Вампир и девственница

Глава 8

Оливия с облегчением обнаружила на сушилке стопку чистых пляжных полотенец. Она ополоснула свой свитер в раковине и положила его на стойку поверх пляжного полотенца. Ополоснув остальную одежду, она бросила ее в сушилку. Она посмотрела на закрытую дверь. Оставалось надеяться, что Робби сперва постучит. Она быстро стянула с себя мокрые трусики, сполоснула их и закинула в сушилку.

Раздался стук в дверь.

— Минутку, — она схватила пляжное полотенце и обернула его вокруг себя. — Можно.

Дверь приоткрылась, и Робби заглянул внутрь.

— О, ты нашла полотенце.

— Прости, что разочаровала тебя.

Он усмехнулся.

— Деваха, ты никогда не сможешь разочаровать меня, — он положил на стойку рядом с ее свитером банное полотенце, и кое-что из одежды. Он все еще был босиком и с обнаженной грудью, но сменил мокрые боксеры на белые штаны для занятий боевыми искусствами. — Выходи, когда будешь готова, — он закрыл за собой дверь.

Готова к чему? Она схватила со стойки бокал с вином и сделала большой глоток. Расслабься. Тебе не нужно делать ничего, чего бы ты не хотела. Но в этом-то и заключалась проблема. Когда дело касалось Робби, она ловила себя на том, что хочет всю эту чертовщину. А ведь она знала его всего несколько дней.

Она включила сушилку, затем осмотрела одежду, которую он ей дал. Она определенно была женской, поэтому Оливия предположила, что они должны принадлежать жене владельца виллы. Это была летняя пижама: голубой топ и хлопковые шортики, синие с белыми пушистыми облаками.

Шортики пришлись впору, хотя они казались немного мешковатыми вокруг ног. Топ плотно прилегал, оставляя немного места для воображения. Поморщившись, она обернула банное полотенце вокруг своих плеч, как шаль. Как только ее одежда высохнет, она переоденется и поспешит домой. А может, и нет? Она не осмелится идти домой, когда где-то там может бродить ягуар.

Может быть, у Робби есть машина. А может быть, ей придется провести с ним ночь.

Она фыркнула. Ее бабушка никогда бы не поверила оправданию в виде ягуара.

Чтобы успокоиться, она сделала еще один глоток вина и вышла из подсобки. Свет в кухне был выключен, но из гостиной просачивалось достаточно света, чтобы она смогла найти дорогу.

Она подошла к арочному входу в гостиную и остановилась.

В камине пылал огонь. На ковре перед камином были разложены запасные подушки и одеяло с дивана. Она с трудом сглотнула. Намерения Робби были совершенно ясны. Он намеревался соблазнить ее.

Он задул спичку, которой только что зажег свечу на кофейном столике.

— Хочешь еще вина? — Все нормально, не нужно, — у меня большие неприятности. Она присела на край дивана и поставила свой бокал на кофейный столик.

— Тебе достаточно тепло? Единственная одежда, которую я смог найти, была летней, которую оставила Шанна.

— Кто такая Шанна? — Шанна Драганести. Она владелица дома, вместе со своим мужем. Точнее, нескольких домов, — он сел на середину дивана и повернулся к ней боком.

Она отметила его мускулистое тело, и что волосы на его груди были скорее каштановыми, чем рыжими. Он собрал свои влажные каштановые волосы в хвост.

— А где же твой дом? — В Шотландии, в нескольких милях к югу от Инвернесса. У меня есть около двадцати акров земли рядом с землей моего деда. У меня есть собственный дом, но он всегда ждет, что я останусь в его замке.

Она моргнула.

— Настоящий замок? — Да. На мой вкус, там немного сыровато. Мой дом уютнее, но я редко там бываю. Обычно я на задании.

— А что за задания? Он положил локоть на спинку дивана.

— Охрана и расследования.

Она кивнула. Несмотря на то, что ее навыки с Робби не работали, она верила, что он был честен.

