянул к себе и поцеловал. У Молли перехватило дыхание.

— Еще!

Уинслоу снова прижался к ней губами.

— Вы же замерзнете! — Уинслоу взял у нее ключ и отпер дверь. — Зажгите лампу!

— Не сейчас, — Молли уже не думала о возможности нового взлома и обыска, ее волновал сейчас только Уинслоу. Она снова почувствовала его горячее нетерпеливое дыхание. Она запустила пальцы в его волосы и всем телом прижалась к нему. Уинслоу весь горел желанием. По ее телу разлилось ответное тепло. Ничего не существовало вне их. Весь мир был Уинслоу и большего она не хотела.

Молли еще крепче прижалась к нему. Больше всего она желала сейчас отдаться ему, ласкать его…

Уинслоу откинул в стороны полы ее пальто и стал шарить рукой по спине, нащупывая застежку. Стянув с нее платье, Уинслоу пожирал глазами то, что до сих пор от него скрывалось. Он все еще не мог поверить, что перед ним не фея из сна, а реальная женщина, и она хотела его.

Молли была в корсете, хотя раньше его почти не носила. Увидев новую преграду, Уинслоу трясущимися пальцами пытался побыстрее расстегнуть пуговицы. Раньше он с таким сложным изобретением не сталкивался. Молли не пришла ему на помощь, а стала расстегивать на нем одежду, радуясь его нетерпению, неумелости и страстности.

— Что мы делаем?! — внезапно она оттолкну, его. Голова кружилась от неудовлетворенного желания, но она постаралась взять себя в руки.

Молли пошарила в темноте по столу в поисках спичек и лампы. При свете огня она увидела его красное, искаженное бешенством лицо, но и она была зла на него. Это чувство лишь усилило интимное желание. Никогда она еще не испытывала такого голода на мужчину. Она едва сдерживалась от того, чтобы завалить его на ковер и продолжить начатое, но…

Когда Молли расстегнула ему брюки и начала стаскивать их, Уинслоу уже не смог больше сдерживаться и кончил.

— Вы ведь были замужем, и знаете, что с мужчинами такое случается, — Уинслоу стоял в распахнутой рубашке и в полуспущенных брюках, от его былой гордой осанки не осталось и следа.

Молли кивнула головой. Она с трудом думала, губы пересохли. Внутри у нее все подрагивало. Желание оставалось таким же сильным.

Уинслоу приблизился к ней.

— В вас столько страсти, Молли, и такие нежные губы. Грудь, созданная для ласк… Неужели вы оттолкнете мужчину, восхищающегося всем этим, очарованного вашей красотой, сгорающего от нежности к вам и любви?

— Прекратите! — она сама не узнала свой голос, низкий и хриплый.

«Не нужны мне его поцелуи и ласки!» Она чувствовала себя такой одинокой после смерти Этьена, такой несчастной. Она считала, что уже никого никогда не полюбит. И вот Уинслоу поцеловал ее в Рождество. Она влюбилась в него. Нет, это произошло раньше, гораздо раньше, когда она впервые увидела его у дома Кейси, и это чувство становилось все сильнее.

— Я хочу вас, Молли. Никого я так никогда не хотел, никакую другую женщину. Разрешите, я останусь с вами…

— Нет, — Молли ускользнула от него, когда Уинслоу совсем оттеснил ее к кровати.

— Зачем вы обижаете меня? — он попытался схватить ее за руку.

— Это вы оскорбляете меня! Я появилась на свет в результате невоздержанности желаний двоих людей, которые забыли обо всем на свете, — это назвали смертельным грехом, и я всю жизнь страдала из-за этого. Я не хочу, чтобы подобное случилось с моим ребенком. — Она попятилась от Уинслоу в дальний угол. — Убирайтесь, Уинслоу! Оставьте меня в покое! Натянув брюки, Уинслоу схватил свою куртку и прямо в расстегнутой рубашке выбежал из дома, хлопнув дверью.

Молли легла в постель, но заснуть не могла. Она встала, долго ходила по комнате, потом оделась и вышла подышать. Шел мокрый снег, но она не обращала на это внимания.

