Варяг III

Глава 15

Лесистый холм возвышался над берегом плавным скатом. Его склоны поросли корабельной сосной и кудрявым дубняком, а вершину венчала каменная плешь, с которой открывался вид на всю бухту и дальнее море. Именно здесь Лейф и приказал организовать последний рубеж обороны.

Он стоял на краю обрыва, опираясь ладонью о шершавый ствол сосны. Ветер трепал его светлые волосы и забивал ноздри запахом хвои и солёной сыростью моря. Внизу, у кромки воды, темнели силуэты драккаров. Полноценная дюжина…

Корабли Торгнира пришли с северо-востока, обогнув мыс, и теперь медленно, как коршуны, кружили на входе в бухту, выискивая место для высадки.

— Они точно видят нас? — спросил у Лейфа молодой голубоглазый воин с пышными усами. Все его знали как Денби. Рука парня крепко сжимала древко копья.

— Не сомневайся, — сквозь зубы ответил Лейф. — Они нас уже пересчитали, и им явно не нравится наша высота.

На палубе головного корабля что-то мелькнуло — блеск металла, движение. Затем донёсся крик, искажённый расстоянием и ветром:

— Сдавайтесь! Вам не победить! Мы знаем, кто вы такие!

Голос был молодым и наглым — как у щенка, которого еще никогда не таскали за шкирку… Они были уверены в численном превосходстве. Лейф почувствовал, как по спине пробежала знакомая волна предбоевой ясности — то самое состояние, когда время замедляется, а мир сужается до нескольких простых действий.

Он обернулся к своим людям. Две сотни викингов вперили в него свои суровые взгляды. Две сотни самых здоровых и крепких воинов, которых он вывел из Буянборга. Ветераны с сединой в бородах недобро хмурились. Молодняк, ещё не нюхавший настоящей крови, хоть и хорохорился, но смотрел серьезно. Ополченцы с топорами вместо мечей с деловитым видом готовили луки к стрельбе. Все они сейчас стояли с ним на этом холме. И все ждали его решительного слова.

— Катитесь к Хель! — громко закричал Лейф. Его низкий басовитый голос разнёсся по склону и ударился эхом о камни. — Лучники!!! Стреляйте!!!

Спустя мгновение первая волна стрел взмыла в серое небо. Тонкий, злой свист разрезал воздух. Лейф, прищурившись следил за этим смертоносным полетом. Часть стрел с бульканьем шлёпнулась в воду, оставив на поверхности мимолётные круги. Часть — тупым стуком вонзилась в дубовые борта драккаров. Но были и другие. Те, что нашли мягкую и податливую цель.

На ближайшем корабле один из воинов, поднявший щит слишком поздно, вдруг откинулся назад, схватившись за шею. Из-под пальцев брызнула алая струйка. Он упал навзничь, сбив с ног стоящего за ним. На другом судне закричали — стрела угодила в глаз кормчему. Хаос, мелкий и суетливый, заплясал на палубах.

— Ещё! — скомандовал Лейф, не отрывая взгляда от вражеских кораблей. — Валите их, пока не причалили!

Щелкающая трель тетив снова коснулась его ушей. Но теперь с кораблей ответили. Стрелы летели снизу вверх, тяжёлые, с широкими наконечниками. Они впивались в землю у самых ног, с сухим треском раскалывали ветви; одна воткнулась в ствол сосны в полушаге от головы Лейфа. Но он даже не почесался…

Надо было предупредить остальных…

— Ты! — Лейф метнулся к молодому парнишке, который в нервном возбуждении переминался с ноги на ногу. Кажется, его звали Асбьёрн. Его лицо накрыла бледность, но глаза горели азартом первого боя. — Ты ведь из Буянборга? Верно? Знаешь эти места?

— Д-да! — выдохнул парень, широко раскрыв глаза.

— Хорошо! — Лейф схватил его за грудки, почувствовав под пальцами жёсткую ткань куртки. — Отправляйся по суше домой, обойди лес — Рюрик говорил, что там будет опасно. Предупреди его! Здесь наш план не сработал! Беги!

— Н-но! Я хочу сражаться! — в голосе Асбьёрна прозвучало яростное желание доказать, что он не трус.

Лейф не стал тратить время на уговоры. Его кулак врезался парню в челюсть. Удар вышел коротким точным, без злобы и лишней силы… Обычное расчётливое воздействие.

