Веранда в лесу

Не так давно Ленинградский государственный театр юных зрителей предложил сделать пьесу по повести американского фантаста Айзека Азимова «Профессия». Работа была крайне увлекательной, но чистое переложение повести в пьесу, как это иногда делается, оказалось невозможным. Поиск сценического действия сначала побудил меня перестроить фабулу и поискать кое-какие научно-фантастические идеи в других книгах Азимова, а затем история стала развиваться сама по себе, и тогда пришлось написать больше половины совершенно новых героев: Марию, Служителя, мисс Тайт, Балаяна, Грегори, Лилиан, Консула и т. д.

Д ж о р д ж П л е й т о н.

К а р л о А н т о н е л л и.

С л у ж и т е л ь.

Г р е г о р и.

М а р и я.

Х а л и О м а н и.

М и с с Т а й т.

О в а н е с Б а л а я н.

Л и л и а н.

К о н с у л.

Д ж и м м и К о л л и н с.

П о л и ц е й с к и й.

М и н и с т р к а д р о в.

М у з ы к а н т ы, с л у ж и т е л и, с е к р е т а р ш а.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Некий будущий век.

На узкой серебристой циновке, какими тогда пользовались для гимнастических упражнений, лежит голый Д ж о р д ж. Могучая голова с копной длинных буйных волос опущена на стиснутые кулаки. У кресла, освещенного на просцениуме, стоит маленький, высохший, впрочем, не утративший живости А н т о н е л л и. Разглядывает пленку. Стремительно приближается сдержанный, ироничный человек с холодноватым взглядом. Полы халата развеваются. Это Г р е г о р и.

А н т о н е л л и. Вы все закончили с этим мальчиком?

Г р е г о р и. Нет, сэр. Я решил сделать некоторые дополнительные анализы и повторить снимок мозга.

А н т о н е л л и. Не понимаю. Не пойму. Зачем?

Г р е г о р и. Я не настаиваю.

А н т о н е л л и. Что вы думаете об этом мальчике?

Г р е г о р и. У меня не сложилось определенного мнения.

А н т о н е л л и. Странно. Очень странно, сэр.

Г р е г о р и. Вы меня в чем-то подозреваете?

А н т о н е л л и. Да, доктор Грегори, подозреваю. Поговорим позже. Вы спрашивали у мальчика, хочет ли он стать гравитационником? Или у меня неверная информация?

Г р е г о р и. Спрашивал.

А н т о н е л л и. Зачем, сэр?

Г р е г о р и. Вопрос не был связан с профессиональной ориентацией, это был скорее психологический тест.

А н т о н е л л и. И что ответил мальчик на ваш вопрос? Вспомните поточнее, пожалуйста.

Г р е г о р и. Ход его рассуждений прост. Гравитационные волны открыты недавно. Область новая, начнет развиваться. Баловни судьбы, получившие эту профессию, обнаружат в один прекрасный день, что как специалисты безнадежно устарели. Их заменят люди, получившие образование позже. В результате придется заняться неквалифицированным трудом. Обычный маленький прагматик, сэр.

А н т о н е л л и. Это все, доктор Грегори?

Г р е г о р и. Все.

А н т о н е л л и. Я надеялся, вы скажете о мальчике прямо и честно, но вы делаете вид, что не понимаете меня. Пройдите в большой зал для консультации. Затем прошу закончить все процедуры с мальчиком. Объективно, точно, в соответствии с инструкцией. И срочно перешлите его документы мне.

Быстро расходятся. Появляется С л у ж и т е л ь в красном. Идет к лежащему Джорджу.

С л у ж и т е л ь. Оденьтесь, сэр.

Д ж о р д ж (напряженно садится). Разве осмотр окончен?

С л у ж и т е л ь. Думаю, да, сэр. Оденьтесь, идите за мной.

Д ж о р д ж (встает. Недоверчиво). Куда?

С л у ж и т е л ь. Вас ждет ваш отец.

Д ж о р д ж (садится на циновку). Это ошибка. Доктор сказал, сделает повторные снимки и осмотрит меня еще раз.

С л у ж и т е л ь. По-видимому, в этом нет нужды, сэр.

Д ж о р д ж. Буду ждать доктора.

С л у ж и т е л ь. Доктор Грегори не придет.

Д ж о р д ж. Он обманул меня?

С л у ж и т е л ь. Я рядовой служитель, сэр. Я робот, сэр. Меня зовут Див. Модель супер-альфа. Инвентарный номер двести семнадцать. Мне незнакомо понятие «обманул».

Д ж о р д ж (помолчав, тревожно). Он сомневался. Я сам видел, что сомневался. Он обещал сделать повторный снимок. Можно напомнить доктору Грегори? Я очень давно жду.

С л у ж и т е л ь. Он занят, сэр. Снимки вашего мозга только что изучил доктор Антонелли. Он направил доктора Грегори в большой зал осмотреть молодую леди с острова Корсика.

Д ж о р д ж. Кто такой доктор Антонелли?

С л у ж и т е л ь. Это очень важный и старый человек. Он прилетел на собственном скиммере. Я не знаю, кто он. Доктор Антонелли разрешил вашему отцу короткое свидание с вами.

Д ж о р д ж. Вы сказали «свидание»? Разве я арестован?

С л у ж и т е л ь. Мне незнакомо понятие «арестован», сэр.

Д ж о р д ж. Буду ждать Грегори. Отмените свидание, Див.

С л у ж и т е л ь. Не имею права ничего отменять. Конечно, если вам угрожает смертельная опасность… Тогда я должен вас защищать, сэр. Вы чего-то боитесь?

Д ж о р д ж. За отца боюсь.

С л у ж и т е л ь. Значит, опасность угрожает ему?

Джордж кивает.

Вы хотите убить вашего отца, сэр?

Д ж о р д ж. Мне кажется, вы болван, Див. У отца был тяжелый сердечный приступ не так давно. Со мной случилось какое-то несчастье. Что я скажу ему? Он так ждал этого дня!

С л у ж и т е л ь. О каком несчастье вы говорите?

Д ж о р д ж. Мы пришли сюда с отцом к десяти. Там, на площади, были сотни таких, как я. Все пришли с родными…

С л у ж и т е л ь. Это я знаю. Все приходят с родными, потому что День образования — очень торжественный день. Это я понимаю. Напрасно сказали, что я болван. У меня высокая аттестация. Я очень способный робот. Простите, что перебил, сэр. Вы сказали, что пришли с отцом к десяти.

Д ж о р д ж (глядя уныло в сторону). Да. Те, кого вызвали к девяти, успели получить образование и уже выходили на площадь, к родным, играла музыка, и среди них был Джимми.

С л у ж и т е л ь. Поясните, кто такой Джимми.

Д ж о р д ж. Мой друг. Меня вызвали четверть одиннадцатого. С тех пор прошло пять часов, хотя известно, что процесс получения высшего образования занимает не более десяти минут.

С л у ж и т е л ь. Вы не совсем точны, сэр. Молодым леди и джентльменам надевают на голову колпак, соответствующий индексу профессии, и через десять минут они действительно становятся дипломированными специалистами, однако до этого минут тридцать уходит на осмотр, анализы и беседу.

Д ж о р д ж. Да, но меня держат пять часов, и ничего не происходит. Почему мне не надели колпак? По-вашему, нормально?

С л у ж и т е л ь. Я думаю…

Д ж о р д ж. Что думаете?

С л у ж и т е л ь. Думаю, сэр, обыкновенная волокита. Без нее не бывает. Я слышал, молодая леди с острова Корсика сказала доктору Грегори, что все это волокита. Ее уже осматривали три врача. Одного из них она ударила по лицу.

Д ж о р д ж. Ей дали образование?

С л у ж и т е л ь. Не знаю. Доктор Грегори сообщил мне, что выходцы из Италии очень темпераментны. Правда, в понятие темперамента, на мой взгляд, тут вкралась неточность. Темпераментный человек, полагаю, должен кричать и вести себя агрессивно. Молодая леди крайне молчалива. Она очаровательна. А то, что ударила доктора по лицу, это, кажется, называется проявлением инициативы. Она все время молчит и играет на каком-то неизвестном мне инструменте.

На краю площадки давно стоит Г р е г о р и.

Г р е г о р и. Темперамент вовсе не агрессивность. Настоящий темперамент, напротив, часто скрыт в полной сдержанности.

С л у ж и т е л ь. Таким образом, можно считать, сэр, у меня настоящий темперамент, поскольку я — сдержанный робот.

Г р е г о р и. Инструмент, на котором играет так приглянувшаяся вам особа, называется окарина. Это старинный итальянский инструмент. (Джорджу, строго.) Оденьтесь!

С л у ж и т е л ь. Он надеется на повторный снимок мозга.

Г р е г о р и. Для снимка мозга совсем не обязательно снимать штаны. Одевайтесь! Осмотр окончен. Повидались с отцом?

С л у ж и т е л ь. Он отказался от свидания, сэр.

Г р е г о р и (следя за тем, как Джордж одевается). Вы много говорите, Див. В вашу модель, похоже, забыли встроить необходимый ограничитель. Уходите. Вы мне надоели.

С л у ж и т е л ь (невозмутимо Джорджу). Прощайте! Надеюсь, волокита теперь кончится. Поздравляю вас, сэр. (Уходит.)

Г р е г о р и (сел, открывает папку). Как себя чувствуете?

Д ж о р д ж. Очень хорошо.

Г р е г о р и. Анализы готовы. Заполню вашу карту, побеседуем и на этом закончим. (Заполняет карту.) Да, я обещал повторить снимок, но мы забыли, что он у нас уже есть.

Д ж о р д ж. Боюсь, вы ошибаетесь, сэр.

Г р е г о р и. Мы с вами забыли, что кроме Дня образования в нашей стране существует День чтения. Вы, несомненно, помните день, когда вам на голову надели голубой колпачок, чтобы научить читать. Вам было восемь лет, и вы могли не понять, что вам тогда же сделали первый снимок мозга.

Д ж о р д ж. Я это понял.

Г р е г о р и. Доктора уже тогда обратили внимание на некоторое своеобразие снимка и сделали здесь пометку об этом.

Д ж о р д ж (настораживаясь). Какое своеобразие, сэр?

Г р е г о р и. Это чисто медицинский аспект. Здесь также сказано, что вас мгновенно научили читать.

Д ж о р д ж (невольно улыбнувшись). Счастливейший день, сэр, когда я узнал тайну алфавита! Ходил и читал вывески. А весь первый день вслух читал родителям книгу. Была жива мама, от счастья она плакала. Вечером мама позвонила родственникам и рассказала, как хорошо я читаю.

Г р е г о р и. В любой семье есть многообещающий ребенок.

Д ж о р д ж. Вы правы, но все-таки я читал лучше других, более бегло, это заметили не только родители, но и соседи. Поэтому, не стану скрывать, сэр, мне странно, что я до сих пор не получил профессии. Мой друг Джимми пять часов назад вышел из этого здания готовым дипломированным металлургом. Это была его мечта, и она осуществилась.

Г р е г о р и. Сядьте. Я вам говорил час назад, что вы прирожденный гравитационник, но вы подняли крик, поставили меня в дурацкое положение. За двадцать лет работы в Центре образования впервые встречаю такого законченного идиота. Тут сказано, что вы хотите стать программистом вычислительных машин. Вы еще не передумали?

Д ж о р д ж (садясь, собранно). Нет, сэр.

Г р е г о р и. Почему вы хотите стать программистом?

Д ж о р д ж. Мне нравится эта профессия.

Г р е г о р и. Откуда знаете, что она вам понравится?

Д ж о р д ж. Простите, но вы хотите меня запугать.

Г р е г о р и. Отвечайте на вопрос, Джордж. Небось думаете, вас тут же заберет какая-нибудь планета класса «А»?

Д ж о р д ж. У программистов на это большие шансы. Но если бы оставили на Земле, работа эта мне все равно бы понравилась. Я не лгу, сэр, честное слово, не лгу.

Г р е г о р и. Допустим, но откуда вы это знаете?

Д ж о р д ж. Я читал о программировании, сэр. Да, сэр! Купил книгу на эту тему и изучил ее.

Г р е г о р и (молчит, удивленно глядя на Джорджа). Книгу для дипломированных программистов?

Д ж о р д ж. Да, сэр.

Г р е г о р и. Но вы же не могли понять, что там написано.

Д ж о р д ж. Да, вначале. Но я достал другие книги по математике и электронике и разобрался, насколько мог. Конечно, я знаю не так уж много, но достаточно, чтобы понять.

Г р е г о р и. Зачем вы это делали, друг мой? Как бы вас ни привлекла та или иная профессия, вы не получите ее, если устройство вашего мозга делает вас пригодным для занятий иного рода. Каждый мозг индивидуален, и мы стараемся учитывать это в пределах плановой потребности на специалистов каждой профессии. Вам ведь известно это?

Д ж о р д ж (осторожно). Я слышал.

Г р е г о р и. Так поверьте, что это правда! Повлиять на строение мозга, упорно о чем-то думая, невозможно. Кто вам посоветовал делать это?

Д ж о р д ж (уныло). Никто. Моя собственная идея.

Г р е г о р и. А кто знал об этих ваших занятиях?

Д ж о р д ж. Никто.

Г р е г о р и. А почему вы скрывали ваши занятия?

Д ж о р д ж. Думал, будут смеяться. Джимми, когда я лишь намекнул на возможность черпать знания, так сказать, вручную, до того хохотал, что мы подрались. Все считают — зачем, если придет день и за десять минут научишься всему сразу. Лучше — спорт, телевизор, а некоторые предпочитают детективы или увлекаются танцами. Ведь время между Днем чтения и Днем образования предназначено для так называемого гармонического развития личности.

Грегори что-то молча записывает.

Наверно, сэр, я не должен был признаваться, что тайком читал? Да? Проклятое тщеславие! Вы принимаете меня за карьериста? Да? Полагаю, ничего не получится? Да? Я не буду программистом?

Г р е г о р и (закрывая папку). Идите вы ко всем чертям, а точнее — идите в комнату 15-С. Туда я отправляю ваши документы. Вас там ждут. И все объяснят. Делайте то, что сказано.

Слышится очень тихий голос по радио: «Доктор Антонелли, доктор Антонелли, к вам направляется объект 2-7. Внимание всех служб: до закрытия Центра образования остается 14 минут 41 секунда».

Освещается комната 15-С. А н т о н е л л и в кресле просматривает папку. На полу сидит М а р и я. На ней узенькие джинсы и белая кофточка, в руке окарина. Усталый голос так тих, что кажется равнодушным.

М а р и я. Скоро полетим?

А н т о н е л л и. Да. Не мешай. Нужно дождаться одного парня.

М а р и я. Он такой же? (Стучит себя по лбу.)

А н т о н е л л и. Примерно.

М а р и я (играет что-то из «Кармен», задумывается). Что вы скажете моей маме?

А н т о н е л л и. Уладим. Что играешь? Это что-то старинное?

М а р и я (кивнув, молча разглядывает окарину). Больше всего ее раздражают мои кеды. Они, бессовестные, все время почему-то оказываются на столе. Это очень старая проблема. Но это действительно удобно. Люблю развал, все легко найти. Меня такой беспорядок ужасно вдохновляет. Дело не только в кедах. Вечная проблема, борьба отцов и детей. Ей, видите, нужно срочно знать, где пропадаю и почему поздно прихожу, а я сажусь и молчу, у меня стихи в голове, нужно записать. Я ее понимаю, мы же редко видимся, и я ее ужасно люблю, но она мне мешает в данную минуту. Ситуация какая-то неразрешимая. Мы живем на окраине, так далеко, что бывает безразлично, в какую сторону ехать, все равно в конце концов я попадаю домой, но, конечно, уходит много времени. Ей нравится, когда мы садимся, играем в четыре руки, потом моем кошку, ложимся и читаем. Мне это тоже нравится, но если долго бродишь, особенно в дождь, стихи сочиняются сами по себе, их можно забыть. Она мне так не доверяет! Это больше всего меня мучает. Ведь откровенность можно вызвать только доверием, доверие вообще нормальное состояние, а когда начинают расковыривать, то хочется залить рот свинцом. Я ведь давно взрослая! Хожу по улицам, ищу грустные лица, читаю им стихи, это естественно, у любой женщины потребность спасать. Ты поговоришь с ним, он улыбнется. Иногда думаю: господи, неужели никогда по-настоящему не влюблюсь? Хожу по улицам, всматриваюсь в лица. А все-таки что вы ей скажете? Она так занята, что не смогла сегодня прийти со мной.

