Веранда в лесу

Дух молодечества, братства, вольности царил в этом городе. Средний возраст населения — двадцать один год. Прибыли из столиц и селений, со всех сторон государства. И все тут перемешалось: быт, нравы, языки, культура. Много городов возникло в Восточной Сибири в пятидесятых — шестидесятых годах. В одном из них я услышал эту историю, — смешное и невероятное случалось там на каждом шагу.

М а ш а.

Б а б а ш к и н.

Б е р г.

Р у к а в и ц ы н.

И н н а.

В а д и м.

Ф а д д е е в.

Г а л я.

П е т р.

Э п о в.

Э л ь в и р а.

Ш о ф е р.

М и л и ц и о н е р.

Ж и т е л и г о р о д а.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Теплым летним вечером молодые граждане спешили к дому с колоннами, поднимались вверх по лестнице к парадной двери, где дежурный сдерживал напор толпы. Юноша этот с красной нарукавной повязкой по имени Ф а д д е е в взывал сразу ко всем и к М а ш е в частности.

Ф а д д е е в. Товарищи! Граждане! Куда стремитесь? Куда? Что за шум! Пропустите пару с билетами. Как вы себя ведете, товарищи! Что скажут о нашем городе представители Московской эстрады? Да, верно заметили, официально мы — поселок, официально еще не город, но имеем все права города, быстро растем. Стой, стой, стой! Вы проходите. А вы тише, тише, товарищи! Что о нас скажут в Москве? Скажут: варвары! дикари! животные! Эй, эй, не так мощно. Девушка, предупреждаю: нельзя, не имеет смысла!

М а ш а (она родом из Качугского района, это в верховьях Лены. Бойкая девушка, простоватая — и очень взволнованна). Пропусти, говорю тебе! У меня там сестра.

Ф а д д е е в. Это очень интересно — у тебя там сестра.

М а ш а. Я же говорю: сестра.

Ф а д д е е в. У тебя там сестра, а у сестры твой билет.

М а ш а. Ну, правильно понял.

Ф а д д е е в. Прекрасно понял, прекрасно придумано! (Отворачивается от Маши.) Товарищи, прекратите шум! Прошу от имени комитета. Вход по пригласительным. (Маше.) Вы опять пытаетесь? Не будьте хитрее других. Выслушайте совет: не будьте ушлой.

М а ш а. У меня там сестра, опять не понимаешь?

Ф а д д е е в. Всех желающих Дом культуры вместить не может.

М а ш а. Если сестра там, а я тут — мне что делать?

Ф а д д е е в. Приглашены лучшие. Растите, старайтесь, пригласят в другой раз. Тогда вот послушаете концерт и потанцуете.

М а ш а (отчаявшись). Чурка ты с глазами!

Ф а д д е е в захлопнул дверь и исчез. Безбилетники расходятся, среди них В а д и м и И н н а. Маша села на ступеньку, плачет. Инна и Вадим останавливаются неподалеку.

И н н а. Я лопну, если не попаду туда. Лопну! Господи, конец света, край земли! Существовать здесь нельзя. Мне предлагали выбор, могла поехать в другое место. Да, мне предлагали выбор. Ну, что будем делать? Давай думать. Смотри, она плачет.

В а д и м (смеется). Она ищет Бабашкина!

И н н а. Кто такой Бабашкин?

В а д и м. Это потом, иди сюда. (Отводит Инну, настойчиво объясняет.) Пойдем сейчас в одну компанию. Эту дурочку зовут Маша. Ее надо взять с собой, ты мне поможешь. Это особый случай. Жуткая психопатка из деревни Трында — представляешь название? — но в ней есть какая-то незаурядность. Ты позовешь ее, и пойдем в одно веселое место. Учти, совершенно неуправляема и все время ищет Бабашкина, стоит у него под окнами. Возможно, там было что-то, я не знаю. Словом, мы товарищи по танцам, и, к сожалению, я получил от нее по роже.

И н н а. Не нервничай, не нервничай. Скажи конспективно, кто такой Бабашкин.

В а д и м. Конспективно — зажиточный руководитель. Отдельный коттедж, зарплата пятьсот пятьдесят. Технарь, спортсмен.

И н н а. Старый?

В а д и м. Напротив. Как все тут, молод, по слухам — талантлив, двадцать семь лет, карьера сказочная. Любвеобилен, говорят, и тем особо опасен.

И н н а. Хорошо. Уведем ее! (Приближается к Маше, садится на ступеньку.) Итак, у тебя есть сестра, и у нее твой билет.

М а ш а (вытирая слезы). Да.

И н н а. Значит, сестра тебя бросила и про тебя позабыла.

М а ш а. Да. Шагу мне одной ступить не дает, а сегодня бросила. Парня нашла, наверное. Знать ее теперь не знаю!

Вадим смеется, подходит.

(Вадиму.) Иди, иди куда-нибудь! С тобой разговора нет!

В а д и м (смеется, садится). Рвалась туда, потому что Бабашкин там?

М а ш а (неожиданно задумалась. Просто). Нету его там, скорей всего. Он бы заставил двери открыть. Всех бы пропустил, не такой человек, не даст людей мучить. Он бы сказал: а ну, все входите!

В а д и м. Что такое гарем, знаешь?

М а ш а. Гарем? (Подумала.) Знаю. (Быстро.) Не интересуют его женщины, разговорчики! Он, когда дома, всегда работает. Под музыку. Зеленая лампа на столе горит.

И н н а. Бывала у него?

М а ш а (вздохнула). Ни разу.

И н н а. Откуда про лампу знаешь?

М а ш а. С улицы видно. Смотрите, вышел, ненормальный…

Двери открылись, вышел Ф а д д е е в. Стоит, поглядывая на часы. Инна решительно открыла сумочку, достала необходимое, красится. Маша наблюдает за ней.

И н н а. Если женщина красится, значит, проявляет инициативу.

М а ш а (хохотнув). Ну, сказанула!

И н н а. Природа не всех одинаково наградила, нужно одернуть природу.

М а ш а (с внезапным уважением). Из какого города?

И н н а. Из Москвы.

М а ш а. Кем работала?

И н н а. Редактором.

В а д и м (смеется). Кого ты решила поразить своим видом?

И н н а. Этого товарища с красной повязкой. Я хочу поразить его своей эрудицией.

М а ш а. Слово «эрудиция» как правильно переводится?

И н н а. Интеллигентность.

М а ш а. Точно знаешь?

И н н а. Скажу точнее. Эрудиция — это когда женщина знает все про мужчину. (Смело поднимается вверх.) Добрый вечер.

Ф а д д е е в. Здравствуйте.