Физические признаки были верны. Он сидел лицом к ней, держал зрительный контакт и выглядел вполне… комфортно. Более того, она подозревала, что он хочет, чтобы она ему доверяла. Он с самого начала утверждал, что ему можно доверять. Он перенес пытки, не предав своих коллег. Так почему бы ей не доверять ему? Он столкнулся с огромным ягуаром, чтобы спасти ее.

— Ты работал на компанию своего деда прошлым летом, когда попал в плен? — спросила она. — Что это было за задание? Он потер подбородок.

— Иногда Бюро безопасности и расследований Маккея ввязывается в деликатные вопросы безопасности.

Она откинулась на спину.

— Ты имеешь в виду национальную безопасность? Вот откуда ты знаешь людей из ЦРУ? Он кивнул.

— Мы пытались найти группу внутренних террористов.

— Где же? Почему я никогда не слышала об этом? Он пожал одним плечом.

— Это же секрет.

Она глубоко вздохнула.

— И именно эти террористы пытали тебя.

— Да, но я бы предпочел не говорить об этом.

С этим покончено.

— В самом деле? — она повернулась к нему лицом, положив согнутую ногу перед собой на диван. — Можешь ли ты честно сказать, что никогда не думаешь об этом? Он сжал челюсти.

— Я думаю об этом каждый день.

— Когда ты ответил на мой первый вопрос о том, чего ты хочешь больше всего на свете, каков был твой ответ? Его взгляд опустился к ее ноге.

— Ты хочешь поквитаться, Робби? Было бы вполне понятно, если бы ты этого хотел.

Он наклонился вперед и осторожно потянул ее за большой палец ноги.

— Если я скажу тебе, тебе тоже придется раскрыть мне свои ответы.

Она закусила губу.

— Хорошо. По рукам.

Он обхватил рукой ее лодыжку и крепко сжал.

Его зеленые глаза встретились с ее глазами, мерцая от волнения.

— Я хочу отомстить. Больше всего я боюсь, что никогда не отомщу, и нет, это не сделает меня лучше.

Она с трудом сглотнула.

— Значит, ты все еще намерен это сделать? Он медленно кивнул.

— Думаешь, это делает меня плохим человеком? — он провел пальцами вверх по ее голени.

Она смотрела, как его рука медленно приближается к ее колену. О, он определенно может быть плохим. И ей это понравится.

— Думаю, это значит, что ты человек. И ты пострадал больше, чем просто физически.

— Это было унизительно, — прошептал он, поглаживая нежную складку на ее колене.

Ей было трудно сосредоточиться.

— Есть такое знаменитое высказывание Элеоноры Рузвельт. Я… я не могу вспомнить дословно, но это что-то вроде, никто не может заставить тебя чувствовать себя неполноценным без твоего согласия.

Он откинулся назад и убрал руку с ее ноги.

— Мне оно нравится. Спасибо.

— Пожалуйста.

Он искоса бросил на нее любопытный взгляд.

— Для того, кто не хочет быть моим психотерапевтом, ты отлично справляешься.

Она усмехнулась. Это был самый лучший комплимент, который она когда-либо получала.

— Хорошо, что я не твой психотерапевт. Иначе было бы совершенно неэтично связываться с тобой.

Улыбаясь, он коснулся ее волос.

— Так ты хочешь быть со мной связанной? Ее лицо вспыхнуло.

— Я думаю, что уже.

Его улыбка стала еще шире, и он накрутил один из ее локонов на палец.

— Теперь твоя очередь. Чего ты хочешь больше всего на свете? — Долгую, счастливую жизнь. Хотя я не совсем понимаю, что это может повлечь за собой.

— Долгую жизнь, — пробормотал он и отпустил ее волосы. — А чего же ты больше всего боишься? Это была та часть, о которой она не хотела говорить. Она повернулась лицом к камину.

— Яблоки.

— Фрукт? — Да, — она подтянула к себе ноги, обхватив колени руками. — Он посылает мне яблоки.

Большие красные яблоки в коробке. Сначала он послал их ко мне в кабинет. Потом он отправил их ко мне домой. Я переехала в другую квартиру, но он нашел меня.

