Варя

Глава 8. Милая

Варя вертелась на жёстком старом матрасе и никак не могла уснуть. Кровать противно скрипела, и казалось, что она совсем на ладан дышит. Не ровен час, развалится под тяжестью Вари и придется ей и вовсе на полу спать. Нюра мирно сопела рядом на тюфяке, укрывшись какими-то тряпками.

Как она только умудряется так крепко уснуть не пойми на чём!

Варя потерла висок, повернулась на спину и уставилась в потолок.

Неужто опять сегодня мигрень украдёт её сон? И всё из-за скрипа мерзкого! Или из-за дум тяжёлых?

С каждым днём пребывание в Берёзовой роще под чужим именем становилась всё утомительней. Жизнь во лжи выматывала и угнетала. Невыносимо было и постоянно обманывать графа. Чувствовала себя иногда Варя просто мешком дырявым, из которого так и сыпалась, как крупа, её жизненная сила.

Надо ведьму скорей отыскать! Уехать и забыть про Взгорьевку!

Варя узнала от дворовых, что нашли недавно в Лаптевке девку мертвую в лесу. И люди судачили, что дело это рук зморы проклятой. Якобы она её в лес заманила и сгубила бедную. Решила, что непременно сама на разведку в Лаптевку отправиться и на месте у крестьян обо всём расспросит. Но время шло, а она никак не могла придумать, под каким предлогом туда отпроситься? К тому же больше трёх вёрст идти пешком в мороз — непростая задача. А Варя даже дороги толком не знала до деревни. Примерно только помнила, что на подъезде к Роще видела худые домишки на холме. Эх, вот бы на санях до них доехать! Но кто же взять-то сани Костылю позволит. Её дело ведь картины с утра до ночи реставрировать, а не по деревням кататься. Что ж, в любом случае нужно будет придумать что-нибудь!

Варя вздохнула. Сон не шёл, и она попыталась подумать о чём-то приятном. Вспомнилась ей Отрада, маленькая ротонда под старым кленом, Сметанка и ощущение тёплого дыхания лошади на ладони, когда она угощала её яблоком или кусочком сахара. А потом вдруг всплыла в памяти первая встреча с женихом на детском бале. Зазвучали в голове его комплименты, музыка, шуршание нарядных пышных юбок. Варя так ясно представила милые черты Елисея, что разглядела в них застывшую радость. Нет, что-то было не так… Почему светлый взор его выглядел каким-то холодным? И вдруг блеск в глазах Елисея и вовсе исчез. В них появилось…презрение? Варя даже зажмурилась. Слёзы неожиданно покатились по щекам, и она, высунув руку из-под потрепанного лоскутного покрывала, порывисто перекрестилась.

Нет, нельзя сейчас унынию поддаваться! Надо здравый ум сохранить для дела! Елисей не достоин слёз моих. Нет, не достоин…

Варя вытерла лицо кончиком рукава льняной сорочки, которую привезла с собой. Повернулась к стене и закрыла веки, перед которыми замелькали вскоре бессвязные образы. Дремота наконец-то увлекала её в мир грёз, спасая от тягостных дум.

И вот цветные бесформенные пятна растаяли, и она нашла себя в мастерской, пишущей портрет своего ненаглядного Елисея. Варя замешала на палитре светлые краски, сделала подмалевок и начала тон за тоном набирать цвет в картине. Работала с азартом, даже улыбалась от счастья кого-то непонятного. Прошло несколько мгновений, прежде чем Варя вдруг поняла, что вместо русых волос тёмные локоны на холст ложатся, вместо белого лица смуглое получается, вместо синих глаз… Что такое? Вот же она окунула кисть прямо в тюбик с бирюзой, сделала штрих тонкий, а он серым вышел! И никак не получался у неё нужный оттенок. Варя рассердилась, бросила кисти в сторону и отошла от холста, чтобы издалека на своего милого поглядеть. А увидела? Как такое возможно? Почему с картины смотрел на неё сам граф Аксёнов! С ума сойти. Да как она могла его написать, как сумела так ошибиться? И тут взгляд Льва Васильевича стал насмешливым, и Варя, испугавшись этого, подскочила к картине и скинула её с мольберта. Да так неудачно она слетела, что угодила углом прямо по ноге!

— Ай! — вскрикнула Варя и проснулась.

Нюра испуганно подскочила с тюфяка.

— Што случилось, барышня?

— Ничего. Нога затекла.

— Её растереть надобно. Давайте я помогу.

— Не выдумывай. Я сама.

Варя потëрла ногу и спрятала её обратно под одеяло. Топили в доме хорошо. Лев Васильевич рассказывал, что первым делом все печи в усадьбе починили. Но под утро всё равно комната обычно стыла, и Варя ужасно мëрзла.

