В постели с врагом

20

На рассвете следующего дня Сейра пела, надевая парик. Синяки на ногах уже пожелтели. Она пообещала себе, что, когда они пройдут окончательно, она купит себе шорты и рубашку с короткими рукавами.

Она бежала по Мейн-стрит. «Когда я приехала сюда, — рассказывала миссис Неппер, — вязы на Мейн-стрит образовывали настоящий зеленый туннель, который тянулся на мили. Ветви переплетались, и получался самый настоящий зеленый туннель».

Сейра уже не воспринимала город как чужой. Новые деревья пустили корни и стояли твердо так же, как она, Лора Прей, которая стирала простыни и ночные рубашки доктора Ченнинг, готовила ей обеды и ужины, подкладывала судно, переворачивала ее в постели и читала ей Генри Джеймса.

Сейра бежала мимо университетского городка, почти беззвучно пересекая один за другим островки света. Десять тысяч студентов еще спали. Модернистский фонтан перед учебным центром обрушивал водяную завесу и, кроме шума падающей воды, ничто больше не нарушало тишину. Кролики перебегали ей дорогу. Она чувствовала аромат петуний на высоких клумбах. Мишени для лучников, казалось, присели в ряд, возле электростанции поблескивал пруд.

Когда она вернулась и пошла в душ, в окнах Бена еще не горел свет. Синяки на груди и руках почти прошли. Сбросив одежду, она дремала в постели, и телефонный звонок испугал ее.

— Я вот что вам скажу, — заговорил Бен ей в ухо, — приходите завтракать. Тем же путем, через сирень, приглашаю.

Губы Сейры сами сложились, чтобы сказать нет, но она не произнесла этого. Приглашение Бена было таким легким и непринужденным. Он сохранял дистанцию и не задавал вопросов.

Солнце встало. Она надела рубашку и джинсы. Хорошо, что существует туннель в зарослях сирени. Кроме того, она научилась закрывать свою заднюю дверь без скрипа.

Бен жарил яичницу на своей забавной старой плите. Он был уже готов идти на работу. К брюкам и рубашке с короткими рукавами прибавился галстук. Он выглядел по-другому старше, деловой мужчина, молодой профессор. Если бы только не передник.

Бен услышал шуршанье раздвигаемых листьев. Лора грациозно проскользнула в приоткрытую дверь и беззвучно закрыла ее за собой. Она подошла к нему, босая и худенькая Банан, мяукнув, начал тереться об ее ноги.

— Привет, — сказал Бен. Прошло две недели с того дня, как он впервые увидел ее идущей по улице. Она уже не выглядела такой измученной и усталой. Теперь она, спокойно улыбаясь, сидела за его кухонным столом и поджаривала тосты. За тостером надо было постоянно следить, иначе, хлеб подгорал. Она заметила, что, судя по всему, сегодня будет не так жарко, и нет ли у него случайно сборника пьес Шекспира?

Интересно, какого все же цвета ее волосы под париком? Интересно было бы также узнать, от кого она прячется, почему и сколько это будет продолжаться.

— Вот что я вам скажу, — сказал он, ставя на стол яичницу и бекон, — что вам сидеть целое утро у себя в доме без книг, телевизора и кондиционера? Оставайтесь здесь, пока меня нет. И Банану не будет скучно. Ко мне никто не приходит, кроме контролера, который снимает показания счетчика, да и тот обычно стучит для порядка и, не дожидаясь ответа, сам спускается в подвал, а потом уходит. На телефонные звонки отвечать не надо. А если вам что-нибудь понадобится, то до вашего дома рукой подать.

Лора ответила не сразу. Он поймал взгляд, брошенный ею на книжные полки.

— Иногда это могло бы быть очень мило, — наконец ответила она, думая о том, как жарко бывает у нее в доме и сколько книг у Бена. — Но обедать вы придете домой Я оставлю вам обед перед тем, как идти на работу, и приготовлю все для ужина. Чтобы хоть чем-нибудь отплатить вам.

