Варя

Глава 5. Портрет без лица

— Завтра с утра готова будь.

— Хорошо, барышня.

— Хватит бормотать. Отвечай громко!

— Поняла, барышня.

Варя вздохнула. До разговора с Нюрой она чувствовала небывалый в последнее время прилив сил. Но стоило только выложить свои планы трусливой девке, как её противные сомнения свели на нет весь Варин энтузиазм.

— Чего ты опасаешься, не пойму? Скажи, как на духу. Браниться я не стану. Обещаю.

— Боязно, барышня. Чай врати мне много придётся.

— Тебе-то зачем врать? Ты Нюрой, как была, так ей и останешься. Это моё имя изменится. Как теперь меня величать станешь, запомнила?

— Дарья Владимировна.

— А фамилия?

— Костылева.

— Молодец. Память у тебя хорошая.

Варя подошла к бюро и вынула паспортные документы. Сделала она это в большей мере для своего успокоения, так как от нахлынувших волнений у неё даже ладошки вспотели. А ведь она ещё дома в своих покоях.

Эх, Нюра! Поддержки от неё не дождешься.

Поэтому, чтобы унять тревогу, пересказала ещё раз сказанное девке накануне:

— Этих бумаг тётушка никогда не хватится. Она уже не в своём уме, сама знаешь. Дату рождения подрисовала так, что сам черт подделку не признает. Так что, беспокоиться нечего.

Если говорить всерьёз, то догадаться, что над надписями мухлевали, конечно, можно было. Да и выглядели документы уж больно старыми, хоть и сохранились в добром виде.

Ну и что такого? Может быть, не берегла она их. Мало ли.

Варя ткнула бумаги чуть ли не в лицо Нюре.

— Не должна я тебе все подробности разъяснять, но придется. Если будешь дрожать, как осиновый лист, то всё дело мне попортишь. Так вот. Повезло, что у тётушки моей целый набор бумаг ценных имелся. Паспорт получила с согласия мужа. А ещё она в гимназии обучалась. Тётка рано осталась вдовой, совершенно без средств к существованию. Помыкалась и обратилась к папеньке за помощью. А как родственнице откажешь? Приютили и до сих пор кормим. Но судьба придумала, как отблагодарить семью нашу за доброту великую… Знаешь, сколько было пыли на крышке шкатулки, из которой я стащила эти бумаги! Чихала потом полчаса, не меньше! — Варя гордо задрала подбородок. — Зато благодаря им я получила место и возьму теперь дело в свои руки!

Она пытливо посмотрела на Нюру, которая нервно теребила то ли платок, то ли тряпку в руках. Да сколько можно объяснять ей одно и то же! И как вообще она могла не восхититься столь грандиозным планом? Как смела всем видом своим демонстрировать, что будто предстоит им не благородная миссия по спасению княжны от заклятия, а опасная авантюра.

Варя закатила глаза.

— Иди! Собирайся. Завтра жду.

Может, зря она решила тащить с собой Нюрку. Но одна справится ли? Право слово, план хорош. Всё получится! Надо только верить в это всей душой.

Прошло больше месяца после злополучного ужина с женихом. Осень вступила в свои права, то и дело окутывая землю туманами. Дожди, затяжные, холодные, наводили тоску и Варя совсем впала в уныние. Только и делала, что спала, ела, молилась. Батюшка на неё осерчал и слова лишнее при ней не молвил. А самое удивительное, что, списав Варю со счетов, нашел в себе жизненные силы заняться хозяйством и будто даже помолодел весь. Некогда стало хвори свои лелеять.

Варя же, напротив, с каждым днём всё больше чахла в своих покоях. Только изредка она понуро шаталась по дому да делала короткие вылазки в сад. И вот, вернувшись после одной такой прогулки, заприметила, как в гостиной Павел Петрович гонял дурных осенних мух свернутой в трубку газетой. Сперва Варя равнодушно отвела от такого бесчинства глаза. Ей ведь уже не до мирских слабостей глупых слуг. Подумаешь, не бережёт, шельма, газет. Бог ему судья. Да и разве стала бы она её читать: ничего не интересно, ничего не весело. Но когда княжна услышала за спиной шлепок и радостный возглас дворецкого, неожиданно внутри неё так и вскипело все.

— Я для Вас невидимка теперь? Вы себе что позволяете!