Ноги сами привели ее к дому, где временно устроился Уинслоу. В окне еще горел свет. «Он тоже не спит!» — она даже обрадовалась этому. Заставить ее так страдать, он не имел права сейчас спать, Молли слепила три снежка и кинула их в ближайшее дерево. Несмотря на ветер, было не холодно, пахло смолой и хвоей.

Начинался новый год. Что принесет он в ее жизни? Может, все ее беды остались в прошлом?

Молли вернулась к своему дому, поднялась на крыльцо и еще немного постояла, глубоко вдыхая прохладу ночи. Ее охватило меланхоличное настроение.

На ощупь она открыла дверь и переступила через порог. Ворвавшийся с улицы поток воздуха загасил лампу. Протянув перед собой руки, чтобы не натолкнуться на кресло, она пошла к столу, чтобы зажечь снова лампу.

— А-а-а! — Молли вскричала от испуга, столкнувшись с кем-то.

Она попыталась кинуться прочь. Но ее крепко схватили. Она почувствовала сильный запах перегара.

Ее сильно ударили в плечо, потом еще раз. Она закричала от боли и попыталась увернуться от ударов. Она испугалась, что ее собираются убить. Сработал инстинкт — Молли сильно и резко ударила нападающего коленом между ног, — это был ее единственный шанс.

Он зарычал от боли, но не выпустил ее из рук, а швырнул на пол. Она свернулась калачиком, защищая лицо и живот. Молли ожидала ударов ногами, но незнакомец с криком «шлюха!» кинулся к дверям и исчез в ночи.

Молли лежала на полу и рыдала. Так жестоко с ней еще никогда не обращались. Плечо сильно болело, да еще она ударилась при падении.

— Молли, с вами все в порядке?! — дверь снова распахнулась.

Она ничего не ответила, просто не могла, ее душили рыдания.

На пороге стоял Уинслоу Форчун с лампой и в распахнутой куртке.

— Боже праведный!.. — Уинслоу захлопнул дверь, поставил лампу на пол и склонился над ней. Он подхватил ее на руки и осторожно перенес на кровать.

Уинслоу бережно разжал ее руки и заставил лечь на спину. Он ощупал, не сломаны ли кости, стараясь не причинять ей боли. Затем он усадил ее на кровать и принес платье.

— Все уже в порядке… Вы можете идти… — Молли продолжала всхлипывать.

— Я уйду только с вами! — сказал он твердо, заставив ее подняться.

Поддерживая Молли за талию, Уинслоу, довел ее до своего дома.

— Все хорошо… — сказала Молли, когда он уложил ее в свою кровать и накрыл стеганым одеялом.

— Сегодня вы останетесь здесь на ночь, а завтра я отвезу вас к доктору в Плейсвилл.

— Ни за что! — она попыталась приподняться на локтях, но вскрикнув от боли, завалилась на подушку. — Достаточно мне того, что меня так жестоко избили. Я никуда не поеду в такую погоду!

— Но у вас травмы!

— Не такие уж они тяжелые, — она с трудом сдерживалась, чтобы снова не разреветься. Боль, страх и гнев подавили самоконтроль. Ей так хотелось выплакаться на его груди.

— Подождем до утра. Анна присмотрит за вами, а потом мы решим, нужно ли ехать в город, — Уинслоу подкинул дров в печку.

Она старалась прикрыть зареванное лицо руками.

— Кто бы это мог быть? Вы разглядели его? — спросил Уинслоу, присаживаясь к ней на кровать.

— Мой мозг отказывается это понимать… Я его не видела…

Уинслоу нежно погладил ее по голове.

— Как не видели? Он что, ворвался, когда вы уже потушили лампу?

— Я вышла немного пройтись, а когда вернулась в комнату, кто-то уже был здесь. Возможно, прятался за дверью, не знаю. Лампу задуло, когда я вошла. Это все, что я знаю.

— Он ударил вас?

— И не один раз.

— Это все?

— А, что вы еще хотели услышать?.. О-о… нет, больше он ничего не пытался сделать — никаких попыток изнасиловать не было. Он ударил меня несколько раз, и тут мне удалось ответить ему…

— Вы его ударили?

