В горячих сердцах сохраняя

Вот здесь, именно здесь

во времена голода и человеческой слепоты

я создаю новый мир и новые отношения.

Кто же тот человек, что разбрасывает повсюду,

как песок или пепел,

старые верования?

(«…Сорок дней мы шагали

без сна и без отдыха…»)

Именно с этого и начинается история.

(«…Пятнадцать дней мы шагали,

утопая в воде,

задыхаясь в болотной жиже…»)

Говорили некоторые,

что история — это заброшенный пустырь,

это — заброшенный дом

без хозяина и без хозяйки.

Но для нас история — значит

питаться лишь одиннадцать раз

за тридцать дней

тяжелого пути.

Для нас история — это вражеские засады,

река Литуабо, мост Кантаррана

и снова засады

с винтовочными выстрелами

и свистом пуль в ночи.

На седьмой день пути,

к наступлению ночи,

перед нами раскинулось селенье

Куатро Компаньерос

и горы Форесталя,

покинутое ранчо Тринидад

в трех километрах от реки Ла—Йегуа.

Нам нужно было устоять и не сдаться,

сражаться между смертью и победой,

радуясь и смерти, и победе.

Для нас история — это память о погибших товарищах.

Мы подбираем тела их на поле брани

и украшаем место их гибели

нашей вечной любовью.

Наш путь не был усеян розами.

А неподалеку благоухало море…

Нам путь преградила река,

вышедшая из берегов,

но в эту ночь наши души озарила любовь.

Мы неустанно мечтали

о ласке женских рук

и о куске хлеба.

Мы научились понимать, что свобода —

это не просто обещание,

не просто незатейливое словечко,

что ни священники, ни краснобаи

не подарят народу

долгожданную свободу.

(«…Всего лишь одну ночь

отдохнули мы за сорок дней пути…»)

Вот так, голодом и мечтой,

вершится

подлинная история,

подвергающая себя постоянной опасности,

вечно движущаяся между смертью и победой

и слушающая, как дрожит земля

в объятиях смерти.

Свобода! Твой образ любви

живет не только для себя одной.

Свобода! Мы познаем тебя,

когда в горах чувствуем себя свободными.

Здесь мы говорим свободно,

что человек свободен там,

где он сражается.

Здесь, в лесной тиши,

мы посвящаем тебе много дней.

Мы засыпаем под твой ласковый голос.

Мы хотим, увенчав тебя короной,

стать твоими избранниками.

Твой многоликий образ

сливается в единый образ свободного человека.

Ты голосами свободно парящих птиц

наполняешь долину.

Свобода!

Твои ясные очи — это

закрытые глаза погибших товарищей.

Твоя воздетая к небу рука — всюду,

где есть поникшие руки погибших в сраженье.

Твои губы созданы для песен.

Взгляд твой излучает преданность делу.

В тебе столько таинства

и столько немеркнущей жизни!

Ты доверь нам свои сокровенные тайны,

расскажи о местах, где ступала нога

свободного человека.

Мы знаем, ты веками жила

в оковах мрака и молчания,

а теперь, свобода, мы хотим услышать

твой чистый голос…

Давай же поговорим…

Никто не объяснил нам,

что значит быть мудрыми,

дисциплинированными и храбрыми…

(«…Сегодня во рту не было ни крошки…»)

Кто—то молится за спасение преследуемых,

Кто—то молится за жизнь преследователей…

Поколения людей, которые созданы для жизни..

Наши руки —

руки будущих творцов…

Слышатся выстрелы

кровопролитной войны…

История — это не заброшенный пустырь.

Свобода!

Расскажи нам о миллионах твоих сторонников,

ведь в Майари—Арриба,

в открытом поле,

истекают кровью твои приверженцы.

Наши руки,

рвущиеся к свободе,

добыли в сраженье автомат «Томпсон»,

пять автоматов «Спрингфилд»

и немного стрелкового оружия.

Свобода!

Ты не просто свобода лесного зверя

или птицы, парящей в небе.

Ты — человеческая свобода.

Одержи ты сегодня над нами победу

ради нашего прошлого

и светлого завтра.

Мы верные твои сторонники.

Среди грохота выстрелов и страшных взрывов

мы слышим, как дрожит твое сердце,

как бьется оно,

залитое кровью убитых,

меж обгоревших сосен.

Среди руин

мы видим твое обнаженное тело.

Мы низко склоняем пред тобой

наши головы.

Не нужно нам иной судьбы.

Люди страдают и умирают.

Так зачем же нас запугивать смертью?

Те, кто раньше времени стали

думать о смерти,

умерли,

не дождавшись ее прихода.

Люди и без того умирают…

Так зачем же их запугивать смертью?!

Наполняются горы

воздухом свободы.

(«…В 7 утра появился в небе

самолет—разведчик…»)

Враг яростно ненавидит

мою любовь к свободе.

Мы прощаемся под проливным дождем

и спрашиваем нежно друг друга,

моя любимая,

когда же увидимся снова.

Люди, никогда не слышавшие грохота боя,

сердцем не ощутившие

страстной любви к свободе,

не ставившие крестов

на могилах погибших товарищей, —

эти люди не знают,

что такое война.

Мы не умрем.

Мы не умрем

и постараемся

дожить до старости,

чтобы рассказать о подвиге народном.

(«…В 11.30 утра по дороге

проехало шесть грузовиков,

битком набитых солдатами…»)

Веселое пение птиц в горах

навсегда останется в нашей памяти.

А сейчас солдат

затачивает мачете,

а девушка собирает грязную посуду —

как же трудно нам было прощаться!

В грустном молчании

сгорбился мост,

и кажется, снова пылает земля.

Так хочется жить

и любить всем сердцем

наперекор печали и боли!

(Любимая, мы еще потанцуем!)

Одежда пропахла сыростью.

Души изъедены печалью.

(Любимая, мы еще потанцуем!)

Не смолкают пулеметы,

ведь им не понять причину

нашей радости.

(«…Примерно в 16.00

в четырех или пяти километрах

послышалась перестрелка…»)

Эта пышная зеленая ветка

и набухший цветочный бутон,

вся моя кровь взывают к тебе, свобода.

Пусть скорее наступит тот радостный час,

когда я смогу прижать тебя к своему сердцу…

Как люблю я тебя, дорогая свобода!

(«…Ровно в 7 мы снова отправились в путь…»)