— Виноват, барышня! Не приметил. Каюсь, Варвара Фёдоровна.

— Вы хоть знаете, сколько труда нужно, чтобы газету отпечатать? Кто разрешил по ней мух размазывать?

— Дык думал, все прочитали её ужо! А эта бестия так жужжать изволила, что сорвался я, дурак старый.

Павел Петрович шумно шмыгнул носом, провёл по затылку, едва прикрытому жидкими белыми прядками, рукой. Не стал возражать княжне, хотя иногда и был на оное способен. А означало это, что чувствовал он свою вину, поэтому и казнился, втянув голову в плечи.

— Дайте сюда, — Варя протянула ладонь, в которую осторожно вложили «Губернские вести» с грязным отпечатком посередь страницы. — Увижу ещё раз ваши танцы с газетами, клянусь, схлопочите у меня.

— Уразумел, барышня.

В своей комнате Варя бросила газету на бюро, брезгливо от неё отвернулась. Отправилась было в туалетную, но вдруг остановилась на полпути.

То объявление «под мухой». Есть в нём что-то!

Вернулась, схватила газету и жадно прочла текст, не веря глазам своим. Замелькали перед взором слова: «Взгорьевский уезд, усадьба Березовая Роща ищет реставратора картин..»

Варя так и рухнула в кресло, обронив газету.

В памяти картинкой яркой всплыла роковая встреча с ведьмой проклятой. Сердце ускорило бег.

«Зеленица я! Всë знаю про лес, про цветы и травы разные. Бабушка моя Знающей была, она меня всему и научила. А родом я из Взгорьевки, слыхали о тех краях?»

Княжна даже зажмурилась.

Там надо искать её! Там! В этом глухом месте. Давно ведь про него слухи недобрые ходят.

Поиски ведьмы, которые Варя организовала в своих владениях, зашли в тупик. А она бы и рада была расследовать где-то ещё, но как? Нельзя придавать широкой огласке новость о её проклятии. И так чего только про княжну не болтают. Но то сплетни, а правду в свете узнают. Что тогда? Монастырь или дно речное.

А если мне прикинуться…? Нет, безумие. И лицом дурна, и…

Но, вопреки здравому смыслу, план начал складываться в голове. Варя знает немного реставрационное дело. Один из учителей владел этим ремеслом и её обучил. Давно это было. Всё же руки вспомнят. А если и нет, не беда. Сделает видимость, что работа кипит, а сама, конечно, только и станет, что ведьму искать. Нюрку возьмёт себе в помощь. Куда же без неё.

А лицо рябое? Ну и что! Всяких уродцев на земле хватает. Зато, если ведьму найдет, вернёт свою красу и жизнь прежнюю!

Боже, она же не просто уродина, а ещё и женщина! Допустят ли до картин старинных? Варя крепко задумалась. А что, если батюшка её известным художником был. Поверят в такую байку? Отчего нет. Во Взгорьевке глухой уж точно имена знаменитые не на слуху. Княжна даже хихикнула. История в уме обрастала подробностями.

Это так скажу, если что. А это так представлю! А вот это… Стоп! Имя то как поменять? Документы ведь нужны новые. Где их взять? А если…

И вот уже Варя подкараулила тётушку, идущую на прогулку в сад, пробралась в её комнатушку и нашла таки в ней заветную шкатулку. Будет теперь она Дарьей Владимировной. Молодой вдовой, вынужденной на жизнь себе средства искать, честным трудом копеечку зарабатывать. Надо же, от приживалок прок нашёлся.

Без зазрения совести подделала даты в чужих документах, даже не удосужившись продумать все мелочи своего грандиозного плана. А ведь нужно было ещё вопрос с папенькой решить.

— Папенька, прошу, отпустите к сестре. Задыхаюсь я в четырёх стенах.

— С таким лицом в столицу собралась!?

— Так я белилами помадиться стану. Помните, как за ужином..

— Ты мне о своём позоре напоминать не смей! Упустила жениха! А такая партия была замечательная. Сердце кровью умылось и болит до сих пор за тебя, дуру!

— Прошу, не гневайтесь. Найду в столице докторов хороших. Внешность верну и ошибку свою исправлю.

— А если не лечится это? Прославишься уродиной на весь свет, так уж точно жизнь загубишь.

