Ведьмина скрыня

Глава 11

Сундук-портал тутчас перенёс Ясю обратно. Крышку продолжал удерживать навесной замок, и Ясе, чтобы выбраться наружу, пришлось снова воспользоваться умением древяницы.

В этот раз чулан пустовал, и она не стала раздумывать, на цыпочках прокралась к дверям, ведущим в глубину дома. Не зная, где сейчас находятся его обитатели, подождала, прислушиваясь к тишине, а потом решилась — чуть подтолкнула дверь и выглянула. Тряпки, что вслед ей бросила запечная мора, Яся прихватила с собой, это оказались её курточка и — неожиданно — платье русалки. Видимо мора решила так спасти его от сожжения, ведь иначе могло случиться непоправимое.

Ступив в полутёмный коридор, Яся немного замешкалась — чутьём древяницы попыталась уловить, где находится Катька. Первым делом она планировала освободить её от маски Привратницы и помешать планам Христины. Яся наивно полагала, что сразу после этого к Христине вернётся её прежний облик и она не сможет больше морочить Игната. Да и Катька тоже станет собой.

— И Игнат останется с ней! С ней! Ты всё-таки дура, Яська! — проскрипел ворчливо внутренний голос, и Яся очень обрадовалась его появлению, ведь это означало только одно — она остается собой, её обращение приостановлено! Пусть даже для этого потребовался укус Ванечки-стригоя. Спасибо море — сообразила, догадалась, как ей помочь!

В доме было тихо и сонно. Где-то тикали размеренно часы. Опасаясь столкнуться с Христиной и её помощниками, Яся заозиралась, пытаясь понять, в какой комнате может находиться Катька.

Перед ней были три двери, две — плотно прикрытые, и только средняя, та, что была между ними, казалась слегка приотворенной. И Яся подошла к ней, с опаской заглянула в узкую щёлку.

Сквозь плотно задёрнутую занавеску едва пробивался бледный свет растущей луны. Сгорбившаяся фигура квашней сидела на табурете, всей позой выражая отчаяние.

— Баба Гана, — шепнула Яся обрадованно. — Как хорошо, что я вас нашла!

Бабка даже не вздрогнула, не обернулась посмотреть на говорившего, и Яся сжалась от нехорошего предчувствия.

— Баба Гана. — она легонько коснулась плеча старухи и поспешила предупредить. — Это Яся! Помните меня?

— Древяница… — едва различимо прошелестело в голове. — Ты всё-таки пришла. Ты услышала меня!

— Пришла! — Яся присела перед бабкой. — Только я не совсем древяница. Я — Яся!

Мутные серые глаза без выражения смотрели на неё, ни одна черточка, ни одна морщинка не дрогнула на осунувшемся лице. И всё же Гана поняла, кто перед ней, попыталась что-то сказать, попыталась разомкнуть непослушные губы.

— Христя не та… она зло…

— Я знаю! Знаю!

Яся собралась было рассказать бабке про Игната и Катьку, но чутьё древяницы заставило её умолкнуть.

Запах! Едва ощутимый, особенный! Так пахла высушенная кора бузины, которую любили жевать её лесные сестрицы. Одним быстрым движением, Яся задрала рукав Ганиного платья… Так и есть! Тонкая узкая полоска настолько сильно врезалась в бабкино запястье, что кожа вокруг набрякла и посинела.

Яся попробовала сковырнуть кору, но только оцарапала бабку. Тогда она, почти совсем как Ванечка, склонилась над рукой и рванула перевязку зубами.

Яся проглотила её мгновенно, почти не прожевав.

Потом был резкий вкус на языке, и отчаяние от того, что она снова поддалась своей нечеловеческой половине, и бабкина рука, мягко поглаживающая её по голове.

— Ну, будет. Будет. — устало и ласково приговаривала Гана. — Не кручинься. Ты всё правильно сделала, дзяўчынка*.

— Я не могу сопротивляться её воле! И укус не помог…

— Тебя не стрыгой ли цапнул? Тот-то, я смотрю, ты другая.

— Другая?

— Ну да. Не обращённая до конца.

— И что с того? Всё-равно останусь чучелом…

— Ну, это мы еще поглядим… — Гана с трудом поднялась и распрямилась. — Ох. Затекло всё. Долго же я просидела колодой.

— Вас заколдовала Христина.

— Она. А бузина была как закреп. Себя виню, дзяўчынка. Ведь я верила ей, уважала! Проглядела ведьму под носом. Игнаша к ней привела.