— Да, в самое уязвимое место… У вас еще есть вопросы?

— Оставим их на другой раз.

— Тогда оставьте меня, пожалуйста, одну. Я очень устала.

Но Уинслоу не ушел. Он подложил поленьев и повернув кресло спинкой к кровати, уселся в него, пока она не уснула. Затем он расстелил на полу тулуп и улегся рядом с кроватью.

Остаток ночи он провел в полной готовности отразить любое нападение, так что Молли была в полной безопасности с таким стражем.

Прошло два дня. Молли сказала Анне и Хильде, что хочет побыть одна. Она делала вид, что окончательно поправилась, и ее сиделки были уверены, что так оно и есть.

Оставшись одна, она уже не могла больше сдерживать своих чувств и разрыдалась.

Кто напал на нее? Кто мог желать ей зла? Шелдон Роквелл мог так отомстить ей за холодный душ, который она устроила ему в гостинице. Кто-нибудь из рабочих с перепоя мог кинуться на нее, пытаясь изнасиловать?! Просто кто-нибудь, таким образом, мстил Уинслоу?

Тут ее мысли приняли совершенно другое направление. Она вспомнила предсказания гадалки. Что она говорила? Кажется, так, что один могущественный человек раскроет секрет ее сердца. Кто же этот «могущественный человек»? Уинслоу Форчун? Вряд ли. Молли была склонна думать, что гадалка указала ей на Симса Блейда, ее отца. Но зачем ему угрожать ей? А почему бы нет? Она представляла собой определенную угрозу для отца семейства и уважаемого члена общества. Как отнесутся его дети, знакомые, члены церковного совета к тому, что у него есть незаконнорожденная дочь. Наверняка, он разыгрывает из себя оплот морали и благопристойности, а тут — смертный грех. Молли встала с кровати и нервно ходила из угла в угол. Неужели это отец хочет ее смерти? Она взяла несколько листков бумаги и, усевшись в кресло приступила к письму. Она выскажет ему всю свою ненависть, всю накопившуюся боль. Рука дрожала, строчки теснились, налезая друг на друга, некоторые слова были совсем неразборчивыми.

«Мне сказали, что я — незаконнорожденный ублюдок от одного богатого человека. И этот человек — Вы».

Таким было начало письма. Когда Молли кончила писать, она вложила письмо в конверт и добавила к нему афишу представления «Богини любви».

«У него последние волосы от этого выпадут!» злорадствовала Молли.

Она накинула пальто и выбежала на улицу. Она хотела успеть отправить свое послание с дневной почтой.

Неделю спустя, когда Молли немного остыла, затея с письмом уже казалась ей нелепой и неосторожной выходкой.

С другой стороны, она с удовлетворением представляла себе, как старый хрен скопытится, получив ее послание. Ее злость не утихала.

Молли ждала, ответит ли ей Симс Блейд.

Дни шли своей чередой. Молли была в депрессивном состоянии. Погода отвечала ее настроению, небо затягивалось облаками, снегопады шли все чаще.

Уинслоу был угрюмым и замкнутым — он считал дни до начала весны, когда можно будет организовать сплав леса по реке.

Саммит погрузился в уныние.

Нападение на молодую учительницу вызвало много пересудов, но так и не выяснилось, кто ворвался к ней в дом. А те, кто мог знать, никогда бы в этом не признались. У Молли прошли ушибы, но осталась душевная травма. Она готова была отомстить, и чувствовала, что за ней по-прежнему следят.

Молли не ошибалась, за ней действительно следили. Насильник знал теперь ее тайну. Она — дитя тайной страсти, дочь греха! В ее сундуке он обнаружил письмо с подтверждением этого факта.

Теперь он знал, что его так тянуло к ней, — все очень просто, — он должен убить ее и покончить с этим порождением порока, и воображал, как его руки сомкнутся на ее шее, как она будет биться в конвульсиях, и потом затихнет…

Скоро, очень скоро… ему представится такой случай…

Около месяца спустя мальчик-посыльный принес с почты письмо для одного из постояльцев гостиницы «Орндорф», лучшего отеля в городе. Оно легло на стол Симса Блейда.

