Великий план (Нарский Шакал - 2)

- Дьяна! - простонал он.

Ее нежные руки радостно обхватили его, и он зарылся носом в ее волосы, вдыхая их сладкий аромат. Она жадно целовала его, отказываясь разжать руки.

- Ричиус! - вздохнула она. - Я жива и здорова. Цела и невредима. Не беспокойся...

Он чуть отстранил ее и всмотрелся внимательно, оглядывая ее с ног до головы, убеждаясь, что она действительно невредима.

- Ты жива и здорова! - выдохнул он. - Господи...

И тут он увидел Бьяджио. Граф все еще стоял в стороне и пока не произнес ни слова. Держа Дьяну за руку, Ричиус повернулся к своему врагу. На золотистом лице Бьяджио было написано странное внимание. Он смотрел на Ричиуса с любопытством, но был как-то странно тих.

- Я здесь, - объявил Ричиус, стараясь говорить смело. Он не знал, замечает ли Бьяджио, что он дрожит всем телом. - Отпусти Дьяну.

Граф Ренато Бьяджио продолжал молча смотреть на Ричиуса. Его синие глаза горели неестественным светом, играла на солнце янтарная кожа. И страшно было его видеть. Для Ричиуса - почти невыносимо.

- Скажи хоть что-нибудь, черт тебя побери! - потребовал Ричиус. - Я здесь. Разве не этого ты хотел?

На какую-то долю секунды взгляд Бьяджио обратился на Дьяну. А потом он ослепительно улыбнулся. Впервые за много лет Ричиус услышал его сладкий голос.

- Твоя жена утверждает, что между нами нет вражды, Нарский Шакал, проговорил граф. - Интересно, а что думаешь ты?

- Отпусти ее, Бьяджио. Она тебе не нужна.

Граф шагнул ближе, хладнокровно глядя на Ричиуса: так ученый мог бы рассматривать интересный экземпляр.

- Ты мало изменился, Шакал. Стал чуть старше. Но все такой же горячий. Может, именно это так нравится твоей жене.

Эти загадки привели Ричиуса в ярость.

- Отпустишь ты ее или нет? - взорвался он. - Я поднялся на борт для честного обмена. Хоть раз в кои-то веки покажи миру, что у тебя тоже есть честь. Отпусти Дьяну.

- Сначала ответь на мой вопрос, - сказал граф. - Что ты думаешь о нашей вражде?

- Твоей вражде, - едко уточнил Ричиус. - Я ее не начинал. Мне хотелось только одного - спасти Дьяну. Именно поэтому я уехал из Нара. - Он стиснул зубы, пытаясь справиться с яростью. - И поэтому ты убил Сабрину. Боже, как я тебя ненавижу, чудовище! Бьяджио рассмеялся.

- Уже второй раз за день мне это говорят. - Он притворно вздохнул. Но продолжай, пожалуйста. Так ты со мной вовсе не враждуешь?

- Я бы убил тебя, если бы мог, - с полной искренностью ответил Ричиус. - Но вместо этого я отдал себя в твои руки. Отпусти Дьяну. Я не стану сопротивляться.

- А если я отпущу вас обоих? - спросил Бьяджио. - Что тогда?

Ричиус был потрясен. И Дьяна тоже. Она отпустила руку Ричиуса и шагнула вперед.

- Что ты хочешь сказать? - спросила она. - Ты готов нас отпустить?

Лицо графа Бьяджио сохраняло неестественную безмятежность, но при взгляде на Дьяну оно немного просветлело.

- Ты дала мне немало пищи для размышлений, Дьяна Вэнтран. Быть может, я должен что-то дать тебе взамен.

- Играешь с нами, как кот с мышью? - прорычал Ричиус и шагнул к графу. Тут же его схватили за куртку и оттащили назад, но Бьяджио поднял руку, давая знак отпустить Ричиуса. Ричиус огляделся, не понимая, что происходит. - Опять твои трюки! - недоверчиво усмехнулся он. - Не верь ему, Дьяна.

Бьяджио не отреагировал на его слова.

- Леди Вэнтран, я возвращаю вам вашего несносного мужа. Вы можете свободно уехать.

- Что? - выпалил Никабар. - Ренато, что ты делаешь?

- Плачу долг, Данар, - спокойно ответил граф. Он взял Дьяну за руку и поцеловал ей пальцы. Ричиус не верил своим глазам.

