Великие Спящие. Эпилог – 1 (Безымянный раб – 9)

Глава восьмая

Окна офицерской квартиры, выделенной Птоломею после истории с закрытием прорыва в Чевурлаке, выходили на одну из самых оживлённых и самых красивых гамзарских улиц — на Звёздный проспект. И там было хорошо. Там ярко светил тасс, кричали что-то весёлое марширующие по проезжей части барабанщицы в легкомысленных платьицах, а на открытых верандах местных ресторанчиков и кафе подавали всем желающим холодную сангрию.

Ещё полгода назад Птоломей уже задвинул бы все дела в дальний ящик и отправился на прогулку, но сегодня — как, впрочем, и вчера, и позавчера, и на прошлой седмице — все его мысли были заняты совсем иным, а о развлечениях он если и вспоминал, то лишь мимоходом, сосредоточив все свои помыслы на гораздо более серьёзных вещах.

— Проклятье, Птоломей, эльфийский князь-маг вот так, за красивые глаза, дарит тебе зуу’ль’тек, и ты только спустя месяц решаешь об этом рассказать? — в который уже раз уточнил Гиркам, по-началу просто заглянувший в гости к другу, а теперь изо всех сил пытающийся переварить доведённую до него новость.

И пока никак не удавалось понять — обижен он или всего лишь удивлён.

Впрочем Птоломей его понимал. Он бы тоже разозлился и вёл себя не слишком-то вежливо, окажись на месте приятеля. Но и поступить иначе также не мог.

— Нечто похожее на зуу’ль’тек. Те, как ты помнишь, содержат полную структуру высших чар древней магии, а здесь… — поправил его Птоломей и, поиграв бровями, цыкнул зубом, — здесь кое-что другое.

— Да какая разница-то⁈ — возопил Гиркам. — Ты представляешь сколько эта «дощечка» стоит на чёрном рынке? Да я скорее поверю, что Длинноухий тебе свою золотую статую в натуральную величину подарит, чем такую драгоценность. Ты хоть это понимаешь?

— А куда я денусь? — усмехнулся Птоломей, наконец разобравшись с настроем приятеля и не увидев признаков серьёзной обиды. — Потому и молчал, что четыре седмицы всё пытался сам разобраться в мотивах эльфа, не ставя тебя под удар.

— И? — поторопил его Гиркам, ради такого дела даже привстав с кресла, где он до этого валялся.

— И ничего не надумал, — развёл руками Птоломей. — Никакой выгоды ему сейчас нет. Слишком мелкая я величина, чтобы мог заинтересовать Перворождённых. Даже если это ловушка и конечной целью будет моя гибель, никакого урона она ни интересам Объединённых Колоний в общем, ни Кии’л’дорегу в частности не нанесёт.

— Ладно, если это не ловушка, если всё именно так, как ты говоришь, что тогда? — прищурился Гиркам, возвращаясь обратно в кресло.

Все связанные с услышанным негативные эмоции кажется были забыты, ему действительно стало интересно.

— Тогда вообще ничего не понятно. Тогда я в принципе не вижу причин, чтобы высший маг эльфов дарил одному из низших членов Коллегии нечто такое, что потенциально может усилить либо его самого, либо тех, кому он передаст данный зуу’ль’тек, — устало вздохнул Птоломей, который и вправду уже всю голову сломал, пытаясь проникнуть в замыслы Длинноухого. — Возможно подарок — это часть какой-то гораздо более долгосрочной стратегии эльфов, но это, сам знаешь, уже выходит за рамки наших знаний и навыков.

— И ты, полностью осознавая себя как игрушку в чужих планах, всё равно решил им воспользоваться? — уточнил Гиркам, видимо сегодня взяв на себя роль главного скептика.

Однако Птоломей не возражал.

— Как ни печально это говорить, но да! — сообщил он, с унылым видом подперев кулаком щёку и уставившись на лежащую перед ним на столе деревянную «дощечку». — И оправдываем меня только одно — зуу’ль’тек в идеальном состоянии и нет никаких сложностей с тем, чтобы понять его предназначение…

— Оправдывает его! — фыркнул Гиркам, чьё терпение наконец закончилось, и он, пресыщенный пустой болтовнёй, возжелал перейти к чему-то гораздо более конкретному. — Скажи честно: у тебя всё зудит от желания залезть в секреты древних, и ты плевать хотел на осторожность!

— А сам-то⁈ — возмутился Птоломей, не очень довольный подобной проницательностью приятеля.

— Что сам? Я не такой! Я предпочитаю наслаждаться чужими секретами не вылезая из кресла, — гыгыкнул Гиркам, затем, чуть посерьёзнев, заговорщицки подмигнул и сообщил: — И знаешь, буду счастлив, если ты закончишь с разговорами и, наконец, покажешь мне то, что лишило тебя не только сна, но и последних зачатков осторожности!

Подкрепляя свои слова, приятель требовательно протянул руку, однако передавать ему эльфийский подарок Птоломей не стал. Вместо этого — всё же вняв просьбе Гиркама — он поместил «дощечку» в центр стоящего тут же блюда с песком, прошептал довольно известное, хоть и крайне редко используемое, заклинание активации и легонько дунул потоком Силы. Для создания убедительной иллюзии или хотя бы примитивного морока «с нуля» этого было недостаточно, а вот для пробуждения таящейся внутри зуу’ль’тека магии — в самый раз.

Что и подтвердили дальнейшие события.

Через десяток ударов сердца воздух над блюдом как-то резко помутнел, словно запотевшее стекло, потом столь же внезапно посветлел, чтобы затем уже явить необычайно чёткую объёмную иллюзию Сардуора. Такого каким он был не сто и не двести лет назад, а каким по легендам существовал во времена вартагов. Когда ещё не ушла под воду россыпь островов спутников, а Лес Смерти только-только начинал приобретать черты заражённой потусторонними Силами территории…

— Мастерская работа! — поцокал языком Гиркам, всегда увлекавшийся теорией артефактов и секретами вложения в них сложных чар.

— Тише ты! Просто смотри, — шикнул на него Птоломей, однако мог обойтись и без этого — приятель замолчал уже и сам.

Потому как скучная демонстрация древней карты внезапно сменилась показом гораздо более любопытных видов. Сначала зажглись две изумрудно-зелёные точки — одна в центре Смертельного Леса, вторая же где-то в окрестностях нынешнего Торка. Причём последняя тут же начала увеличиваться в размерах, пока не закрыла весь обзор и перед взглядами наблюдателей не появилась россыпь чёрных менгиров. Причём расставленных не кое-как, а подчиняющихся определённой, пусть пока и непонятной, логике.

Впрочем долго любоваться камнями не пришлось. Уже через секунду между двумя самыми крупными валунами возник мерцающий овал портала и незримый наблюдатель, глазами которого они и следили за происходящим в иллюзии, нырнул внутрь пространственного перехода. Тут же возникла мешанина цветных пятен, которая лишь через минуту — удивительно долго для обычно мгновенного переноса— сменилась изображением внутреннего двора какого-то храма. Та же каменная ограда, те же украшения и характерная застройка. Вот только вместо символики богов или духов везде присутствовали изображения либо тех кто учится, либо тех кто учит. Так что местом поклонения высшим силам данное место точно быть не могло…

— Храм знаний! Зуб даю — храм знаний!! — прошептал потрясённо Гиркам. — И я совсем не удивлюсь, если построен он не рептохами или рептохорсами, а непосредственно их хозяевами…

— Дальше смотри! — усмехнулся Птоломей, уже не раз и не два успевший посмотреть данную иллюзию и теперь воспринимающий чужие восторги со снисходительностью бывалого исследователя.

Впрочем Гиркам был прав. Покрутившись по двору и показав как там всё устроено, неизвестный наконец выбрал здание в восточной части двора — самое высокое, из серого камня, но с позолоченной сферической крышей и узкими витражными окнами по периметру — и нырнул в тёмный провал чёрного входа. Там поднялся по мраморным ступеням, миновал узкий коридор с анфиладой закрытых дверей, и оказался в залитом светом зале.

В зале, украшенном столь вычурно и вызывающе роскошно, что это пробуждало скрытую неприязнь…

Пол, стены, потолок — всюду взгляд натыкался либо на плитку из безумно редких сортов мрамора, либо на мозаичные панно из драгоценных камней, либо вовсе на покрытые колдовской резьбой золотые и платиновые пластины. Подпирающие потолок колонны были вырезаны из гигантских магических кристаллов каждая, а на создание парящих прямо в воздухе «вечных» светильников вероятно ушёл бюджет небольшого города!

— Деньги помноженные на деньги в степени денег, — всё-таки не выдержал Гиркам, и Птоломей молча кивнул.

