Вечное Пламя

Глава 22

Пробуждение Карло было настолько неожиданным, что в течение какого-то мгновения он был уверен, будто ему грозит какая-то неминуемая опасность. Эта мысль быстро сошла на нет, но ощущение серьезности осталось. Сверху он ощущал натяжение брезента, прижимавшего песчинки к его коже, снизу – прохладу постели с пропитанным смолой песком, кое-где слипшимся в комочки. А между этими знакомыми, поверхностными ощущениями обитало третье, захватившее его тело целиком – нечто сосуществующее с его плотью, будоражащее каждую мышцу и каждую кость.

Не открывая глаз, он потянулся было к Карле, но остановился прежде, чем его рука коснулась ее плеча. Какой смысл действовать, если тебя все равно ждет отпор? Он впился пальцами себе в грудь, стараясь сдерживать боль, пока не придумает какой-нибудь план.

Ты сделала достаточно, – мог бы сказать он. – Ты разожгла пламя своими теориями; теперь заботу об этом огне ты можешь доверить другим. Зачем мучиться от голода еще один день? Зачем рисковать жизнью посреди космической пустоты? Пришло время обрести бессмертие – не просто быть любимой и существовать в чьих-то воспоминаниях, а продолжать жизнь в телах своих детей. Снова и снова, поколение за поколение, до скончания времен. Предки узнают о твоих открытиях, а потомки разделят твою славу.

Чего еще ты хочешь? Время пришло.

Карло открыл глаза. Он протянул руку и, ухватившись за ближайшую веревку, вытащил себя из-под брезента. Он пристально смотрел на часы при свете мха, пока не разглядел их циферблат. Было слишком рано зажигать лампу и делать вид, что день уже начался.

Он выбрался из спальни и отпустил веревку, оставшись свободно парить в воздухе. Боль в груди была сильна как никогда, и говоривший в ней голос никак не хотел умолкать. Разве он совершил что-то постыдное? Разве он лишил свою ко свободы, как Тамаро? Замышлял ли он хоть один поступок, направленный против ее воли? Если бы Тамара прислушалась к нему – если бы увидела в его словах смысл – разве смог бы он причинить ей вред?

Его кожа коснулась холодного каменного пола. Пошарив в поисках подходящей веревки, он подтянул себя в угол комнаты. Если он не собирался возвращаться в постель, то ему стоило, по крайней мере, находиться в контакте с чем-нибудь твердым и хорошо проводящим тепло.

Именно он предложил провести вместе последнюю ночь перед отлетом. Карло убеждал ее, что сигнал, который получит ее тело, благодаря его присутствию – напоминание о том, что она не овдовела и не брошена собственным ко – поможет защитить ее во время расставания. Логика его доводов была безупречной, но ничего не говорила о его подлинных намерениях. Его собственная плоть, судя по всему, получила иное послание: его ко собиралась лететь навстречу опасности и, может статься, уже не вернется назад.

Карло распластал пальцы по поверхности камня. Сколько раз он молча проклинал слабость Сильвано? Ты действительно не смог сдержаться? Не смог подождать? Но в чем тогда заключалась его собственная превеликая сила – в неспособности договориться с самим собой? В презрении к тому единственному поступку, который бы придал его жизни полноты?

Его отец умер молодым. Что если и он умрет до того, как вырастут его дети? Или даже до того, как они родятся?

Отец, впрочем, умер по воле случая – виной тому было вредоносное веяние, а вовсе не какая-то наследственная предрасположенность. Не было причин считать, что та же судьба ждет и его самого. Через год, два – а может, три или четыре, – когда работа Карлы будет окончена, они примут решение. Она не пренебрегала им, не бросала его и не позволила бы себе погибнуть в пустоте космоса.

Не позволила бы? Можно подумать, у нее будет выбор, если Объект вспыхнет, как звезда, и его пламя поглотит Москит.

Карло потянулся вверх и обхватил рукой веревку, после чего сделал полный оборот кистью; витки веревки впились в его предплечье, но он сцепил руки и позволил боли пронзить его мысли вспышкой ясности. Если бы они проснулись вместе – лежа бок о бок, забыв о планах, которым подчинялась их жизнь наяву –могло произойти все что угодно. Карло надеялся, что теперь опасность миновала, хотя он, если уж на то пошло, еще мог излить на Карлу какой-нибудь идиотский довод в попытке заставить ее передумать.

Он будет ждать здесь до утра. Подождет склянку, потом зажжет лампу и, наконец, разбудит свою ко, чтобы пожелать ей счастливого пути и скорейшего возвращения

Огромная лаборатория, в которой был построен Москит и уже отправившиеся в путь маяки, теперь практически пустовала. Когда-то здесь было негде ступить, а теперь, стоя у входа, можно было увидеть только груду полуразобранных строительных лесов. Когда Марцио криком поприветствовал их откуда-то издалека, эхо настолько сбивало с толку, что Карло не удержался и стал оглядываться в поисках соучастников какого-нибудь звукового розыгрыша. Карла подняла руку, но с ответом повременила, пока они не подошли ближе.