И н н а. Обратили внимание, я сейчас реснички подвела?

Ф а д д е е в. Заметил, да.

И н н а. Я это сделала для вас.

Ф а д д е е в. Спасибо.

И н н а (протягивает руку). Инна.

Ф а д д е е в (пожимая руку). Костя.

И н н а. Вы напоминаете мне одного инженера.

Ф а д д е е в. Я всего лишь электрик. Работаю на Стакане.

И н н а. На стакане или ради стакана? Извините, не поняла.

Ф а д д е е в. Стакан — это сооружение. Вы недавно здесь?

И н н а. Несколько дней.

Ф а д д е е в. Дам полезную информацию. Стакан строится там, в горах. Ничего подобного по масштабам ни в Европе, ни в Америке. Когда стоишь и смотришь вниз в Стакан, кружится голова. Люди на дне копошатся, как муравьи. По стенам ползают верхолазы, укладывают тюбинги. На дно на тросах спускают бульдозеры и компрессоры. Бульдозер сверху кажется величиной со спичечный коробок. В Стакане устанавливаются механизмы, которые будут перерабатывать в час два железнодорожных состава руды. Я понятно рассказываю?

И н н а. Вы рассказываете вдохновенно, милый.

Ф а д д е е в. Спасибо.

И н н а. Вы настоящий поэт Стакана!

Ф а д д е е в. Спасибо, спасибо. Я где-то вас видел.

И н н а. Вряд ли. Я тунеядка, милый. В городе у вас появилось несколько тунеядцев и тунеядок. Так вот, я одна из них. Печальный факт. Меня попросили выехать из столицы.

Ф а д д е е в. Так я и подумал почему-то. Вы правдивая девушка. Это приятно. Хотите уже пройти, или хотите еще немного поговорить?

И н н а. Вы умны, Костя.

Ф а д д е е в. Я из города Феодосии, там живут умные люди.

И н н а. Хотела бы, не откладывая, пройти. Нас трое.

Ф а д д е е в. Пожалуйста.

И н н а. Вадим!

В а д и м. Маша!

Но Маша ушла за колонну. Вадим поднялся.

И н н а. Знакомьтесь.

В а д и м. Меня зовут Вадим. Я не тунеядец, к слову сказать, у меня другое амплуа. Я путешествую по стройкам. Как частное лицо.

Ф а д д е е в. Цель?

В а д и м. Изучение общества.

Ф а д д е е в. Проходи. (Пропускает Вадима в дверь.)

И н н а. Мы потанцуем, да?

Ф а д д е е в. Да. (Маше.) Проходи, сестренка. Проходи!

М а ш а (беспокойно вглядываясь вдаль). Я приду, я потом.

И н н а. Она придет, она странная. Я жду вас! (Уходит.)

М а ш а. Эй ты! Это чья машина?

Ф а д д е е в. Бабашкин приехал.

По ступенькам поднимается Б а б а ш к и н. Спортивная куртка, высокие резиновые сапоги — и шляпа.

Б а б а ш к и н. Начальник проходки здесь?

Ф а д д е е в. Не было. Начальника проходки не было.

Вверх поднимается Ш о ф е р.

Ш о ф е р. Куда теперь?

Б а б а ш к и н (вынул блокнот, сел на ступеньку, пишет). Начальник проходки любил эстраду, но еще больше любил проходку, а поэтому, вне всяких сомнений, на охоту уехал. (Пишет.)

Пауза.

Ш о ф е р. Опять на Стакан, да?

Б а б а ш к и н (пишет). Подожди, подожди.

Ф а д д е е в. Что на Стакане?

Ш о ф е р. Нервный трепет. Министра ждут. Министр приедет через месяц, но Берг уже на цыпочках, а начальник проходки, видишь, на охоту укатил.

Б а б а ш к и н (шоферу). Внимай, будь добр. Эта записка на автобазу, туда-обратно тридцать пять минут. Эта — в диспетчерскую, туда-обратно восемнадцать минут. Затем едешь на медную гору, берешь пятьдесят банок мясной тушенки для субботника, финансировано вперед, туда-обратно час двадцать минут. Итого: два часа тринадцать минут. Округляем: два тридцать. Перевыполнять не надо. Потом заедешь за мной. Повторить?

Ш о ф е р. Помню. (Уходит.)

Ф а д д е е в. Веселиться пойдешь?

Б а б а ш к и н. Нет, прощай. Хочу поспать два часа.

Ф а д д е е в. До свиданья, Николай Николаевич, я закрываюсь. Мне танцевать пора. (Уходит и закрывает за собой дверь.)

М а ш а бежит вверх. Изо всех сил барабанит в дверь, оглядываясь на Бабашкина. Он смеется. Она вдруг поворачивается, неуверенно говорит: «Здравствуйте».

Б а б а ш к и н. Здравствуй. Не помню, кто такая. Откуда?

М а ш а. Издалека.

Б а б а ш к и н. Сколько самолетом лететь?

М а ш а. Не летают.

Б а б а ш к и н. А поездом?

М а ш а. Не ходят, водой плывем.

Бабашкин откровенно разглядывает ее.

Не пойдете на танцы?

Б а б а ш к и н. Пошел бы, но должность большая. Говорят, отдельно танцуй.

М а ш а. Шутите небось?

Б а б а ш к и н. Вполне серьезно, но когда-нибудь потанцуем.

М а ш а. Несбыточные надежды, скорей всего.

Б а б а ш к и н. Почему же?

М а ш а. Времени у вас нет.

Б а б а ш к и н. Ничего, найдем. Я сплю мало.

М а ш а. Высыпаться надо хорошо.

Б а б а ш к и н (рассмеявшись). Деньки горячие. Все, говорят, зависит от организованности и характера. В этом, говорят, собака зарыта. Позвони мне или приходи как-нибудь. У меня веселые люди собираются. Записи хорошие, послушаешь, потанцуешь. Гоголя, семнадцать. Придешь?

М а ш а. Не знаю, подумаю.

Б а б а ш к и н. Об этом надо думать?

М а ш а (поглядев на него долгим спокойным взглядом). Не слишком ли многие ходили к вам?

Б а б а ш к и н. Кто, например? Кого имеешь в виду?

М а ш а. Римма Ивановна, например. Учительница. Чертежница Дуся.

Б а б а ш к и н (улыбнулся, быстро). Все знаешь, молодец! (Сбежал по ступенькам и остановился на миг.) Придешь?

М а ш а. Приду.

Прошел месяц. Комната в коттедже. Звучит магнитофонная музыка. В комнате Б е р г и Б а б а ш к и н. Берг — невысокий толстяк — производит впечатление человека тихого, ровного, но воля его могуча.

