Веранда в лесу

Ч и м е н д я е в Н и к о л а й П р о к о п ь е в и ч.

О к у н е в М и х а и л В л а д и с л а в о в и ч.

В о з н е с е н с к и й О л е г О л е г о в и ч.

С в и т и ч Л а р и с а И в а н о в н а.

Ч у д а к о в а А н н а.

Т а н я.

О л ь г а Я к о в л е в н а.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Обнаженная сцена со свисающими штанкетами и уходящей ввысь кирпичной стеной позади всего. Много мебели, света мало, густые тени, ощущение, будто склад. Нарастая, звучит музыка из «Хрустального завода». Входит Ч и м е н д я е в. Типичный широколицый сообразительный российский мужик, в превосходном костюме. Растерян. Оглядывается, но никого из тех, кого бы хотел встретить на складе, нет. Идет вправо, останавливается, задумавшись. Идет к стене влево и оборачивается, услышав шаги. Входит О к у н е в. Поджарый, неулыбчивый, средних лет, в джинсах и свитере. Поднимает микрофон, садится на пол, смотрит в глубину, не двигаясь. Чимендяев безрадостно наблюдает за ним. Окунев говорит в микрофон: «Ну». Спокойное «ну» громко прокатывается по зданию. «Отключите динамики», — говорит Окунев. И это гремит, но после тишина уже не нарушается.

Ч и м е н д я е в. Рад, что вы на месте. Как всегда, работаете. Все утро провел в автоинспекции, ничего не делаю. (Садится в кресло.) Погода солнечная, неожиданное тепло.

О к у н е в (в микрофон). Ну. (Смотрит туда же в глубину.)

Ч и м е н д я е в. Погода отличная. Вчера разглядывали световые картинки, а сегодня Вознесенского с нами нет.

Закрывая стену, сверху падает белое полотно.

О к у н е в (встал; в микрофон). Калейдоскоп. Номер семнадцать.

Чимендяев повернул кресло. Смотрят оба. Свет на полотне дробится, потом гаснет. О к у н е в уходит.

Ч и м е н д я е в (поворачивается с креслом к залу, молчит). У него были нелады с директорами, но он был художник, взыскивать нельзя. Любой знает, с художником следует обращаться бережливо. Художник помогает человеку увидеть жизнь. Сам человек может ничего и не увидеть.

Из кулис со стремянкой идет О к у н е в. Остановился.

(Недовольно.) Разговариваю с собой. (Строго.) Художник поясняет мир. Можно понять на примере истории. Чингисхан, Юлий Цезарь, Кромвель. Что известно? Фото не было.

О к у н е в. О Цезаре много, о Кромвеле все. Законы, речи в парламенте, мемуары, переписка.

Ч и м е н д я е в (холодно). Кто все это будет читать?

Молчат. Подхватив стремянку, О к у н е в уходит.

Я был в Париже, но приехал с готовыми представлениями. Париж Мопассана, Золя, Франса. Это и осталось. Вам говорили в школе: «Брут убил Цезаря»? Кто важней для нас в той эпохе: эти двое или художник, рассказавший о них? Мы с Вознесенским много про это говорили. Он меня любил, товарищи! (Молчит, встает, улыбается.)

Из-за полотна навстречу вышагивает В о з н е с е н с к и й. Легкий, стройный. Высокий лоб, взгляд прямой, чистый. Лицо кажется аскетичным, пока не осветится улыбкой. Человек этот то болезненно недоверчив, то открыт по-детски. Сейчас он пьян, очень внимателен, заботлив, в руках по бутылке. Чимендяев обалдело улыбается, ищет портфель.

В о з н е с е н с к и й. Шагайте сюда. Приземляйтесь.

Ч и м е н д я е в. Зачем меня напоили? Куда привели?

В о з н е с е н с к и й. Не надо волноваться, сейчас все увидите. Садитесь. Квартира пустая, дети и старухи на даче.

Ч и м е н д я е в (сел). На чем мы остановились? Пытаюсь вспомнить, но голова кружится. Сто вопросов! Вы мне ужасно нравитесь, во всех газетах о вас читаю. Ваш директор умен?

В о з н е с е н с к и й (улыбнулся). Не глуп. Мой директор не комильфо.

Ч и м е н д я е в. Вам приходится за него работать?

В о з н е с е н с к и й. Ежедневно.

Ч и м е н д я е в. Очень вас понимаю! (Встал.) А где хозяйка?

В о з н е с е н с к и й. Не думайте о женщинах, нам надо совещаться. Весь вечер лишь о женщинах говорите!

Ч и м е н д я е в. Они охотятся за мной, как звери!

В о з н е с е н с к и й. Позвольте вам не поверить.

Ч и м е н д я е в. Клянусь! Как только развелся. Как львы!

В о з н е с е н с к и й. Что они в вас находят?

Ч и м е н д я е в. Я очень богат.

В о з н е с е н с к и й. Сколько у вас денег?

Ч и м е н д я е в. Не скажу. Много. Жена обманывала меня.

В о з н е с е н с к и й. Это нарочно придумали, чтобы бросить ее.

Ч и м е н д я е в. Разыгрываете, а все серьезно, я долго не имел возможности жениться. Когда разрешили, так сказать, то поспешил. (Садится.) Мы вот, значит, на чем остановились. Понюхали Баренцево море, сделали полтора выхода и накрылись, лежали в госпитале. Потом вы перешли на гражданку, плыли Северным морским путем. Вам сколько было?

В о з н е с е н с к и й. Двадцать три. Перегоняли сейнер, застряли в Певеке, я улетел на материк. Той же зимой сыграл Гамлета в любительском спектакле, был вознесен, покинул флот.

Ч и м е н д я е в. Вы, извините, по происхождению кто?

В о з н е с е н с к и й. Извините, я по происхождению дворянин. (Встает вдруг.)

Ч и м е н д я е в. О! Я это чувствовал по вашей выправке!

Из тьмы вышла С в и т и ч. Ей за тридцать.

Здравствуйте! Разбудили, просим прощения. Есть такой анекдот, старый. Ночью на Арбате пьяный спрашивает: «Где тут ближайший ночной ресторан?» А прохожий отвечает: «В Хельсинки!» Словом, все уже закрыто, а у нас бо-ольшой разговор.

С в и т и ч. Сейчас помогу. (Уходит.)

Ч и м е н д я е в. Красивая! Замечательно красивая женщина!

В о з н е с е н с к и й. Она не женщина.

Ч и м е н д я е в (шепотом). А почему?

В о з н е с е н с к и й. Объясняю: друг и товарищ. Запомнили?

Ч и м е н д я е в. Запомнил: друг и товарищ.

В о з н е с е н с к и й. Мне кажется, у вас кружится голова. Дышите носом, пожалуйста. Я хочу, чтобы вы ей понравились, она художник. Актрисы мечтают, чтобы одевала. Портниха плюс техничка, то есть уборщица.

Ч и м е н д я е в. Техничка у вас, что ли?

В о з н е с е н с к и й. На стороне где-то, по утрам. Дышите, дышите! Про техничку вы у нее не спрашивайте.

Ч и м е н д я е в. Ни гугу!

В о з н е с е н с к и й. Еще подышите. Двое мальчишек у нее, мать, а жила на Сахалине, по соседству с вами.

Ч и м е н д я е в. Что вы говорите!

В о з н е с е н с к и й. Да, преподавала фортепьяно в училище. Пять лет назад тетка-генеральша прописала их всех в Москве. Мне кажется, если будете так дышать, все скоро пройдет. (Приносит стул.) Садитесь, прошу вас. Я не говорю, что мой директор полностью неприемлем, но вот пример. Ставлю сейчас испанского драматурга. Ситуация тревожная, все ждут провала, а он распространяет панические слухи. По-моему, нехорошо. Но он еще не худший из двух подвидов.

Ч и м е н д я е в. Два подвида? Два? (Хохочет.) А в Испании были?

В о з н е с е н с к и й. Через четыре года поеду.

Ч и м е н д я е в. Простите, виноват, что будет через четыре года?

В о з н е с е н с к и й. Футбольный чемпионат. Это потрясает!

Ч и м е н д я е в. И меня! Вас что именно потрясает?

В о з н е с е н с к и й. Страсть, характеры, игра, государственное достоинство — и смотрит весь мир. Я бы хотел поставить такой спектакль.

Ч и м е н д я е в. Жалуетесь?

В о з н е с е н с к и й. Нет, нет, не жалуюсь.

Ч и м е н д я е в. У вас очереди в кассу!

В о з н е с е н с к и й. Это отчасти ритмы. Знаете, я не люблю разговоров о профессии, но вам скажу. Да, это ритмы. Давнее увлечение. Островского с двумя оркестрами ставил — в зале и на сцене. Мне это нравится и умею, по-видимому, но вот смешно: эксплуатирую ритмы, а тайны их не постиг.

Ч и м е н д я е в. Обожаю вас! Современный человек!

Входит С в и т и ч. Накрывает стол. Все постепенно садятся.

В о з н е с е н с к и й. Знакомься, Лариса. Николай Прокопьевич Чимендяев. Крутим роман три года. Умоляю стать директором.

С в и т и ч. Вы театральный работник?

Ч и м е н д я е в. Я строитель. Четыре года у нас роман.

В о з н е с е н с к и й. Да! Четыре года назад снимался на Севере. Этот человек дал обед в мою честь на побережье у рыбаков.

Ч и м е н д я е в. Я был там рабочим, прорабом, руководил трестом, группой трестов. Простите за саморекламу, я там являюсь заместителем председателя горисполкома и ведаю строительством. Жизнь складывалась счастливо, уезжать грустно, а Москва уже тянет. (Декламирует.) «Москва, Москва, как много в этом звуке…» Хочу в Москву, хоть умри! Кооперативную квартиру заранее выстроил в соответствии с льготами, машина есть, деньги в сберкассе, в этом смысле ничего не нужно! Сначала решил, уеду в сорок пять, но наградили орденом, неловко проситься, неудобно, решил переждать два года, но дали Госпремию — и еще решил обождать года два. (Встает. Вознесенскому.) За вашу супругу, за талант. Привет ей, завтра улечу. Нет, не могу, перепущу. (К Свитич.) Позвольте мне…

С в и т и ч. Идите за мной. (Уводит Чимендяева.)

Вознесенский встал, прислушивается. С в и т и ч вернулась. Он строг с ней, держится так прямо, что прямее нельзя.

В о з н е с е н с к и й. Почему неприветлива с ним?

С в и т и ч. Наверно, не проснулась.

В о з н е с е н с к и й. Так проснись побыстрей.

С в и т и ч. Хорошо. Прошлой ночью собирала на дачу. Две ночи перед тем рожала Катька. Дети тоже не спали, переживали. В марте делали вязку, роды первые, все волновались.

В о з н е с е н с к и й. Что такое в я з к а?

С в и т и ч. Это когда кобеля сводят и суку. Если комиссию угостить, могут оценить щенка до восьмидесяти рублей.

В о з н е с е н с к и й. Несмотря на сложности, надо проснуться. Я что-то угадываю в нем! Возник сильный взаимный авантюризм. Крупный администратор! Этакий настоящий менеджер! Начитанный, образованный, безусловно честный. Где найдешь такого? Нужно ценить! Я его оставлю у тебя.

С в и т и ч. Чудесно!

В о з н е с е н с к и й. Иронию оставить! Ясно?

С в и т и ч. Да.

В о з н е с е н с к и й. Положите его в лучшую постель.

С в и т и ч. Хорошо.

В о з н е с е н с к и й. Выполнять безукоризненно!

С в и т и ч. Будешь доволен. Мой отец тоже был морским человеком, привыкла к командам.

В о з н е с е н с к и й. Утром проводите его на самолет.

С в и т и ч. Хорошо. Иначе он не пойдет директором?

В о з н е с е н с к и й. Вопрос времени. (Прислушивается.) Что там происходит?

С в и т и ч. Строитель уронил таз в ванной. Взглянуть?

В о з н е с е н с к и й. Не нужно тревожить. Милый человек! Налей мне вина.

С в и т и ч. Не налью, кэп. Ты можешь упасть. Скажи. Ты звонишь не часто, даже очень редко, всегда под градусом. Что с тобой в эти минуты происходит?

В о з н е с е н с к и й. Под градусом острее знаю, кому верить.

С в и т и ч. Значит, ты мне очень веришь?

В о з н е с е н с к и й (подумал). Беспредельно тебе верю.

С в и т и ч (тихо). Но ведь я тебя иногда обманываю.

В о з н е с е н с к и й. Другое! Родственников на съемки не нужно устраивать, денег взаймы вообще не просишь, роль не нужна, и даже в голову не придет замуж…

Свитич смеется. Входит Ч и м е н д я е в. Вознесенский следит за ним с веселой нежностью.

Ч и м е н д я е в. Говорили, есть два подвида, какой второй?

В о з н е с е н с к и й. Выясняет, пил ли я накануне, кого любил пять лет назад и с кем ежедневно разговариваю по телефону. Ведь вы этим интересоваться не станете?

Ч и м е н д я е в (твердо). От информации бы не отвернулся.

В о з н е с е н с к и й. Зачем вам?

Ч и м е н д я е в. Чтобы предостеречь моего главного режиссера.

В о з н е с е н с к и й. Милый вы мой, Николай Прокопьевич, я вас люблю уже за то, что вас мне никогда никто не навязывает. Давно мечтаю: сядут два человека, два брата, честно поговорят. Мне от вас только честность нужна. Только честная помощь!

Ч и м е н д я е в (улыбнулся, листает блокнот). В коридоре обнаружил телефон. Звоню обожаемой женщине. Срочно! (Уходит.)

В о з н е с е н с к и й. Помешан на юбках, не оставляй его! Я покупаю дачу, Лариса. В долги полезу, приезжай в гости!

С в и т и ч (со смешком). Большое спасибо. (Идет к нему.)

Стоят обнявшись, как дети.

(Чуть отстранилась.) Ты болен. Сходи к доктору. Похудел. У тебя мешки.

В о з н е с е н с к и й (садится). Нервы. Сижу в кабинете, смотрю футбол, мальчики мои репетируют, я не иду, стучат — говорю, занят, и не иду, бывает, нет сил. Стучат тихо-тихо. Я смотрю футбол и чувствую себя хорошо. Или хоккей. Никаких слов! Заполучу этого мужика — все станет на место, обрету покой. Начну лечиться. Все будет хорошо.

Входит Ч и м е н д я е в.

Ч и м е н д я е в (смеется, берет бокал). Не считаете, самая пора выпить?

В о з н е с е н с к и й. Да, если ваша женщина разрешила вам.

Ч и м е н д я е в. Звонил вашей жене! Я проявил светскость!

В о з н е с е н с к и й (медленно). Сказали, откуда звоните?

Ч и м е н д я е в. Да, но я не знаю, какая тут улица!

С в и т и ч. Она знает. Сварю вам крепкий кофе. (Уходит.)

В о з н е с е н с к и й. Вы опасный тип! Зачем звоните все время каким-то женщинам? Обратитесь к врачу-сексологу!

Ч и м е н д я е в. Думаете, я звонил вашей жене, потому что…

В о з н е с е н с к и й. Именно поэтому! (Отнял у него бокал.)

Ч и м е н д я е в. С ума сошли? У меня такая реакция наступила, в сон клонит, и нужно взбодриться. Отдайте вино!

В о з н е с е н с к и й. Когда-нибудь начнем говорить о делах?

Ч и м е н д я е в. Все решено! Я заслужил, я хочу в Москву. Я только что сказал вашей жене: все решено, хочу радости и приключений! (Отбирает бокал, держит, думает.)

В о з н е с е н с к и й. Почему вы решили сообщить ей первой?

Ч и м е н д я е в. Она мне нравится. Мне вообще нравится ваша жизнь. (Молчит, разглядывая бокал. Ставит, так и не пригубив, вдруг улыбается.) Говорил вам, что видал прославленного «Клопа»? С мамой! Театралка была. Давайте установим неофициальный срок для эксперимента и поставим точку.

В о з н е с е н с к и й. Зову работать, не экспериментировать.

