В долине белых черемух

3

Солнце уже утонуло за горами, когда. Зоя и Вадим заметили на тропе хозяев. Они шли рядом - высокий в парусиновой робе Игнаш и, кажущаяся совсем маленькой рядом с мужем, хозяйка. Походка их была утомленной. До слуха гостей донеслась тихая песня, исполняемая в два голоса:

Зое понравилась подредактированная строка, в которой вместо «окна» пелось «звезды зажглись». Под звездным пологом летнего вечера песня звучала особенно к месту.

- Будем знакомы,- протянул Зое руку Игнаш, и она почувствовала железную костлявость и жесткость его руки, которая одновременно выдавала и возраст и силу старого кавалериста-рубаки. Ростом Игнаш напоминал Белова.

«Белов будет таким же грубым верзилой»,- с неприязнью подумала Зоя.

- Говоришь, малость покалечился?- похлопал Игнаш Орлецкого по плечу.

- Да, не повезло,- посетовал Орлецкий.- От самого интересного места пришлось вернуться.

Игнаш внимательно взглянул на него своими жесткими коричневыми глазами и, помедлив, спросил:

- Товарищи, поди, ждут тебя?

- Кому нужна в тайге обуза?-уклонился Орлецкий от прямого ответа.

- Пойдем послушаем последние известия,- не скрывая, что в ответе он разгадал фальшь, предложил Игнаш и направился к маленькому шестилопастному ветродвигателю. Он повернул его против ветра, и через минуту в доме вспыхнула лампочка. Радиопередача заняла внимание Игната целиком, он слушал, не разговаривая и не слыша других-

- Неплохо как будто день прожит! - подытожил Игнаш и отправился в ледник, высеченный в скале, за припасами к ужину. Он принес бутылку шампанского, графинчик спирту, берестяной туесок с икрой домашнего посола и банку маринованных огурцов.

За ужином Игнаш, одетый в белоснежную рубашку й темный костюм, разлил себе и Орлецкому по стакану неразведенного спирта. Хотя спирт для Вадима не диковинка, но столько пить не доводилось. Он отлил полстакана и развел пожиже.

- Я пью один раз,- извинительно сказал хозяин и опрокинул стакан в рот.- За ваше здоровье!

Игнаш закусил огурцом, съел жареного сига и сидел молодец-молодцом, усиленно ухаживая за женщинами, весело пошучивая и каламбуря.

Захмелевший Вадим скис и без удовольствия слушал разговор за столом. Он раза два брался за подбородок, показывая этим Зое, что шутки хозяина вот с такой бородой. Зоя соглашалась с Орлецким.

- Говорят, вы брали Зимний? - спросил Орлецкий заплетающимся языком.

- Участвовал.

- А в тридцать седьмом вас зарешетили…

- Была такая беда. Не доглядели мы, старые коммунисты.

Разговор этот, видимо, бередил душу хозяина. Чтобы прервать его, он встал, взял блещущий белизной аккордеон и поставил на колени Орлецкому.

- Дай гостю закусить,- заступилась хозяйка.

Но Орлецкий сам обрадовался аккордеону. Он долго и с азартом играл песню за песней, одну современнее другой, естественно, все их посвящая Зое. Хозяева изредка подпевали, «о больше слушали. Зато не умолкал звучный баритон Вадима.

- Сыграй-ка «Смело, товарищи», а мы с Танюшей подпоем,- попросил Игнаш и даже встал - высокий, головой под потолок.

- Вам р-ре-во-лю-ционную? Пожалуйста! - пьяно выкрикнул Орлецкий. Он сбивчиво заиграл. Игнаш переглянулся с женой, и брови его сдвинулись.

- Садись, Иван Иваныч,- тихо попросила Татьяна Васильевна. Игнаш посмотрел в глаза Татьяне, потом перевел взгляд на Зою, шумно вздохнул и, помрачнев, грузно опустился на стул. Зоя поняла, как неуместен был выкрик Вадима, но и чересчур принципиальный хозяин от этого не стал в ее глазах лучше.

«Вот бы Игнаш с Сергеем сошлись,- подумала Зоя.- Оба они такие правоверные…»

- Мо-локосос! - медленно проскандировал хозяин, не обращаясь ни к кому, и вышел на улицу.

Он долго ходил по площадке. Зоя наблюдала за ним в окно, а в ушах звучало обидное слово. Ей захотелось как можно скорее уехать отсюда.

Орлецкий отпил несколько глотков спирту и, дотянувшись до палки, поковылял к Игнашу.

- Не надо бы натружать ногу,- предупредила хозяйка.

- Я на одной доскачу,- расхрабрился Вадим.

- Прошу вас, Татьяна Васильевна, помогите нам выбраться на прииск,- обратилась Зоя к хозяйке.