Б е р г (показав на бутылку шампанского). Убери!

Б а б а ш к и н. Зачем? (Ставит бутылку на пол.)

Б е р г. Тебе кажется, так лучше? (Бабашкин оглядывается. Берг ставит бутылку в другой угол, прикрывает газетой.) Прибери немного, что ли… (Двигает мебель.)

Б а б а ш к и н. Получается так, Александр Вениаминыч, самый свободный человек — рядовой работяга. Ему не надо прятать человеческую сущность. Мне или вам надо скрывать, министру вообще надо прятаться.

Б е р г. Видишь ли, у тебя высокое положение, но оно тебе рано досталось. Положи несколько книг на стол.

Б а б а ш к и н. К чему этот маскарад?

Б е р г. Мне у тебя здесь все не нравится. И я не хочу, чтобы министр вошел и увидел хлев! (Выключает магнитофон.) Кто у тебя был?

Б а б а ш к и н. Никого не было.

Б е р г (показав вниз). Ну, а кто у тебя там живет? Женщины?

Б а б а ш к и н (терпеливо). Муж и жена, перешли из общежития. Зачем мне шесть комнат?

Б е р г. Давай построим тебе отдельный двухкомнатный домик, давай займемся твоим бытом. Мне доносят, у тебя никогда не закрывается дверь, приходят кому не лень… Мальчики, девочки! Студенческие замашки, это хорошо, но пора уже переходить в другую фазу. Много о тебе говорят, Николай Николаевич!

Б а б а ш к и н. Поговорят — перестанут.

Б е р г (сердито). Думаешь, у меня есть время заниматься твоими делами? (Смотрит на часы.) Он будет минут через пять.

Б а б а ш к и н. Это какими моими делами?

Б е р г. Когда ко мне приходят и говорят о тебе, я вынужден вникать. Если не стану вникать, это сделают другие, и тогда будет совсем плохо.

Б а б а ш к и н. Многие приходят?

Б е р г. Приходят. Есть люди, которым нравится констатировать ошибки больших людей.

Б а б а ш к и н. Я не большой, метр семьдесят два.

Б е р г. Ты молодой, ты, прости меня, глупый, но ты на виду.

Б а б а ш к и н. Я живу просто и естественно.

Б е р г. Давай спланируем наши дела. Он пробудет у тебя четверть часа, не больше. Я провожу его на аэродром, потом заеду к тебе, на Стакан. Там у вас все готово?

Б а б а ш к и н. Да.

Б е р г (смотрит на часы). Что касается Дуси Егоровой, то мог все легко объяснить окружающим.

Б а б а ш к и н (спокойно). Мне некогда.

Б е р г. Я понимаю, много работаешь, и я благодарен тебе за это, но все же… Мог бы объяснить, что эта чертежница Дуся, будь она проклята, внезапно и смертельно влюбилась в полярного летчика, бросила стройку и улетела в Тикси.

Б а б а ш к и н. Даже знаете, куда она улетела?

Б е р г. А мне, милый, пришлось писать этой Дусе! Я уже сказал, что не могу оставлять без внимания заявления на главного инженера. Дуся, слава богу, ответила и написала несколько теплых слов в твой адрес. Это для меня документ.

Б а б а ш к и н (задумчиво). А мне, знаете, жаль, что Дуся улетела. Да, пожалуй, жаль. Нет, в самом деле жаль!

Б е р г. Мог бы давно разъяснить окружающим.

Б а б а ш к и н. Устал разъяснять.

Б е р г. Не давай пищи, ты на руководящей работе.

Б а б а ш к и н. Может быть, остановимся? Конечно, иногда надоедает быть одному, но о женщинах мне некогда думать. (Включает магнитофон.) С Риммой Ивановной встречался год. Все знали. Все наблюдали. Все открыто. Объясняю потому, что хочу сделать приятное. Сейчас получите удовольствие. Я сказал ей: выходи за меня, переселяйся со всем барахлом — она отказалась. Вот весь баланс, других дамских историй не существовало.

Б е р г. А может быть, ты считать не умеешь?

Б а б а ш к и н. Умею. Эта ваша вечная мысль о руководящей работе — довольно гнусная мысль.

Б е р г. Есть аксиома, родной: руководитель должен быть чист. Делай что хочешь, но оставайся чистым.

Б а б а ш к и н. Я попробую.

Б е р г. Почему Римма Ивановна отказалась?

Б а б а ш к и н. Показалось, мало люблю.

Б е р г. Ты по-настоящему любил кого-нибудь?

Б а б а ш к и н (подумав). Нет.

Б е р г. Никогда? Никого?

Б а б а ш к и н. Возможно, мне не дано это. Я свою работу люблю.

Б е р г. Зачем же предлагал замуж?

Б а б а ш к и н. Было ощущение, что пора.

Б е р г. Что — старик?

Б а б а ш к и н. Казалось, чувствую опасность. Не знаю какую. Это смешно, конечно. Какая-то дискомфортность. Мои встречи с Риммой обсуждались шире, чем выборы в Верховный Совет. А я, видите, не находил нужным скрывать что-либо.

Б е р г. Не удивляйся, известный человек, тебя обсуждают. Такова судьба всех известных людей, ученых, артистов, певцов, писателей. Останови эту адскую машину!

Бабашкин выключает магнитофон.

(Снял телефонную трубку.) Гостиницу! Люкс освободился? Это Берг говорит. Берг! Хорошо. (Положил трубку.) Он выехал. Через три минуты будет здесь. (Вдруг увидел на стуле косынку.) А это что?

Б а б а ш к и н. Это косынка.

Б е р г. Но это женская косынка!

Б а б а ш к и н. Да, женская! (Не задумываясь, открыл дверь.) Выходи!

Из двери вышла М а ш а.

Знакомьтесь. Начальник Медногорскстроя Берг. Девушка Маша.

Берг отошел, остановился вдали.

(Маше.) Сядь, все нормально.

Маша садится. Пауза.

Б е р г (сухо). Министр подъехал. Проси ассигнований.

Б а б а ш к и н. Вы просили?

Б е р г. Да. Но когда прошу я — это одно, когда ты — другое.

Б а б а ш к и н. Почему?

Б е р г. Молоды, Николай Николаевич, перспективны. Вами все любуются. Обаятельны, современны. Всем льстит вас поддерживать, все горды вашим ростом. Строите уникальный Стакан и сами уникальны. Сам министр решил заглянуть к вам перед отъездом, вы одно из чудес нашего города!

Б а б а ш к и н. Непонятна ирония, вы же предложили мне должность.