— Я белил накуплю, помадиться буду неустанно. Не узнает никто. Отпустите меня к Лизе, прошу.

— И слушать ничего не желаю про поездку твою!

Все же после долгих уговоров папенька сдался. Написал письмо старшей дочери, которое Варя успешно перехватила. Уж конечно, поехать в столицу с таким лицом — это безумие. Никакая помада не спасла бы её от позора неминуемого. И от докторов столичных какой прок? Медицина бессильна против проклятий. Поэтому единственной надеждой было испытать удачу и отыскать колдушку самой.

Варя отправила прошение о месте во Взгорьевку. Написала о себе как о талантливой дочке известного живописца Костылева. Сочинила о том, что последнее время работала реставратором и готова предоставить, в случае необходимости, рекомендательное письмо (разумеется его она также накатала сама, изменив наклон почерка). Приложила к прошению парочку своих лучших работ (на всякий случай) и отправила одного из мужиков вести пузатый конверт до ближайшей почтовой станции, адрес которой и указала как обратный. А уже оттуда ямщик должен был доставить прошение в Березовую Рощу.

Сама не своя, томилась Варя в ожидании ответа почти две недели. То и дело отправляла кого-нибудь из дворовых узнать о письме. И вот наконец-то оно пришло.

Откажут, точно откажут. Всё глупости. Зря тешила себя надеждой!

Но страх оказался напрасным. Положительный ответ поразил до безумной радости.

Господи, быть не может! Так, значит, еду! Еду во Взгорьевку! С ума сойти.

Следующим шагом написала Варя для папеньки якобы ответ от Лизы с согласием принять у себя младшую сестру. Конечно, чувствовала она, что завралась уже по уши, но отступать было поздно.

После оглашения отцу «столичного письма» Варя засобиралась в дорогу. В гримёрке отыскала старое дорожное платье и простенькую серую шляпку. Примерила. Всё подошло. Выглядела она в нём, как бедная несчастная гувернантка.

Замечательно!

Взяла на смену ещё несколько подобных нарядов. Упаковала их в чемодан. Из дома она выйдет нарядная, переоденется в дороге. Подумала и о том, что для реставрационного дела нужны будут новые материалы. Велела отвезти Нюрку в город за покупками. Дала наказ брать в художественной лавке всё, что предложат. А когда девка вернулась домой с внушительным свëртком, Варе пришлось расчехлить ещё одну дорожную сумку.

До отправки оставалось меньше суток, когда княжна наконец-то решилась во всех подробностях рассказать Нюрке о своих планах. И что из этого получилось? Девка разозлила её, заставила нервничать так, что хоть ногти грызи. Как теперь выспаться перед дорогой? Нет, уснуть будет невозможно.

Эх, Нюра, Нюра! Но и без неё никак.

Мелкий моросящий дождь с утра Варя расценила как хороший знак. Она чувствовала суматошную веселость. Утро, пусть и промозглое, рассеяло все ночные сомнения. И хоть спала княжна совсем мало, бодро закончила последние мелкие приготовления перед дорогой. Нюра, будто заразившись неуëмной энергией своей хозяйки, рассеянно улыбалась и выглядела вполне спокойной. Не зря говорят: утро вечера мудренее.

Папенька, однако, сильно нервничал, даже немного ругался и жалел, что согласился отпустить дочь.

— Вы же уверяли меня, Варвара Фёдоровна, что будете помадиться. Или как у вас там это называется?

— Буду, папенька, обязательно! Но пока рано ещё. В дороге Нюра всё сделает. Не переживайте так.

— Неспокойно на душе и всё тут!

Варя поцеловала отца в щёку.

— Напишу Вам по прибытии, — вопрос с почтой она, разумеется, тоже решила. Подкупила одного из слуг, который должен был уничтожать редкие однообразные письма Лизы из столицы и папенькины ей ответы. Взамен им приготовила липовые. Благо, почерк подделать творческой руке оказалось не так уж и сложно.

Провожать княжну вышли все: и мамка, и Ибрагим Альбертович, и обе её тётки, и, конечно же, Павел Петрович тоже стоял в первом ряду. Дворецкий, кто бы мог подумать, даже украдкой утирал слезу. Все делали ей напутствия (которые Варя благополучно пропускала мимо ушей), целовали и обнимали её, словно провожали в последний путь.

Спустя «вечность», князь помог дочери забраться в карету.