— Кто он? Она вздрогнула.

— Отис Крамп. Я даже переехала в безопасное место, но яблоки все равно пришли.

Робби придвинулся к ней поближе.

— Он, должно быть, следит за тобой.

— Он не может. Он находится в федеральной тюрьме Ливенворт. В одиночной камере.

— Он заказывает доставку яблок из тюрьмы? — Нет никаких записей или доказательств этого.

— Тогда как ты можешь быть уверена, что это он их посылает? Она на мгновение закрыла глаза. Не заставляй меня это объяснить. Это слишком ужасно.

— Поверь мне, это он.

Робби коснулся ее плеча.

— Я верю тебе. У него наверняка есть сообщник.

Она потерла лоб.

— Я так и думала, но мой начальник считает, что я… слишком близко принимаю к сердцу. Вот почему он отослал меня, чтобы я могла успокоиться. Трезво смотреть в будущее.

— Ты немного громогласно выражала свое мнение? — Больше, чем "немного". Мне сказали, что у меня паранойя.

Робби улыбнулся.

— О, у нас так много общего.

Она фыркнула.

— Спасибо.

— Я все еще думаю, что у твоего заключенного есть сообщник.

— Я согласна, но не знаю, кто это возможно. Он уже два года сидит в одиночке. Они следят за всей его почтой. Я спрашивала его об этом, но теперь трудно сказать, когда он лжет. Во все, что он говорит, он вкладывает ровно столько правды и полуправды, что я уже не могу сказать, что есть что. Он… ему нравится играть со мной.

— Он знает о твоем даре? — Он понял это после того, как я впервые поймала его на лжи. Он… он находит меня занимательной.

— Мудак, — пробормотал Робби и поднялся на ноги. Он подошел к камину, потом обернулся. — Не смей больше его видеть.

— Если мне прикажут… — Какое преступление он совершил? — перебил ее Робби.

— Он изнасиловал и убил по меньшей мере тринадцать женщин.

Робби поморщился.

— Он просто чертов монстр. Почему ты вообще его видишь? — Он был осужден за три убийства, но мы подозревали, что он совершил и другие убийства в нескольких штатах. Это была моя работа — заставить его, признаться. Он так долго сидел в одиночке, что с нетерпением ждал наших встреч.

Он постоянно намекал, что расскажет мне больше, если я продолжу встречаться с ним.

— Он манипулировал тобой.

Оливия вздохнула.

— Я знаю. Мы все это знали, но мой начальник хотел, чтобы я подыграла ему. Отис очень гордится тем, что он сделал, — она покачала головой, жалея, что не может прогнать эти образы. — Мы знали, что рано или поздно он захочет этим похвастаться.

Робби сел рядом с ней на диване.

— И что же случилось? Она сосредоточилась на огне в камине.

— Он обещал мне все рассказать, если только я принесу яблоко на нашу следующую встречу.

Большое красное яблоко и нож для чистки овощей.

Он наблюдал за мной из-за стекла, пока я его чистила. А он… Как она могла признаться, что это чудовище кончило в ее присутствии? Или что он описал ей в мельчайших подробностях, как он пытал девочек, используя нож для чистки овощей точно так же, как и она.

Она закрыла лицо руками, но ужасные образы все еще преследовали ее. Слезы жгли ей глаза.

— Вот откуда я знаю, что это он посылает яблоки. Он хочет, чтобы я вернулась к нему. Он… он просто одержим мной.

— Оливия, — Робби посадил ее к себе на колени и крепко обнял. — Милая, ты теперь в безопасности. Я никому не позволю причинить тебе вред.

Она уткнулась лицом ему в плечо и дала волю слезам. Она так долго сдерживала их, всегда стараясь быть сильной на работе. Она плакала из-за девушек, которые умерли. Она плакала из-за того извращения, которое ей пришлось пережить. Она плакала о тех пытках, которые пережил Робби.

Он продолжал бормотать что-то нежное, поглаживая руками ее спину.