Б е р г. Я не жалею об этом. Прошу встретить министра.

Бабашкин ушел.

Пересядьте, девушка, пожалуйста, вот сюда.

М а ш а. Я уйду.

Б е р г. Сейчас уже не нужно. Некоторое время нужно посидеть здесь. Посидеть нужно спокойно и молча. Вы у нас работаете?

Маша кивнула, увидела косынку, взяла, пересела.

(Прохаживается, прислушивается.) Где устроились?

М а ш а. Пока учетчицей.

Б е р г. Учетчица, это знаете…

М а ш а (разглядывая косынку). Надо же с чего-то начинать. Дома я девять классов кончила, а после бросила. Глупо, наверное, но годы проходят, все едут куда-нибудь. Поехала к сестре. Она бухгалтером в жилстрое.

Б е р г. И родители тебе позволили школу бросить?

М а ш а. Сердились, конечно. Я заявление уже подала.

Б е р г. Куда?

М а ш а. В десятый класс.

Вернулся Б а б а ш к и н, сел. Пауза.

Б е р г. Где министр?

Б а б а ш к и н. Ждет вас. Я сказал ему, что у меня дама.

Б е р г. Ты что — спятил?

Б а б а ш к и н. Ничуть. Он сказал, это уважительная причина.

Б е р г. Что у тебя в руках?

Б а б а ш к и н. Мои расчеты.

Б е р г. Он просмотрел?

Б а б а ш к и н. Просмотрел.

Б е р г. Ассигнования просил?

Б а б а ш к и н. Александр Вениаминыч, министр ждет. (Взял бутылку, поставил на стол, включил магнитофон.)

Б е р г посмотрел на него и вышел. Маша и Бабашкин молчат.

М а ш а. Значит, не получилась наша встреча.

Б а б а ш к и н. Значит, не получилась.

М а ш а. Значит, не вовремя пришла.

Б а б а ш к и н. Не переживай.

М а ш а. Сказали, заходи как-нибудь.

Б а б а ш к и н. Это было месяц назад.

М а ш а. Не так уж много. Потерпеть хотела. Очень плохо, что пришла?

Б а б а ш к и н. Все нормально.

М а ш а (с иронической улыбкой внезапно). Танцевать, выходит, не будем уже…

Б а б а ш к и н. Думаю, не стоит.

Пауза.

М а ш а. О работе думаете?

Б а б а ш к и н. Угадала.

Пауза.

М а ш а. Римму Ивановну тоже за эту дверь прятали?

Б а б а ш к и н. Извини.

М а ш а. Там ничего, только можно задохнуться от нафталина. Кладовочка для верхней одежды?

Б а б а ш к и н. Да. (Встал, выключил магнитофон, сел.) Извини, пожалуйста. Мне сплетни надоели.

М а ш а (спокойно нюхает свои ладони, одну, другую, улыбается). Вся пропахла. Там темно очень, свету нет.

Б а б а ш к и н. Есть.

М а ш а. Не нашла. Не знаете, что со мной делать? Ага?

Б а б а ш к и н. Ага.

Маша стряхнула пальцем слезу. Пауза.

М а ш а. Разочаровалась я в вас.

Б а б а ш к и н. Что ж поделаешь!

М а ш а. Трус вы! Так меня в нафталин запихали, что мне стыдно стало за вас. (Со слезами.) Не могли постоять за девчонку. Не могли объяснить, что в гости пришла.

Б а б а ш к и н. Извини. Не нужно реветь.

М а ш а. А я вас так любила!

Б а б а ш к и н. Ты — что?

М а ш а. Не бойся. Трус ты!

Б а б а ш к и н. Не нужно, не нужно о любви, не стоит. Еще раз прошу: извини меня. Ситуацию я тебе уже объяснил.

М а ш а. Что объяснять, все понятно. (Плачет.) Не беспокойся, тревожить тебя не стану, в кладовки прятаться не хочу. Я тебя так любила! С первого взгляда. Думала, самый добрый, самый умный. Месяц ждала встречи. Боялась идти. После подумала: пусть будет что будет, пусть делает со мной что хочет, все равно пойду. Чему быть, того не миновать. А уж насчет любви, то уж никогда такой не найдешь!

Б а б а ш к и н. Послушай, что скажу.

М а ш а. Не говори ничего! Ты меня когда из кладовки выпустил? Когда уже совсем там задохнулась. А если бы Бергу сказала, что я твоя девушка? Ты бы куда со страху, под кровать полез?

Пауза. Слышны гудки автомашины.

Вон твой шофер приехал. Поезжай куда тебе нужно!

Б а б а ш к и н. А ты?

М а ш а. Выплачусь, уйду.

Б а б а ш к и н поднялся, постучал в пол. Вошел Ш о ф е р.

Ш о ф е р. Опаздываем, шеф.

Б а б а ш к и н. Сейчас. (Еще раз постучал в пол.)

Ш о ф е р. Внизу никого, все ушли.

Б а б а ш к и н (Маше). Собирайся, подвезем.

М а ш а (спокойно). Не поеду с тобой.

Б а б а ш к и н. Ну, сиди, делай что хочешь, только бумаги не тронь. До свиданья. (Уходит с шофером.)

Маша посидела, стала собираться. Внезапно заплакала Вытерла слезы, налила шампанского, залпом выпила. Села, встала, прошлась озабоченно. Включила магнитофон. Снова налила шампанского, села на тахту. Пьет медленно.

Свет померк постепенно. Магнитофон звучал, звучал и затих. Наступил рассвет, затем утро. В дверь постучали. Постучали вторично. В третий раз постучали настойчиво. Вошел молодой человек в хорошо сшитом гражданском костюме. Светлая копна волос, добрые внимательные глаза. Это Р у к а в и ц ы н. Он увидел спящую Машу.

Р у к а в и ц ы н (громко). Кто есть дома? (Подождал. Повторил.) Кто есть дома? (Приоткрыл дверь.) Зайдите!

Вошла И н н а и тоже увидела спящую Машу.

Это она?

И н н а. Она. (Строго усмехнулась.) Все ясно.

Р у к а в и ц ы н (хмуро). Что вам ясно?

Инна пожала плечами. Устало сели в разных концах комнаты.

Богатая у вас фантазия.

И н н а. Я — что, лишь бы вы не нафантазировали.

Р у к а в и ц ы н. А мне картина понятна.

И н н а. Зато непонятно, почему именно меня заставили три часа искать ее по всему городу.

Р у к а в и ц ы н (добродушно). Ходите вместе.