- Быстро надоело у нас,^- ответила та и откровенно спросила:-Тебе, Зоя, не нравится мой Иван Иваныч? Зря: он очень честный и прямой человек. А вот к другу вашему советую приглядеться попридирчивее. Вы уж простите меня…

- Вы о Вадиме?

- Да, о нем.

- Вы что-нибудь дурное заметили?

- Заметила,- не стала скрывать хозяйка.- Вадим - мелкая натура. Даже если он любит вас - немного радостей подарит.

- Странно! - пожала плечами Зоя.- Вадим образован, воспитан, музыкален.

- Образован и музыкален, я согласна,- подтвердила Татьяна Васильевна и, от волнения еще сильнее шепелявя, горячо возразила: - Отвратительно воспитан Вадим. Он плюнул в душу человеку. И вы в нем видите порядочность?

- Нельзя старомодно подходить к молодежи,- запротестовала задетая за живое Зоя.- Молодежь сегодня ершистая, но хорошая.

- Да Орлецкий внутренне стар, как баптист!

- Еще не легче!

- Меня Иван Иваныч научил понимать людей.

«Что она со своим старцем носится?» - обозлилась

Зоя и в упор спросила:

- А вы счастливы?

- Очень.

- Я сомневаюсь.

- Напрасно,- возразила Татьяна Васильевна.- Представьте, что разница в возрасте - далеко не главное.

- И все-таки мне не верится.

Татьяна Васильевна умолкла, опустив русую голову.

- Пойдемте любоваться звездами,- примирительно предложила Зоя, считая себя победительницей.

- Нет, посидим,^- возразила хозяйка, и Зоя заметила, что она волнуется.- Послушай, Зоенька, историю моей жизни. Может, чему-нибудь научит.

- Расскажите.

- Мой первый муж был красив, много зарабатывал, все нес в дом. Не курил. Пил только по праздникам и в компаниях. Любил и наряжал меня. Гордился сыном,- перечисляла Татьяна Васильевна достоинства своего первого мужа.- Соседи считали меня счастливой. А я все десять лет, прожитых с ним, изо дня в день проклинала свою жизнь.

- Но почему же?!

- Дальше четырех стен квартиры он сам ничего не хотел знать и мне не позволял.

- Так многие живут,- заметила Зоя.

- Не завидую им. Это как в гробу. Без людей-то! Без больших идеалов?

- И вы из-за этого бросили его?

- Вспоминать не хочу вычеркнутые из жизни годы! - ответила хозяйка и доверительно добавила.- Мой сын Арнольд теперь уже военный летчик, недавно съездил к родному отцу. И ты знаешь, что он мне написал: «Сейчас еще больше люблю Ивана Иваныча. Всем лучшим в моем характере я обязан ему». А родного отца он назвал мелким человечком.

- Но какое отношение имеет эта история ко мне или к Вадиму? - недоуменно спросила Зоя.

- Вадим циник.

- Сейчас такие сплошь и рядом.

- Неправда. К примеру, наш Арнолька настоящий парень. И друзья у него такие. Я бывала в их летном подразделении, знаю.

- Значит, по-вашему, я ошибаюсь в Вадиме?

- Если не удастся перевоспитать его с первых дней, вы проживете бескрылую жизнь.

Зоя затихла и задумалась. Общие истины, которые она знала и до этого разговора, вдруг обернулись конкретно. А как они будут жить с Вадимом года через два? Что их связывает? Сохранится ли их чувство? Не слишком ли глупо она поступила, отвернувшись от Сергея?.. Сердцем она уже начинала понимать, что бездумно совершила непоправимую ошибку. Ведь если признаться, то она струсила идти в глубь тайги навстречу новым опасностям, и это объединило ее с Вадимом. Выходит, ее ненависть к Сергею беспричинна.

- Давайте выпьем еще! - тряхнув высокой прической, предложила Зоя. Молча выпили холодное пенистое вино. И вдруг Зою одолели слезы. Они текли мелкие, как росинки, делая Зоино лицо еще милее: ей шли даже слезы!

- Боже мой! Боже мой! - сквозь всхлипы шептала Зоя и укоряла Татьяну Васильевну: - Почему вас не было дома, когда мы плыли вверх? Ну, почему?

Она не досказала, что произошло за эти немногие дни. Но хозяйка своим женским чутьем о многом догадывалась.

- Может, я некстати вмешалась? - сожалеюще спросила Татьяна Васильевна.

- Очень кстати,- ответила Зоя и вытерла батистовым платочком последние слезинки.

За окном шел жаркий спор между мужчинами.

- Тогда скажи мне, во что ты веришь, Орлецкий? - донесся гневный голос Игнаша.

- Ни во что! - отрубил Вадим.- Ни в бога, ни в дьявола. Возраст не тот.

- Чему ж тебя учили?

- Я лоялен. Ко мне никакие придирки не пристают,- ответил Орлецкий.