— Она хочет за него замуж! Притворилась Катькой, моей подругой… они обнимались… — из-за переживаний у Яси не получилось связного рассказа, но Гана и без того всё поняла.

— То-то она к нему льнула! То-то ластилась!

— Ещё как льнула… — голос Яси дрогнул.

— Люб он тебе? — Гана взглянула проницательно. — Игнаш?

— Люб, — притворяться не имело смысла. — С самой первой минуты, с самого первого мгновенья люб!

— То хорошо! То славно! В этой любви твоя сила! Запомни это, дзяўчынка. Не растеряй её!

— Да какая там сила, — хотела возразить Яся, но Гана вздрогнула и обернулась на дверь.

— Уходить нам нужно. Быстрее. Я не смогу ей противостоять.

— Но Игнат? И Катька… Мы не можем их бросить!

— Мы их вызволим, дзяўчынка. Я тебе обещаю. — бабка взялась за сердце и покачнулась. — Нехорошо мне здесь. Давит.

И Яся сразу заторопилась, зашептала:

— Я через чулан прошла. Нам нужно туда.

Она подобрала с пола курточку и скомканное платье, и, не заметив удивлённого взгляда Ганы, на цыпочках прокралась к выходу. И только убедившись, что опасности нет, помахала ей, подзывая.

Вдвоём они миновали коридорчик, затем проскользнули в чулан — Яся решила провести бабку знакомым путём. Крючок на двери немного заело, у Яси никак не получалось с ним справится — железо липло к рукам, обжигая ладони. И тут ей помогла Гана — просто взялась и легко откинула одним пальцем.

Снаружи сеялся мелкий дождь, из глубины леса доносились странные звуки — то ли смех, то ли всхлипы, а может быть и то и другое.

— Водяницы играют. И твои… древяницы… — баба Гана быстро перевязала платок. — Нельзя тебе долго в лесу оставаться, заметят — враз уведут, я не удержу.

— Куда же мы пойдём?

— Ко мне, больше некуда. Только не пойдём — полетим.

— Древяницы не могут летать, а люди тем более…

— Значит, ты будешь первой.

Гана быстро пошла в сторону темнеющих деревьев, и Яся побежала за ней.

— Дзеўка! — сзади налетел невидимый прындик. — И баба Гана с тобой! Я приснул чутку, а тут вы!

— А, праменчык, отведи нас к берёзе. Только старая нужна, и обязательно с сувелем.

— Есть такая! И ветки крепкие. — отрапортовал прындик, появившись прямо перед ними растрёпанным комком. В одной лапке он сжимал брыль, шапку-невидимку вострухи, в другой — драгоценный свой молоточек.

— Зачем нам берёза? — Ясе было страшновато идти в лес. Она хорошо помнила свою реакцию на зов древяниц и боялась, что это может повториться.

— Как придём, так поймешь. А пока лучше за поклажей следи. Смотри, не потеряй!

— Это платье… — начала было Яся, да Гана шикнула на неё, велела помолчать.

— Подумать мне надо, прикинуть, что дальше… не мешайся пока, после поговорим.

Бабкин тон неприятно царапнул Ясю, и она чуть сбавила шаг, раздумывая не повернуть ли назад.

От деревьев тянуло холодком, дождь уютно шуршал по листьям, и где-то вдалеке снова прозвучал смех и голоса лесных. Ясе даже показалось, что она расслышала слабую трель, как будто кто-то подул в самодельную дудочку.

— К нам! — из-за ствола выглянула почти точная её копия, мигнула круглым совиным оком. — К нам, сестра! Будем играть!

— Играть! Играть! Играть! — заманчивым эхом разнеслось по лесу. — Оставайся! Оставайся! Оставайся!

Яся и не заметила, как поддалась на зов и шагнула в сторону прячущейся древяницы. Её остановили молоточек прындика, и резкий окрик бабы Ганы.

— Очнись, дурная! — верещал нечистик, лупцуя Ясю по шишковатому лбу. Удары молоточка не нанесли ей никакого вреда, зато смогли отвлечь от настойчивого зова лесной твари.

— Держи вот! — бабка сгребла с земли мох, сунула Ясе в руку два влажных кусочка. — Уши заткни, чтоб не блазнилось.

Это действительно помогло, мховые беруши полностью поглотили звуки, Ясе даже показалось, что она оглохла.

Совсем не к месту ей вспомнились объятия на крыльце, жаркий шёпот влюблённых, и сердце сжалось от зависти и тоски. Яся понимала, прекрасно понимала, что никогда не сможет занять Катькино место. Если всё закончится хорошо… когда всё закончится хорошо… Игнат всё равно не заинтересуется ей, ведь настоящая Катька будет рядом.