И н н а. Ходили… был общий знакомый, Вадим такой… Сто лет прошло. Я уж не знала, что думать, может, ее убили! Не знала уже, куда вести вас!

Р у к а в и ц ы н. Нет, картина понятна. Была компания, человек свалился. Бутылка наполовину полная. (Чуть улыбнулся.) Это что значит? Значит, пить уже больше не могли. И только непонятно, где хозяин.

И н н а (равнодушно). Это понятно, все знают, на Стакане эксперимент.

Р у к а в и ц ы н. Тогда тем более понятно. Ну, хорошо, будить не будем, пусть проспится. Плохо, что нет хозяина, но ничего не поделаешь! (Набрал номер телефона.) Двадцать четвертое общежитие. Кто? Говорит лейтенант Рукавицын. Там у вас проживает товарищ Тёмкина, бухгалтер жилстроя, передайте ей, что сестра ее Мария нашлась. Жива-здорова, скоро придет домой. (Положил трубку.) Идите, гражданка, отдыхать.

И н н а. Подняли чуть свет, спасибо не сказали!

Р у к а в и ц ы н. Спасибо.

И н н а ушла.

(Задумчиво посмотрел на Машу, решил разбудить, подошел.) Девушка! Девушка!

М а ш а. А-а… (и — села.) Отойди!

Р у к а в и ц ы н. Вы придите в себя. (Отошел в сторону.)

М а ш а. Голова у меня болит… (Посидела с закрытыми глазами.) Уже утро?

Р у к а в и ц ы н. Утро. Домой идите.

М а ш а (что-то мучительно припоминая). Где он? На Стакане?

Р у к а в и ц ы н. Да. Как ты сюда попала?

М а ш а (все еще в оцепенении). А ты его спроси, если друзья… он тебе приукрасит! А после ты еще приукрасишь… Пойдет обо мне славушка! (Встала, села.) Будут у меня неприятности!

Р у к а в и ц ы н (строго). Какие?

М а ш а. Сестры моей не знаешь!

Р у к а в и ц ы н. Что тебе сделает?

М а ш а. Где ночевала — спросит. А он провел со мной время, сколько хотел, сколько ему понадобилось, и на Стакан уехал, и не вернулся! Вот так слава и создается… (В ужасе.) Берг меня тут видел, шофер видал… Теперь ты глаза пялишь! (Испуганно.) Ты кто такой?

Р у к а в и ц ы н. Из милиции.

М а ш а. Из милиции? Ты правда из милиции?

Р у к а в и ц ы н. Да.

М а ш а. Тебя Лариска прислала, сестра? (Поднялась, торопливо отряхивает одежду, стучит в пол.) Ой, что я наделала! Что наделала!

Р у к а в и ц ы н. Что значит: «провел время, сколько понадобилось»?

М а ш а. Отстань, не спрашивай, ничего не скажу!

Снизу пришел П е т р.

Ты, парень, внизу живешь?

П е т р. Точно.

М а ш а. Погляди, не пропало ли чего!.. (Ушла.)

П е т р (после паузы). Лейтенант, что тут произошло такое сверхъестественное?

Р у к а в и ц ы н. Ничего, порядок, Бабашкина жду. (У него переменилось настроение.) Как вы тут прозябаете в коттедже? Ничего? Тихо у вас?

П е т р. По-разному… А что?

Р у к а в и ц ы н. Интересно, как люди живут, чем занимаются.

П е т р. Ответить нетрудно, пожалуйста, живу нормально, работаю нормально… Ну, а ты как живешь? Тихо у вас?

Р у к а в и ц ы н. Не очень.

П е т р. Родился милиционером, или как?

Р у к а в и ц ы н (довольно добродушно). Маленький был, бригадмилом увлекся, потом в машиностроительный поступил, и обратно потянуло, попросился в школу милиции.

П е т р. Призвание. Интересно рассказываешь.

Пришел Б а б а ш к и н. Охвачен прошедшими событиями.

Б а б а ш к и н. Женя? Садись. (Набрал номер телефона.) Семнадцатый! Откачку начали? Валяй, следи за режимом, я пока дома. (Положил трубку.) Ноченька была, как бы тебе сказать, ничего, вполне. Прожекторов нагнали, ни день ни ночь! (Снимает грязную одежду, балагурит.) В такие ночи, Женя, можно почувствовать, как вертится Земля, и именно в такие вот ночи точно знаешь, что делаешь. В конце концов, каждый человек держится на якоре нужности. Нужен я — мне хорошо. Ты нужен — тебе хорошо! Мы нужны — нам хорошо! Ты зачем пришел?

Р у к а в и ц ы н (Петру). Пойди погуляй, паренек.

П е т р ушел.

Б а б а ш к и н. Что случилось, Женя?

Р у к а в и ц ы н. Тут у тебя ночевала Тёмкина. Мария. Маша.

Б а б а ш к и н. Ночевала? (Посмотрел на тахту.) Возможно… Очень хорошая девушка.

Р у к а в и ц ы н. Словом, так, сегодня я уже совершил одно служебное преступление, отпустил Тёмкину и не взял у нее объяснений, буду продолжать дальше. Сделаю вид, что ничего не понял, ничего не знаю.

Б а б а ш к и н. А, вот в чем дело!

Р у к а в и ц ы н. Словом, из родственных чувств закрываю глаза.

Б а б а ш к и н. Закрывай и уходи.

Р у к а в и ц ы н. Не веселись, делаю тебе предупреждение. И будь здоров. Если удастся, попробую дело замять, а засеку еще раз, ответишь по закону. Теперь, надеюсь, понял?

Б а б а ш к и н (спокойно, серьезно). Понял, Женя.

Р у к а в и ц ы н. Вот-вот, это важно, не дурак.

Б а б а ш к и н. А ты, Женя, дурак, маленький пошлый дурак.

Р у к а в и ц ы н (огорченно). Значит, не понял.

Б а б а ш к и н. Не понял, не оценил.

Р у к а в и ц ы н. На оценку твою плевать, а вот что не понял, жалко. И не знаю, что с тобой делать… (Помолчал, сердито.) Придется кое-что уточнить.

Б а б а ш к и н (спокойно). Катись.

Р у к а в и ц ы н. Когда-то мы работали с тобой в одном комитете, ты был скромным прорабом, а теперь тебе кажется, что все позволено.

Б а б а ш к и н. Мне не кажется так, но я человек, а человеку позволено многое. Куда больше, чем ты предполагаешь.

Р у к а в и ц ы н. Человек живет в обществе.

Б а б а ш к и н. Ну, хорошо, в чем дело? У меня нет времени.

