Вальпараисо

Глава 15

Полицейские рьяно взялись за дело: зацепка выглядела довольно многообещающе. Парень с сомнительными связями, неясными источниками существования и, следовательно, маргинал в глазах полиции, вдобавок завсегдатай многих кафе Сен-Тропе, задержан наутро после ночной кражи со взломом в не принадлежащей ему машине с пятью тысячами франков, происхождение которых не мог и не хотел объяснить, при попытке уехать в Италию, где, очевидно, рассчитывал тихо отсидеться вдали от любопытных глаз. В общем, блюстители закона потирали руки, готовясь его расколоть.

— Давайте-ка послушаем, где вы провели вчерашний день.

— В Каннах.

— А где еще?

— Больше нигде.

— Один?

— Один.

— И чем занимались?

— Спал, потому что хотел выехать с утра пораньше.

— Значит, вы утверждаете, что вас и близко отсюда не было?

— Мне тут нечего было делать.

— У вас есть друзья?

— А у кого их нет?

Корсиканец, предельно осторожный и собранный, не собирался много болтать, а полицейским не на что было опереться, кроме гипотез. Старуха, явно нисколько не пострадавшая из-за ночи, проведенной на лестничной площадке, была крайне словоохотлива, но мало чем помогла, а Фред, которого допросили, как только он пришел в себя, ничего не смог вспомнить, кроме высокого парня в карнавальной маске. Увы, ни один человек не назвал бы корсиканца высоким.

— У вас ничего на меня нет — ни в Каннах, ни где-либо еще, — но вы пытаетесь шить мне первое, что приходит в ваши тупые головы, поскольку я бывал тут пару раз.

— Заткнись. Давай перейдем к этим деньгам.

— Часть мне дал Проктор. Часть я выиграл.

— Пять тысяч?

— Не все сразу, конечно. За шесть месяцев. Старик часто давал мне деньги, да еще пару раз крупно подфартило в казино и на скачках.

— Не рассчитываете же вы всерьез, будто мы в это поверим?

— Послушайте, Проктор подарил мне автомобиль, что теперь со злости отрицает, и много всего другого, от чего ему не отпереться.

— Что ж, мы спросим, давал ли он вам когда-нибудь деньги.

— Старик, само собой, скажет «нет», — презрительно фыркнул Жо. — Думаете, он признает себя еще большим дураком, чем уже выглядит? Проктор взъелся на меня, потому что я укатил с девушкой. Его дружки видели меня с ней еще в Каннах. Я не могу доказать, что он подарил мне автомобиль, но и он не докажет, что никогда не давал мне денег.

— Меня все-таки не удовлетворяет ваша история, и вам придется подождать, пока мы еще кое-что проверим. Ничего с вами не случится, если вы немного здесь побудете.

Это было истинной правдой: инспектор не был удовлетворен. Чтобы тысячу франков нежно сунули в руку, как пару десяток… Нет, эти богатые педики расчетливее тратят деньги. Сорвать хороший куш в казино… А потом трястись над ним и складывать в чулок — нет. Не в его это характере. История звучала насквозь фальшиво. Он не верил ни единому слову. Инспектор велел привести Ландыш, одну.

— Поймите, мисс, мы ни в чем вас не обвиняем, но думаем, что вы утаиваете важные сведения. А тут дело темное, с душком. — Полицейский театрально зажал нос.

Маленькая Патриция была вовсе не такой хрупкой, как выглядела, что очень верно подметил Раймонд. Мозги у нее, может, и куриные, но характер стальной. Поехать в Италию, увезти своего Жо от всего этого давно стало ее мечтой. И девушка не собиралась так легко его отдать.

— Да какие там сведения, — решительно отмахнулась она.

— Как вас угораздило связаться с таким парнем, при его-то сомнительном образе жизни? Вы ведь порядочная девушка!

— Чепуха. Жо, глупенький, просто дурачился на той яхте; я все об этом знаю. Но он бросил такую жизнь. Мы поедем в Италию, поженимся, и Жо остепенится. Он не дурак. Просто здесь слишком много народу болтается без дела. Подобное место развратит кого угодно.

