В лето 6732

Война с прибытком

Глава 13. Война с прибытком

Подбежавший Тимофей напомнил мне о задумке к обогащению. Нужно было под всю суету с захватом города направить дисциплинированный отряд к пристани города. Наверняка там будут интересные призы в виде как кораблей, так содержимого трюмов. А еще, как не возле пристани, располагать склады торговцев. Так, уверившись, что Ригу мы, так или иначе, возьмем, я начал строить дальнейшие планы.

И вот, я наблюдал, как Андрей повел три сотни русских ратников с сотней булгар к пристаням, в большей степени находясь за спинами балтов, которым удалось-таки продавить сопротивление рыцарей. Впрочем, не без помощи слаженной профессиональной работы генуэзских арбалетчиков.

— Филипп, можа ужо и усадьбы купчин немецких поглядеть? — спросил я у Филиппа, который, наконец, сменился на стене.

Мой друг правильно посчитал, что у балтов неплохо получится самим прорвать оборону германцев. Кроме того, старший сотник отправил отряд в лагерь не только отнести трофеи, но и привести коней. Верхом Филипп все же чувствовал себя лучше.

— Продавят ливы лицарей, так и мы пойдем у град, — резонно ответил Филипп.

А в это время я заметил, как более активно начали рубиться ратники отряда Андрея, на помощь им были перенаправлены все арбалеты, как генуэзцев, так и остальных воинов. И уже через пару минут отряд смог вырваться из толчеи сражения и устремиться к порту.

— Вот и здорово, и замечательно, и не надо всегда быть на передовой. Вон сколько исполнителей, — шептал я себе под нос. Адреналиновый откат был серьезный и разговор с самим собой немного облегчал состояние.

Я был уже неоднократно в бою, находился на острие атаки, но так и не свыкся с опасностью, страх не отходил, его постоянно приходилось преодолевать. Только самовнушение, что все происходящее было игрой, помогало проломить стену сомнений и страхов.

Наступил окончательный перелом в сражении и защитники Риги, наконец, дрогнули и начали стремительно, но с толикой организованности отступать. Когда один отряд отступал, другой выступал вперед и на время сдерживал натиск обезумевших от сражения балтов. Мне было непонятно, куда могут отступить защитники, только если к кораблям и устремиться к фатерлянду, но там уже должны находиться мои отряды. Понимая, что отряд Андрея может быть сломлен отступающими, которые с отчаянием будут рваться к единственному спасению, я организовывать все группировавшиеся вокруг меня отряды.

Расставил я свое воинство в подобие каре, где по периметру находились пехотинцы с копьями, за ними шли мечники, чередуясь пешцами с бердышами. Внутри были лучники и арбалетчики.

Неспешно, но неумолимо мы продвигались к порту, откуда уже доносились звуки сражения. Попыток сломать наше построение предпринимались дважды. В последний раз это даже была организованная атака с использованием арбалетов и сомкнутого строя рыцарской пехоты. Однако, мы не только выстояли, но и смогли дать ощутимый отпор. На руку было и то, что отступившие от нас защитники устремились к лавине балтов и сдерживали их, не давая расплыться по городу и порту в поисках развлечений и грабежа.

Уже через двадцать минут мы вышли к месту сражения. Ратники Андрея, а это были именно они, соорудили баррикады и отчаянно сопротивлялись наступающим разрозненным уже не столько рыцарям, сколько жителям Риги. Наше же появление внесло еще большую сумятицу в ряды желающих укрыться от «бешенных» варваров — наверняка так они и думали о войске, которое уже становилось хозяевами города. Я решил, что кроме оружия нужно использовать и другие силы — пропаганду. Люди, считающие себя обреченными, будут верить многому, цепляясь за соломинку.

— Жители Риги и гости города, — начал я вещать на немецком языке, не задумываясь об его несоответствии средневековому диалекту. — Обращаюсь к вам. Мне нет причин убивать вас или холопить. Готов говорить и принимать решения. Рига должна жить и торговать. Сложите оружие и будете услышаны, мастеровые также не будут ограблены и могут продолжить работу с прибытком для себя.