Р у к а в и ц ы н. Ночью ко мне обратились, просили разыскать девушку. Я нашел ее у тебя. Сам по себе факт, может, не очень значительный, но мне стало ясно, что тут произошло.

Б а б а ш к и н. Что бы тут ни произошло, пошел вон!

Р у к а в и ц ы н. Тебя давно пора одернуть, Бабашкин, так многие считают. И на этот раз тебе придется говорить.

Б а б а ш к и н. О таких вещах, Рукавицын, говорить унизительно. (Резко.) Не суйся не в свои дела, а то я просто вызову межгород и позвоню в ваше управление охраны общественного порядка. Кому там позвонить, Воронцову? Карпову? И тебя выкинут с территории строительства вместе со всем твоим штатом! И заменят другими. Здесь вы для нас, но не наоборот. А договорить, если хочешь, можем когда-нибудь в моем кабинете, по вопросам, не связанным с производством, от пяти до шести. Уяснил?

Р у к а в и ц ы н. От пяти до шести, парень, я занят. Где будем говорить?

Б а б а ш к и н. Нигде, убирайся.

Р у к а в и ц ы н (подумал, набрал номер телефона). Ковалько? Это я. Вышли наряд на квартиру Бабашкина. (Положил трубку.)

Б а б а ш к и н. Это зачем?

Р у к а в и ц ы н. Может пригодиться. Что у тебя с ней было?

Б а б а ш к и н. Все. (Помолчав.) Дальше.

Р у к а в и ц ы н. Мне придется тебя задержать и допросить.

Б а б а ш к и н. Вот чернила, бумага.

Р у к а в и ц ы н. Нет, поскольку ты теперь докатился до такой низости, мне придется тебя вообще часика на два задержать, чтобы ты своим положением не смог повлиять на показания свидетелей.

Б а б а ш к и н. Главного инженера стройки поведешь в милицию?

Р у к а в и ц ы н. Да, время диктаторов прошло, даже маленьких, ты это не учитываешь. И имей в виду, тебя будут судить.

Б а б а ш к и н. Думаешь, за это судят?

Р у к а в и ц ы н. Да, потому что Мария Тёмкина слишком молода.

Вошел М и л и ц и о н е р.

М и л и ц и о н е р. Разрешите? Явился по приказанию дежурного!

Р у к а в и ц ы н. Сопроводите гражданина в отделение.

Прошло два часа. Берг предпринял возможные меры и обдумывает случившееся. В кабинет к нему пришел грузный медлительный Э п о в.

Э п о в (сразу сел, портфель положил рядом, вытирает платком потное лицо). Немыслимо вообразить такую жару! Можно подумать, я живой человек, а я неживой, а ходячий окорок! Тут недоделки, там недоделки, а Гоглидзе мне говорит, принимай такие квартиры. Фигу! Фигу! (Заметил, что у Берга горестный взгляд и замолчал.)

Б е р г (сел в глубине, старается рассказать спокойно). Сегодня нам выслали указ. Это указ о том, что нашему поселку присвоено название города. Размножим в сотнях экземпляров, передадим комитету комсомола, проведем митинг с нашей молодежью. Вчера товарищ Эпов был председателем поселкового Совета, сегодня стал председателем горсовета. Поздравляю тебя.

Э п о в. Взаимно, и я тебя. Сердечно. Хотя и грустно!

Б е р г. Живы будем, через два года опять уйдем на голое место. Начнем еще один город!

Э п о в. Об этом и думаю. (Покосился.) Вижу, и тебе грустно.

Б е р г. Не надо лирики, Эпов! Ты толстый старый человек, пьющий и хитрый. Понимаю, что́ тебя интересует, но сообщить нечего. Это одна из таких историй, резонанс от которых, к сожалению, разносится широко. А вопрос морали, ты знаешь, ставится остро. Я позвал тебя сказать об указе и поздравить, а теперь иди, я должен кое-что предпринять.

Э п о в. Но хоть скажи — выпустят его?

Б е р г. Пока сидит.

Э п о в. А позвонил куда надо?

Б е р г. Облисполком, обком, облпрокуратура, — по всему кругу! Никуда не надо было звонить! Сам растрезвонил. (С невеселой иронией.) Вот читаю уголовные кодексы.

Э п о в. А…

Пауза.

Б е р г. Вот взял в нашем юридическом отделе. Уголовный. Уголовно-процессуальный. Разъяснения Верховного Суда. Сотни статей, жуткая литература.

Э п о в. Есть легкие статьи, до года. Есть до пяти, есть высшая мера. Об этом уже говорят даже в гастрономе.

Б е р г (поднял глаза). Что говорят?

Э п о в. Голоса разделились. Одни говорят — победит милиция, другие говорят — победит Берг.

Б е р г (обдумал сказанное). Иди, завтра проведем митинг.

Э п о в (дошел до дверей, и ему пришла здравая мысль). Они, понимаешь, молодые, чистые, у них своеобразные отношения, а нам, бывает, кажется черт-те что! (Обернулся к Бергу.) А девицу эту они допросили?

Б е р г. Пока нет, она у меня сидит.

Э п о в. Где? В шкафу?

Б е р г. Там, наверху сидит, в технической библиотеке. Все скверно, Эпов! Ночью, когда уезжал министр, я был у Бабашкина, сам видел. Девушка находилась у него, стояла бутылка, и был как раз определенный характер отношений.

Э п о в. А девицу расспросил?

Б е р г (хмуро). Что я ей, мать? Сестра? Я же мужчина! Готова была нагородить с три короба, а я ей сказал, утрите слезы и молчите! Мне шестьдесят скоро, но, ей-богу, было бы стыдно слушать такого рода подробности. Болтать языком и распускать слезы поздно. Если хочет ему добра, а она хочет ему добра, пусть пока сидит в технической библиотеке и молчит.

Постучав, вошел Р у к а в и ц ы н. Он в полной милицейской форме. Настроен решительно.

Р у к а в и ц ы н. Явился по вашему вызову.

Э п о в. Ну, мне, однако, пора. (Уходит.)

Берг прошелся. Молчание затягивается.

Р у к а в и ц ы н. Неправильно себя ведете, товарищ Берг!

Б е р г (холодно). Как сказали?

Р у к а в и ц ы н. Я сейчас беседовал с Бабашкиным, вы оторвали меня. Конечно, задержи я рядового работягу, вы бы шума не поднимали. Политически неправильно, товарищ Берг!

Б е р г. Значит, я себя неправильно веду. (Ровно.) Вы милиционер. Лейтенант. Я начальник строительства. Не самого крупного, но большого. Очень большого. Если перевести на табель о рангах, мне могли бы присвоить звание генерал-лейтенанта. Вы подумайте, какая разница! Лейтенант и генерал-лейтенант. (Прошелся.) Вы обещали мне, что задержите его на один час, прошло два. В чем дело?