— Да-да-да, — нетерпеливо бросил полицейский. — Но это не оправдание, чтобы делать деньги, охмуряя на яхтах пожилых мужчин, которым нравятся мальчики.

— Жо не делал ничего противозаконного.

— Послушайте, мисс, я здесь не для того, чтобы обсуждать с вами вопросы нравственности: мое дело — факты. Я хочу знать, когда вы оба были тут в последний раз. И подумайте как следует!

Патриция решила, что, если есть какие-то сомнения, лучше говорить правду. Ее никому не поставят в вину.

— Я не понимаю, при чем тут это.

— Об этом судить мне.

— По-моему, мы были здесь примерно неделю назад, а потом поехали в Сент-Максим.

— А теперь, пожалуйста, расскажите мне подробно, что вы делали и с кем вы встречались.

— Да просто на вечерок приехали из Каннов встретиться с другом, который живет на Поркероле. Понимаете, Сен-Тропе мы выбрали только потому, что он приблизительно на полпути между Каннами и Йером. Это представлялось самым удачным решением.

Ландыш понятия не имела о последней встрече Жо с Раймондом. В курсе этого была только Доминик.

— А кто этот друг? Чем он занимается?

— Я не знаю. Парень живет на судне и привел его сюда. Мы там немного выпили. Вот и все.

— Втроем?

— Ну, с нами была одна девушка. Я с ней только тогда и виделась. Работает в каком-то отеле. Мы с Жо сразу вернулись в Канны. В этом ведь нет ничего дурного, правда?

— А как зовут этого друга?

— Рамон, а больше ничего я не знаю. Не то датчанин, не то немец, не то еще кто-то. Живет на Поркероле.

— А девушка?

— Мне известно только ее имя — Доминик. Спросите Жо, если все это вас так интересует.

— Пока у меня больше нет к вам вопросов.

Инспектор собирался еще раз допросить корсиканца, без особой надежды, что это к чему-либо приведет, как вдруг его поразило совпадение. Поркероль! Жена потерпевшего — как бишь ее, актриса, очень привлекательная женщина, — она как раз остановилась там. Раненый упомянул об этом, когда инспектор к нему приходил: «Позвоните моей жене — она на Поркероле». Возможна ли тут какая-то связь?

Он сходил к начальнику. Тот выслушал, рисуя левой рукой самолеты, потом пожал плечами и потянулся к телефону:

— Отель «Суфрен»? Комиссариат полиции. Позовите, пожалуйста, мадам Серва… Да, возможно, здесь что-то кроется. Очень сомнительно, и все-таки…

— Поэтому я и решил, что следует вам рассказать, комиссар.

— Алло? Мадам Серва? Прошу прощения за беспокойство, мадам. Просто нам бы помогло, если бы вы смогли уточнить для нас кое-какие детали. Будучи на Поркероле, вы или ваш муж обращали внимание или разговаривали с человеком, который, насколько нам известно, живет на судне? Мы знаем только, что его зовут Рамон или что-то в этом роде.

«Если — вопреки моим стараниям — они все-таки сообразят, что к чему… — подумала Натали, — это будет катастрофой. Я окажусь чуть ли не сообщницей».

— Да, там есть такой человек. Я слышала, как островитяне называли его Раймондом, и даже выходила в море ловить рыбу на его яхте. Приятный человек. Наверное, это его вы имеете в виду?

— Не исключено, мадам, но это не имеет особого значения, нам просто требовалось кое-что подтвердить. Еще раз прошу прощения, что побеспокоил.

— Ничего страшного. — Полицейский положил трубку, немного посидел, не убирая от нее руки, и вновь снял: — Соедините меня с бюро на Поркероле… Это Коголен из Сен-Тропе. В ваших краях должен быть один парень — живет на судне, не француз; зовут Рамон или Раймонд… Ах, значит, есть? Что вы о нем знаете?

— Все знаем, — донесся до Коголена негромкий голос поркерольского стража порядка. — Да, Раймонд Капитан живет на судне, симпатичном таком маленьком суденышке, ходит под парусом, немного рыбачит — по-любительски. Не работает — в некотором роде «джентльмен», ну, вы понимаете. Приветлив, со всеми дружит и не доставляет нам никаких хлопот.