Ч и м е н д я е в. Когда пятьдесят, можно и не освоить новое дело, даже если прикажут. И вам спокойнее, через год будет право сказать: эксперимент не удался. Расстанемся друзьями. Нас райком разбирать не станет. Я иду служить вам и в этом вижу смысл. Вы человек талантливый, прирожденный лидер. Вы — главный! Сто скрипачей не могут создать оркестра, необходим дирижер. Это я понимаю! (Ищет портфель.)

В о з н е с е н с к и й (тронут, следит). Уходите, что ли?

Ч и м е н д я е в. Должен хотя бы минуту поспать. Сильный сонный спазм. (Идет к кушетке, ложится, портфель под голову.) Разбудите, пожалуйста, через минуту. Очень прошу!

В о з н е с е н с к и й. В портфеле что у вас? Деньги?

Ч и м е н д я е в (закрывая глаза). Документы. (Засыпает.)

Раздается первый резкий звонок в дверь. Входит С в и т и ч. Смотрит на Вознесенского, садится. Звонок повторяется. Звенит, словно кто-то играет.

В о з н е с е н с к и й. Не хочешь открыть? Может, и не нужно?

С в и т и ч. Не хочу. Тут так все… (Показала.) Но это же унизительно, если будет стоять там и звонить. (Уходит.)

Возвращается с Ч у д а к о в о й. Чудакова в кофточке, в вельветовой юбке. Хрупкая. Могла бы играть мальчиков. Войдя, быстро оглядывает комнату.

Ч у д а к о в а. Где этот, который? (Видит Чимендяева и облегченно смеется.)

С в и т и ч. Кофе хотите, Анна? Только сварила! (Уходит.)

Чудакова идет к Вознесенскому, смотрит на него, бьет по лицу, затем закуривает. Он улыбается.

Ч у д а к о в а. Думала, убили. Просто сняли шапку и убили.

В о з н е с е н с к и й. Ты же знаешь, я не ношу шапку. Ты плакала?

Чудакова садится. С в и т и ч приносит кофе, ставит.

Ч у д а к о в а. Решила, у вас дым до потолка, приеду, посижу, не могу я ночью одна, а этот мерзавец довел до слез.

В тени — О к у н е в. На руках крошечный тойтерьер.

Вышла из машины на Пресне, пошла пешком, пьяный пристал. Снова села, снова довел. Не понимаешь? Позвонила ему, заехал, едва умолила. Наверно, там компания веселая.

О к у н е в (Чудаковой; сердито). Забери свою собаку, я уезжаю.

Ч у д а к о в а (сердито). Подожди, пожалуйста, голова болит.

С в и т и ч. У мамы где-то тройчатка была.

В о з н е с е н с к и й. Тройчатка? Она такое принимает! Сядь. Расслабься, возьми вот валидолину, закрой глаза. (Усаживает Чудакову.) О чем речь, Миша?

О к у н е в. Не нужно ей в «Испанце» играть. Танцует и поет.

В о з н е с е н с к и й. Разве артистам это запрещено?

О к у н е в. Там нет содержания, Олег.

В о з н е с е н с к и й. Найдем. Я тебя выгоню. (Сдержавшись.) Давай о приятном говорить, пока у нее болит голова.

О к у н е в. У нее не болит голова.

В о з н е с е н с к и й. У нее болит голова.

Ч у д а к о в а. Не болит. (Встает.) Слушай, может, мне не стоит в «Испанце»? Он считает, надо играть Нору. Ну, это вообще, конечно. Нору и эту бабу из «Хрустального завода».

В о з н е с е н с к и й. Тебе не кажется, Миша, что ты мне мстишь?

О к у н е в. Нельзя ей быть, как утка, всеядной.

В о з н е с е н с к и й. Меня враги окружают. Смотри, до чего довел ее. Запомни, в нашем деле ничего заранее не известно. И окончательных побед в нашем деле нету. (Взял собаку.) Уходи!

О к у н е в и С в и т и ч уходят. Чудакова трет виски.

Сколько раз казалось, что все проваливается, но получалось. Вспомни! Нужно выложиться, Аннушка, — и все, получится хороший спектакль. Да, может не получиться, но может получиться.

Ч у д а к о в а. Почему ты здесь, Олег?

В о з н е с е н с к и й (показывая на Чимендяева). Ему нравится Лариса. Безумно! (Смеется.) Как тебе наш новый директор?

Чимендяев повернулся и смешно поджал ноги во сне. Оба смеются. Входит С в и т и ч с большой белой подушкой, но Чимендяев встает. Площадка за ним уходит во тьму. Он достает из портфеля старые акты, задрав голову, идет с ними. Мимо проходит О к у н е в. Возвращается, несет щит, ставит. Уходит, приносит второй, ставит. Уходит, приносит третий, ставит и замечает в глубине Чимендяева. Говорит отсутствующе: «Добрый день». Так же отвечает и Чимендяев: «Рад приветствовать».

О к у н е в (тихо говорит с осветителями; в микрофон). Откуда тень? Левый портал, возьми поуже центр, пятый левый, свети туда же. Прибавь. Убавь. Дуся! Вот что думаю, Дусенька: нужен густой пистолетик сверху. Запишем. Нет! Нет!

Ч и м е н д я е в (приближается. Некий объект вверху вызывает его жгучий интерес. Настроение веселое, рабочее). Вам не кажется, пора менять блоки и тросы? Сколько весит такой штанкет с осветительной аппаратурой? Что, если трахнет по голове? Кого в тюрьму?

О к у н е в. В тюрьму хорошо бы вас.

Ч и м е н д я е в (улыбнулся). Дерзите? (Спокойно.) Просмотрел вот старые акты, а тросы изношенные, ничего не сделано.

О к у н е в. И вы не сделаете. Простите, я работаю.

Чимендяев отходит по краю, изучая купол сцены.

(В микрофон.) Дуся, попробуем еще пистолетик. Так, так.

Свет меняется, внезапно гаснет. Тьма.

(Кричит.) Свет погас! Свет! Зовите Андрюшу. Фазу выбило!

Ч и м е н д я е в (пробирается в темноте, садится, улыбается Окуневу). О чем размышляете, Михаил Владиславович?

О к у н е в. О! Запомнили мое имя. Не ожидал.

Ч и м е н д я е в. А как бы я посмел не запомнить?

О к у н е в. В тот момент, как подошли, думал о Татищеве.

Ч и м е н д я е в. О! Историей увлекаетесь? Чем еще?

О к у н е в. Женщин люблю. Не старше двадцати двух.

Ч и м е н д я е в. И что же с такими молоденькими делаете?

О к у н е в. Иногда о Татищеве рассказываю.

Ч и м е н д я е в (смеется). Меня эта фигура давно интересует!

О к у н е в. Татищев-историк?

Ч и м е н д я е в. Администратор! Меня сердит эта возникающая ориентировка на руководителя унифицированного типа. Почему все должны быть похожи? Вредная тенденция! Татищев — фигура нестандартная. Или Суворов, Кутузов. Такие разные! Такие яркие! А вы запомнили мое имя? Я уж неделю. Знаю, окончили педагогический, но стали художником по свету, и очень хорошим, и вся жизнь у вас тут. Одна вещь непонятна, правда спросить не решусь.

О к у н е в. А вы отважьтесь, как нестандартный Татищев.

Ч и м е н д я е в. Как Татищев, думаете? (Улыбнулся.) Спрошу. Вы были первым мужем Анны Чудаковой, почему остались тут?

О к у н е в. Зачем бегать по театрам?

Ч и м е н д я е в. Какой хороший ответ! Почему же дерзили мне?

О к у н е в. Вы мне противны, все, не скрою, извините. Приходят, уходят бесследно. Много перебывало вас. Эти щиты из спектакля «Волки и овцы». Не могу добиться нормального света. Опять вызвал осветителей, пришли за спасибо. Под полом человек крутит ручку, на голову грязь сыплется. Имели бы современный регулятор — все иначе!

Ч и м е н д я е в. Что такое регулятор?

О к у н е в. Электронное управление светом. Хотите снег, дождь, трассирующие пули, морскую зыбь, тучи. Зритель, он не все способен вообразить.

Ч и м е н д я е в. А можно так: луна и плывут облака?

О к у н е в. Для этого нужен достаточно сильный проекционник.

Ч и м е н д я е в. И регулятор?

О к у н е в. Регулятор еще уметь достать нужно.

Ч и м е н д я е в. Это ладно, ладно! Сколько стоит?

О к у н е в. Не купите. Смените блоки и тросы, тут опасно.

Ч и м е н д я е в. Сменю! (Встает.) Регулятор попозже будет.

О к у н е в. Когда, не скажете?

Ч и м е н д я е в. Скажу. Не так быстро, как Александр Васильевич Суворов перешел Альпы, но будет. (Уходит.)

Окунев расталкивает щиты, падает полотно. Он весел, говорит в микрофон: «Ну». Все явственней проступает луна, начинают плыть облака. Входит Ч и м е н д я е в, любуется.

О к у н е в. Прошел слух, вы уходите от нас.

Ч и м е н д я е в. Все может быть. Замечательные облака!

О к у н е в. Это еще не облака. Кое-что откорректируем.

Ч и м е н д я е в. Сейчас бы отметить самое время, верно?

О к у н е в. У врачей были?

Ч и м е н д я е в. Да. Со стенокардией подолгу живут, я интересовался. (Относит стул. Сел, любуется.) Ну, говорил вам? Есть у вас и регулятор, и великолепный сильный проекционник.

О к у н е в. Да, не прошло и пяти лет.

Ч и м е н д я е в. Не надо, не надо! Четыре с половиной года.

Входит Ч у д а к о в а. Все смотрят на облака.

О к у н е в. Это пока эрзац. Значит, показываем в пять?

Ч и м е н д я е в. Да-да! Вся труппа придет поглядеть.

Чудакова смотрит на Чимендяева. О к у н е в ушел.

Ч у д а к о в а. Сейчас еду во Внуково встречать самолет.

Слышна та же музыка, Чудакова смотрит в упор.

Ч и м е н д я е в. Хорошая музыка была! (Встал, слушает.) Да!

Ч у д а к о в а. Я прочла письмо, адресованное Олегу. Врете про болезнь, стали ловким, сильным. Куда переманили? На Таганку, что ли? Письмо везу с собой. Олег захочет переговорить, где будете?

Ч и м е н д я е в. Тут и посижу. Понаблюдаю, все ж событие, новая аппаратура. Такие события сплачивают коллектив.

Вошел О к у н е в, следит за облаками. Ч у д а к о в а ушла.

Михаил Владиславович, программа намечена?

О к у н е в. Четыре программы переходов с любой скоростью. Яркий день, вечер, звезды, рассвет, фейерверк, флаги, пожар, калейдоскоп…

Ч и м е н д я е в (останавливая Окунева). Будьте добры, скажите звуковикам, пусть покрутят ту музыку, которую сейчас играли.

О к у н е в уходит. Ч и м е н д я е в хмурится, находит портфель, садится нахохлившись, портфель на колени. Музыки нет. Ждет. Позади его тьма.

Эта музыка связана с надеждой. Моя новая жизнь, товарищи, началась холодным мартовским утром. В июне, когда с опережением графика пошел ремонт, я остался в Москве, отпуск не полагался еще. Опережение стало первой акцией, снискавшей мне уважение в коллективе. Акция досталась легко, учитывая мои связи в Минстрое, в Минцветмете и в Главмосстрое. Мы залили битумом кровлю, перевели здание на автоматическое отопление газом, уложили девятьсот квадратных метров паркета. В зрительном зале сменили вентиляционные воздуховоды и сменили кресла. О креслах долго после все говорили. Я достал их через Министерство гражданского воздушного флота. В августе слетал в Куйбышев. Гастроли, насколько смел судить, шли нормально. Мы с ним три денька отдохнули рядом, и я вернулся к ремонтным делам. В самолете прочел пьесу «Хрустальный завод». Сочинил ее Эдик Певцов, а уговорил отдать нам Олег Олегович Вознесенский. (Улыбается.) Роза Абдурахмановна Палютина написала донос. Анонимный. Страшный. Все подтверждается. Тянет на пятнадцать лет строгого режима. Все подтверждается, потому что все знает. Донос написала на себя. Вместе с собой надеется убить десяток других. Иначе, считает, к этим людям не подступиться. История ее гражданской гибели. (Молчит.) Пять месяцев труппа кочевала по России, зарабатывала на тот ремонт. Мне всегда очень артистов жаль. Как цыгане! После кончины Вознесенского примчались все в театр. Одинокие такие! Он меня очень любил. Очень! Я-то знаю, что он жив. Пусть думают, что хотят! Я туда не пойду. Я-то не сомневаюсь, очередной розыгрыш. (Встает, смотрит куда-то в глубину зала, кричит властно.) Товарищи! Я просил музыку, в чем дело?

Музыка включается и исчезает. Входит С в и т и ч. В рабочем голубоватом халате. Чимендяев быстро подходит к ней.

С в и т и ч. Здравствуйте. Главреж сказал, вызывали.

Ч и м е н д я е в. Здравствуйте. Это какой-то розыгрыш.

С в и т и ч. Возможно. Он мне ночью позвонил.

Ч и м е н д я е в. Ночью?

С в и т и ч. Да. Скажите, вы помните, кто я?

Ч и м е н д я е в. Я помню, кто вы. Садитесь.

С в и т и ч (садится). Главреж сказал, вас необходимо одеть в соответствии с рангом. Пройдитесь, будьте добры.

Ч и м е н д я е в (удивился, прошелся). Это дорогой костюм. Какие недостатки он обнаружил в моей одежде?

С в и т и ч. Новый директор одет, как клерк. Бывает в Главке, в Министерстве, нужно вписаться. Не та стилистика, есть оттенок провинциализма. Не нужно бояться быть элегантным. Скоро пойдете с ним на фестиваль немецкого театра.

Ч и м е н д я е в. Это все, что он просил передать мне? Спасибо.

С в и т и ч. Моя услуга не вытекает из служебного положения, личная просьба главрежа. У меня есть связи, которых нет у вас. Облегчу задачу. Купим голландский или финский костюм, купим сорочки, закажем универсальный пиджак.

Ч и м е н д я е в. Это что такое?

С в и т и ч. Это куда угодно, с любыми брюками.

Ч и м е н д я е в. Всех директоров одевали?

С в и т и ч. Ни одного.

Ч и м е н д я е в. Выходит, у меня уж такой вид!.. Смешной?

С в и т и ч. У вас что, проблема со временем?

Ч и м е н д я е в (улыбнулся). Все время что-то делаю, учусь работать, но часто бывает, не знаю, чем заняться и куда себя деть. И ко всему, я не знаю, чем должен заниматься директор театра, но этого, как уже выяснил, не знает никто.

С в и т и ч. Друзей в Москве нет?

Ч и м е н д я е в. Нет. Вы вошли, разглядывал в окно здание НИИ. Взгляните, изумительная кирпичная кладка. Говорю ответственно, как строитель. На фронтоне сказано: двести лет! Короче, смотрел, смотрел и думал: здание стояло и будет стоять, а меня уже не будет. (Показал на висок.) Начинается паника. Меня всегда волновали реальное бытие на земле и ответственность гражданина. Азбучно, но все сводится к этому. Что делаем, за что отвечаем. Я всегда относился к себе сурово, требовал от себя дисциплины, и это иногда давало повод гордиться собой. Гордость кончается. Правда, сегодня исключительный день, маленький рубеж, и поэтому, возможно… Как вы попали в театр?

С в и т и ч. Ждала места в училище, временно устроилась и задержалась на шесть лет. Будете шить костюмы?

Чимендяев не ответил. Вдали появился В о з н е с е н с к и й. Ему скучно, одиноко. Стоит в пальто, держит кепку.

Ч и м е н д я е в. Я не вижу вас две недели.

В о з н е с е н с к и й. Не забыли? Завтра отчитываемся. А что за тон? На бульваре весна. У Никитских ворот сидит сорока. У Никитских, на фонарном столбе. Лариса, успеешь приодеть директора к утру?

С в и т и ч (улыбнулась сдержанно, встала). Зайду.