Р у к а в и ц ы н. Говорить не желает, пижон. Сперва сказал «да», а после ни «да» ни «нет». Ничего, все расскажет.

Берг обернулся — и быстро, строго посмотрел.

Силою обстоятельств, товарищ Берг! Слухи распространяются мгновенно. Большинство молодежи его обожает, конечно, потому что он с ними запанибрата. Работники милиции, как всегда в таких случаях, выглядят извергами, а час назад сестра Тёмкиной подала официальную жалобу. Но если он вам необходим… (Подошел к телефону, поднял трубку.) Милицию! Ковалько? Отпусти главного инженера, держать не имеем права. Н е т, и з в и н я т ь с я н е н а д о. С к а ж и: п о к а с в о б о д н ы. (Положил трубку.) Ничего, на ход следствия уже повлиять не сможет. Потом дадут года три, научится себя вести!

Б е р г (тихо, убежденно). Вы должны прекратить дело.

Р у к а в и ц ы н. Нет, товарищ Берг, это невозможно. Факт этот имеет особое воспитательное значение.

Б е р г (прошелся). Садитесь. Мы должны поговорить по-хорошему. Вы молодой, как все в нашем городе, и все торопитесь, сперва делаете, потом думаете. Но мы должны поговорить по-хорошему.

Р у к а в и ц ы н (садится). Вы тонкий политик, товарищ Берг. Тонкий политик!

Б е р г (не слыша). Прошу посмотреть на эту вещь. (Подошел, отдернул ткань на стене.) Это Стакан в разрезе. Электрифицированная модель. Я нажимаю кнопку, вспыхивает верхнее перекрытие и на нем самые мощные дробилки. Сядьте сюда. Главное, чтобы вы поняли. Эту модель сделал для меня Бабашкин, я его не просил, но он сделал. Для него это пока вроде бы игра, но не совсем игра. Модель принадлежит мне, а Стакан принадлежит ему! Он вложил в него душу и ум. И все это вроде походя, как бы играючи, потому что талант. Он вложил в него пропасть усовершенствований, впервые в мире такое сооружение крепится тюбингами, то есть настоящим индустриальным способом. Мы выиграли миллионы!

Р у к а в и ц ы н (видно, что на него не очень действует объяснение). Это понятно, товарищ Берг, я на Стакане был, видел, это все понятно.

Б е р г. Сегодня он строит Стакан, завтра построит многое и многое другое. Я вытащил его из прорабов в начальники СМУ, потом я сделал его главным. Стакан его детище, но сам он мое детище, и я не дам его погубить.

Р у к а в и ц ы н. Он — негодяй, ей семнадцать лет.

Б е р г (мягко). Ей не семнадцать лет. Ей восемнадцать лет без одиннадцати дней и нескольких часов. Мой внук когда пошел в школу, ему тоже не хватало одиннадцати дней, зачем быть буквоедами? В такие годы моя мать родила меня, в тридцать у нее было семеро детей! Да, закон сказал: совершеннолетие в восемнадцать. Но закон обобщил. Закон не может дифференцированно подходить к каждому. Вы видели ее, крепкая крестьянская девушка, ей можно дать двадцать! Двадцать пять! Так в чем же вина Бабашкина?

Р у к а в и ц ы н (несколько тронут искренностью Берга). Я Бабашкину предложил: если не виноват, давай для начала проведем хотя бы очную ставку, но он заявил, что это издевательство над девушкой, не согласился. Он лаял меня так, что милиционеры затыкали уши! А то, что он сделал с ней, это не издевательство?

Б е р г (продолжая). Был министр. Министр был ошарашен. На аэродроме министр сказал мне: зачем он пишет диссертацию о Стакане? То, что он делает, и так достойно ученого звания! Зачем нам губить его, Рукавицын? Человек работает, ведет общественную работу, занимается спортом, учится в заочной аспирантуре, — у него верное направление!

Р у к а в и ц ы н. Одна треть стройки учится, я тоже в заочном юридическом… И Мария Тёмкина училась в школе рабочей молодежи, а теперь сбежала от стыда, нигде найти не можем!

Б е р г. Думаю, мы ее найдем, мы к этому вопросу вернемся.

Р у к а в и ц ы н. Найдем, разумеется! И как только найдем, я быстро закончу следствие, тянуть не стану.

Б е р г. Неужели, Рукавицын, я вас ни в чем не убедил?

Р у к а в и ц ы н. Я вас уважаю, товарищ Берг, но и вы поймите, вопрос принципиальный. У каждого принципы и убеждения. Мы обязаны рассуждать так: если человек ставит себя над обществом, он становится антиобщественным человеком, кто бы ни был! А начнем, как было, делить людей на первый сорт и на второй сорт, то грош нам цена и всем нашим законам — грош цена! Ничего я не могу сделать и не хочу. Бабашкин убежден, что он неуязвим в силу своего высокого поста, попробуем его разубедить, он сам открыл на себя дело. Я уже ничем не могу помочь, и мы не судьи, нам не дано права решать.

Б е р г. Но мы люди, и у нас общие цели.

Р у к а в и ц ы н. Я понимаю, вам надо спасти главного инженера, но… (Решительно.) Разрешите идти?

Б е р г. Идите, ничего не поняли. Вы озабочены тем, что я защищаю должность, а я защищаю талант. Талантливые люди самое большое чудо и богатство родины.

Р у к а в и ц ы н. Согласен, учтем и будем внимательны. Но так, безотносительно… И преступники бывают очень талантливы, и, чем талантливее, товарищ Берг, тем опаснее. (Ушел.)

Берг подумал и подошел к телефону. Снял трубку и положил. Затем ушел в дальний угол кабинета и сел, задумавшись. Стал звонить телефон, и это продолжалось долго, но Берг не реагировал. Пришел Б а б а ш к и н, в руках лист ватмана.

Б е р г (тихим, больным голосом). Это ты звонил?

Б а б а ш к и н (он сбит с толку, но ему кажется стыдным обсуждать это). Я не звонил. Я был у себя в кабинете, но не звонил. Вам плохо?

Б е р г. Нет, мне хорошо. Давно вернулся оттуда?

Б а б а ш к и н. Полчаса назад.

Б е р г. Что делал?

Б а б а ш к и н. Работал.

Б е р г. Работал?

Б а б а ш к и н. У меня много накопилось… Я хотел посоветоваться.

Б е р г. Скоро у тебя будет мало работы.

Б а б а ш к и н. Почему?