Я, конечно, рисковал — ну не мог я распоряжаться. Единственный, кто мог принимать решения в данной ситуации — Вячко, но он еще рубился с рыцарями, которые устремились к участку прорыва обороны, чем в значительной степени князь помог и нам и балтам.

После моих слов из отрядов, а скорее ватаг, рижан стали выделяться вначале единицы, а после и десятки людей, которые кидали оружие и отходили в сторону с понурыми головами. Я же тем временем перестроил арбалетчиков в линию.

Из рижан стала отчетливо выделяться группа людей, которые все более бурно выкрикивали проклятия в сторону бросающих оружие, призывая их к сопротивлению. И, как только большинство сдающихся отмежевались от непримиримых, я отдал приказ на их устранение. Сотня болтов устремилась в сторону, возможно и отважных, но не дальновидных людей. Быстрое уничтожение ускорило сдачу сопротивляющихся как тех, что находились на площади у порта, так и тех отрядов, что подходили к месту в поисках спасения.

— Андрей, людей на оборону складов и ладей! Усих людей! — скомандовал я подбежавшему десятнику, которому доверил несколько сотен людей.

Он собирался доложиться, но я посчитал, что время дороже, а я и так все вижу своими глазами.

— Лыко! — подозвал я десятника, команды которого услышал. Пришлось напрячься, вспоминая имя этого парня из воинской школы. — Бери аще два десятка и збирай скарб вон тых.

Я указал на толпу рижан, предпочитавших сдаться. Многие были с колитами, небольшими сундуками и я предполагал, что там уж точно есть чем поживиться. Попутно дал распоряжение собирать брошенное оружие. Оно было разномастным, но встречались очень даже интересные мечи и арбалеты. Все пригодится.

— Тимофей, бери два десятка и за Жадобой и яго ватагай, — дал распоряжение, наконец, показавшемуся адъютанту.

Уже было видно, что в гавани Рижского залива скопилось более двух десятков коггов и ладей. Многие выглядели уж очень груженными, что не могло не радовать. Я предполагал советовать Вячко максимально восстановить торговлю, да он и сам об этом аспекте управления городом озадачивался. Пусть это не получится сделать с рядом немецких городов, но Священная Римская империя германской нации — это лоскутное одеяло. Да и выход на Данию и дальше Англию — много стоит. В отношении Швеции я бы не стал ожидать торговли, да и Дания может попробовать нас сковырнуть, но нужно искать пути, обязательно нужно. Есть что предложить и есть что попросить. Пусть и у шведов руду, вот только не будет в ближайшее время с ними дружбы. Немцы могут так же руду давать, красители для тканей, соду — это то, что очень нужно.

— Скорый ты, Корней Владимирович, — произнес, сидя на коне, Вячко.

Я увидел его скачущим еще раньше, князь стремился к порту, видимо, мысли наши сошлись, однако я оказался первым и уже мне придется делиться. Но лучше самому определять, что именно отдать, чем брать, от чего другие решили отказаться. Я напрямую не подчинен Вячко, да и вклад в общую победу мои воины внесли существенный, так что и правда на моей стороне. И об этом был отдельный разговор.

— Так, княже, не ливам с леттами скарб брать. Им и досыть того, что с боя взяли, — я развел руками.

— То так, правда твоя, — сказал князь и, развернув коня, поскакал дальше раздавать распоряжения.

Началась рутина, в которой я принимать участие не желал. Грабить усадьбы я отправил отряды и уже несколько телег с добром прибыли к порту. Рассматривать что там не буду, когда все уляжется, следует основательно подходить к этому делу. Часть усадеб и домов пришлось срочно брать под охрану, так как об этом просили сложившие оружие горожане. С ними уже будем дальше говорить о дальнейшем сотрудничестве. Всех ограбить — сиюминутная прибыль, но и городу ущерб будет невосполнимый.

— Бер, поснедаем? — обратился я к своему телохранителю, который был завсегда не прочь поесть.

Ему уже провели несложную операцию. В воинской школе был так сказать факультет полевой медицины. Частично к этому приложил усилия и я, но во все тонкости не вникал. Травы, мази — все местное. Единственно, на что я отвел немало времени — объяснение дезинфекции и важности прочищения ран. Факультет, конечно сказано громко. Обучались обозники, и медицина была в таком зародыше, что главным «лекарством» все еще оставалось слово Божие.