В о з н е с е н с к и й. Сиди! У меня президиум ВТО. (Чимендяеву.) Завтра скажут, легковесный репертуар, но хороших пьес нет. Они знают. Милые люди. Двадцать лет нет пьес. Они понимают. Втык сделают, не вздумайте нервничать. Ритуал. В свое время поставил несколько очень слабых пьес на очень важные темы. Компрометант! Зритель не шел, меня хвалили. Произнес речь: формализм в организации искусства. Глупость. Виноват бог. Бог! Бог! Сотворил беспьесные десятилетия! Вы сейчас орали на меня, или мне показалось? Не нервничайте. На бульваре думал: Эдик Певцов станет великим драматургом. Как Бомарше. Я готовлюсь, готовлюсь, не все еще понимаю, я торопиться не стану. Этот выстрел не должен быть холостым.

Ч и м е н д я е в. Почему стоите там так далеко?

В о з н е с е н с к и й. Я говорю: через сорок минут президиум. Речь также пойдет о гастролях за рубежом. Повезем старый спектакль «Волки и овцы». На этом нужно настаивать.

Ч и м е н д я е в. Хороший спектакль.

В о з н е с е н с к и й. Вот так и скажите им, только громче. Нужна еще острая политическая пьеса. Скажите так: будем искать. Кончится тем, что поставим Маяковского. Шестнадцать лет назад я ставил «Клопа», теперь поставим «Баню». Непонятно, почему орали на меня. Работаете в хорошем учреждении: план перевыполняется, репертуар разнообразный, есть Горький, Чехов, западная классика, есть «Шторм» Билль-Белоцерковского. Коллектив получает премии. Все благополучно и хорошо, как всюду. Почему Эдик Певцов не причесывается? Он неопрятен. Пиджак в перхоти. На что он живет?

Ч и м е н д я е в. Может, подойдете и сядете?

В о з н е с е н с к и й (не двигаясь). Осенью решил ставить «Сирано». Никому не говорил. Вам первому. Буду работать как проклятый. Увидите: вся Москва придет! Я знаю, как это делать. Прекрасная пьеса!

Ч и м е н д я е в. Хотя бы десять минут для меня найдете?

В о з н е с е н с к и й. Семь! Для вас и этого много.

Ч и м е н д я е в. Лариса Ивановна, минут через двадцать.

С в и т и ч ушла. Вознесенский стоит все там же.

Где вы были с утра?

В о з н е с е н с к и й. Сказал уже: гулял. Видал сороку.

Ч и м е н д я е в. Где вчера были?

В о з н е с е н с к и й. Симпозиум. Международный симпозиум.

Ч и м е н д я е в. Что делали в четверг?

В о з н е с е н с к и й. Художественный совет Министерства.

Ч и м е н д я е в. В пятницу?

В о з н е с е н с к и й. Пятницу не троньте! Это навечно запомните. В пятницу занятия со студентами. Святой день!

Ч и м е н д я е в. Что делали во вторник? В понедельник?

В о з н е с е н с к и й. Идите к черту. Мне не нужна нянька.

Ч и м е н д я е в. Вам нужна нянька. Я готов быть нянькой.

В о з н е с е н с к и й. Поступали на другую роль.

Ч и м е н д я е в. Жизнь вносит коррективы. Я освободил вас от всех организационных забот. Когда согласились выгнать вашего лучшего друга и моего так называемого первого зама…

В о з н е с е н с к и й (быстро, резко). Жалею об этой реформе.

Ч и м е н д я е в. Еще бы, он ежедневно лизал вам задницу и говорил, как вы талантливы. Вам это ужасно нравится.

В о з н е с е н с к и й. Вы тоже говорили мне, что я талантливый.

Ч и м е н д я е в. Именно по этой причине я и пошел к вам. Отвечайте: вы мной довольны? Да или нет?

В о з н е с е н с к и й. Что за дурацкие вопросы?

Ч и м е н д я е в. Сегодня стукнул год, как я тут работаю.

В о з н е с е н с к и й. А!.. Я вами доволен. Извините, что послал к черту. Не троньте меня. У меня беспричинная тоска.

Ч и м е н д я е в. Напоминаю формулу. Мне нужен человек, сказали вы, который будет говорить правду. Я просто мечтаю, сказали, сядут два человека, два брата, честно поговорят.

В о з н е с е н с к и й (садится). Сел. Брат сел. Много вопросов?

Ч и м е н д я е в. Один. Выступления, симпозиумы, поездки. Встречи с начальством, интервью, встречи с поклонниками — и вас это тешит. (Мягко.) Или не можете без этого?

Вознесенский подумал и не ответил.

Ваши ранги дают вам большую свободу от многих мелочных забот, которые есть в жизни рядовых людей. Только творите! Захожу в зрительный зал, говорят: ушел. Репетируют мальчики. Я понимаю, у вас свои ритмы, но зачем эти посиделки? Я думаю о вашем достоинстве.

В о з н е с е н с к и й (встает; задумчиво). Пошли выпьем!

Ч и м е н д я е в. Не пью в рабочее время.

В о з н е с е н с к и й. А когда у нас нерабочее? Годовщина эксперимента. Извините, что забыл. У меня не было директора, которому бы не хотелось набить морду. За это выпьем!

Ч и м е н д я е в. У вас президиум ВТО.

В о з н е с е н с к и й. Побоку. Скажите: вы в меня верите?

Ч и м е н д я е в. Я в вас верю, Олег Олегович.

В о з н е с е н с к и й. Все! Начинаем новую жизнь. Заседания побоку. Вместо президиума пойдем с вами и хорошо выпьем!

Ч и м е н д я е в (садится). Лариса Ивановна меня ждет.

В о з н е с е н с к и й. Подождет! Не церемоньтесь.

Ч и м е н д я е в. Зачем сказали ей, что одет, как клерк, что вид провинциала? Костюмерный цех — мое. Не забудьте!

В о з н е с е н с к и й. Не орите.

Ч и м е н д я е в. Обусловлена демаркационная линия. Все службы, реклама, зал — мое! Она мой работник! Беспардонность.

В о з н е с е н с к и й. Вы сумасшедший. Она вам нравится?

Ч и м е н д я е в (молчит, потом признается). Очень.

Вознесенский грустно улыбается. Чимендяев смущен.

В о з н е с е н с к и й. Намеревались пересмотреть все московские спектакли. Все не советую, можно рехнуться, и одному не с руки. Позовите Ларису. Она театр любит. Вперед! Сейчас выпьем. (Идет, пятится.) Появилась Анна. Я забыл кое-что. Странно, забыл. Я обещал ей. Хотите быть другом? Хотите?

Ч и м е н д я е в. Я хочу быть вашим другом.

В о з н е с е н с к и й. Купите. Годовщину отразим. Она меня не выпустит. Состоится примирение с этим иезуитом. Переживает!

В отдалении появляется С в и т и ч.

Извини, Лариса, директора вызвали в Совет Министров.

Ч и м е н д я е в. Извините. (Уходит.)

Свитич издали смотрит на Вознесенского.

В о з н е с е н с к и й. Извини, если разбудил детей.

С в и т и ч. Дети спят крепко, а старухи переполошились.

В о з н е с е н с к и й. Скажи им, работаю по ночам. Хожу, думаю до головной боли. Не знал, что умеешь по матушке посылать.

Свитич спокойно смотрит на него.

Я хотел поговорить с тобой, походить. Ночь теплая-теплая была. Я не позвоню тебе больше. Не нужна ты мне! Извини, я иду на сцену. (Идет на главную площадку.) Окунев, где ты?

О к у н е в входит, сдвигает щиты. Свитич осталась во тьме.

Здравствуй! Долго намерен осветителей мучить?

О к у н е в. Регулятор купите. (Сдвигает щиты.)

В о з н е с е н с к и й. Куда ездил? Два дня искали. А где Анна?

Ч у д а к о в а скромно входит со словами: «Я здесь». В руках собака и корзинка с крышкой. Села в стороне, достала бутерброд, ест устало. Дает кусочки собаке.

Что помешало пообедать?

Ч у д а к о в а (ровно). У меня съемки, и каждый день до вечера в театре. За эту дачу не расплатиться.

О к у н е в. Поменьше покупай тряпок! (В микрофон.) Свет!

В о з н е с е н с к и й. Не ругай сегодня Чудакову, она устает.

О к у н е в. Захватывает все роли: боится, переплюнут. До ужаса боится провалов. Никакого риска! (Смотрит, как меняется свет. В микрофон.) Гриша, левые фонари убавь. Еще. (Вознесенскому.) Она звонит мне, говорит: «Испанец»-то получился. Пятьдесят спектаклей за год, аншлаги». Сомневалась, что в Москве живут пятьдесят тысяч пошляков. (В микрофон.) Верни левые фонари. (Вознесенскому.) Я в Ленинграде был. Мешаете мне работать.

В о з н е с е н с к и й (оглядывая сцену). Там новый театр открыли?

О к у н е в. Я видел один спектакль. Играла одна актриса. Ольгу Берггольц. Зал плачет. Там Берггольц в одном месте говорит: «Как мы мечтали, как мы мечтали, как мы будем жить после войны». Я заплакал. Прекрасно. Вспомни, как Беатрису играла. Со сломанной ногой. Больно. Но как! Февраль шестьдесят девятого. Зал стонет. Хромала. Плевать ей на это было — теперь хочет всем нравиться. И непременно тете Мане в восемнадцатом ряду, и чтобы всеобщий успех.

Входит Ч и м е н д я е в, останавливается, смущенный.

Ч и м е н д я е в. Я н е к у п и л. Я передумал.

В о з н е с е н с к и й (строго). Садитесь. Анна, сядь сюда.

Чудакова присела. Чимендяев садится.

(Оглядывая площадку.) А для кого ей играть? Для элиты?

О к у н е в (сел, наблюдает за Вознесенским). Эта элита — полюс обывательницы Мани. Ей — веселенькое, той — что угодно, лишь бы ахнуть от остроты. Смысл, жизнь, содержание — не существенны. Укол булавки и укус комара — тоже остро, больно, но боль сразу проходит.

В о з н е с е н с к и й (словно не слыша, ушел в глубину, несет пуфик, ставит). Извини, Аннушка, пересядь. (Уходит.)

Чудакова пересела, Окунев встает, следит внимательно.

Ч у д а к о в а. Письмо! (Встает в страхе.) Кристина! Видишь? Там. В ящике для писем. От Крогстада. Теперь Торвальд узнает все. Я подделала подпись. Хочу просить лишь об одном, Кристина. Если б со мной случилось что-нибудь, что помешало быть здесь… Так если б кто вздумал взять вину на себя, понимаешь? Ты засвидетельствуешь, я не рехнулась. В полном разуме. Я одна все сделала. Помни!

В о з н е с е н с к и й (из тени). Нора!

Ч у д а к о в а (в страхе). А? Что такое?

В о з н е с е н с к и й (идет к ней). Ты примеряешь, что ли?

Ч у д а к о в а. Да-да. Ах, я буду такая хорошенькая, Торвальд! Нам нет спасенья, Кристина! Письмо в ящике. Иди.

В о з н е с е н с к и й. Милая, ты измучена. Зарепетировалась?

Ч у д а к о в а. Совсем еще не репетировала.

В о з н е с е н с к и й. Однако это необходимо…

Ч у д а к о в а. Совершенно необходимо. Я все забыла! Займись со мной. Обещаешь? Ах, я боюсь. Такое большое общество. Пожертвуй вечер. Чтобы ни одного дела. Так ведь, милый?

В о з н е с е н с к и й. Обещаю. Гм! Только взгляну, нет ли писем.

Ч у д а к о в а. Нет, не надо. Прошу тебя! Там ничего нет. (Бежит к пианино, играет тарантеллу и останавливает его.) Я не могу плясать завтра, если не прорепетирую с тобой. Страшно. Давай репетировать сейчас же. Время еще есть. Играй, милый. Показывай, учи меня, как всегда!

В о з н е с е н с к и й. Раз ты желаешь. (Садится за пианино.)

Ч у д а к о в а (выхватывает из корзинки тамбурин и шарф, наскоро драпируется, кричит). Играй же! Я танцую!

В о з н е с е н с к и й (играет). Медленнее, медленнее…

Ч у д а к о в а (пляшет). Не могу иначе.

В о з н е с е н с к и й. Не так бурно, милая Нора! Ты пляшешь, будто дело идет о жизни.

Ч у д а к о в а. Так и есть! (Останавливается, смеясь.) Учи меня. Ни сегодня, ни завтра чтобы и мысли не было, только обо мне. И писем не вскрывать сегодня. Не открывать ящик!

В о з н е с е н с к и й. А! Все боишься того человека!

Ч у д а к о в а. Да-да. И это тоже.

В о з н е с е н с к и й. Нора, вижу по тебе, там письмо от него.

Ч у д а к о в а. Не знаю, кажется. Но не смей читать ничего такого. Не надо неприятностей, пока все не будет кончено. Вот он, твой жаворонок! (Бросается к нему, раскрыв объятия.) Вот он! (Стоит прижавшись.)

В о з н е с е н с к и й (держит ее). Ругать нельзя: идет работа.

Поглядев на Вознесенского, Ч у д а к о в а идет за кулисы.

(Следит за ней, тепло улыбается. Потом — сухо, громко.) Войдите! Присядьте.

Она входит. Платочек на плечах. И не садится.

Кто автор анонимки? Кто? Вы Холзунова вором считаете?

Ч у д а к о в а. Красивые жесты за счет государства. Не свое, общее, так принято. Хрусталь! Ну и подарки крупные. Я список дам.

В о з н е с е н с к и й. Список я не прошу. Кто автор анонимки?

Ч у д а к о в а (помолчав). Московский представитель уехал уже?

В о з н е с е н с к и й. Почему решили порвать с компанией?

Ч у д а к о в а. Не порывала. Странный вопрос. Жизнь диалектична. Миллионы денег. Я просто боюсь — и список я дам.

В о з н е с е н с к и й. Кто автор анонимки? Скажите мне одному.

Ч у д а к о в а. Не смешите меня. (Прижала платок к глазам. Сердито.) Я не стану плакать, Олег. Я тут смеяться хочу.

В о з н е с е н с к и й (мягко). Делай, как уговорились.

Ч у д а к о в а (помолчав). Не понимаю! (Быстро идет за кулисы.)

В о з н е с е н с к и й (следит. Холодно, Окуневу). Смотри, ревет.

О к у н е в уходит к Чудаковой. Чимендяев взволнован.

Мы выбираем, что нам по силам, все это пока сыро.

Ч и м е н д я е в. Да, но я счастлив. Я счастлив, Олег Олегович. Да, счастлив! Счастлив! Я чувствую, что работаю в театре.

В о з н е с е н с к и й продолжает смотреть за кулисы, уходит. Чимендяев улыбается. Та же музыка. Входит С в и т и ч, несет на подносе посуду. Чимендяев помогает составить. Музыка обрывается. Она замечает, что кофточка застегнута косо, смущенно поправляет. Продолжая разговор, наливает чай, делает ему бутерброд. Он следит за каждым ее движением.

С в и т и ч. Мой отец был вице-адмирал, не слыхали, Иван Анемподистович Свитич? Интересно за вами наблюдать. Такой вы домашний, добрый, а вообще-то сверхосторожный. Вы человек ортодоксальный, по-моему. Верно?

Ч и м е н д я е в. Да, я ортодокс, у меня отличное настроение.

С в и т и ч. Знаю. Дайте, пожалуйста, зеркало. Вас насмерть поразил вчерашний спектакль.

Ч и м е н д я е в. Я сидел в моей директорской ложе и все время изучал зрителей. Анна Чудакова всем нравится!

С в и т и ч. Да, но при чем Нора? Дайте мне зеркало.

Ч и м е н д я е в (взял зеркало, держит, молчит). В промежутке между мужем и сегодняшним днем у вас были мужчины?

С в и т и ч. Не задавайте странных вопросов.

Ч и м е н д я е в. Хорошо. Правда, что вы еще там техничкой работаете? Там, в НИИ, напротив театра?

С в и т и ч (взглядывает на него, с холодком). К чему подробности моей жизни? Ночь прошла, мы чужие люди, разве не так? Я человек не слишком уверенный в себе, но, предупреждаю, довольно неуправляема и буду делать, что захочу. Дайте поскорее зеркало, к вам могут прийти.