— Надо было сковороду с углями вам на кухне заказать или грелки, — проворчала Нюра, заметив как хозяйка её ёжится.

— Что бы я без тебя делала, голубка ты моя, — рассеянно ответила Варя, обдумывая свой странный сон. И почему он только ей привиделся?

Нюра засмущалась от слов хозяйки, и Варя, приметив это, неожиданно прониклась к девке.

Давно я не говорила ей тёплых слов. А ведь без Нюрочки бы точно не справилась!

— Сегодня, возможно, в деревню пойдём. Или поедем, если сани выпрошу.

— Пошто нам туда?

— Змору искать будем. Народ надо расспросить.

— Я думала, мы здеся спервоначалу всё разузнаем.

— Здесь путного ничего выяснить пока не удалось. Не спорь. Лучше удачи мне пожелай! Придется на поклон к графу идти. Сани просить буду.

— Бог с вами, барышня.

— Спасибо, Нюрочка.

Искать встречу с графом, однако, не пришлось. Он сам позвал её к завтраку. Иногда граф просил её составить за трапезой ему компанию. Варя понимала, что графу одиноко в большом неуютном доме, а беседы с ней для него что-то вроде развлечения. Наверняка, она (точнее Костыль) ему безразлична, и при иных обстоятельствах он никогда не пригласил бы ее на чай. Почему-то от осознания оного Вари сделалось грустно. Подумаешь, пятна на лице! Нельзя разве за ними рассмотреть её обаяние, эрудицию, доброту душевную.

А может, и нет этого в ней попросту.

Варя нахмурилась. Да какая разница, что он там об ней думает. Не влюбилась же она в него! А волнуется иной раз в его присутствии только потому… Варя так и не придумала почему. Она зашла в раскрытые настежь двери гостиной, где за накрытым столом сидел граф и читал газету.

Варя слегка качнулась из стороны в сторону, половицы заскрипели, и Лев Васильевич поднял на неё глаза. Он быстро свернул газету, убрал её в сторону и, поднявшись, поклонился Варе.

— Дарья Владимировна, доброе утро. Прошу вас! Вчера нам мёд новый привезли. Вот, смотрите, это для вас.

Варя поздоровалась и смущенно поблагодарила за угощение.

Уселись за самовар. И Лев Васильевич уже привычными для Вари движениями разлил чай.

— Как успехи в работе?

— Дело движется. Заменили ещё у пяти холстов подрамники. Повреждений на них было немного, к счастью. Поэтому с этими картинами я быстро управилась.

На самом деле Варя работала из рук вон плохо и ужасно медленно. Навыка в реставрационном деле ей сильно не хватало. Однако после тщательной уборки в мастерской выяснилось, что некоторые картины совсем не нуждались в реставрации. И Варя успешно приписала их сносный вид своему мастерству. Повезло, что граф не особо разбирался в живописи, благодаря чему не замечал различных нюансов, которые уж точно не ускользнули бы от профессионального взора.

— Рад, что ваше дело спорится. Нужно заглянуть как-нибудь к вам в мастерскую.

— Только не сегодня. У меня есть планы на день, Лев Васильевич.

Граф удивленно вскинул брови:

— Какие, позвольте узнать?

— Помнится, когда я только приехала сюда, вы предлагали мне прогуляться по Берёзовой Роще.

— Разве вы этого ещё не сделали?

— Нет. С утра до ночи в мастерской пропадаю.

— Это скверно. Свежий воздух необходим для крепкого здоровья.

— Вот и я чувствую, что прогулка была бы мне крайне полезна. Только… у меня к вам просьба имеется.

— Хотите, чтобы я составил вам компанию? — Лев Васильевич пристально поглядел на Варю, отчего она даже опустила глаза.

Опять он издевается! Или… неужто серьёзен?

Варе вдруг так захотелось прогуляться по заснеженному парку среди белых красавиц под руку с графом, что даже сердце зашлось в груди. Высокий статный мужчина будет идти с ней рядом! С ней такой! С ума сойти.

К чёрту змору. После поищу! А если согласится, то…

— Вижу, всерьез обдумываете моё предложение, — рассмеялся граф. — Сегодня после полудня я уезжаю в город. Меня не будет несколько дней. А вы погуляйте лучше со своей помощницей.

Варя захлопала ресницами и, стараясь скрыть разочарование от его дурацкой шутки, ухмыльнулась:

— Ну что вы! Как бы я посмела вам такую глупость предложить. О другом просить хотела.

— Отчего же сразу глупость? — граф лукаво прищурил глаза. — Как-нибудь я прогуляюсь с вами, когда будет время. Или вы думаете, что не достойны моего общества? Так строги к себе?

Варя отложила вилку в сторону. Яйца, взбитые с молоком и сахаром, обжаренные на сливочном масле, уже остыли у неё в тарелке. Но это ей было всё равно, ибо аппетит совсем пропал.