Рыжеволосый коротышка ожидал своего сына, чтобы вместе с ним позавтракать, но Нил запаздывал. Обычно пунктуальный, сын Симса Блейда иногда впадал в уныние и не замечал времени. Старший Блейд подозревал, что причина рассеянности сына кроется в какой-то женщине, но возможны были и другие причины, например, тоска по дому.

Симс Блейд собирался вернуться в Денвер, как только закончит дела в Техасе. Нужно было навести порядок на золотых приисках, полученных им благодаря счастливому случаю, — он выиграл их в покер.

Блейд взял со стола конверт и вскрыл его.

«Всемогущий Боже! Что это?» — тени прошлого ожили, чтобы уничтожить его?!

Блейд читал и перечитывал первые строки. Смысл написанного не сразу дошел до него. Он рассматривал ее изображение на афише, искал знакомые черты, восхищался ее красотой, но и был шокирован, что она, его дочь, может появиться перед публикой в подобном одеянии, как уличная девка.

Осуждение того, кем она стала, не спасло его от душевных мук и раскаяния. Его дочь, которую он никогда не видел, о которой ничего не знал с самого рождения, оказалась в беде, — она одинока и ей угрожает опасность. Он должен действовать и немедленно!

Он отослал Пэтси Мэрфи приказ разыскать Моллин Кеннеди и стать для нее невидимой защитой.

Нужно ли рассказать обо всем Нилу? Сын был самым любимым из его детей и, кроме того, достаточно смышленый, но Симсу требовалось время на размышление, пока же он сомневался, нужно ли ему еще кого-то посвящать в свою тайну.

Головная боль становилась невыносимой.

Симс увидел Нила, вошедшего в гостиную. Он хотел подняться с кресла, чтобы приветствовать сына, но слова застряли у него в горле. Теряя сознание, Симс рухнул на пол.

В Денвере шел снег — редкое явление в это время года.

Агнесса Смейли передала Пэтси Мэрфи послание их шефа.

— Спасибо, дорогая, — Пэтси воспринимал всех женщин одинаково, вне зависимости от их положения и возраста, неизменно демонстрируя свой ирландский шарм.

Секретарю шефа Агнессе Смейли было шестьдесят…

— Шеф тебя не забывает!

— Отлично, значит, у него есть для меня поручение.

Агнесса поморщилась. Поручения, которые выполнял Пэтси, могли перепугать кого угодно. Это был настоящий бандит, несмотря на ирландские ужимки и говорок светского ловеласа. Хотя он был симпатичен Агнессе как мужчина, но все же, она считала его настоящим дикарем.

Известно, из чего лепили Адама, а для создания Пэтси Мэрфи, скорее всего, использовали пивную бочку. Высокий широкоплечий увалень. Портрет был бы неполным, если не сказать, что Пэтси обладал физиономией кулачного бойца и уличного громилы. Симс Блейд очень ценил своего телохранителя, прощая ему некоторые вольности.

Уже четыре года Пэтси работал на Блейда, и старик к своему удивлению обнаружил, что у этой горы мышц был острый и изобретательный ум. Симс даже решил придать Пэтси побольше светского блеска и использовать его в своем бизнесе, но он решительно отверг такую перспективу. Пэтси предпочитал действие, схватку, интриги…

Он вскрыл конверт и внимательно изучил послание шефа, затем хорошенько рассмотрел афишу.

«Что такое! Вот старый мерзавец! Значит, прибавился еще один цыпленок в его курятнике?! Но он может вызвать переполох на семейном фронте! Подозреваю, что у шефа еще найдутся отпрыски. О-о-о… да она хороша, эта пташка!»

Пэтси еще раз перечитал данные ему инструкции и пошел собираться в дорогу. Ему предстояло ехать в Калифорнию. Впереди его ждали неожиданности и опасности — все, что доставляло ему, большое удовольствие.

Он был рад, что его избавили от роли няньки Селестины, одной из дочерей Блейда. Она простудилась и еще несколько дней проведет в постели, что хоть как-то гарантирует ее от новых неприятностей. Тому, кто его сменит, Пэтси не завидовал, но теперь уж это не его проблема. Скоро Симс и Нил вернутся в Денвер, и с девочкой все будет в порядке. Конечно, он знал, что сам себя успокаивает. Как такой чертенок уродился в такой благородной семье?..