Она положила голову ему на грудь, прислушиваясь к ровному биению его сердца.

— Я получила признание, как и должна была, но чувствовала себя такой грязной.

Он взял ее за плечи.

— Милая, ты просто ангел. Ты не была запятнана злом этого человека.

Она улыбнулась и коснулась щеки Робби. Его бакенбарды были колючими и сексуальными, но над бакенбардами кожа была по-детски нежной. Он был самым милым мужчиной, которого она когда-либо встречала, и, да поможет ей Бог, она хотела его с таким отчаянием, что сердце ее сжималось, и она едва могла это вынести.

— Я думаю, нам следует изменить эту твою цитату. Никто не может заставить тебя чувствовать себя грязной без твоего согласия.

К ее глазам снова подступили слезы.

— Спасибо.

Он улыбнулся.

— Мы хорошо подходим друг другу, — он вытер пальцами ее влажные щеки. — Хватит слез печали, — он поцеловал ее в щеку. — Мы должны быть счастливы.

Она провела рукой по его виску и волосам.

— Ты делаешь меня счастливой.

— Деваха, ты наполняешь каждую мечту в моей голове и каждое желание в моем сердце. Я начинаю влюбляться в тебя.

Она потеряла дар речи. Она была растеряна.

Она открыла рот, чтобы заговорить, но просто уставилась на него.

Он поцеловал ее в губы и откинулся на спинку дивана.

— Робби, — ее сердце распахнулось, и она поняла, что это он. Тот самый, которого она ждала всю свою жизнь. Она обняла его за шеи и крепко сжала. — Я хочу быть с тобой всегда.

— Мы можем сделать это, — он поднялся на ноги, все еще держа ее в объятиях, и обошел журнальный столик. Он опустился на колени на ковер перед камином, аккуратно уложив ее на одеяло и подушки.

Она притянула его к себе для поцелуя, и он завладел ее ртом с такой жадностью, что она затрепетала. Он растянулся на полу, лежа наполовину на ней. Она провела руками по его спине и выгнулась навстречу. Она никогда еще не чувствовала такого отчаяния. Или такой смелости.

Тихий голосок в ее голове напомнил ей, что она знала Робби всего несколько дней. Все это происходило слишком быстро. Она знала его недостаточно хорошо.

Но она знала, что это был именно он. Разве не это имеет значение? Ей нужно прекратить анализировать и наслаждаться. Она обвила руками его шею и поцеловала в ответ. Он застонал и перекатился на спину, притягивая ее на себя. Она осыпала поцелуями его щеки и сомкнутые веки.

Его руки скользнули под ее майку. Внезапно он перевернул ее на живот и стянул топ через голову.

Она ахнула, но, прежде чем успела отреагировать, он толкнул ее на спину.

— Робби, — она изо всех сил пыталась отдышаться, мучительно сознавая, что каждый вдох заставляет вздыматься ее обнаженную грудь.

И он смотрел, опустив глаза.

— Ты такая красивая, — он положил руку на ее грудную клетку, а затем медленно двинулся вверх, обхватывая нижнюю часть груди.

Ее соски затвердели, и она закрыла глаза, внезапно почувствовав себя застенчивой и смущенной. Она вздрогнула, когда Робби уткнулся носом в ее шею и прикусил ухо.

— Твои соски стали темнее, — прошептал он.

— Они были прекрасного розового оттенка, но теперь покраснели. Как думаешь, они стали более чувствительными? Она вздрогнула, ее глаза распахнулись, когда он ущипнул ее за затвердевший кончик.

— О, я был прав.

Она смотрела, как он опустил голову и обвел языком ее сосок. Свободной рукой он обхватил ее другую грудь и подразнил сосок большим пальцем.

Она застонала. Она никогда не чувствовала ничего такого раньше.

Он втянул ее сосок в рот.

Она дернулась в ответ. О, так еще лучше. Она никогда не чувствовала ничего столь чудесного. Ее пальцы впились ему в спину. Она поджала пальцы ног.

