В лето 6732

Все вокруг боярское — все вокруг мое

Глава 22. Все вокруг боярское — все вокруг мое

Вернувшись в родные места, да еще и с прибытком, окунулся целиком в дела. Я все же созрел для бумаги. И производство будет простым, конечно не из дерева. Я окончательно ждал начало потока ветоши, обрывков ткани, новый урожай льна и конопли, я даже из хулиганства собрал крапивы. Все это было сбито в немного тягучую жидкость. Далее производство было достаточно простым: набрать в форму этой жидкости, слить воду, положить на войлок, закрыть войлоком, аккуратно положить под пресс, чтобы не передавить и на сушку.

И почему я так боялся этого производства? Все значительно проще, чем сталелитейный горн. И колесо водяное не понадобилось. А люди, уже не испытывающие дефицит льняной одежды, несли ветошь в мастерскую, которая может уже скоро превратиться в мануфактуру. Производство я поручил самому, на мой взгляд, расторопному из недавно прибывших крестьян. Преследовались не только прямые цели — получить активного управляющего, но решение носило и пропагандистский ход — каждый может выйти в люди. Вот только жалование я положил пока только едой, но сытной.

Бумага же пока будет исключительно для внутренних нужд и все зимние вечера нам в помощь, когда будем вместе с тиунами и их помощниками учиться документообороту. Я профан в этом, однако, надеюсь на коллективный разум и мозговой штурм — люди то в этом времени есть и вполне сообразительные. А уже про простые инвентари, где описывается все имущество дворов, что взято в аренду, сколько земли и скотины, сколько сдают молока на производство, обязательное условия порядка и рачительности.

Люди должны видеть, что вся их хозяйственная деятельность, которая по ряду, контролируется и возможности для создания теневого рынка так же минимальны. Зачем? Если свои излишки можно продать или обменять на рынке в Речном, в крайнем случае, после уплаты порядья и/или отработки барщины, можно продавать свои товары и в других городах Руси.

И много и сразу давать людям так же нельзя. Не должны сразу же растекаться молочные реки, нужно трудиться для благосостояния, а не получать все и сразу. И с этими людьми, живущими в этом времени все выглядело до крайности справедливым. Были, конечно, и такие горе-хозяева, что забрасывали свое хозяйство и скатывались в убогое существование. Частично и из-за алкоголя, который был лимитирован, но все же доступен, частично от богатых урожаев и наличия убеждения, что сердобольный боярин никого не обидит. Таким «хозяевам» приходилось впоследствии работать в местах, не требующих квалификации и только по результату. К примеру, собирать руду, быть грузчиками на пристани, наниматься на сезоны к другим крестьянам или на скотные дворы. Однако, многие понимали возможности и старались работать.

К сожалению, появились и изверги, которые никак не смогли вписаться в новые порядки, которые некоторым показались излишне свободными. Отсутствие насилия зачастую принимается людьми за слабость. В данных обстоятельствах, я давал решение на откуп общественности.

Так, один крестьянин, который был рядовичем, начал злоупотреблять медом, ему был запрет на продажу хмельного, но поговорку про свинью и грязь никто не отменял. И деньги одалживал у сердобольных соседей, а отдавать забывал и жену с сыном десяти лет и дочь четырнадцати в страхе держал и часто бил, да много «накосячил». Пришли к Божане с этим вопросом, а она, как я и говорил, отдала решение на откуп общественности. Вот и решило «обчество», что изгнать мужика из поселения и просить боярину разорвать порядье, а в уплату забрать дом и имущество. Решение было сложным, и моя любимая и разумная жена решила отдать замуж дочь изгоя за достойного парня с приданным от боярыни лично, а сына отрядить в воинскую школу. Пусть и не по возрасту, но парня там пока могут приставить к обозной службе в помощь, а там как проявит себя. Жена же буйного алкоголика-горемыки, несмотря на постоянные избиения и унижения, пошла за мужем, испросив только Божану возможности навещать своих детей. Вот такая трагичная история с не очень простым решением. И таких ситуаций возникает крайне много. Но как иначе при большом скоплении людей и достаточно сытной жизни.

Только насколько мы сможем поддерживать такой высокий уровень жизни? С кормёжкой уже могли возникнуть проблемы. Нет, урожай был фантастическим. Вот только и людей прибавилось изрядно. В воинской школе уже обучалось семь сотен человек и три сотни выпускников, несмотря на то, что и сами недоучились, были на стороже, да и ветераны. Так же и две с половиной сотни наемников, которых и кормить нужно.