Проклятье, да за стоимость одной единственной колонны он смог бы оплатить своё обучение как минимум до старшего мага, а там, глядишь, и на высшего замахнулся бы!

— Чего уж говорить, умели Древние пустить пыль в глаза, да… — пробормотал он завистливо.

Однако приятель неожиданно не согласился.

— Может так, а может это сделано специально. Чтобы всякие жадные до мирских богатств дураки не тянули свои ручонки к истинным ценностям! — с намёком сказал Гиркам, мгновенно заработав чувствительный толчком кулаком под рёбра.

— Не умничай! Я в отличии от тебя иллюзию эту уже который раз вижу. И на эти твои «истинные ценности» успел уже слюной изойти, — скорчил рожу Птоломей.

И в подтверждение своих слов ткнул пальцем в раскиданные по залу золотые— ну а как иначе-то⁈ — пюпитры с лежащими на них сапфировыми сферами с мужскую голову размером. Было их больше двух десятков и каждая хранила в себе явно не подборку лучших кулинарных рецептов, однако по какой-то причине таинственный наблюдатель им вообще не уделил своего внимания. Вместо этого он прошёл в центр зала, остановился перед вырезанным из огромного изумруда алтарём и прикипел взглядом к пятипалому отпечатку ладони на гладкой как крышка стола его верхней части. Слишком большому для того, чтобы он мог принадлежать гномам, и слишком грубому, чтобы заподозрить в том же самом эльфов. Конечно, были ещё другие расы, ныне полузабытые, а также всевозможные смески и мутанты, но Птоломей от чего-то был абсолютно уверен — оставившая след рука принадлежала именно человеку.

— Это что, замок? — нахмурился Гиркам, после того как изображение отпечатка вдруг разрослось, заняло всё пространство иллюзии и… погасло вместе с исчерпавшим запасы Силы заклинанием зуу’ль’тека.

— Вроде того, — кивнул Птоломей и с неожиданной эмоциональностью взъерошил себе волосы: — Бездна, Бездна, Бездна!!! Если я правильно понимаю, то это блок контроля чистоты крови. Я уже видел такие в закрытой секции библиотеки, в том разделе, где лежат атласы с зарисовками некоторых плетений вартагов. И если верить оставленным на тех бумагах комментариям, абы где хозяева Торна его не ставили!

— Всё-таки вартаги? — скептически хмыкнул Гиркам, доставая из внутреннего кармана флягу с тонизирующей настойкой и делая осторожный глоток. Просительный взгляд друга он старательно проигнорировал. — Как-то странно. Чтобы эти высокомерные, презирающие всё и вся ублюдки, да озаботились созданием чего-то полезного для никчёмных людишек… Не для своих прямых помощников — логов, рептохов и рептохорсов, — не для низших слуг в лице эльфов, гномов и всех прочих, а для черни, для человечков!

— Вот именно! — с намёком сказал Птоломей и, воспользовавшись задумчивостью друга, выхватил у него из руки фляжку. Сделал торопливый глоток и… с яростью сунул её обратно захихикавшему Гиркаму. Приятель за каким-то хфургом вместо сладковатой тонизирующей настойки наполнил её отваром ядовито-горьких трав, практически бесполезных для магов. — Причём украсили его таким образом, чтобы с их точки зрения низшей расе должно было наверняка понравиться. И поместили в обёртку из всего этого «великолепия» конфетку в виде таинственных сфер, как-то слишком уж сильно смахивающих на кристаллы памяти…

— Думаешь готовили свой уход из Торна и оставили такой вот подарочек для тех, кто останется? — спросил Гиркам, ещё раз приложившись к фляжке. — Чтобы было кому занять трон, когда старшие слуги передерутся? Как-то сомнительно…

— Истинные мотивы вартагов мы сейчас всё равно не узнаем, но то, что они были ревнивы, высокомерны и не доверяли никому из троицы высших рас, на это указывают сразу несколько источников, — развёл руками Птоломей.

— Проклятье, но люди… — поморщился Гиркам, словно забыв, что он и сам относится к данному разумному виду.

— Помнишь же: вартага может понять только другой вартаг! — усмехнулся Птоломей. — В конце концов мы не знаем ни как они выглядели, ни от кого произошли, ни даже какие цели преследовали. Они просто были, переделали весь Торн по своему разумению, а потом их не стало. И есть две вещи, которые мы знаем о них наверняка. Вартаги были чудовищно, божественно сильны, и…

— И у них было не в порядке с башкой! — перебил его Гиркам, впрочем тут же подавившись и сорвавшись на кашель.

— И их мышление сильно отличалось от нашего, — закончил мысль Птоломей, с наслаждением шарахнув ладонью по спине друга.

Натужное кхеканье тут же сменилось руганью болезненно вскрикнувшего приятеля…

На какое-то время разговор прервался. Пока Гиркам пытался отдышаться, Птоломей мысленно вновь вернулся к тому разговору с князем-магом, после которого у него и появилась столь удивительная «дощечка». Длинноухий явно подводил молодого и обиженного чародея в лице Птоломея к мысли о том, что его зажимают, ущемляют и лишают перспектив. Что само устройство современного мира «для безродных и талантливых» несправедливо. И что иного выбора кроме как взять судьбу в свои руки нет.

Разумеется всё это было правдой, и оттого слова Перворождённого затрагивали самые чувствительные струны в душе Птоломея, пробуждая желание рискнуть и воспользоваться подаренной зуу’ль’теком возможностью. Храм знаний вартагов, подготовленный для представителей человеческой расы — как мимо такого пройти вообще можно⁈ Да целые аристократические роды и кланы вырезали из-за значительно менее ценных вещей, что уж говорить про подобное сокровище…

И лишь одно мешало полностью сосредоточиться на достижении обретённой цели: Птоломей прекрасно понимал, что эльф — это последнее существо на Торне, от которого следовало ждать подобного подарка. А раз тот его всё-таки вручил, значит где-то тут был очень большой подвох!

— Знаешь, я тут уже собрался пофилософствовать на тему этого эльфийского зуу’ль’тека, а потом до меня тут вдруг дошло, что ты ведь его мне не просто так показал. Ты ведь не совета хочешь, ты уже всё давно решил и теперь, — внезапно заговоривший Гилькам пощёлкал пальцами, подбирая слова, — теперь вербуешь соратника. Верно?

Птоломей, слишком глубоко погрузившийся в свои мысли, посмотрел на приятеля затуманенным взором и лишь спустя пару мгновений смог переварить услышанное.

— Вербуешь?.. В смысле? — Сказанное Гиркамом всё-таки уложилось у него в голове, и он подобрал правильный ответ. — Разве после всего увиденного тебя надо вербовать⁈ Такая возможность ведь раз в жизни бывает!

— Так-то оно так, но… — Вместо ожидаемого всплеска возбуждения Гиркам вдруг проявил удивительную для данной ситуации сдержанность. И даже сейчас, после заданного «в лоб» вопроса, предпочёл увильнуть в сторону. — Ты вообще представляешь масштаб затеи⁈ Это тебе не кладовка соседского купца, это сокровищница знаний самих вартагов! Которая мало того, что сама находится в Лесу Смерти, так ещё и дверка в неё располагается у хфурга на рогах…

— Ну не так уж и у хфурга, не преувеличивай — в Торк и пузыри летают, и пассажирские корабли ходят, и даже сухопутные дилижансы заглядывают. Но я тебя понял. Намекаешь, что экспедиция потребует денег? — спросил Птоломей, снова включаясь в беседу.

— Не намекаю, а прямо говорю! — фыркнул Гиркам, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку кресла. — С нашими финансами лезть в подобную авантюру… Пф-фф!

Он видимо хотел добавить что-то ещё, но Птоломей его перебил.

— По финансам. Я нашёл… скажем… благотворителя. Даже двух. Так что деньги не проблема.

И этими своими словами шокировал Гиркама.

— Что⁈ — аж поперхнулся тот. — Да ладно? Это кто у нас настолько безумный, что готов вложить кучу фарлонгов в организацию посещения Леса Смерти⁈ На моей памяти даже в Закатной империи таких идиотов не было, а уж в наше время…

— Ну почему же, как раз во времена империи Заката владелец Черепа Некронда — да будет проклято его имя! — свою игрушку оттуда и вынес, — наморщил лоб, вспоминая, Птоломей.

— Во-первых, вынес он не Череп, а технологию его создания, а во-вторых… какая разница-то? Этот везунчик — исключение, подтверждающее правило. Если кто в Лес и заходит, то назад уже не возвращается! — педантично заметил Гиркам.