— И чтобы съесть его вместе со мной, — добавил Бен.

— Хотела бы я знать. — начала Лора и остановилась. Бен затаил дыхание, и холодок пробежал по спине.

— Можно я возьму на себя половину расходов? — спросила Лора.

Бен с облегчением рассмеялся.

— Конечно, — ответил он.

Не поднимая глаз, она играла кусочком тоста на тарелке.

— У вас ведь есть друзья. Совершенно не обязательно проводить со мной каждый вечер.

— Присоединяйтесь к нам, — предложил Бен. На лице ее появилось испуганное выражение. Пальцы, игравшие кусочком тоста, напряглись. — Если вам, конечно, хочется, — добавил он неловко.

— Я не могу, — негромко ответила она. — Я бы хотела, но не могу. Я должна оставаться одна.

— Почему? — вырвалось у него.

Она встала, собрала посуду, но он уже не мог остановиться.

— Вы замужем? Вы кого-то опасаетесь? — Он понимал, что говорит резко, знал, что совершает ошибку.

— Я должна оставаться одна, — повторила она.

Она молчала, как молчала тогда, когда он спросил ее: «Вы не хотите, чтобы вас видели с рыжим спутником?»

Лора мыла тарелки. Бен отправился в кабинет собрать нужные ему бумаги, схемы и записи. Собираясь, он прислушивался к звукам на кухне.

— Вы любите черный хлеб или белый? — крикнула Лора.

— Черный, — отозвался Бен.

— Что вы хотите на ужин? — спросила она немного погодя.

Милый женский голос, задавший самый будничный вопрос, звучал так, как если бы он уже был не один и что в его доме было кому постоянно заботиться о том, чтобы всегда был ужин, все было выстирано, выглажено и в доме был порядок. Не осталось и воспоминания о тысяче докучливых мелочей, поглощавших его время, и он наконец мог бы приступить к давно задуманной книге об экспериментальном театре.

— Семь часов вас устроит? — спросил он.

Лора вышла из кухни, чтобы попрощаться с ним. Она держалась поодаль от распахнутой двери и, когда Бен закрыл ее за собой, в доме осталось улыбающееся лицо, как будто она была его женой и это было ее естественное место.

Парк был зеленым и свежим. На качелях сидела маленькая девочка

— Покачать тебя? — спросил он ее и сам удивился тому, как счастливо звучит его голос, как прекрасны были солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь листву деревьев. Дети, подумал Бен. Он миновал большой массивный дом президента университета, возвышавшийся над лужайкой с деревьями, Колледж-стрит и университетским городком. Он глубоко вдохнул утренний воздух. Сентябрь еще не наступил — листья еще не начали падать.

— Доктор Вудворт?

Бен остановился. Звонко цокая высокими каблучками, его догнала Анни Фрейзер.

— Я не совсем понимаю задание на пятнадцатое, — сказала она, глядя на него подведенными глазами. — Нам надо написать только десять страниц? Но я так много хотела бы сказать о Юджине О'Ниле!

— Десять страниц, — подтвердил Бен, пропуская Анни. Она остановилась на ступеньках лестницы, строя ему глазки, но Бен прошел мимо и начал спускаться вниз. — До встречи в аудитории.

Самые привычные вещи представали сегодня перед ним в новом свете.

Бен взял кофе со сливками и сел за стол, усыпанный крошками. Ему пришло в голову, что это здание было и построено для того, чтобы его всегда заполняли мальчишки и девчонки. Он может приходить сюда еще тридцать лет, становясь все старше, сначала седым, потом лысым, а здесь всегда будет полно молодежи, которой и в голову не приходит, что когда-нибудь придет и ее черед состариться.

Бен ссутулился, огляделся вокруг и встал, не допив кофе. Поднявшись наверх, он подумал, что слышит тиканье часов на башне — голос старого крокодила по имени Время. Все этим сентябрьским утром выглядело в Сидер Фоллз новым, странным, очаровательным, потому что — он влюбился?