– Мы рано? – спросила она Марцио. Больше никого не было видно.

– Все пришли пораньше, – ответил он. – Остальные внизу, рядом с воздушным шлюзом.

Они отправились туда втроем. Карло был рад проводнику; в тусклом свете потолочного мха эта часть лаборатории выглядела такой же однообразной, как пустое пространство.

– Последние три склянки Вивиана и Вивиано проводили финальные проверки, – ободряюще произнес Марцио. – Все в полной исправности, вычищено и откалибровано.

– Спасибо, – сказала в ответ Карла. Карло нашел некоторое утешение в статистике маяков: из запущенного в космос гросса только три маяка не включились после длительного периода бездействия. Марцио и его команда знали, как строить машины, способные работать в космической пустоте, а Карло верил, что астрономы сумеют направить Москит к его точке назначения. И только поведение самого Объекта выходило за рамки чьего-либо опыта.

Приближаясь к шлюзу, Карло видел кое-кого из собравшихся там людей – из-за горизонта выпуклого потолка они появлялись снизу вверх, начиная с ног. Подойдя еще чуть ближе, он понял, почему ног было немного больше, чем он ожидал. В соответствии с распоряжением экипажа, провожать их должны были только члены семьи, однако трое Советников, несмотря на это, решили все-таки нанести им визит.

Сильвано вышел вперед, чтобы демонстративно поблагодарить Карлу. Здесь не было ни толпы избирателей, которые могли бы стать свидетелями подобного жеста, ни скопления народа, от имени которого он мог бы высказать притязания на Объект, но этот момент, вполне вероятно, будет так или иначе фигурировать в более поздних речах. Может статься, что к моменту следующих выборов любая польза, которую принесет эта каменная глыба, в глазах половины Бесподобной будет восприниматься как личное благословение Сильвано.

Вскоре к нему присоединились Советники Просперо и Джуста. Карло был впечатлен тем, что целых девять человек из числа их коллег решили удовлетворить просьбу экипажа насчет закрытой церемонии отбытия, хотя, с другой стороны, будучи должностными лицами, одобрившими строительство Москита, они, скорее всего, и так не сомневались в том, что миссия находится под их контролем.

Карлу монополизировали другие советники, и Сильвано обратился к Карло.

– Ты, наверное, гордишься ею.

Карло изо всех сил постарался сдержать свое раздражение.

– Говоришь так, будто она ребенок, который только что выиграл приз в школьном конкурсе. Сейчас меня больше волнует ее безопасность.

– Все будет в порядке, – заверил его Сильвано.

– Серьезно? И откуда тебе знать?

– Я знаю, что немало хороших людей работали не покладая рук.

Карло отмахнулся от разговора. Он знал, что к банальным фразам со стороны доброжелательного друга стоило бы проявить больше терпимости, но в последнее время в словах Сильвано ему слышались только речи в духе Советника.

Иво стоял рядом со своим сыном и внуками, но поднял руку, чтобы поприветствовать новоприбывших. Карла протащила Карло мимо политиков, и они вдвоем присоединились к Аде с Аддо, их отцу Пио и Тамаре.

– Нам стоит встретиться в обсерватории наверху, перед самым началом сближения – с энтузиазмом предложил Аддо. – Роберто говорил, что мы, вероятно, сможем увидеть кое-какие признаки первых экспериментов. – Карло слушал его с завороженным ужасом. Он хотел проследить за этими вспышками света и попытаться на расстоянии оценить их значимость? Последовательность регулярных изолированных вспышек будет означать, что экипаж по-прежнему контролирует ситуацию, но что бы он сказал в ответ на продолжительно свечение или, наоборот, длительное отсутствие света? Аддо все говорил и говорил, а Карло смотрел на него и думал, насколько умиротворенной была прошедшая ночь.

– Нам уже надо бы начинать посадку, – сказала Тамара. Ее слова будто полоснули ножом по коже Карло, но ничего поделать с этим было нельзя.

Он ненадолго обнял Карлу.

– Счастливого пути, – сказал он.

– Не унывай, – сказала она в ответ. – Я скоро вернусь.

Когда Карло отошел, Тамара поймала его взгляд.

– Я верну ее домой, – сказал она. Карла кивнул в знак согласия, но перед ней ощутил неловкость, как если бы испытания, через которые она прошла, наделили ее правом решать, насколько близки были другие мужчины к повторению преступлений ее ко.

Члены экипажа отделились от зрителей. Карло смотрел, как вчетвером они отработанными движениями облачаются в охладительные мешки. После того, как они надели свои громоздкие шлемы, отличить женщин от мужчин стало затруднительно. Воздушный шлюз был достаточно велик, чтобы вместить по два человека за раз; Ада и Тамара прошли через него первыми. Когда подошла очередь Карлы, она подняла обернутую тканью руку в знак прощания, а затем вошла внутрь вместе с Иво.

Марцио коснулся плеча Карло.

– Приходи наблюдать за запуском.