— Тут согласен, — кивнул Птоломей и тут же с усмешкой парировал: — Но ведь и нам не в сам Лес надо идти, верно? Пройти через портал и вернуться, это совсем не то же самое, что через земли Запрета на своих двоих топать. Тут риск значительно ниже…

— Ладно, тебя не переубедишь! — устало отмахнулся Гиркам. — Начнём сначала. Так кто те два отморозка, что готовы рискнуть всем и проплатить твой вояж в сокровищницу вартагов?

— Не просто проплатить, они участвуют на правах полноценных партнёров, — наставительно заметил Птоломей, в свою очередь успокаиваясь. — И ты их обоих знаешь!

— Обоих? — неподдельно удивился Гиркам.

— Угу, — кивнул Птоломей. — Первый — Грасс из второго отряда, ты ещё с его дружками пил помнится…

— Это который сын владельца двух единственных портов на острове Нолд? — уточнил Гиркам. — Тогда да, знаю такого. Богатенький парень и весьма амбициозный!

— Вот только в Коллегии этого амбициозного зажимают едва ли не больше, чем нищебродов вроде нас! — криво усмехнулся Птоломей, у которого данный факт хоть и вызывал некоторое удовлетворение, всё же не испытывал никакой радости из-за самой ситуации.

— Ещё бы его не зажимали… С такими средствами можно так взлететь, что обратно уже не приземлить. Всю аристократию локтями растолкает, — мрачно пошутил Гиркам. — Хорошо, принимается. А второй кто?

— Вторая, — с намёком сказал Птоломей, давно уже ждавший этого вопроса.

И Гиркам, знавший его лучше прочих, сходу нашёл ответ.

— Да, ладно… Неужели Ирэн??? Я думал у вас всё парой свиданий ограничится… — неподдельно удивился приятель, чем пролил бальзам на душу Птоломея.

— Многие так думали, а у нас вон как всё сложилось, — сообщил он не без гордости.

— С ума сойти, — продолжил фонтанировать эмоциями Гиркам. — А отец её что? Не возражает?

— Как оказалось, в сердечных делах он даёт дочери значительно больше свободы, чем это принято у аристократов, — пожал плечами Птоломей. — Когда знакомились даже ударил всего разок. Правда, руку мне в трёх местах сломал и половину рёбер, но это такие мелочи…

— Ага, мелочи, — протянул Гиркам, явно находясь в полной растерянности. — Хотя на фоне решения отправиться в Лес Смерти твои шашни с представительницей рода Шаа’б’сутэх выглядят уже не столь и безумно… — Тут он вздрогнул и, озарённый внезапной идеей, подозрительно посмотрел на Птоломея. — Погоди, погоди… Но зачем Ирэн-то эта история с храмом вартагов? Она ж аристократка, перед ней и так все двери открыты. Чем так рисковать, проще сказать отцу, чтобы он «дощечку» забрал, а тебе компенсировал…

— В её крови нет ни капли активной иномирной родословной, — прервал поток слов Птолемей. — Ей недоступна родовая магия, и то, что её вообще до сих пор считают частью Шаа’б’сутэх, это блажь отца, но никак не коллективное решение всех прочих членов. — Тут он немного помедлил и с намёком добавил: — И да, если сразу не понял, то это секрет!

Последнюю фразу Гиркам встретил укоризненным взглядом. Мол, ты что, меня за дурака держишь? Однако Птоломей о сказанном всё равно не жалел: в таких вещах следовало соблюдать осторожность.

Тем более что затронутая тема нашла у Гиркома весьма живой отклик.

— Проклятие! С таким наследием, с такими предками, и такие дерьмовый перспективы на будущее… Да у неё даже замуж выйти нормально не получится! Какой дурак из их круга согласится взять в жёны едва ли не смертную? Тут даже такому как ты рад будешь… — принялся рассуждать он, кажется не очень отдавая себе отсчёт в том, где и с кем разговаривает. Впрочем во время спохватился и исправился: — Прости, ничего личного. Просто здравая оценка ситуации!

Птоломей, которого хоть и неприятно резануло это «такому как ты», всё же обострять ситуацию не стал и потому молча кивнул. Тем не менее, некое напряжение всё-таки просочилось, и Гиркам поспешил сменить тему.

— Хорошо, забыли про твои сердечные дела. Вернёмся к подарочку князя-мага… Раз с деньгами вопрос у тебя вроде бы решён, что там по участникам? Как я понял будет всего трое?

— Почему? — продолжил хмуриться Птоломей. — Грасс говорил, что ещё человек шесть найдёт. Из тех, кто тоже недоволен своим положением и готов рискнуть. Плюс ты…

И вот тут приятель смог его удивить. Потому что вместо обсуждения состава экспедиции, вдруг посмурнел, глаза его забегали, и вообще возникло ощущение, что он чего-то очень стыдится.

— Я? — переспросил, наконец, Гиркам, потом шумно вздохнул, сменил позу — зачем-то сложил на груди руки — и лишь затем продолжил: — Птоломей, понимаешь, тут такое дело…

— Испугался что ли? — даже растерялся Птоломей, мигом догадавшись, что собирается сообщить приятель. — Сам ведь говорил, что для подобных нам нет иной альтернативы, кроме как слом правил игры, а теперь… соскакиваешь⁈

— Ну да, соскакиваю, — неожиданно покладисто ответил Гиркам и, вернув руки на стол, с каким-то даже облегчением сказал: — Пока ты разводил секретность вокруг зуу’ль’тека, я… я договаривался с «законниками».

— Ч-что? — вытаращился на друга Птоломей, который даже мысли не допускал о подобном повороте. — Ты ушёл из армии к… к «законникам»???

Птоломей вдруг понял, что у него нет слов, которыми он мог бы достойно описать вдруг возникшую ситуацию. Даже богатая коллекция нецензурщины, собранная в ходе странствий по морям-океанам, и та никак не могла ему помочь в проявлении эмоций, вынуждая молчать там, где хотелось кричать.

— Магия у них специфическая, согласен. Но ведь и ограничений по развитию нет! — зачастил Гиркам, понимая затруднения друга.

— Ещё бы они были. Их же вся Коллегия презирает, от только-только прошедших инициацию до богоподобных высших. «Палачи», «законники», «убийцы свободной магии», «рабы правительства»… Забыл как их все называют? — попробовал хоть как-то повлиять на чужой выбор Птоломей, но Гиркам явно принял своё решение не под влиянием момента, и потому встретил данную попытку в штыки.

— Плевать, как их называют! Они делают благое дело — следят за соблюдением законов и исполнением наказаний, служат порядку там, где всё давно уже сгнило на корню!!! — фактически прокричал Гиркам. — А значит и в присоединении к ним нет ничего постыдного. Слышишь⁈ Ничего!

— Оу, оу, дружище! Ты какого хфурга так разошёлся-то? — произнёс Птоломей, успокаивающе выставив перед собой ладони. — Я в Лес Смерти иду, ты в подразделение записался, где в первый год гибнет каждый третий… Каждый сходит с ума по-своему. Но это ведь не означает, что нам нужно орать друг на друга, верно?

— Верно, — кивнул Гиркам, из которого вдруг словно бы выпустили весь воздух. Выплеснутый в крике запал иссяк, а на его смену пришла очевидная апатия. Впрочем не поставить в разговоре точку он тоже не мог и потому продолжил едва слышно: — Каждый идёт к Силе по тому пути, который ему ближе. Мой ты называешь позорным, а я твой — безумным. И как ни крути, но вместе нам больше уже не быть. Жаль…

— Действительно жаль, — медленно произнёс Птоломей, который так же как и Гиркам неожиданно ясно понял, что сожалеют они сейчас не о разнице во взглядах и не о невозможности отправиться в совместную экспедицию к мархузу в зубы, а о закончившейся дружбе. Оборвавшейся резко, безвозвратно и вполне закономерно.

Дальше им предстояло искать могущество уже самостоятельно…

Гамзар Гиркам покинул в тот же день, едва ли не сразу после столь плохо закончившейся беседы — график тренировок на полигонах «законников» где-то под Равестом был весьма жёсткий, — а вот Птоломей в городе задержался ещё на седмицу. И у него было столько связанных с подготовкой к экспедиции дел, что не нашлось и минуты на переживания из-за разрыва со старым другом. Да и вообще… Проклятье, его самого, его девушку и немногочисленных единомышленников впереди ждал храм в Смертельном Лесу, а он будет забивать голову мыслями о человеке, который забыл про гордость мага и пошёл на поклон к «душителям свобод»⁈ Да не бывать такому!