- Почему? - вопросил он потрясение. - Я не понимаю. Граф Бьяджио повернулся и подошел к нему.

- У тебя необыкновенная жена, - сказал он с тихим гневом. - И я делаю это ради нее, а не ради тебя.

- Бьяджио, если это какая-то уловка...

- Никаких уловок, Вэнтран, - ответил Бьяджио. - Теперь мне надо править империей. Я больше не могу размениваться на такие мелочи, как ты.

Ричиус был поражен.

- И это все? Ты нас отпускаешь? После всего, что ты сделал?

- Бьяджио, - сказала Дьяна, подходя к ним, - посмотри на меня.

Граф повиновался. Дьяна внимательно всмотрелась в sro лицо. Спустя минуту она медленно кивнула.

- Я тебе верю, - проговорила она. - Но почему?

Бьяджио фыркнул и гордо выпрямился.

- Граф Бьяджио ни перед кем не отчитывается, - заявил он надменно. - И знай, Шакал: наша вражда закончена. Не пытайся снова мне мстить. Иначе я тебя просто убью.

Ричиус онемел.

- Иди с миром, - добавил Бьяджио. - Не протягивай руки к Нару - и я не трону Люсел-Лор. Ты согласен?

- Да, но...

- Вот и хорошо, - улыбнулся граф. - Ты хитрый противник, Ричиус Вэнтран. Наша дуэль была интересной. Но она мне надоела. Пожалуйста, оставь меня в покое.

- И ты меня, - ответил Ричиус. - На том и договоримся.

Бьяджио потер руки, усмехнулся лукаво и обернулся к Дьяне:

- Прощайте, леди Вэнтран. Мы больше не увидимся. Вы были очень приятной гостьей. Мне будет недоставать вас. Дьяна прижала ладонь ко рту.

- Спасибо! - выдохнула она. - Спасибо тебе .

- Шлюпка доставит вас на "Черный город". Оттуда вас отвезут к лиссцам на Кроут.

- Почему?! - вспыхнул Ричиус. - Доставь нас обратно на "Принца"!

- Не могу, - ответил Бьяджио. - Там вам будет небезопасно. - Он взглянул на адмирала. - Данар, "Черный город" и "Внезапный" смогут отвезти их обратно к лиссцам?

- Наверное, - ответил Никабар. - Но, Ренато, я не понимаю...

Бьяджио улыбнулся.

- Поймешь, - весело пообещал он, а потом, обращаясь к Ричиусу и Дьяне, добавил: - Идите. И больше меня не беспокой, Шакал.

Изумленный Ричиус мог только гадать, что Бьяджио намерен сделать с Пракной. Но он понимал, что заключил с графом удивительное соглашение, которое может распасться от одного неосторожного слова. Взяв Дьяну за руку, он поспешно увел ее с "Бесстрашного", сопровождаемый матросом, который должен был передать капитану "Черного города" приказ Бьяджио. Перед тем как ступить на трап, Дьяна в последний раз посмотрела на непонятного золотого графа, а потом спустилась за Ричиусом в шлюпку, не менее мужа удивляясь тому, что еще жива.

Пракна в немом изумлении смотрел, как маленькая шлюпка отвалила от борта "Бесстрашного" с Ричиусом и его женой на борту, а потом направилась в противоположном направлении, к дредноуту, который стоял по левому борту "Бесстрашного". Пракна озадаченно следил за шлюпкой. Он увидел, как Ричиус встал в шлюпке, размахивая руками и что-то выкрикивая.

- Что он говорит? - спросил Пракна. Стоявший рядом с ним Марус наблюдал за шлюпкой в подзорную трубу.

- Он машет нам, как будто прощается, - сказал первый помощник. Кажется, он хочет, чтобы мы уплывали.

- Уплывали? Куда? Марус пожал плечами:

- Не знаю. Может, Бьяджио их отпустил.

- И отправил на другой дредноут? Зачем?

Даже выходя из шлюпки и карабкаясь по трапу на дредноут, Ричиус продолжал что-то кричать и размахивал свободной рукой, пытаясь подать какой-то сигнал. Пракна раздраженно выругался. Что Вэнтран пытается им сказать?

- Может, нам отплыть? - предложил Марус. - Он у них в руках. Если они его не отпускают, то нам его у них не забрать.