Ч и м е н д я е в. Как раз в данном случае не боюсь молвы.

С в и т и ч. Удивляете. Приятно удивили. Я тороплюсь. Поняли? У меня с матерью проблема. Ей неохота жить с теткой.

Ч и м е н д я е в. Это очень важно! То, что сказали о матери.

С в и т и ч. Не понимаю вас! Дадите зеркало?

Чимендяев отдал, следит, как она подкрашивает ресницы.

Чудакова большая актриса, но состоялась демонстрация себя. Душевного запаса не хватило. Ужасно жаль! Видели Мишу Окунева после спектакля? Белый был! Вы так торжественны, мой друг.

Ч и м е н д я е в. Я решил просить вашей руки. Давно решил.

С в и т и ч (тихо рассмеявшись, причесывается). Что ж вы так тянули? Молчали?

Ч и м е н д я е в. Думал. Я рассуждаю дальше. Не любите меня. Скажу оптимистичнее, пока не любите. Да, препятствие…

С в и т и ч. Никакое не препятствие. Большинство зрелых женщин выходит не по любви, а по благоразумию. Все! Мне пора.

Ч и м е н д я е в. У меня уверенность, что согласитесь.

С в и т и ч (бросив на него удивленный взгляд, сняла шлепанцы). Отвернитесь-ка! (Приподняла юбку, горестно изучает колено.) Вот черт, семь рублей!

Ч и м е н д я е в (отвернувшись, строго). Что семь рублей?

С в и т и ч. Колготки полезли. (Слюнявит порванное место.) Быть замужем, Николай Прокопьевич, тяжелый труд. Можете глядеть. Ваша уверенность напрасна.

Ч и м е н д я е в. Вам тяжело живется.

С в и т и ч (смотрит на него). Почему так сказали?

Ч и м е н д я е в. Вам слишком тяжело живется.

С в и т и ч. Почему? Так вот откуда про техничку. (Надела кофту.) Извините, заговорили, как идиот. Прихожу на час раньше, на один час, убираю несколько комнат. Зарядка, но получаю сотню. Халтурить, одевать наших модниц мне неприятно. Говорят, первоклассная уборщица, вы же считаете — так унизительно и тяжело, что следует не думая бросаться в объятия сытого, обеспеченного идиота.

Ч и м е н д я е в (уныло). Не сказал — унизительно.

С в и т и ч выходит. Возвращается в пальто, смотрит на Чимендяева. Он сидит в жалкой, тоскливой позе.

С в и т и ч. Мне было тепло у вас, хорошо. Я не чувствовала никакой неестественности. Усекли? Позовете еще — приду. (Настойчиво.) Нет, усекли, что я вам поведала?

Чимендяев молчит. Свитич садится у стола. Он начинает неторопливо говорить. Она слушает раздраженно.

Ч и м е н д я е в. Я родился в годы нэпа. Двадцать пятый год. Школу окончил ускоренно, призвали в училище связи. В сорок третьем — младший лейтенант. И в самое пекло! Шестнадцатая армия, после стала Одиннадцатая Гвардейская. Гнали немцев от Малоярославца до Брянска. Прибыл в Сухиничи перед Орловско-Курской битвой, вступил в партию. До Вислы бог миловал. В сорок четвертом году тяжелое ранение. Госпиталь в Ташкенте. Много урюка, кишмиша.

Чувствуя его скрытое волнение, она не перебивает.

Назначение в район Читы, Шестая танковая армия Кравченко, форсированно прошли Маньчжурию. Все происходило стремительно, думать некогда. Очухался на Электрическом утесе. Там, у памятника русским солдатам, в Порт-Артуре, очухался и осознал себя гражданином своей страны. Отметил двадцать первый год жизни. По поручению политотдела повез иностранных корреспондентов к соседям. По дороге сказал: мы отсюда не уйдем. Военнослужащий не имел права так говорить. Завели меня. Из того, что взяли в Европе и Азии, сказал, не отдадим вам ни полсантиметра. Через три дня, когда они это опубликовали, началась моя отсидка.

С в и т и ч (помолчав, тихо). Обиделся на «сытого идиота»? Да? Вчера что-то наплела маме, наверно уже ищет.

Ч и м е н д я е в. Значит, заранее знала, что останешься?

С в и т и ч. Конечно. (Молчит. Удивлена.) Такой сверхблагополучный и подвергался репрессиям?

Ч и м е н д я е в (улыбается). Я был тогда счастливым.

С в и т и ч. Когда тогда?

Ч и м е н д я е в. Все время.

С в и т и ч. И там?

Ч и м е н д я е в. И там, пожалуй.

С в и т и ч. Какие же вы все жалкие! Лицемеры.

Ч и м е н д я е в (помолчав). Зря так говорите. Зря. Зря. Зря! (Наливает чай, пьет.)

Свитич снимает пальто, садится, кладет пальто рядом, смотрит на Чимендяева.

С в и т и ч. Где же ты был счастливым? Когда?

Ч и м е н д я е в. Прежде всего в Порт-Артуре. Посадка не воспринималась всерьез. Мне был двадцать один год, я был здоров. Я остался среди живых, я заслужил орден. Считал, что недоразумение, ненадолго, нельзя за это столько давать.

С в и т и ч. Выходит, я не совсем не права.

Ч и м е н д я е в. Это сейчас знаете, что правы, а тогда бы не знали, Лариса Ивановна. Я хорошо работал. Изобретал кое-что, рационализировал. Человеку нужно чем-то жить. Может, в этом черпал самоуважение. Мне везло. Представляете? Встретился там с Гольцевым. Спал рядом. Это второе поколение МХАТа. Поколение Ливанова, Добронравова. Он потрясающе читал Чехова. Но самое интересное оказалось не это и не репетиции, не спектакли — общение с ними, их благородство, терпение, взгляды на театр. Ведь у каждого в душе был свой театр, свои прекрасные и чистые идеалы.

С в и т и ч. Там существовал театр?

Ч и м е н д я е в. Да. Я помог им с радиоустановкой. Я связист.

С в и т и ч. Почему ты взлетел? Почему так хорошо жил потом?

Ч и м е н д я е в. Я сам себе помог. Сначала поехал в Комитет партийного контроля, потом на бюро крайкома, был восстановлен в партии, во всех правах. Первый вопрос: «Куда поедете?» Москвич, школу кончил в Москве, в Москве призывался. Нет, говорю, останусь. Удивились. «Обид нет?» — спрашивают. Нет, говорю, жаль конечно, но обид нет. Тут связи, и работу найду хорошую, поступлю на заочный. Не соврал. Хочу, сказал, продвинуться в жизни, на Севере легче. После выяснилось: мне и северный стаж зачли и надбавки все. Ответ мой понравился, я это позже понял. Дали «зеленую улицу».

С в и т и ч (идет, набирает номер телефона). Мама, это я… Ну и что?.. Мама… Я жива… Мама! (Бросила трубку, садится, молчит.) Хотите, обед сварю?

Ч и м е н д я е в. Пойдете замуж?

С в и т и ч. Я не свободна, Николай Прокопьевич. Связана с одним. Держит на веревочке, сердце держит.

Ч и м е н д я е в. Он может позвать вас?

С в и т и ч. Вряд ли, не волнуйтесь.

Ч и м е н д я е в. Олег Олегович Вознесенский?

С в и т и ч. Да.

Ч и м е н д я е в. Так и думал! Идите домой. Я провожу вас.

С в и т и ч уходит. Он сидит. Звонит телефон. Он идет, берет трубку. Слышен голос Свитич: «Алло! Это вы, Николай Прокопьевич? Это вы?.. Что делаете в театре так поздно? Это Лариса Свитич говорит!» — и молчание. Он кладет трубку. Сел, читает книгу. Странная музыка. Входит В о з н е с е н с к и й.

В о з н е с е н с к и й. Виноват. Вам нравится читать здесь?

Ч и м е н д я е в (встает). Мне не мила моя пустая квартира.

В о з н е с е н с к и й. Работаю, вышел в гальюн, ужасная грязь, и лежит плитка. Зачем? Вид у вас… Вызвать врача? Как себя чувствуете? Извините, мы не успели переговорить.

Снова странная музыка. Слушают.

Это японец, деревянные инструменты. Тик, тик-так! Начало и конец спектакля, мне не очень нравится. А вам?

Ч и м е н д я е в. Я не знаю. Как в Минске?

В о з н е с е н с к и й. Погода?

Ч и м е н д я е в. Снабжение.

В о з н е с е н с к и й. Вы что — острите?

Ч и м е н д я е в. Как снялись в роли генерала?

В о з н е с е н с к и й. Вы же не возражали против Минска.

Ч и м е н д я е в. Потому что вам нужно долги выплатить. Осталась тысяча, немного. Хочу, чтобы начали ходить в театры, слушать музыку, размышлять, чтобы кончилась гонка. Вы не молоды.

В о з н е с е н с к и й. Отчего в гальюне грязь? Зачем плитка?

Ч и м е н д я е в. Этого решительно не скажу. Извините, не ваше дело. Репетируете — и репетируйте. Мы не ссоримся.

В о з н е с е н с к и й. А что делаем? У вас неприятности?

Ч и м е н д я е в. Я имею право на личную жизнь?

В о з н е с е н с к и й. Извините.

Ч и м е н д я е в. Хочу, чтобы сыграли наконец «Сирано», начали «Завод». Декорации в работе, прошу утвердить эскизы костюмов. Хорошо, что вернулись. Наверняка станете переиначивать все, что сделали мальчики, прошу быстрее. Отменю пять вечерних спектаклей, дам еще пять репетиций на сцене.

В о з н е с е н с к и й. Я сказал: я вышел помочиться и пришел по делу. Вы меня гоните? Я, кажется, вам вопрос задал.

Ч и м е н д я е в. Эти дела мои. Не отвлекайтесь. Я на месте — значит, сделается. Сейчас придут рабочие. Грязи не будет.

В о з н е с е н с к и й. Зачем плитка?

Ч и м е н д я е в. Облицуем верхние и нижние туалеты.

В о з н е с е н с к и й. Ага! Предполагал! (Разозлившись.) Туалет слово отвратительное. Не русское! Зачем понадобилось менять плитку?

Ч и м е н д я е в. Театральный нужник не должен походить на вокзальный нужник. Театр — храм. И, полагаю, во всем.

В о з н е с е н с к и й (садится). Голубую плитку не допущу.

Ч и м е н д я е в. Вам делать нечего?

В о з н е с е н с к и й. Голубой плитки у нас не будет.

Ч и м е н д я е в. Нижайше прошу, не вмешивайтесь, а то чувствую себя колхозным председателем, которому районный инструктор указывает, что и где сеять. Может, инструктор и отбил у вас когда-то охоту к работе? Извините, я не прав сейчас. Много работаете и по две смены вкалываете, но не пойму, не пойму: каждый день вы начинаете через «не хочу».

В о з н е с е н с к и й. А вам прямо с утра охота трудиться? Еще до завтрака? Не кажется ли, что много вам позволяю?

Ч и м е н д я е в. И я вам много позволяю.

В о з н е с е н с к и й. Что вы мне позволяете?

Ч и м е н д я е в. Все! (Тихо.) Хватит. Прошу вас уйти.

В о з н е с е н с к и й. Вы дурак.

Ч и м е н д я е в. Вы сами дурак.

В о з н е с е н с к и й. Почему я дурак?

Ч и м е н д я е в. Избалованы успехом.

В о з н е с е н с к и й. По-вашему, не заслужил?

Ч и м е н д я е в. Вот этого никогда не говорил! Но знаете, в строительстве всякое бывало, но такого… Полное нарушение законов социализма. Можете что-то делать, можете вовсе не делать, можете делать плохо, можете хорошо, но лично для вас, для кармана и положения результат всегда один — благополучие полное.

В о з н е с е н с к и й. Душу мою никак в расчет не берете?

Ч и м е н д я е в. И не возьму. Душа — проститутка!

В о з н е с е н с к и й. О чьей душе говорите? Вы кретин.

Ч и м е н д я е в. А вы идиот. При этом законченный! Прихожу, докладываю, артистка забеременела, вы обижаетесь!

В о з н е с е н с к и й. На кого? На кого я обижаюсь?

Ч и м е н д я е в. На артистку. Забеременела не вовремя. Вызываете, чушь городите, а она в ЦК пишет. Письмо в столе у меня. Не заметили: в театре склок нет? Все довольны, вы думаете? Поблагодарите. Какая плитка нужна? Желтенькая? У меня в этом больше опыта. Скажите спасибо, какую достал! Два вагона пришлось брать. На целый дом!

В о з н е с е н с к и й. Зачем на дом?

Ч и м е н д я е в. Мало просить мне неудобно, а им отпускать неловко, подозрительно, будто для квартиры. На дом — пожалуйста! А пандус меняли? Восьмидесятка. Палубный лес. Сухой! Не понимаете даже. Лес годами сушится на продувных складах. И нужно было тридцать кубов, пришлось баржу брать.

В о з н е с е н с к и й. Куда денете два вагона плитки?

Ч и м е н д я е в. Один главку отдал.

В о з н е с е н с к и й. Нашему?

Ч и м е н д я е в. Да. Она не голубая, плитка. Включите свет!

В о з н е с е н с к и й. Считаетесь опытным администратором, а весь вагон главку отдали. Вы подумали, что во всех театрах Москвы туалеты будут одинаковыми?

Ч и м е н д я е в. Пусть другое заботит. Пусть вас заботит, чтобы спектакли не были одинаковыми. (Взял книгу. Уходит.)

В о з н е с е н с к и й уходит за ним. Какая-то другая музыка бьет по ушам, и свет меркнет. В глубине, оглушенные музыкой, едва различимы, колышутся пары. Входит В о з н е с е н с к и й, держит стакан. Входит Ч и м е н д я е в с пальто и шапкой в руках, стряхивает снег.

В о з н е с е н с к и й. Кто вас сюда впустил?

Ч и м е н д я е в. Холод… аж просверливает, не почувствовали?

В о з н е с е н с к и й. Никогда не чувствую ни жары, ни холода.

Ч и м е н д я е в (изумленно). Это правда?

В о з н е с е н с к и й. Мой организм изучали, еще когда был курсантом в Севастополе. Это нарушение законов термодинамики.

Ч и м е н д я е в. Очередной розыгрыш?

В о з н е с е н с к и й. Кто впустил вас? Лучший диско-бар Москвы. Люди, особо девушки, насмерть бьются, чтобы попасть.

Ч и м е н д я е в. Почему девушки особенно бьются?

В о з н е с е н с к и й. Нет хулиганов, нет драк, не пристают.

Ч и м е н д я е в. Замечательный факт! Как достигли этого?

В о з н е с е н с к и й. Бармены, дежурные и гардеробщики — мастера спорта по тяжелой атлетике. Директором бывший моряк.

Ч и м е н д я е в. А-а, понятно!

В о з н е с е н с к и й. Да, он тоже ходил на ТК. Я говорил: на этих катерах редко кто выходил более трех раз. Когда эти козявочки шли в атаку, ничего, кроме сверкающей воды, видно не было. За один-два выхода орден давали. Тут шумно, но крутят новые диски и никогда не бывает пьяных.

Ч и м е н д я е в. Разве насчет пьяных процесс управляемый?

В о з н е с е н с к и й. Да! Подают только коктейли. Очень дорогие. И каждый наполовину разбавлен водой. Как нашли меня?

Ч и м е н д я е в. У меня информаторы. Не поужинаете со мной?

В о з н е с е н с к и й. Вдвоем, что ли? Только вы да я?

Ч и м е н д я е в. Погода такая… Гадость!

В о з н е с е н с к и й. Что, изучаете мой стакан? Что?! Это сок.

Ч и м е н д я е в. И не смотрю! (Сел за столик.) А может, захватите Анну, втроем поужинаем? Вы дерганый какой-то.

В о з н е с е н с к и й. Возможно. Когда долго хорошо работается, кажется, это ненормально и что-то случится. Значит, цель вашего прихода исключительно человеческое общение?