— Мне кажется, всё наоборот. И это вы считаете, что делаете мне большое одолжение своим предложением! И обществом тоже.

— О, ваш голос дрогнул. Нет, я не хотел вас так задеть… Не будем ссориться с утра, хорошо?

— Я не сержусь, — тихо сказала Варя.

— Никогда не смотрел на вас свысока, Дарья Владимировна. И впредь не собираюсь.

— Благодарю… за это.

Варя не поверила графу, который определенно лукавил. Ну не мог он воспринимать её себе равной. К тому же постоянно подтрунивал над ней. Варе сделалось так грустно, что пришлось даже поскорей допить чай, чтобы хоть как-то отвлечься от поступившему к горлу комку жалости к себе. Какое-то время трапезничали молча, а потом Лев Васильевич мягко спросил:

— Так о чём вы просить хотели?

О том, чтобы он прекратил напоминать о её уродстве. Если бы граф только знал, какой хорошенькой я была до порчи. Проклятая ведьма!

— Хотела просить сани взять покататься, — упавшим голосом сказала Варя.

Она почему-то ожидала, что граф начнёт расспрашивать, зачем ей сани понадобились и отчего у неё нет сил на пешую прогулку. Приготовилась на этот случай соврать, что повредила ногу в мастерской. Сон подсказал идею. Но Лев Васильевич неожиданно легко дал добро и даже посоветовал, где на санях лучше всего будет кататься.

— Езжайте в поля, там сейчас простор. Красота! И погода хорошая.

— Вы то смеётесь надо мной, то так странно добры ко мне бываете! — Варя сама не поняла, как эта фраза сорвалась с её уст. Она тут же разозлилась на себя за то, что не обдумала более подобающий ответ и закусила нижнюю губу. Лев Васильевич с каким-то непонятным интересом уставился на её рот. В его серых глазах появился странный блеск.

— Вы милая, — наконец тихо и чувственно сказал он.

Варя растерялась. А граф, отстранившись, уже громко и весело подтвердил свою догадку:

— Точно! Так и есть. Прошу, не будьте к себе суровы. Ешьте свой завтрак.

Он пододвинул к ней пиалу с мёдом. И когда Варя наконец-то решилась попробовать хвалëную янтарную сладость, лукаво спросил:

— Интересно, будете ли вы скучать по нашим завтракам в моё отсутствие?

Нашим?

Варя так и закашлялась: мёд угодил не в то горло. Но, переведя дыхание, умудрилась ответить спокойно:

— Непременно, Лев Васильевич.

— Рад слышать, — граф улыбнулся, в глазах его искрился смех. Но, слава Богу, он не стал больше подтрунивать над Варей. Отыскав взглядом настенные часы, сказал уже серьёзным тоном:

— Что ж, мне пора собираться в дорогу. Распрощаемся сейчас. Гришке я дам распоряжение насчёт саней.

— Благодарю. Хорошей дороги вам, Лев Васильевич.

— Веселой прогулки вам, Дарья Владимировна.

Граф поднялся. Варя тоже вышла из-за стола. Ей показалось, что он как-то замешкался, будто хотел сказать что-то ещё. Возникла неловкая пауза. Варя отчего-то совсем сконфузилась, опустила глаза, а когда граф наконец-то вышел, облегченно выдохнула.

Будто сердечный сбор натощак выпила, ей-богу! Так сердце в груди разволновалось. Но он назвал её милой!

Варя закрыла пылающие щеки ладонями и несколько мгновений так и стояла, улыбаясь, как дурочка. А затем, когда нежданное волнение отступило, пружинистой веселой походкой отправилась в свою комнатушку готовиться в дорогу. В мыслях так и крутилось одно единственное слово:

Милая, милая, милая.

….Сани Варю и Нюру ждали во дворе. Как и многое в этом хозяйстве, были они старыми, но добротными! Вызвался покатать их Гришка. Он стоял теперь подле морды лошади и проверял, крепко ли к уделам пристëгнуты вожжи.

В воздухе кружились мелкие снежинки, которые покрыли плечи и шапку Вари тонкою порошей. Надета на ней была какая-то потрепанная, но теплая душегрейка, раздобытая для неё Нюрой неведомо где. Сама же Нюрька обмотала свой зипун широкой шалью и уверила Варю, что холод ей в таком виде будет совсем не страшен.

Пока усаживались и готовились к поездке Варя учинила Гришке расспрос про его судьбинушку.

— Я в Берёзовой Роще чуть ли не с рождения, — отвечал он. — Это семнадцатая уж зима моя! А выгляжу я зелено, пошто голодать пришлось. Сейчас сыт и обут, слава богу. Новый барин на счастье нам был дан, я так разумею.

— Он-то на счастья, а змора — на беду.