— Береги себя!

— Непременно! Au revoir, papa. До свидания, дорогие мои.

Когда лошади набрали ход, и провожающие скрылись из виду, Варя облегченно вздохнула. Как тяжело, оказывается, родных обманывать!

Она откинулась на спинку кареты и наконец-то немного расслабилась. И вмиг задремала. Усталость последних дней дала о себе знать.

Перед въездом в уездный городишко возничий остановился. Нюра помогла княжне переодеться. Тёмное шерстяное платье, старая шаль и чепец на голове сделали похожей её на «синий чулок» или «серую мышку». В общем, в таком наряде, да еще и с лицом рябым, чувствовала она себя жутко неловко. Словно обернулась княжна в один миг в нищую, неизвестно чем больную особу без роду и племени. Чтобы не раскиснуть, Варе даже пришлось напомнить себе, что теперь она Костылева! А какая Степановой разница, кто и что про этот Костыль думать станет. Расправила плечи, гордо подняла голову, скомандовала возничему:

— Дальше мы пойдем пешком. Ты езжай теперь в город и затаись там на несколько дней. Когда домой вернёшься, передай отцу это письмо. В нем сказано, что я доехала в добром здравии и без приключений. Смотри, если что пойдет не так, из-под земли достану! Ясно? За молчание возьми. Попусту не трать.

Звон монет зажёг огонь в добродушных глазах мужичка.

— Исполню все непременно, как велено, барышня!

Варя, проводив грустным взглядом роскошную свою карету, энергично зашагала вперед. Прогулка на свежем воздухе успокоит, восстановит душевные силы!

Да и вообще, ходьба полезна для здоровья. Раз, два, раз, два.

Но почувствовав вскоре, что кое-кто совсем не разделяет ее боевой настрой, остановилась. Она зло оглянулась на Нюрку, которая еле как поспевала за ней с узелком своего тряпья за спиной, чемоданом в одной руке и дорожной сумкой в другой. Варя недовольно фыркнула и хотела уже было крикнуть девке, чтобы та была порасторопней, но прикусила язык.

Простая Костылева ты и боле не княжна!

И, поддавшись вдруг благородному порыву, сама подошла к Нюре, отобрала у неё из рук тяжёлый чемодан.

— Ты сейчас помощница моя, а не девка тёмная. Поняла?

— Ага, барышня

— Зови теперь меня по имени: Варвара. Тьфу. Дарья Владимировна. Хорошо?

— Слушаюсь, барышня.

— Нюра!

— Хорошо, Дарья Владимировна.

— Умница. Ну, пошли. С Богом.

Добрались уже в легких сумерках до почтовой станции. Варя, войдя во двор, огляделась.

— Кажется, туда.

Она обогнула каретный сарай, гостиницу в два этажа и направилась прямиком к домику почтового смотрителя. Нюрка мелко семенила следом. Ругань, весёлые окрики, лай собаки, топот копыт, плач ребенка — всё смешалось здесь в жуткий гомон. Зато из кухни гостиницы доносились приятные запахи свежеиспеченного хлеба.

— Кушать хочется, бары… Дарья Владимировна.

— Понимаю! Потерпи.

Маленький домик почтового смотрителя, не иначе как лет сто назад выкрашенный в голубой цвет, имел теперь не пойми какой вид. Краска облупилась, и сквозь неё просвечивали тёмные доски. Крыльцо слегка покосилось на левый бок, и казалось, что прильнуло оно к росшей рядом пушистой ёлочке. Такой славной, как будто сошедшей с рождественской открытки.

Какой пейзаж! Хоть картину пиши.

Около крыльца толпился народ. Варя отправила Нюрку проверить, есть ли кто внутри. Дверь оказалась заперта.

— Нет его! Ждите, — раздраженно крикнули Нюре, и она поспешила встать за спину своей хозяйки.

Варя, потоптавшись ещё немного, не выдержала и обратилась к одному из мужчин в дорожном пальто:

— Сударь, вы не знаете, есть ли лошади свободные?

Мужчина окинул её взглядом, в котором, если и была капля участия, то быстро испарилась, как только глаза его задержались на лице девушки.

— Свободных лошадей нет. Ждите, смотритель скоро будет. Запишитесь в очередь. Мест в гостинице тоже дюже мало осталось. Не знаю, есть ли вообще. Бардак полный.