Ч и м е н д я е в. Ну конечно! (Улыбается.) Сегодня сидел в кабинете, вспоминал, как в первый раз вернулся в Москву.

В о з н е с е н с к и й. Что с вами?

Ч и м е н д я е в. Просто я не могу согреться.

В о з н е с е н с к и й (садится). Что же вы вспоминали?

Ч и м е н д я е в. Совершенно неинтересно для вас.

В о з н е с е н с к и й. Что же чувствовали, подъезжая к Москве?

Ч и м е н д я е в. Это невозможно передать. От Рязани я уже не мог ни с кем говорить. Оставил Москву затемненную, а тут увидел чистую, светлую. Это было лето пятьдесят пятого года. Красивая толпа, праздничная, а вообще будни. Москва — прекрасный город. Я вроде знаю, что надо делать: мне пора уезжать из Москвы.

В о з н е с е н с к и й. Почему? (Приглядывается к нему.) Я иду звонить Анне.

Ч и м е н д я е в. Девушка не вас караулит? Целит прямо на вас.

В о з н е с е н с к и й. Не помню ее. (Встает.) Пообщайтесь!

Ч и м е н д я е в. Нет уж, извините.

В о з н е с е н с к и й. Тогда идите сами Анне звонить.

Смотрят туда, где, отделившись от танцующих, останавливается Т а н я. Строгая, сдержанная. Стоит улыбаясь, словно ждет, что позовут.

Т а н я. Мне сказали, здесь режиссер Вознесенский.

В о з н е с е н с к и й (показывает на Чимендяева). Вот он! К вашим услугам.

Т а н я. Да-а? (Протянула руку.) Татьяна Каширина.

Ч и м е н д я е в (жмет руку). Рад. (Вознесенскому.) Звоните быстро. У вас дело, товарищ Каширина? Просьбы? Садитесь.

Т а н я. Спасибо, Олег Олегович. (Села. Очень серьезно.) Никаких просьб. Дочь богатых родителей. В моем поколении, Олег Олегович, водораздел по родителям: устройство в вуз, на службу, гардероб, транспорт. Девушка из не обеспеченной семьи, например, вынуждена держать любовника, чтобы одевал и оплачивал квартиру.

Ч и м е н д я е в. У нас самая низкая квартплата в мире!

Т а н я. Частники дерут. Мои родители снимают мне хорошую отдельную квартиру в центре, но частным образом.

В о з н е с е н с к и й (все еще стоит). И нет нужды в любовнике?

Ч и м е н д я е в. Вы пойдете звонить?

В о з н е с е н с к и й (садится). Ты уже окончила институт?

Т а н я. Да. Что сейчас ставите, Олег Олегович?

Ч и м е н д я е в. Эдмон Ростан и Эдуард Певцов.

Т а н я. Мне сказали, вы тут бываете иногда. Не пьете, не танцуете, один. Известный человек, что так?

Ч и м е н д я е в. Меня интересуют ритмы.

Вознесенский рассмеялся, разглядывает его.

Лет пятнадцать назад, в дни растерянности, наткнулся на спасательную мысль: в рациональную эпоху НТР человеку не хватает эмоций, разрядки, смеха. Активно занялся развлекательной комедией и привлек ритмы, но тайны их не постиг.

Вознесенский опять добродушно рассмеялся.

Я профессионал, товарищ Каширина. Могу ставить, что прикажете, но остается вопрос: зачем? Почему сюда ходят? Мода?

Т а н я (строго). Удовлетворяется могучая потребность пожить в стаде. Молодые ищут способы объединения. Да, все чужие, но тут как бы нет одиночества.

В о з н е с е н с к и й. Похоже! Похоже! Может, я ошибся, что не взял тебя на курс? А? Твое лицо стало полностью осмысленным. Замужем? Разведена? Какой окончила институт?

Т а н я. Хороший. Какой надо. Зачем тебе это знать?

В о з н е с е н с к и й. А почему на «ты»?

Т а н я. А почему ты на «ты».

В о з н е с е н с к и й. Поступала в ГИТИС, данных нет, глазки строила, не взял. Я позвоню Анне, скажите, куда явиться?

Ч и м е н д я е в. Можно поужинать на Суворовском.

В о з н е с е н с к и й. Заказывайте ужин, придем. Придем!

Чимендяев взял пальто, уходит нехотя.

(Изучая Таню.) В тебе, помню, не было ничего, кроме неодушевленного тела. Я не люблю молоденьких, они иждивенки.

Т а н я. У меня правило: уважение и вежливость. Хорошо?

В о з н е с е н с к и й. Ты стала прелестной женщиной, умницей. Спасибо, что возобновила знакомство. Если я был неучтив…

Появляется Ч и м е н д я е в и довольно долго молчит.

Ч и м е н д я е в. Не условились, в котором часу.

В о з н е с е н с к и й. Подойдите. (Протянул стакан.) Попробуйте.

Ч и м е н д я е в (сухо). Через час на Суворовском. (Уходит.)

В о з н е с е н с к и й. Не верит, а я уже год не пью ни капли, и не хочется. Это директор моего театра Чимендяев. Каждый день боюсь, что уйдет от меня и начнется каторга.

Т а н я. Разве быть директором у тебя не престижно?

В о з н е с е н с к и й. Для него нет. (Смеется. Молчит.) Кажется, собрался прощаться. Сказал, пора уехать из Москвы. Собрался, по-видимому, посидеть со мной и моей женой и объяснить дезертирство. (Молчит.) Нет! Удовольствия не доставлю. Сволочь! (Весело.) Мы вот что сделаем! Вот что! Поедем на Пахру!

Т а н я. Что там?

В о з н е с е н с к и й. Дача. Огромная, большая. Первый этаж каменный, второй деревянный. Есть домик с комнатами для гостей.

Т а н я. Крепостная стена, ров, сторожевая башня?

В о з н е с е н с к и й. Остров. Можно от всего прятаться.

Т а н я (рассмеялась). Гарантируешь, что завтра не позже восьми я окажусь в Москве в каком-нибудь метро?

В о з н е с е н с к и й. Такая жесткая дисциплина на службе?

Т а н я. Люблю работу и ценю.

В о з н е с е н с к и й (изумленно). Ты кто?

Т а н я. Делаю программы для ЭВМ.

В о з н е с е н с к и й. Необыкновенно приятно. Все реже встречаешь людей, любящих работу. Гарантирую метро в восемь.

Т а н я. Я с компанией, попрощаюсь. (Уходит.)

Ритмы бьют по ушам. Т а н я возвращается, деловито берет Вознесенского под руку. Почти сразу быстро появляется Ч и м е н д я е в в пальто. Недоумевая, смотрит вслед Тане и Вознесенскому, и остается один.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

На сцене все то же. Полутемно. Вошел О к у н е в, расталкивает щиты — дробится калейдоскоп. Окунев сел на пол, следит. Вошел Ч и м е н д я е в. Растерян.

Ч и м е н д я е в. Рад, что вы на месте. Все утро провел в автоинспекции, ничего не делаю. Погода солнечная, тепло (Садится.) Разговоры, будто заклинило руль, не подтверждаются.

О к у н е в (в микрофон, негромко). Дай номер шестой.

Калейдоскоп исчез. Возникли флаги. Бьются по ветру.

Ч и м е н д я е в. Все думаю, думаю! Ночью думал о «Хрустальном заводе». Большая задержка вышла из-за напольных часов. Я думал: почему его так влекло к истории?

О к у н е в (глядя на флаги; ровно). Автор дал намек. Сказал: хрусталь. А материал собирал там, где фарфор, на берегах Невы. В 1747 году под Санкт-Петербургом основали порцелиновую мануфактуру. Работали ученики Академии художеств. Позже участвовали Кустодиев, Добужинский, Петров-Водкин. В фойе народ сходится. Слышите?

Ч и м е н д я е в. Да. (Молчит, смотрит в зал.)

О к у н е в встает, отряхивает джинсы, уходит.

История, понятно, вещь захватывающая. История, однако, скажу я вам, не дает нужного прямого воздействия. Учит долго, сложно. Жизнь учит мгновенно. (Улыбается.) Я, знаете, Олег Олегович, где б ни работал, имел самовар. Сидели, решали вопросы. Эту традицию завел, когда прорабом служил. Пейте чай! (Идет, наливает из самовара.)

Входит В о з н е с е н с к и й, берет стакан. Весел и обозлен.

В о з н е с е н с к и й. Спасибо. Этот кабинет с самоваром самое спокойное место в театре. Я буду скрываться у вас.

Ч и м е н д я е в. Кончилась репетиция?

В о з н е с е н с к и й. И не начиналась. Все эгоисты! Два часа спорили о световой гамме. Творческой дисциплины нет. Я виноват!

Входит Ч у д а к о в а. Рукава кофточки подвернуты, вид мальчишеский, торчат косички. Флаги исчезли.

Ч у д а к о в а. Во что, Николай Прокопьевич, одета директор Хрустального завода? Видели вы женщин-директоров?

Ч и м е н д я е в. Миллион! Темный, строгий костюм.

В о з н е с е н с к и й. Я ей говорил.

Ч у д а к о в а. А директора Хрустального завода видели?

Ч и м е н д я е в. Хрустального — нет, не видал.

Ч у д а к о в а. Она прежде всего женщина?

Ч и м е н д я е в. Садитесь. Все зависит от точки зрения.

В о з н е с е н с к и й. В красном свитере ты играть не будешь!

Она села упрямо. Торчат косички. Чимендяев налил ей чаю.

(Чимендяеву.) Художник-умник предлагает свитер черный, траур. У нас огромный красный ковер. Канделябры с красной подсветкой. В центре старинные напольные часы красного дерева, которые вы купить неспособны. Бутафорские не пойдут! Такие часы стояли в кабинете Первого управляющего. Времена веселой императрицы. Не купите — я отказываюсь ставить.

Ч и м е н д я е в (спокойно). Вы заказали Анне темный костюм?

В о з н е с е н с к и й. Передумал. На вечеринке, когда приходит этот функционер Холзунов, с братом которого она путалась, она будет петь старинный романс, будет спокойной и милой.

Ч у д а к о в а. По-вашему, свитер у директорши исключается?

Ч и м е н д я е в. Нет, отчего, но почему непременно — красный?

Ч у д а к о в а. Непонятно? Мне идет красное.

Ч и м е н д я е в. Понял, понял. Мы перебили, Олег Олегович.

В о з н е с е н с к и й. Все необычно! Под одной крышей художники и рабочие, завод производит поэзию, директор Роза Палютина бьется за свое дело, а ее дело — хрусталь. Я не считаю вещизмом, когда на столе хрустальные бокалы и вазы. До каких пор, черт возьми, русский человек будет пить из граненых стаканов?

Ч и м е н д я е в (Вознесенскому, весело). Включу магнитофон. (Включил ту же музыку.) Пейте чай, Анна. Жаль, пропадет сшитый костюм.

Ч у д а к о в а (после общего молчания). Объясни, пожалуйста, почему она путалась с ним? Ведь она боится разоблачения.

В о з н е с е н с к и й. Ей хотелось. Живой человек!

Ч у д а к о в а. Хотелось, и все?

В о з н е с е н с к и й. Увлеклась. Было, прошло, забыто.

Ч у д а к о в а. Хотелось — достаточная мотивировка?

В о з н е с е н с к и й. Вспомни любую связь и любого из мужчин, о которых, если не ошибаюсь, весь театр знал.

Ч у д а к о в а (тихо). Знал, потому что хотела, чтоб знал.

В о з н е с е н с к и й (спокойно). Надень костюм. Покажись ему!

Ч и м е н д я е в. Наденьте! Помните, она говорит мужу? Ну, ваша директорша Палютина. Она говорит: «Демагогия — лучший вид борьбы с бюрократией». Я прочел, хохотал. Она сильная и умная. Я ей поверил. Почему хлопочу о костюме? Когда талантливая актриса наденет такой прозаический, а вместе с тем жизненный наряд, она талантом облагородит и костюм, и роль, и жизнь вокруг, все станет правдой.

Чудакова допивает чай, молча уходит.

Прошу вас при мне о мужчинах Чудаковой не говорить.

В о з н е с е н с к и й. Это знали все. Это была месть. Год мести. Не удивлюсь, если все ее романы в действительности ничем не кончались, хотя истину один господь бог знает, но чем больше я молчал, тем усерднее она их рекламировала.

Ч и м е н д я е в. По-моему, это даже трогательно. (Включил магнитофон.) Нужно применить власть и играть в костюме.

В о з н е с е н с к и й. В искусстве, мой дорогой, власть применять нельзя. Слушаются, но кончается творчество. Нужен свитер! Директор — особа экстравагантная. Тридцать неполных лет — и такая бестия! Мне она нравится. Понимаю, зачем донесла на себя и как хотелось устроить в тюрягу сановных казнокрадов, но вот на что рассчитывала? Может, невропатка? Невропаты очень интересные и порядочные люди. Когда врожденная честность входит в противоречие с практикой жизни, начинаются неврозы. Нет совести — нет неврозов. Может, так и играть?

Ч и м е н д я е в. Не понял. Не понятно.

В о з н е с е н с к и й. Все вы поняли, хитрец, все!

Ч и м е н д я е в. Директор современного завода сошла с ума?

В о з н е с е н с к и й. Тогда объясните, откуда такая отчаянность, такой градус стойкости? Все имеет происхождение. Конечно, можно поверить в татарскую настырность, от Орды, от Мамая, но, скорей, Роза Абдурахмановна просто-напросто свихнулась от грязи и группового воровства. У государства в данном случае воруют люди, которые ежечасно клянутся ему в любви и преданности. Таким образом, патриотизм превращается в средство взлома, в отмычку. Можно от этого свихнуться?

Ч и м е н д я е в (подумав). Можно, но я против! Почему сказали, Палютиной неполных тридцать? Сорок три! Почти ровесница Анны.

В о з н е с е н с к и й. Изменили возраст. Не тревожьтесь, ничего существенного не изменили. Убрали мелочи, детали: замужем, по нашей версии, не была, детей нет, одинока. (Мягко.) Ну зачем дети? Разве дети выходят на сцену?

Ч и м е н д я е в (сильно озадачен). С автором согласовали?

В о з н е с е н с к и й. Согласуем на премьере. Что вас смущает?

Ч и м е н д я е в. Директор такого завода в тридцать…

В о з н е с е н с к и й. Докажем, что можно. И в двадцать восемь можно! Пресса поддержит нас. Руководство заводами нужно омолаживать.

Входит Ч у д а к о в а, в строгом костюме. Она в нем очаровательна. Поворачивается, прохаживается. Реакции нет.

Ч и м е н д я е в (очень сухо). Похоже, Олег Олегович, я уловил верно: директору Хрустального завода нынче двадцать восемь лет?

Ч у д а к о в а. Да, ей двадцать семь — двадцать восемь!

В о з н е с е н с к и й. Верьте мне! Театр есть театр. Сколько было Джульетте? Неполных четырнадцать. Видали Джульетту четырнадцати лет?

Ч и м е н д я е в. Джульетта не руководила заводом.

В о з н е с е н с к и й. Заводов не было, мой дорогой.

Ч и м е н д я е в (сдержался). Пошлю людей по стране. Часы купим. Когда покажем? В декабре можно? Откладывали не раз.

В о з н е с е н с к и й. Отложим еще. Анна улетает в Канны.

Ч у д а к о в а. Еду на двадцать дней на кинофестиваль.

Ч и м е н д я е в. Почему я об этом не знаю?

В о з н е с е н с к и й. Делегация Госкино, другое ведомство. Состав утвержден на высоком уровне. Отказаться не может.

Ч и м е н д я е в. Если сама захочет, то может.

Ч у д а к о в а. Я? Откажусь от поездки в Канны? (Уходит.)

Ч и м е н д я е в (горько). Стена!

В о з н е с е н с к и й (смущен). Перестаньте.

Ч и м е н д я е в. Я ничего не понимаю в искусстве.

В о з н е с е н с к и й. Понимаете, но вы традиционны.

Ч и м е н д я е в. Я прикажу ей остаться. Я хочу знать: Чудакова настояла изменить возраст Палютиной?