— Так то — завсегда, — прорычал гигант.

Порывшись в сумке, я нашел только кусок вяленого мяса, небольшой шмат сала и лепешку.

— На, — передал я все сало и половину лепешки гиганту. Ему и этого будет мало.

Уже жуя жестковатое мясо, я заметил приближение полутора сотен всадников, которых возглавляли Тимофей и Жадоба. Даже ушкуйники стали конными. Нет, нужно больше лошадей в воинскую школу и на хозяйство. Людишек нужно также больше. А ушкуйники пусть море осваивают.

— Боярин, — сказал в поклоне Жадоба, до того спешившись.

— Жадоба, когги и ладьи наши, токмо и князю треба долю отрядить. Гляди что да как, людей гляди, кабы до твоей ватаги пристали, русичей болей за иншах бери. Да когги лепшие нам, — отдал я все распоряжения. Остальное додумает и поймет. Если — нет, то нянькой всем не будешь.

— Боярин, Корней Владимирович, так снедь добрую подать? — просил Тимофей, на что я только кивнул, так как рот оказался занят процессом пережевывания куска, который упорно не поддавался. Все же жесткое мясо. Наши продукты, из усадьбы были куда лучше.

Тимофей начал доставать еду и я еще раз убедился, что адъютант, как я его про себя называл, занимает свое место. Тут была и часть копченого окорока и в горшочке еще теплая каша и рыба. Нормальный такой обед, а не перекус. И где раздобыть умудрился?

Пока я наслаждался едой, в толпе бросивших оружие и сейчас охраняемых воинами рижан началось шевеление. Посмотрев в сторону горожан и убедившись, что все под контролем, продолжил поглощать пищу. Через минут десять в мою сторону поспешили семь человек, чья одежда была весьма добротна, даже невычурно богата. Украшений золотом или жемчугом не было, но крой и качество тканей отличные. Догадаться, что рижане выбрали делегацию, было не трудно. Сам же призвал к диалогу.

— Боярин, позволь слово молвить, — на русском безо всякого акцента произнес один из группы мужчин. Был он невысокого роста с густой русой бородой и в красном кафтане, три аккуратных с небольшими камнями, но изысканной работы перстня, украшали руки. Сразу видно, что человек весьма состоятельный и без показного богатства.

— Ну, давай молви, — сказал я, вытирая платком рот. Хорошо, что дали времени насытиться.

— Я Вадим — гость из Новогорода, то, — мужик показал на остальных подошедших. — Гости рижские да з Любека.

— И что желаете? — поинтересовался я.

— Воли, боярин, — гордо ответил еще один бородатый низенький полноватый, видимо купчина, одеждой мало отличающийся он соратника. Стало даже странно, я то считал, что новгородцы, напротив, любители «пантов».

— Воля стоит серебра, да доброго торга, — ответил на выпад я.

Начался торг. Вначале определяли цену свободы всех сдавшихся. Порядок определил я. Коли человек важный и торговец споры, то и цена должна быть достойной. Кто больше серебра заплатит, тот и больше стоит как купец и человек. Рассчитывал я на гордыню купцов. Однако, если оказавшиеся новгородскими купцами Вадим и его друг, стали спорить кто из них важнее, то рижские купцы предложили за себя по гривне все. Эти прижимистые торговцы поняли задумку и не стали устраивать споров. Тогда пришлось определить выкуп в сто гривен для всех. Получить в одночасье семь сотен серебряных гривен — результат достойный. Купцы помельче выплачивали от десяти до пятидесяти гривен, в зависимости от стоимости товара, на который они показывали и подтверждали, как собственность. Сумма выплат была все же не большой. Практически все дома и усадьбы купцов были под охраной, а после я и узнал, что там было чем поживиться при грабеже. Так что за идею с выкупом гости уцепились клещами.

Шесть кораблей, что стояли в порту, оказались принадлежавшими купцам и за их полный выкуп так же были внесены деньги. Склады же за половину хранящегося перешли вновь к своим хозяевам.

