В бой на штурмовиках

Разлив

За день было сделано несколько боевых вылетов. Утомленные летчики уснули поздно. В середине ночи прибежал посыльный из штаба полка и, переступив порог дома, звонким голосом выкрикнул:

— Подъем! Тревога! Все на аэродром! Самолеты тонут!

— Почему? Что случилось? — вскакивая, недоумевали летчики.

Оделись быстро и бегом кинулись на аэродром.

Мартовская ночь темна. Спотыкаясь о плитняк, которым были выстланы дорожки вдоль домов, они выбежали на окраину деревни и остановились.

Аэродром примыкал к восточной окраине венгерской деревни Мадоча. Полноводный Дунай протекал чуть западнее аэродрома.

Пришла весна. Могучая река, переполненная вешними водами, неожиданно вышла из берегов и стала заливать аэродром. Это случилось ночью. Надо было спасать машины. Люди стояли у самой кромки воды, в тревоге переговаривались.

Запыхавшись, подбежал командир дивизии генерал Белицкий.

— Что стоите? Вперед! Спасайте самолеты! — скомандовал он.

— Коммунисты, за мной! — раздался из темноты голос парторга Дорохова.

Десятки людей разом бросились на борьбу со стихией. Каждый понимал, что теперь дорога каждая минута. Летчики и механики по колено в воде брели к своим самолетам.

Озеров и механик Чекулаев взобрались на левое крыло, быстро расчехлили мотор и кабину. Евгений отодвинул фонарь, сел на свое место, запустил двигатель, включил фару. Яркий луч прорезал темноту.

Справа и слева раздался рокот штурмовиков Николая Сербиненко и Петра Орлова. Освещая ровную гладь воды, летчики стали рулить к деревне. Словно на глиссерах, они въезжали прямо в улицу деревни, расставляя самолеты между домами.

Мощный рев моторов, крики людей разбудили спавшую деревню. Жители выбегали из домов, с удивлением смотрели на творившееся вокруг. А когда разобрались в происходившем, стали помогать летчикам. Хорошо зная свою деревню, низины и возвышенности, они указывали места для стоянок и пути беспрепятственного руления по улице и между домами.

Вырулив со стоянки, летчик Павел Ивакин осторожно повел «ил» по аэродрому. Неожиданно самолет накренился на правое крыло, клюнул носом и остановился.

В чем дело? Мощный луч фары освещал путь, но что там, под водой, — не разглядишь. Павел резко убрал газ и выскочил из кабины. Мокрая одежда прилипла к телу, сковала движения. Было холодно, но, как потом рассказывал Ивакин, в этот момент его обдало жаром.

Ивакин был личностью, приметной в полку. В прошлом учитель из далекой сибирской деревни, раскинувшейся около станции Зима, он был старше всех по возрасту и на фронте сохранил в отношениях со своими боевыми товарищами прежний учительский тон, говорил назидательно, любил поучать, как бывало в классе. А в общем Павел Михайлович (иначе его не называли) был уважаемым человеком.

Ивакин, не раздумывая, спрыгнул в студеную воду и вместе с механиком стал ощупывать стойку шасси и колесо.

— Ух, холодна! — клацая зубами, сказал он механику. — Все в порядке, целы.

К самолету подошел Герой Советского Союза капитан Супонин.

— Что случилось? — строго спросил он.

— Яма, товарищ командир, — доложил Ивакин.

— Как же это вы, товарищ Ивакин? По ямам рулить начали?

— Темно, под водой не видно, товарищ капитан, — оправдывался Павел Михайлович.

— Знаю, что под водой не видно. Мы почти месяц работаем на этом аэродроме, можно все ямы на память знать, — не удержался Супонин. — Механик, собирайте людей!

— Ребята, давай сюда, к самолету! — крикнул механик Пылаев.

Со всех сторон из темноты стали подходить люди. Ивакин взобрался на крыло самолета. Десятки рук ухватились за правую плоскость.

— Раз-два, взяли! — командовал подошедший старший техник эскадрильи Городниченко.

Правая плоскость поднялась вверх, самолет выровнялся, твердо стал на грунт.

— Пошел! — раздалось сразу несколько голосов.

Летчик дал газ, мотор взревел, и самолет рванулся вперед. Кто-то упал в воду, зачертыхался, кто-то возбужденно кричал:

— Давай! Давай! Вперед!..

Мокрые до нитки, грязные и продрогшие, летчики собрались на рассвете у большого тополя, стоявшего на краю деревни.

Начинался рассвет, и теперь можно было разглядеть десятки штурмовиков, истребителей и бомбардировщиков, разместившихся на улицах и на окраине деревни. Ведь кроме 707-го авиаполка, на аэродроме базировались еще полки истребителей и бомбардировщиков.

