В постели с врагом

2

Ветер дул с океана. Мартин молчал. Сейра обошла машину и втиснулась между пакетами с покупками. Мартин двинулся к выезду из города. Они миновали семью с детьми, двух женщин, болтающих на углу, ребенка на трехколесном велосипеде, полицейского в патрульной машине на последнем перекрестке. Манхассет кончился. Не осталось ничего, кроме профиля Мартина на фоне бухты.

Сейра закрыла глаза. В машине стояло молчание. Пакет с винными бутылками был почти завален свертками с провизией Ветер трепал хвостики моркови и сельдерея.

Они проехали мимо «Голубого рака» и развернулись на дороге, засыпанной песком. Ветер поднял пряди светлых волос, прикрывавших лысеющую макушку Мартина. Они ехали вдоль мелководья, тянувшегося за Манхассетом. Сейра взглянула на Мартина. Его рот казался маленьким, губы плотно сжаты и почти не видны.

Трава и кусты скрывали от них бухту. Мартин свернул на дорогу, ведущую к двум легким домикам, стоявшим между сосновой рощицей и побережьем.

Когда-то Мартин потерял ключ от входной двери, и им приходилось спускаться на берег и подниматься в дом по лестнице, которая вела на пляж Хихикая, они занимались любовью методично на каждой ступеньке. Два свертка, которые несла Сейра, оказались тяжелыми. Когда Мартин скрылся в ванной, Сейра достала бутылки из пакета. Одна бутылка портвейна была почти пуста.

Она расставила консервные банки на кухонной полке этикетками наружу и не больше одной в ряд, как любил Мартин. Мартин терпеть не мог, когда она складывала овощи, предварительно не почистив их. Она начала обрывать наружные листочки салата и заметила, что Мартин наблюдает за ней, чтобы удостовериться, что она делает это даже тогда, когда его нет поблизости.

Летний домик был мал и обставлен случайной мебелью. У стульев были неудобные спинки, торшер вечно падал, а ножки стола всегда оказывались у них под ногами. В свой медовый месяц они использовали для занятий любовью любой предмет обстановки, который был достаточно велик для этого. Моя сельдерей, она слышала, как он шуршал газетой.

Затем он встал и, напевая что-то, подошел к ней сзади, пока она чистила морковь. Раздвинув ее свежевымытые волосы, он поцеловал ее в шею. Сейра вздрогнула, тогда он рассмеялся и снова поцеловал ее. Она повернулась к нему, чтобы поцеловать его так, как он любил. От него пахло портвейном. А потом, когда они еще не кончили целоваться, он сильно ударил ее. От удара она отлетела к столу, морковь рассыпалась по полу.

— Заставила меня ждать, пока сама болталась в Бостоне, а ужин не был готов! — завопил Мартин. — Черт! В четверг ты пришла почти на час позже обычного!

Следя за сжавшимися в кулаки руками Мартина, она тронула горящую от удара щеку, он ударил ее в живот. Сейра согнулась, мучительно пытаясь вздохнуть, а он, схватив ее за волосы, поднял ей голову и приблизил к ней свое лицо:

— Ну, погоди же, — невнятно пробормотал он ей в ухо.

Мартин отпустил ее. Опустившись на колени, Сейра собирала морковь с пола, слезы капали на старый линолеум. Он заорал:

— Перестань реветь! — и пнул ее ногой.

Сейра поднялась с пола и постаралась встать так, чтобы их разделял стол.

Мартин налил себе еще вина и продолжал следить за тем, как она чистит и режет овощи.

Сейра не поднимала глаз. Ей было больно дышать. Начался прилив, и прибой наполнил кухню громом и шипением разбивавшихся волн. Мартин наблюдал за Сейрой.

По-прежнему не поднимая глаз, она продолжала чистить и резать морковь острым ножом.

Мартин допил вино и шагнул к ней так неожиданно, что она выронила нож, пытаясь увернуться. Он не позволил ей сделать этого. Ей удалось только слегка повернуться, чтобы поставить тушиться морковь.

Сейра принялась за приготовление гамбургеров. Она молчала и двигалась очень осторожно.

Сейра не носила лифчик, потому что он этого не любил. Под джинсами на ней были его любимые трусики. Он стащил с нее и то и другое. Чтобы как-то отреагировать, она притворилась, что хихикает и продолжала мелко нарезать картофель. Он снова поцеловал ее. Неловко переступая в спущенных до колен джинсах и трусиках, она шагнула к плите, чтобы перевернуть гамбургеры.

Пока он вышел в гостиную налить себе еще вина, она натянула джинсы и кончила резать картошку. Почти стемнело. Бухта теперь казалась свинцово-серой.

— Пошли, — сказал Мартин, пытаясь расстегнуть ее рубашку. — Ужин почти готов, — возразила она, улыбнулась и обняла его за шею.

— А как со мной? — поинтересовался Мартин. — Я тоже готов — вдруг остыну? — Он снова расстегнул молнию на ее джинсах.

Сейра проворно расстегнула рубашку и, пока он стаскивал с себя брюки и выключал морковь и картошку, она аккуратно сложила свою одежду, поморщившись от боли, когда ей пришлось наклониться.

Кровать скрипела обычно: до — ля бемоль — фа. Сейра вела себя привычно, как любил Мартин, стараясь ничего не забыть. В кухне горел свет. Ее одежда лежала около двери. Сладковатый запах портвейна бил ей в лицо, у Мартина что-то не получалось. Когда он наконец кончил, она лежала не двигаясь и глядела в потускневшее зеркало.