Пракна попытался оценить имеющиеся варианты действий. Он не сразу дал ответ - так что два меньших дредноута успели снова поднять паруса и, поймав ветер, начали отходить от "Бесстрашного". Однако флагманский корабль Нара оставался на месте. Пракна вырвал у Маруса подзорную трубу и посмотрел на палубу дредноута. Там стоял Никабар, хмуро глядя в сторону лиссцев.

- Сын шлюхи! - буркнул Пракна себе под нос. - Он ждет нас.

С мостика гигантского дредноута адмирал Никабар наблюдал за своим главным врагом, разделенный с ним только неширокой полоской воды. Он знал, что даже без поддержки "Черного города" и "Внезапного" "Бесстрашный" способен прихлопнуть "Принца" как муху. Рядом с ним стоял Бьяджио, нетерпеливо притопывая ногой. Стальной сосредоточенности адмирала этот механический шум не мешал.

- Готов, друг мой? - спросил граф. Никабар кивнул:

- Спасибо, да.

- Не за что, - шутливо отозвался Бьяджио. - Я просто решил, что мне пора заплатить и тебе. Ты был во всем мне верен, Данар. И я это ценю.

Адмирал улыбнулся. Он сильно рисковал, вставая на сторону Бьяджио против Эррита, но теперь его риск окупился. Он стиснул руки в кулаки, предвкушая близкое сражение. Если только он знает Пракну так хорошо, как сам думает, лисский командор не станет избегать боя.

- Он меня заманивает! - сказал Пракна. - Он хочет, чтобы я дал ему бой.

На палубе "Принца" воцарилась тишина. Моряки стояли, ожидая приказов своего капитана. Марус опирался на леер рядом с Пракной. Оба они прикидывали шансы. Никабар давал им возможность повернуться и пуститься в бегство. Или возможность нанести первый удар.

- Мы можем уйти, - предложил Марус. Пракна кивнул:

- Угу. Можем.

Они переглянулись. Эти двое друзей служили рядом уже много лет, оба лишились своих сыновей из-за нарских дьяволов. Заглянув друг другу в глаза, они прочли там одинаковую неутоленную жажду мести.

- Или можем дать бой, - сказал Марус.

Пракна сжал плечо друга. Сегодня погибло много людей. В масштабе всей войны еще несколько жизней не будут играть роли. Но для Пракны и его людей это был выбор: жить как овцы или погибнуть как львы.

- Отдать все рифы, Марус, - сказал Пракна. - Мне понадобится скорость.

Когда Бьяджио увидел, как "Принц" разворачивает паруса, он нахмурился, удивленный своей ошибкой.

- Они уходят! - недоверчиво воскликнул он. - Они решили не давать нам боя!

- Нет! - возразил мрачно ликующий Никабар. - Они обеспечивают себе пространство для маневра. - Адмирал повернулся к офицерам и стал стремительно выкрикивать приказы: - Полные паруса! Пять градусов на правый борт. Не упускать их из виду! На пушечной палубе - готовность.

Огромные шелковые паруса поймали ветер, корабль ожил и рванулся вперед. "Бесстрашный" чуть повернул вправо, по-прежнему оставаясь на курсе, параллельном "Принцу". Никабар знал, что там все передвижные орудия установлены по левому борту. Они не станут тратить времени на повороты.

- Ренато, спустился бы ты вниз, - предложил адмирал. - Сейчас здесь станет чертовски шумно.

Пракна стоял посередине корабля, рядом с орудиями. Его артиллеристы зарядили пушки картечью и направили их на мачты "Бесстрашного", рассчитывая порвать ему паруса. "Принц" набирал скорость, пытаясь оторваться от дредноута. Как это ни странно, но остальные два дредноута не приближались, словно не собираясь участвовать в сражении. Пракна не мог не оценить этого жеста. Никабар знал, что и так превосходит шхуну огневой мощью. Введение в бой дополнительных кораблей было бы излишним - тогда победой нельзя будет хвастаться.

- И так мы уйдем, - тихо пропел Пракна, вспоминая строчки из старой моряцкой песни, - на дно, на самое дно.

Он знал, что его корабль не имеет ни одного шанса на победу, и ему было все равно. Теперь он был готов умереть, и его люди тоже. Сегодня они в войне за свободу Лисса нанесли мощный удар, и в такой день не жалко было погибнуть. Он только надеялся, что Джлари поймет.