Асбьёрн ахнул, глаза закатились, и он грузно сел на задницу, потирая ушибленную щёку.

— Я сказал! Беги! Ещё навоюешься! Это приказ!

Мотая головой, юноша вскочил. На секунду их взгляды встретились — в глазах Лейфа сквозила только железная необходимость. Асбьёрн кивнул, развернулся и бросился вниз по склону, туда, где начиналась чаща, ещё не тронутая врагом. Он бежал, спотыкаясь о корни… Но делал это вполне быстро — с отчаянной скоростью зайца.

Лейф проводил его взглядом и снова повернулся к морю.

Корабли уже причаливали к берегу.

Первый драккар ткнулся носом в галечную отмель. Доска с грохотом упала на берег. Следом — второй, третий. Двенадцать драконьих голов теперь смотрели на холм пустыми глазницами и не предвещали обороняющимся ничего хорошего…

Они высаживались быстро и без суеты. Не новобранцы. Опытные воины, знающие цену промедлению. Щиты уже были на руках, мечи — в ножнах, но руки лежали на рукоятях. Они строились на узкой полоске берега, сбиваясь в тесную массу. Их было много… Слишком много…

— Стену готовят, — пробормотал себе под нос Денби. Он переложил копьё из одной руки в другую.

— Пусть готовят… — отозвался Лейф. — Главное — продолжать стрелять. Чем дольше они стоят внизу, тем больше мы выбьем.

Он поднял руку. Лучники на склоне напряглись, вкладывая в луки последние силы. Запас стрел таял на глазах.

— Стрельба на подавление! — крикнул Лейф. — Не целимся! Просто засыпаем их!

Свист превратился в сплошной неумолкаемый звук. Стрелы сыпались на берег, как осенний дождь. Они били в щиты, застревая в дереве, отскакивали от шлемов, находили щели в кольчугах. Крики боли перемешивались с руганью. В строю захватчиков появились первые пробелы — кто-то упал, прижав раненую руку, кого-то утащили назад, под прикрытие кораблей.

Но они все равно продолжали строиться… Это были не жалкие южане, а настоящие скандинавы, чей хлеб с пеленок матери назывался войной…

Щиты сомкнулись в сплошную деревянную стену, из-за которой торчали копья, как иглы дикобраза. Знаменосец поднял родной стяг — древо, вырастающее из ладьи, на зеленом фоне.

Лейф сжал челюсти. Он узнавал некоторые лица. Там, в третьем ряду, высокий детина с шрамом через глаз, был сыном кожевника, у которого Лейф часто приобретал нужные изделия. Они вместе дрались на рейде против южан лет десять назад. В другом месте он заметил седовласого могучего берсерка с двуручным топором. Это был Бьярни, которого все звали «Медведем». Он учил Лейфа биться на топорах, когда тому было двенадцать.

Превратности судьбы — не иначе… И сегодня они пришли убить его.

— У нас кончаются стрелы! — крикнул кто-то справа. Лейф обернулся. Молодой викинг морщился и тряс правой рукой от боли — тетива порвала подушечки пальцев в кровь… — Это последняя из колчана!

Стрела, которую он выпустил, описала высокую дугу и впилась в горло какого-то зазевавшегося воина в первом ряду вражеского строя. Тот захрипел, упал на колени, и его быстро затоптали свои же, продвигаясь вперёд.

— Нам уже все равно! — бросил Лейф, не сводя глаз с наступающих. — Нужно убить и ранить как можно больше! Так что стреляйте!

Но тетивы уже рвались. Щелчки раздавались то тут, то там, сопровождаемые проклятиями. Лучники отбрасывали луки, хватаясь за топоры и секиры. Недобрая, густая тишина поползла по холму, нарушаемая только тяжёлым дыханием двухсот человек и нарастающим гулом снизу.

Вражеская стена сдвинулась с места.

Они медленно и размеренно пошли в гору, сохраняя строй. Щит к щиту, шаг за шагом. Копья, выставленные вперёд, колыхались, как стальное море. От них веяло холодной, дисциплинированной силой. И это была не орда… А самый настоящий хирд.

Лейф провёл ладонью по лицу и глубоко вздохнул. Сердце билось ровно и сильно, но было готово сорваться в дикую пляску. Он повернулся к своим и громко крикнул:

— Оружие к бою!