В о з н е с е н с к и й. За это ее строго судить нельзя.

Ч и м е н д я е в. Сами мечтаете, чтоб укатила куда-нибудь?

В о з н е с е н с к и й. Не заводитесь. Я вас люблю, очень люблю. Вы мой друг и брат. Я вам абсолютно верю и огорчен не меньше. Сыграем премьеру в первом квартале. Для плана мои мальчики поставят сказку. Для утренников. У нас есть сказка, будет две, и нас похвалят. Только договоритесь откорректировать план. Вы умный, добрый человек, она вас ценит и уважает. Честно говоря, мне было жаль ее. Возможно, никогда уже не увидит Канны. Счастливая случайность. Удивительно! Пришел расстроенный, напоили чаем и успокоили. Иду репетировать! У меня еще два часа репетиции. Палютиной будет тридцать три — тридцать четыре. Это решено. Одного ребенка мы вернем. Да! Иду. Чувствую подъемчик. С вами полезно говорить. Все будет хорошо, увидите. Зрители нам спасибо скажут! (Возбужденно уходит.)

Чимендяев взял чай, помешал ложечкой. Звучит та же музыка. Он слушает задумчиво. Внезапно ставит стакан, ходит. Музыка гремит. Входит О к у н е в. Музыка обрывается.

О к у н е в. Вызывали меня?

Ч и м е н д я е в (торжественно). Вызывал. Садитесь, прошу. (Сел.) Слышали о таком устройстве «Старт-400»?

О к у н е в (сел). Электронный четырехпрограммный регулятор.

Ч и м е н д я е в. Можем получить завтра, если угодно.

О к у н е в (спокойно). Замечательно.

Ч и м е н д я е в. Никакого восторга не слышу. Вы хотели бы, очевидно, финский или венгерский?

О к у н е в. «Старт» для нашего помещения, в общем, роскошь. Принципиальная разница небольшая: нет компьютера. Аппетит приходит во время еды, но, словом, «Старт» — это хорошо.

Встают.

Ч и м е н д я е в. Нас действительно устроит «Старт-400»?

О к у н е в. Да, но только «Старт-400», а не «Старт-180». Там, в конце зала, надо строить помещение с хорошей вентиляцией и хорошим обзором. Посадим девочек-операторов.

Ч и м е н д я е в. Не старше двадцати двух?

О к у н е в. Можно старше. Нужны толковые девочки, финский или венгерский регулятор — это валюта. Это я понимаю.

Ч и м е н д я е в. Что предпочитаете? «Старт» завтра или импортный через полгода? Ладно, пробью импортный. Через полгода в этот час приходите. Спасибо скажете?

О к у н е в. Я говорил: регулятор нам, может, и не нужен.

Ч и м е н д я е в. С таким настроением подавайте заявление об уходе, Михаил Владиславович. Театру нужен свет. И не просто белый или розовый, я пользуюсь вашей терминологией, нам нужен свет художественный. Скептически настроенный человек не должен работать в искусстве. Это мертвец. Все зависит от нас самих. Наш театр прославится, когда поставим «Хрустальный завод». Скоро убедитесь в этом. Куда смотрите? Что там увидели? Вы меня не слушаете?

О к у н е в. Вижу грязную подушку, Николай Прокопьевич.

Ч и м е н д я е в (смущенно). Да, нужна новая наволочка. Когда идут ночные монтировочные репетиции, приходится ночевать тут.

О к у н е в. Предложение. Переселяйтесь окончательно в кабинет, а ключи от квартиры — мне. Улучшим мои жилищные условия.

Ч и м е н д я е в. Приходите через полгода в этот же час.

О к у н е в уходит. Музыка гремит оглушающе. Ч и м е н д я е в приглаживает волосы, взволнован, делает несколько шагов. Навстречу выходит спокойная старуха О л ь г а Я к о в л е в н а. Музыка обрывается.

О л ь г а Я к о в л е в н а. Это вы сейчас звонили по телефону?

Ч и м е н д я е в. Да.

О л ь г а Я к о в л е в н а. Говорите тише. Вы что, больны?

Ч и м е н д я е в. Нет. На дворе ветер, снег. Холод… аж просверливает. Вы сказали: приезжайте. Я приехал.

О л ь г а Я к о в л е в н а. Просила говорить тихо. Я хотела взглянуть на человека, который преследует мою дочь. Оставьте ее.

Ч и м е н д я е в. Не совсем понимаю вас.

О л ь г а Я к о в л е в н а. Последний раз прошу: тише. Сестра ложится в девять, а сейчас десять. Моей сестре семьдесят шесть. Вещи, которые дочь приобретает в универмаге, приобретаются ею не для себя, а для театрального гардероба, вы как-то недоучитываете это, товарищ директор. Знаю о ваших записках, о ваших звонках. Думала, вы моложе. Стыдно. А теперь уходите, Лариса к вам не выйдет, и к телефону она не подходит потому, что у Володи температура.

Ч и м е н д я е в (не сразу. Печально). Володя — старший?

О л ь г а Я к о в л е в н а. Володя старше Миши на пятнадцать минут.

Ч и м е н д я е в. Я не директор универмага.

О л ь г а Я к о в л е в н а. Кто же вы?

Ч и м е н д я е в. Директор театра.

О л ь г а Я к о в л е в н а. Скажите, как вас зовут?

Ч и м е н д я е в. Николай Прокопьевич Чимендяев.

О л ь г а Я к о в л е в н а (взволнованно смотрит на него и медленно опускается на стул. Строго). Садитесь.

Чимендяев садится.

Хотите чаю?

Ч и м е н д я е в. Я бы не хотел разбудить вашу сестру.

О л ь г а Я к о в л е в н а (вдруг улыбнулась). Я в данном случае ее не боюсь. Директор универмага — это одно, а директор театра — другое. Извините, что принимаю в проходной комнате. Эта квартира по площади равна стадиону, но планировка… Я вернусь через минуту. (Уходит.)

Чимендяев ждет. Коротко звучит та же музыка. О л ь г а Я к о в л е в н а возвращается. В глубине — С в и т и ч. Смотрит на Чимендяева.

Ч и м е н д я е в (встает). Извините.

С в и т и ч. Сколько же я вас не видела!

О л ь г а Я к о в л е в н а. Знаешь, я сделаю чай. (Уходит.)

С в и т и ч. В жизни все неплохо?

Ч и м е н д я е в. Посетил нынче лучший диско-бар Москвы.

С в и т и ч. Танцевали, что ли?

Ч и м е н д я е в. Слушал музыку. Потом — ресторан на Суворовском.

Свитич внимательно смотрит на него.

Сидел один, стол был накрыт на троих. Подвели меня. Сидел ждал, обманули.

С в и т и ч. Вы осторожный человек. Ждали, конечно, долго.

Ч и м е н д я е в. Не стремлюсь к осторожности, а так надо. Кто стоит во главе учреждения, должен следить за собой.

С в и т и ч. Много выпили?

Ч и м е н д я е в. Нисколько. Это озноб. Похоже, заболеваю. Сегодня знаете о чем думал? Думал, зря я оставил Север.

С в и т и ч (внимательно смотрит на него). Подождите. (Уходит.)

Он идет, садится в кресло, ждет. Входит О л ь г а Я к о в л е в н а. С другой стороны входит С в и т и ч. В руках пальто и платок.

С в и т и ч. Мама, мы уходим.

О л ь г а Я к о в л е в н а. А как же Володя? Я поставила чай.

С в и т и ч. Мама. (Чимендяеву.) Я сейчас, секунду. (Уходит с матерью.)

Музыка едва слышна вдали. И наступает полная тишина.

Ч и м е н д я е в (тревожно смотрит в зал). Музыку написал композитор Касумов. Чудесный, чудесный парень, туркмен, между прочим, из Ашхабада, приятель Певцова. В мае я эту музыку снова слушал. Чудакова вернулась с фестиваля четырнадцатого мая, заканчивался мой третий театральный сезон. Потом слух пошел: Анна Чудакова покидает наш театр. (Молчит.) В третий сезон мы меняли систему радиоэлектроники. Отлично сработали мои старые северные друзья. С их подачи Ленинградский оптико-механический завод сделал необходимый набор динамиков, а на одном южном номерном заводе для нас изготовили прецизионные магнитофоны особой точности. Словом, всю систему меняли. Звук получили чистый, наполненный. Современный драматический театр вообще широко использует музыку как средство художественного воздействия. Вознесенский на собрании поблагодарил меня. Он меня любил. Он меня очень любил, товарищи. (Молчит. Встает.)

Быстро входит В о з н е с е н с к и й и останавливается. Чимендяев уходит во тьму.

В о з н е с е н с к и й. Не желаете говорить?

Ответа нет.

Это не гостеприимно, вы понимаете?

Ответа нет.

Тогда я вам вот что скажу: нельзя так дверьми хлопать.

Ч и м е н д я е в (возвратился. Молчит). Это случайно. Извините.

В о з н е с е н с к и й. Нельзя дверьми хлопать, даже если что-то очень и не нравится… Могу попросить у вас чашку чая? А, Николай Прокопьевич?

Ч и м е н д я е в. Включите самовар. Заварка в шкафу. Сами!

В о з н е с е н с к и й. У вас женский характер.

Ч и м е н д я е в (спокойно). У меня не может быть женского.

В о з н е с е н с к и й. Почему уж не может быть?

Ч и м е н д я е в. Потому что я не режиссер. (Садится.)

В о з н е с е н с к и й. У вас много новых ярких идей, я замечаю. Вы жениться собираетесь?

Ч и м е н д я е в. Я вас о личной жизни никогда не спрашиваю.

В о з н е с е н с к и й (садится). Спрашивать нечего.

Ч и м е н д я е в. Не врите, будьте добры. Первые год-полтора у меня вообще не было никаких идей, кроме мелких хозяйственных соображений. Но однажды как-то стоял в вестибюле театра. Давно. Случайно. После спектакля.

В о з н е с е н с к и й. После какого?

Ч и м е н д я е в. Не важно. Публика расходилась. Я слушал, о чем говорят. Один, например, говорил о гараже…

В о з н е с е н с к и й. Необыкновенно интересно.

Ч и м е н д я е в. Да, я как раз искал гараж поближе. Словом, о чем угодно судачили, только не о спектакле.

В о з н е с е н с к и й. Обыватели.

Ч и м е н д я е в. Я тоже подумал, но стал приходить. Стоял, делал вид, будто кого-то жду. Приходил раз пятьдесят. Никому про это не говорил, не решался. В зрительном зале аплодировали, смеялись, я сам слышал, но, выходя, мгновенно все забывали. Беседовали о транспорте, как лучше куда ехать, о ценах, о женщинах и так далее. А глаза… Не то чтобы пустые — нет! — чужие, они нам не принадлежали.

В о з н е с е н с к и й. Социологическое исследование по глазам?

Ч и м е н д я е в. Да. И по атмосфере.

В о з н е с е н с к и й. Пятьдесят раз?

Ч и м е н д я е в (искренне). Больше! Уверяю! Хорошо, признаюсь: весь прошлый сезон. Просто тянуло в вестибюль. Все надеялся, что захватим их, и боялся, что еще кто-то кроме меня поймет происходящее после спектаклей.

В о з н е с е н с к и й (внимательно). Где вы там стояли?

Ч и м е н д я е в. У стенки между администраторской и кассой.

В о з н е с е н с к и й (подумав). Я вам вот что посоветую.

Ч и м е н д я е в. Да, пожалуйста.

В о з н е с е н с к и й. Походите по чужим вестибюлям!

Ч и м е н д я е в (помолчав; спокойно). Я не настаиваю, чтобы гремели аплодисменты, бросали цветы, хочу, чтобы после спектакля все долго оставались на своих местах и никуда не спешили, а потом бы расходились медленно, молча, в слезах, чтобы приходили к нам — одни, а уходили — другие.

В о з н е с е н с к и й. Вам не понравился прогон первого акта, но это пока черновая штучка. Чудакова на диво работает, а вы дверьми хлопнули. По-вашему, Палютина нормальна, но я объяснял, отчего рехнулась, и вы тогда сказали: это может быть.

Ч и м е н д я е в. Может, но я против!

Вознесенский сел, думает. Чимендяев встал, ходит.

В о з н е с е н с к и й. По-вашему, ее помилуют?

Ч и м е н д я е в. Конечно! Вернут в общество, в жизнь! Афишу подписываете вы — так было, будет, так должно быть, но если я ничего не значу в этом учреждении…

В о з н е с е н с к и й. Не грозите! Я вас предупреждаю.

Чимендяев садится. Не смотрят друг на друга.

Что такое анонимка? Отвечайте! Что это такое?

Ч и м е н д я е в. При открытом выступлении ее бы оболгали, уничтожили в три дня, спрятали концы, нашли лжесвидетелей и одну-одинешеньку засудили. Она изучила их, этих, вы верно сказали: воры, использующие как средство взлома патриотизм, — но вы их не знаете. Это люди сильные. Особая генерация. Осторожность нужна. Палютина действует по известной схеме. Не ищите умалишенных, где их нет. Вам нужен фокус, эффект, но за психопаткой наши советские зрители не пойдут. За психами идут только психи! Хотите рюмочку?

В о з н е с е н с к и й. Вы знаете, я в рабочее время не пью.

Ч и м е н д я е в. А когда у нас нерабочее? (Идет куда-то.)

В о з н е с е н с к и й. По какой схеме Палютина действует?

Ч и м е н д я е в (останавливается). В маленький город однажды приехал министр. На совещании выступил мастер Гударев. Мастер бил управляющего трестом товарища Чимендяева. От Чимендяева перья летели. Мастеру аплодировали секретарь горкома Иванов и предисполкома Опанасенко. Оба были виноваты во всем, о чем говорил мастер Гударев, и аплодировали бешено. Оба не знали, что выступить мастера просил сам Чимендяев и цифры дал. Ударил вроде по себе, а рассчитывал с помощью министра получить нужный результат — и получил, знаете.

В о з н е с е н с к и й. А правду с к р ы л.

Ч и м е н д я е в. Правда, говорят на Востоке, как солнце: смотреть на него могут лишь мудрецы. Правда в той ситуации делу вредна была. Вы не верите в героизм сегодняшних обыкновенных, простых людей, но героизм в народе не истощается, а в трудные для родины дни горит ярко и светло. Была Жанна д’Арк. Была Зоя Космодемьянская. Палютина делает то же самое: взваливает на свои женские плечи горе державы. Но если сажает себя в тюрьму потому только, что сошла с ума, все обесценивается, все!

В о з н е с е н с к и й. А может, превращение этой бабы в сумасшедшую Офелию — удар сильней, художественней? Вот до чего довели! Такой залп!

Ч и м е н д я е в. Это все залпы теоретические. Удары в никуда. Надоело! Увольте! Антивоспитательно. Пора давать залпы практически! Бить по цели! Как Палютина! Да. Как Палютина!

В о з н е с е н с к и й. Сиюминутные задачи, не верю. Тоже надоело! Никогда не грозите уходом. Слышите? Не шантажируйте.

Ч и м е н д я е в. Уходить я пока не хочу, но не забудьте и вы, Олег Олегович: не напрашивался, сами позвали. Я человек независимый и обеспеченный материально до конца дней моих.

В о з н е с е н с к и й. Тошно про ваши деньги слушать! (Уходит.)

Чимендяев неподвижен. Поспешно надевает плащ, ищет что-то. Входит С в и т и ч. В косынке, добра, смеется.

С в и т и ч. Сперва едем в лес, это помнишь или нет?

Ч и м е н д я е в (продолжая поиск). Да-да! Уже десятый час.

С в и т и ч. Мне показалось, не хочешь ехать.

Ч и м е н д я е в. Не хочу, но еду! Я еду! Я ищу подарок.

С в и т и ч (смеется). Подарок у тебя в багажнике.

Ч и м е н д я е в. У меня тут еще другой подарок. Взгляни за шкафом. Длинный белый рулончик.

С в и т и ч (взглянула). Почему не хотел ехать?

Ч и м е н д я е в. Не помню, не помню, куда я ее положил? (Ищет.) Надеюсь, недолго в гостях пробудем? Возможно, успеем в загс. Вообще-то за цветами можно просто на рынок.