Поскольку орудия "Принца" не обладали дальнобойностью нарских огнеметов, стрелять придется как можно раньше. Если повезет, удастся замедлить ход "Бесстрашного". Но орудия на "Бесстрашном" установлены по обоим бортам, а на "Принце" их уже перевели на левый. Интересно, удастся ли подбить этого гиганта четырьмя выстрелами. Пракна отдал команду открыть огонь.

* * *

Вспышка на борту "Принца" застала Никабара врасплох. Он не ожидал, что выстрел будет сделан настолько рано. Пригибаться он не стал - было ясно, что "Принц" метит в паруса. Над головой адмирала взорвалось жаркое пламя: картечь "Принца" попала в фок-мачту, раздирая паруса в клочья. Никабар оценил повреждения - метко стреляют, черти. И не было сомнений, что корабль Пракны готовится к новому залпу. Еще несколько таких попаданий, и "Бесстрашный" сможет только еле-еле ползти. Быстроходному "Принцу" такое преимущество давать нельзя. Обрывок горящего шелка упал Никабару на плечо и прожег куртку. Никабар с ворчанием сбросил его на палубу. "Принц" уходил в сторону, а его пушкари лихорадочно забивали в стволы пушки новые заряды пороха и картечи.

- Лейтенант Реджинн! - крикнул Никабар. - Дайте ответный выстрел!

Реджинн передал приказ дальше, на пушечную палубу. Настил под ногами Никабара затрясся. Адмирал зажал уши, ожидая удара.

Три дальнобойных огнемета открыли огонь. Шар пламени пролетел над водой, спалив утреннюю дымку. "Бесстрашный" резко накренился. Никабар дождался, чтобы рассеялся дым, - и увидел, что "Принц" охвачен огнем. Корабль по-прежнему продолжал удаляться, горящий, но живой.

Никабар отдал приказ открыть беглый огонь.

Пракна бегал по палубе "Принца", подбадривая команду. Первым залпом "Бесстрашного" сорвало лисель и вырвало кусок носовой обшивки. Пушки "Принца" снова открыли огонь. Ответный выстрел ударил дредноут по миделю. Огонь пожирал новую порцию парусов. Пракна приказал отвернуть, чтобы сузить профиль корабля, но даже быстроходному "Принцу Лисса" было не под силу уйти от нарских огнеметов. Их беглый огонь колотил по корпусу шхуны, окрашивая мир оранжевым. Каждый вдох обжигал Пракне легкие, и он выхаркивал на палубу сгустки крови. Очередной выстрел сделал пробоину в корпусе. В трюмы хлынула вода, и "Принц" накренился на левый борт.

Сражение закончилось, не успев толком начаться. В жарком хаосе Пракна попытался отыскать Маруса, но друга нигде не было. Пракна вытянул шею, стараясь его найти. Он забыл о бое, он хотел только умереть рядом со своим первым помощником.

Очередным выстрелом "Бесстрашного" его смело с палубы, разметав куски тела по поверхности океана.

Ричиус с Дьяной смотрели на эту бойню с палубы "Черного города", зажав уши ладонями. Дьяна прильнула к Ричиусу, спрятав голову у него на груди. Огневая мощь империи потрясла ее до глубины души. "Принц Лисса" стремительно пожирало пламя. Непрерывные выстрелы с "Бесстрашного" превратили его паруса в горящие лоскутья и проделали огромную дыру в корпусе. Потерявший управление корабль болтался на волнах, беспомощно подставляясь под огонь. У Пракны, Маруса и их товарищей не было ни малейшей надежды на спасение. Корабль, который был им домом и жизнью, внезапно превратился в адское пекло. Столбы густого дыма поднимались от "Принца" и заволакивали горизонт. "Бесстрашный" не прекращал огня. Ричиус знал, что где-то на палубе дредноута ликует Никабар, довольный, что покончил со своим заклятым врагом.

И с ним Бьяджио. Непонятный Бьяджио, который как-то смог подчинить своей воле всю империю. Глядя, как превращается в пепел "Принц Лисса", Ричиус думал о безжалостном владетеле Кроута, об ужасах, которые он порождает. Бьяджио протянул руку через полмира и выкрал младенца у родителей. Ему каким-то образом удалось убедить своего главного врага приехать на Кроут, чтобы его там убили. Он был силен и загадочен, и Ричиус знал, что никогда не сможет его понять. Он никогда не узнает и того, почему Бьяджио отпустил их с Дьяной. Отняв ладонь от уха, Ричиус погладил жену по голове и поцеловал ее. У него необыкновенная жена - настолько необыкновенная, что способна поразить и заставить задуматься любого, даже Бьяджио.