— А на что он существует, вы не в курсе?

С Поркероля донесся смешок.

— У нас тут не так много секретов — все выплывает наружу. Капитан получает чек из кого-то заграничного банка каждые два месяца. Возможно, плюс к этому он еще подрабатывает, катая туристов и, наверное, пичкая их всякими историями — у нас тут это своего рода профессия. Ха-ха! Безобидный. Очень тихий, деньгами не сорит.

— Хорошо. Возможно, это не представляет никакого интереса, но просто на всякий случай… Попытайтесь прощупать этого парня, ладно? Задайте ему пару безобидных вопросов, а потом позвоните мне сюда. Во-первых, я хочу знать, где он был вчера вечером и прошлой ночью, во-вторых, не наведывался ли на денек в Сен-Тропе примерно неделю назад. Если да, мне нужны имена тех, с кем он встречался, и короткое описание того, как они провели вечер. Если парень задергается, будьте милы и дружелюбны, успокойте его, скажите, что просто перепроверяете подробности истории, рассказанной другим человеком, что беспокоиться нечего, и так далее. Уловили мою мысль? Хорошо.

— Он, наверное, в гавани: я схожу туда сейчас.

— Вот-вот, сходите.

Комиссар принялся закрашивать самолет аккуратными параллельными штрихами.

«А теперь займемся этим корсиканцем… Надо опробовать на нем эту историю…»

— Садитесь. Хотите сигарету? А теперь, — полицейский улыбнулся, — давайте-ка узнаем чуть побольше о вас и вашем окружении. Начнем с друзей. Расскажите нам о них. Для начала — об этом своем друге с Поркероля, месье Раймонде.

— Мы не так уж хорошо знакомы. Чего вы еще хотите? — Корсиканец пожал плечами, и в его ярко-синих глазах появилось дремотное выражение.

— Ну, у меня появилась одна небольшая догадка. Месье Раймонд относится к числу тех, с кем вы поддерживаете отношения в надежде раздобыть немного карманных денег?

— Повторяю, мы едва знакомы. Почему бы вам не спросить его?

— А что — это мысль. Просто первым я спрашиваю вас.

— Мне вам нечего сказать.

— Вы много и охотно рассказываете, например, о мистере Прокторе. Могу я истолковать эту внезапную сдержанность как свидетельство того, что в данном случае речь идет о вашем близком друге? Более истинном друге?

— Я не знаю, что вы называете истинным другом. Мои друзья — не ваши, это уж наверняка.

— А как бы вы определили дружбу? — все так же весело и приветливо осведомился комиссар. — Возможность кому-то доверять, не так ли?

— Если хотите. Я не говорил, что он мне друг. Случайный знакомый.

— Да бросьте, вы знаете месье Раймонда очень неплохо. Он был здесь на своем судне несколько дней назад. Вы обедали вместе, с двумя девушками. Выпивка и все такое.

— Не понимаю, к чему вы клоните.

— Вы бы назвали этого человека надежным? То есть — скажу для вас простыми словами — считаете ли его парнем, который не выдаст?

— Кому не выдаст? И что?

— Ладно, оставим.

— Так я свободен и могу идти?

— О, penses-tu[19], — рассмеялся полицейский. — Думаю, вам предстоит довольно близко с нами познакомиться.

— Я не совсем уловил, патрон, — заметил секретарь, любуясь рисунком в блокноте комиссара. На сей раз это был истребитель, пикирующий на другой самолет. — Вы думаете, здесь что-то кроется?

— Сам не знаю, — безразлично обронил Коголен, детски наивной пунктирной линией обозначая пули. Он со смешком отодвинул блокнот. — Я просто размышляю над повадками таких ребят, особенно корсиканцев. Из них ничего не вытянешь. Преданность дружкам превыше всего. Так вот, если бы этот парень с яхтой не представлял никакого интереса или был случайным знакомым, которого можно раскрутить на несколько франков, мы бы не услышали таких уклончивых ответов, верно? Судя по моему опыту, задержанные довольно охотно болтают обо всем, что, как им кажется, способно направить нас по ложному следу. У меня сложилось впечатление, что этот Раймонд много для него значит. И то, что корсиканец так крепко прикусил язык, добавляет этим отношениям важности. Понимаете, что я имею в виду?