Пэтси торопился на ближайший поезд в Сакраменто, в котором зарезервировал место в купе первого класса.

Последняя пятница февраля выдалась холодной и ветреной.

В вознаграждение за удачную неделю Молли повела свою ребячью команду на прогулку. Все хотели посмотреть, как идет строительство клуба.

— Немногие школьники могут похвастаться, что собрали столько денег для нужд своего города, — сказала Молли. — Вы можете гордиться собой.

Ребята встретили похвалу гулом одобрения.

— Мисс Кеннеди, когда клуб достроят, нас будут туда пускать?

— Конечно, клуб строится для всех, в том числе и для детей. В нем будут устраиваться праздник и всякие интересные вечера. А раз в месяц будет проходить церковная служба.

Молли увидела, что Тимми залез на стропила и кидается оттуда снежками.

— Тимми, немедленно слезай вниз. Ты же можешь оттуда упасть!

Иногда маленький Кэнтрел становился неуправляемым. Правда, теперь он не был таким подавленным, как в октябре, когда приехал в Саммит.

— А мы еще что-нибудь сможем организовать? — спросил Матти Свенсен.

— Мы можем придумать план действий, а потом я поговорю с мистером Форчуном.

— Какой план? — заинтересовался Эдди Ходжес. Он подозревал, что их заставят петь или читать стихи перед всем Саммитом, или делать какие-нибудь другие глупости. Учительница сходила с ума по поэзии, чего он совершенно не понимал. Да и как посмотрит отец, когда увидит его в роли декламатора.

— Нужно продемонстрировать вашим родителям, чему вы научились за целый год. Можно будет почитать стихи, разучить несколько новых песен, устроить какое-нибудь шоу, но над этим надо еще подумать.

Ребята страшно обрадовались, что им удастся выступить на настоящей сцене. Посыпались разные предложения. Не отмалчивался и Эдди. Он стал гораздо спокойнее в последнее время и не создавал учительнице особых хлопот. Молли пока не поняла причин такой перемены, но не приставала к мальчику с расспросами, — от добра, добра не ищут.

— А вы когда-нибудь были в настоящем театре? — спросил Эдди.

— Да, но он сгорел… — она тут же осеклась, вспомнив, с кем разговаривает. — Мы здесь организуем настоящий театр!

Молли была довольна прогулкой. После подобных променадов ребята лучше вели себя и больше усердствовали в учебе. Даже Берт Стоунлей с братом Саймоном и Тилли Франклин поутихли.

— А теперь, дети, раз вы так хорошо вели всю неделю, мы сейчас отправимся в лавку мистера Франклина, и я угощу вас сладкими кексами.

Распустив детей по домам, Молли пошла к Хильде, и они сидели на кухне и пили чай, болтая о детях. Она рассказала о предполагаемом выступлении ребят в клубе.

— Это вы здорово придумали, Молли. И взрослым, надо что-то для них организовать, ведь все они участвовали в сборе денег на строительство клуба.

— Вы гораздо лучше выглядите в после дни. Уже совсем поправились?

Молли не хотелось хитрить с Хильдой — они стали почти подругами.

— Ночью я плохо сплю, мучают дурные сны.

— Уинслоу сказал Биллу, что хочет поселить вас в своем доме, там вы будете в безопасности и под присмотром. Билл отговаривал его. Пойдут всякие пересуды, а вам это ни к чему. Вы могли бы поселиться у Анны, но у них так мало места.

— Да уж, конечно, Милдред и Сельма не упустят случая обсудить такое переселение со всем светом.

— Но ведь Уинслоу ничего плохого не имел ввиду, Молли.

— Я знаю, он просто очень внимательный к людям.

— И, к тому же, заботливый. Это большая редкость, остальные мужики не такие.

— Да, конечно, он такой… — Молли старалась подобрать точное слово и задумалась. А какой Уинслоу на самом деле?