И вот с таким настроем Птоломей день за днём метался по городу, утрясая с остальными участниками детали поездки, договариваясь с перевозчиками и изливая потоки лжи в уши внезапно заинтересовавшихся происходящим представителей аристократических родов. Среди последних таки нашлись те, кто обратил внимание на десяток ранее почти не общавшихся молодых магов, у которых вдруг нарисовались общее дело на самом севере освоенных земель Сардуора, и стал в данном направлении копать. Заводить разговоры с участниками экспедиции, особое внимание уделять главному вдохновителю и организатору. В итоге Птоломею пришлось спешно придумывать историю про жажду свободы от старших, про желание набраться опыта, про… мархузово семя, он уже и не помнил толком, что и кому врал. Но видимо делал это достаточно убедительно, чтобы от них отстали, и группа чародеев смогла наконец погрузиться на специально зафрахтованный для этой цели пузырь.

Увы, эксцессов здесь также избежать не удалось — в последний момент численность охотников за знаниями сократилась на одного человека. Один из их общих с Грассом друзей вдруг заболел, так что на борт летающего корабля поднялось девятеро. Птоломей, Ирэн, Грасс, Зелод, Швайн, Герул, Лулар, Плот и Диана — все как один первоярусники, у всех либо претензии к власти, либо мрачные перспективы на будущее. Да, Птоломей, Грасс, Герул и Зелод, которые не вылезали из боевых командировок, обладали несколько большим опытом, чем прочие, но зато их коллеги в силу принадлежности к дворянским родам могли похвастаться гораздо более значительным багажом знаний. Так что в принципе баланс сил в экспедиции соблюдался, а значит и конфликтов на этой почве ждать также не стоило. Но… но Птоломей из-за перевеса теоретиков над практиками всё равно занервничал. Слишком уж драгоценный приз стоял на кону!

Впрочем всё это было не более, чем его внутренние заморочки. Коллеги воспринимали экспедицию гораздо менее серьёзно. Пусть не как увеселительную прогулку, но что-то близкое к этому. Зелод весь перелёт к Торку крутил хвостом перед Дианой — симпатичной девицей, принадлежащей к давно растерявшему богатство, силу и влияние роду Р’аанс. Грасс, Швайн Лулар и Плот день и ночь играли в карты. Герул накачивался вином — собственно из-за этого порока по слухам он в своё время и провалил ритуал Пробуждения крови. Ну и, наконец, Ирэн… Нынешняя возлюбленная и вероятно будущая жена Птоломея прилагала все усилия, чтобы развеять его мрачные думы и сосредоточиться на вещах значительно более интересных. И нельзя сказать, чтобы ей это не удавалось!

В общем не получились из них безумные авантюристы. Безалаберные студенты-маги — вне всяких сомнений, но точно не любители дёргать за усы неубитого мархуза.

Ситуация не исправилась даже после того как они высадились в забытом всеми Торке и, пройдя необходимые процедуры, в компании с тут же нанятыми носильщиками отправились за город. Просто теперь весёлый воздушный перелёт превратился в не менее весёлую пешую прогулку. Пусть кто-то развлекался болтовнёй на отвлечённые темы, а кто-то до хрипоты спорил о политике Коллегии, но все сходились в одном — принципиально не говорить на тему храма знаний вартагов. И когда Птоломей попытался хоть как-то исправить ситуацию — с таким настроем соваться в Лес Смерти на его вкус было весьма рисковано, — против него тут же выступил Грасс. Заметив, что главу экспедиции они не выбирали, а значит и не Птоломею им указывать как и о чём говорить.

И возразить ему было нечего. Потому как Птоломей хоть и являлся обладателем зуу’ль’тека, однако сам пришёл на поклон к гораздо более состоятельным ровесникам, а значит и рассчитывать на верховенство не мог.

— Что-то у меня насчёт всей нашей затеи в последние дни какое-то очень плохое предчувствие, — мрачно сообщил Птоломей подруге по итогам общения с сыном торгаша и главного финансиста их рискового мероприятия. — Как бы мы все такие разные и свободные в скором времени не вляпались во что-нибудь вонючее и очень противное. Тебе так не кажется?

Однако понимания у Ирэн не нашёл.

— Все маги — эгоисты, готовые подчиняться только силе. У тебя её нет, собственно ты за ней сюда и приехал, а значит вместе мы только внешне. Каждый жаждет мощи вартагов, каждый именно себя видит их наследником, и даже угроза смерти не может отвратить нас от этих устремлений, — с апломбом дочери великого рода парировала она, и Птоломей замолчал.

Если смотреть на происходящее именно с этой точки зрения, то любые попытки сбить из собравшихся единоличников команду и вправду выглядели странно. При дележе добытого конфликты действительно неизбежны.

Вот только кто сказал, что добраться до храма будет так уж легко⁈ Однако озвучивать данную мысль он уже не стал. Время покажет кто был прав…

Нужную площадку благодаря предусмотрительно нанятому проводнику из местных, удалось найти быстро. Каменистая пустошь без единого клочка зелени — но зато с кучей раскиданных то здесь, то там менгиров разной высоты — где удивительным образом сходились сразу четыре силовых линии, нашлась на дне неглубокой балки в трёх или четырёх верстах от окраины Торка. Местные называли её Хфургова Плешь, немного побаивались и обходили стороной. Что до городских магов, то после необъяснимой гибели одного из них аккурат между парой валунов в центре пустоши ещё пару десятков лет назад, все свои активности в окрестностях данного природного магического узла они также свернули. Пустошь была в полном распоряжении молодых чародеев, и именно это — а также отсутствие усталости из-за короткой прогулки — повлияло на желание объединённых временной целью «единоличников» с ходу заняться подготовкой к ритуалу.

— Базовую схему работы со скрытым порталом все помнят? — всё-таки попробовал взять на себя руководство Птоломей, и — о чудо! — на этот раз ему никто не возразил. Становиться ответственном в не самом просто деле никто из свободолюбивых коллег определённо не желал. — Если да, то я с Ирэн займусь графической основой контура призыва, а вы материальными якорями. Согласны?

— А фокусировать потоки кто будет? — вкрадчиво поинтересовался Грасс.

— Если хочешь, то ты. Но могу и я, — ослепительно улыбнулся Птоломей, давно ждавший именного этого вопроса.

Сведение в единую формулу изливаемой участниками колдовского обряда Силы всегда считалось весьма непростым делом. Непростым и опасным, потому что требовало от мага не только большого мастерства, но и большой душевной стойкости в случае срыва творимой волшбы и возникновения жутко болезненного отката. Так что любопытство Грасса было понятно… как, впрочем, и его ответ!

— Нет уж, давай ты! Всё-таки зуу’ль’тек твой, а значит и честь открытия входа в храм тоже твоя. Наслаждайся, — вернул улыбку сын торгаша, и вопрос «кто станет ведущим» был окончательно закрыт.

На Хфурговой Плеши закипела работа.

Сложные вычисления, требуемые для создания идеально сбалансированных, сориентированных в пространстве и не конфликтующих с посторонней магией колдовских фигур, тяжело давались многим чародеям — сказывалось всеобщее увлечение гонкой за Силой в ущерб изучению «скучным» алгебре с геометрией. Нет, при наличии подготовленной лаборатории с защитными механизмами, времени на проверку и перепроверку расчётов и возможности использовать дублирующие схемы, нивелирующие возможные ошибки, нужного результата добьются даже последние дуболомы, однако вот так, в поле, работать получалось не у всех.

Насколько было известно Птоломею, среди собравшихся на Плеши коллег кроме него подобного рода талантами обладали только Ирэн, Грасс и вероятно Диана. Остальные — и особенно прирождённый боевик Зелод — имели весьма сложные взаимоотношения с ритуальной магией, и потому доверять им столь ответственное дело было опасно.

Он это понимал, Грасс это понимал, а вот прочие их коллеги по экспедиции — нет. И эта их ничем не обоснованная уверенность в себе тут же начала проявляться в отношении к чужому труду. Пока Птоломей и Ирэн закончили вычеркивать сложную фигуру из шести равносторонних треугольников и семи окружностей, объединяющую всю Плешь в единую систему, они успели наслушаться столько советов и ехидных комментариев, что в иное время и в ином месте всё давно бы уже закончилось дракой. Птоломей успел десять раз проклясть своё решение раскрыть тайну «дощечки» Грассу и десять тысяч раз согласие на участие в их тайном мероприятии фактически случайных людей, однако изменить ничего уже не мог. Фарш не прокрутить назад. Всё, что ему сейчас оставалось, это терпеть и верить, что добыча в храме знаний перекроет все пережитые унижения и грядущее возвышение станет достойной платой за нынешнюю сдержанность.

— Расслабься! И просто считай их хамство платой за нужные для ритуала ресурсы, — попробовала его поддержать Ирэн, после того как Швайн прошёлся по дешевизне используемого Птоломеем магического жезла, однако от этого было ещё горше.