— Вы думаете, он мог быть источником информации?

— А почему бы и нет? Мы ведь теоретизируем, играем построенными на песке гипотезами, а? Так используем то немногое, что нам известно: этот парень, безусловно, был здесь несколько дней назад, ел и пил вместе с корсиканцем на судне. Никто этого не отрицает. Так вот, корсиканец не мог ничего знать о деньгах в художественном салоне, но его приятель, как нам сказали, общался на Поркероле по меньшей мере с женой потерпевшего.

— Думаете, он получил наводку и передал ее корсиканцу? Но зачем? Какая ему с этого корысть?

— Ну, если этот Раймонд небогат и живет отчасти за счет туристов, он, возможно, уяснил, что время от времени удается продать и вроде бы на первый взгляд ничего не стоящие сведения: всякие мелочи — не то чтобы для шантажа, но… и это согласуется с известными нам фактами, нет?

Зазвонил телефон. Секретарь, сняв трубку, передал ее патрону.

— Это Поркероль, — промямлил оправдывающийся голос на другом конце провода. — Пока мы не так уж много для вас нарыли, комиссар. Раймонд уплыл в Жьен за горючим, но, говорят, уже ушел оттуда. Рыбаки видели, как судно направляется в открытое море. Походить под парусом, насколько я понимаю.

Коголен немного подумал, глядя в окно. Мистраль значительно усилился за последние полчаса; пальмы раскачивались и трепетали. Сен-Тропе — скверное место во время мистраля.

— А какая у вас погода? — спросил комиссар.

— Пока тихо, но, похоже, надвигается что-то серьезное.

— По-моему, довольно странно выбрать такой день для прогулки под парусом.

— Я и сам так думаю. В Пасс начинается волнение. Все, кто сегодня выходил в море, уже вернулись домой.

— Гм, ну ладно, если вы что-нибудь увидите или услышите, держите нас в курсе. Кстати, как выглядит это судно? Оно большое?

— Нет, черт возьми. Что-то вроде переоборудованного рыболовецкого катера, метров двенадцать от носа до кормы.

— А какие-нибудь особые приметы? Дайте мне краткое описание, чтобы я мог позвонить и выяснить, нет ли его у побережья.

— Запросто! — Поркерольский страж закона родился на острове, и глаз на суда у него был наметанный; вдобавок он говорил с Раймондом об «Оливии». — Старомодного вида яхта, явно иностранная — с севера. Квадратная корма, прямой нос, низкая осадка. Оснастка — как у катера.

— А цвет?

— Корпус черный, паруса коричневые. Палуба выкрашена в белый цвет. Как я уже говорил, форма борта отличается от принятой у нас — вид совсем нездешний. В общем, выделяется на общем фоне.

— Что ж, этого достаточно, во всяком случае, должно быть. Кстати, вы, полагаю, видели мадам Серва — актрису, что останавливалась у вас?

— Конечно. Она спешно уехала сегодня утром — не то автомобильная катастрофа, не то еще что-то с мужем. Он проводил здесь выходные. Малый, о котором мы говорили, как раз и переправил ее на материк — он все равно плыл в Жьен за топливом, как я слышал.

— Ах вот оно как? Так, значит, они были знакомы?

— Ну да, кажется, мадам Серва пару раз плавала с ним.

— Ясно. Ну что ж, спасибо.

— Похоже, что-то начинает вырисовываться? — полюбопытствовал секретарь.

— Слишком смутно — так, кучка не связанных между собой догадок. А это, пожалуй, еще один мелкий штришок, в добавление. Но коли мы зашли так далеко, надо продолжать. — Он взмахнул телефонной трубкой. — Здесь это судно должно бросаться в глаза, как шляпа-котелок… Мадемуазель, соедините меня со штаб-квартирой береговой охраны в Тулоне… Алло! Дайте мне месье Мартэна. Это комиссариат полиции Сен-Тропе.