Погрузившись в эти невесёлые мысли, Яся пропустила момент, когда прындик вывел их к нужному месту.

Старая берёза росла особняком, и Яся сначала почувствовала её силу, и только потом увидела само дерево. Избавившись от ненужного теперь мха, она рассматривала дерево, пытаясь отыскать хоть какую-то его особенность.

Берёза почти сбросила листья, и высоко от земли хорошо просматривался уродливый горб нароста на стволе.

— Сувель. Древесная кость. — удовлетворенно кивнула Гана и, постучав по стволу, приникла к нему да зашептала.

Яся не вслушивалась в быструю скороговорку из слов, понимала, что бабка просит берёзу о помощи. И когда ветви дерева внезапно взметнулись к небу и резко опали, поняла, что всё получилось.

— Пособи, Яся. Вон, видишь, ветка провисла? Потяни её, мне не достать.

Яся послушно потянула, и ветка отделилась от ствола, рухнула прямо к ногам.

Она оказалась крепкой и длинной, примерно по размеру древка для метлы.

— А где мы возьмем прутья, — хотела спросить Яся и запнулась, увидев, как по движению бабкиной руки ветка дёрнулась и поднялась над землёй.

Гана повязала на неё что-то вроде поводьев — поясок или какую-то веревочку, и легонько потянула за концы, проверяя на прочность.

— Полезай, — велела она Ясе. — Я следом.

— Как — полезай?! — оторопела та.

— Быстро! Некогда мне с тобой нянькаться. Давай же.

Наверное, если бы Яся оставалась только собой, она ни за что не решилась бы на такой перелёт. Но древяницина часть снова взяла верх, и Яся ловко оседлала жердину, а потом направила ту пониже, чтобы бабке было удобнее взбираться.

Когда они плавно взмыли над деревьями, Ясю охватил восторг.

Ей захотелось подняться еще выше — отщипнуть кусочек от месяца, поймать зазевавшуюся звезду. Дождь уже перестал, и звезды искорками мелькали в глазах, дразнились: «не поймаешь, не поймаешь».

— Тихо сиди, — крикнула бабка не оборачиваясь, словно почувствовав это неразумное желание.

— Не рыпайся, дзеўка! — прындик обнаружился у Яси на плече. — А ну, как свалишься? Ищи тебя потом по всему лесу.

Настроение у него было отличное. Похрюкивая довольно, он поигрывал молоточком, шутливо замахивался на звезды, и те горошинками рассыпались по сторонам: «не тронь, не тронь».

Вынырнув из лесной темноты, за ними было погнался хапун, но бабка швырнула в него солью, и он сразу отстал.

Странная птица с уродливой человеческой головой попалась навстречу и лишь зашипела, увидев Ясю-древяницу и прындика.

Парочка визжащих старух промчалась на свинье, не обратив на компанию никакого внимания. Они были заняты друг дружкой — рвали из рук ли маленького чертёнка, то ли крупную жабу. Засмотревшись на них, Яся едва не выронила курточку с платьем, и прындик тут же тюкнул её по лбу молоточком.

Полёт продлился недолго — вот уже показался городишко, и знакомая закидка, и дом бабы Ганы напротив. Седенький хатник из-под руки смотрел на них с крылечка, Малинка крутилась тут же, всплёскивала меховыми ладошками, улыбалась. Домовые успели соскучиться по хозяйке и очень радовались её возвращению.

Малинка накормила всех картофельными клёцками, плавающими в подливке из шкварок и лука, на десерт подала тугие квадраты застывшего киселя из шиповника. Разрумянившись, она металась от печки к столу, подкладывая желающим добавки.

Кисель оказался кисловатым и в меру сладким, неспешно захлёбывая его травяным духовитым чаем, Яся наслаждалась человеческой едой. Впервые за долгое время ей удалось вкусно и сытно поесть, и это были не жуки, и не древесная кора, которую предпочитала древяница.

Идиллию нарушила Гана, поблагодарив домовую помощницу, поднялась и поманила Ясю за собой:

— Хватит рассиживаться. Или передумала вызволять остальных?

— Ничего не передумала! — возмутилась Яся. — Вы сами сказали после, вот я жду.

— Платье русалкино как у тебя оказалось? — неожиданно поинтересовалась бабка. — Мало тебе было одной примерки?

— Мне мора подкинула. Из закидки.

— Запечная? С чего вдруг?

— Петруна с крыксой его сжечь собирались, чтобы отомстить хозяйке. Я к ним через скрыню попала. Это портал. У Христины в чулане такая же стоит.