Потому как лишь ещё сильнее подчёркивало бедность Птоломея и напоминало о сделанном выборе. Проклятье, как же всё-таки тот князь-маг был прав! Он может быть сколько угодно умным и талантливым, но без денег, влияния и связей даже в глазах таких вот родовитых неудачников всё равно будет достоин лишь насмешек и подколок. И до той поры, пока он не станет на голову сильнее, данное отношение ему не исправить!

— Да я пока ещё и не напрягался, Ирэн! — широко улыбнулся Птоломей и снова принялся перепроверять уже готовые элементы рисунка.

Ведь это только для остальных неудача приведёт лишь к потере времени и денег, для него она станет крушением всех надежд. А раз так, то и надеяться он сейчас может только на себя… Впрочем, как и всегда!

Подготовку к ритуалу они в итоге завершили уже к вечеру. Пять отлитых из чистого золота шестигранных стержней — те самые материальные якори, на изготовление которых и ушла большая часть выделенных на экспедицию денег, — чересчур говорливые коллеги устанавливали уже в сумерках, что вызвало с их стороны очередную порцию критики. Однако на сей раз Птоломей её даже не услышал — мыслями он был уже в храме, и будучи в шаге от цели просто не мог отвлекаться на всякую ерунду.

— Может отложим до завтра? — вдруг робко предложила Диана, до которой кажется только сейчас, когда была завершена вся подготовительная работа, неожиданно дошло на сколь опасное дело они замахнулись.

— А что изменится? Лес станет менее смертельным или быть может мы обретём невиданную мощь⁈ — хохотнул Зелод, явно не испытывающий никаких страхов и терзаний. — Зато впереди нас ждёт нечто такое, что прославит наши имена в веках!!

— Или не прославит, — ещё тише сказала Диана и, не найдя поддержки даже у своего поклонника, добавила: — Какое-то плохое у меня предчувствие…

Однако эти её слова прозвучали уже откровенно жалко. Это понимала и она сама, и все окружающие. Так что девушка пристыженно замолчала и под чужие шуточки отступила к полагающемуся ей по сценарию обряда месту. Последняя помеха на пути к наследию вартагов исчезла.

— Тогда начинаем? — оскалился Птоломей, в сердце которого страх перед Смертельным Лесом и предвкушение воплощения в жизнь мечты о Силе слились в одну единую эмоцию.

И прежде, чем кто-то ещё успел возразить, затянул речитатив заклинания. Тут же пошёл отклик от золотых стержней, засветился тёмно-синим лабиринт камней, потом срезонировал силовой узел глубоко под Плешью и… и вот уже отступить стало нельзя. Маховик ритуала набрал свой ход, так что коллегам не оставалось ничего иного, кроме как начать вливать энергию в соответствующие участки колдовской фигуры. Путь назад был отрезан.

Согласно классической теории подобного рода магия срабатывает либо очень быстро, почти сразу, либо не срабатывает вообще, и тогда драгоценные якори растворяются под напором пошедших в разнос чар. Однако томительные мгновения волшебного действа текли одно за другим, а ничего не происходило. Да, Птоломей пытался удержать созданную коллективной волей формулу, да, его коллеги сражались со ставшей неожиданно непослушной собственной Силой, но ожидаемый светящийся овал прохода в храм не появлялся. Словно его и не было никогда.

Птоломей уже даже успел представить, как будет отбиваться от обвинений в обмане и подлоге зуу’ль’тека, когда ноги внезапно ощутили толчок, на земле между валунами в центре пустоши раскрылась отсвечивающая зелёным щель и из неё с мрачным величием выдвинулись огромные резные ворота. Не показанный в видении магический портал, а вполне материальные каменные ворота, которые можно с лёгкостью обойти по кругу и даже потрогать рукой.

И никакой надежды, что всё изменится: порождённая ритуалом магическая структура, вызвавшая подобные изменения, распалась одновременно с появлением загадочных створок…

— Это шутка какая-то? — озвучил коллективное мнение Грасс, который как и остальные ждал кое-чего иного.

— Если и она, то какая-то чересчур изощрённая, — мрачно парировал Птоломей.

События явно сворачивали куда-то не туда, и можно было не сомневаться — странности с проходом в храм всего лишь начало той череды сюрпризов, что ждут их впереди. Единственным разумным выходом сейчас было бы остановиться или вовсе сдать назад, но… но не в случае Птоломея.

И он, прежде чем кто-то успел его остановить, вогнал в неприметную щель на косяке огромной двери пластину зуу’ль’тека.

— Зачем?!! — рявкнул на него Грасс.

Однако было уже поздно. С тихим щелком дощечка встала на полагающееся ей место, тут же послышался гул работающих механизмов, затем тишина и… ворота с пугающей лёгкостью распахнули свой зев перед членами экспедиции. И разумеется на той стороне был не склон поросшей травой балки, а вполне узнаваемый по навеянной «дощечкой» иллюзии двор храма.

Вартаги в очередной раз доказали, что у них была сложной для понимания всех прочих не только магия. Их видение пространственных переходов также несколько отличалось от того, что считалось нормой в последующие эпохи.

— О, как! — выдохнул Зелод, взъерошив пятернёй волосы и несколько растерянно оглянувшись на товарищей. — Я ведь правильно помню, что здесь должен быть проход на что-то вроде Астральной Тропы или Лесных Путей?

— То-то и оно, что правильно, — протянул Грасс и посмотрел на Птоломея. — Что скажешь?

— Что нечего стоять и впустую тратить время, — буркнул Птоломей, сдвинув брови. — Не знаю как вы, а я изначально гладкой и весёлой прогулки не ждал. Сюрпризы просто обязаны быть, и немного изменившийся портал далеко не худший из них. Ирэн, ты со мной?

И дождавшись девушку, первым шагнул через порог. Пойдут за ним остальные или нет его не интересовало. Свою ставку в этой игре он уже сделал, и теперь лишь оставалось дождаться того момента, когда рулетка закончит своё вращение…

То ли его коллеги думали примерно также, то ли подпали под влияние момента, но вратами в итоге воспользовались все. Маги один за другим ныряли в проход, и уже через секунду вставали рядом с Птоломеем и Ирэн. Возбуждённые, потрясённые и вне всяких сомнений предвкушающие великие открытия. Даже многоопытные Грасс и Зелод на мгновение поддались общему настрою и принялись легкомысленно глазеть по сторонам, что уж говорить про всех прочих.

О том, где они оказались, все как-то дружно забыли. А зря…

Первый звоночек грядущих неприятностей прозвенел, когда во двор храма шагнула Диана. Будучи самой осторожной из всех в проход она тоже вошла последней — видимо ждала пока коллеги «проверят воду», — но перехитрить древних строителей так и не смогла. Магия вартагов спала до самого последнего момента, и лишь когда девушка наконец воссоединилась с друзьями, лишь тогда механизмы скрытых чар начали свою работу: створки врат с чудовищным грохотом захлопнулись, и можно было не сомневаться, что никакие усилия попавших в ловушку магов не смогут заставить их вновь открыться!

Впрочем на этом поганые подарки Древних не закончились. Сразу за исчезновением пути назад изменился и сам храмовый двор. Изначально он выглядел в точности так, как должен выглядеть чудом сохранившийся реликт былых эпох. Растрескавшиеся плиты, полуосыпавшиеся стены ограды, то здесь, то там развалины построек. Центральное здание, правда, осталось неизменным, даже купол до сих пор отливал золотом, однако новым его всё равно было не назвать, а вездесущие лианы открыто намекали, что здесь давно нет хозяйского присмотра.

Тем не менее, ничего ненормального или даже пугающего взгляд нигде не выхватывал, а опасность никак не ощущалась. Однако закрытие врат запустило череду таких изменений, что разум порой отказывался их воспринимать. Плиты двора вдруг покрылись уродливыми кляксами кровавых рун, на смену ограде пришла рябь пространственных искажений, а здания сменились зарослями омерзительно кривых низкорослых берёз с выступающими на коре безумными рожами. Храм, правда, оставался прежним, однако сменилась резьба на его внешних стенах. И на смену барельефам с изображением процесса учёбы представителей разных рас, пришли картины величественных сражений, в которых существа неопределённой расовой принадлежности втаптывали в грязь рептохов, рептохорсов и логов.

Храм знаний как-то внезапно превратился в храм… войны? битв? может быть вообще вартагов⁈

— Мы в заднице! — первым подал голос Зелод, едва они отошли от первого шока и перестали пытаться пробиться через ставшими единым целым каменные врата. — Причём в настолько глубокой, что даже слов нет! Верно, Грасс?