А н т о н е л л и. С ней побеседуют опытные психологи. В каждом случае они говорят по-разному, но родители успокаиваются. Пора и тебе уняться. Все поняла. Уже и плакала, и дралась, хватит. Против судьбы не попрешь.

М а р и я. Да, лучше нам не встречаться. Если узнает, что случилось со мной, то просто умрет от горя. Она такая красивая! Огромные синие глаза. Она была бы очень хорошей женой.

А н т о н е л л и. Как вы заехали в этот небольшой город?

М а р и я (вздохнув). Она влюбилась. Мы поехали за ним. Не получилось. Ей всегда не везет, ее спасает работа.

А н т о н е л л и. К нам гость. Иди погуляй, Мария.

Входит Д ж о р д ж. Мария маячит в глубине.

Добрый вечер, Джордж. Я вижу, на этот раз в мой сектор попали только двое из вас. Меня зовут Карло Антонелли.

Д ж о р д ж. Что происходит, сэр? Какова моя классификация?

А н т о н е л л и. Полегче, сынок. С тобой все в порядке. Это могло случиться с каждым. (Дружески усаживает его рядом.) Во-первых, Джордж, ты не можешь стать программистом. Я думаю, ты сам об этом догадался.

Д ж о р д ж (горько). Да. Но кем же я тогда буду?

А н т о н е л л и. Это очень трудно объяснить, Джордж. Никем.

Д ж о р д ж. С моим мозгом что-нибудь неладно?

А н т о н е л л и. В нем есть нечто. С точки зрения обычных представлений, ты можешь считать, что в нем есть неполадки. К нам иногда попадают люди, чей интеллект не подходит для наложения каких бы то ни было знаний.

Д ж о р д ж. Хотите сказать, я не могу получить образование?

А н т о н е л л и. Я имею в виду именно это.

Д ж о р д ж. Но ведь я умен. Я могу понять.

А н т о н е л л и. Ты умен, тут нет двух мнений. Твой интеллект даже выше среднего. К нам попадают неглупые люди.

Д ж о р д ж. Что, не могу стать даже дипломированным чернорабочим? Что такое нужно, чтобы стать чернорабочим?

А н т о н е л л и. Ты не годишься для этого.

Д ж о р д ж. Но я не слыхал о человеке без профессии!

А н т о н е л л и. Верно, таких немного. И мы их охраняем. Ты находишься под опекой государства, Джордж.

Д ж о р д ж. Выходит, попаду в тюрьму?

А н т о н е л л и. Ни в коем случае. Тебе понадобится особый уход.

Д ж о р д ж. Но я же научился читать!

А н т о н е л л и. Это доступно каждому.

Д ж о р д ж. Неужели нельзя попробовать дать мне образование? Ведь вы не пытались даже. Весь риск я возьму на себя.

А н т о н е л л и. Закон запрещает нам это, Джордж. Поверь, все уладится. Твоему отцу скажут, что ты отправлен по специальному заданию. Там, куда тебя поместят, дадут книги и учителей, если пожелаешь. И сможешь изучать все, что захочется.

Д ж о р д ж. Собирать знания по зернышку?

А н т о н е л л и. Однако тут сказано, ты уже изучал книги.

Д ж о р д ж. Ах, вот что… Этот Грегори записал мое признание, предал меня. Поначалу он явно хотел дать мне образование, но что-то тянул. Я прошел сейчас по всем этажам — пусто! Тысячи получили свои колпаки и ушли. Я один. Почему он тянул? Почему вы молчите?

А н т о н е л л и. У тебя есть интуиция, сынок. Грегори тянул — боялся ответственности. Хорошо, что я вовремя прилетел. Ты сказал — он тебя предал; он чуть не продал тебя.

Джордж изумленно смотрит на Антонелли.

Хотел сделать тебя гравитационником. Специальность нарасхват. Планеты класса «А», такие, как Новия, платят за гравитационников бешеные деньги. Грегори тонкий исследователь и, конечно, понял, что никакие знания на твой мозг наложить нельзя, опасно и непоправимо, но хотел подзаработать. Наймет адвокатов, постарается избежать суда и улетит к своим покровителям. Забудь о нем, Джордж, Грегори дисквалифицирован. Я мог бы промолчать, но хочу, чтобы ты верил нам. Ты будешь жить в приюте, где я являюсь старшим психологом. Мы позаботимся о тебе.

Д ж о р д ж (в голосе слезы). Не буду жить у вас! Подохну лучше. Что вам нужно? Тоже деньги? Я иду домой. Объявлю в газетах, там разберутся, как тут дают образование!

Антонелли дает знак. Входят с л у ж и т е л и - с а н и т а р ы, подходят к Джорджу, берут за руки, делают укол, опускают его в кресло и исчезают. Мария неподалеку. Смотрит на Джорджа.

М а р и я. Что вы с ним сделали?

А н т о н е л л и. Уснул. Не твое дело. (Собирает бумаги.) Для него лучше перенести весь перелет во сне.

М а р и я (опускается на колени, смотрит на Джорджа). Такой умный, такой смелый! По-моему, вы кретин, сэр. По-моему, вы ошиблись, а не доктор Грегори. Такой умный парень!

Все тьма скрывает. Освещается библиотека. Входит Х а л и. Сдержанный, мягкий, доброжелательный. Улыбается, обернувшись, делает призывные знаки.

Х а л и. Входи! Входи!

Входит Д ж о р д ж. Оглядывается удивленно.

Д ж о р д ж. Как тихо!

Хали улыбается тепло.

Никогда не видал столько книг. Дворец! Почему тихо так?

Хали улыбается, пожимает плечами.

Книг, наверно, миллионов пять?

Х а л и. Что-то около этого. Общая длина стеллажей больше десяти километров.

Джордж оглядывается, потрясенный.

Это все твое, Джордж. Бери любую.

Джордж оглядывается. Он заинтересован.

Астрономия, экзобиология, экономика, история. Есть и теология, хиромантия, черная магия.

Д ж о р д ж. Это же невозможно прочесть.

Х а л и. Естественно. Но если понадобится справка, то можешь получить по любому вопросу. Самая большая библиотека!

Д ж о р д ж. В мире?

Х а л и. Среди приютов.

Д ж о р д ж. Сколько всего приютов, Хали?

Х а л и. Сто. Чему ты улыбаешься?

Д ж о р д ж. Да как-то легче дышится, когда знаешь, что не один. (Задумывается.) Тут можно сесть?

Х а л и. Разумеется. Ты останешься? Мне пора заниматься.

Д ж о р д ж. Побудь немного. (Садится на старинный стул с высокой резной спинкой.) Я еще чего-то боюсь.

Х а л и. Это, Джордж, остатки болезни. У тебя было что-то похожее на клаустрофобию.

Д ж о р д ж. Я не знаю, что такое клаустрофобия, Хали.

Х а л и. Боязнь замкнутого пространства. Я не специалист, но мне кажется, клаустрофобия сродни ощущению неволи.

Джордж внимательно слушает.

Тебя сбило с панталыку именно ощущение неволи, ты от этого заболел, но видишь, приют огромен, и в пределах его ты полностью свободен. Пять тысяч акров. Парк, плавательный бассейн, не буду перечислять, сам увидишь. Концертный зал, любые приборы — все, что заблагорассудится. Если захочешь, скажем, заняться верховой ездой, и это можно устроить.

На последних словах торопливо входит А н т о н е л л и.

А н т о н е л л и. Не помешаю, молодые люди?

Х а л и. Нет, сэр, у нас первая экскурсия, так сказать.

Антонелли взбирается по стремянке, стоящей вдали. Хали садится возле умиротворенного Джорджа.

Д ж о р д ж (с улыбкой). Богато живете.

Х а л и. Справедливая компенсация. Если человек лишен возможности жить, как большинство, лишение должно возмещаться. И возмещается это не только комфортом, но и многогранной свободой выбора, какую имеют немногие.

Д ж о р д ж (помолчав). Я думаю, Хали, зачем мне все это?

Х а л и. На этот вопрос, Джордж, если сам себе не ответишь, никто не ответит. Главное, ты уже совершенно здоров!

Д ж о р д ж. Да, понимаю. Надоело болеть. Ничего не видел, не слышал, ничего не хотелось. Два месяца. Жил как в оболочке. Ты прав, нужно найти себя. Начну читать книги. Рад, что меня поселили в твою комнату. И хорошо, что ты не новичок, Хали. Ты уже сколько здесь?

Х а л и. Десять лет.

Джордж встает, смотрит на него. Кажется, испуган.

(Встает с улыбкой.) Да, мне уже тридцать.

Д ж о р д ж. А кем ты хотел стать?

Х а л и. У меня в то время не было определенных планов. Меня вполне бы устроила профессия гидропониста.

Д ж о р д ж. Считал, удастся?

Х а л и. Я не был полностью уверен.

Д ж о р д ж. А не думал, что попадешь сюда?

Х а л и. Нет, но, как видишь, я все-таки здесь.

Д ж о р д ж. И всем доволен? Ничего другого не хочешь?

Х а л и. Иногда, Джордж, мне кажется, что я счастлив.

Д ж о р д ж (задумавшись). Иди, Хали. Посмотрю книги. (С улыбкой.) Заблудиться можно! (Оглядывается, уходит.)

Антонелли на стремянке вдали листает брошюру.

Х а л и. Я вам не нужен, сэр?

А н т о н е л л и. Что вы тут болтали о верховой езде?

Х а л и. Я считаю…

А н т о н е л л и. Можете считать что угодно, но существует финансовая смета.

Х а л и. Тем не менее, сэр…

А н т о н е л л и. А если он захочет ковер-самолет? Не нужно обещать лишнего. У вас уже были проколы в работе, не забывайте. В вашем сердце есть что-то дамское, Хали.

Х а л и (строго). В моем сердце есть много чего.

А н т о н е л л и. Я не хотел оскорбить вас. И понимаю ситуацию. Более того, все идет замечательно. Просто меня разозлила эта верховая езда. Вы знаете, сколько по нынешним временам стоит лошадь? И где мы возьмем фураж?

Х а л и. Сэр, если понадобится лошадь, то она будет. В крайнем случае поставлю вопрос на ученом совете. Мне кажется, я имею на это право.

Входит М а р и я, смотрит на стремянку. Х а л и уходит.

А н т о н е л л и. Что понадобилось тебе?

М а р и я. Стремянка.

А н т о н е л л и. Что за срочность? Видишь, я занят.

М а р и я. Вы там читаете, а мне на две минуты.

А н т о н е л л и. Успеешь.

М а р и я. Простите, сэр, у меня урок через пять минут. Я не успею взять книгу на ночь.

А н т о н е л л и. По-твоему, вежливо — заставлять пожилого человека по двадцать раз спускаться и подниматься?

М а р и я. Прошу прощения. Читайте на здоровье.

А н т о н е л л и. Стой! (Спускается.) Что читаешь на ночь?

М а р и я. Сочинения анархистов. (Переносит стремянку.)

А н т о н е л л и. Это еще зачем? Зачем анархисты?

М а р и я (поднимается). Я занимаюсь самообразованием.

А н т о н е л л и хмурится, уходит. Мария ищет книгу. Вдруг замечает кого-то вдали.

Эй! Ты откуда? Иди сюда. Но узнал?

Появляется удивленный Д ж о р д ж.

Д ж о р д ж. Я помню твое лицо.

М а р и я. А я твое забыть не могу!

Д ж о р д ж (крайне заинтересованный). Где я тебя видел?

М а р и я. Вспомни. Где пропадал столько времени?

Д ж о р д ж. Нигде.

М а р и я. Очень мило. А все же? Почему не было видно?

Д ж о р д ж. Болел.

М а р и я (смеется от радости, спускается, смотрит на него). Никак не вспомнишь? День образования вспомни!

Д ж о р д ж (с неуверенной улыбкой). Вспомнил. Ты кто?

М а р и я. Такая же, как ты. Слава богу, нашла тебя!

Д ж о р д ж. Ты странная девчонка!

М а р и я. Я хитрить не люблю. Но умею. (Смеется.) Как ты относишься к девушкам? Была какая-нибудь на примете?

Он мотает головой.

Никогда? Ни одной?

Д ж о р д ж. Ни одной.

М а р и я. Слушай, уродство какое-то! А почему краснеешь?

Д ж о р д ж. Были случаи, когда меня это волновало.

М а р и я. Выходит, какая-то нравилась все-таки?

Д ж о р д ж. Вообще. Волновало, но старался не думать.

М а р и я. Почему?

Д ж о р д ж. Я знал, что когда получу профессию, смогу выбирать, какую захочу.

М а р и я. По-твоему, только захотеть стоит?

Д ж о р д ж. На любой олимпиаде полно девушек, ходят там… Я видел по телевизору. Даже присутствовал на одной в соседнем штате. На олимпиаде мясников. Все болели за нашего парня. Любой городок хочет иметь земляка в дальнем космосе. Кто откажется выйти за человека, которого направляют на какую-нибудь Новию? Посылают ведь парами, чтобы соблюсти равенство полов. Конечно, меня волновало это, но если победил — можешь любую выбирать, как султан в гареме.

М а р и я. Знаешь, ты просто чудовище! Собирался ходить и выбирать в этом стаде? Ты ненормальный.

Д ж о р д ж. Не называй меня ненормальным. Никогда.

Она чувствует его гнев, молчит.

Я не позволял себе думать об этом — и все! Последние годы я каждую минуту воровал для занятий. Даже родители не знали, что держу книги в тайнике, и только удивлялись, почему не высыпаюсь и хожу сонный.

М а р и я. Извини меня, Джордж.

Д ж о р д ж. О чем говорить!

М а р и я. Будешь бывать здесь?

Д ж о р д ж. Да Я очень хочу. Мне надоела моя комната.

М а р и я. Я бываю в библиотеке во второй половине дня.

Он кивает, вдруг улыбнувшись.

До свидания, Джордж. Пока!

Освещается концертный рояль. М а р и я подходит, играет, Д ж о р д ж исчез. Входит м и с с Т а й т. Немолода, независима, элегантна. Закуривает длинную папиросу. Внимательно слушает.

М и с с Т а й т. Зачем ты мне кисель разводишь? Это же Бах! Сидит кисейная барышня, наигрывает меланхолические романсы.

М а р и я. Мне кажется, у него здесь скорбь.

М и с с Т а й т. Это у тебя скорбь. Скажи, что происходит?

М а р и я. Не могу.

М и с с Т а й т. Можешь ты представить — я имею в виду Баха, — что у него великая… великая скорбь?

М а р и я. Могу.

М и с с Т а й т. Слава богу, а то бы подумала, что ты корова. В этом заведении никто никого не заставляет, я не нарушу правила, но скажи, хочешь, наконец, заниматься или нет?

М а р и я. Кажется, хочу.

М и с с Т а й т. Тогда изволь играть Баха сдержанно. Изволь убрать нюни. Бах говорит о своем горе не до конца, как бы с улыбкой. Более того — он скрывает свои чувства.

М а р и я. Покажите, пожалуйста, мисс Тайт.