Над холмом проплыл лязг стали. Зашуршали кожаные ремни. Послышался глухой стук дерева о дерево. Двести щитов поднялись и сомкнулись в свою меньшую, но не менее крепкую стену.

— Десять шагов вперед! — скомандовал Лейф. Он сам сделал эти шаги, выдвинувшись вперёд строя. Его огромный круглый щит, окованный железом, был испещрён зарубками и вмятинами. Здоровенный меч лёг на плечо. — Стена Щитов! Копья на изготовку! Держать линию! Не давайте им прорваться!

Он окинул взглядом своих людей. Видел знакомые лица: Денби, который грыз губу, но стоял твёрдо; старого Торфинна, потерявшего сына в прошлом году и теперь смотревшего на врага с ледяным спокойствием обречённого; воительницу-ополченку по имени Сигрид, что травила смешные анекдоты на привале…

— Пора заслужить место в Вальхалле, сукины дети!!! — заревел Лейф, и его рёв подхватили двести глоток.

Безумный хор ударился эхом о скалы и деревья… И в этот самый момент первая шеренга захватчиков наткнулась на склон.

Первый удар приняли на щиты. Это был глухой сокрушительный грохот, как будто две гигантские каменные глыбы встретились в полете. Дерево затрещало, металл заскрежетал. Лейф почувствовал, как его щит прогнулся под страшным напором, а ноги на миг поползли назад по мокрой траве. Он кое-как упёрся и с силой вытолкнул щит вперёд.

Из щели между щитами брызнула кровь. Чей-то крик, короткий и обрывистый. Лейф не видел, кого он ударил — он бил наугад, работая длинным мечом, как копьём. Лезвие вошло во что-то мягкое и застряло. Он дёрнул, вырвал с мясом, и бросил в просвет новый клич.

— Держать! — орал он, но его голос тонул в общем рёве. — Держать строй!

Но их шеренга уже ломалась. Более многочисленная волна захватчиков начала продавливать их линию. Где-то справа щиты разошлись, и в брешь хлынули враги. Послышался звон стали, тяжкие удары, предсмертные хрипы.

Лейф рванулся туда, но его задержал свой же — молодой воин прижался к нему спиной.

— Они… они повсюду!

— Соберись!!! — Лейф отпихнул его и бросился в самую гущу битвы. Его меч описал широкую дугу, со свистом рассекая воздух. Он даже не целился, ибо цели были везде…

Лезвие впилось в шею альфборгца, который пытался зарубить раненого буянца. Горячая кровь фонтаном ударила в лицо Лейфу. Он даже не моргнул. Выдернул меч, развернулся на каблуках, парировал удар копья, посланный ему в бок, и ответил коротким тычком в живот. Противник — тучный детина в кольчуге — ахнул, сложился, и Лейф добил его ударом сверху, рассекая шлем и череп до бровей.

Костяная крошка брызнула в сторону. Тяжелое тело рухнуло.

Вокруг царил хаос. Стена щитов рассыпалась, превратившись в десятки отдельных схваток. Буянцы, которых было меньше, сражались отчаянно, зная, что шансов на отступление нет. Они бились спинами друг к другу, отступали к вершине холма, устилая склон телами врагов и своих друзей.

Лейф видел, как Денби, пронзённый копьём насквозь, ухватился за древко и потянул врага на себя, всадив ему топор между глаз. Видел, как Сигрид, упав на колени, отчаянно рубила ножом по ногам нападавшего, пока тот не рухнул на неё, придавив насмерть. Видел Торфинна, который, потеряв руку, бился обрубком, пока его не срубили ударом секиры.

Он двигался сквозь эту мясорубку, как пьяный, или как одержимый. Его меч стал продолжением руки — тяжёлым липким от крови орудием. Он парировал, рубил, колол, отступал, снова шёл вперёд. Тело помнило каждое движение, впитанное с детства на тренировочных площадках Альфборга. Те же приёмы, те же уловки. Только теперь он применял их против тех, кто когда-то учил его.

Он узнал Асвальда, сына кожевника. Тот, со шрамом через глаз, дрался как демон, его секира выписывала смертельные узоры. Лейф на миг встретился с ним взглядом. В глазах старого знакомого плескалась солдатская покорность судьбе. Ни капли ненависти или упоения схваткой…

Они сошлись. Два удара — парированный и отбитый. На третьем — секира Гуннара скользнула по щиту Лейфа, содрав клок дерева и кожи. Лейф ответил молниеносным выпадом. Меч вошёл Гуннару под мышку, туда, где кольчуга расходилась. Лезвие прошло глубоко, наткнувшись на кость.

