В рамках дозволенного

-40-

Когда я попросила ещё не успевшую убежать Настю погреть Тиму запеканку и отрезать кусок шоколадного торта, она даже бросила собирать сумку – время позднее, Анастасия планировала ехать домой, хоть и имела в доме свою комнату – и кинулась организовывать поднос для «молодого хозяина». Почему-то она просто души в Тиме не чаяла.

– Насть, а ты давно здесь работаешь? – поинтересовалась я, наблюдая за оживлённо порхающей по кухне горничной.

– Лет восемь, – охотно отозвалась она. – Они как переехали в этот дом, так меня и наняли. Алевтина с каждым из прислуги общалась лично, ещё и на мужа кричала, чтобы не лез лишний раз, говорила, что он выбирал дом, а она – людей. Егоровы тогда чуть проще были, всё шло в гору, но бизнес был помельче, а времени на дом и семью побольше.

– Ясно… – пробормотала я, пытаясь представить Алевтину и Алексея «проще». Не получалось. – А Тиму они всегда нянь нанимали?

Настя замерла, едва не роняя на стол большой кусок торта, но вовремя спохватилась и осторожно опустила его на тарелку. Выровняла, закрыла коробку, поставила её в холодильник. Я уже решила, что отвечать она не собирается, когда Настя, наконец, подала голос:

– Не всегда, только два с лишним года. Первый раз гувернантку наняли, когда ему было пятнадцать. Это… сложная история.

В пятнадцать? Я искренне задумалась, продолжая наблюдать, как Анастасия собирает поднос, но уже с меньшим энтузиазмом, словно вопрос о нянях выбил её из колеи. Если парню начали нанимать нянечек исключительно во взрослом возрасте, значит, я была права: он просто не умеет себя контролировать. Но Алевтина ведёт себя, как ни в чём не бывало, мило щебечет со мной и уверяет, что Тимошке можно почти всё. То есть это не «тотальный контроль», но и на обычную родительскую гиперопеку не похоже. Почему иначе нянек не было в детстве?

И почему я только сейчас начала об этом задумываться? Ответ пришёл сразу: потому что, кажется, только сейчас я начала воспринимать Тима как человека, а не как мерзкого мальчишку, с которым нужно пережить месяц.

– Расскажешь? – продолжила я пытать Настю.

Но горничная отреагировала совсем не так, как я ожидала. Не знаю, насколько случившаяся история «сложная», но рассказывать её мне так просто явно не собирались.

– Ладочка, я бы хотела, но Тимошка очень не любит, когда ворошат тот случай. А я люблю этого мальчишку как собственного сына. – Она развела руками и неловко добавила: – Если бы, конечно, я родила сына лет в восемнадцать. Он на самом деле очень добрый и ранимый.

Ага, насколько Тимоша ранимый я успела ощутить, когда он половину утра после пьянки обнимался с унитазом. Хотя теперь я с удивлением поняла, что слова о «доброте и ранимости» мальчика больше не раздражают. Возможно… что-то в них есть? В них и в Тиме, если приглядеться получше.

– Ты лучше сама его спроси, – продолжила Настя. – Там был не самый приятный случай, если сам решит пожаловаться, то всё узнаешь. Нет, и не надо трогать, всё равно ничего не изменить.

Она налила огромную чашку чая, поставила её на поднос и вручила его мне. Потом нежненько развернула за плечи в сторону дверей.

– Ладно, – пробормотала я, понимая, что разговор окончен и таким образом от меня тупо хотят избавиться.

Вздохнув, поплелась со своей ношей наверх. Итак, что мы имеем? Тимоша ведёт себя привычно странно и бесится из-за контроля родителей, но решил перестать третировать няню и практически отказался от войны (Правда, утром, когда я его растормошила, пообещал вернуться к старому, но пока угроз не исполнил). Я веду себя не менее странно, потому что в то утро у Джоя начала к Тиму… проникаться? Наверное. Каким бы мерзким мой подопечный иногда ни был, где-то внутри он действительно намного лучше. И это «внутри» меня подкупило, когда мы спокойно пили чай на маленькой кухне и играли в приставку. А ещё я, кажется…

Запнулась на верхней ступеньке и едва не уронила весь поднос, неприятно поражённая последней мыслью. Да, ещё Тим может не просто завалить меня пошлыми шуточками, а действительно смутить им, судя по сегодняшней реакции. И это слишком неправильно. Он ещё даже не мужчина, он малолетка!