Сейра проснулась от запаха вина и от того, что Мартин придавил ее. Он храпел.

Сейра выбралась из-под придавившей ее руки Мартина. Аккуратно сложенная одежда ждала ее. Она бесшумно закрыла за собой дверь ванной. Синяки на ее ногах приобрели багровый оттенок. После того, как он пнул ее в первый раз, она неделю не могла бегать трусцой. Теперь она снова была лишена тишины и одиночества предрассветного пляжа. Она помассировала область солнечного сплетения, куда пришелся его удар.

Зеркало в ванной, казалось, осталось со времени их медового месяца: оно отражало красные отметины на ее груди и тонкой шее, а могло отражать другую Сейру. Сейру, только что вышедшую замуж и улыбающуюся после занятия любовью, а не ждущую, когда же сойдут синяки. Но на ее ногах багровели ссадины от пинков, после удара болел живот, а на запястье остались следы перелома, однажды он сломал ей запястье.

Сейра оделась и закрыла за собой дверь в кухню. Морковь и картошка были готовы. Она накрыла стол на двоих, не забыв зелень, майонез и молочник со сливками ему для кофе.

Зазвонил телефон. Сейра вскочила, чтобы успеть поднять трубку прежде, чем он снова зазвонит. Она встала на колени около кушетки, затем села на пол и вытянула занемевшие ноги.

— Слушаю, — прошептала она в трубку. Из спальни доносился ровный храп.

— Сейра? — Это была Джоан Пейджент. — Мари дала мне ваш телефон Надеюсь, я не оторвала вас от ужина. Мы сегодня собирались. Были все, кроме вас. Я сказала, что позвоню и узнаю, сможете ли вы быть у Кристин через понедельник.

Сейра зажмурилась. — Через понедельник меня устроит, — прошептала она. — Мартин заснул. Я потому и разговариваю шепотом.

— Как вам отдыхается? Вы слышали, что Карен получила работу в Хамберт Ассошиэйтс?

— Нет, — ответила Сейра. Мартин продолжал храпеть.

— Как вам там? — Тон Джоан изменился. — Похоже, Мартин сильно разозлился на том пикнике в пятницу.

— Он был расстроен, — сказала Сейра, неожиданно вспомнив, как в рождественский сочельник Мартин вырвал у нее из рук цветы и зашвырнул в сугроб, потому что она заплатила за них слишком дорого.

— Расстроен! — повторила за ней Джоан, и Сейра снова увидела Мартина в снегу, красного и какого-то изломанного, как те цветы, что он вырвал у нее из рук — Вы были бледны как полотно.

— Я тогда вернулась домой позже, чем обещала, вот и все, — объяснила Сейра. — Я думаю, мне было просто неловко, что вокруг этого поднялся такой шум. Мне было очень жаль, что так получилось. — Ей действительно стало очень жаль, и она заплакала.

— Ну, в это трудно поверить, — сказала Джоан.

— Я знаю, — шепотом отозвалась Сейра. — Спасибо за звонок. Пока.— Джоан еще что-то говорила, но она отняла трубку от уха, и голос начал пропадать и совсем исчез с щелчком положенной трубки.

Сейра еще посидела на полу возле кушетки, затем сильно потерла ладонью лоб, стараясь думать о чем-нибудь полезном или приятном. Перевернувшись, она с трудом встала на ноги. Здесь где-то сдавались парусные лодки, Мартин как-то брал одну напрокат. Она глубоко вздохнула, потерла грудь, продолжая думать о лодке. Домик вокруг нее дрожал и расплывался. В темной спальне храпел и вздыхал Мартин.

Это был хороший ужин: сочные гамбургеры с луком, который еще чуть похрустывал, картошка в настоящем масле, так что Мартин мог окунуть каждую картофелину в золотую лужицу. Морковь получилась сладкой и не слишком переварилась. Если он проснется сейчас, то ужин уже готов, а если нет, то он найдет все, что нужно, утром на кухонном столе.

Горло Сейры перехватило, как если бы она собиралась зарыдать, но она не издала ни звука, и на лице ее не было слез. Она постаралась над глазурью для вишневого пирога, посыпанного миндалем. Она выбросила в ведро свой ужин и кусок пирога и аккуратно, очень аккуратно приготовилась ко сну.

Мартин спал с открытым ртом, забросив руки за голову. Сейра долго смотрела на него. Затем выключила свет и скользнула под темную простыню, закусив губу от боли в ногах.

Ее одежда снова была аккуратно сложена у двери.

В миле от них в Гренвилле была круглосуточная автоматическая прачечная, скрытая от дороги кустами. Позади их дома, у забора, в пластмассовой банке спрятаны деньги. На ближайшей автобусной станции была ванная комната и в ней стул, станция была открыта всю ночь.

Теперь до следующей субботы. Волны разбивались о берег. Высокие сваи возносили их домик над прибоем.

Дома, в Монтрозе, она подолгу сидела в библиотеке, изучая драму. Это было темой ее работы в этом году. Теперь строчки из различных пьес возникали в ее памяти. Она была в состоянии запоминать целые сцены. Под ними одна за другой разбивались волны, напоминая своим ритмом хлопающую от ветра дверь Сейра заснула.