— А ведь вы влюбились в него, правда? Молли даже поперхнулась от такого вопроса прямо в лоб. Хильда, влюбленная в Уинслоу, приперла ее к стенке. Его доброту она воспринимала, как особые знаки внимания, так как ее жизненный опыт был достаточно ограничен. Как девчонка, она откликалась на простое ласковое слово, считая добрым всякого, кто не причинял ей вреда.

— Ему не нужна женщина, которую он не уважает, — уклончиво ответила Молли.

Хильда смотрела на нее с немым вопросом. Молли хотела с кем-то поделиться, но ей нужна была более мудрая собеседница.

— Когда мне было восемнадцать лет, я вышла замуж… Монахини дали мне поручение сопровождать одну из учениц домой в Вашингтон, когда закончился учебный год. Родители девочки настояли, чтобы я погостила у них несколько дней и познакомилась с достопримечательностями города, это было замечательное путешествие. Все было так интересно! Когда они узнали, что у меня день рождения, то надарили мне кучу подарков. Это были первые в моей жизни настоящие подарки…

Потом я встретилась на одной вечеринке, куда нас пригласили с моей подопечной, с одним французом инженером. Он был намного старше меня.

И тут же влюбилась в него, он тоже. Через несколько дней мы поженились. Он должен был поехать в Панаму, где ему предложили работать, и мы поехали вместе.

— Как романтично! — Хильда была заворожена рассказом. Конечно, она подозревала, что Молли не была раньше учительницей. И была уверена с самого начала, что такой красивой городской женщине нечего делать в Саммите. Только из-за каких-то неприятностей ее могло занести в такую глухомань.

— Все и было очень романтично. Для меня начинались волнующие приключения. Сбывалось то, о чем могла только мечтать одинокая девочка-сирота, но случилось несчастье, — Этьен заболел малярией, как и многие другие, и вскоре умер.

Хильде не трудно было догадаться, что случилось потом.

— Вы остались совсем одна…

— Я была так несчастна, денег не было, и была просто в ужасе, что делать и как жить дальше. С огромными трудностями мне удалось покинуть Панаму, и я оказалась в Калифорнии, но и там меня ждали новые беды.

— У вас были еще какие-нибудь родственники?

— Когда я вернулась в Штаты, то узнала, что моя тетка умерла, — Молли глубоко вздохнула. Еще у меня есть отец. Я выяснила, что он живет в Денвере. Джед Кэнтрел сказал, что знает его. Он не был женат на моей матери. Она работала сиделкой в больнице и выхаживала моего будущего отца после аварии. Теперь я знаю, что у него есть семья, которая живет с ним в Денвере.

Хильда расчувствовалась — ей было так понятно чувство одиночества и отчаяние женщины, потерявшей мужа, и теперь она всем сердцем переживала за Молли.

— Конечно, я могла бы обратиться к нему за помощью, ведь денег у меня совсем не было, но гордость мне не позволила. Я стала работать певицей в барах, кафе… В конце концов, я стала актрисой. Мне предложили главную роль в постановке в Сан-Франциско…

— И Уинслоу узнал об этом? — догадалась Хильда. Она восхищалась мужеством Молли, теперь она понимала причину дурного расположения духа Форчуна в последнее время. Он влюбился в женщину, которая выступала на сцене, что, с его точки зрения, было неприлично.

— Уинслоу все знал. Он присутствовал на моей премьере, — Молли рассмеялась. — О, нет, он не приглашал меня в Саммит!

— А как же вы сюда попали?

— Он был просто в шоке, когда увидел, кого ему прислал его адвокат Сэмпсон Левин.

— Этот Левин — отпетый негодяй, не так ли?

Уинслоу так не думает. Хильда тоже рассмеялась. Она представила, как Уинслоу крыл своего адвоката, узнав о его проделке.

— Значит, это Левин подобрал для него такую прелестную женщину. Он знал, что рано или поздно Уинслоу влюбится в новую учительницу. Именно ему, Сэмпсону Левину, она, Хильда, обязана потерей Уинслоу. У Хильды закололо сердце. — Молли, а ведь вы не ответили на мой вопрос.

— Вы любите Уинслоу Форчуна?

— Конечно, нет.

— М-м-м… Я думала, что актрисы умеют более искусно обманывать.