М и с с Т а й т. Еще чего! Мне приятнее покурить. Я вообще не люблю диктовок: это делай, этого не делай. А может, хочешь по-своему. Я тебе сыграю, когда найдешь трактовку, и тогда поспорим. Моя задача научить тебя заниматься, критически относиться к себе. Я тебе вот что скажу, Мария. Одних следует хвалить или ругать. Других и хвалить и ругать одновременно. Тебя нужно только ругать!

М а р и я. Почему?

М и с с Т а й т. Это я определяю носом. Ну, я послушаю.

Взяв аккорд, Мария сидит неподвижно.

Что еще?

М а р и я. Мне незачем жить.

М и с с Т а й т. Веришь мне хоть немного?

М а р и я. Да. Вам верю.

М и с с Т а й т. Так вот: ты не похожа на самоубийцу. И никогда не станешь. В тебе слишком развита жажда деятельности.

М а р и я. Конечно, мне раньше нравилось кому-нибудь помогать, но тут все в одинаковом положении, у всех мозг ненормальный. Так что, по-видимому, в скором времени повешусь.

М и с с Т а й т (спокойно, буднично). Не знаешь этого заведения. Вытащат из петли и оживят. Играй Баха!

Мария молчит, слезы капают на клавиши.

Слушай, ты не влюбилась случайно?

Мария мотает головой. Слезы текут по щекам.

Очень, знаешь, похоже, что в кого-то ты втюрилась.

М а р и я. Влюблялась тысячи раз, а сейчас люблю.

Мисс Тайт долго изучает ее. Мария вытирает слезы.

М и с с Т а й т. Он тут живет?

М а р и я. Да. И он это знает.

М и с с Т а й т (тихо, твердо). Не произноси имени. Не смей!

М а р и я. Я не стыжусь. Его зовут Джордж Плейтон.

М и с с Т а й т (решительным шепотом). Молчи! Идем!

Пересекают площадку. Останавливаются у кресел.

Садись. Здесь можно. Значит, встречались? Объяснились?

М а р и я (в слезах мотает головой). Мы не объяснялись.

М и с с Т а й т. Откуда же он знает?

М а р и я. По глазам. Он понял. Я поняла, что тоже любит. Глаза, мисс Тайт, могут сказать больше, чем слова.

М и с с Т а й т. Пожалуй. Где ты его видала?

М а р и я. В библиотеке.

М и с с Т а й т. Ага. Он начал читать книги?

М а р и я. Начал серьезно заниматься и пропал. Подкарауливаю везде, но совершенно пропал. Вчера узнала — он умирает.

М и с с Т а й т. Чепуха. Чушь. Запомни: глупая чепуха! Такого здесь быть не может. Кто сказал тебе?

М а р и я. Робот. Див.

М и с с Т а й т. Их всех зовут Дивами. Нужно знать инвентарный номер. Они все трепачи. Слушай, девочка. Это страшно — то, что ты сказала. Я знаю, что это такое. Я-то знаю!

М а р и я. Почему это страшно, мисс Тайт?

М и с с Т а й т. Я не все могу сказать. Есть сведения, которые разглашать нельзя. Ладно! Я сегодня уже нарушила несколько параграфов устава, нарушу еще! Любовь в приюте запрещена. Чувство это якобы мешает правильному выявлению чего-то, заглушает какие-то импульсы, которые трудно восстановить, — это не для моего ума. Случись легкая интрижка, могли бы простить да и прощают, но любовь — нет! Тебя или его, словом, кого-то из вас моментально отправят на острова. Даже увидеться не позволят.

М а р и я. Выходит, мы никогда…

М и с с Т а й т. Все крайне сложно. Первые годы вас учат и наблюдают здесь. Потом отправляют на какие-то острова, там, кажется, можно жениться, но отправляют туда далеко не всех. Там их очень немного. Слушай, девочка: этого Джорджа нужно предупредить об осторожности. Мне вовсе не хочется терять тебя. Дай записку Диву, отнесет. Не бойся, в чувствах он не понимает, хотя чувства людей их весьма волнуют.

Внезапно появляются и чеканным шагом идут А н т о н е л л и и высокий человек в узком сюртуке и черных очках. Это Б а л а я н. Мисс Тайт и Мария встают.

А н т о н е л л и. Мы к вам, мисс Тайт. Мария, ты свободна. Урок музыки окончен. Почему перестала выходить на утреннюю зарядку?

М а р и я. Я физкультурника ненавижу, сэр. При виде его во мне бешенство развивается.

А н т о н е л л и. Почему?

М а р и я. У него лицо квадратное. (Поворачивается, уходит.)

Антонелли, вопросительно смотрит на Балаяна.

Б а л а я н. Уберите физкультурника, сэр.

Оба поворачиваются к мисс Тайт.

А н т о н е л л и. На моем пульте, мисс Тайт, полчаса назад вспыхнул сигнал тревоги. Мы сразу прослушали пленку.

М и с с Т а й т. О! Уже и в коридорах подслушивающие устройства! Идите к черту, Антонелли! Мне это противно.

А н т о н е л л и. Разговор, мисс Тайт, очень серьезный.

М и с с Т а й т. Ясно. Уж коли пожаловал сам генеральный психолог, которого никто никогда не видит… Знаете что? Я готова уволиться.

Балаян снимает очки, на лице сдержанная улыбка.

А н т о н е л л и. Зачем занялись сводничеством, мисс Тайт?

М и с с Т а й т. Я умолкаю. Мне не нравится это слово.

Балаян надевает очки, прохаживается невозмутимо.

А н т о н е л л и. Вы слышите, сэр? Она не желает говорить.

Б а л а я н. Мне тоже не нравится это слово. Мне также не нравятся микрофоны в коридорах. Такая излишняя старательность, Карло, безнравственна. Конечно, приходится учитывать каждое мгновение в развитии воспитанников, поэтому и разрешены микрофоны в классах. Но только в классах! Продолжайте, мисс Тайт. Не думайте, однако, что я целиком на вашей стороне. Я хочу понять вас. Слово «сводничество» вы должны простить нашему коллеге. Слово это, я думаю, можно считать лишь условным обозначением того, чем вы занялись на уроке музыки. Попробуйте объяснить, мисс Тайт.

М и с с Т а й т. Попробую! Когда я встречаю такое сильное, такое чистое и светлое чувство, как в данном случае…

Б а л а я н. Одну минуту. По-вашему, это сильное чувство?

М и с с Т а й т. Очень!

Б а л а я н. Скверно!

М и с с Т а й т. Но почему? Я преклоняюсь перед вашим опытом, но вспомните молодость. Любовь — это такое волшебство. Я это знаю, сэр! И знаю это не отвлеченно.

А н т о н е л л и. Ваша биография, мисс Тайт, нам известна.

Отойдя, мисс Тайт закуривает папиросу.

И в двадцатом веке, и в двадцать первом, когда были обычные школы, без колпаков, там тоже не разрешали целоваться.

М и с с Т а й т. И возникали трагедии.

А н т о н е л л и. Возникали, да, особенно после поцелуев.

Б а л а я н. Прекратите, коллеги, диалог звучит пошло. Вы опытный музыкальный наставник, мисс Тайт, об увольнении речи нет, однако необходимо взаимопонимание. Правительство доверило нам молодых людей с трудно управляемой психикой. Любовь — дивное, пленительное чувство, я о ней кое-что еще помню, но чувство это одинаково служит как добру, так и злу и, с точки зрения задач, поставленных перед нами, требует осмотрительности. Сожалею, но молодых людей придется разлучить.

М и с с Т а й т. Сэр, умоляю. Вы убьете мне девочку. Лишившись любви, она перестанет сочинять музыку.

А н т о н е л л и. Не перестанет, не перестанет.

М и с с Т а й т. Да, но что это за музыка, если она будет лишена оптимизма?

Б а л а я н. Она сочиняет музыку? (Смотрит на Антонелли.)

А н т о н е л л и. Пытается выразить свое настроение на примитивной дудке, в которой всего семь дырочек.

М и с с Т а й т. А вы задумайтесь, как из семи дырочек извлечь такие богатые мелодии? Сколько чувства формы! Я надеялась дать ей вскоре поработать с оркестром.

В глубине — М а р и я. Играет на окарине.

Послушайте! Слышите? Это тоска. Призыв. Боль!

А н т о н е л л и. Ваши указания, мисс Тайт, кажется, сработали. Она послала записку и ждет поклонника, но он не придет!

М и с с Т а й т. Ошибаетесь. Сейчас же явится!

А н т о н е л л и. Да уймитесь наконец! Он пластом лежит. Ни одного парня еще мы так долго искусственно не кормили.

Мисс Тайт удивлена. М а р и я исчезла. Слышна окарина. Балаян и Антонелли советуются.

Б а л а я н. Вы давно не докладывали мне о нем.

А н т о н е л л и. Потому что нет изменений. Я смущен. Почти вошел в русло. Все было хорошо, и вдруг — голодовка!

Б а л а я н. Возникли какие-то причины?

А н т о н е л л и. Через месяц за новыми специалистами прилетят космические корабли, начнется ежегодная олимпиада. Для нас с вами привычное, не трогающее нас событие, но в жизни молодых — это дни трагического волнения. Начнется соревнование по профессиям, к августу тысячи и тысячи кораблей возьмут на борт миллионы мужчин и женщин и отправятся к другим мирам. Он ежедневно слушает радио. Надо полагать, думает, что в одном из улетающих кораблей мог быть и он. Словом, могло сказаться приближение олимпиады. Я говорил, сэр, радио нам ни к чему!

Б а л а я н. Сколько времени длится голодовка?

А н т о н е л л и. Сегодня, увы, двадцать третий день.

Б а л а я н. Долго! (Хмурится.) Что говорят врачи?

А н т о н е л л и. Что говорят? Депрессия переходит в паранойяльное развитие. Так они могут договориться до паранойи!

Б а л а я н. Что вы мелете! Врачам верьте!

А н т о н е л л и. Да, сэр, но чтобы выковать мужчину…

Б а л а я н. Думаю, Карло, мужчина в нем уже проснулся. (Хмурится.) Пожалуйста, мисс Тайт, дайте папиросу.

Мисс Тайт приближается. Слышна окарина.

А н т о н е л л и. Вы же бросили курить, сэр.

Б а л а я н (закуривает). Двадцать три дня — слишком!

М и с с Т а й т. Он умрет, сэр. Если Антонелли не может поставить диагноз, то могу я. Мальчишка умрет от любви.

А н т о н е л л и. Это ваша версия. Все дело в олимпиаде.

Б а л а я н. Но это тоже всего лишь версия, Карло. Считаете, мисс Тайт, Мария может помочь?

М и с с Т а й т. Господи! Она его сразу поставит на ноги. Это такая положительная эмоция!

А н т о н е л л и. Ни в коем случае, сэр! Вы всегда были сторонником жестких методов, сэр. Не отказывайтесь от своих тезисов.

Б а л а я н (думает). Не отказываюсь, не отказываюсь.

А н т о н е л л и. Сэр, предупреждаю: эту Марию в мужские корпуса допускать нельзя. Я помню ваши лекции. Русский педагог двадцатого века Антон Макаренко утверждал: чтобы выковать мужественного человека, нужно поставить его в условия, где он мог бы проявить мужество.

Б а л а я н. Я так и считаю, Карло, но есть грань, за которой начинается уничтожение личности. Я разрешаю Марии посещать больного. Когда мальчик поправится — если, даст бог, поправится, — они могут встречаться в парке. (Помедлив.) В дневное время. (Уходит.)

М и с с Т а й т. Не сердитесь, Карло. Я не считаю это своей победой. Просто жизнь сложнее, чем иногда кажется. Вы человек старомодный, Карло, но все-таки очень милый. Почему никогда не заглянете на чашечку чая?

А н т о н е л л и. Идите к чертям, милая Луиза. (Уходит.)

Мисс Тайт идет к роялю, играет. Подходит М а р и я.

М и с с Т а й т. Что с тобой? Что с тобой? Готова?

М а р и я. Да.

М и с с Т а й т. Вот яблоко. Иди!

Мария молча прячет яблоко в сумку. И садится.

На всякий случай возьми еще несколько яблок.

Мария прячет яблоки в сумку. Сидит скованно.

Ты скажешь — это может вызвать улыбку, и очень хорошо, — скажешь, что тысячу лет назад существовала легенда про Адама и Еву. Это были первые люди на Земле. По какой-то причине они не могли полюбить друг друга, пока не поедят яблок. Он развеселится. И все-таки выясни, как он к тебе относится. У меня есть сомнения. (С улыбкой.) Когда-нибудь приведи его сюда. Если сядешь за рояль и он увидит твои руки, можешь повелевать им, он твой!

М а р и я. У меня некрасивые руки.

М и с с Т а й т. Да, мама плохо поставила тебе руки, они были несвободны, звук получался блеклый, но осень и зима не прошли зря. Когда играешь, твои руки необыкновенно красивы. Воздушные, легкие, пальцы стали падать как капельки, везде успевают. Я вовсе не хвалю тебя, но, когда человек играет, в него можно влюбиться. Вот почему в древности интеллигентные женщины старались овладеть каким-нибудь инструментом.

М а р и я. Маму нельзя винить. Музыкальный воспитатель микрорайона — работа тяжелая. Я тоже мечтала получить колпак воспитателя. Детей люблю. Колпак дал бы мне знания теории музыки и педагогические знания. (Молчит.)

М и с с Т а й т. Не волнуйся. Это не стыдно. Идешь спасать!

М а р и я. Я не волнуюсь. Я хочу помочь ему.

М и с с Т а й т. Почему же ты сидишь?

М а р и я. У меня еще пропуска нет.

М и с с Т а й т. Господи! Какой ужас! Третий день оформляют пропуск. Это все Антонелли! Он человек старой школы. Ладно, будем бороться! (Встает, красит губы, уходит с Марией.)

Освещается комната. Д ж о р д ж лежит. В стороне С л у ж и т е л ь в желтом. Где-то бьют часы.

Д ж о р д ж. Скажи, тебе не надоело стоять так часами и смотреть на меня?

С л у ж и т е л ь. Нет, сэр. Это очень приятно.

Д ж о р д ж. Почему это приятно, Див?

С л у ж и т е л ь. Потому что я исполняю свой долг.

Д ж о р д ж. Ты о чем-нибудь думаешь, когда часами стоишь так?

С л у ж и т е л ь. Все время думаю.

Д ж о р д ж. О чем, Див?

С л у ж и т е л ь. Думаю о том, чтобы рядом с вами не было никаких колющих или режущих и острых предметов и ничего, напоминающего веревку. Я думаю, чтобы вам было хорошо и чтобы вы ни на секунду не оставались в комнате один.

Д ж о р д ж. А как думаешь, мне приятно, что ты все время смотришь на меня?

С л у ж и т е л ь. Думаю, не очень, сэр.

Д ж о р д ж. Почему ты так думаешь?

С л у ж и т е л ь. Не могу объяснить. Возможно, интуиция.

Входит Х а л и. Он в халате, босой.

Х а л и. Случайно достал тебе весьма любопытную книжку.

Джордж не реагирует. Хали кладет книгу рядом с ним. Находит ласты, шапочку, берет полотенце. Джордж встает, методично, неторопливо разрывает принесенную книгу. Хали спокойно следит. Смяв последние страницы, Джордж ложится.

Убери, Див. Я иду в бассейн, Джордж. (Уходит.)

Служитель начинает собирать изодранные страницы.

Д ж о р д ж. Не тронь. Пусть все останется как есть.

Служитель отходит. Где-то бьют часы.

С л у ж и т е л ь. Скажите, сэр, а вы о чем-то думаете, когда часами лежите так? Или находитесь в состоянии эйфории?

Д ж о р д ж. Думаю.

С л у ж и т е л ь. О той молодой леди, которая шлет записки?

Д ж о р д ж. Нет.

С л у ж и т е л ь. Мне трудно понять человеческую психику!