С в и т и ч. Но я так хочу. Можно мне так хотеть? Какой рулончик? Почему не ищешь? Где этот рулончик?

Ч и м е н д я е в (спокойно показывает). Вот он! (Идет снимает со шкафа.) Это афиша. Выпросил в театральном музее. Еле выпросил. Это дубликат. (Развернул.) Его знаменитый «Клоп».

С в и т и ч. У него нет? Прекрасный подарок!

Ч и м е н д я е в (садится). Я так решаю: я не еду.

С в и т и ч. Видал вчера, как я садилась в его машину?

Чимендяев кивает, кладет афишу на пол, разглядывает. Молчат.

Ч и м е н д я е в. Я не люблю Маяковского, Толстой Шекспира не понимал. Будущее, ты, верно, помнишь, написано фантастично, а у Вознесенского ходили нормальные люди — никаких марсиан. Мама это не очень оценила, а первый акт понравился одинаково сильно. Задело! Очень уж современно о клопином существовании. Мама просто подпрыгивала, шептала то и дело: «Про нас, Коля, про нас!» Зрелище странноватое, беспощадное. Середина двадцатых, но через двадцатые смотрели на себя. Я тогда подумал: как это нужно нам! После прочел несколько статей: больно хлестали. Просто изничтожили Олега Олеговича. Современники не любят видеть себя в невыгодном свете. Так вечно было. Люди остаются людьми. Художник должен быть готов к этому. Как любой рационализатор. Мама писала: поставил вскоре какую-то чепуху, хвалили сверх меры. (Молчит.) А потом уже без осечек двигался. Вошел в обойму. И хвалили и награждали. За все хвалили почти. (Молчит.)

С в и т и ч. Давай, не поедем никуда. Я домой пойду.

Ч и м е н д я е в (тихо). Куда домой? К себе или к нам домой?

С в и т и ч. К себе. Стирать буду. (Села.) Ты ревнуешь?

Чимендяев кивает. Молчат.

Он подвез меня до Колхозной. На Колхозной вышла.

Ч и м е н д я е в. И все?

С в и т и ч (помолчав). Нет.

Ч и м е н д я е в. А куда?

С в и т и ч. Посидели в кафе. (Молчит.) Пойду. (Уходит.)

Ч и м е н д я е в (расстегивает плащ, отбрасывает куда-то, садится; рассеянно). С постановками Маяковского вообще… Однажды пришла ко мне в исполком руководительница самодеятельности. Я, говорит, «Баню» репетирую. Я ей говорю: «В отдел культуры, пожалуйста». Нет, говорит, хочу играть «Баню» в настоящей бане. Почему? К нам, говорит, в клуб народ не очень ходит. А в баню пойдут? Да, говорит, оригинальная атмосфера, кроме того, будем зрителям продавать веники. «Что от меня нужно?» — спрашиваю. Закрыть на несколько дней одну баню. Я подумал и не разрешил. Искусство искусством, а мыться людям нужно. Вообще-то я ей выговор сделал: ставить не умеете, потому и не ходят к вам, выдумываете фокусы. Если таланта нет, то и в баню не пойдут! (Встает, сосредоточенно сворачивает афишу, укладывает на прежнее место и оглядывается, находит плащ, берет, быстро идет на край площадки.) Едем, Лариса! Машина подана. Извини.

С в и т и ч входит с цветами, смеется. В центре площадки появляется усталый, измученный О к у н е в. Толкает ногой пуфик, садится на него. А из глубины мчится совершенно счастливый В о з н е с е н с к и й, в мятой рубахе, босой; на ходу надевает шлепанцы.

В о з н е с е н с к и й. Входите! Мне пятьдесят четыре! Знакомьтесь. Лучший друг жены, артистки Чудаковой, Михаил Окунев. Отмечает все дни моего рождения и дни рождения артистки. Я его не зову, но вот приходит. Когда артистка с ним покончила и вышла за меня, через три дня случилось событие: день ангела. Ее или мой? Ее! Она мне говорит: неудобно, знаешь, давай позовем Мишу. И с этого у нас началось! Девятнадцать лет!

С в и т и ч. Поздравляю. Скромные цветы.

В о з н е с е н с к и й. Какие натуральные простые цветы!

Ч и м е н д я е в. Лариса Ивановна нарвала в лесу.

В о з н е с е н с к и й. Как прекрасно! Нарвала! В лесу! Нарвала! А что в руке, Николай Прокопьевич? Что в руке?

Ч и м е н д я е в. То, что надо.

В о з н е с е н с к и й. Ой, хорошо! Испугался, коньяк. Спасибо. В доме пусто. Миша, не мог бы сказать артистке, что гости.

О к у н е в, помедлив, уходит.

Какие вы милые, что пришли! Как я вас за это люблю! Вам уже было пятьдесят четыре, о чем думали в тот день?

Ч и м е н д я е в. Я думал в пятьдесят, после уже не думал.

В о з н е с е н с к и й (смеется). Я в пятьдесят улетал. А вот куда? Накануне приехал смоленский абориген, заслуженный врач, мой отец, интеллигент, махорочку курит, говорит мне: «Дурак ты, дурак, что суетишься, дурак!» Я все равно улетел! А вот куда?

О к у н е в приносит тарелку с едой.

(Окуневу.) Сказал?

О к у н е в. Я был на кухне.

В о з н е с е н с к и й. Но сказал?

О к у н е в (спокойно). Говорю: был на кухне.

В о з н е с е н с к и й. Закрылась, что ли?

Окунев кивает.

(Смотрит на тарелку.) Рюмки не мог взять?

О к у н е в уходит.

Видите, жалеет меня, подонок. Вот он меня жалеет!

Ч и м е н д я е в. Мы, кажется, уходим.

В о з н е с е н с к и й. Тогда так: подарки и цветы забирайте.

Ч и м е н д я е в. Почему так круто? У вас что-то происходит?

В о з н е с е н с к и й. То, что закрылась, — демонстрация в мой адрес. Вы же мои друзья! Если закрылась, Окунев уйдет. Нельзя мне с ней наедине, сутками разговариваем! Спасибо, Окунев пришел, кофе сварил. Она же, гадина, полностью без нервов. Клянусь, руки трясутся, нельзя жениться на актрисе!

С в и т и ч. Давайте вот что… мы замерзли за городом.

В о з н е с е н с к и й (кричит счастливо). Рюмки! Рюмки! Рюмки!

О к у н е в принес. Благожелателен. Сам наполнил.

Грейтесь по-быстрому! Миша, тебе не скучно с нами?

О к у н е в. Уйти я не могу, а на кухне посижу.

В о з н е с е н с к и й. Только без провокаций! Завести ее хочешь? Кстати, ты сегодня на Аллу Пугачеву приглашен.

О к у н е в. Лариса, хочешь отдам билеты?

Свитич улыбается, смотрит на Чимендяева.

Ч и м е н д я е в. Вам ведь переодеться нужно? Хорошо, отложим.

В о з н е с е н с к и й. Что отложите?

Ч и м е н д я е в. Хотели расписаться сегодня.

В о з н е с е н с к и й. И из-за этой Пугачевой?

Ч и м е н д я е в. Ну, мы уже дважды откладывали, не знаю.

В о з н е с е н с к и й. Да провались ты со своими билетами! (Молчит; спокойно, твердо.) Миша, иди домой, можно уже.

О к у н е в. Но ведь такси заказано.

В о з н е с е н с к и й. Она же закрылась.

О к у н е в (сообщает новость). Она переодевается.

В о з н е с е н с к и й (думает, выпивает рюмку). Объясни раз и навсегда: кто тебя прикрепил к одухотворенному сосуду? Не создавай у моих гостей ложного впечатления! Что вас связывает? Педагог, историк, стал художником по свету, зачем? Хотели вместе работать?

О к у н е в. Ты ее не понимаешь, Олег.

В о з н е с е н с к и й. А ты понимаешь, довольно глупа бывает?

О к у н е в. У нее другой ум.

В о з н е с е н с к и й. Тогда выражайся грамотно: она чувствует! Она животное. Она думает надпочечниками. Она — зверь! Приходя домой, я никогда не прихожу домой, разговариваем до трех! Неспособна понять, что без меня ничего не может, хотя и добросовестна и трудяга. Послушал бы, что говорила ночью о моем «Сирано». Тварь! Фашистка безжалостная! Ею все всегда восторгались, а я получал травмы и чувствовал свою зависимость от нее, но ее лучшие работы — это когда я побеждал, худшие — когда переставала слушаться меня. Все помнят, какой у меня был старт и как нашел ее, и взял, и выстроил театр вокруг нее. Я это сделал, я! Дал ей такой толчок, научил поверить в себя, я научил эту провинциалку не быть сентиментальной. Она была уродлива. Что? Нет? Красива была?

О к у н е в. Нет.

В о з н е с е н с к и й. Уродина. Я в ней не красотку увидел — актрису! В чем секрет ее обаяния сейчас? Перестала бояться быть некрасивой и стала красивой. Я вынул из нее женщину и показал общественности. В наших спорах с ней нет правого и виноватого. Я знаю, что ее бесит: давно нет крупного успеха. И что? Разве крупный успех — это повседневность? Подождать нужно! Потрудиться! А с «Норой» я виноват. Надо было бить ее, добивать, убивать, еще месяца два хлестать, как лошадь, чтобы исстрадалась. Мало работал! На телевидение торопилась! Сниматься ей нужно, красоваться! (С яростью.) Ты ее портишь! Можно актрисе говорить: милостью божьей данный нам одухотворенный сосуд, или как там? Это я имею право что-то сказать, и то не всегда. Не лезь в чужую профессию. Между прочим, мне ты ни разу не сказал, что я сосуд. А может, в этой захламленной квартире, которую годами не убирают… может быть, в этой квартире живут два одухотворенных сосуда? А? Ты порядочный человек? Лезешь в чужие жизни! Что люди подумают? Вас связывает голодная юность, а я при чем?

О к у н е в. Слушай, я бы рад уйти, но не было б хуже. Все равно поедет, но куда-нибудь не туда. На меня не наваливайся. Я всегда был на твоей стороне, но, когда перестал понимать, что тебе делать, должен был сказать ей: давай, Чудакова, переходи в другой театр.

В о з н е с е н с к и й (смеется). Отдай жену дяде. (Задумывается. По-детски искренне, подойдя к Чимендяеву.) Я сказал Анне, что не нужна мне. Светопреставление! Если можете, не уходите. Весь месяц, признаюсь, не ночевал дома, на даче. Но вопрос не дискуссировался, а вот это, что не нужна… Ночью головная боль такая, вызвал неотложку. (Оборачивается.) Ты можешь сказать, Миша, что я слишком долго эксплуатировал ее в легком жанре вроде «Испанца», но мы все зависим от жизни, которая нас окружает. Людям надоели проблемы. Люди не хотят разговоров о жизни, им это кажется бессмысленным, жаждут эмоций. И пусть народная артистка веселит народ. Людям нужен смех!

О к у н е в. А может, стриптиз?

Вознесенский хохотнул, ушел в глубину, сел там.

Ставим вещи, которые никого не задевают. Наш великий храм давно замкнулся в собственном эгоизме. Внутренние процессы вроде регулятора, наши чисто внутренние процессы становятся для нас важней результата.

Вознесенский возвращается, слушает спокойно.

Мы буржуа в этом храме, самые настоящие буржуа; в сущности, ничего не хотим менять ни в своей жизни, ни в общественной, нам лень, и поэтому ничего не достигаем.

В о з н е с е н с к и й. Крупный японский продюсер недавно пожаловался мне, что растерян, не знает, что ставить и что существуют какие-то не то десятилетние, не то двадцатилетние циклы зрительских интересов, и когда меняются — угадать нельзя, как землетрясения. Такой цикл, Миша! Почему нет сильных, глубоких пьес? Такой цикл. Будь в них потребность… (Перехватив взгляд Чимендяева. Серьезно.) Понимаю. У меня есть пьеса, да, у меня есть, и поэтому, не скрою, просыпаюсь иногда с ощущением счастья, мне повезло с этим странным Певцовым. Тут нет противоречия. Эта пьеса всем понравится, потому что исключительная честность. Не страшно, что долго делаю. Эти люди певцовские открываются не сразу. Нужно готовиться к спектаклю годами, обдумывать. Нужно долго страдать, нужно, чтобы долго-долго не получалось. А вот когда психуешь, что медленно и не идет, теряешься, начинаешь что-то быстро придумывать какой-нибудь трюк, массовочку и выезжаешь на ремесле, то и становишься ремесленником. Не гоните картину, Чимендяев! (Берет рюмку.) Хотите брудершафт?

Ч и м е н д я е в. Я вам не ровня.

В о з н е с е н с к и й. Очень, очень вы ушлый!

Входит Ч у д а к о в а. Строгая. Держит собаку.

Ч у д а к о в а (Окуневу). Шесть мест. И корзина. Ну, эта…

О к у н е в. В такси не войдет.

Ч у д а к о в а (думает, смотрит на Свитич). Здравствуйте, Лариса. (Отдала собаку Окуневу.) Хорошо, нужно что-то решать. Зачем кричишь на него, Олег? Он-то при чем?

В о з н е с е н с к и й. Ни разу не крикнул.

Ч у д а к о в а. Кричал: рюмки, рюмки! Лакей он? У меня друзей не так много. Окунев святой человек.

В о з н е с е н с к и й. Святой? Потрясающая новость.

Ч у д а к о в а. Святой — не значит мертвый. Закажи, Миша, грузотакси или два такси. Перезакажи. Закажи что-нибудь.

Окунев уходит.

(Спокойно вытирает слезу.) Кто принес колбасу? Есть жаркое, салат. Не нашли? (Смеется.) Я спрятала! Не хотела, чтоб напились, нужен был ясный разговор. Напишите внушительную бумагу в Моссовет, Николай Прокопьевич. Заслужила собственную квартиру? Мне Моссовет даст.

Ч и м е н д я е в. У вас есть квартира.

Ч у д а к о в а. Не моя.

Ч и м е н д я е в. Ваша.

Ч у д а к о в а. Вознесенский сказал, я не нужна ему.

Ч и м е н д я е в. Скажите ему то же самое.

Ч у д а к о в а. Я не могу то же самое.

Ч и м е н д я е в. Можете. Пусть Вознесенский ищет квартиру.

Ч у д а к о в а. Не могу ему так, ошибаетесь. Он мне нужен. Из квартиры уйду — из театра не могу. Ни в какой другой уже не возьмут. Никогда! Никуда! Это капкан.

Ч и м е н д я е в. Куда угодно возьмут.

Ч у д а к о в а. До чего ж наивны! Будут долго и благожелательно вести переговоры и не возьмут. Они ведь должны мне что-то сразу пообещать, перестроить репертуар, но кто потеснится? Всюду засели сильные тетки, я опасна для них. Кто устроит революцию ради меня? У всех обязательства друг перед другом. Кто полюбит женщину в сорок лет, как когда-то Вознесенский полюбил меня? Кто потеснится? Это капкан. Я не ссорюсь, Олег, просто переезжаю, работать так или иначе придется вместе, пока не нашел замену мне.

В о з н е с е н с к и й. Слово «капкан» лишнее. Они в загс идут.

Ч и м е н д я е в (спокойно уточняет). Назначено в шесть.

Ч у д а к о в а. Так что, отметим? Время есть. Жаркое разогреем! А что? Давайте. Поможете, Лариса? (Уходит с ней.)

В о з н е с е н с к и й. Обнаглели. Решим, кому квартиру искать.

Ч и м е н д я е в. Удивляюсь, как она все это выдерживает.

Входит О к у н е в. Садится. Молчат.

О к у н е в. Стоит извиниться, Олег. Она созрела.

В о з н е с е н с к и й (кивает, помолчав, соглашаясь). Потом.

О к у н е в. Когда?

В о з н е с е н с к и й. Не знаю. Может, через час, может, завтра. Почувствую — когда. Я — педагог.

Ч и м е н д я е в уходит.

О к у н е в. Пойди скажи, что она нужна тебе.