Гуннар хрипло вскрикнул, выпустил секиру. Но не упал. Он шагнул вперёд, насаживаясь на меч ещё глубже, и обхватил Лейфа свободной рукой за шею.

— Рад был видеть… Лейф… — прошептал он, и изо рта у него хлынула кровь.

Ошеломленный Лейф не смог вырвать меч. Он ощутил тяжесть умирающего человека на себе, его предсмертный хрип у самого уха. Потом Асвальд ослабел и сполз на землю, увлекая за собой меч.

Лейф стоял над ним, задыхаясь. Вокруг продолжался бой. Но что-то внутри него уже надломилось. Так не должно было быть…

Он выдернул меч из тела. Посмотрел на лезвие — оно было почти чёрным от крови. Посмотрел вокруг.

Его люди гибли. Их ряды редели с каждым мгновением. Но они уносили с собой в три, в четыре раза больше врагов. Склон холма стал красным. Трава, камни, корни деревьев — всё было залито липкой, тёплой жидкостью. Воздух вибрировал от стонов и криков, от звонких ударов и тяжёлого хлюпанья.

Лейф заметил «Медведя» — Бьярни. Старый воин, с седой бородой, заправленной за пояс, размахивал двуручным топором, как тростинкой. Он выкосил целую группу буянцев, двигаясь к вершине. Прямо к Лейфу. Его маленькие и злые глаза горели знакомым огнём.

Лейф встретил его без щита. Его щит был давно разбит, а ремни порваны. Он бросил обломки и взял меч в обе руки.

Бьярни, не говоря ни слова, занёс топор. Удар был страшной силы, рассчитанный на то, чтобы расколоть противника пополам. Лейф не стал принимать его. Он отпрыгнул в сторону, чувствуя, как ветер от лезвия проносится в сантиметре от его лица. Топор вонзился в землю, подняв фонтан грязи.

Лейф контратаковал. Его меч блеснул, метя в шею. Но Бьярни был стар и опытен. Он выдернул топор из земли одним движением и принял удар на древко. Дерево треснуло, но выдержало.

— Неплохо, мальчишка, — прохрипел Бьярни, отступая на шаг. На его лице читалось какое-то маниакальное одобрение. — Ты сильно вырос.

— Сдавайся, старик, — выдохнул Лейф. Его дыхание свистело в горле. — Торгнир не стоит твоей смерти.

— А твой Рюрик стоит твоей? — Бьярни сплюнул кровавой слюной. — Мы все здесь за что-то умираем, Лейф. Разница лишь в том, за кого… Давай… Проводи-ка меня в Вальхаллу… Мне уже давно надоел этот безумный мир!

Он снова пошёл в атаку длинными и размашистыми ударами, вынуждая Лейфа пятиться назад. Топор мелькал, как молния, находя щели в защите. Один удар скользнул по плечу, срезав ремешок и оставив длинную царапину. Второй едва не отхватил кисть.

Лейф отчаянно парировал, чувствуя, как силы покидают его. Руки немели от ударов, ноги подкашивались. Он был моложе, быстрее, но Бьярни был сильнее и мудрее. Он заманивал, выжидал, испытывал.

И дождался.

Лейф, пытаясь увернуться от горизонтального удара, оступился на скользкой от крови кочке. На миг он потерял равновесие. Миг — это всё, что нужно было такому бойцу, как Бьярни.

Топор взметнулся для последнего удара.

Но Лейф вместо того, чтобы попытаться встать, бросился вперёд, прямо в ноги старому воину. Его плечо ударило Бьярни в колени. Кости хрустнули. Бьярни ахнул, потеряв опору, и рухнул на спину.

Лейф, лежа на нём, вырвал из-за пояса короткий нож и вонзил его Бьярни в горло. Один раз. Два. Три. Пока хрип не стих, а тело под ним не обмякло.

Он откатился в сторону, тяжело дыша. Над ним кружилось небо, серое и безразличное. Шум битвы где-то отдалился, стал фоном. Он лежал на груде тел, своих и чужих, чувствуя, как тепло жизни вытекает из него вместе с кровью из бесчисленных ран.

Но бой ещё не кончился.

С трудом поднявшись, он огляделся.

