Минуй нас пуще всех печалей ни княжий гнев, ни княжеская любовь

Глава 4. Минуй нас пуще всех печалей ни княжий гнев, ни княжеская любовь


— Боярина Корнея Владимировича до князя, — послышался зычный голос у ворот постоялого двора, что мы занимали своим воинством.

Собрался быстро, взял шпагу, кинжал, одел свою титановую броню. Вложил в наплечную кобуру пистолет. Я был уверен, что речь пойдет о вчерашнем происшествии. Если бы другое нужно было обсудить, то позвали бы и Глеба Всеславовича, но тот сидел на крыльце и со скорбным лицом, будто покусанным роем пчел, пил капустный рассол.

— Пошто вражбу учинили? — спросил Василько, как только я вошел в его палату.

— Прости князь, похвалялись удалью молодецкой, да и не до смерти, — ответил я в низком поклоне.

— Казали мне усе, яко вы секлись, то до смерти было, — молодой князь пристукнул по подлокотнику большого стула, восседая на котором он принимал меня и моего вчерашнего неудавшегося обидчика.

— Прости, князь Василько Константинович, то я повинен. Казали мне, что не одолею я боярина Корнея Владимировича, а я и порешил аще до пира твого побить його, — опустив голову, говорил неудавшийся бретёр.

— Кто? Кто есмь лис коварный, што у твою буйну голову то уложил? — прокричал князь и его голос дал петуха.

— Так купчина Жизнобуд дал и гривну и казал то, — понуро ответил князь.

— Вот пес, я казал тому купчине, што Корней и вой добры, и купец, аки царь Мидас, вон оно как — гордыня абуяла купчину. Ну, енто моя справа, — задумчиво еле слышно сказал Василько. А я удивился образованию князя — гляди ка — и про Мидаса знает.

— Ты, Алексей у паход идеш з двумя сотнями и Корней у щит стоять буде, а вы у соре. Миритися и збирай ратников у паход Алексей Вольгавич. Голова буде Глеб Всеславович. Почакай у дворы Корнея, да домовитесь, — сказал Василько и махнул Алексею на выход.

После установилась пауза. Князь, как будто видел меня в первый раз, впился взглядом.

— Даниил спрашал о те, — начал князь говорить после паузы. — То муж вельми мудры, да гонорливы. А никак з великим князем Юрием Всеволодовичем не домовится.

Меня перещелкнуло. Легендарная личность — человек науки и писатель, который для своего времени был, наверное, бунтарем и провокатором. Много споров было или будет об этой личности. И почему его называли Затворников тоже. Считалось, что его прозвище было из-за того, что жил он на склоне лет отшельником, затворенным от всего мира, или же это была некая аллегория. И вот, сейчас мне можно будет узнать правду об этом человеке, память о котором весьма скудна. Возможно, какие-то документы сгорели, когда был пожар в Григорьевском затворе — в принципе первом русском университете. Так, может он и затворник то потому, что был в этом затворе, который и располагался в Ростове.

- То той муж, что у затворе? — аккуратно спросил я.

— Да вон мого батюшку подговорил створить той затвор и сам головою у им, — ответил князь, одним предложением дав отгадку одной из многих тайн Древней Руси.

Князь окликнул холопа и уже через пятнадцать минут в палату к князю вошел мужчина лет сорока пяти. Высокий, с зычным голосом, уже седой бородой и аккуратно стрижеными волосами. Был он в монашеском балахоне, но выглядел как-то щеголевато и высокомерно.

— По здорову, князь? — пробасил Даниил.

— По здорову. А ты како ж, наказ великого князя убыть табе на озеро Лача, а ты у манастыры усе, у затворе, — с усмешкой сказал Василько.

— Так, княже одбуду наказ той, — развел руками Даниил, показывая всем своим видом, что наказ выполнять не собирается, но и конфликтовать не хочет.