Однако, большая часть кораблей, как и когги Альбрехта, стали неоспоримым трофеем. После приблизительной оценки оказалось, что взяли мы целое состояние, это не только окупит участие в осаде Риги, но и даст очередной импульс к развитию. Шестнадцать кораблей, из которых Вячко отдам шесть и только с небольшой частью товара, прежде всего с оружием. Вот чего уже действительно много взяли, так это железяк разных. Обрадовал и когг, в который был практически полностью загружен орудиями труда. Топоры, пилы, зубила, что-то вроде рубанков, но главное — пятнадцать колесных плугов с полностью железным лемехом. Такое приобретение, да с налаживанием производства подобного девайса из стали — имба для земледелия.

Были и ткани, большинство из которых — шерстяные. Один когг был гружен зерном и другими припасами — его решил продать Вячко. Ему кормить придется многих, да и при грамотном подходе — это серьезное политическое оружие, поэтому очень быстро получилось сторговаться с князем, который так же взял неплохую добычу, в основном пограбив знатные дома и усадьбы сбежавших из города горожан и купцов. Единственно, о чем я просил — не бесчинствовать в усадьбах и домах купцов, что сдались и не оказали сопротивления и еще не были взяты под охрану в связи с банальной неорганизованности малых отрядов. За эту блажь пришлось доплатить уже мне — не проникся князь моими доводами.

Однако, везение меня не оставило, напротив, баловало. Ночью, как ни в чем не бывало, в рижский порт прибыл караван кораблей, состоящий из восьми коггов. Мы даже прошляпили ситуацию. Из кораблей спокойно и чинно выгружались войны и складировались мешки с разным добром, в основном с едой, блеяли бараны и фырчали кони.

Только через полчаса с момента прибытия и начала разгрузки кораблей, мы начали действовать. Незамысловато окружили разгружающихся, которые не удосужились вооружиться, сняли арбалетами некоторых из тех, кто все же был с мечом или копьем.

— Кто вы и зачем прибыли в город русский? — на немецком языке спросил я.

Вопрос этот уже проливал свет на важные обстоятельства. Город — русский, а не временно взятый и пограблен, и о прибытии нужно спрашивать у хозяев. Об этом уже говорили с Вячко. Нельзя оставлять такой плацдарм крестоносцам. Это не их земля, мы сами разберемся в своих соседских славяно-балтских отношениях.

— А кто со мной говорит на земле моей? — прозвучал зычный голос из ближайшего когга, который уже в большей степени разгружен.

— Земля это не ваша, а русского князя Вячко. А кто ты, не уж-то сам епископ Альбрехт пожаловал? — с иронией спросил я.

Наступила долгая пауза. И чем больше времени тянулось молчание, тем больше я убеждался, что попал прямо в точку. Опрошенные купцы и администрация в один голос говорили, что деятельный и авантюрный епископ отправился в германские земли за наемниками. Отправился он сразу же после начала похода на Юрьев. Причем со всех горожан и гостей Риги был взят специальный налог на войну. Вот, видимо, и вернулся епископ с подкреплением. Зачем надо было это подкрепление, когда еще не началась осада Юрьева? Ответа может быть два — это еще одно направление экспансии или же укрепление собственных позиций Альбрехта, чтобы не попасть в зависимость от какого-либо рыцарского ордена.

И сейчас выгруженные три сотни наемников стояли без оружия и под прицелом двух сотен арбалетов, и мои воины все прибывали.

— Что молчишь, Альбрехт, или нужно поджечь твой когг? — вновь обратился я к епископу.

— Кто я, ты знаешь. А ты кто? — сказал кряжистый мужик в длинной рясе.

Его хотелось назвать стариком, но уверенное лицо и не скованные годами и болезнями движения не позволяли причислять этого джидая к старикам. Да, когда епископ вышел на более освещенную площадку на пристани, у меня появилось ощущение смещения жанров. Вот причем тут звездные войны? Мужик выглядел как джидай. Какой-то «сюр» в голове.

— Я боярин Корней Владимирович, — после паузы сказал я. Вообще все общение шло на паузах.

— И что делаешь ты, боярин? — последнее слово епископ как выплюнул. — В Риге, в месте, что даровано мне полоцкими князьями?

— Ты, Альбрехт получил земли для чего? Для миссионерской общины, а сколько ты после воевал и грабил, а Герцике и князь Всеслав, а Кукенос и князь Вячко, а его семья? Да он и где-то рядом, думаю, что будет рад встречи, — я усмехнулся, наблюдая, как меняется выражение лица.