— Погоди, не спеши… — протянул сын торговца, несколько затравленно оглядываясь по сторонам.

Он конечно пытался держаться, но Птоломей видел — Грасс потрясён едва ли не больше, чем все остальные, и несмотря на весь свой опыт, что делать дальше не знает.

В отличие от него Птоломей чувствовал себя значительно более уверенно. Возможно это было связанно с тем, что он изначально осознавал весь риск задуманного ими предприятия, а возможно слишком часто оказывался по уши в дерьме, выполняя приказы Кии’л’дорега, но пока коллеги паниковали, Птоломей занимался делом. Успокоил Ирэн, набросил на себя и на неё по Радужному Щиту, затем запустил комплекс диагностических заклинаний…

— А ты я смотрю словно и не удивлён? — сразу заметил необычность его поведения Грасс и кажется даже приободрился.

Но не по причине появившейся надежды, а просто потому, что на горизонте замаячила фигура виновника общих бед. И, судя по скрестившимся на Птоломее яростным взглядам, коллеги с радостью ухватились за данную мысль.

— А должен? — рассмеялся Птоломей, неожиданно для себя ощутив какую-то удивительную легкость. Да и как иначе, если всё самое плохое — срыв планов — уже произошло? Всё, что остаётся, это выживать, биться в кровь и идти, идти вперёд. Ну а уж в этом он всегда был хорош! — Коллеги, вы же чувствуете эти эманации, эти колебания Силы, дрожь реальности, наконец? Вы забыли, куда мы направлялись? Хфургово семя, так я напомню. Мы в грёбаном Лесу Смерти, и здесь всегда всё не так! Понимаете⁈ Всегда!

Птоломей ничего хорошего от этой своей речи не ждал, даже был готов, что она окончательного его рассорит с коллегами, и тем удивительнее для него стало, когда нарастающая враждебность остальных вдруг сменилась растерянностью и лёгкой стыдливостью. На какое-то мгновение он даже успел восхититься вдруг прорезавшимся у себя талантом к риторике, но потом ощутил в воздухе характерный аромат ментальный магии и…

— Идиоты⁈ Неужели вы не заметили, что вы под заклятьем⁈ — выкрикнула Ирэн, которая и была автором прочистившего мозги собравшимся во дворе магам контрзаклинания.

Сама она, как и Птоломей, находилась под Щитом и потому не пострадала, а вот остальные… остальные едва не стали жертвой наведённого чужой волшбой раздора.

— Проклятье!! — первым разобрался в произошедшем Грасс и вслед за Птоломеем наколдовал себе полноценный Радужный Щит. — Проклятье, проклятье, проклятье!!! — продолжил ругаться он, принявшись ощупывать окружающее пространство щупами магии. — Ищите мага!! Никакими артефактами так тонко не сработать, здесь работал живой чародей!

— Какой, к хфургу, чародей⁈ Грасс, очнись! Мы здесь первые за не знаю сколько столетий, — прогудел в ответ из-под глухого шлема Зелод, который защитным чарам всегда предпочитал надёжность рунной брони. В любой опасной ситуации вместо стандартной для молодых магов волшбы он всегда тянулся к весьма недешёвому амулету Призыва Доспеха и то, что молодой маг до сих пор был жив, лишь доказывало разумность выбранной им тактики.

— Если бы чародей, дружище. Если бы… — парировал Грасс внезапно севшим голосом.

Он явно о чём-то догадывался, однако что-то сделать или хотя бы озвучить свои мысли, не успел. Воздух перед входом в храм задрожал, и перед экспедицией охотников за знаниями вартагов возникла фигура самого крупного из когда бы то ни было виденных Птоломеем мархузов — в холке он был выше полутора саженей. Тварь сидела на свободном от пыли участке двора, по-кошачьи прикрыв передние лапы хвостом, и с плотоядным интересом наблюдала за людьми. Причём это был явно не молодой зверь, нет, судя по седине в его шерсти и нечеловеческой мудрости в глазах, перед ними был настоящий патриарх этого проклятого богами рода. Непонятно как до сих пор выживавший и очевидно изрядно проголодавшийся.

— Почему он до сих пор жив⁈ — пискнул кто-то, возможно Швайн.

— А ты подойти и спроси, — огрызнулся обычно молчаливый Герул и тут же, не сводя взгляда с этого короля мархузов, вполголоса спросил: — Напомните, у кого в роду были маги-укротители? Диана, кажется у тебя? Значит тебе и решать проблему. Мы работать с монстрами не умеем…

— Можно подумать я умею, — зло прошипела девушка, тем не менее медленно выдвигаясь из-за спины Зелода вперёд. — Я на рассказах деда училась, а практику на кошках проходила!

— Вот видишь. А перед нами как кошка и есть. Только очень большая, — усмехнулся Герул, вытягивая из-за пояса артефактные перчатки. — Работай, а мы тебя подстрахуем.

Большинство, разделяя его точку зрения, поддержало сказанное нестройным гулом. Помимо Птоломея промолчал лишь Грасс, да Зелод попытался возразить:

— Тебе же сказали: она не умеет!

Но его попытка встать на защиту подруги пропала впустую. Диана тронула его за локоть и помотала головой:

— Не надо, я попробую.

И сделала ещё несколько осторожных шагов, остановившись в каком-то десятке саженей от мархуза. Теперь была лишь она и зверь, и только магия могла решить, кто над кем одержит верх.

Во всяком случае так думала и Диана, и все прочие, искренне верящие, что в случае внезапной агрессии монстра, они смогут выдернуть девушку из его лап. Ну как же, куда этой наверняка «разваливающейся от старости» тварине до родовой магии потомственных укротителей! Однако Птоломей всё время ощущал во всём этом какой-то подвох. И пока Диана под снисходительным взглядом мархуза шептала заклинания, он крутил ситуацию то так, то эдак, всё надеясь найти ту занозу, что никак не давала ему покоя.

И ведь нашёл!

— Ошейник!!! На нём рабский ошейник!!! — яростно зашептал он, ткнув пальцев в почти утонувшую в густой шерсти кожаную полоску.

— И что? — зыркнул на него заметно обеспокоенный Зелод.

— Раб подчиняется только хозяину. И никакой внешней магией это не исправить, — продолжил Птоломей, одновременно пробуждая сокрытый в жезле Луч Холода.

Однако он, как и все прочие, кто успел отреагировать на его предупреждение, безнадёжно опоздали. Заклинание Дианы, призванное вызвать у мархуза приступ дружелюбия, ещё толком не начало работать, как сохранявший до того неподвижность монстр вдруг сжался в комок, а потом столь же стремительно распрямился, взвившись в воздух. Ему хватило одного прыжка, чтобы преодолеть разделяющее с чародейкой расстояние и двух ударов лапой, чтобы сначала вскрыть точно консервную банку её Щит, а затем играючи снести ей с плеч голову.

— Не-ееет!!! — заорал, отказываясь поверить в увиденное, Зелод. И точно тяжёлый голем прорыва рванул к мархузу.

Возникшее в его руке силовое копьё он сразу же бросил в тварь, чтобы не мешкая начать создавать новое.

Птоломей, хоть и был морально готов к чему-то подобному, тем не менее немного запоздал. И пусть его Луч Холода вонзился точнёхонько в бок ловко увернувшегося от копья мархуза — правда без видимого результата, — право первого удара досталось не ему. Все прочие ударили ещё позже.

Две Огненные стрелы, молния, Резонанс, Копья из арсеналов Воды, Земли и Воздуха — они перепробовали практически все виды стихиальных атак, но по-настоящему ранить мархуза так и не смогли. Монстр, несмотря на свой размер, прыгал, припадал к земле, перекатывался в сторону, но под удар не подставлялся. Один раз он даже сотворил что-то вроде Радужного Щита, когда Ирэн попробовала его приласкать сдвоенным Резонансом, однако злоупотреблять оборонительными чарами не стал и скоро их убрал.

— Да эта гнида развлекается!!! — заорал кажется Плот, после того как он по примеру Зелода создал силовое копьё, попробовал пойти теперь уже в рукопашную, а в ответ вместо честного удара получил в лицо унизительную струю мочи.

— Лечись, идиот!!! — не выдержал Птоломей, который решил прервать череду бессмысленных атак и теперь лихорадочно вспоминал редко им используемые чары Сети Гномов. Он когда-то читал, что это была единственная волшба помимо высшей, способная преодолеть естественную сопротивляемость мархузов к магии. И вот теперь к своей досаде из-за безрассудства коллеги был вынужден отвлекаться… — Моча ядовита!

Впрочем пострадавший маг уже заметил это и сам. Иначе бы не катался по земле, один за другим активируя защитные амулеты и не выкрикивая слова заклинания Детоксикации. Но, судя по тому, как от него шёл серо-зелёный дым, особого результата пока не добился.