Д ж о р д ж. Я думаю о большом городе, Див. Через месяц там зазвучат фанфары, взовьются флаги.

С л у ж и т е л ь. Вы нарисовали какой-то абстрактный образ, а молодая леди лицо конкретное. Всегда, когда она передает мне записки, я вижу в ее глазах слезы.

Д ж о р д ж (быстро садится, с тревогой). Она плачет, Див?

С л у ж и т е л ь. Нет, сэр, она улыбается, мне даже кажется, лицо ее светится радостью, но в глазах блестят слезы.

Джордж задумывается. Служитель в упор смотрит на него.

Д ж о р д ж. Ты можешь смотреть куда-нибудь вбок?

С л у ж и т е л ь. Не могу. Поскольку вы голодаете и паранойяльное состояние усиливается, я должен смотреть только прямо.

Д ж о р д ж. Ладно, понимаю. Сам отвернусь.

С л у ж и т е л ь. Пожалуйста, сэр, но мне будет скучно.

Д ж о р д ж. Ничего, задам какую-нибудь задачу.

С л у ж и т е л ь. А сами будете думать о молодой леди?

Д ж о р д ж. Мое дело, Див. (Ложится, отворачивается.)

С л у ж и т е л ь. Извините, сэр. Задайте мне задачу.

Д ж о р д ж. Если трехмесячный цыпленок весит пятьсот граммов, то с какой скоростью растут бивни у двухлетнего слона?

С л у ж и т е л ь. Не определена, сэр, область допустимых значений. Неизвестна минимальная и максимальная скорость роста бивней. За минимальную можно принять ноль, за максимальную скорость света. Информация недостаточна.

Д ж о р д ж. Я тебе еще про цыпленка сказал.

С л у ж и т е л ь. Цыпленок не нужен, сэр. Я его отбросил. В каких величинах хотели бы получить ответ и с какой точностью? Если не введете дополнительной информации, количество ответов будет столь велико, что займет десятилетие.

Д ж о р д ж. Вот и хорошо. Молчи десятилетие. Молчи, Див!

Входит Х а л и. Бросает ласты, берет книгу, садится, читает, Джордж наблюдает за ним.

Знаешь, Хали, я долго занимался боксом.

Х а л и. Что ты хочешь сказать?

Д ж о р д ж. Очень хочется дать тебе по роже.

С л у ж и т е л ь. Я могу постоять за дверью, сэр. (Уходит.)

Х а л и. За что, Джордж?

Д ж о р д ж. Брось читать эту идиотскую книгу!

Х а л и (мягко). Это электроника, Джордж.

Д ж о р д ж. Брось, сказал. (Вырывает книгу, отбрасывает.)

Хали сидит с немного грустной улыбкой.

Ты хоть что-нибудь помнишь о жизни за этими стенами? Ты все забыл, потому что старый!

Хали находит книгу, садится, читает.

Знаешь, Хали, я многим обязан твоему терпению и доброте, но даже доброта и терпение могут стать поперек глотки. Больше всего я боюсь, что лет через десять буду вот так же сидеть с каменным лицом и так же все позабуду. Ложь. Хали! Нет у тебя счастья! Тебе просто необходимо, чтобы кто-нибудь еще сдался. Сначала ты приучал меня читать и заучивать прочитанное, потом повел в классы, чтобы сделать похожим на себя. Я тебя раскусил. Не позабуду, как принес эту книжку для самых маленьких, дурацкую детскую книжку по химии с картинками!

Х а л и. Я не знал, что может тебя заинтересовать. Ты сам однажды попросил отвести в класс, где можно узнать о программировании. За месяц сумел освоить сложнейший раздел математики.

Д ж о р д ж. А какой толк? И какой толк от твоего чтения?

Х а л и. Считай, удовлетворяю свое любопытство. Сегодня пойму кое-что, а завтра побольше. И это своего рода победа.

Д ж о р д ж. К семидесяти приобретешь четверть знаний, которыми располагает дипломированный электронщик?

Х а л и. Может, и не к семидесяти, а к тридцати пяти.

Д ж о р д ж. И кому будешь нужен? Кто возьмет? Куда пойдешь?

Х а л и. Никому. Никто. Никуда. Останусь читать другие книги. Не надо думать о жизни за этими стенами, Джордж, ее не существует для нас. По закону я обязан доложить, что ты порвал книгу. Редчайшее, дорогое издание.

Д ж о р д ж. И что мне за это будет?

Х а л и. Карцер.

Д ж о р д ж. Здесь есть карцер?

Х а л и. Очень неприятный.

Д ж о р д ж. А этот тип Антонелли уверял, что не тюрьма.

Х а л и. Наказание и дисциплина существуют везде. Если обещаешь не рвать книг, я забуду твой поступок.

Д ж о р д ж (с тихим гневом). Не обещаю.

Х а л и. Давай вызовем врача, он даст успокоительное.

Д ж о р д ж (с испугом). Нет! Не надо, Хали. Пожалуйста. Прошу тебя. Я потом надолго теряю контроль над собой! Нет!

Хали молчит, глядя в книгу.

Ну, пожалуйста, Хали.

Х а л и. Хочешь попутешествовать? Это иногда разрешают.

Джордж внимательно смотрит на него.

Тебе дадут сопровождающего человека.

Д ж о р д ж. Нет, Хали, не хочу, нет! Не нужно мне помогать. Любая помощь здесь оборачивается против меня. Не надо! Я клянусь, не порву ни одной книги, только не надо врача, ладно?

Х а л и. Прости, пожалуйста, забыл предупредить: тебе нужно одеться поприличнее.

Д ж о р д ж. Зачем это?

Х а л и. Придет твоя знакомая девушка. Полчаса назад позвонили из канцелярии.

Джордж одевается. На площадке М а р и я. В руке сумка. К ней подходит С л у ж и т е л ь.

С л у ж и т е л ь. Добрый день, мисс. У вас есть пропуск?

Мария показывает. Вся в напряжении.

Будьте добры, позвольте в сумочку заглянуть? (Смотрит в сумку.) Спасибо. Прекрасные яблоки! Входите, мисс.

Мария входит. Служитель исчезает.

М а р и я. Здравствуй, Джорджи.

Д ж о р д ж (с застывшей улыбкой). Привет.

М а р и я (протягивает руку Хали). Меня зовут Мария.

Х а л и. Меня — Хали Омани. У нас беспорядок. Садитесь.

М а р и я. Обожаю беспорядок. (Садится. Сумку — на колени. Волнуясь, смотрит на Джорджа.) Бледный, но не исхудал.

Х а л и. Хотите кофе, Мария?

М а р и я. Не люблю. Нет, иногда люблю. Это не трудно?

Х а л и (с широкой улыбкой). Нисколько! (Уходит.)

М а р и я. Ситуация сложная. Лучше без вступлений. Дали тридцать минут. Меня прислали в виде лакомой приманки с целью воздействовать на тебя, но воздействовать не собираюсь. Извини, Джорджи, хочу сразу выяснить: как ты относишься ко мне?

Д ж о р д ж. Не знаю пока.

М а р и я (вздохнув быстро). Плохо. Очень плохо.

Д ж о р д ж. Я боюсь отвечать на такие вопросы.

М а р и я. Это уже лучше немного. Рад был моим запискам?

Д ж о р д ж. Да. Очень!

М а р и я. Это уже намного, намного лучше.

Х а л и приносит кофе, Мария и Хали пьют.

Х а л и. Не хочешь, Джордж, попить чего-нибудь?

Д ж о р д ж. Спасибо, благодетель. Перестань наконец заниматься благотворительностью. Я попал сюда по ошибке и все равно сделаю то, что хотел с самого начала, до того, как ты умаслил меня и лишил воли и сопротивления. Я разоблачу этого Антонелли. Он не поделил что-то с доктором Грегори. Разве ты сомневаешься в моих способностях?

Х а л и. Каждый, кто попадает сюда, настаивает на ошибке. Я думал, у тебя этот период уже прошел.

Д ж о р д ж. Не называй это периодом, подлец!

Х а л и. Джордж, ты неисправим. Ты находишься в заведении, называемом приютом, но я еще не слышал, чтобы ты произнес название полностью. Так сделай это, Джордж, сделай! Произнеси название вслух, потом ложись под одеяло и проспись. Не хочешь, так сделаю я. Ты находишься в приюте для ненормальных. Про таких, как мы, люди говорят шепотом, что господь их лишил разума. (Уходит.)

М а р и я (голос тихий-тихий). Наверно, он прав. Во всяком случае, я не считаю себя полностью нормальной. Мне часто казалось, что я летаю. А люди жили в облаках. При этом играла на окарине. Вероятно, это правильно, что меня засадили сюда. Покопайся в голове, может, у тебя тоже что-то такое… Твоя мать, например? Или отец? Он кто?

Д ж о р д ж. Дипломированный водопроводчик.

М а р и я (внимательно). Скажи, родители сильно пили?

Д ж о р д ж. Совсем не пили.

М а р и я. Ну а были какие-то особые страсти?

Д ж о р д ж. Мечтали, что я попаду на Новию.

М а р и я. Это была навязчивая, маниакальная мечта? Да?

Д ж о р д ж. Ни о чем другом не мечтали.

М а р и я. Не каждый родитель, знаешь, может надеяться, что хоть один из детей попадет на большую планету. Они испытывали чувство неполноценности?

Д ж о р д ж. Считали меня очень способным.

М а р и я. Большинство выбирает профессию из престижа. Престиж, мода. Видимо, тоже своего рода ненормальность.

Д ж о р д ж. Тогда все люди ненормальны.

М а р и я (со вздохом). Да, трудно, Джорджи, отличить нормального от ненормального. Возьми мою маму. Ни на минуту не может остаться наедине с собой. Чистая, преданная, но такая привязчивая. Может, это утомляло мужчин? Нервы, одна как перст. Наверно, если б с детства засадили в такой приют, ей было бы легче.

Д ж о р д ж. Мне кажется, что ты самый близкий мне человек.

М а р и я (с неловкой улыбкой). Правда?

Д ж о р д ж. Мне кажется, ближе сейчас никого нет.

М а р и я. Спасибо. Ведь у меня тоже теперь ближе никого нет.

Д ж о р д ж. Только не вздумай уговаривать меня.

М а р и я. В принципе, мне нравится, что ты сопротивляешься, не люблю скептиков, но… Я совершенно должна молчать?

Д ж о р д ж. Должна поверить, что я нормальный. А что делать, знаю. Силы нужны! Сегодня начну есть. И нужны деньги.

М а р и я (с улыбкой). Деньги? У меня полная банка. Когда скучно, подметаю в парке, за это платят. Что ты решил?

Д ж о р д ж. Уйду отсюда.

М а р и я. С ума сошел!

Д ж о р д ж. Если сошел, значит, есть ум. А почему бы не уйти? Двери открыты, никаких замков. Никто ведь не говорил, что нельзя уйти. Просто возьму и выйду отсюда. Не тюрьма.

М а р и я. Тюрьма. Хуже, чем тюрьма. Нам некуда уйти отсюда. Некуда, Джорджи! Ты рехнулся.

Д ж о р д ж. Буду искать помощи. Не отступлю, пока все не выяснится. Докажу, что нормальный. Все это ложь!

Оцепенев, она горько смотрит на него.

Когда сидишь тут, то сам начинаешь думать о себе как о неполноценном. Доктор Грегори хотел дать мне колпак, ты забыла.

М а р и я (смахивает слезу). Он мошенник.

Д ж о р д ж. Пусть, но значит, все же возможно? Мой друг Джимми получил свой колпак, но знала бы, какой он тупица!

Вдали — С л у ж и т е л ь.

С л у ж и т е л ь. Время, указанное в пропуске, истекло, сэр.

Мария достает яблоко, разглядывает.

Д ж о р д ж. Поверь, другого выхода у меня нет.

Она молча протягивает ему яблоко.

Яблоко, наверно, нельзя пока. Нужна какая-то жидкая пища.

М а р и я (ровно). Прав. Попроси мелкую-мелкую терку.

Он смотрит на нее. Она кладет яблоко, уходит.

Д ж о р д ж. Мария!

Мария не обернулась. Свет идет за нею.

Появляются м у з ы к а н т ы. Играют. Входит м и с с Т а й т. М а р и я слушает со строгим лицом. В руке дирижерская палочка.

М а р и я. Хватит. Плохо. Халтурите сегодня. Покурите.

М у з ы к а н т ы уходят. Мария опускается на скамеечку.

М и с с Т а й т. Я говорила, тебя нужно только ругать. Ошиблась. Тебя нужно беспрерывно хвалить.

М а р и я. Не лукавьте, мисс Тайт. К чему эта педагогика! Я инвалид. Давно уже ничего не получается.

М и с с Т а й т. Да, я заметила, последний месяц ты занимаешься механически. Надо это как-то преодолеть.

Входит С л у ж и т е л ь. Останавливается.

М а р и я (спокойно). Давай!

Он подает записку. Она прячет в карман.

С л у ж и т е л ь. Почему вы не читаете записок, мисс?

М а р и я. Они все одинаковы.

С л у ж и т е л ь. Мне тоже так показалось!

М и с с Т а й т. Ты их читаешь, Див?

С л у ж и т е л ь. Да, мисс Тайт. Меня крайне волнуют этические проблемы. Мое мышление отличается от вашего. Я начал регулярно читать беллетристику.

М и с с Т а й т. И что-нибудь понял, голубчик?

С л у ж и т е л ь. Трудно. Сумбурное переплетение и взаимодействие человеческих побуждений полностью лишено логики. Джордж хочет видеть Марию, Мария не читает записок. Каким же образом Мария узнает, что Джордж хочет ее видеть и что это самая, самая последняя записка и он прощается навсегда? (Отойдя, Марии.) Теперь, мисс, можете не читать. Я все рассказал. (Уходит.)

Мария неподвижна на скамеечке.

М и с с Т а й т. Ты ему чего-то не можешь простить?

М а р и я. Я ему все, все простила. Я все его записки по ночам читаю. Мы не будем репетировать сегодня.

М и с с Т а й т. Хорошо.

По радио звучит тихий голос Служителя: «Леди и джентльмены, пожалуйста, разойдитесь. Освободите парк, скоро отбой. Можно погулять на своих территориях. Девочки налево, мальчики направо! Девочки налево, мальчики направо!» Свет — в парке. Прохаживается С л у ж и т е л ь.

С л у ж и т е л ь. Девочки налево, мальчики направо! (Уходит, повторяя.) Девочки налево, мальчики направо!

Появляется Д ж о р д ж. Подходит Мария. Молчат.

М а р и я. Ну, все, Джорджи!

Молчат.

Я тебе что-то хотела сказать.

Молчат.

Что говорить! Хоть кричи, все равно не услышишь. Я бы убила тебя. Все, иди. Уходи скорей, зареву.

Молчат.

И куда ты пойдешь? Ну вот сейчас выйдешь, и что?

Д ж о р д ж. Дойду до ближайшего ресторана, вызову скиммер. Доберусь до аэропорта и до ближайшего олимпийского центра.

М а р и я. И что скажешь? Проверьте мозг, переоцените мои способности? А они скажут: откуда ты? Документов никаких. Задержит первый полицейский. Вернешься с побитым носом.

Д ж о р д ж. Не вернусь.

М а р и я. Да, знаю, я уже тебя знаю, но мне кажется: ты не очень ясно представляешь, чего хочешь добиться.

Д ж о р д ж. Если не получится ничего, улечу на какую-нибудь планету. Хоть мусорщиком! Хоть грузчиком!

М а р и я. Ты нормальный человек, Джорджи. Нормальный.

Д ж о р д ж. Поверила?

М а р и я. Ты очень жестокий, поэтому я знаю, ты нормальный.

Вновь слышится голос: «Мальчики направо, девочки налево». Приближается С л у ж и т е л ь.