Видимо, «накосячил» германец в отношении князя кукеноского, чего стоит убийство его семьи, ну кроме только что дочери Софии, к которой отправились под вечер три сотни во главе с самим князем.

— Дай уйти, боярин, — даже не сказал, а прошипел Альбрехт.

— А мне с того что? — я же наслаждался моментом. Приятно видеть одного из сильнейших врагов Руси данного периода, который вот так трясется от страха и практические просит, но не требует.

— Наемники, что прибыли со мной — они оплачены и будут служить тому, кому я скажу, — начал озвучивать плату за свою тушку Альбрехт.

— Да — ты прямо сейчас прикажешь, и меня попытаются убить, ну, дней через десять, или позже. Да и германские наемники мне не особо нужны, — отмахнулся я от спорного подарка.

— Там белги, франки, фризы, даже славяне из полабов, что у Любека живут, — начал перечислять епископ.

А я замер. Вот так и может раскрыться моя ложь, ведь по легенде я как раз из тех мест и сам православный славянин. А тут полабы… Но кто мог знать мою легенду досконально? Войсила здесь нет, Глеба Всеславовича… царствие ему небесное. Первак, Вторак и Третьяк остались в Унже. Может — Филипп? Вряд ли. А больше, так и не кому. Или Андрей может знать? Ну, этому все равно кто я, он по поступкам судит и пока мы с ним не расходились во мнениях.

Стоит определиться и с тем, нужны ли мне эти наемники? Если только как команды на когги под присмотром жадобинских ушкуйников. Можно еще что-нибудь поганенькое сотворить при помощи наемников. Например, привести к покорности ятвягов, пусть у Вячко будет больше данников. Или проредить Литву, а то уже в ближайшие годы Миндовг, или еще какой князь литвы начнет весьма агрессивно и энергично расширять свое влияние.

В итоге принял я условия Альбрехта немного подправленные мной. К примеру, он себя выкупал за тысячу гривен, как и лишался всего имущества. Только один когг с провиантом на неделю и с командой из доброхвотов оказывались в его ведении. Но и католическая миссия оставалась в Риге. Я мог это гарантировать, так как и это обговаривал с Вячко, который не хотел углубления конфликта с католиками, которые в большей степени ремесленники, торговцы, да и успели окатоличить часть балтов. А вот поощрять православие нужно, но делать это аккуратно и планомерно. Еще нужно было хоть какое-то юридическое оформление Риги как владений Вячко. Подписанная грамота, по сути, расписка, делало захват города не только де-факто, но и оформляло де-юре.

Я смотрел на удаляющийся когг с Альбрехтом на борту и думал, а не совершил ли я ошибку? Этот энергичный человек не оставит в покое балтов. И чихать ему на всякие подписанные им же грамоты. Почувствовав однажды сладость власти, люди, подобные епископу и дальше будут искать доступ к наркотику вершителя судеб человеческих. Но не будет его, придут другие — германцы уже прочувствовали возможности продвижения на Восток и в ближайшие семьсот пятьдесят лет не остановятся. Но позиции их уже заметно ослабли. Рига наша!

Наемников пока полностью разоружили и взяли под охрану. Я еще не определился, что с ними делать. Оплаченные на полгода профессиональные воины — ресурс, который нужно использовать. Только вот против орденцев и в целом единоверцев бросать наемников крайне опасно. Ну, еще будем посмотреть. Там еще и великий князь Юрий может отчебучить. В последнее общение он показался человеком, способным на импульсивные решения. А тут охрана и не из тех, кому эта княжья просто не понятна.

Уснул только под утро, поэтому, когда пришел Тимофей будить, в голове роились только междометия и маты с описанием мест, куда я хотел послать этого назойливого помощника. Маты были достаточно распространены на Руси, а вот закоренелыми матерщинниками считались новгородцы. Я все же старался без мата обходиться, но не сегодня…

— Что ты хочешь от меня, гад? — прошипел из-под шкуры я.

— Так ты казал об ентом — совете, ну раде, али как аще? — начал подбирать слова Тимофей.