— Я помогу! — крикнул Лулар, также выходя из боя.

Будь их противником кто-то иной, кто не обладал инстинктами кошки, любящей поиграть с добычей, подобная выходка вряд ли привела бы к чему-то плохому — разве что товарищам Лулара стало бы чуточку сложнее атаковать зверя. Однако им противостоял именно мархуз, и он счёл отступление мага чем-то вроде бунта, попыткой пойти поперёк его воли. И тут же жестоко наказал за подобную дерзость.

Лулар не успел сделать и пару шагов, как ему в спину прилетела молния уровня пусть не отца той же Ирэн, но как минимум инструктора любой из региональных академий Объединённых Колоний Заката. Заклинание с лёгкостью пронзило Щит, проделало в спине несчастного уродливую дыру, а на закуску ещё и испепелило сердце.

После такого уже было не восстановиться.

— Мрра-аааууу!!! — прорычал мархуз, наслаждаясь победой.

И это выглядело настолько жутко, что на мгновение битва замерла.

— Коллеги, или мы достаём всё, что у нас припрятано на особый случай, или… или мы здесь сдохнем как Диана с Луларом! — нарушил тишину Грасс, и стало ясно, что по крайней мере в его понимании шутки закончились.

Сын торгаша собирался сражаться уже не ради победы, но за саму жизнь.

— Давно пора, — прорычал Зелод, вновь создавая силовое копьё, однако теперь вливая в него не только Силу Стихий, но ещё и чуточку магии крови. То есть того, что он по идее знать был не должен и применять не мог.

Впрочем остальные поступали аналогично. Кто-то, как Ирэн, достал артефактные дротики со смердящие магией Смерти наконечниками, а кто-то как Герул обратился к не менее запретной магии Тьмы, наколдовывая нечто убийственное из её арсеналов, и один лишь Грасс выделился на общем фоне некоторой экстравагантностью — он вооружился обычной на вид глиняной чашей. И хотя умом Птоломей понимал, что это наверняка какой-нибудь безумно дорогой артефакт, как его применять понять не мог. Ну не на голову же мархузу Грасс будет его надевать и не в пасть запихивать!

Сам Птоломей никакими особыми средствами и инструментами похвастать не мог — его вооружение состояло из обычных, доступных многих вещей. Однако и переживать из-за этого он тоже не переживал. Потому как собирался выпустить на свободу именно ту «рядовую» магию, что была способна навредить даже мархузу.

— Эй, киска! Лови!! — крикнул он, едва в ладони возникло свёрнутое в клубок заклинание, и тут же швырнул в зверя светящийся жёлтым шар.

Мархуз бдительно развернулся навстречу атаке, но увидев крайне небольшой заряд вложенной в чары Силы, презрительно мяукнул. Мол, напугал. И даже не стал пытаться увернуться или отскочить. Птоломей же именно этого и добивался. И именно поэтому светящаяся золотом сеть, в которую превратился клубок за миг до удара, не только зацепила морду мархуза, но и накрыла его всего целиком. Сковав лапы, сдавив шею и даже перекрыв пасть.

Четвероногий убийца как подкошенный рухнул на землю, и события тотчас понеслись галопом.

— Бей хфургову мразину!!! — заорал Зелод, подлетая к гигантской кошке и с размаху вонзая наколдованное копьё в пушистый живот.

И на сей раз его чары не рассыпались ворохом бессильных искр, а пробили естественную защиту твари и достали до внутренностей. Патриарха всех мархузов мгновенно выгнуло дугой, да так круто, что он едва не порвал Сеть.

Следом полетели разного рода дротики, метательные ножи и иглы. Эти оказались значительно менее результативны, и ничего кроме создания на теле мархуза огромных подпалин не принесли. Правда, ударившая с небольшим запозданием чёрная молния Герула именно благодаря предыдущим атакам смогла вырвать из спины монстра огромный кусок мяса, в сравнении с задействованной мощью результат всё равно был крайне незначительным. Раба вартагов это не убило, а вот разозлить разозлило. Так что из плена Сети он начал освобождаться с утроенным напором.

Вероятно на этом бы история их экспедиции и закончилась, если бы в дело наконец не вступил со своим «смешным» артефактом Грасс. Пока все сходили с ума из-за невозможности уничтожить врага, он с чашей на вытянутых руках приблизился к месту схватки и, подождав пару секунд, попросту опрокинул её на голову мархузу.

Не произносил заклинаний, не творил ритуалов — всего лишь перевернул пустую посудину, а потом с величайшей опаской отскочил прочь. Что и решило исход боя. Стоило загадочному артефакту покинуть его руки, как он тут же исчез, тело мархуза покрылось непонятной рябью, а через секунду уже сама реальность внезапно смялась, и на месте тела могущественного зверя возникла гора вонючего, исходящего паром, фарша.

Один удар — и сразу намертво!

— А ты не мог вот так сразу? — выдохнул Птоломей, весьма впечатлённый увиденной демонстрацией.

Умом он понимал, что это не была личная мощь Грасса, что тот всего лишь заимствовал посредством артефакта могущество древних, но… но хфурга ему в под хвост, с такой магией можно и против Кии’л’дорега выйти! И даже есть шанс выжить.

— Мог бы — сделал бы, — огрызнулся Грасс со страдальческим выражением лица. Чувствовалось, что он сейчас ничуть не играл и действительно переживал из-за потери могущественной игрушки. — Если мы вернёмся ни с чем, то за утрату этой чашки отец с гарантией лишит меня наследства! Она стоит столько, сколько ни я, ни все мы вместе не заработаем даже за десять жизней!

— Жизнь — дороже любого артефакта, — возразил мрачно Зелод, оглядываясь на тело Дианы.

Потом помянул Бездну и… отвернулся. Брать на себя заботы о погибшей он явно не спешил. И хотя, учитывая полнейшую неопределённость их положения, такое поведение было вполне разумно, принять это сердцем Птоломей не мог.

«Бездушная сволочь,» — мысленно выдал он и, переглянувшись с Ирэн, направился ко всё ещё стонущему Плоту. Действие яда тот хоть и остановил, однако запустить регенерацию из-за сильной боли не смог. А значит имело смысл ему в том помочь.

— Всё-таки займитесь кто-нибудь погибшими, — бросил Птоломей через плечо, и тем удивительнее было, что к нему прислушались. Причём не абы кто, а Грасс.

Сын торговца неожиданно пересилил боль от потери артефакта и принялся телекинезом переносить тела к чудом сохранившемуся среди развалин кусту явно окультуренного друла. Причём делал это с таким уважением к павшим товарищам, что изначально враждебная по отношению к нему Ирэн одарила его совсем иным, непривычным для Птоломея, взглядом. Нет, это был ещё не интерес женщины к мужчине, но нечто близкое к симпатии. И Птоломей, вопреки всему тому, что происходило вокруг, вдруг ощутил укол ревности.

«Сволочь и сука!» — мысленно прорычал он, склоняясь над раненым Плотом, однако на лице его не дрогнул ни единый мускул, а значит и о том, что творилось у него в тот момент на душе, не знал никто.

Даже научившаяся его читать как раскрытую книгу Ирэн. Особенно Ирэн!

В храм не то знаний, не то войны, не то вообще вартаги знают чего, они отправились примерно через час — после того как поставили на ноги Плота и залечили многочисленные мелкие травмы у всех прочих. Увы, едва схлынула горячка боя, так сразу и выяснилось, что даже когда мархуз не бьёт насмерть, всё равно не обходится без последствий для здоровья. Вот они и занимались самоисцелением, благодаря всех небесных покровителей Торна за то, что в своё время озаботились прохождением курсов магической первой помощи.

Поначалу боялись, что стемнеет до их захода в храм — по ту сторону врат ведь уже были глубокие сумерки, — но видимо Лес Смерти жил по своим законам раз почему-то зеленоватый тасс продолжал здесь светить несмотря на поздний час. И выжившие члены экспедиции перестали забивать подобной ерундой голову, благо страхов и без того хватало. Достаточно представить, что где-нибудь прячется ещё один мархуз, и поджилки начинали трястись даже у самых смелых из магов.

Впрочем безымянные хозяева храма видимо решили ограничиться одним единственным стражем, потому как ни сразу после драки, ни в течение вынужденного отдыха ищущих Силу гостей никто так и не побеспокоил. И они смогли без каких-то сложностей продолжить исследование открытого зуу’ль’теком комплекса.

— Как думаете, внутреннее убранство будет таким же богатым как и в иллюзии или же там тоже всё поменялось? — спросил со смешком Швайн, после того как они миновали вход и вместо мраморных ступеней с последующей анфиладой закрытых дверей оказались в плохо освещённой кишке коридора из нештукатуренных кирпичных стен.