А наемники — это две с половиной сотни мужиков без комплексов, которые живут на чужбине и большинство исповедают отличную от нас религию. И горе честным девкам, а нам головная боль. Уже идут переговоры с одним десятником из генуэзцев, который умудрился подловить девку, которая купалась в озере и у них была ля мур. Причем девица объясняла горячему итальянцу о том, что нельзя и нужно у батюшки и старшего брата спросить разрешения, но что он, немец, поймет-то. Вот и стал я сватом, так как генуэзца могли и на бердыши взять, как охальника. После горячих дебатов, еще до похода на земли мари, сговорились на том, что свадьбе быть и наемник, оказавшимся молодым и вполне вменяемым парнем, был за женитьбу. Проблема была только в конфессиональной принадлежности, консультации с нашей церковью, которая была разграблена и осталась без служителей откладывалась. Отправили в Суздаль, Ростов и во Владимир, чтобы быстрее прислали священников. Были уже мысли о строительстве еще одной церкви конкретно в поместье, так как паства росла. Так что будут скоро бегать по русской земле маленькие «итальяно-русы».

Вот что делать с другими наемниками, как и ратниками воинской школы? Сложный вопрос и требовал не эмоционального решения, а взвешенного и понятного. И артель из уже дюжины девиц с низкой социальной ответственностью явно не справятся с проблемой. Девочки и так трудятся, что скоро будут проблемы с церковью. А если все сложиться, как предполагается, то к нам приедут сразу четыре священника.

Первое, что решил в этом направлении — отправить Гильермо в Геную по честное слово и тем, что он заберет на зиму своих орлов, с обещанием вернуться. Немецких наемников я хотел куда-нибудь послать и надолго, но не придумал куда, поэтому решил досрочно расторгнуть договоренности с честным словом не воевать против Руси. Не наивный я, но если уже встречу на пути, то хоть не буду сомневаться и убью. А так сложно воевать с теми, кто еще недавно был рядом, наверное, еще не пробовал.

Решение о разрыве отношений с арбалетчиками вызвано, как это ни странно, еще и выгодой. Гильермо и Франческо прекрасно видели возможности производства, их в хитрой форме познакомили с новинками, не открывая секретов. И перед уходом, генуэзцы прямо таки устроили «черную пятницу», когда скупали всего и много. Только оружия не брали, так как их доля рыцарского вооружения в добычи была немалой. Пробовали они и купить зерно, но я жестко приказал следить за этим. Может, и поделюсь, но позже, вначале нужно Русь накормить и пережить голодные годы.

Покупали генуэзцы и стеклянную посуду, не боясь разбить в дороге, и первые образцы бумаги, продали им и пару килограмм сахара, недорого, но и себе не в убыток продали шерстяную нить и ткань. Отдельный разговор состоялся с Гильермо, которого я очень просил посодействовать в решении важных вопросов. Прежде всего, привезти как можно больше серы, залежи которой находятся на Сицилии и были известны уже давно, так же доставить краски для ткани, которые пока никак не мог производить — банально ничего об их происхождении не знал, кроме как о моллюсках в Древней Финикии. Просил я и о магнитах, если таковые найдет. А лучше, чтобы привез каких-либо опальных и не старых алхимиков, да корабелов. Рига — наша! А там и может пригодиться опыт строительства итальянских галер. Для того, чтобы мои просьбы все же выполнялись, подарил Гильермо зеркало и пообещал все те же «кисельные берега» в будущем.

Еще одним решением для уменьшения нагрузки на экономику поместья, стала отправка части воинского контингента так сказать «на помощь» друзьям в Ригу, которым предписывалось вести службу, помогать в организации воинской школы в Риге, ну а за это питаться и стать на кошт у Вячко. Тем самым была и помощь рижскому князю, и я отправлял часть инструкторов с молодыми ратниками, которые должны продолжить обучение, при этом подтянуть других воспитанников рижской школы, которых будет подбирать князь, так как собственной дружины было крайне мало, да и две сотни были некогда оставлены князем Ярославом и могут быть им же быть отозваны.

Исходя из сказанного, стали готовить людей в поход — русичи из воинской школы идут в Ригу к Вячко и там, как мы уже уговаривались с князем организовывают еще одну воинскую школу. Идет и часть инструкторов, кто по желанию и с семьей, но большинство неженатых со своими воспитанниками. Всем с собой дал подъёмные в виде серебра, вновь чуть уменьшив кубышку.

Но пришлось не только «избавляться» на зиму от людей, но и думать, как кормить речников, да и с их воспитанниками. В принципе, доходность от деятельности наших «речных волков» была большой и поделена между мной и ушкуйниками в равных долях. Это серебро позволяло им сытно и весело прожить всю зиму. Но и бездельничать четыре месяца Жадоба и его команда не будут, станут наставниками. Так как нововведением в воинской школе станет организация отделения подготовки моряков и морской или, в большей степени, речной пехоты. Кораблей у нас уже много, а команд нет. Зиму будут учить теорию, оттачивать мастерство в закрытых помещениях и на учебных макетах, в роли которых станут два старых ушкуя, списанных за старостью лет и для обучения молодых будущих речников, а, может и гардемаринов.

Все высчитав, отправил во Владимир, Суздаль и, конечно же, Ростов посланников с просьбой поделиться провизией. Мы бы и так прокормили. Но зачем? Чтобы были уверены, о сыре с маслом, в котором мы беззастенчиво купаемся? Нет! Решаем государственные задачи, а кормимся только за свой счет. От такого посольства я не особо ожидал успеха, но использовал принцип «проси много, что бы дали тот минимум, который нужен».