Кирпичные здания кампуса поблескивали в утреннем солнце. На кортах играли студенты. Никто из девушек не был так худощав, как Лора.

В преподавательской, как обычно, стоял застарелый запах табака. Бен выслушал печальную историю Джин Мозер об испортившемся проекторе и просмотрел почту, накопившуюся в его ячейке.

— Мы снова считаем скрепки для бумаги, — заметила Элис Спайсер.

— И экономим бумагу, — отозвался Бен и показал ей программу экзамена по курсу «Введение в театр». Она была напечатана на обратной стороне устаревших правил парковки.

— Как насчет пивка сегодня вечером? — окликнул его Хол Истербрук.

— Надо поработать над пьесой, — отказался Бен.

Утром у него были две лекции, два часа он обращался к рядам молодых безразличных лиц. Что могло бы зажечь эти глаза? Пиво? Порнофильм?

Бен рассказывал анекдоты. Бен ухмылялся. Он быстро нашел лица, к которым можно обратиться, заставить их улыбаться, хмуриться, которые можно озадачить. Он был уверен, что старые водевильные артисты, перевернувшись в своих гробах, узнали бы в его аудитории своих зрителей, кашляющих и шаркающих ногами, которые заплатили деньги и теперь готовы вершить свой суд. Вы продали билеты и поставили спектакль и, когда прозвучал звонок, не услышали аплодисментов.

Но он сам выбрал себе эту работу и не особенно сокрушался, зная, что есть занятия и похуже. Он вернется домой, и там его будет ждать обед, приготовленный Лорой. Она там, и она думает о нем. Так что пускай крокодил по имени Время тикает. Сообщение о послеобеденных заседаниях двух комитетов оставило его равнодушным, он думал о губах и груди Лоры и все пытался догадаться, какого цвета ее волосы.

Кабинет Бена помещался в маленькой комнате без окон. Как обычно, в кабинете толпились новички, желавшие узнать, чем порядки в университете отличаются от школьных. Можно ли пропускать занятия, или это снизит общую оценку? Можно ли переносить экзамен? Он старался отвечать мягко. Когда он вернется домой, его будет ждать обед, приготовленный ею.

Обед ждал его, когда в полдень он примчался домой. На столе была расстелена одна из его лучших льняных скатертей. Его ждали бутерброды, салат, фрукты, пирожные. В вазе стоял букет лилий. Он взял одну из них. Примерно здесь ее пальцы держали стебель цветка.

Сидер Фоллз купался в полуденном зное. Направляясь к дому доктора Ченнинг, Сейра думала, каким обычным и в то же время прекрасным был Сидер Фоллз в зелени лета. Дети, игравшие в парке на Клей-стрит, поглядывали ей вслед, собаки лаяли на автобус. Водитель автобуса открыл дверцу и заорал:

— Эй, Мерв, как рыбалка?

— Поймал парочку, — откликнулся Мерв.

Входя на кухню доктора Ченнинг, Сейра продолжала думать о том, что промелькнуло в голубых глазах Бена Вудворта. В ушах звучал его голос: «Присоединяйтесь к нам». Внезапно ее осенила идея.

Элен Гарнер стояла около стола. По выразительности ее лицо ничем не уступало циферблату часов на стене. Не глядя на Сейру, она попрощалась и отправилась в университет. Сейра смотрела ей вслед Элен шла, переваливаясь с боку на бок. На ней был темный плащ, хотя полуденное солнце пекло нещадно.

У доктора Ченнинг был банный день. Немного погодя на кухню спустилась миссис Икер.

— Ей значительно лучше! — заявила она с энтузиазмом. — Раньше ее ничего не интересовало, а теперь она начала есть.

— Может быть, это из-за книг, — предположила Сейра. — Когда мне не по себе или я умираю от беспокойства, стоит мне открыть Джейн Остин — и я спасена.

— Классиков уж больно трудно читать, — заметила миссис Икер. — Я люблю что-нибудь полегче. Там в чтение уходишь с головой. Убийства или исторические романы.