"Принц Лисса" медленно начал погружаться в воду, подобно заходящему солнцу.

45

Отверженный

Симон убежал из дворца Бьяджио.

Он мчался быстрее ветра, бежал, пока сердце не начинало разрываться. Бежал, прячась в тени и не оглядываясь на резню, бушующую в бывшем жилище его господина. Когда бежать стало невозможно, когда все мышцы свело от усталости, а все тело охватила острая боль, Симон остановился. Близился полдень. Дворец Бьяджио остался далеко позади, но известие о вторжении лиссцев уже разлетелось по всему острову. Симон добрался до городка Галамьер, в котором вырос. Рыбацкий поселок пришел в ужас при виде лисских шхун у берегов, и целые флотилии шаланд уже покидали Кроут, отчаянно стремясь к материку. И Симон, сохранивший сообразительность вопреки всем страшным событиям этого дня, сумел устроиться на одну из них.

Солнце уже было в зените, когда крошечное суденышко незаметно для лисских шхун отплыло от Кроута. Шаланда была забита людьми и воняла рыбой. Владелец призывал своих пассажиров к спокойствию, пытаясь перекричать шум моря и детский плач, но Симон в его призывах не нуждался. Он уже был совершенно спокоен. Натренированный мозг Рошанна сосредоточился на одной задаче: выжить.

Кроут уходил за горизонт. Что-то подсказывало Симону, что Бьяджио успел сбежать и Ричиус его не найдет. Инстинкт подсказывал. Бьяджио уже был в безопасности. Где-то.

Симон забыл о морской болезни. Перед ним стояло видение: Эрис, скользящая по полу салона. Воспоминание было невероятно живым, и Эрис была прекрасна. Симон достал из кармана ее туфельки. Стоявшая рядом с ним девочка посмотрела на них с любопытством. Симон ей улыбнулся - и швырнул туфельки за борт. Девочка изумленно заморгала. - Тебе они не пригодились бы, - объяснил он. - Они отравлены.

Теперь все было отравлено. Но иного он и не заслуживал, наверное. Если шаланда доберется до берега, то Симон направится в Дорию. Там он спрячется, как собирался спрятаться вместе с Эрис. Он оставался Рошанном. У него в запасе есть уловки, которые не позволят его отыскать. Его не найдет даже Бьяджио.

Он подумал, каково это будет - стать фермером, прожив все предыдущую жизнь шпионом и убийцей. Можно пойти в конюхи или наняться в бочарную мастерскую. В Дории можно податься и в наемники, но Симон только поморщился при этой мысли. Кинжал он уже тоже выбросил за борт. Слишком долго он убивал и больше не хочет.

- Как тебя зовут? - спросил он у стоявшей рядом девочки.

- Нума, - ответила она. - А тебя? Симон задумался.

- Симон, - сказал он наконец. - Симон Джадир. На языке Фоска, где родилась его мать, это имя означало "бондарь".

46

Император

Потопив "Принца Лисса", "Бесстрашный" не сразу отправился в Черный город. Бьяджио нужны были еще корабли, и он ждал их в заранее условленном месте у берегов Нара. В гавань Черного города они зашли только через четыре дня после отплытия с Кроута. "Бесстрашный" шел в сопровождении отряда кораблей, отозванных от боев с лиссцами. В их числе были дредноуты "Кашалот" и "Внезапный", а также крейсера "Завоеватель", "Ангел смерти" и "Яростный". Они заполнили собой всю гавань, и нарцы гадали, не настал ли конец света.

Граф Бьяджио знал, что в Наре у него много врагов, однако ему уже удалось устранить немалую их часть. Кивис Гэйго, Клоди Вое и другие, легкомысленно вставшие на сторону Эррита, были мертвы - их изрубили лисские сабли. Нарекая империя осталась без управления, и нарцы, не умеющие жить без сильного правителя, смотрели на кроутского графа с опасливой надеждой.

Бьяджио рассказал им, что Лисе - их давний враг - вторгся на его родной остров во время мирных переговоров и зверски убил остальных нарских аристократов. Поскольку ему самому едва удалось уйти живым, он никак не мог бы спасти остальных. И он сообщил гражданам Нара, что Лисе вышел на охоту и строит планы гибели империи. Теперь, когда они прочно обосновались на Кроуте, только Черный флот способен обеспечить столице Нара защиту.