В открытом море Раймонд сосредоточился на управлении судном, и это пошло ему на пользу. Капитан не мог допустить, чтобы «Оливия» так раскачивалась. Взяв рифы, он подтянул грот и возился с парусами до тех пор, пока судно не пошло ровнее. Наконец настоящее плавание! «Оливия», никогда не чувствующая себя в своей стихии на коротких, высоких и крутых волнах, по-прежнему спотыкалась и перетаптывалась, как бегун по вересковой пустоши. И все-таки она шла как никогда быстро.

Раймонд уже не видел суши — вот оно, путешествие! Он чувствовал приятное возбуждение, как будто бесконечно долго на ощупь, спотыкаясь, пробирался по темным тоннелям и на рассвете вышел на открытое пространство, обдуваемое ветром. Раймонд кричал, делясь радостью с ветром, ощущая крепость собственных мышц и костей, каждый рывок румпеля под рукой. Нет, он не все растерял, он по-прежнему способен управляться с судном.

Капитан сошел в каюту и отхлебнул немного виски, чтобы согреться, гордясь собой и судном — «Оливия» теперь шла много легче, не зарываясь носом. А Раймонд стоял, оглядывая горизонт в бинокль. Вокруг — ничего, лишь вдалеке грузовое судно идет в Марсель. Никаких малых судов — мистраль напугал их, заставив укрыться в гавани. Раймонд был один в море. И он испытывал гордость за это одиночество, за то, что ходит по морям и способен управлять судном.

— Алло, комиссар? Это Мартэн из Тулона. Как ни странно, это ваше судно и впрямь существует. Сегодня заправилось горючим в Жьене и вроде как должно было плыть обратно, на острова, но его нигде не видать. Похоже, малый ушел в открытое море. Для вас это важно?

— Ну, не так чтоб очень. Просто забавляюсь одним, весьма туманным предположением. Корабль, вероятно, пристанет к берегу, в Каркейранне или еще где-нибудь.

— Море становится все неспокойней — он не сможет войти ни в один из ближайших портов. Я это к тому, что, если вы и вправду хотите объявить розыск, сообщение можно передать по телексу, но такое суденышко тут не разглядеть, пока дует мистраль.

— Я дам вам знать.

Полицейский размышлял. От Фреда, от старухи, от служащей магазина, от железнодорожника больше ничего не добьешься. Он сам тщательно осмотрел здание. Гм… смелая и довольно искусная кража со взломом. И все-таки взобраться на стену можно было, только работая вдвоем. А корсиканец тут личность известная, и у него полно самых разных друзей.

Комиссар придерживался о них не слишком высокого мнения. Да, малоприятный народ, но слишком уж мелкотравчатый: бездельники, бесхребетные и по большей части нищие обитатели палаток. Нет, ограбление явно задумал кто-то, у кого мозгов побольше, чем у этого сброда.

Корсиканец достаточно дерзок и лишен щепетильности, чтобы лазить по стенам и бить людей по голове. Но из него сейчас больше ничего не выжать.

Комиссару требовалась какая-то зацепка. Он подумал о Натали, но ему не слишком импонировала мысль ее допрашивать. Известная актриса… Вдруг у нее есть знакомые, способные разворошить целое осиное гнездо, если он слегка пережмет? И все-таки попытаться стоит, решил Коголен, взвесив все за и против. Ему совсем не повредит быстро раскрыть это дело. Комиссар надел шляпу и пешком отправился в отель.

Здесь его ждал приятный сюрприз. Портье, как было известно Коголену, занимался поставкой девочек по вызову. Хитрый, жадный ублюдок, но пуганый.

— Позвоните от моего имени мадам Серва и спросите, не могла бы она уделить мне четверть часа… Кстати, утром я разговаривал с доктором Потино, и он сообщил мне последние данные насчет венерических заболеваний. — «Трусливый доносчик!» — Пожалуй, на днях я приглашу вас в бюро побеседовать.

— Всегда рад сотрудничать, комиссар, — с напускной веселостью осклабился портье. Полицейский бесцеремонно облокотился о его стол и поглядел вокруг. Взгляд его упал на Доминик, одетую в платье горничной и передававшую портье пару потерянных и вновь найденных домашних шлепанцев.