Но предложенную им дискуссию никто не поддержал, слишком все были напряжены. Ответил один лишь Грасс, после убийства мархуза набравший в глазах коллег немало очков, но и он лучше бы молчал.

— Хаффу в задницу богатство!! Есть там нефритовые сферы или нет — вот что меня волнует, — прорычал сын торговца, сжимая и разжимая кулаки.

В сторону Птоломея он не смотрел, но отчего-то ни у кого не возникло сомнений, что сейчас, после всех понесённых потерь, Грасс с удовольствием наложит руки на шею владельца «дощечки» и изо всех сил сожмёт пальцы.

«Какие мы нежные,» — с холодной яростью подумал Птоломей, впрочем испытывая те же самые страхи.

Вот только он в отличии от Грасса никого ни в чём не винил и если злился, то из-за личных качеств своих коллег, но никак не из-за связанных со всей этой историей вывертов судьбы.

За такими размышлениями они не заметили, как миновали коридор и вышли ко входу в тот самый зал с золотыми пюпитрами. Правда, сразу войти внутрь не получилось — проход перегородили каменные ворота с вырезанными на них сценами преклонения представителей уже знакомых им рас перед фигурами в бесформенных плащах с капюшонами, — однако справиться с ними удалось без особых проблем. Достаточно было влить Силу в рунные цепочки на месте традиционных ручек, чтобы створки пришли в движение и с величавой неторопливостью разъехались в стороны.

— Вот оно!!! — выдохнул кажется Зелод, однако биться об заклад Птоломей бы не стал. Как и остальных всё его внимание было сосредоточено на цели их экспедиции и открывшееся перед ними зрелище полностью оправдало его ожидания.

— Деньги ради денег в степени денег, — усмехнулся одними губами Птоломей, отмечая и покрытые драгоценными металлами пол со стенами, и кристаллические колонны, и расположенный в центре, вырезанный из огромного изумруда, алтарь.

Чувствуя, что сейчас не время для лишней осторожности, полностью подчиняясь непонятному наитию, Птоломей решительно переступил порог зала и едва ли не бегом направился к его центру. Откуда-то он точно знал — знакомство с тайнами храма следовало начинать именно оттуда, но никак не с привычных любому чародею магических шаров.

— Птоломей, ты чего? — крикнула ему вдогон Ирэн, уже облюбовавшая себе один из пюпитров и теперь пытающаяся добраться до него быстрее коллег.

Хотя она могла бы и не спешить: на семерых двух десятков артефактов хватало с избытком.

— Вот же сферы!

— А ты попробуй их активировать! — усмехнулся Птоломей, кося одним глазом на прикипевших к пюпитрам чародеев.

И если он правильно понимал их реакции, успеха не достиг ни один.

— Почему не работает⁈ — завопил Плот, который явно не меньше Грасса рассчитывал на компенсацию за понесённые потери.

Ему вторили голоса Герула и Швайна, а вот Грасс с Зелодом молчали. И лишь выжидательно смотрели на Птоломея, ожидая объяснений.

— Потому что сердце всего здесь! — произнёс Птоломей и с нехарактерной для себя торжественностью вложил ладонь в вырезанный на изумрудном алтаре отпечаток.

Подсознательно он ждал, что понадобиться капнуть кровью или поделиться Силой, но создатели храма оказались выше подобных мелочей. Едва рука мага легла на полагающееся ей место, как в воздухе под куполом зала сгустились тени, и потрясённые члены экспедиции увидели древнего.

Не настоящего, лишь иллюзорный образ. Однако даже его хватило для того, чтобы молодые чародеи ощутили столь неимоверное давление, что они на мгновение потеряли не только способность двигаться, но и кажется нормально думать. Иначе не объяснить, почему вдруг все они сначала представили троицу великих слуг вартагов — рептохов, рептохорсов и логов, — потом эльфов и смесков разных видов, а под конец осознали себя теми, кто достоин стоять выше их всех. Потому как не люди должны были возвыситься, не вся их раса, а именно лично они. Те, кто пришёл в храм!

И словно служа продолжением данной идеи в головах каждого из членом экспедиции начали появляться чужие мысли: «Мы, вартаги, были теми, кто победил и низвергнул в грязь три нечистых народа. Мы поработили их, лишили памяти, сделали самыми преданными из своих слуг и привели на Торн. И вот теперь мы уходим. Мир-убежище, мир-эксперимент выдавливает нас в иные реальности и вселенные, вновь превращает в скитальцев, а потому равные червям поднимают голову. Они будут бить, рвать, терзать друг друга, и так до тех пор, пока не сгинут в океанах крови. Торн же, наше детище, снова останется без защитников и владык. Смириться с этим невозможно. А значит именно вам, детям детей слабейших из наших слуг предстоит принять то, что должно, и стать теми, кем предначертано…»

Почему-то именно на этом моменте мысленное послание, доселе стальными свёрлами ввинчивавшееся в сознание Птоломея и его коллег, вдруг прервалось. Вряд ли таков был изначальный замысел создателей, тут скорее проявил себя какой-то сбой: может сказались прошедшие века и тысячелетия, а может свою лепту внесли междоусобные войны тех самых «равных червям». Однако всё это уже было не важно. Главное, что члены экспедиции так полностью и не ознакомились с ментальным посланием, а иллюзорный вартаг, столь убедительно подавлявший их своих присутствием вначале и наверняка задумывавшийся как некий аналог наставника, вместо исполнения своей роли исчез в облаке дыма уже секунд через десять после завершения колдовской трансляции.

— Всё-таки мир их выдавил, — простонал Птоломей, держась за голову. — А мы-то над стариками на последней Коллегии смеялись…

Он наверняка сказал бы что-нибудь ещё, однако сделать этого не успел. Резкий как удар кнута крик Ирэн неожиданно вернул ему ясность ума и тут же стало ясно, кто же из их семёрки пострадал от давления воли древнего больше всего.

— Птоломей, очнись!!!

Он стремительно обернулся и тут же зло зашипел сквозь зубы, когда осознал насколько изменился зал. Ведь там, где раньше располагались два десятка пюпитров, теперь оставалось всего пять — четыре ярких, окружённых ореолом света, и один погасший, с отдалённо похожей на череп растрескавшейся сферой. Однако не это было самым поганым. Три пюпитра уже обрели своих хозяев — Ирэн заняла позицию у того, где внутри шара плавало нечто вроде жезла, Зелод облюбовал сферу с молотом, Грасса же привлекла книга, — а к самому дальнему четвёртому уже бежали Швайн, Герул и Плот. Очевидно настроенные стать его безраздельными владельцами и заранее вычеркнувшие из списка конкурентов Птоломея.

— Беги!!! Как только кто-то коснётся шара рукой, то его сразу же накроет защитным куполом. И тогда всё!!! — продолжила кричать Ирэн, впрочем она могла уже не стараться.

Птоломей всё понял и сам. Понял, осознал и… принял новую реальность. И его не волновало, что бежать троице соперников оставалось считаные сажени, что ещё недавно они вместе проливали кровь, и что тот же Плот мог сейчас демонстрировать чудеса резвости в том числе и из-за его стараний. Птоломей был тем, кто получил зуу’ль’тек. Птоломей стоял у истоков всей этой экспедиции. И именно Птоломей имел на последнюю сферу, сферу с книгой, больше прав, чем любой из присутствующих в зале.

— Простите, парни, но время умирать! — выдохнул он сквозь зубы и резким рубящим движением обеих рук, точно при колке дров, выпустил на волю заготовленное на случай появления очередного мархуза заклинание Резонанса.

Самого быстрого, самого мощного и самого смертоносного из тех, что он когда-либо создавал. Что-то пытался кричать Грасс, мрачно ругался на языке тарков Зелод — Птоломей их не слышал. Для него сейчас вообще не существовало ничего другого, кроме его чар и троицы рвущихся к вожделенной цели коллег. Таких сосредоточенных, яростных и… беспечных.

В последний момент они кажется что-то всё же почуяли, даже дёрнулись в стороны, но слишком уж близка была вожделенная цель. Жадность пересилила осторожность, и недавние товарищи продолжили бег. Жаль только финиш у них случился совсем не там, где они рассчитывали. Через мгновение их догнал Резонанс, и все трое упали на землю с перемолотыми в пыль костями в каком-то шаге от пюпитра.

Больше между Птоломеем и его мечтой не стоял никто. И он, теперь уже в полной, можно сказать, гробовой тишине, зашагал к завоёванной им по праву части наследия Древних.

Его будущее окончательно изменилось.