Бьяджио понимал, что его еще ждут враги и интриги - и, возможно, жалкие покушения на его жизнь, которые, конечно, будут неудачными, - но он снова был дома и был безмерно этому счастлив. И, сев наконец на Железный трон Аркуса, он испытал невообразимый восторг.

Он стал императором.

Он боролся за этот титул. И борьба в Наре еще не закончилась. Эррит оставил после себя раздираемую конфликтами страну. Как и разрушенный собор, империю нужно будет восстанавливать. Гот превратился в пустыню, на Драконьем Клюве шла гражданская война: там честолюбивые лорды пытались заполнить пустоту, оставшуюся после гибели герцогов-близнецов. По всей раздробленной земле короли и принцы пробовали на прочность центральную власть, не зная, что принесут им Бьяджио и его новый Черный Ренессанс. И доносившееся из Талистана ворчание тоже внушало опасения: король Тассис Гэйл не скрывал своего отношения к щеголю, ставшему их новым императором.

Но Бьяджио не торопился. У него было время на отдых. Пусть завтрашний день принесет с собой войну, но сегодня он получил Железный трон. Ему этого было достаточно.

Через неделю после своего восшествия на престол Бьяджио созвал к себе Рошаннов. Эта тайная встреча состоялась в самой высокой башне Черного дворца. Зимний ветер проникал сквозь стены, неся стужу и заставляя колебаться пламя в огромном камине. В центре комнаты стоял большой круглый стол, за которым сидели Рошанны из Черного города и самых дальних концов империи. Все они по-прежнему обожали своего господина и громко подтвердили свою клятву служить ему до смерти. Император Бьяджио отблагодарил их всех золотом и поцелуями и дал каждому за верность земли и отличных рабов, купленных на остатки его личного состояния.

Наградив всех, Бьяджио перешел к делам. Среди его приказов было два довольно неожиданных.

Преследование Нарского Шакала больше не будет возобновляться. И никто не будет разыскивать Симона Даркиса. Агенты удивленно зашептались, но никто не посмел спорить или бросить на Бьяджио недовольный взгляд. Он был их господином. Остальное не имело значения.

После этой встречи Бьяджио вернулся в свои апартаменты. Он расположился в тех покоях, которые когда-то любил Аркус, - оттуда открывался лучший вид на столицу и его окружали собранные старым императором памятные вещи. Сувениры и безделушки как бы соединяли Бьяджио с Арку-сом и будили приятные воспоминания. Его скорбь наконец стала слабеть.

И Бьяджио часто думал о Дьяне Вэнтран и о ее словах. Ее гневные обвинения заставили нового императора задуматься. И усомниться, не действует ли и в самом деле снадобье на его разум.

Бьяджио сидел в одиночестве у окна и думал. Было уже за полночь. Вокруг высокой башни завывал ветер. Ему предстоит большая работа, и он нужен Нару здоровым. Он не принимал снадобья уже больше недели, и потребность в новой дозе становилась почти невыносимой. Но он знал, что Форто и Эррит смогли перенести синдром абстиненции, и не намерен был им уступить.

47

Шакал отдыхает

Нарский дредноут "Черный город" действительно отвез Ричиуса с Дьяной на Кроут и высадил там, где их не могли увидеть с лисских шхун. Они побрели в глубь острова, поражаясь тому, что видят.

Лисе поглотил Кроут. Теперь он принадлежал лиссцам, как того хотели Пракна и Джелена, - идеальная база кровавых набегов на империю. Бойня не ограничилась дворцом, а выплеснулась на окружавшие фермы и деревни, и лишь потом армия сирот опомнилась и занялась оккупацией вместо резни. Ричиус полагал, что Шайа приложила руку к этой перемене. Он увиделся с ней перед отъездом, на борту лисской шхуны. У Шайи был опустошенный, испуганный и совсем не юный вид. Она рассталась с юностью в ходе этой битвы, выменяв ее на месть.

Обратно в Люсел-Лор Ричиуса с Дьяной доставила лис-ская шхуна под сомнительным именем "Дельфин". Не слишком приятное это было путешествие. Лиссцы старались избегать Ричиуса, стыдясь своего предательства. "Лорда Шакала" больше не было, был только Ричиус Вэнтран - не король и уж точно не герой. И когда они с Дьяной наконец оказались в Фалиндаре, Ричиус взглянул на мир новыми глазами.