Лошадь с тарантайкой пришлось ждать целых пять дней! И это несмотря на то, что Варя заплатила кругленькую сумму за услуги. Она видела, как почтовые служащие суетились вокруг привилегированных особ, и негодовала. Неприятно оказалось на себе почувствовать: для знатных закон один, для простых — другой. Показалось, прошла целая жизнь, прежде чем девушки получили лошадь, ямщика и возможность продолжить путь.

К Берёзовой Роще Варя и Нюра подъезжали, кутаясь в шали от холодного ветра и замученные до смерти путешествием. Тарантайка на ухабистой холмистой дороге подпрыгивала так, что чудилось Варе, внутри у неё как минимум что-то оборвалось, а как максимум — оборвалась вообще всё и смешалось в кучу.

— Дороги здесь, хоть плачь! — кричал им из-за спины извозчик. — И вообще, место глухое, но красивое. Скоро сами увидите рощу! Вон уже деревенька ихняя показались.

Варя, охая от тряски, разглядывала темные бревенчатые избы, мелькающие среди деревьев, с покосившимися заборами, и вздыхала. Тяжко крестьянам здесь приходится.

А дальше ещё хуже будет?

Но, вопреки ожиданиям, оказалась приятно удивлена, когда сторож открыл ворота приусадебного парка, и они заколесили по ровной дороге, протянувшейся между стройных белых рядов русских красавиц. Осенний ветер сделал их кроны прозрачными, выстелив лёгкий берёзовый лист золотым ковром у подножия светлых стволов. Завораживала роща своей красотой необычной, как из сна срисованной!

Даже не верится, что может где-то здесь зло таиться.

Вспомнила Варя внезапно про ведьму.

— Говорят, в этих краях змора водится? — непринуждённо так промолвила. Пришла в голову ей идея про сплетни извозчика расспросить.

— Болтают!

— Что болтают?

— Разное. Только трëп — это пустой. Бабьи сказки.

— А что именно болтают? Расскажите?

— Пошто вам басни эти слушать? В лес, небось, гулять не пойдёте?

— А может, и пойду. Вам жалко будто рассказать!

Старенький извозчик с пышными седыми усами и красным носом обернулся. Уставился на княжну так, словно это она змора и есть. Немудрено: лицо-то её точно фору любой ведьме даст.

— До чего любопытный бабий люд бывает! — и, уже отвернувшись, процедил себе в усы. — Сама как смерть страшная.

— Чего ты сказал? — Варя чуть из тарантайки не выпала от возмущения. Нюрка на неё зашикала, за рукав схватила.

— Приехали, говорю! Сейчас поворот будет и увидите хоромы господские.

Старинный длинный дом с мезонином, рядом с которым выгрузили Варю и Нюру, на фоне белых берёз показался им каким-то несуразным: обветшавшим и мрачным. С правого края дома крыша имела крен, и невооружённым глазом было понятно, что требуется ей ремонт. Небольшой усадебный сад с деревянными скамейками и клумбами, разбросанными в неведомом порядке то там, то сям, выглядел совсем заброшенным. Варя даже заметила маленькое перекати поле и поежилась от увиденной картины. Ветер куда-то гнал по узкой дорожке сада сухостой репейников.

За домом, однако, слышалась суета людей. Скорей всего, там располагались амбары, сараи и конюшня. А уже за ними начинались крутые холмы, поросшие густым лесом, который будто нависали над усадьбой, делая её беззащитной и хрупкой.

— Где дворовые? — по-хозяйский крикнула Варя, забыв в очередной раз, что не Степанова она боле.

— Madame Kostyleva? — раздался за спиной низкий, приятный голос. Очень знакомый голос. Варя медленно обернулась и, чуть не схватилась рукой за горло, из которого вырвался слабый писк. Прокашлялась.

Господи! Что ОН здесь делает?

Стараясь унять панику, слегка поклонилась.

— Да, это я. Здравствуйте.

— Добрый день. Мы ждали вас со дня на день. Позвольте представиться, Лев Васильевич Аксёнов. Новый владелец Берёзовой Рощи. Навожу здесь порядок. Дворовые все там, — махнул куда-то в сторону.

— Я реставратор.

— Да-да, я догадался! Странно, голос ваш, кажется, я уже слышал. Но встречаться раньше мы не могли.