От его отряда почти ничего не осталось. Горстка выживших, израненных и окровавленных сбилась в кучу на самой вершине. Их было не больше десятка… Остальные лежали на склонах, неподвижные или корчащиеся в предсмертных муках.

Но и захватчики заплатили страшную цену. Их стройная стена давно рассыпалась. На склоне лежали груды тел в зеленых плащах Альфборга. Выжившие — их теперь было, на глаз, пять-семь десятков — тоже были измотаны… Они не спешили добивать последних буянцев. Они просто переводили дух, собираясь с силами для последнего рывка.

Лейф, шатаясь, подошёл к своим. Его встретили пустые, выгоревшие взгляды. Он увидел знакомые лица — молодой лучник, потерявший глаз, старый дружинник с отрубленной кистью, девушка-ополченка, державшаяся за окровавленный бок.

Он ничего не сказал им. Не было слов. Он просто встал перед ними и поднял свой меч. Лезвие дрожало в его руке, но он выпрямил спину.

Снизу, из рядов альфборгцев, вышел человек. Седоусый, широкоплечий, в добротной кольчуге и с простым, но качественным мечом в руке. Лейф узнал его сразу. Это был Снори. Старый кузнец Альфборга. Тот, кто выковал его первый настоящий меч.

Снори подошёл поближе, но остановился на безопасном расстоянии.

— Бросай оружие, Лейф… — сказал он тихо. — Мы не хотим тебя убивать… Да и твой брат не велел этого делать…

Лейф тяжелым взглядом посмотрел на Снори. Уголки его губ дрогнули в подобии усмешки.

— Какое великодушие… От предателей!

Он сделал шаг вперёд. Его тень легла на окровавленную траву.

Снори смотрел на него, и в его глазах стояла глубокая неподдельная грусть. Он медленно кивнул своим воинам.

Те подняли луки, наложили стрелы и одним залпом выкосили всех, кто стоял за спиной Лейфа. Сын Ульрика скрипнул зубами от злобы… Остальные неспешно двинулись вперед.

Но Лейф сам напал на них с яростью. Он бился как зверь в загоне. Его меч снова ожил, отыскивая цели. Первому, кто подошёл слишком близко, он раскроил лицо от виска до подбородка. Второму — перерубил руку по локоть. Он вертелся, уворачивался, использовал каждую кочку, каждое тело под ногами.

Но силы были слишком неравны. Раненый, истекающий кровью, он не мог долго противостоять свежим воинам.

Удар тяжёлой рукоятью топора пришёлся ему в затылок. Мир взорвался белыми искрами. Ноги подкосились. Ещё удар — в бок, под рёбра. Воздух со свистом вырвался из лёгких. Он рухнул на колени.

Они набросились на него, как свора псов. Кулаки, ноги, рукояти оружия обрушились на его тело. Он пытался закрыться, но его руки кто-то вывернул. Ещё удар — по лицу. Хруст кости. Тёплая кровь залила рот.

Лейф стоически выдерживал все удары, кусался и не просил пощады. Он лишь пытался поймать взгляд Снори, который стоял в стороне и смотрел на это избиение с отеческой грустью… Но мир уже расплывался и темнел по краям…

Последнее, что он почувствовал, — это тяжёлый удар сапогом в висок.

И он погрузился во тьму.

Сознание возвращалось медленно, но очень неприятно… Первой волной была невыносимая боль… Голова раскалывалась на части. Каждый вдох отдавался острой колючкой в боку. Руки, ноги, спина — всё ныло, горело и саднило.

Потом он учуял мерзкий запах палёного мяса. Его собственного мяса…

Лейф открыл глаза. Мир был размытым, его штормило… Над ним висело чьё-то грубое лицо — незнакомое, обветренное, с холодными глазами. Чужая рука что-то делала у него на груди. Пекло нещадно!

Он рванулся, инстинктивно пытаясь ударить, оттолкнуть. Но руки не слушались. Он почувствовал жёсткое прикосновение верёвок, врезающихся в запястья.

— Держите его! — прозвучал чей-то голос.

Сильные руки прижали его к земле. Незнакомцы снова прикоснулись к его груди. На этот раз боль была такой острой, что он невольно выгнулся, издав нечеловеческий хриплый звук.

— Спокойно, Лейф. Дай нам обработать твои раны.