- Говоришь, лоялен? Так это же чистейшая эсеровская терминология! - загремел Игнаш.- Мы же вас учим, чтобы вы вырастали бойцами, черт возьми!

- Не будем потрясать воздух высокими словами,- скептически ответил Орлецкий.

- Разве высокие слова - это пустые колосья? Нет, братец! Если их не попусту произносить, они необходимы человеку,- напирал Игнаш.- Неужели для тебя ничего не значат слова: родина, коммунизм, служение людям?

Орлецкий только пожал плечами и промолчал.

- Значит, хочешь жить особняком от человечества? - сдержанно, но гневно допытывался Игнаш.- Выходит, это о тебе писал Бальмонт: «Я ненавижу человечество и от него бегу спеша, мое любимое отечество - моя пустынная душа». Так, что ли?

- А товарищ Игнаш не сбежал ли сам в тайгу из гущи человеческой? - язвительно спросил Орлецкий.

Игнаш не только не рассердился, наоборот, заразительно и неудержимо расхохотался.

- Слышишь, Танюша, мы оказывается с тобой сбежали от людей,- все еще смеясь, крикнул он в распахнутое окно.

И, положив длинную ладонь на плечо Вадиму так, чтобы можно глядеть глаза в глаза, он заговорил спокойно и убежденно:

- Слыхал про такую породу людей, как разведчики, следопыты?

- Сам целые три недели был таковым.

- А мы восьмой год здесь с Татьяной Васильевной. В городе на пенсии что бы я смог? Сидел бы в скверике, почитывал газеты. А тут мы обрыбили сотни озер и речек, развели соболя, ондатру, норку. Наш таежный участок самый богатый пушниной в Притуркуланье, сюда зимой съезжается множество охотников,- пояснял Игнаш, держа Вадима за плечо и не давая ему отвернуться. Потом добавил: - А еще мы ждали вас, геологов. И верим, вырастут в этой глуши сияющие огнями поселки. Готовим стартовую площадку для них. Так-то, Орлецкий! А вот вы, мне кажется, хоть и стремитесь в поселок, но бежите вы от людей, от своих друзей-товарищей.

- Ни от кого я не убегаю и ни к кому не бегу,- возразил Вадим.

- Так не бывает. Скажи, тебе Зоя кто: враг или друг?

- Здесь другой вопрос… Это любовь…

Игнаш посмотрел на него проницательным взглядом, но Орлецкий его выдержал.

Даже публичное признание Вадима, что он любит ее, в этот раз не обрадовало Зою. Мелковатым выглядел Вадим в стычке с Игнашем. В самом деле, во что он верит? И верит ли он в любовь?

Ощущение внутренней пустоты еще сильнее овладело Зоей утром. Хозяев уже не было. Вадим направился к Зое. Зоя с неприятным чувством поглядела на его конопатые плечи. Еще вчера она ласково называла их «солнышками». Сегодня они были неприятны, как и все его упитанное, пышущее здоровьем тело. «Неужели он мне стал противен?» - со страхом спросила себя Зоя.

Я по макушку счастлив! - заорал Вадим. Он снова ночью мечтал, как предстанет перед своими родителями вместе с Зоей. Вот, мол, ваш безумец Вадька, наконец, остановил свой выбор. Недурна ведь? Одно только бередило его сердце - рябиновая ночь у скалы, когда Зоя с Сергеем до утра скрывались вдали от табора. Ту ночь он не простит Зое. Он твердо потребует никогда не произносить имя Сергея…

Постелив на каменной площадке двора простыню, Зоя и Вадим долго загорали. Вадим, прищуря глаза, разглядывал флажок, вслушивался, как он плескался на ветерке, и кривил губы, вспоминая вчерашний разговор.

- Хозяин мыслит как абсолютный кретин,- заговорил он.- Видишь ли, такие, как Игнаш и ему подобные, представляют молодежи единственное место, куда она может совать нос,- это носовой платок.

- Наоборот, Игнаш сердился, что ты размазня, а не боец,- подковырнула Зоя. Вадим удивленно воззрился на нее. Он приложил руку к ее лбу, потом к затылку.

- Холодный? - спросила Зоя.

- Не станем комментировать,- с усмешкой ответил Вадим.- Одно вижу - сильно,е покраснение твоего сознания.

- Не нравится?

- Восхищен! - притворно весело воскликнул Орлецкий, прижимая обе руки к груди, и в таком же тоне закончил: - Надеюсь, крошка, все это только шутка?

- Мне уже, Вадька, не до шуток,- горько ответила Зоя и взглянула ему в лицо. Вадим «гипнотизировал» ее своим взглядом сквозь приспущенные редкие ресницы. Еще вчера этот взгляд казался Зое необыкновенным. Теперь - раздражал. Она резко спросила:

- Ты что уставился, как лунатик?

Огорошенный Вадим только повел плечами.

- Ну и ну, Зоя Аркадьевна!