С л у ж и т е л ь. Пожалуйста, разойдитесь.

М а р и я. Милый Див, я прошу, дай нам постоять.

С л у ж и т е л ь. Правила внутреннего распорядка, мисс. Видите, перед вами черта. Вот она! За чертой женская половина, а тут мужская. Пожалуйста, разойдитесь!

М а р и я. Слушай, Див, а если я стану тут за чертой, а Джордж здесь, с этой стороны, можно нам еще поговорить?

С л у ж и т е л ь. Сколько угодно, хоть всю ночь! (Уходит.)

М а р и я. Ты как головой в омут.

Д ж о р д ж. Омут здесь. Жизнь должна иметь хоть какой-то смысл. У тебя есть твоя музыка, а у меня что?

М а р и я. Я бы бросила музыку, все бросила и пошла за тобой, но ты не зовешь.

Д ж о р д ж. Мне некуда позвать.

М а р и я. Ты прав. Я эгоистка, Джорджи. Очень хочется, чтобы ты думал обо мне, но ты прав. Что творится в мире!

Д ж о р д ж. У меня ближе тебя никого нет.

Мари я. Понимаешь, если что-нибудь еще скажешь, ты понимаешь, что сейчас будет? Ты зверь! Уходи скорей.

Д ж о р д ж. Прощай.

М а р и я. Понимаешь, что прощаемся навсегда?

Д ж о р д ж. Да.

М а р и я. Не врешь! Не врешь! Молодец! Хоть когда-нибудь вернешься на землю?

Д ж о р д ж. Это маловероятно.

М а р и я. Молодец! Не врешь!

Д ж о р д ж. Может, к старости. Некоторым удается…

М а р и я. Честный человек! Прямой! Иди, времени уже нет. Стой! (Снимает с себя камушек на веревочке, надевает ему.) Это простой камушек с дыркой, но очень надежный амулет. Это «куриный бог». Не снимай! (Отворачивается, плачет.) Уходи! Сгинь! Ты еще будешь счастлив, а я уже никогда!

Джордж следит, как М а р и я уходит.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Рев, свист, крики, и время от времени, когда рев стихает, звучит маршеобразная музыка. В кресле, положив ноги на стол, сидит моложавый, поджарый К о н с у л. Входит С л у ж и т е л ь в элегантном сером костюме. Держит блокнот для записей и карандаш.

К о н с у л. Почему так беснуются на трибунах?

С л у ж и т е л ь. Закончилось соревнование астроботаников. Зрители, по сведениям полиции, заключали крупные денежные пари. Напоминаю, сэр: в течение ближайшего часа закончатся соревнования сварщиков, ветеринаров, энергетиков. Полиция сообщает, сэр: усилилась волна терроризма. Просят принять меры. Напоминаю также: в пять вы встречаете на космодроме Министра кадров.

К о н с у л. Хорошо. Через час я должен быть на завтраке в честь делегации планеты Бри. Приготовьте костюм.

С л у ж и т е л ь. Прием посетителей отменяется?

К о н с у л. Сколько там?

С л у ж и т е л ь. Как всегда, битком.

К о н с у л. Я смогу принять трех-четырех. Нет, двух. Истериков, пожалуйста, не впускайте, будьте внимательны. И плотно прикройте окна. Давайте отдохнем от этого рева.

С л у ж и т е л ь выходит, и становится тихо. На краю площадки появляется худенькая бледная Л и л и а н. Коротенькие шортики, кружевная блузка.

Л и л и а н. У меня скромная просьба, господин Консул.

Консул разглядывает ее. Лилиан внезапно достает из сумочки зеркало, вынимает из волос шпильки. Появляется Д ж о р д ж. Он в помятой, изодранной рубахе, напряжен.

Д ж о р д ж. Позвольте, сэр?

К о н с у л. Зачем спрашивать, если вошли?

Лилиан успела распустить волосы.

Почему, мисс, войдя сюда, вы решили изменить прическу?

Л и л и а н (с робкой улыбкой). Возможно, помните, в прошлом году здесь, на олимпиаде, всеобщее внимание привлек длинный Дик из Техаса? Нет, это было в позапрошлом году.

К о н с у л. Я не имел чести знать длинного Дика.

Л и л и а н (с той же улыбкой). Длинный Дик сказал, что самое красивое, что у меня есть, это волосы и ноги.

К о н с у л. Поэтому вы явились на прием в шортах?

Л и л и а н. Вы должны ясно видеть, что я представляю.

К о н с у л (сухо изучает обоих). Садитесь.

Лилиан и Джордж садятся вдали на стульях.

Я сам скажу то, что вы намерены сказать мне. Каждый желает улететь на Новию, однако, если нет основательных мотивов, лучше сразу же удалитесь. Начнем с вас, мисс. Назовите себя.

Л и л и а н. Зовите меня Ли.

К о н с у л. Как думаете, мог я вас где-нибудь видеть? Вы уже были у меня когда-то?

Не глядя на него, Лилиан кивает.

С вами все ясно, Ли. Назовите себя, молодой человек.

Д ж о р д ж. Джордж Плейтон. Я могу быть программистом.

Консул внимательно изучает его.

Л и л и а н. Почему со мной так сразу все ясно?

К о н с у л. Тысячи девушек посещают олимпиады в надежде выйти замуж за победителя. Вы, я понял, приезжаете третий раз.

Л и л и а н. Четвертый, сэр. Но я не какая-нибудь, я богата, у отца большая ферма, самая большая на Юге. Я единственная наследница. Сначала приехала с подружками, нас было семеро. Все с Юга, и все свою судьбу устроили, а я бедствую. Всю зиму провожу на ферме, все лето на олимпиадах, можно пожалеть?

К о н с у л. Подождите. Откуда, Джордж? Где живете?

Д ж о р д ж. Ниоткуда и нигде, сэр. (Встает.) В это трудно поверить, но любая другая расшифровка моего положения пойдет только во вред мне. Вот уже трое суток я боюсь погони, хотя, клянусь, никакого преступления не совершал.

К о н с у л. Вы бродяга?

Д ж о р д ж. Да! Теперь это именно так. Именно так!

Консул внимательно изучает его.

Л и л и а н. Я всего лишь хочу, чтобы завели карточку.

К о н с у л. Полагаю, на вас уже была заведена карточка.

Л и л и а н. Вы их ежегодно выбрасываете, заводите новые.

К о н с у л. Мы вынуждены, девушки стареют. Наша картотека имеет репутацию. Юноши, улетающие на Новию, широко пользуются ею. Мы не можем предлагать залежалый товар. (Джорджу.) Вы попали в точку. Планетам класса «А» всегда требуется много программистов. Практически мы их берем почти без конкурса.

Л и л и а н. Считаете меня старой, господин Консул? Да?

К о н с у л. У меня нет времени, Ли. (Джорджу.) Я бы хотел посмотреть ваш диплом.

Д ж о р д ж. Погиб, сэр. Да! При пожаре. Я слышал, Новия сама заряжает программистов.

К о н с у л. Верно, но нужен документ о возможностях мозга. Добейтесь повторного медицинского обследования.

Д ж о р д ж. Три дня, сэр, я стучался тут в разные двери. Никто не слушает. Нельзя ли отправить меня неофициально? Зайцем? Я на месте договорюсь. Убежден, сэр. Я проверял свой мозг, и не однажды! Я убежден!

К о н с у л (с усмешкой). Хорошо, обсудим. Я должен переодеться. Извините. (Направляется к выходу.)

Л и л и а н. Заведите карточку. В чем дело? Мне всего двадцать лет. Я замуж хочу.

К о н с у л (останавливается). Хорошо, я скажу. Вы субтильны. Понимаете? Худенькая, хрупкая. Еще недавно такие были в моде. Наука ничего не может понять. Существуют какие-то десятилетние циклы. Сейчас пошла мода на крупногабаритных, крепкотелых, я бы сказал на толстых девиц. Вы так накалены идеей замужества, что готовы, по-моему, пойти за любого, даже жителя Земли.

Л и л и а н. В конце концов, да!

К о н с у л (на Джорджа). Вот симпатичный муж. (С улыбкой.) Приглядитесь! Я переоденусь, и мы это обсудим. (Уходит.)

Джордж невозмутимо садится.

Л и л и а н (некоторое время изучает его). Правда бродяга?

Д ж о р д ж. Да.

Л и л и а н. Где бродишь?

Д ж о р д ж. В космосе.

Л и л и а н (серьезно). С планеты на планету?

Д ж о р д ж. Да.

Л и л и а н. А не пойти ли нам вечером потанцевать? А?

Д ж о р д ж. Мне не до того.

Л и л и а н. Что намерен делать сейчас?

Д ж о р д ж. Подожду Консула. Мне сдаваться нельзя.

Л и л и а н. Консул не придет.

Д ж о р д ж. Он обещал.

Л и л и а н. Не придет. Всегда так. Сама не знаю, что делать. От настроения Консула многое зависит, но обычно приходит полицейский и выставляет. (С робкой улыбкой.) Ты хочешь здесь посидеть со мной? Я согласна!

Д ж о р д ж. Полицейский проверяет документы?

Л и л и а н. Это зависит от того, какая модель дежурит.

Входит С л у ж и т е л ь в форме полицейского.

С л у ж и т е л ь (улыбается). О, мисс, сколько лет, сколько зим, я рад вас видеть.

Л и л и а н (приветливо). И я рада, Див.

С л у ж и т е л ь. Огромное спасибо, мисс. Будьте добры, мисс, и вы, сэр, будьте добры удалиться куда-нибудь.

Л и л и а н (смеется приветливо). Ко всем чертям?

С л у ж и т е л ь. Мне незнакомо понятие «ко всем чертям», мисс.

Л и л и а н. Это значит, куда-нибудь как можно подальше.

С л у ж и т е л ь. О, да! Идите, мисс, пожалуйста, подальше!

Л и л и а н (смеется. Тихо). Подойди, милый Див.

Он приближается. Она берет его за пуговицу.

Завтра нас по второму разу сюда уже не пустят, понимаешь, как все сложно? Я знаю, для тебя в этом кабинете главная забота — сейф.

С л у ж и т е л ь. Там секретные бумаги.

Л и л и а н. Скажи, ты не доверяешь мне, Див?

С л у ж и т е л ь. О, доверяю!

Л и л и а н. Я не дотронусь до сейфа, понял? А ты встанешь за дверью, подежуришь, как мой близкий друг, и не будешь упрямиться, хорошо?

С л у ж и т е л ь. Я не посмею упрямиться, мисс.

Л и л и а н. Ты потрясающе умен, мой дорогой. Иди.

С л у ж и т е л ь, козырнув, исчезает.

(Улыбается счастливо.) Они меня все жалеют. (Достает из сумки термос и стаканчик.) Хочешь кофе? Тут кое-что осталось.

Д ж о р д ж. Почему они жалеют тебя?

Л и л и а н. Не хочу обсуждать это. (Протягивает стаканчик.) Пей кофе. Я вижу, хочешь. Ну, пожалуйста, возьми. Ну! Это же мелочь.

Он пьет кофе. Чувствуется, испытывает наслаждение.

(С нежностью.) Тебе, может быть, деньги нужны?

Джордж мотает головой: нет! Садится.

(Протягивает сумочку.) Бери сколько надо. Не хочешь? Возьми, пожалуйста. Чудно! Все берут да еще обманывают.

Д ж о р д ж. Как обманывают?

Л и л и а н. Ну, помолчу лучше. (Опустив взгляд.) Это стыдно.

Д ж о р д ж. Почему тебя полицейские жалеют?

Л и л и а н. Считают чокнутой на почве замужества.

Д ж о р д ж. Неужели так обязательно замуж, Ли?

Л и л и а н (молчит, смеется тихо). Я просила: дайте стенографирование или зубным техником. Нет, говорят, можно только диплом по домоводству. А что такое домоводство? Тебе вкладывают в голову поваренную книгу. У меня была замечательная бабушка, научила готовить роскошные варенья, джемы, пирожные, а когда вложили поваренную книгу, я все забыла. Колпак дали, а мужа не дают! (Улыбается.) Хочешь, рубашку починю?

Д ж о р д ж. Иголка есть?

Л и л и а н. Ну, чудак! Домоводство! Снимай!

Он смеется, снимает рубашку. Она смеется, глядя на него, голого, достает иглу, сбрасывает туфли. Босая устраивается рядом в кресле.

Тебе жалко меня?

Д ж о р д ж. Я не понимаю, что происходит.

Л и л и а н. Что ты не понимаешь, Джордж?

Д ж о р д ж. Тысячи толпятся возле этого учреждения, где мы сидим. И все молодые, несчастные, и все стремятся куда-нибудь улететь, к чертям, навеки. Ты не задумывалась, почему у нас такая система образования?

Л и л и а н. Зачем? По-моему, ты хороший, добрый. Хочешь на ферму к нам?

Д ж о р д ж. Какой смысл в твоем предложении?

Л и л и а н. Там хорошо у нас, от души предлагаю!

Д ж о р д ж. Я же не могу фермером. Кем я там буду?

Л и л и а н. А никем! Отец для меня что угодно сделает!

Д ж о р д ж. Но ты потребуешь каких-то обязательств, да?

Л и л и а н. Не потребую. Поживи, попривыкай. О чем задумался? Всегда была такая система образования, Джордж, всегда. Всегда была!

Слышится холодноватый голос Консула: «Не всегда». Он появляется во фраке. Лилиан и Джордж вскакивают. Он держит ее туфли, она его рубашку. Вид их, кажется, бесит Консула. Он садится, сосет сигару.

К о н с у л. Нет, не всегда, не всегда была такая система образования! Не всегда, мои милые! Меня забавляет твой голый вид, парень, и вообще меня забавляет эта попытка, не теряя времени, раздеться в моем кабинете, но я все же удовлетворю ваше любопытство. (Иронически, посасывая сигару.) До космических полетов человечество было долго приковано к Земле, а население возросло настолько, что любые технические неполадки приводили к голоду и болезням. По мере развития науки на обучение специалистов требовалось все больше времени. Перелом наступил, когда появились колпаки и ленты. Стало возможным быстро выпускать миллионы специалистов и приступить к заполнению вселенной, регулировать уровень населения. Более того, за ленты и специалистов ваше отечество получает от планет валюту и сырье, от которых зависит экономика. Все ясно? Я удовлетворил ваше любопытство? Идите вой!

Д ж о р д ж. Значит, сэр, все дело в сырье?

К о н с у л (не понимая. С тихой яростью). В каком сырье?

Д ж о р д ж. В сырье, от которого зависит наша экономика?

К о н с у л. Я даю вам тридцать две секунды.

Л и л и а н. У вас плохое настроение, господин Консул?

К о н с у л. Я даю вам двадцать секунд. Если за это время не уберетесь, я включу аварийную сигнализацию. Вон! Вон!

Звучит Бах. Свет перемещается. За роялем М а р и я. Встает, садится на землю, раскладывает карты, гадает. Из глубины идет м и с с Т а й т. Невесела, но держится прямо.

М и с с Т а й т. Доброе утро. Занималась, надеюсь?

М а р и я (спокойно). Да. Ни черта не получается.

М и с с Т а й т (садится). У тебя больной вид. (Улыбается.) Что-то скрываешь от меня?

М а р и я. Да, но уже можно сказать, Джордж сбежал.

М и с с Т а й т. Ничего другого и не ждала от него. Мужчинам кроме любви всегда нужно еще что-то. Неволя их парализует. Мы, женщины, другие. Неволя — наша колыбель в каком-то смысле.

М а р и я. Вас ничуть не удивило, что он сбежал?

М и с с Т а й т. Зачем удивляться, если я знала о побеге в ту же минуту. Генеральный психолог Ованес Балаян сразу собрал планерку, создана оперативная группа, и Балаян вылетел в Сан-Франциско для контактов. На рассвете я видела Джорджа по видеофону. Спал на трибунах олимпиады, замерз. Неумыт, непричесан, ужасно!