– О, еда пришла, – довольно ухмыльнулся «ещё даже не мужчина», когда я появилась на пороге комнаты.

Он сидел, удобно развалившись в компьютерном кресле и слегка откинув голову назад, на спинку. Одеться так и не подумал, щеголяя голым торсом. Взгляд спокойный, немного ленивый, словно подопечный, наконец, выплеснул все накопившиеся нервы и смог расслабиться. Человек-хамелеон.

И сейчас мне предстоит нелёгкая задача. Нет, не заставить хамелеона одеться, пусть сидит, как желает, полуголые мальчишки меня не смущают, и даже не покормить его, как маленького дитятку, а выбрать, какие вопросы важнее всего ему задать. И заставить на них ответить. Потому что бартер бартером, а хитрожопость подопечного никто не отменял.

Первое, в качестве главного блюда: что случилось, когда ему было пятнадцать? Из этого вытекает второе: почему родители начали нанимать ему нянь? Хотя было бы идеально получить ответы на оба вопроса, как на один – сомневаюсь, что Тим согласится ответить на сотню. Третье, на десерт: а каким он должен быть? Что думает сам пацан? Или что хотят от него родители?

Я должна узнать. Путь даже не для работы.

– Да, кушать подано, – согласилась я.

– Сэр? – усмехнулся Тимка.

– Не дорос ещё до сэра, – фыркнула в ответ, устраивая поднос на кофейном столике.

Вот опять. На этот раз шутка про сэра покоробила не так знатно, как в прошлый. Эх, Тимофей, даже меня к себе потихоньку располагаешь!

– Через тринадцать дней дорасту, – пожимает плечами он и плавно, по-кошачьи поднимается с кресла. – Что-нибудь изменится?

Секундочку, что? Я застыла, так и продолжая стоять сгорбленная над подносом. Да-а, точно, Алевтина же говорила, что Тиму скоро восемнадцать, но по её словам это должно быть через месяц, то есть когда я отработаю контракт и свалю из этого дома.

– Какое осуждение в глазах. Понял-понял, «сэром» меня вовек не назовёшь, – он закатил глаза, плюхаясь на кровать, рядом с которой как раз стоял столик. – Зато покормить обещала.

– Нет! – воскликнула я, с трудом отмирая. Тим, скептически вздёрнул бровь. – В смысле, нет, я не осуждаю. Я удивлена. Получается…

– Получается, совсем скоро мне восемнадцать и тебе уже нельзя будет запрещать мне пить, курить и заниматься сексом, – как ни в чём не бывало заявляет парень.

– Я и не запрещала!

– Пить – запрещала, – фыркнул Тим. – С сексом, согласен, не лезла, хотяяя…

Прозвучало пошло, как, должно быть, и задумывалось, но сейчас было не до этого. Простая новость совершенно выбила меня из колеи. Ёшкин кот! Через тринадцать дней? То есть потом около пяти дней я буду нянькой совершеннолетнего парня?

– М-да, зависла, – раздался голос подопечного почти над самым ухом. Он легко ухватил меня одной рукой за талию и заставил тоже сесть на кровать. – Лучше б сказал всего за пару дней, как и планировал. Спокойствие, только спокойствие. Вечерники не будет, с друзьями справим потом. Будет только тортик и целых восемнадцать свечек.

– Да, но… – попыталась как-то выразить сомнения я.

– Да, но сейчас кое-кто пообещала меня покормить ради пары вопросов. Вопросов задала уже тучу, а кормить не собирается. Непорядок, няня!

Тим хмыкнул и вручил мне вилку. Но собраться с мыслями не получалось. Мысль тревожным молоточком билась в голове, неприятное, болезненное осознание: пацан уже совсем взрослый. Я кинула в сторону подопечного короткий взгляд. Неодет, расслаблен, внимательно смотрит на меня… хищный, с резкими скулами. Взрослый.

А потом вдруг пришла другая мысль: ага, именно, только именно его ты будешь сейчас кормить с ложки, как маленького мальчика.

Так что успокойся, Лада. Возраст Тима – не твоя проблема. А вот заказать ему торт ко дню рождения и придумать скромный подарок стоит. И разузнать, что случилось почти три года назад, как планировала.

Я подобралась и притянула к себе тарелку с запеканкой. Запах от неё исходил просто божественный. Интересно, если стащу кусочек, Тим заметит и не станет есть «с чужой вилки»?