В Фалиндаре пахло слаще, чем раньше. Ветер был прохладным, вино крепким, а Дьяна с Шани снова были счастливы. Из Кеса вернулся Люсилер. Властитель цитадели был все так же озабочен, как и до своего отъезда. Между военачальниками Ишьей и Пракстин-Таром по-прежнему назревал конфликт, и Люсилер постоянно тревожился за непрочный мир, которого ему удалось добиться. Но Ричиус об этих вещах не думал. Он думал только о том, что остался жив и что ему по-прежнему сопутствовала удивительная удача, оберегающая его от смерти. Ему больше не хотелось слушать разговоры о войне. Больше чем когда-либо раньше он жаждал мира. Даже Арамур казался смутным воспоминанием. Королевство было для него потеряно, в этом сомневаться не приходилось, и Ричиус не собирался нарушить заключенное с Бьяджио соглашение. Империя теперь принадлежала Бьяджио. А в распоряжении Ричиуса был весь Люсел-Лор. Он устроит свою жизнь здесь - среди трийцев.

По крайней мере попробует.

Через неделю после возвращения в Фалиндар Ричиус отправился с Люсилером на охоту и наткнулся на то место, где они с Симоном срубили древний дуб. Теперь от него остался только пень. Трава вокруг него была сильно примята и усеяна обломанными ветками. Ричиус с печалью вспомнил то дерево. Оно было удивительное. И он тогда не понял, почему Симон воспылал такой ненавистью к дубу. Опустив лук, он уставился на пень, думая о Симоне. Пракна сказал ему, что Симон убежал из дворца. Значит, Эрис погибла. И никто не знал, где сейчас Симон и жив ли он вообще.

Ричиус сел на пень, забыв об охоте, и пригласил Люси-лера сесть рядом. Триец был рад отдохнуть: он устал пробираться через лес в поисках добычи. Оба долго не начинали разговора. Люсилер удивительно хорошо умел молчать. Он даже не задал Ричиусу очевидных вопросов, на которые невозможно было ответить: почему он уехал из Фалиндара, бросив жену и дочь, и почему чувствовал себя в Фалиндаре настолько несчастным. И он никогда об этом не спросит. Люсилер и без того хорошо знает Ричиуса.

А потом, спустя несколько долгих минут, Люсилер наконец заговорил.

- Холодно, - заметил он. Ричиус кивнул:

-Да.

Ощущать холод было приятно. Он напоминал Ричиусу об Арамуре.

- Ишья тревожится, - сказал Люсилер. - Не знаю, что мне следует предпринять.

Еще один вопрос, на который невозможно ответить. Ричиус пожал плечами:

- А это действительно твоя забота?

- Я повелитель Фалиндара, - ответил Люсилер. - От меня ждут решений. Он вздохнул. Луч солнца осветил его печальные глаза. - Я еду верхом на леопарде и не могу им управлять. Пракстин-Тар - сумасшедший.

Ричиус поморщился. Он был по горло сыт безумцами.

- Мне кажется, что военачальникам нужна война, - продолжил Люсилер. Не думаю, чтобы мне удалось их остановить.

- Если их природа требует убийств, то ты их остановить не сможешь, Люсилер. Постарайся при этом сам не погибнуть. Триец мрачно рассмеялся:

- Вот в чем теперь твоя мудрость, мой друг? Вот чему ты научился? Мне нужно что-то, кроме банальных изречений.

- Чем богат, тем и рад.

- А я думал - может, ты съездишь со мной и поговоришь с Пракстин-Таром? - спросил Люсилер. - Он помнит тебя по войне с Наром. Он знает, что Тарн тебя уважал. Если ты с ним поговоришь, он может послушаться.

- Нет, - возразил Ричиус. - Он не станет меня слушать.

- Ты так в этом уверен? Ты мог бы хотя бы попробовать. Ричиус покачал головой:

- Прости, не получится.

- Не хочешь?

- Не могу, - рассеянно ответил Ричиус.

Обещание, которое он дал Бьяджио, распространялось и за пределы Нара. Скорее даже, это обещание он дал себе самому. Не обращая внимания на вопросительный взгляд Люсилера, Ричиус смотрел в небо, наслаждаясь его красотой. И ничего не было на свете важнее этого неба.