«Только не надейтесь, что я Вас забуду.»

— Никак нет, — резко выпалила Варя и отвела глаза.

— А это ваша помощница? — Лев Васильевич покосился на Нюру, которая от растерянности сперва закивала, как болванчик, а потом присела в неуклюжем реверансе. И всё это выглядело так глупо и странно, что граф даже рассмеялся.

Догадается сейчас! Нет, не сможет. Прошло столько времени с их знакомства. И на ней тогда было нарядное платье, тонна грима и высокая прическа! А сейчас она синий чулок с пятнами на лице. А Нюрку он вообще, если и видел, то мельком совсем.

Варе захотелось зажмуриться, но она сдержалась.

— Пойдёмте в дом. Наверное, устали с дороги?

Оправившись от потрясения, княжна только тогда разглядела, как изысканно был одет Лев Васильевич. Серый сюртук, в тон ему жилет и белоснежная рубашка с галстуком, на котором сверкала тонкая золотая булавка — всё сидело на нём идеально. Высокий статный молодой мужчина будто светился весь изнутри столичным лоском. Граф определенно был красив.

На его фоне я просто дурнушка! Точнее, не я, а Костыль. От этого не легче.

Варе сделалось нестерпимо грустно.

Надо взять себя в руки.

Она наклонилась за чемоданом, стоявшим у ног, но граф опередил её. Улыбнувшись девушке, легко подхватил Варин и Нюрин багаж.

— Гришка, где тебя носит? — раздался его басистый крик — Иди сюда!

Не понятно откуда выскочил угловатый юнец, деловито выхватил из рук графа вещи и быстро зашагал в сторону дома.

Лев Васильевич и девушки поспешили за ним.

Через парадное крыльцо поднялись все в переднюю, в которой пахло краской, а из неё вышли в длинный светлый зал с частыми окнами, между которыми висело множество картины разных размеров и форм.

Граф, заметив Варин интерес, остановился подле пейзажа в бронзовой раме.

— Эта моя любимая. Здесь роща особенно хороша. Бывший хозяин любил живопись. Говорят, у него часто гостили художники. Возможно, и ваш отец здесь бывал?

— Боюсь, что нет, — Варя занервничала и поспешила сменить тему. — А что случилось с бывшим владельцем Берёзовой Рощи?

— Некролог был в газетах, — неожиданно сухо произнёс граф. — Вы не читаете газет? Он умер три месяца назад. Сердечный приступ.

Варя потупилась. Граф указал на дверь в конце залы:

— Это выход в девичью и на кухню. Вон те двери — гостиная, за ней мой кабинет, — он развернулся, — в другой стороне библиотека. Господские спальни на втором этаже. Ваша внизу. Гришка понёс уже туда вещи.

— Благодарю.

— Сейчас пройдемте в мой кабинет. Обсудим формальности.

Варя шепнула Нюре:

— Найди нашу комнату и жди меня там.

А сама, оправив юбки и чуть ли не засучив рукава, приготовилась играть отрепетированную ещё в своих покоях роль Дарьи Владимировны на личном собеседовании. Однако вся бравада испарилась после того, как граф, усевшись за стол в кабинете, молча и с нахмуренными бровями минут пять (не меньше) изучал документы и читал рекомендательное письмо для Костылевой из «Отрады»

Господи, помоги!

Варя незаметно вытерла вспотевшие ладошки о шерстяную юбку.

— Так значит, вы работали со Степановыми?

— Да.

— И что, лично знакомы с князем?

— Да.

— А с его дочерью?

— Имела честь познакомиться и с Варварой Федоровной.

— Она немного необычная, правда?

— Мне так не показалось. Хотя, возможно… Я не знаю…

— Хорошо, — граф поднялся из-за стола. — Это неважно. У меня нет к вам больше вопросов… Разве только, если позволите. Я понимаю, что прозвучит грубо. Но… что с вашим лицом?

— Э… природные изъяны.

— Надо же! А я думал профессиональные! Можно подумать, что краска… Нет, теперь я вижу. Прошу прощения.

— Я привыкла. Всё хорошо, — Варя кисло улыбнулась. Ничего, она всё вытерпит и вернет себе красу.

— Ясно. Что ж, теперь я готов сопроводить вас в мастерскую. Хочу показать картины, нуждающиеся в вашей помощи.