Уже в новых хлопотах прошла еще седмица и три поезда отправились по своим направлениям. А Жадоба, перебирал мальцов, которые прибыли из Городца и Ростова в воинскую школу, чтобы выявить склонных и способных к морскому и речному делу. Родители отправляли своих чад с превеликим удовольствием. Во-первых, детей будут кормить. Но это немного спорный конечно довод, так как подростки сами собой представляют, что ни на есть, рабочий люд. Однако, я поставил что-то вроде стипендии и единовременно выплатил за каждого подростка родителям компенсацию в 5–6 кун. Тут бы, наоборот, плату за образование брать, но тогда долго бы мы искали желающих, а в дополнение — обещание через два года хороших семян ржи, но с оплатой уже от родителей — там отыграюсь за свои траты. Такие сказки ходят о нашем зерне, что готовы платить втридорога и уже были несколько делегаций поделиться зерном. Как в поговорке, обещанного три года ждут, так и я планировал через три года начать распространять качественное высокоурожайное зерно по Руси.

Особенно мне понравилась история, как священник доказывал, что выявил секрет высокого урожая — нужно зерно в навозе освященном, разбавленным святой водой смачивать. И можно было бы говорить, что это вполне правильно, однако, истина в деталях — крестьяне сожгли зерна в излишнем «удобрении» и оно практически не взошло, даже пришлось епархии спасать ситуацию и срочно присылать посевное зерно, чтобы священника не обидели.

В целом же, намечалась деятельная хозяйственно-бытовая жизнь. Воины откладываются. До весны, ни с кем не воюем, дальше будет видно. Но сейчас — сталь, бумага, стекло и зеркало, пряжа и ткани, качественная мука и развитое сельское хозяйство. Трехполье и английское четырехполье, колесные плуги и коса-литвинка, свинокомплекс, сыроварня, можно сказать, птичья фабрика, овцеводство и даже подобие селекционной работы над улучшением лошадей. Казалось — все прекрасно! Только вот почему так тревожно?

— Любимый, мы з чадами до Речного пойдем, — сказала Божана.

Это уже была констатация факта, до этого мы уже обговаривали, что мое семейство съездит к жене Филиппа, пока тот на дальнем полигоне. Это Мышана что-то уже чудила. Решила пробы снимать с продуктов, выпросила сахару из последней партии. По мне — конечно пусть съездит! С развлечениями тут швах. В ресторан водил свою жену в гостиный двор, ужин при свечах и отдых, какой мог, сделал, да и две озорных прогулки на конях к озеру пока тепло. Поплавали «по-королевски», похулиганили. Божана уже чувствовала себя хорошо и семейная жизнь, когда можно оставить детей на мамок, переживала медовую неделю.

Сегодня же ко мне придет Андрей по своим каким-то делам, прямо был очень настойчивым. Ну а главным же вопросом станет создание внутренней системы безопасности. Тут я хотел, наконец, выслушать о делах и успехах Шиноры. Вот и решили посидеть втроем.

— По здорову, боярин? — сказал Шинора, входя в столовую.

Стол был уже готов к серьезной мужской пьянке. Две литровые или около того банки с качественным самогоном, пиво, вино из лесных ягод. Мясо ломтиками, запеченный фазан, тушеное мясо бобра, колбаса, хлеб, сыр, овощи. Но, вначале дела.

— Шинора! Якоже сталось, что ты не сподобился прийти до меня? Я звал, — начал я с упрека.

— Не гневись, боярин, больно много дел было, токмо я пред очи твои стою, — сказал Шинора и отвел глаза.

Странное поведение того, кто еще недавно практически лебезил передо мной. А тут — не пришел, так как занят был?! И еще одна странность — говорит дерзко, но глаза отводит. Давно я не общался с этим прохвостом. Шальные деньги вскружили ему голову?

— По здорову ли, Корней Владимирович? — в столовую вошел Андрей.

Еще ранее, где-то год назад, великий князь владимирский Юрий Всеволодович прислал этого человека ко мне. Как бы в ссылку. Тогда опытный десятник представился характерником, правда я так и не понял до конца возможности Андрея, но мистикой рядом с ним попахивало — и звери были покладистыми, и умудрялся стоять рядом, но быть невидимым для других и еще разные штучки, которые по отдельности объяснить можно, но в сумме получалось эффектно. Много прошли уже с Андреем, и я ему доверял, тем более, что я способствовал его личной жизни, сведя со своей управляющей Мышаной. Так что Андрей — мой человек!

— Запазнился ты, Андрей, — я кивнул на лавку и жестом пригласил присесть товарища.

— Не гневись, боярин, вельми потреба была, — сказал Андрей, чем практически повторил слова Шиноры. — Ты выпей пива, что у дар тебе дала Мышана.

Андрей протянул мне кувшин. Ну, чего кичиться, выпил. Полкувшина влил в себя, и остаток поставил на стол.

Я, было, начал разговор, но моментально провалился в небытие.