Все собрались вокруг смотрового окна, восьмиугольной хрусталитовой пластины шириной в пару поступей, вмонтированной в пол рядом с воздушным шлюзом. Когда Карло заглянул вниз, то увидел, что четверка путешественников все еще находится на лестнице, и свет звезд отражается от белой ткани, которой были окутаны их тела. Сам Москит, темный силуэт, висящий на дюжине толстых опорных канатов, находился аккурат под смотровым окном. У него на глазах Ада или Тамара сошла с лестницы и прошла через открытый люк корабля; мгновение спустя в кабине зажглась небольшая лампа.

– Представь, как провожали Бесподобную. Это все пустяки, – произнес Пио. Карло захотелось его стукнуть, но в словах Пио был смысл. Ни у одного из путешественников, вошедших внутрь горы, ни у одного отца, ребенка или ко, оставшихся дома, не было даже малейшего шанса на воссоединение по окончании пути. Проблемы, с которыми сталкивалось его поколение, были не так уж малы, но испытывать боль так или иначе приходилось всем.

Добравшись до конца лестницы, Карла посмотрела вверх и помахала рукой, описав в воздухе широкую дугу. Ее восторг был очевиден, и Карло ощутил неожиданный прилив радости. Это именно то, чего она хотела. Она взвесила все риски, и не утратила своего желания. Что бы ни произошло этой ночью, он не лишил ее этого шанса. Он устал от ощущения страха и стыда. Почему он не мог просто порадоваться вместе с ней?

Карла пролезла через люк. Когда Иво последовал за ней, Карло откинулся назад, чтобы Сильвано, позади него, смог получше все рассмотреть.

– Они загерметизируют кабину, но на всякий случай останутся в охладительных мешках.

На тот случай, если в самом корабле возникнет протечка, или что похуже. На тот случай, если Москит развалится на части, и экипажу придется возвращаться назад с помощью воздушных ракет.

Карло отошел от окна и посмотрел на часы рядом с воздушным шлюзом – их циферблат был специальным образом откалиброван для запуска корабля. Оставалось чуть больше куранта.

– А если они не готовы? – спросил он у Марцио.

– Они могут отложить запуск на один-два оборота, – ответил Марцио. – Или на дюжину, если потребуется. Ориентация Бесподобной должна быть выбрана точно, иначе они не смогут набрать скорость за счет вращения; с другой стороны, у них более чем достаточно топлива, чтобы компенсировать отклонение по времени.

– Хорошо. – Карло вернулся к смотровому окну. Каждый член экипажа прошел через бесчисленные тренинги по технике безопасности. Оба навигатора были одинаково компетентны; Ада была готова управлять Москитом в одиночку. А предки сумели запустить в космос целую гору; столь скромная экспедиция наверняка должна быть по силам их потомкам.

Когда Карло заглянул вниз, корабль снова погрузился в темноту. Это был хороший знак, вспомнил он: Карла говорила ему, что они погасят лампы, как только все окажется на своих местах и экипаж будет готов к запуску. Ада и Тамара были астрономами, привыкшими работать наощупь и при свете звезд.

Марцио начал отсчет.

– Пять. Четыре. Три. Два. Один.

Часовой механизм внутри Москита разжал фиксаторы, которые удерживали опорные канаты. Когда темная фигура провалилась в пустоту, кожу Карло начало покалывать от страха и трепета. Он слегка пошатнулся; Сильвано положил руку ему на плечо.

На фоне звездных шлейфов силуэт уменьшался, направляясь аккурат к яркому аляповатому кольцу, служившему границей неба. Однако место встречи не лежало в той же плоскости – просто так запустить Москит к его точке назначения было невозможно. Марцио снова начал отсчет. Карло собрался с силами.

Крошечная темная точка взорвалась во вспышке света в тот самый момент, когда ожили соляритовые двигатели Москита.

– Мы не разучились это делать, – тихо произнес Пио. Навыки, благодаря которым удалось отправить в полет Бесподобную, не были преданы забвению.

Ослепительно яркая точка растянулась в режущую глаза полосу света, а затем Москит пропал из вида. Карло поднял глаза; на противоположной стороне окна внуки Иво, которых отец держал на руках, продолжали таращиться вниз.

– Как по мне, зажигание прошло без сучка без задоринки, – высказался Аддо, как будто всю свою жизнь был свидетелем подобных событий.

– Теперь ждать недолго, – сказал Марцио.

– Похоже, что сегодня работникам ретрансляторов расслабляться будет некогда, – пошутил Сильвано.

Послышалось лязганье самописца. Марцио подошел к устройству и прочитал сообщение, переданное из обсерватории.

– Невредим и движется заданным курсом. – Он выпустил ленту из рук. – Роберто видит свет правильного размера и яркости – он исходит с правильной стороны и движется в правильном направлении.

Карло хотелось, чтобы этого было достаточно, но молчать он не мог.

– А если бы двигатели были повреждены, мы бы об этом узнали? Если бы что-нибудь сгорело слишком быстро или слишком медленно…

– Все в порядке, – сообщил Марцио. – Запуск прошел идеально. Москит уже в пути.