— Одна из ваших девиц, насколько я понимаю. А?

— Мадам Серва просит прощения — она задержится на минутку.

— Хорошо, я подожду. — Комиссар еще раз огляделся, выискивая, чем бы себя занять. Почему бы не убить сразу двух зайцев, раз он все равно здесь. — Велите вон той девушке подойти сюда, я хочу переговорить с нею.

Администрации не понравится, что он допрашивает одну из служащих в вестибюле. Ну что же, это станет полезным намеком — пускай впредь ведут себя чуть-чуть поосторожнее. В прошлый сезон здесь случилась пара сомнительных происшествий.

— Я хочу потолковать с вами, девочка моя.

Доминик состроила глуповато-нахальную мину, однако, отнюдь не будучи семи пядей во лбу, она могла, сложив два и два, получить четыре. Доминик кое-что слышала насчет Фреда — об этом с утра судачила вся гостиница. А когда в отеле появилась Натали, Доминик поняла, что стояло за вчерашним звонком Раймонда. Знай она, что корсиканец сидит сейчас в замызганной комнате полицейского бюро, оцепенела бы от ужаса. Но, несмотря на испуг, девушка опять сложила два и два, когда ее подозвал комиссар. На этот раз, увы, получилось пять. Что-то стало известно, и ее, видно, считают соучастницей…

— Вы в последнее время спите со слишком многими мужчинами, девочка моя, — начал комиссар резким, противным голосом. — Вы принимаете телефонные звонки, таскаетесь по пирушкам на виллах и яхтах, а потому в один прекрасный день запросто можете угодить в тюрьму за проксенетизм. Ясно?

La bella iocchi понятия не имела, что такое проксенетизм. А комиссар, конечно, именно на это и рассчитывал — ничто не нагоняет такого страху, как непонятные, звучные слова.

О боже, полицейский знает, что она провела ночь с Раймондом и что Раймонд звонил ей! Неужели ему известно все? У Доминик появилось ощущение, будто перст Иеговы, вдруг возникнув из облака, пригвоздил ее, распростертую ниц, к каменистой, бесплодной земле.

Да и комиссар ждет, собираясь говорить с этой женщиной, Серва… О господи, что же теперь ей делать?

Коголен наслаждался произведенным эффектом. Ага, уже одного этого хватит, чтобы прихлопнуть гнуснеца портье! Достаточно посмотреть в дивно прекрасные и глупые глаза горничной, широко распахнутые от неизбывного ужаса. Он прикидывал, как развить этот неожиданно легкий успех, когда бочком подобрался портье, мерзкая жаба.

— Мадам Серва в баре, месье.

— Передайте ей мой поклон и скажите, что я буду через минуту. Я тут узнаю очень интересные вещи, — многозначительно заметил он.

Портье не мог не понять, что эта фраза предназначена ему. А Доминик решила, что угроза адресована ей.

— Месье, я не знала, поверьте, не знала! Они мне не рассказывали, в чем там было дело.

Совсем ни к чему оповещать девчонку, что он, комиссар, тоже понятия не имеет, в чем там было дело, и глаза Коголена буравили ее, вселяя ужас.

— Продолжайте.

— Он только сказал, что познакомился с мадам Серва и это было интересно, а еще просил меня срочно позвонить в Канны. Правда! Клянусь, больше я ничего не знаю.

У полицейского возникло странное ощущение, будто в затылке совершенно неожиданно включилось сразу несколько оглушительных пожарных сирен.

— Оставайтесь там, где стоите!

Он подошел к конторке. Ключа к разгадке пока нет, но он, Коголен, отыщет его, о да!

— Позовите ближайшего полицейского в форме!

Портье, позеленев, бросился выполнять распоряжение.

Вошедший патрульный отдал честь:

— К вашим услугам, месье комиссар.

— Я хочу, чтобы вы доставили вот эту девушку в бюро и передали инспектору Барту приказ полностью изолировать ее до моего прихода. Ясно?

— Месье… ну что ж, мадемуазель, идемте. Думаю, вам не стоит беспокоиться насчет пальто.