Я вчера уставший проронил, что по полудни будет совещание — это и пытался мне сейчас сказать Тимофей. Хотел, наконец, посчитать окончательно трофеи, решить, как добро пересылать домой и что делать дальше. Есть ли у нас дела еще в Риге, нужно ли оказать помощь Вячко и оставить, к примеру, три-четыре сотни в качестве поддержки новому владетелю этих земель? Эсты могут отставить и две тысячи, но это уже будет совершенно не нужное усиление этого племени.

Результат совещания был таков: прибыль от похода с учетом и побед под Юрьевом и взятия Риги составила, даже после выплат премиальных воинам, почти семь тысяч гривен серебром, золотом и драгоценными камнями, а это больше тонны веса. Богатый город был Рига! Оружия разного крайне много, в частности копий под тысячу, мечей две сотни, самострелов сотня, кистени, алебарды и много еще разного и единичного. Три с половиной сотни кольчуг и чешуйчатого доспеха. Больше тысячи коней, часть из которых уже отправилась в Унжу, еще из Юрьева и обоз должен уже треть пути пройти. Мы только отобрали три сотни наиболее добрых коней, в основном фризов, приученных к рыцарскому конному бою. Были захвачены нами и овцы и бараны и коровы. Но вот как, особенно последних, переправить домой — не представлю. Коровы уж сильно будут тормозить ход и не привыкшие они к дальним переходам. Овец же будем переправлять коггами — Жадоба обещал, что сможет ими пройти в Унжу, где волоками, где реками. А надо — на себе понесет, но больше такие длинные переходы по суше делать не станет.

Из добычи была и руда и много тканей, в основном шерстяных, был сельскохозяйственный инвентарь с ценными колесными плугами, которые при небольшой модернизации станут великолепным подспорьем в сельском хозяйстве.

Получилось взять и рухляди — большой склад германского купца, который погиб при обороне Риги был забит шкурками куниц, белок, бобров и даже было три дюжины шкур горностаев. Это богатство я обязательно переправлю домой. И продавать не вижу смысла — одену большинство ближних в шубы богатые. Вот и будет пропаганда — в Унже в шубах ходят. А людишки нужны. В походе только три сотни взял, и большинство вольных захотело переселиться в Унжу. Это были и городские ремесленники, и сельские жители, что так и не смогли посеяться в окрестностях Юрьева и с обреченностью приняли мои условия переселения на новые земли, чтобы банально не умереть с голода.

Когги начали оснащать командами, собранными из наемников, людей Жадобы и еще тридцати двух доброхвотов из экипажей новгородцев. Отправляли шестнадцать груженных под завязку кораблей с тремя сотнями ратников, чтобы был численный перевес над наемниками, на всякий случай.

Решили на совете все же поддержать Вячко двумя сотнями, которые оставим в городе до следующего лета. Так же оставляли всех добровольцев из владимирцев и новгородцев. Однако, питание и содержание за счет князя, как и возможная доля с добычи. Алексей с остатками дружинников Василько Ростовского так же оставался у Вячко. Отстоять Ригу с этими силами можно было бы, учитывая, что кроме как тевтонский орден и силы то вражеской в округе нет. Да и тевтоны только начали экспансию и переносят основное направление из Венгрии на земли мазовецкого князя, который, впрочем, считают своими, но князю об этом не говорят.

Ну, может еще и литва как наиболее сильное племя, в котором происходят процесс образования единого государства. Считать ли врагами смоленских ростиславовичей, или витебских изяславовичей или новгородцев? Вот уж не знаю. И о том говорил Вячко. Нужно рижскому князю заручаться поддержкой сильных мира всего. По мне так присягнуть Юрию, несмотря на его странное поведение во время нашего стояния во Владимире.

Вячко же удивил всех — он заручился поддержкой и даже принял клятву вассалитета от Дитриха фон Тигенгаузена — владетеля Кукеноса, который так же прислал сотню в Ригу в поддержку своего тестя. И Вячко ему поверил.

Оставалось при мне полторы сотни булгар, ратники Филиппа, десяток Андрея, генуэзцы и пехота из поместья и воинской школы. И мы готовились к переходу домой, предвкушая триумф и встречу. Богатства умножили минимум вдвое, а еще в голове роились планы модернизации и прогрессорства, но главное — планы на семью!