М а р и я. Выходит, за каждым его шагом следят шпионы?

М и с с Т а й т. Шпионы не нужны, девочка. Каждый мужчина и женщина излучаются на небольших частотах, и каждый имеет свой аромат. Прежде это улавливали собаки, теперь улавливает аппаратура. Технически не сложно. Правда, дороговато, но о затратах уже не думают. Мне нравится, как ты держишься. Давай поиграем.

М а р и я (холодновато). Джорджа арестуют? Вернут?

М и с с Т а й т. Нет. Думаю, нет. Обстоятельства изменились. Балаян сказал — никакого насилия. Балаяну можно верить. Все наши сотрудницы были в него влюблены.

М а р и я. Зачем же тогда за Джорджем следят?

М и с с Т а й т. Из соображений гуманности!

М а р и я. Мисс Тайт, у меня вопросы. Я не верю, мисс Тайт. Простите мой тон, но если перестану вам верить, то никогда не войду в этот класс. Если был известен день, час, даже минута побега, почему Джорджу позволили бежать?

М и с с Т а й т. Отвечаю. Я даю честный, прямой и по сути научный ответ. Джорджу Плейтону позволили бежать из-за того лишь, что хотели дать возможность излить агрессивные чувства. Эмоции мешали его правильному развитию.

М а р и я. Значит, я должна верить, что слежка организована исключительно из соображений гуманности?

М и с с Т а й т. Нет. Нет! Не должна. (Ходит.) Они уже сами не знают, с какой целью следят за ним. Не знают! И никто в мире уже не знает, как развернется сюжет. Джордж оказался слишком неуправляемым экземпляром. Я говорила тебе, обстоятельства изменились. И они изменились. Врачи на планерке предупредили: еще немного насилия, и Джордж станет нервнобольным. Все! Это называется фрустрация. Опаснейший медицинский термин. Все! Трогать нельзя. Арестовывать нельзя. Возвращать нельзя. Я сказала всю правду, но если задашь еще хотя бы один вопрос, предупреждаю: я начну врать. Могу добавить. К нему там сейчас сватается одна. И если она его заарканит, вообще не знаю, что будет.

М а р и я (помолчав). Где он сейчас? В данный момент?

М и с с Т а й т. Там где-то… у металлургов.

М а р и я. Почему у металлургов?

М и с с Т а й т. Не знаю, не знаю!

М а р и я. Можно мне взглянуть на него?

М и с с Т а й т. Не знаю. Не знаю, девочка. Идем! Ты сейчас все увидишь.

Уходят стремительно. Вновь слышны трибуны. Звучат фанфары. Освещаются стол и табурет. Торжественно идут С л у ж и т е л ь в синем и молодой человек с усиками. Это Д ж и м м и. Останавливается у стола. По радио слышен мягкий спокойный женский голос: «Участники соревнований будут пользоваться микроспектрографом Бимена, модель 2. Микроспектрографы повреждены. Необходимо определить причину неисправности и ликвидировать. Заказчиком на металлургов выступает Новия». На трибунах бешеные аплодисменты и — тишина.

С л у ж и т е л ь. Начинайте, Джимми Коллинс. Возьмите прибор.

Джимми берет прибор. Он в чем-то неуверен.

Вам дано на все пятнадцать минут, начинайте. Если не окажется нужной детали, ее можно затребовать.

Джимми разглядывает прибор.

Почему не начинаете? Я должен принести вам недостающую деталь, но сначала вы должны сказать, какую.

Д ж и м м и. Деталь, кажется, не понадобится.

С л у ж и т е л ь. Понадобится! Я даже знаю, какая!

На трибунах радостные крики, аплодисменты.

Д ж и м м и (хмурясь). Чего они орут?

С л у ж и т е л ь. Зрители радуются, сэр. Взгляните на табло. Участник под номером семнадцать сообщил: луч не сфокусирован. Простите, сэр, я начинаю тревожиться. Какое вы получили образование?

Д ж и м м и. Какое нужно. Не мешай думать.

С л у ж и т е л ь. Виноват, сэр. Почему вы не начинаете? (Тихо.) Снимите крышку и включите прибор в цепь.

Джимми снимает крышку.

(Тихо.) Вглядитесь в экран. Видите неполадку? Видите?

Джимми мрачен. На трибунах крики.

На табло новое сообщение: семнадцатому несут деталь. Начинайте, прошу! Я хочу, чтобы вы заняли призовое место. Будьте снисходительны, мне трудно, я не могу терпеть, сэр. Во мне до крайности развито чувство доброжелательности.

Зрители кричат. Джимми садится на табурет.

Зачем вы сели? Встаньте! Мне невыносимо трудно. Умоляю вас!

Д ж и м м и. Скажи, какая нужна деталь?

С л у ж и т е л ь. Не могу. Я так волнуюсь, что кончаются силы. Боюсь, во мне что-нибудь сломается. Вы не успеете!

Г о л о с. Номер три, вам нужна помощь? Почему вы сели? К вам направляется куратор медицинского отдела новианского департамента кадров.

С л у ж и т е л ь. Начинайте, сэр! Пожалейте меня. Чем я могу помочь вам, сэр? Чем? Я сделаю, что угодно!

Д ж и м м и. Скажи, какая нужна деталь?

С л у ж и т е л ь. Поздно, сэр. Время истекло.

Д ж и м м и. Тогда принеси пива.

С л у ж и т е л ь. Не могу, не могу! Нет сил!

Появляется Г р е г о р и. Он в белоснежном халате.

Г р е г о р и. Что с тобой, Див?

С л у ж и т е л ь. Не знаю. Я погибаю из-за доброжелательности, сэр. Во мне что-то сломалось.

Г р е г о р и. Иди в мастерскую. Тебя починят.

С л у ж и т е л ь исчезает. Звучат фанфары. Крики, овация.

Как себя чувствуете, друг мой?

Д ж и м м и (небрежно закуривая). Оставьте меня в покое.

Г р е г о р и. Я из новианского департамента кадров. Меня зовут Грегори. Почему вы не притронулись к прибору?

Д ж и м м и. Мне незнаком микроспектрограф Бимена. Ленты колпака, по которым я получил образование, устарели. В этих проклятых лентах, которые дали мне образование, был предусмотрен микроспектрограф Хенслера. Я живу в небольшом городе. Глухая сельская местность. Провинции никогда не хватает новых лент. Ладно, сэр, Новия может катиться ко всем чертям! (Смотрит на трибуны.)

Г р е г о р и. Что вас там привлекло на трибунах? Парень, который так мило беседует с полицейским?

Джимми, не отвечая, смотрит на трибуны.

Утрите слезы! Вы же мужчина.

Д ж и м м и. Ничего не могу поделать, текут и текут. Обидно, сэр. Мой отец, дед и прадед — все были металлургами.

Г р е г о р и (удивленно следя). Вы знаете этого парня?

Д ж и м м и. Это мой друг. Я никого не хочу видеть. (Вытирая слезы.) Всюду нужны связи, сэр! Получается так, что если живешь в маленьком городе, то на карьеру не рассчитывай! (Услышав марш.) Все. Улетели металлурги!

В сопровождении П о л и ц е й с к о г о входит Д ж о р д ж.

Г р е г о р и. В чем дело, шеф?

П о л и ц е й с к и й. Этот парень, похоже, из созвездия Брака. Ничего не знаете о террористах? Парни из созвездия Брака собирались взорвать олимпиаду. Наше правительство дает им мало вооружений. У этого типа нет документов, потерял, говорит. Он чего-то боится. Надо отправить в участок.

Г р е г о р и. Не надо, я его знаю.

П о л и ц е й с к и й. Уверяет, будто рвался к какому-то другу.

Г р е г о р и. Вот стоит его друг Джимми Коллинс.

П о л и ц е й с к и й. Он твой друг?

Д ж и м м и. Бывший.

Д ж о р д ж. Мне тебя очень жаль, Джимми, но ты мерзавец!

Д ж и м м и. Пришел полюбоваться на мое поражение? Да?

Г р е г о р и. Неужели не чувствуете, шеф? Они же настоящие друзья!

Д ж о р д ж. Отпустите, пожалуйста, сэр, я домой поеду. Отпустите, я не террорист, и оружия нет. (Выворачивает карманы.) Видите? Извините, сэр, вы робот или человек?

П о л и ц е й с к и й. Я человек, парень, и поэтому отпускаю тебя. (Грегори.) Под вашу ответственность, сэр. (Уходит.)

Джимми сосет сигарету, наблюдает за Джорджем.

Г р е г о р и. Мне помнится, Джордж, вас забрал к себе Антонелли. Как вы тут оказались? У вас ужасный вид. Я, кажется, догадываюсь. Можете мне довериться, я — друг. Боитесь слежки?

Джордж кивает.

Мне необходимо уйти, но вот моя визитная карточка. Делегация Новии остановилась в отеле «Полярис». Наверно, я смогу отправить вас, куда вам хотелось. Понимаете меня?

Д ж о р д ж. На прежних условиях?

Г р е г о р и. У вас есть другой выход? Какое время встречи вас устроит?

Д ж о р д ж (берет карточку, коротко, тихо). Быстрее.

Г р е г о р и. В три часа, Джордж. До встречи. (Уходит.)

Д ж и м м и. Какие у тебя дела с этим новианином Грегори? Чего ты боишься? Может, и в самом деле террорист? Твой отец сказал, ты уехал по специальному заданию. Гордится, но ничего не знает.

Д ж о р д ж. Он здоров?

Д ж и м м и. Да. Говори, где живешь!

Д ж о р д ж (с горькой улыбкой). Не говори отцу, Джимми. Я живу в приюте для ненормальных. Там держат таких, у кого обнаружены дефекты в мозге.

Д ж и м м и. Вот видишь! Ты свихнулся, испортил свой мозг. Я предупреждал когда-то: не читай книг! Как ни плохо там, в сумасшедшем доме, но лучше возвратиться добровольно. Иначе поймают и закуют в железо.

Д ж о р д ж (чуть улыбнувшись). Не бойся за меня. Если повезет, то завтра, очевидно, уже буду далеко. У меня просьба. Вместе пойдем по городу, так безопаснее, а после трех, если не выйду к тебе, подай телеграмму в приют одной девушке, договорились?

Д ж и м м и (удивленно). Там есть девушки?

Д ж о р д ж. Как везде. Напишешь коротко: улетел. Точка. Подписи не нужно. Она поймет.

Д ж и м м и. Не годится, Джордж, с хорошими девушками так не обращаются. Напишу: целую, люблю, точка. Согласен?

Д ж о р д ж. Ты правильно угадал, но, по-моему, если человек признается в любви, он должен быть рядом и остальной мир для него закрыт. Но если человек беспомощен, то никому не нужен, она меня понимает. Ничего не добавляй! (Прислушивается.) Сюда идут. Условимся, Джимми: я тебе ничего не говорил, ты меня не знаешь.

Входит С л у ж и т е л ь. В руке авоська с пивом.

С л у ж и т е л ь. Сэр, вы просили пиво. Меня починили, и я вспомнил. Боялся, не найду вас. Я так запрограммирован, всегда переживаю. Нет, денег не нужно, я пошел на склад, там служит знакомый Див. Говорит: бери сколько хочешь. Приятного аппетита. (Уходит.)

Д ж и м м и (вскрывает банку). Я выпью, Джордж, за то, чтобы ты когда-нибудь поправился. (Пьет пиво.) Знаешь, что обидно? Ты сидишь в сумасшедшем доме и у тебя девушка, я умный, здоровый, симпатичный, но девушки, возможно, не будет никогда. Засунут на какую-нибудь третьесортную планету, где в лучшем случае есть водопровод, а то и вовсе могу застрять на Земле.

Д ж о р д ж (грустно). Я понял, Джимми. Все понял.

Д ж и м м и. В лентах, которые дали мне образование, был предусмотрен Хенслер, а кто сейчас пользуется Хенслером? Давно ходили слухи про аппараты Бимена, все деньги были вколочены в них. Конечно, я могу подать жалобу, но они мне ответят, что мой мозг предназначен для Хенслера.

Д ж о р д ж. Они так и ответят. И ничего не докажешь! Они сортируют нас, как стадо овец. Я думаю, Джимми, как быстро промчалось детство. Были мечты, и ничего у нас с тобой не сбылось. Мы заключенные! Здесь за каждого из нас все решено.

Д ж и м м и. Говори поосторожнее. Всюду уши.

Д ж о р д ж. Мы еще не родились, а за нас уже все решено. Только на Новии есть справедливая жизнь, Джимми. Только на Новии!

Д ж и м м и. Не ори! (Оглядывается.) Здесь твоя родина.

Д ж о р д ж. Да, но я хотел бы служить Новии. И я, мне кажется, знаю теперь, как ей служить. Я бы хотел встретиться с правительством этой планеты.

Д ж и м м и. А этот Грегори… Куда намерен тебя отправить?

Д ж о р д ж. На Новию. И отправит, но он мошенник. Он поставит условие. В конце концов, конечно, соглашусь на любые условия, лишь бы улететь туда.

Д ж и м м и. Молчи. Кто-то идет.

Появляется Л и л и а н. Печально стоит в стороне.

Л и л и а н. Я так и знала, Джордж, что уйдешь от меня.

Д ж о р д ж. Я к другу пошел. Постой, я объясню, Ли.

Она обиженно идет в глубину. Стоит, не оборачиваясь.

Д ж и м м и. Твоя?

Д ж о р д ж. Как тебе сказать…

Д ж и м м и. Ну, ты даешь! Одна в приюте, другая здесь.

Д ж о р д ж. Дело в том, я неосторожно пообещал, что поеду к ней на ферму.

Д ж и м м и. У нее собственная ферма?

Д ж о р д ж. Да. Лилиан единственная наследница. Очень богата, но такое же несчастное существо, как ты и я, только еще несчастнее. Если не выйдет замуж, она сойдет с ума.

Д ж и м м и. Что же мешает ей? Она вполне!..

Д ж о р д ж. Серьезно, Джимми?

Д ж и м м и. В таких делах не шучу. Познакомь нас.

Д ж о р д ж. Обещай, что отнесешься к этой девушке бережно, и я улечу с чистой совестью.

Д ж и м м и. Ладно, что-нибудь придумаем. Будьте добры, мисс, подойдите. Идите сюда, не бойтесь, поговорим.

Лилиан испытывающе смотрит на Джорджа.

Взгляните на меня, мисс. Я тоже кое-что значу.

Л и л и а н. О чем хотите поговорить со мной, сэр?

Д ж и м м и. Лучше, если мы определим тему наедине.

Л и л и а н. Согласен, Джордж, чтобы мы с ним уединились?

Д ж о р д ж. Я не знаю, Ли.

Л и л и а н. Не выкручивайся! Бросаешь меня?

Д ж о р д ж. Я улетаю. Поверь, пожалуйста, я улетаю ради такого дела… Это такое дело, ради которого не жалко жизнь отдать. Возможно, я могу спасти и себя, и тебя, и Джимми, вернее, ваших будущих детей. Если удастся, я вообще всех нас спасу.

Д ж и м м и. Послушайте, Ли. Пока он спасает человечество, мы могли бы пойти выпить по стаканчику. Я ничуть не хуже Джорджа. Или не нравлюсь вам?

Л и л и а н. Отчего же? (Изучает его.) А я вам?

Д ж и м м и. Я бы так сказал: вы мне весьма нравитесь.

Л и л и а н. Вы решились бы заняться фермерством?

Д ж и м м и. Это вряд ли. Но… У вас большая ферма?

Л и л и а н. Гигантская. Самая большая на Юге.

Д ж и м м и. Значит, на ее территории можно вполне построить небольшое металлургическое предприятие.

Л и л и а н. А почему бы и нет?