— Ша! Барин наш страсть как сердится начинает, когда кто-то про ведьм судачит. Всё это бабьи сплетни! Я так разумею. Умная баба болтать не будет околесицу всякую.

— Ты мне поговори ещё! — Варя показала Гришке кулак. Но тот не испугался, а навис над ней так, будто собирался оплеуху отвесить.

Пусть только попробует! Уж она в долгу не останется!

Выручила Нюра, которая осторожно взяла Гришку за руку и ласковым, чуть ли не медовым голосом тихо попросила:

— Гриша, поехали ужо. Мы тихонько сидеть будем. Обещаю.

И Гришка так и растаял весь!

Вот это да! Неужто ему Нюрка моя нравится? Надо отныне в оба глядеть за ними!

Тронулись. Мохноногая коренастая лошадка побежала вперёд, и снег заскрипел под санями. Встречный ветерок растрепал Варе выбившиеся из-под шапки локоны, будто ледяными ладонями обхватил лицо. И было это холодное касание даже приятно. Хотелось дышать полной грудью ноябрьским морозным воздухом, в котором уже совсем не осталось осенних нот. Снег больше не растает до весны. Декабрь стоит у порога.

Варя притихла, задумавшись, как бы уговорить Гришку поменять курс на Лаптевку. Тот тем временем звонко подгонял лошадь, а когда ускорила она шаг, неожиданно затянул незнакомую песенку:

По нраву степей мне родные просторы,

Где ветер волнами травы колышет.

Там горы круты и прозрачны озёры.

И сердце Ярило голос слышит.

Там далеко, где небо без края,

Душа Перуну песни поёт.

И красна девица о милом мечтает.

А, может, меня та девица ждёт…

Варя так и зашлась в возмущении! Только что этот умник ей за ведьму чуть ли не выговор устроил, а сам про славянских богов песни распевает. Она перегнулась через борт и подхватила из сугроба пригоршню снега. Нюрка вопросительно на неё уставилась. Но Варя объяснять девке ничего не собиралась, слепила снежный ком и запустила в Гришкину голую шею, которая торчала из широкого ворота тулупа.

Мальчишка охнул, схватился за воротник и растерянно оглянулся на Варю.

— Пошто вы…?

— А нечего греховные песни распевать!

— Это же песня попросту.

— Как это попросту? Ты язычник, что ли? Кто тебя этой песне выучил?

Гришка насупился. Развернулся обратно к дороге и замолчал.

Нюра поглядела на Варю страшными глазами, но та махнула на девку рукой.

— Чего молчишь? — крикнула она Гришке. — Али ты сам её выдумал? Вот я барину-то расскажу. Он страсть как ересь не любит. Ой, устроит тебе выговор. Говори! Откуда эту песню знаешь?

Угроза-таки сработала. Гришка залез под шапку рукой и почесал затылок.

— Бабка меня, — начал он обиженным голосом, — этошной песне выучила. Знающая она у меня.

Варя так и подпрыгнула на лавке.

Вот это да!

— Как ты сказал? Знающая? И что она тайнами Тонкого Мира ведает? Знахарством занимается? А живёт она где? Жива?

— Пошто вам? — испугался Гришка.

Варя, обдумывая, как же лучше ему объяснить, зачем ей Знающуя нужна, замешкалась с ответом. В это время Нюра положила руку на её колено и хмуро покачала головой.

— Можно я? — прошептала она одними губами и, не дожидаясь разрешения, встряла в разговор:

— Гриша, а далече твоя бабка живёт-то?

— Недалече. За Лаптевкой!

Варя и Нюра переглянулись. Нюра вопросительный подняла брови, и Варя кивнула ей: действуй!

— А што, ежели нам до бабки твоей съездить?

— За каким лешим-то мы к ней заявимся?

На удивление, Нюра быстро нашлась, что на это ответить:

— Так за оберегами к ней явимся. Деньги за них тебе отдадим. Ты ей передашь али себе оставишь. Я-то видела в доме у девок обереги есть. Знаешь, кака у нас комната холоднючая. Не ровен час заболеть! А обереги от злой хвори уберегут. Мы давно прикупили бы защиту верную, да не знали, где ж её раздобыть.

Варя восхищенно взглянула на Нюру.

Ай, молодец, девка!

— Коль, в деревню поедем в полях уж покататься не получится.

— А нам это всё равно! — воскликнула довольная Варя. — Воздухом свежим надышимся и обереги купим. Чудесная прогулка получится!

— Ну, будь по-вашему, барышни. Только барину про поездку нашу молчите.

— А то! Вперёд до Лаптевки! — и Варя даже ладони потерла. Как складывается всё удачно! Наконец-то Варя разузнает что-то полезное для своего дела! Непременно разузнает. Предчувствует она это всем сердцем.