В о з н е с е н с к и й. А после что, Миша? На шею сядет?

Появляется С в и т и ч. Молчат. О к у н е в уходит.

С в и т и ч. Идем за стол. У тебя девочка есть? Давно знаю.

В о з н е с е н с к и й. Таня зовут. Заставила работать, пишем с ней книгу. Серьезный, глубокий человек. Зовет меня боссом, считает, что нужно все оставить, перейти куда то на договор, на сто пятьдесят рублей, что даст мне, по ее мнению, внутреннюю свободу, и ставить спектакли по всей столице, стать рядовым кочующим певцом. Я вернусь к Анне. Не могу ее бросить. Как выяснилось ночью, не могу. Я жалею, Лариса, что потерял тебя.

С в и т и ч. Вчера в кафе ты уже это говорил мне.

В о з н е с е н с к и й. Ты единственный человек, которому действительно ничего не нужно было от меня, кроме меня.

Свитич молчит. Опускается на стул со строгим лицом.

Молчишь, как вчера! (Улыбнулся.) Была ух какой храброй!

С в и т и ч (молчит. Громко, строго). Николай Прокопьевич!

Чимендяев входит, останавливается. Закрыт и недоверчив.

(Встает. Спокойно.) Мы едем в загс?

Вознесенский уходит.

Ч и м е н д я е в. Здесь ради нас стол накрыт. Это ничего?

С в и т и ч. Здесь без нас разберутся. (Изучает его.) Ну хорошо, ухожу одна. Мне тут опротивело все.

Ч и м е н д я е в (спокойно). Скажи им, что едем в загс.

С в и т и ч уходит. Чимендяев садится, закрывает лицо руками. В небе появляется голая, неподвижная луна. Входит О к у н е в, смотрит на луну.

Ч и м е н д я е в. До показа труппе у нас два часа.

О к у н е в. Терпите. Я пять лет терпел.

Ч и м е н д я е в. Четыре с половиной года. Год вы устанавливали.

В небе плывет облачко.

О к у н е в (следит за облачком). Помните, сколько просили за установку регулятора? Двенадцать тысяч. Ну, вот мы установили сами. Вы как нарочно выписали нам премию ровно по двенадцать рублей.

Ч и м е н д я е в. Больше не мог! Больше не мог!

Плывут облака. Чимендяев встает, следит.

О к у н е в. Пообедать не желаете? В буфете борщ.

Ч и м е н д я е в. Потом уж, когда покажем. (Молчит.) Ночью заново перечитывал Татищева. Делая сегодняшнее, беспрестанно думал о будущем державы, за это его снимали с работы. Боролся со взяточничеством, лихоимством и казнокрадством, за это брали под арест, усылали в ссылку. Татищев Василий Никитич был истинно русским! До конца держался. (Молчит.) На той неделе посетил в больнице Певцова, у Певцова такие мысли, что из больницы уже не выпустят. (Молчит.) В октябре Певцов уговорил Олега Олеговича вернуть всех детей Палютиной и ликовал, а в ноябре Олег Олегович спрашивает меня: думала ли Палютина о своих детях? Тогда почему бы не задаться вопросом: дышала ли эта женщина кислородом? И у Татищева были дети!

Входит С в и т и ч, в рабочем халате, стоит. О к у н е в уходит.

Вознесенского жду. Анна встречает во Внукове. Я ухожу из театра с ощущением бессмысленно прожитых лет, и уходить не хочется. Я ведь понимаю, что мне уже поздно что-то еще разочек начать заново. Чувствую себя стариком. Это катастрофа.

С в и т и ч. Ты обиделся.

Ч и м е н д я е в. Конечно, к идолам нельзя прикасаться. Он дружить не умеет, перешагивает, великий эгоист. Но художник и должен быть эгоистом, иначе растащат. Утром вышел от врача, иду по Басманной, грудь распирает от счастья, что живу в Москве. Не хочется умирать!

Свитич смотрит на него. Коротко звучит та же музыка.

(Спокойно послушал.) Недавно оказался случайно на Садовнической, теперь Полины Осипенко, там моя школа была. Ох, Лариса, какое это было время. Может, потому так тянуло вернуться. Хотелось какой-то особой радости, а в космонавты уже поздновато было.

С в и т и ч. Это верно, искал радости. Пришел в театр как зритель. Зрителю нельзя показывать, что внутри. У вас идеальные отношения. Ты его любишь и бережешь, он тебя любит и стыдится.

Ч и м е н д я е в (спокойно). Не понимаешь. Унижался, заискивал, на брюхе ползал, не стыжусь, нет, я быстро понял странность и слабость моего положения в этом творческом организме. Не было ничего легче, пойти на открытый конфликт, куда-то написать, позвонить, но я же служить пришел, зачем? Я не верю в него больше, а значит, и служить не могу. Не сумею.

Быстро входит В о з н е с е н с к и й. В глубине — Ч у д а к о в а.

В о з н е с е н с к и й. Здравствуйте. Я с самолета.

Ч и м е н д я е в (идет, жмет руку Вознесенскому). Как в Одессе?

В о з н е с е н с к и й. Погода?

Ч и м е н д я е в. Снабжение.

В о з н е с е н с к и й (смеется). Прилетел и получил ваше письмо. Видите, ваша любимица пришла и тоже ничего не понимает.

Чудакова закуривает, садится в стороне.

Куда его переманили, Лариса?

С в и т и ч. В Большой академический. Генеральным.

В о з н е с е н с к и й. Почему шутки?

С в и т и ч. Я сам вопрос воспринимаю как шутку. (Уходит.)

Ч и м е н д я е в. Заболел я. Болезнь можно притормозить.

В о з н е с е н с к и й. И я! И я болен. Вы лишь на месяц старше. Если не врете и нужно полечиться — лечитесь. Мы уйдем вместе. Поработаем еще лет пять-семь и уйдем. Я без вас работать не хочу, Николай Прокопьевич. О болезнях, уходах поговорим, когда вернусь из-за рубежа.

Ч и м е н д я е в (негромко). Я ухожу, но я против.

В о з н е с е н с к и й. Против чего?

Ч и м е н д я е в. Против поездки в Югославию.

В о з н е с е н с к и й. Это не сон? Когда узнали, что я еду? Подписывали характеристику для загранпоездки. Там ведь тоже плановое хозяйство. Нельзя подводить милых югославов.

Ч у д а к о в а. Не о том говоришь сейчас, можно не ехать.

В о з н е с е н с к и й. Думаю, Аннушка, это ложь, предлог, что по болезни. Теперь, оказывается, он уже против Югославии.

Ч и м е н д я е в. Я не против страны, уточняйте формулировки. Со дня, как характеристику подписал, умудрились на телевидении… Теперь — Югославия. Зачем? Думаю о вас. Не стоит время транжирить. Ну зачем туда? Не к чему.

В о з н е с е н с к и й. Как были строителем, так и остались. И фантазия работает лучше, когда поездишь, и актеры, как потоскуют, лучше стараются! Даже в семейной жизни случается, мужу и жене необходимо уехать, побыть отдельно. И жене, бывает, полезно пожить одной.

Ч у д а к о в а (встает). Вот скотина! Ну вы подумайте. Бывают ситуации, Олег, когда мужчина начинает бояться оставаться наедине с женщиной, кончается уверенность в себе. Может, и ты боишься оставаться надолго со своим театром? Или кажется, все уж сказал, что знал, и нечем зажечь людей, и ищешь новое оперение. Так читай книги, черт бы тебя побрал, читай газеты! Я играть хочу! Жизнь проходит, пока ты там летаешь и ездишь. Джульетту уже не могу, и на Анну Каренину скоро потеряю право. Думаешь о нас? Зачем собрал нас? Верили, как в Христа. Ведь было время, репетировали днем и ночью. Днем и ночью! Куда все ушло, Олег?

В о з н е с е н с к и й (очень мягко). Зачем пришла сюда со мной? Позвал Чимендяева уговаривать, а ты меня ругаешь!

Чудакова ушла. Чимендяев улыбается неловко.

Понимаете, что это ревность? Просто ревность.

Ч и м е н д я е в. Конечно, понимаю.

В о з н е с е н с к и й (неожиданно грустно и спокойно). А ведь, в сущности, Анна права. Почему мне так нравится сниматься в кино? Думать не надо. Там всегда есть кто-то, кто думает за меня. Говорит: садись, ложись, смейся. Я смеюсь, мне легко, приятная суета вокруг, жизнь. Мне иногда кажется, двадцать лет я играю одну и ту же пьесу и заранее знаю, чем кончится, но если двадцать лет делаешь одно и то же, то, скажите, может хоть немножечко надоесть? (Садится, вытягивает ноги, гладит колени.) Устал. Самолет вылетел с опозданием. Три часа простояли в здании аэровокзала. (Молчит, смеется.) Чехов мчался на Сахалин. Толстой всю жизнь мучился в поисках целей. Хемингуэй? У него дача, как у меня, но покупает машину и едет в Италию и в Испанию, а там стреляют. А Чехов, между прочим, едет на Сахалин за свои деньги. (Молчит.)

Ч и м е н д я е в. У меня было много счастливых дней в театре.

В о з н е с е н с к и й. Сами виноваты. Я готовился тщательно, специально музыку заказал, любимая ваша музыка, а вы напольные часы год искали. Если б не занавес, не эта последняя задержка…

Ч и м е н д я е в. Занавес не моя вина. За все годы ни разу не использовали. Висит себе и висит. Я и не думал.

В о з н е с е н с к и й. Предупреждал: пьеса с историческими корнями, играться будет традиционно. Вы директор, а занавес насекомые поели. И неизвестно какие. Нет, не моль, не моль, нафталин был. Умопомрачительно: не могут установить, какие насекомые сидели в занавесе. Сейчас с насекомыми вообще очень большие сложности. Говорят, в будущем на земле останутся только насекомые, а люди улетят.

Ч и м е н д я е в. Разыгрываете между делом?

В о з н е с е н с к и й. «Хрустальный завод» покажем весной.

Ч и м е н д я е в. Я думаю, ничего не получится.

В о з н е с е н с к и й. Скепсис — наш враг номер один. Ирония — наш враг номер два.

Ч и м е н д я е в. Вы очень сапер хороший.

В о з н е с е н с к и й. Не понял, но крайне интересно.

Ч и м е н д я е в. Вы разминировали пьесу.

В о з н е с е н с к и й. Ушла газетчина.

Ч и м е н д я е в. Ситуация, рассматриваемая автором, достаточно ординарна. Все обычно. Как в жизни.

В о з н е с е н с к и й. Это вы один знаете. Пришли мотивировки.

Ч и м е н д я е в. Экстравагантность героини пришла, чудаковатость.

В о з н е с е н с к и й. Пришла художественность.

Ч и м е н д я е в. Да, но ушла общественная проблема.

В о з н е с е н с к и й. Об этом думаю. Певцов вышел из больницы?

Ч и м е н д я е в. Как Грибоедов, будет автором одной пьесы.

В о з н е с е н с к и й (помолчав). Показ скоро? Я устал.

Ч и м е н д я е в. Погляжу. Если подошли, начнем. (Уходит.)

В о з н е с е н с к и й (идет; весело поднимает с пола микрофон). Пульт! Товарища Окунева требуют на сцену. В темпе прошу!

На краю площадки уже стоит О к у н е в.

Здравствуй. Покажи твои картинки. Сейчас поеду заправлю машину — и на Пахру. Не стану ждать всех. Устал?

Окунев опускается на пол, молчит.

Не огорчайся. Думаешь, хороший директор? Убийца! Одно достоинство за ним признаю: не разносил негативной информации. А в остальном… Такой же, как все. Беспомощный. Однажды попросил водочки купить, не купил. Вот был у меня директор в семидесятом. Дашь ему червонец, сразу достает из сейфа бутылку «Столичной». Не жалей о нем. Убийца. Ходит, судит нас молча и приговаривает к повешенью.

О к у н е в. Покажу завтра. Не ладится что-то. Регулятор в нашей жизни ничего не изменит, Олег. Это ведь только техника.

В о з н е с е н с к и й. На Пахру регулятор привезешь! (Уходит.)

О к у н е в (в микрофон). Дай-ка еще номер семнадцатый.

Возник калейдоскоп. Входит Ч и м е н д я е в. Растерян.

Ч и м е н д я е в (садится в кресло). Рад, что вы на месте. Как всегда, работаете. Все утро провел в автоинспекции, ничего не делаю. Погода чудесная, тепло пришло. Разговоры, будто заклинило руль, не подтверждаются. Движение там одностороннее, дорогу никто не перебегал. Все сходится!

Калейдоскоп угас. Окунев смотрит на чистое полотно.

Все думаю, думаю. Ночью опять думал о «Хрустальном заводе». Когда это все надвинулось и случилось, взяли под арест, Палютина, конечно, сразу почувствовала себя гордой. Очистилась. Когда-нибудь поставят памятник как герою из гущи заводской жизни. Она была грешной. Во многих смыслах. Но ни на одном человеке нельзя ставить окончательную печать. Нельзя. Ради единственной этой мысли, сказал однажды Вознесенский, необходимо показывать пьесу Певцова.

О к у н е в. В фойе народ сходится. Слышите?

Ч и м е н д я е в. Ему не хватило недели, может, дня не хватило, чтобы поверить в Палютину, в ее невообразимую боль за отечество. Он не знал этих людей и поэтому не верил им. Мучился, страдал, но в Одессе скорее всего или в последний момент во Внукове подошел к решению, до конца еще не обдумал, но хотел мне об этом сказать сегодня же и торопился. Не понимаете, потому что не были в автоинспекции.

О к у н е в (тихо). Вы видели его?

Ч и м е н д я е в. Никто не видел! В машине уже не было никого. И машину не видел, не ведаю, кто сидел в ней, и знать не хочу. Я видел схему движения на бланке инспекции. Вы полагаете, отказал руль или мотор, но отказало сердце. Я не строил турбины, ракеты, промышленные корпуса, однако, и жилые дома строил. Не соглашусь, что существует труд, который берет от человека хоть капельку больше. Говорю я о театре. Да, репетиции начинаются в одиннадцать, но спать-то ложатся глубокой ночью и не спят, не спят, не могут уснуть. А гудок каждый час, каждый день, каждый миг. Нет покоя. Тот, кто не получает работы, страдает и умирает. Где еще человек умирает оттого, что ему мало работы?

О к у н е в. Он сам это сделал, не обманывайте себя.

Ч и м е н д я е в. Как вам не стыдно? Пойдите разнесите мысль! Найдутся охотники поверить, и посплетничать, и разрушить наше искусство. Скепсис — наш враг номер один, ирония — наш враг номер два. Он ехал к городу. Я видел схему. Это неоспоримый вывод. Верно, сначала на Пахру, но возле Окружной дороги развернулся, разворот только там, ближе нет, и три километра, ровно три, он ехал назад, к центру. Зачем, скажите, назад? Чтобы гробануть себя? Не глупите. Он ехал в театр. Я точнее скажу. Он ехал ко мне и торопился, чтобы уговорить еще месяц-два подождать, а я и без того готов был ждать, я не могу уйти. Он чувствовал. Он ехал в театр. Он возвращался. Он ехал ко мне.

Входит Ч у д а к о в а, садится с краю. Молчат.

Ч у д а к о в а. Нужно встретить людей. Пришли друзья театра. Вы директор. Нужно встречать.

Чимендяев молчит. О к у н е в уходит.

Ч и м е н д я е в. Когда вернулся из автоинспекции и подходил к этому знаменитому парадному входу, чувствовал себя удовлетворительно, но когда открыл дверь, тело оцепенело и тогда же мелькнула мысль: он любил розыгрыши. (Молчит.) Я туда не пойду. В конце концов, это же театр, тут все может быть. Подожду.

Ч у д а к о в а. Он не стал бы разыгрывать наполовину. Если уж розыгрыш… Он появится, когда вы выйдете и объявите друзьям театра, что его уже нет. Это и будет розыгрыш.

Ч и м е н д я е в. Подожду здесь.

Ч у д а к о в а спокойно уходит. Чимендяев смотрит в зал, ждет.

В з а л е з а ж и г а е т с я с в е т.

1984