— Они действительно захватывают вас? — спросила Сейра. — Или вы просто следите за событиями, за тем, что сделал или сказал тот или иной персонаж, а когда книга закрыта, вы снова возвращаетесь в прежнюю обстановку? — Сейра улыбнулась. — Классики — это те книги, которые люди всегда любили, и они живы, благодаря этой любви. Хотя, с другой стороны, я, может быть, просто помешана на книгах.

— Вот и доктор Ченнинг такая же, — сказала миссис Икер. — Вы с ней друг друга стоите. Какая-то странная мысль снова промелькнула в голове Сейры. Она отправилась кормить доктора Ченнинг. Теперь они читали рассказы.

Сейра не была уверена, но ей показалось, что при ее появлении отрешенности во взгляде доктора Ченнинг стало меньше.

— Доброе утро, — сказала Сейра. — Какой прекрасный день.

Она выглядит, думала доктор Ченнинг, как если бы кто-то поцеловал ее или произнес ее имя с особым выражением.

Сейра пристроила салфетку под подбородком доктора Ченнинг и пошла за книгой рассказов Джеймса. В том, как были обставлены комнаты, явно просматривались былые пристрастия доктора Ченнинг: дорогие вещи, яркие цвета и стены, закрытые книжными полками. Но с того дня, когда ее привезли в этот дом, ее окружали тишина и полумрак. Она не могла двигаться.

Сейра принялась кормить доктора Ченнинг фрикадельками со спагетти. У нее в голове постоянно вертелась какая-то мысль, но она никак не могла поймать ее.

— Ваш дом совершенен, — сказала она. — Складывается впечатление, что вы создавали его всю жизнь. Он выглядит богатым, но не чрезмерно. В нем нет ничего лишнего, но он не выглядит голым. Это тот дом, который может принадлежать только вам.

Сейра уже привыкла обращаться к своей собеседнице, не ожидая ответа. Она вздохнула.

— Если бы я могла, я бы купила старый дом и занималась им так же, как вы, всю жизнь. Надеюсь, что когда мне придет время уйти на покой, у меня будет дом, не большой и не маленький, а как раз такой, как нужно мне. И в нем будет столько же книг.

Сейра открыла страницу, заложенную обрывком газеты, и принялась за чтение. Они заканчивали «Бумаги Эсперна» и были как раз на том месте, где мисс Тита предлагает себя (и бесценные бумаги) герою, который ни за что не хочет жениться на «смешной и жалкой провинциальной старухе» даже для того, чтобы получить такие нужные ему бумаги.

Сейра дочитывала последние страницы и одновременно кормила доктора Ченнинг спагетти, что было совершенно уместно, так как действие рассказа происходило в Венеции. Но, казалось, ни она, ни доктор Ченнинг уже не замечали, что было в тарелке. Их полностью захватили бесцельные скитания героя по Венеции в сопровождении сбитого с толку гондольера. Наконец он почти решил жениться на «несчастной леди», чтоб получить бумаги.

Ее голос звучал по-прежнему, но Сейра понимала, что Генри Джеймс никогда не сомневался, что ложь разбивает жизни. Неожиданно перед ней встала во весь рост ее собственная непростительная ложь. Ее мать лежала на спине слепая, зная, что никогда больше не услышит голос Сейры. И если как-нибудь однажды Мартин заподозрит… Сейра продолжала читать.

Сейра читала хорошо. Казалось, что великолепие и нищета Венеции окружают их на фоне ровного гудения кондиционера.

Но леди все-таки сожгла бумаги. Джентльмен, вернувшись домой с пустыми руками, воспринял свою потерю почти как невыносимую.

Сейра закрыла книгу. Но острая боль, казалось, оставалась, хотя книга и была закрыта.

Сейра сидела молча, глядя на маленький голубой томик. И вот тогда пришел тот план, который она пыталась найти, пришел отчетливо, как фраза из рассказа.