Это был голос Снори. Старый кузнец сидел на камне неподалёку, внимательно наблюдая за его страданиями. Его лицо было невозмутимым, но в уголках глаз залегла глубокая усталость.

Лейф собрал слюну во рту — она была густой, с привкусом крови и гари — и плюнул. Плевок, слабый и неточный, упал на сапог Снори, оставив мокрое тёмное пятно.

Снори посмотрел на сапог, потом на Лейфа. Никакой злобы, никакого раздражения. Лишь лёгкая брезгливость, как у взрослого, которого обрызгал шалящий ребёнок. Он наклонился, вытер сапог о влажную траву, и снова кивнул своим людям.

— Продолжайте.

Боль вернулась с новой силой. Лейф зажмурился, сжав зубы так сильно, что они заскрипели. Он чувствовал, как раскалённое железо прижимают к его ранам на боку, на плече, на бедре. Шипение, запах горелой плоти, волны тошноты. Он не издал ни звука. Только дыхание его стало прерывистым и свистящим, а по лицу, смешиваясь с грязью и кровью, потекли слёзы от бессильной ярости.

Он выдержит. Он вынесет это. Он не даст им удовольствия услышать его стон.

Когда мучения закончились, его отпустили. Верёвки с запястий не сняли, но дали возможность сесть и прислониться спиной к толстому стволу сосны. Тело горело, как в огне, но боль стала острее — а значит, жизнь пока не собиралась покидать его.

Земляки смотрели на него с любопытством и уважением. У одного на щеке зияла свежая рана от его меча. У другого рука была перевязана окровавленной тряпицей.

Снори встал с камня и подошёл ближе. Он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на Лейфа долгим оценивающим взглядом.

— Я всегда думал, что ярлом Альфборга станешь ты, Лейф… — наконец сказал он. — С малых лет было видно и характер, и ум, и честь. Но у судьбы оказались другие планы…

Лейф попытался усмехнуться, но из этого вышла лишь гримаса боли.

— Так отпусти меня, и поймёшь, что не ошибался.

Снори покачал головой, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на сожаление.

— Не могу. Я поклялся на браслете твоему брату в верности…

— А моему отцу ты тоже клялся на браслете? — голос Лейфа прозвучал резко и язвительно. Он видел, как эти слова задели старика.

Снори на миг опустил глаза. Потом снова поднял их, и теперь в них была твёрдость.

— Было дело… Но так уж вышло, что Торгнир его сместил… — он сделал паузу, подбирая слова. — Мне нравится, как он отстаивает независимость Альфборга. К тому же, он умен и молод… Лучше уж он, чем плясать под дудку чужеземца… Без обид…

— Ясно… — проворчал Лейф, превозмогая головокружение. Его взгляд скользнул мимо Снори, вниз по склону, к берегу, где стояли тесным строем четырнадцать драккаров. Корабли, которые должны были ударить в тыл Буянборгу, теперь были просто дорогой добычей, прикованной к берегу. — Что теперь будете делать? У вас добыча больше, чем вы сможете унести…

Снори обернулся, посмотрел на корабли, и на его лице появилась тень беспокойства.

— Почти все останутся сторожить флот… — сказал он не очень уверенно. — Уж больно лакомый это кусочек… Соваться в бухту Буянборга уже нет смысла. Нас там перещелкают, как мух…

— Это и сразу было понятно, — хрипло заметил Лейф. Он закрыл глаза на секунду, пытаясь собраться с мыслями. Голова была тяжелой, как гиря…

Когда он снова открыл их, Снори смотрел на него с тем же безрадостным решением.

— Мы отправимся по суше к Торгниру. Уверен, он щедро отблагодарит нас, если мы приведём тебя к нему.

Лейф посмотрел на свои связанные руки. На окровавленные тряпки, туго стянутые вокруг ран. На сапоги, что были порваны в некоторых местах. Потом он поднял взгляд на Снори. И на его избитом, опухшем лице появилось что-то вроде горькой улыбки.

— Ясно… Что ж, составлю вам компанию. Я и сам собирался с ним встретиться… Так что нам по пути…

Лейф откинул голову назад, прислонившись к шершавой коре. Глаза его были закрыты. Он слушал шум прибоя внизу, крики чаек, стон ветра в соснах и деловой гомон альфборгцев, которые хоронили своих мертвецов и готовились к новому походу.

Война продолжалась.

Но он был жив. А значит — всё ещё могло перевернуться в его пользу…