Этой ночью борьбу с разбушевавшимся Дунаем пришлось вести всем эскадрильям. Самолеты были спасены. Но теперь встала новая задача: как выбраться отсюда и привести полки в боевую готовность. Ведь днем надо помогать нашим наземным войскам выполнять боевые задачи. Как и откуда взлетать, если аэродром под водой?

В первой половине дня командиры полков вместе с командиром дивизии нашли в поле подходящую площадку. С нее можно произвести взлет и улететь на любой другой аэродром. Так и решили. Но добраться до этой площадки почти невозможно. Кругом низкие места, покрытые вешней водой и тающим снегом.

Все летчики пешком обследовали маршрут предстоящего руления на эту площадку.

— Увязнем мы тут в грязи, — заключил Петр Орлов, когда усталые летчики возвращались к своим самолетам.

Однако иного выхода не было. Первым начал выруливать капитан Супонин. Вот его самолет обогнул крайний дом, тяжело покатился по дороге, идущей вдоль огородов. Двигатель ревел на предельных оборотах. Десятки людей помогали перегруженному мотору тащить самолет по грязи. Колеса вязли, наполовину врезаясь в мягкий грунт. И все же с каждым метром машина замедляла скорость. Наконец штурмовик остановился. Супонин включил форсаж. Самолет лихорадочно затрясся, но не сдвинулся с места.

— Не пробиться! — с горечью заключил кто-то из летчиков.

Группа местных жителей, стоявших в сторонке, сочувственно следила за происходящим, оживленно разговаривая. Они были в меховых островерхих шапках, в теплых кожаных жилетах.

Пожилой мадьяр с темными усами подошел к инженеру, руководившему выруливанием. Он что-то громко говорил, показывал руками на землю, делая какие-то витиеватые движения. Убедившись, что его не понимают, мадьяр ушел в деревню.

Через некоторое время этот усач привел трех волов в упряжке, тащивших широкие и толстые полозья, видимо, от больших саней. Волов он поставил впереди самолета. Мадьяры — их было человек двадцать — подтащили полозья к колесам. Летчики поняли их затею — перетаскивать самолеты через труднопроходимые места на этих лыжах. Поднатужившись, всем скопом самолет Супонина поставили на полозья.

— Цоб-цобе! — крикнул механик Карпенко. Но волы стояли как вкопанные.

— Венгерские волы не знают украинского языка, — заключил он и, смущенный, отошел в сторону. Кажется, за всю ночь это была первая шутка, и люди заулыбались.

Усатый мадьяр взял вожжи, что-то по-своему крикнул, махнул кнутом. Волы рванулись вперед. Толстые веревки, привязанные к лыжам, натянулись, но самолет не двигался.

Вновь десятки людей облепили самолет и стали толкать его за стойки шасси и крылья.

— Раз-два, взяли! — раздавались дружные возгласы. Волы напрягали все силы, чтобы сдвинуть с места многотонную машину.

Наконец самолет, словно нехотя, медленно двинулся вперед.

Предусмотрительные мадьяры под лыжи подложили льдины, и машина медленно поползла к заветной площадке.

Когда под ногами почувствовалась твердая земля, волов отцепили. Летчик стал рулить самостоятельно. Через несколько минут штурмовик капитана Супонина стоял на площадке, готовый к взлету. Затем сюда же подтащили еще шесть самолетов.

Так, с помощью местных жителей личный состав полка переправил «илы» на площадку. Первая шестерка штурмовиков, возглавляемая капитаном Супониным, взлетела в воздух и взяла курс на новый аэродром.

Долго бежали самолеты по жнивью, оставляя за собой глубокий след. Моторы с трудом отрывали машины от земли. И все же взлетели все.

Вслед за Супониным взлетел и Озеров со своей четверкой.

Когда летчики поднялись в воздух, то увидели, что разлившийся Дунай со всех сторон окружил деревню Мадочу, которая теперь оказалась на маленьком островке. «Хороший народ живет в этой деревне», — подумал Евгений, вспоминая происшедшее минувшей ночью.

Весь полк перелетел на аэродром Богаци Пуста. Песчаный грунт его взлетно-посадочной полосы оказался твердым. Полк вновь был готов выполнять боевые задачи.

На следующий день 707-й штурмовой авиаполк нанес удар по гитлеровским войскам, помогая сухопутным частям освобождать венгерскую землю.

«Схватка с Дунаем» — так окрестили летчики события той памятной ночи — оставила в памяти личного состава полка теплые воспоминания о новых друзьях — скромных крестьянах из венгерской деревни Мадоча.