— У Христины в чулане… Вот, значит, как… Ох, и слепа я была! А, уж, как глупа! — протянула Гана и, подтолкнув Ясю к скамейке, велела строго. — А ну, рассказывай!

И Яся рассказала про свои приключения в закидке, про то, как невольно подслушала разговор, как укусил её Ванечка-пупс, как мора успела вытолкать её обратно.

— Так вот какой стрыгой тебя цапнул… так-так-так… — бабка слушала и перебирала аккуратные травяные пучки. — Вот, значит, как всё обернулось.

— Что вы с ними собираетесь делать? Для чего эти травы? — Яся с удовольствием принюхивалась к распространяющемуся комнате терпкому аромату.

— Чертогон использую как оберег, — Гана показала на игольчатые синие шарики синеголовника. — Он защищает от порчи и сглаза. И от чертей. Его ещё перенос-зельем называют за особенные свойства… В зверобое — частица солнца. Видишь, как ярко золотится? Тысячелистник — приворотная трава. А это душица. Трава долголетия, так же хорошо помогает в любви. — Гана покосилась на Ясю. — Только ты на неё не надейся, чувства должны от сэрца идти, не от травок.

— Я и не надеюсь, — вздохнула Яся. — Уже ни на что.

— То зря, дзяўчынка. Надеяться нужно на себя!

Гана помолчала, продолжая раскладывать всё новые и новые связки, бормоча что-то под нос и часто взглядывая на Ясю.

— Собираюсь сделать питье для Игнаша. Чтобы развеять наваждение. Полностью, конечно, не снимет, но хоть немного приоткроет глаза.

— И он поймёт, что с ним не настоящая Катька?

— Очень надеюсь, что поймет.

— Я отнесу! Проберусь в дом…

— Только в скрыню не залезай, не нужно тебе снова в закидку. И платье русалкино у меня оставишь, спрячу подальше, чтобы больше никто не нашёл.

С этим Яся не могла согласиться, но возражать не стала, а чтобы отвлечь внимание от платья — занялась своей курточкой. Встряхнула её, залезла в карман. Нащупав там кусочек картона и что-то круглое, вроде большого кольца, вытащила их и с изумлением стала разглядывать.

На блеклом кусочке сквозь разводы проступало несколько фигур, Яся не сразу сообразила, что перед ней старинная фотография. По центру сидел мужчина с затертым лицом, а по бокам от него стояли две барышни и немного натянуто улыбались. Одна из них привлекла Ясю, она будто бы уже видела её… только где?

— Откуда она у тебя? — изумленно ахнула Гана и потянулась к карточке.

— В скрыне нашла, еще первый раз, вместе с платьем и этим… — Яся подтолкнула к бабке кружок, оказавшийся согнутым гвоздём. — Вы узнали кого-то на фотографии?

— Узнала, — Гана осторожно коснулась пальцем гвоздя. — Я многое узнала за последнее время… прозрела после многолетней слепоты…

Она тяжело поднялась и скрылась на кухне. Почти сразу оттуда появилась Малинка с небольшой миской, полной воды. Поставив её рядом с Ясей на лавку, бесшумно отступила в угол и замерла там, спрятав руки под передником.

— Сейчас смотреть станем, — Гана вернулась с бутылочкой тёмного стекла, плотно закупоренной пробкой. С усилием вытащив её, принялась переливать в миску что-то тягучее, напоминающее патоку. Странная жидкость образовала на воде липкую лужу, на неё сверху бабка осторожно поместила найденный в курточке гвоздь. Он не потонул, остался лежать на поверхности, а внутри быстро замелькали картинки.

Чёрно-белые, словно в немом кино, кадры сменяли друг друга, являя миру фрагменты из далекого прошлого.

Ясе показалось, что она увидела Игната. Это был точно он — красивый, молодой, только вместо татуированного шрама на голове росли волосы. Вот он в доме — сердится, машет руками… пытается схватить невзрачную бледную тень… вот беседует с женщиной возле колодца, передает какой-то свёрточек…

— Ближе! Покажи ближе! — хрипло попросила Гана, и картинка дрогнула, пытаясь увеличить кадр. Лицо женщины возникло крупным планом, и Яся сразу узнала одну их тех, что были на фотографии!

Почти сразу появилась и вторая — она была невестой на свадьбе, Игнат обнимал её, а девушка счастливо улыбалась. А сбоку на них смотрела первая, и Яся поёжилась, ощутив через время её глухую колючую ненависть.

*дзяўчынка — девочка (бел.)