Д ж и м м и. Ваши родители согласятся?

Л и л и а н. Все решает вопрос моего замужества.

Д ж и м м и. Сделка состоялась! Чем недовольны?

Л и л и а н. Джордж! Возьми меня с собой.

Д ж о р д ж. Не могу, Ли.

Д ж и м м и. Мне это не нравится, мисс.

Л и л и а н. Что делать, сэр! Он очень милый. Я уже привыкла к нему. Он единственный, кто не взял у меня денег.

Д ж и м м и. У этого парня не все дома.

Д ж о р д ж (с усмешкой). Не все дома — это у тебя, Джимми, не все дома. Ты мог сегодня выиграть соревнование и ничего не сделал для этого. Да, мог! Если слышал про аппарат Бимена, разве ты не мог заранее ознакомиться с ним?

Д ж и м м и. Я же сказал тебе: его не было в моих лентах.

Д ж о р д ж. Но ты мог почитать учебник.

Д ж и м м и. Смеешься, что ли? Неужели, по-твоему, я могу почитать и запомнить достаточно, чтобы сравняться с теми, кто действительно знает? Видите, мисс, он полоумный.

Д ж о р д ж. Я не люблю этого слова, Джимми. Я нормальный.

Д ж и м м и. Ты всегда был полоумный.

Д ж о р д ж. Если я полоумный, тогда ты полный дурак.

Д ж и м м и. Извинись, Джордж.

Д ж о р д ж. Ты кретин. Это написано на твоем лице.

Идут друг к другу. Свисток. Входит П о л и ц е й с к и й. Вдали появляется Б а л а я н.

П о л и ц е й с к и й. Довольно. Хватит. (Достает наручники.)

Д ж и м м и. Он из сумасшедшего дома, сэр!

Балаян подходит.

Б а л а я н. Одну минуту, сержант. Что тут происходит?

П о л и ц е й с к и й. Эти двое нарушили порядок.

Б а л а я н. Что ж, всю ответственность я возьму на себя. Это мой гость. (Показывает удостоверение.)

П о л и ц е й с к и й (отдает честь). Слушаюсь! Можете забрать вашего гостя. (Джимми.) А ты пойдешь со мной.

Л и л и а н. Не троньте его! Не прикасайтесь!

П о л и ц е й с к и й. Мисс, я вас хорошо и давно знаю. Вы не имеете никакого отношения к этому парню.

Л и л и а н. Ошибаетесь! Имею! Это мой жених! Прости меня, Джордж. Это мой муж. Не троньте его! Это владелец металлургического предприятия, построенного на моей ферме. (Решительно уводит Джимми.)

Б а л а я н. Ладно, сержант, вы свободны.

С е р ж а н т, козырнув, уходит. Джордж изумленно смотрит на Балаяна. Тот, словно не замечая, вожделенно оглядывает банки с пивом.

Д ж о р д ж. Спасибо, сэр, но ведь я не ваш гость.

Б а л а я н. Все в порядке. (Открывает банку.) Замучила жажда. (Пьет пиво.) Зовите меня просто Ованес. Мы будем друзьями. Едва успел! Торопился помочь вам, и пересохло горло. Не пугайтесь. Я с утра наблюдаю за вами. Хотите знать, почему? Да потому, что у вас горе. Ведь это так, правда?

Д ж о р д ж. Да, сэр.

Б а л а я н. У вас было потерянное лицо, вы не находили места. О господи, вы удивлены. Вы интересны мне потому, что мое учреждение изучает таких людей.

Д ж о р д ж. Каких таких?

Б а л а я н. Обездоленных. Мое учреждение называется департаментом социологии, сам я историк. Мы изучаем прошлое и настоящее. И хорошо бы изучить вас. Какое превосходное пиво! (Пьет.) Молодое поколение, к которому вы принадлежите, вовсе не интересуется ни социологией, ни историей, ни настоящей литературой.

Д ж о р д ж. Мне не все понятно, сэр, но я чувствую, вы крупная фигура и вам многое по силам.

Б а л а я н. Да, кое-что могу. По-моему, вы голодны.

Д ж о р д ж. Да. Как вы угадали?

Б а л а я н. По глазам.

Д ж о р д ж. По моим глазам?

Б а л а я н. Да, вот эта линия нижнего века указывает на голод.

Д ж о р д ж. Значит, историки могут все угадать по глазам — и какое горе, и какой аппетит?

Б а л а я н. Нет, нет, не все. Не хотите ли пообедать со мной в моем номере? Я живу в отеле «Полярис».

Д ж о р д ж. «Полярис»? Возможно, вы новианин?

Б а л а я н. Землянин, но близко знаком со многими руководителями Новии.

Д ж о р д ж. О сэр! И они с вами тоже знакомы?

Б а л а я н. Ну конечно же!

Д ж о р д ж. И они уважают вас, сэр?

Б а л а я н. Мне кажется, да.

Д ж о р д ж. О, вы несомненно можете помочь мне!

Б а л а я н. Пожалуйста. Какое у вас горе?

Д ж о р д ж. Я еще не совсем уверен, сэр, что могу открыться. Вероятно, будет правильнее, если прежде, чем вы начнете изучать меня, я немного изучу вас.

Б а л а я н. Это справедливо.

Д ж о р д ж. Выпейте еще баночку пива, сэр.

Б а л а я н. Спасибо. С удовольствием. Хотите споить меня?

Д ж о р д ж. Я впервые вижу историка, и мне не совсем ясно, для чего изучать прошлое, если с ним уже покончено.

Б а л а я н. С прошлым не бывает покончено. Оно объясняет настоящее. Почему, например, у нас такая система образования?

Д ж о р д ж (с холодком). Потому что она самая лучшая!

Б а л а я н. Я слышу иронию, но система удачная.

Д ж о р д ж. А что такое социология, сэр?

Б а л а я н. Эта наука занимается изучением человеческих коллективов. Как и зоология, скажем, делится на ряд специализированных отраслей. Историки, психологи, специалисты по культуре.

Д ж о р д ж. Культурность, по-моему, если она есть, и так видна. Зачем изучать культуру, сэр?

Балаян тихо, грустно смеется.

Я сморозил глупость?

Б а л а я н. Вы не виноваты. Культура есть совокупность всех сторон жизни. К культуре относится и то, каким путем мы зарабатываем себе на жизнь, и то, во что верим, от чего получаем удовольствие, наши представления о добре и зле. (Садится на землю.) У меня закружилась голова. Вы своего достигли. Дома жена мне никогда не разрешает пить пиво. Ну как, считаете, что достаточно проэкзаменовали меня?

Д ж о р д ж. Я начинаю вам верить.

Б а л а я н. Какое у вас горе, мой мальчик?

Д ж о р д ж. Скажу, но поставлю условие: немедленно устройте мне свидание с каким-нибудь ответственным лицом Новии.

Б а л а я н. Ну, знаете! Новианин в дни олимпиады — немедленно… Не берусь. Немедленно — нет! Условие невыполнимо.

Д ж о р д ж. Вы сами — важное должностное лицо. Я видел, как вытянулся перед вами полицейский. Если откажетесь выполнить мое условие, я не позволю вам изучать меня.

Б а л а я н. Хорошо. В «Полярисе» живет министр кадров Новии. Я сейчас вызову скиммер, мы полетим, перекусим, и попрошу у Министра аудиенции… хотя на успех не надеюсь.

Д ж о р д ж. Постарайтесь, сэр! Не хотите ли еще баночку пива? Пейте, пожалуйста, пока с вами нет вашей жены, пейте сколько угодно. Это совершенно бесплатно!

Свет гаснет. Освещен пульт. Недвижимо стоят А н т о н е л л и и Х а л и. Поодаль — М а р и я и взбешенная м и с с Т а й т.

М и с с Т а й т. В чем дело? Почему исчезло изображение?

Антонелли и Хали молчат с каменными лицами.

(Марии.) Что с тобой, девочка?

М а р и я. Скажите, мисс Тайт, где-нибудь на Земле еще сохранились монастыри?

М и с с Т а й т. По-моему, есть один мужской монастырь в Тибете. (Громко, сухо.) Где изображение? Что происходит, Хали?

Х а л и. Идет магнитная буря. Ионосфера ненадежна.

М и с с Т а й т (Антонелли). Не верю!

А н т о н е л л и. Ну хорошо, я выключил аппаратуру.

М и с с Т а й т. Почему?

А н т о н е л л и. На экране появился Балаян. Он пьет пиво.

М и с с Т а й т. По-вашему, я слепая?

А н т о н е л л и. Ему нельзя пиво. И кроме того… Вы привели воспитанницу. И вообще явились без позволения.

М и с с Т а й т (медленно). Не только явилась, Карло, но и намерена спросить: где вы пропадали вчера весь вечер?

А н т о н е л л и. Мы играли в бридж.

М и с с Т а й т. Так и думала! Испекла пирог, вырядилась в новое платье и прождала до ночи, как наивная тетеря.

А н т о н е л л и. Извините, Луиза.

М и с с Т а й т. Немедленно включите изображение!

А н т о н е л л и (сухим, звенящим голосом). Этично ли, если юная воспитанница начнет подсматривать за генеральным психологом и слушать все, что он скажет с экрана?

М и с с Т а й т (помедлив). Иди заниматься, Мария. Балаян добрый человек. Он все сделает для пользы Джорджа.

М а р и я (тихо, Антонелли). Это так, сэр?

А н т о н е л л и. Ты не веришь мисс Тайт?

М а р и я. Мне кажется… В чем польза, сэр? В чем польза? Вы не должны мешать. Джордж должен улететь. Он умен. Нормальному человеку не место в этой мышеловке.

А н т о н е л л и. Могла бы поискать для нашего учреждения название более пристойное.

М а р и я. Это не трудно, сэр. Мухоловка, крысоловка, душегубка. (Умоляюще.) Сэр!

А н т о н е л л и. Что ты еще хочешь, анархистка?

М а р и я. Отпустите меня. Пожалуйста, отпустите! Я домой хочу, к маме. Я там привыкла. У нас хорошая уютная комната. Буду помогать маме работать.

А н т о н е л л и. Закон запрещает работать без колпака.

М а р и я. Поработаю бесплатно, только дайте визу, что отпускаете. Я буду жить тихо, никто не заметит.

А н т о н е л л и. Ваше воспитание, Луиза! Прости, Мария, я отвлекся. Тебе не жаль оставить нас? Изучила сольфеджио, теорию музыки, дали чудесные старинные инструменты, сочиняешь песенки.

М а р и я. Давно ничего не делаю. Музыка жила во мне, мы расстались. Для кого мне играть?

А н т о н е л л и. Как для кого? Для нас. Для меня, например.

М а р и я. Это нелепо — играть для вас, очень смешно.

А н т о н е л л и. Твоя непосредственность изумительна.

М и с с Т а й т. Оставьте допрос. Ей следует отдохнуть.

Х а л и. Да, сэр, пусть возьмет небольшой отпуск.

А н т о н е л л и. Нет! Заниматься каждый день! Теперь будет только по-моему. В работе обретается вдохновение, само не приходит. Дома, видите ли, она станет болтаться по городу, потом играть с мамой в четыре руки, мыть кошку, валяться на кровати и читать комиксы. Ежедневно заниматься! Это приказ, мисс Тайт. Визу, Мария, не получишь.

Мария идет, садится на скамеечку. Достает окарину, разглядывает, резко засовывает в карман.

(Наблюдая за ней.) Она смотрит кинокартины?

М и с с Т а й т. Нет.

А н т о н е л л и. Показывайте! Ежедневно! Девушке необходимо усвоить: сначала любят одного, потом другого. Луиза! Вижу. Не ссорьтесь! У меня гипертоническая болезнь. Я прошу. У меня давление повысилось.

М и с с Т а й т. Параграф первый нашего устава…

А н т о н е л л и. Знаю! Любой протест приму как должное. Пусть отравится, пусть ударит меня канделябром по голове — уже били, — пусть выбросится в окно, что угодно, но только не по причине любовных страданий. Луиза! Я не сплю пятые сутки.

М и с с Т а й т. Хорошо, выспитесь, мы поговорим, а сейчас можете поцеловать мне руку.

А н т о н е л л и. Я вас обожаю, Луиза! Включите аппаратуру, Хали, быстрее! Там появился Грегори. Мне Балаяна жаль. У нас трусливые врачи, связали нас. Только сила убеждения может сейчас помочь Балаяну. С гениями, знаете, говорить не просто. Ну что, Хали? (Мисс Тайт.) Вы понимаете, мы будем обязаны доложить о случившемся правительству. Очень жаль Балаяна! Где изображение, Хали? Что у вас перегорело? Пахнет дымом.

Вспышка — и пульт исчез. Слышна окарина. Освещается гостиничный номер. Б а л а я н заклеивает конверт, передает чопорному вышколенному С л у ж и т е л ю в форме официанта. В стороне, наблюдая тревожно, стоит Д ж о р д ж.

Б а л а я н. Передай это письмо и дождись ответа.

Поклонившись, С л у ж и т е л ь уходит.

Не понимаю, мой мальчик: стол накрыт, обед давно стынет. Почему не хотите есть?

Д ж о р д ж. Что вы написали Министру, сэр?

Б а л а я н. Пять слов. (С улыбкой.) Прошу аудиенции для друга, имени которого так и не знаю.

Д ж о р д ж. Думаете, Министр примет меня?

Б а л а я н. Это непредсказуемо. Я предупреждал, надежды мало. Вы не назвали себя, и я по-прежнему ничего не знаю о вас. Загадочный вы человек! Очевидно, не представляете, мой мальчик, как важно моему учреждению добиться вашей искренности и побольше узнать о ваших бедах. Ведь неблагополучие отдельного лица есть неблагополучие общества.

Д ж о р д ж (тихо). Служитель возвращается.

С поклоном входит С л у ж и т е л ь.

С л у ж и т е л ь. Там шумный банкет. Министр идет сюда.

Б а л а я н. О! Невероятно! Готовь крепкие коктейли. (Джорджу.) Вам повезло. При обращении к Министру называйте его «достопочтенный». Руководители отдаленных планет крайне самолюбивы. Вы побледнели. Хотите успокоительную таблетку? (Служителю.) Дай нам что-нибудь.

Служитель молча подносит два бокала.

Б а л а я н. Что ты нам предлагаешь, Див?

С л у ж и т е л ь. Кисель из брусники.

Б а л а я н. Странный. (Нюхает.) Что это такое?

С л у ж и т е л ь. Древняя ягода. Начали выращивать.

Б а л а я н (с опаской). И это вкусно, по-твоему?

С л у ж и т е л ь. Не могу знать, питаюсь от аккумуляторов.

Д ж о р д ж. Почему вы, историк, не знаете о бруснике?

Б а л а я н. Это дело историков ботаники.

Слышится смех. Входят М и н и с т р, р о с л а я д е в и ц а и Г р е г о р и. Балаян склоняется в полупоклоне. Джордж замирает в стороне.

М и н и с т р. Вполне допускаю, Ованес, что, пока мы на Земле, за нами идет слежка, но чтение мыслей… (Смеется.) Я сегодня думал о вас! (Представляет.) Любимая секретарша, в командировках всегда со мной. Мой консультант Грегори. Я устаю, Ованес, сплошные банкеты утомительны. Новианская цивилизация так же высокоразвита, как и цивилизация Земли, но вот нелепость: приходится прилетать за специалистами.

Б а л а я н. Вы можете покупать ленты, достопочтенный.

М и н и с т р. Это же типичное ханжество, Ованес. Вы знаете, что лента стоит дороже тысячи специалистов. (Берет у Служителя коктейль, пробует.) Покрепче! (Балаяну.) Сегодня я раздобыл десяток металлургов.

Б а л а я н. Знаю. Я там был.

М и н и с т р. Тогда вам известно, они отличаются от прежних только спектрографом Бимена. Ленты почти не меняются.