Длинные красивые ноги bella iocchi прошли через вращающуюся дверь. Комиссар долго стоял, пытаясь собраться с мыслями, но, как ни грозно хмурил чело, совершенно забыл о поставщике девушек по вызову. Наконец Коголен медленно двинулся к бару.

— Пожалуйста, простите меня, мадам, за эту невольную задержку — мне надо было поговорить с тем, кто может оказаться важнейшим свидетелем. Могу я что-нибудь для вас заказать? Гарсон, два виски со льдом… За ваше здоровье, скорейшее выздоровление вашего супруга и, да будет мне позволено добавить, за то, чтобы я поскорее распутал это позорное дело.

— Не сомневаюсь, что так и будет, — вежливо сказала Натали.

— Я хотел спросить вас вот о чем, мадам, — видите ли, план ограбления, несомненно, был построен на информации, каковая оказалась неполной. Кто-то знал, что ваш муж располагает довольно крупной суммой, однако не догадывался о его приезде в Сен-Тропе по пути в Париж воскресной ночью. Так вот, все ли на Поркероле — это ведь маленькое местечко! — были осведомлены о планах вашего мужа?

«Аккуратнее! — сказала себе Натали. — Мой ответ легко проверить».

— Нет, не думаю, что многие знали. Муж предполагал уехать в понедельник, но потом вдруг решил отправиться раньше и выиграть время. Но что это меняет?

— Мы просто выявляем источник сведений, каковыми, несомненно, располагали взломщики. Думаю, нам придется побеседовать с несколькими поркерольцами. Ваши личные дела, естественно, никого не касаются — но что бы вы сказали, например, о том типе, что живет на судне?.. Кажется, это он доставил вас сегодня утром на материк?

— О да, это так! Я хотела половить рыбу и оказалась на его судне, когда пришло известие. Месье Капитан очень любезно предложил переправить меня. Я отказывалась, но ему, кажется, все равно надо было плыть в Жьен — не то за горючим, не то еще зачем-то.

— Понятно. Меня слегка озадачивает, что этот человек, действительно заправив судно горючим, так и не вернулся на Поркероль. Можно сказать, исчез. Нас это до какой-то степени интересует, поскольку у него есть друзья, каковые, по нашим прикидкам, могут быть замешаны в ограблении. Месье Раймонд, случайно, не упоминал, что собирается куда-то плыть?

— Нет, но, насколько я могу судить, у него нет на то никаких причин. Это совпадение. Я была на судне, узнала от одного рыбака переданную впопыхах, возможно с искажениями, новость, и все мои мысли с той минуты занимало одно: как побыстрее попасть на материк. Понимаете, я очень волновалась — думала, что произошла автомобильная авария и мой муж сильно пострадал.

— Да, мне понятна ваша реакция. И последний вопрос, мадам, заранее прошу меня простить. Он лишь косвенно касается вас. Скажите, за время отдыха у вас ни разу не возникало впечатления, что этот человек испытывает какой-то интерес к вам или к деятельности вашего мужа?

Натали рассмеялась и сделала глоток виски.

— Обычное островное знакомство. Вы ведь знаете, как это бывает. Человеку не хватает общества, и его тянет к разным колоритным типам. Месье Капитан, похоже, получил определенное образование и много странствовал по свету. Я, безусловно, находила его человеком приятным и с удовольствием слушала островные байки. Мне не надо описывать их вам. Весьма живописные рассказы, но с преувеличениями. Островные сплетни — основный ингредиент поркерольской похлебки.

Комиссар хмыкнул:

— Да-да, на редкость точно сказано. Ну да ладно, это не особенно важно.

— Я думаю, месье Раймонд мог просто отправиться на морскую прогулку. Насколько я помню, он уплывал на пару дней, пока я была на острове.

— А не слишком ли это внезапно — да еще в мистраль?

— Мужчины склонны к неожиданным решениям — посмотрите на моего мужа.

— Да-да, ну что же, большое спасибо, мадам, я уверен, что мне больше не придется отнимать у вас время.

— Не беспокойтесь на этот счет. Всегда к вашим услугам.

«Надеюсь, — подумала она, — я была достаточно находчивой».