Вновь миновав парадную, а затем свернув из неё в узкий коридор, Лев Васильевич и Варя остановились подле двери с ржавыми петлями. Когда они противно заныли свою жалобную песнь, граф виновато улыбнулся:

— Работы в доме много, людей пока мало. Я скажу Гришке, чтобы принёс вам маслёнку.

Варя кивнула, разглядывая небольшую комнатку, в центре которой стоял массивный деревянный стол. Вдоль стен были расставлены картины. Некоторые вынули из рам и будто бросили, как мусор. На одну из работ, привлекающую к себе внимание своим внушительным размером, была накинута белая ткань, слишком чистая для этого захламленного и пыльного места.

— Здесь ещё не успели навести порядок, — словно прочитал её мысли граф, — но я надеюсь, вы и сами справитесь.

Граф прошел до угла и поднял небольшой холст без рамы

— Крыша в правом крыле протекала и некоторые картины повело от сырости. Нужно будет поменять…

— Подрамники.

— Да, именно. Есть на картинах и пятна грязи, повреждения мелкие. Где-то лак пожелтел.

— Я справлюсь.

— Замечательно. Что касается этого портрета, — граф указал на загадочный высокий холст. — Пока его не трогайте. Хочу сперва убедиться, что хорошо знаете своё дело.

— Разумеется.

Граф поклонился.

— Тогда осматривайтесь. Не буду мешать.

Но вместо того, чтобы откланяться, он уставился на Варю. Его внимательный взгляд так и заскользил по ее лицу. С излишним любопытством и полным отсутствием приличия неожиданно граф позволил себе рассматривать все ее тёмные «веснушки» и «родимые пятна». Можно понять, такое не каждый день увидишь.

Варе захотелось нестерпимо куда-нибудь спрятаться. Что она и сделала: схватила первую попавшуюся картину и закрыла ею лицо, сделав вид, что внимательно изучает натюрморт. Выдохнула, когда услышала шаги за спиной. Но внезапно в комнате стало тихо.

Он развернулся?

Варя вздрогнула. Граф вновь приблизился к ней, наклонился так низко, что она смогла услышать его едва уловимый запах, чем-то схожий с ароматам хвои.

— Разве можно оценить достоинства картины, держа её вверх тормашками?

Он осторожно перевернул в Вариных руках холст. Кончик его мизинца при этом случайно скользнул по нежной коже её ладони, и у Вари перехватило дыхание. Жарко заполыхали щеки, и она слегка приоткрыла губы, из которых чуть не вырвался тихий вздох. Волна странных чувств затопила все её сознание, как тогда в беседке, тем летним вечером. Граф усмехнулся.

Неужели почувствовал её дурацкое волнение?

Она выжидающе замерла. Однако Лев Васильевич легко отстранился и быстро вышел, прикрыв за собой скрипучую дверь.

Варя так и рухнула на какую-то шаткую табуретку, приложив руку к груди.

— Так, надо успокоиться! Место получила. Все идет по плану. Нужно немного освоиться и все силы бросить на поиск ведьмы проклятой. А всякие глупости, — Варя прикрыла на миг глаза, перед которыми тут же появился профиль графа, — нужно выкинуть из головы.

Княжна осмотрелась и её внимание вновь привлекла огромная картина под белым полотном. Она подошла к ней и аккуратно стянула ткань. Руки ее немного дрожали, никак не удавалось унять и жар сердца. Но, когда она увидела портрет, почувствовала, как в груди внезапно похолодело.

Боже, что это ещё такоё?

Из тёмно — зелёного однотонного фона выступала вперёд стройная фигура молодой женщины в пышном жемчужном платье, атлас которого словно блестел на солнце. Девушка держала в руке кружевной веер и, кажется, кокетливо улыбалась. Этого было не рассмотреть, потому что лицо её… Лицо её изрезали ножом. Самые сильные удары пришлись на глаза, от них почти ничего не осталось. Нос тоже пострадал: лоскутом свисала вниз его отрезанная нижняя часть. Царапины были и на щеках, и на лбу, и на хрупкой шее!

— Боже мой, что случилось с тобой?

Варя так и остолбенела от ужаса. А потом неожиданно для себя импульсивно рассмеялась. Страх немного отступил.

Какая судьбы ирония! Потерявшая лицо станет восстанавливать портрет без лица.