— То муж Корней Владимирович, што ты говорил, — сказал Василько и облокотился на спинку своего высокого стула, показывая своим видом, что он свою роль выполнил — дальше сами.

Разговор был сложный. Я в своей прежней жизни не имел сомнительного удовольствия общаться с представителями спецслужб. Именно как допрос я с самых первых вопросов воспринимал общение с этим действительно уникумом. А еще очень болела голова, когда монах начинал пристально смотреть на меня.

Вопросы лились рекой, и странным образом хотелось на них отвечать, но мне удавалось сдерживаться и не раскрывать главных секретов.

И расскажи, как ты льёшь сталь. А не хочешь, так я тебе расскажу, как лили наши предки, да другие народы. А еще как ты историю знаешь, вот я Геродота на греческом, да Плутарха читал. А что ты видел в Святой земле, да подробно, а как зеркало то получается? И сколько раз я не говорил, что то коммерческая тайна, он отмахивался и даже ухмылялся. В какой-то момент я даже подумал, что это такой же попаданец, как и я. Уставший от опроса, я даже и задал вопрос, что он думает о будущем нападении монголо-татар. Но мудрец ответил, что и понятия не имеет о будущем. Его дело учить в монастыре отроков.

Расставались мы уже если не друзьями, то хорошими товарищами. Даниил просил послать своих учеников из затвора ко мне в поместье, на что я так же договорился прислать прилежных отроков на обучение к нему, да и в мирное время знатно поговорить о науках и ремесле.

Я и сам думал об организации образования, что-то вроде школы, но не военной. Только быть преподавателем по всем дисциплинам да без учебных пособий, не реально. Да и чему я научу. Истории — да, основам математики, может быть до уровня так класса седьмого школы XXI века. Управлению, сомнительно, но что-то навыдумывать можно. Ну, еще риторика, философия и логика, чему самого в университете учили. Но на пальцах рассказывать — не лучший вариант, да и потребует это отказа от всех остальных начинаний. А тут — готовое учреждение. И как из головы выскочил этот затвор. Некоторые исследователи того, для меня уже прошедшего будущего, называли Григорьевский затвор русским университетом. Вот поспособствовать развитию оного — дело хорошее. Заработаю еще денег, да и вложусь в затвор. А когда и если освою производство бумаги, да изобрету печатный станок, так и вовсе смогу поставить на недосягаемый уровень возможности этого учебного заведения. Куда там Падуанскому, Пражскому, или Оксвордскому университетам.

Я вышел во двор, где с понурым видом ходил кругами мой вчерашний обидчик — Алексей.

— Замиримся? — спросил я сходу, не желая говорить долгие разговоры.

Ну не вызывал этот парень негатива. Вчера, слегка разгоряченный на адреналине я видел его в противниках. Сегодня — нет!

— Прощевай Корней Владимирович — бес спутал, — ответил Алексей.

Я протянул руку, и сотник княжьей дружины за нее ухватился. А я немного поразился. Был он немногим старше того же Филиппа и вот тоже сотник. Друг то мой стал таковым после изменений в Унже и благодаря созданию воинской школы, а этот добился этого в жесткой конкуренции.

Пообщавшись с Алексеем, я осознал, что мой товарищ, живший или живущий в XXI веке был недалек от истины, когда говорил, что «настоящая дружба рождается с мордобоя». Парень был фанатом войны, и с самых юных лет учился, как правильно жить и умереть. Отец его погиб вовремя битве на Липе, но великий князь Константин не оставил парня и он продолжал обучаться воинским премудростям. Уже в четырнадцать лет стал самым молодым новиком в дружине князя Василько. А князь в последнее время все больше внимания уделяет молодым воинам, видимо проецируя их участь на себя, или по другим причинам. Вот и его князь вчера назначил старшим над двумя сотнями ратников, которые и уходят с нами на Новгород.