Б а л а я н. Мы не заставляем приобретать их.

М и н и с т р (берет коктейль). Да, но зато продаете специалистов нового типа на Ландаум, а мы не должны отставать. Вы втягиваете нас в заколдованный круг, вы, лицемерные земляне! Но берегитесь, найдем выход. Вы просили аудиенции для этого молодца? Говорите, юноша, кратко.

Балаян отступает. Все смотрят на Джорджа.

Д ж о р д ж. Достопочтенный, я могу показать вам выход из заколдованного круга, о котором вы только что упомянули. Вы можете создать свою собственную систему образования.

М и н и с т р. Хм. Каким же образом? Без лент?

Д ж о р д ж. Да-да, достопочтенный.

М и н и с т р (Балаяну). Это ваша шутка, мой старый друг?

Б а л а я н. Поверьте, я тоже изумлен, но этот юноша — объект моих исследований, и я потакаю ему.

М и н и с т р (Служителю). Коктейль! Ну, молодой человек?

Все с любопытством смотрят на Джорджа.

Д ж о р д ж. Я был сегодня на олимпиаде.

М и н и с т р (вежливо). Как, и вы тоже? (Под смех секретарши.) По-видимому, там присутствовало все население Земли.

Д ж о р д ж. Нет, достопочтенный, но я там был. В соревновании участвовал один мой друг. Он получил образование с учетом Хенслера, но заранее знал, что потребуется знакомство с аппаратом Бимена. Нужно было усвоить немного дополнительных сведений, решалась судьба всей его жизни, но он ничего не сделал!

М и н и с т р. А где бы он взял ленту с новой информацией? Или образование здесь, у вас, превратилось в домашнее обучение?

Д ж о р д ж. Он так и считал, что нужна лента! Но ни за что на свете даже не попытался бы доучиваться без ленты!

М и н и с т р. Отказался? Да? (Под смех секретарши.) Может, он из тех парней, которые хотели бы летать без скиммера?

Д ж о р д ж. Не думайте, что это шутка, достопочтенный. Ленты не годятся. Учат слишком многому, но… знания застывают. Человека нужно с самого начала заставить учиться по книгам, самостоятельно. Он привыкнет и будет учиться дальше. Разве не разумно, достопочтенный? И вы сможете своего металлурга, знающего Хенслера, быстро научить пользоваться Бименом, вам не придется летать на Землю с поклоном.

М и н и с т р. Как можно понять книги без образования? Как быть с математикой, например?

Д ж о р д ж. Математика начинается с некоторых простых принципов и лишь потом усложняется.

М и н и с т р. Сами-то пробовали учиться по книгам?

Д ж о р д ж (с опаской взглянув на Балаяна). Да! Возьмите меня на Новию. Я смогу составить программу и руководить.

М и н и с т р (усмехнувшись, идет, делает себе коктейль. Балаяну). Поразительный рефлекс! На Земле я всегда пью втрое больше, чем дома. (Джорджу.) Сколько понадобится времени, чтобы стать металлургом самостоятельно, без лент? Это главнейший вопрос. Ну, скажем, семь лет хватит?

Д ж о р д ж. Думаю, да.

М и н и с т р. Значит, семь лет человек бесполезен, но его нужно кормить, обеспечивать жильем, платить ему, а когда он будет готов, появятся улучшенные модели профессии.

Д ж о р д ж. Да, но к тому времени он станет опытным учеником. Усвоение новых деталей для него вопрос дней.

М и н и с т р. Предположим, вы самостоятельно выучились. Может ли ваше умение сравниться с умением участника соревнований, который получил знания через ленты?

Д ж о р д ж. Может, и нет, зато он сможет придумывать новое.

Министр разводит руками. Секретарша смеется.

Вы будете иметь в запасе людей, мыслящих самостоятельно.

М и н и с т р (сухо). Сами-то придумали что-нибудь новое?

Д ж о р д ж. Нет, но ведь я один и не так много учился.

М и н и с т р (идет к Балаяну, обнимает его). Я сделал одолжение, о котором вы просили, Ованес. Право же, завтра трудный день. Объясните вашему подопечному, что мы дорожим временем. Мы ведем войны. У нас достаточно сырья, чтобы платить. Когда захватим соседние планеты, мы захватим и земной интеллектуальный рынок. Проводите меня.

Все удаляются, кроме Служителя и Джорджа.

Д ж о р д ж. Див, сделайте мне… Сделайте крепкий коктейль!

Внезапно возвращается Г р е г о р и.

Г р е г о р и (Служителю). Выйди. И не вздумай подслушивать.

С л у ж и т е л ь высокомерно удаляется.

Г р е г о р и. Вы идеалист, Джордж. Давайте договариваться. Мы зря теряем время.

Д ж о р д ж. Да, кажется, сэр, что зря.

Г р е г о р и. У меня с собой несколько лент. Я сам исследовал ваш мозг. Он годится для многого. Решайтесь! Вы придете в мой номер вечером, а на рассвете улетите. Я доложу Министру, он даст транспорт.

Д ж о р д ж. Мне очень грустно, сэр, но, кажется, я должен отказаться. (Задумывается.) Какие у вас есть ленты?

Г р е г о р и. Предлагаю профессию гравитационника.

Д ж о р д ж. Мне очень грустно!

Г р е г о р и. Земля забудется. Вы попадете на цветущую планету с прекрасным климатом. Станете богатым человеком. У вас будет собственный скиммер, собственный дом на берегу озера. Вы не знаете себе цены, Джордж!

Д ж о р д ж. Мне очень грустно, сэр, но, кажется, я должен сказать: нет. (Задумывается.) Скажите, сэр, какой колпак надели вашему Министру, когда он был в моем возрасте?

Г р е г о р и. Послушайте, Джордж, он был пьян.

Д ж о р д ж (вздохнув). Я не хочу на Новию, сэр.

Появляется Б а л а я н. Увидев Грегори, проходит, садится в кресло. Молчит, закрыв лицо руками.

Б а л а я н. Я помешал, Джордж?

Д ж о р д ж. Вы знаете мое имя? Вы с самого начала знали, кто я?

Б а л а я н. Я знаю о вас все. Я хотел помочь вам.

Д ж о р д ж. Мне не нужна ваша помощь. Я не слабоумный. Я не хочу в приют. Лучше любой колпак, чем приют! (Грегори.) Я сейчас же иду к вам.

Б а л а я н (спокойно). Грегори не посмеет вас увести. И он знает, что не посмеет, но я сам отпущу вас к нему.

Д ж о р д ж. Очередная ложь, сэр?

Б а л а я н (устало улыбаясь). Думаете, я лгу, Грегори?

Г р е г о р и. Возможно, и не врете, сэр.

Д ж о р д ж. Доктор Грегори, не уходите!

Б а л а я н. Ладно, Грегори, садитесь, садитесь. Через несколько минут вы его заберете. Я знал, что вы окажетесь здесь. Мне ничего не стоит упрятать вас за решетку, но я не стану применять санкции ради покоя этого мальчика. Давайте честно соревноваться, хотя, по всему видно, я проиграю. Паренек сбежал от нас, и мы не стали его задерживать, он оказался слишком упрямым. Дальнейшее содержание в приюте грозило тяжелым нервным заболеванием. Как видите, я открыл карты.

Д ж о р д ж. Кто вы такой, сэр?

Б а л а я н. Когда-то, как и вы, я попал в приют. Жил там и учился несколько лет. Ну, Грегори, готовы вы сказать правду?

Г р е г о р и (решившись). Как думаете, Джордж, кто в конце концов изобретает модели механизмов, для которых нужны новые специалисты? Кто, например, изобрел микроспектрограф Бимена? Я думаю, человек по имени Бимен. Но дело тут вот в чем. Он не мог получить образование при помощи ленты. Ему не удалось бы продвинуться вперед. Значит, этот Бимен особый специалист. Кто же тогда создает ленты для обучения особых специалистов? И вообще, кто создает ленты? Где-то должны быть мужчины и женщины, способные к оригинальному мышлению. Так вот, Джордж, вы один из тех, кто годится для этого.

Д ж о р д ж. Почему мне не сказали этого с самого начала?

Г р е г о р и (на Балаяна). Они боятся неприятностей.

Б а л а я н. Верно. У нас имеются кое-какие кустарные способы угадывать тех, кто, может быть, обладает способностью к самостоятельному творчеству. О таких мальчиках и девочках докладывают в День чтения, как, например, доложили о тебе. По грубому подсчету, таких выявляют в День чтения одного из десяти тысяч. В День образования их проверяют, и оказывается, что в девяти случаях из десяти поднята ложная тревога. Словом, примерно один из ста тысяч имеет право попасть в приют.

Д ж о р д ж. Но почему не объяснить это прямо и громко?

Б а л а я н. А как же остальные? Нельзя, чтобы они считали себя неудачниками. Они стремятся получить профессию и — ту или иную — получают. Каждый может прибавить к своему имени «дипломированный такой-то или такая-то». Каждый занимает свое место в обществе. Это необходимо.

Д ж о р д ж. Ну, мы исключения, но нам-то можно сказать?

Б а л а я н. Нельзя! В этом и заключается последнее испытание. Девять из десяти, попавших в приют, оказываются не совсем подходящими для творчества, и нет аппарата, который мог бы выделить из десятка того единственного, кто нам нужен.

Д ж о р д ж. Каким же образом вы определяете его?

Б а л а я н. Тот, кто не желает смириться с жизнью в приюте для ненормальных, он и есть тот, кто нам нужен. Быть может, жестокий метод, но он оправдывает себя. Такие люди, как ты, Джордж, способствуют техническому прогрессу полутора тысяч миров. Мы не можем позволить себе потерять хотя бы одного из их числа, но и не станем тратить усилия на того, кто не оправдывает наших надежд или сам не хочет.

Д ж о р д ж. Как поступаете с теми, кто не оправдывает надежд?

Б а л а я н. В конце концов они получают образование посредством лент. Антонелли — один из них. Он дипломированный психолог. Я — тоже. Мы составляем, так сказать, второй эшелон.

Д ж о р д ж. Второй эшелон чего? Системы колпаков?

Б а л а я н. Ты уже иронизировал по этому поводу, Джордж. Да, как всякая система, и эта имеет недостатки, но она надежна и экономична, я говорил тебе, она выручила нас.

Д ж о р д ж. Не соглашусь с такой оценкой, сэр. Я испытал эту систему на собственной шкуре. Вы сами знаете, что она вредная и глупая, и вы, по виду такой симпатичный человек, служите ей.

Б а л а я н. Я служу прогрессу, цивилизации.

Д ж о р д ж. А для чего тогда цивилизация, сэр? (Смотрит на молчащего Балаяна, на Грегори и снова на Балаяна.)

Б а л а я н. Ты задал вопрос о смысле существования. Это столь глубокий вопрос… Я сам долго мучился им, но вот уже немолод и просто служу — без ответа. Система образования, если не врать, есть система отбора. Если отбор невозможен, общество гибнет. Я все сказал тебе, Джордж. Теперь ты знаешь, кто ты такой. Решай свою судьбу сам. Действуйте, Грегори. (Уходит.)

Д ж о р д ж (смотрит на Грегори). Это все правда?

Г р е г о р и. Да.

Джордж молчит, спокойно раздумывая.

Это долгий и тяжкий путь, Джордж, который он предлагает, долгий и тяжкий, но никто на свете не гарантирует тебе успеха. Может, однажды, когда уйдут годы и вдруг откажут способности и уйдет молодость, ты все же будешь вынужден надеть самый заурядный колпак и стать еще одним заурядным служащим приюта. Разве ты этого хотел, Джордж? Я думаю, мы пойдем ко мне и ты еще раз подумаешь, какая профессия тебе по душе. И ты получишь ее мгновенно.

Д ж о р д ж. Пошли.

Свет возвращает нас в приют. На стульях рядом сидят м и с с Т а й т и М а р и я. Появляются м у з ы к а н т ы, настраивают инструменты. Поглядывая на них, мисс Тайт закуривает папиросу. Смотрит на Марию и глубоко затягивается дымом.

М и с с Т а й т (спокойно). Музыканты ждут.

М а р и я. Зачем вы меня мучаете?

М и с с Т а й т. Он теперь, я имею в виду Антонелли, требует ежедневного отчета. Начнем репетицию. Там у тебя во второй части не слышно пиццикато. И весь кусок вялый.

М а р и я (равнодушно). Это не вяло, это нудно. Это очень медленная часть. Здесь не играть, плакать нужно, а они устраивают базар.

М и с с Т а й т. Начнем. Может, получится. Он, этот педант, я имею в виду Антонелли, считает, что все неудачи твои из-за того, что я тебя неверно воспитывала. Тебе же не хочется, чтобы меня уволили?

Мария идет к оркестру, взмахивает рукой и обрывает звук, заметив Д ж о р д ж а. Он бредет, едва передвигая ноги.

М а р и я (медленно подходит к нему). Значит, вернулся?

Д ж о р д ж (тихо). Я здесь.

М а р и я. Так рада видеть тебя и так жаль тебя, Джорджи! Что творится в мире! Почему ты вернулся? Ты ко мне вернулся?

Он отрицательно покачивает головой.

Честный человек! Честный! Прямой!

Д ж о р д ж. Ведь я мог и улететь, ты знаешь, к чему вилять? И чуть не улетел было, и надел колпак уже, но в последний момент… получилась драка, свалка. Мне помог, наверно, этот «куриный бог». (Снимает камушек.) Возьми. Спасибо. Мне было очень тяжело без тебя.

М а р и я (молчит, опустив взгляд). Ой, плохо, что вернулся! Мне кажется, я поглупела от радости, но здесь все ужасно, Джордж, все бессмысленно. Зачем, Джордж?

Д ж о р д ж. Буду читать книги. Буду думать. Буду читать.

М а р и я. Что толку? Что толку?

Д ж о р д ж. Я должен выяснить, зачем нужна цивилизация. Я должен это выяснить!

М а р и я. Так вот скажу: ты ненормальный! (Идет к оркестру, взмахивает палочкой.)

Оркестр играет. Джордж слушает задумчиво. Вдали появляется Б а л а я н. Скрестив за спиной руки, следит за тем, как к Джорджу неторопливо и строго приближается А н т о н е л л и. Оркестр умолк. Голос Антонелли любезен и тих.

А н т о н е л л и. Очень рад, что вижу вас здесь.

Д ж о р д ж. Я вернулся.

А н т о н е л л и. Очень рад, Джордж, что нам не пришлось прибегнуть ни к каким насильственным мерам.

Джордж взглядывает на него и слушает музыку.

Конечно, вы можете еще немного послушать оркестр, это недурное музыкальное сочинение, но вас ждет скиммер. Пора лететь.

Д ж о р д ж. Куда, сэр?

А н т о н е л л и. На острова. Вы будете там жить.

Д ж о р д ж. Но я никуда не хочу лететь!

А н т о н е л л и. Ничего нельзя изменить, Джордж. Идите в свою комнату, соберите вещи.

С тихой горечью Джордж молча смотрит на него.

В запасе у вас, Джордж, не больше двух-трех минут.

Мария медленно, медленно подходит к Джорджу, снимает с себя камушек с дырочкой, протягивает ему. Джордж словно не видит, молчит горько. Он оглядывается затравленно — и тотчас со всех сторон возникают с л у ж и т е л и.

Д ж о р д ж (помедлив, тихо). Давай! (Берет амулет, надевает.)

М а р и я (быстро идет к оркестру, со сдержанной яростью). Я вас заставлю работать. Вы у меня будете работать! Вот вам темп. (Играет на окарине.) Слышите? Я вас так заставлю играть, что у всех челюсти сведет от восторга. Начнем!

Оркестр набирает силу. Все смотрят на Джорджа. Музыка становится мощной, гремит, и идет занавес.