Он делал что-то невероятное своим языком. И это заставляло ее извиваться. Заставляло ее намокнуть.

Он отпустил ее сосок, и она уставилась на него, потрясенная тем, что он может быть таким красным и раздутым. Он перешел к другой ее груди и крепко сжал сосок. Все эти зудящие, возбуждающие ощущения начались снова. Они покалывали ее кожу и посылали волны жара прямо в ее лоно.

Со стонами она извилась и сжимала бедра вместе.

Его рука скользнула по ее пижамным шортам.

Ее сердце дрогнуло. Да. Она приподняла бедра как раз в тот момент, когда его рука обхватила ее.

Она задохнулась. Она опустила бедра на пол и затаила дыхание. Она никогда не заходила так далеко. Единственный раз, когда она подошла ближе, она поймала парня на лжи и остановила его.

Но теперь всем, что она могла чувствовать, были ее собственные ощущения, и Робби делал все так хорошо. Он нежно пососал ее грудь и начал прижимать руку к ее сердцевине, массируя ее круговыми движениями. Ее нервозность растаяла, и она снова смогла дышать. Ее дыхание соответствовало движению его руки. Ей казалось, что все ее тело было синхронно с его рукой.

Она застонала и покачала бедрами в такт его руке. Это было определенно самое невероятное, что она когда-либо чувствовала. Все ее тело покалывало и напрягалось.

Он отпустил ее грудь и подул на нее. Она вздрогнула. И вдруг медленных, томных движений оказалось недостаточно. Ее пальцы впились ему в спину.

Робби.

— Да, любовь моя, — он просунул пальцы под мешковатый подол пижамных шорт и погладил ее влажные волосы.

Она всхлипнула. Что-то сильное и удивительное росло внутри нее.

Он обхватил пальцами ее пижамные шорты и стянул их вниз к ногам.

Она никогда раньше не была полностью обнаженной с мужчиной, но вместо того, чтобы чувствовать себя неловко, она была в отчаянии.

— Робби, пожалуйста.

Он, казалось, понял, что она близка к вершине.

Он скользнул пальцем в ее влажное лоно и прижал большой палец к клитору.

Она вскрикнула, когда оргазм пронзил ее. Она сжала ноги вместе, тогда как спазмы сжимали его палец.

Она прижала руку к груди, и ее дыхание медленно вернулось в норму. Она заметила, что его глаза снова покраснели. Странно, но, возможно, это было просто отражение от огня. Он самодовольно улыбался.

Она усмехнулась. У него были все основания гордиться собой.

— Ты был просто невероятен. Я никогда еще не чувствовала себя так чудесно.

Его губы дрогнули.

— Ты уверена? — Да? Он переместился между ее ног и поцеловал в живот.

— Ты действительно уверена? Ее рот приоткрылся, когда он покрыл поцелуями ее живот, ее лобок, а затем между ее ног.

Она вздрогнула от ощущения его языка, дразнящего ее клитор. Боже правый, он был прав.

Это было еще более чудесно.

Она позволила своим ногам широко раскрыться, чтобы он мог лизать и сосать все, что хотел. Она извивалась, пока напряжение скручивалось внутри нее.

— О, Робби.

Он вставил в нее палец, покачивая им и прищелкивая языком. Второй оргазм обрушился на нее, закричав, и она сжала его между своих бедер.

— Боже мой, Робби, — она с трудом перевела дыхание.

Он ослабил завязки на поясе.

— Оливия, я умираю от желания оказаться внутри тебя.

Она с трудом сглотнула. Должна ли она рассказать ему сейчас о своей девственности или позволить ему узнать об этом позже? — Я хочу, чтобы ты знала, насколько серьезно я к этому отношусь. Как только я возьму тебя, мне уже не захочется тебя терять. Никогда.

Она села и коснулась его щеки.

— Меня бы здесь не было, если бы я не любила тебя.

— О, Оливия, — он обхватил ее лицо руками.

— Я так долго ждал тебя.

В парадную дверь громко постучали.