Оставив в хорошем расположении духа Алексея, я двинулся в сторону торговища. Я не хотел создавать еще одну проблему, которой бы стала месть купцу Жизнобуду, но именно на торговище мы договорились встретиться с Шинорой, к которому у меня есть задание. Но пройдоха сам меня нашел.

— По здорову ли боярин, Корней Владимирович? — спросил из-за спины Шинора.

— Спаси Христос. А ты пошто аки тать со спины крадешься? — спросил я, и демонстративно взявшись за гарду шпаги, которую после вчерашней дуэли решил немного поносить.

— Так, яко увидал тя, також и спытал, — извиняющимся тоном ответил Шинора. — Боярин ни куны ужо, треба на справу серебра дать.

— Ты што серебром снедаешь? Али закапываешь? Слухай сюды, — начал давать указания я Шиноре.

Серебра, конечно проходимец много с меня имеет, но и дело делает. Оказывается, что коррупция в это время вообще норма и рассказать за три-пять кун о товаре своего хозяина, или же на постоялом дворе дезинформацию вбросить — нормально. Вот я хотел бросить эту дезинформацию. Предлагал я Шиноре во Владимире, где у него уже чуть ли не постоянная агентура распространять мнение, что ссориться с Новгородом не правильно, а вот помочь князю Вячко оборонить Юрьев — святое дело для русича. Что латиняне замыслили лжу великую, и собирают свои рати, чтобы поработить гордых русичей. Нужно князя просить да в ватаги сбиваться и бить схизматиков, что и Новгород возьмут и после на Владимир пойдут. Княжества Герцике и Кукейнойс уже взяли и мало им. Ну и так далее по тексту с разными вариациями.

Нужно было создать общественное мнение. Я понимал, что решение князя это вряд ли изменит, но он услышит чаяния народа и может поколебаться. А, если и нет, то враждебные действия в отношении того, кто готов защищать Русь от скверны латинян, воспримут негативно. Надеюсь, что это поймет и сам князь. Да и роль вече даже во Владимире была немаленькой, а в других города и подавно. Так что с мнением общества в этом времени не считаться — себе дороже. Вон и русские цари до Петра соборы собирали, да с людьми совет держали. Вот только власти принятия решения толпе нельзя давать, а совет — пожалуйста.

А я все больше уверялся, что мы идем в ловушку. Великий князь, по сведениям, даст в войско не более двух сотен. И это либо наглость со стороны Юрия, либо очень чопорное исполнение некого плана. Напрашивается самое простое — нашими руками решить свои проблемы. Однако, при этом пострадает и его авторитет. Что за великий князь, что решает вопросы чужими руками, пусть и своих вассалов. А Константина Всеволодовича — отца Василько в народе все еще помнят, и в большей степени отзываются хорошо. Так что мы еще посмотрим.

Не стоит сбрасывать со счетов и Ярослава Всеволодовича — будущего великого князя. Фигура энергичная и сильная. Новгородцами если не любимый, то уважаемый князь, за них воевавший. По лествичному праву Ярослав занимает стол во Владимире после Юрия. Будет ли этот деятельный человек спокойно смотреть на усиление крестоносцев? Послезнание говорит, что он чуть ли возглавит сопротивление орденцам, передав эстафету своему сыну. Так, может мне с ним по пути. Объединение войск с ярославовой дружиной, да при новгородском ополчении и охочих людях — огромная сила с учетом еще державшегося Вячко.

Однако, руководство над войском будет у Ярослава, тут даже нет смысла сопротивляться и решать проблему с орденами он будет в свою пользу. Так что я видел только два варианта — либо самому стать фигурой, либо сделать такой фигурой другого. В первом случае я не смогу стать ни ферзём, никакой другой благородной фигурой. Ибо не княжеского роду. Мой потолок — наместник! Во втором варианте возможностей больше. Стать серым кардиналом, при каком князе со временем. Тут и деньгами можно, и военная сила, если не отберут вполне существенная. Будет ли это Василько? Посмотрим. Размышления явно на лет двадцать вперед.

Загрузка...