Б е р г. Сядь. Что у тебя?

Б а б а ш к и н (почеркал карандашом по бумаге). Когда я там сидел, в милиции, мне пришла мысль… Надо довести угол до сорока пяти.

Б е р г. Эта мысль тебе в милиции пришла?

Б а б а ш к и н. А что, мне везде приходят мысли.

Б е р г. И вот мне пришла мысль. (Поднял телефонную трубку.) Поселковый Совет! Мне нужен Эпов. Найдите его. Эльвира, это вы? Пусть он немедля придет ко мне. И знаете что, Эльвира, и вы приходите! Но, пожалуйста, быстро. (Постучал по рычагу.) Техническую библиотеку! Александра Тарасовна, попросите ко мне эту девушку. В какой буфет? А… Хорошо, проводите ее потом ко мне. (Положил трубку.) Так что у тебя?

Бабашкин пытается сообразить, что значат звонки Берга.

Показывай, что начертил.

Б а б а ш к и н. Угол надо довести до сорока пяти. Англичане в районе Мадраса использовали простое соединение и двойную сварку по периметру. Но англичане не имели нашей вечной мерзлоты.

Б е р г (повертел листок). Интересно. (Медлит.) Как себя вообще чувствуешь?

Б а б а ш к и н. Как бог.

Б е р г. Я бы на твоем месте так к этому не относился.

Б а б а ш к и н. А! Мне уже все равно. (Подошел к макету Стакана. Включил сеть, лампочки помигали, и выключил.) Сегодня я понял, как надо жить!

Б е р г. Как?

Б а б а ш к и н. Программа-минимум. По воскресеньям ездить на рыбалку с начальником производственно-технического отдела. По субботам с вами и вашей женой играть в преферанс. А все остальное — по потребности и сколько угодно, но без огласки.

Б е р г (осторожно). Формально милиция имела все основания тебя задержать, Рукавицын прав. Полистай кодекс. А репутацию ты себе сам создал.

Б а б а ш к и н (небрежно). Правильно! (Взял со стола бумагу.) Я, собственно, пришел из-за этого.

Б е р г. Николай Николаевич…

Б а б а ш к и н. Да?

Б е р г (он полон искреннего доброжелательства, — страдают интересы производства. И весь личный жизненный опыт толкает его на единственный, по его мнению, шаг). Сядь. Это очень серьезно. Ты не представляешь, насколько это серьезно. Выслушай меня с полным вниманием.

Б а б а ш к и н. Да.

Б е р г. Ты должен на этой девушке жениться.

Б а б а ш к и н (немного ошалев). Это исключено.

Б е р г (мягко). Нет, это не исключено.

Б а б а ш к и н (пришел в себя и похолодел, разозлился). Исключено, Александр Вениаминыч. Теперь я, кажется, понимаю значение этих ваших торопливых звонков, но я вам не позволял решать за меня.

Б е р г. Я их вызвал на всякий случай. Но в чем абсолютно убежден, это в том, что если что-то делать, то делать быстро.

Б а б а ш к и н (спокойно). Эта Эльвира, которую вы так поспешно пригласили вместе с товарищем Эповым, эта Эльвира, она заведующая загсом?

Б е р г. Да.

Б а б а ш к и н. Зря поторопились.

Б е р г. Пока, видишь ли, вся эта история известна, в основном, мне и милиции. Еще не расчухался наш постройком. Но если товарищи из постройкома в тебя вцепятся, тебе самому захочется поторопиться.

Б а б а ш к и н. Я ни в чем не виноват.

Б е р г. Конечно, я во всем виноват. Эта девушка, когда я ее разыскал, она мне тоже пыталась втолковать нечто подобное. Это, кажется, называется алиби: ты был там, на Стакане, а она спала там, у тебя, в коттедже. Словом, вы были вместе и в то же время отдельно.

Б а б а ш к и н (спокойно сел и вытянул ноги). Значит, она сказала правду.

Б е р г (сердито прошелся). В таких случаях легче слетать на Луну, чем узнать правду. Но никакая правда меня уже не интересует. Мне лишь хочется призвать тебя к серьезности.

Б а б а ш к и н. Вполне серьезен, только жениться не хочу.

Б е р г (печально). Нет, не серьезен, нет, точно так же, как эта девушка. Просил ее ждать меня в технической библиотеке, но ушла в буфет. Я, конечно, рад, что у нее хороший аппетит и хорошие нервы, но это как раз свидетельствует о ее великом легкомыслии. Ты сидишь в милиции и обдумываешь угол наклона вертикальной опалубки, а я завтра буду должен отстранить тебя от работы.

Б а б а ш к и н. Почему?

Б е р г. Простого слесаря можем уволить за моральное разложение. Ну, а если разложился руководитель, то просто обязаны.

Б а б а ш к и н. Значит, придется еще кому-то доказывать, что я морально не разложился?

Б е р г. Ты, вижу, спокоен, даже насмешлив, но это потому, что не понимаешь опасности. Тебе уже ничего не удастся доказать!

Б а б а ш к и н. Удастся, но противно.

Б е р г. Ты не сможешь доказать всему двенадцатитысячному населению нашего города. Не сможешь доказать это всем тем, кто приезжает сюда из области, они тоже заинтересуются твоим делом. Хочу тебе объяснить то, что два часа назад я объяснял этой девушке. Сейчас уже не имеет значения, виноват полностью или наполовину. Имеет значение лишь то, что был задержан милицией, что у тебя ранним утром обнаружили юное существо и так далее, и так далее. Начнутся легенды, жалобы, начнутся письма в газеты, которые, по существу, будут справедливы. Не хватало лишь, чтобы состоялся суд! Я не смогу тебя сохранить.

Б а б а ш к и н. И думаете, это справедливо?

Б е р г. Да. Ты немного прагматик, юноша, для тебя Стакан — дело, все остальное — чепуха. Мы учимся, милый, все еще учимся жить. Было время — презирали людей в галстуках, это был, если хочешь, социальный протест, а теперь весь наш рабочий класс в галстуках. Учимся, делаем ошибки, загибаем не туда. У нас не было готовых традиций, а направление у нас бесспорное. Мы хотим сохранить молодых нравственно чистыми. Ты руководитель, ты пример, значит, ты тоже воспитатель! Мог бы вести себя сдержаннее. Теперь надо хитрить и выкручиваться.

Б а б а ш к и н. Надо жениться.

Б е р г. Хотя бы из чувства благородства, из жалости к девчонке! После женитьбы ситуация примет совершенно иную окраску.

Б а б а ш к и н. Плевать вам на девчонку, Александр Вениаминыч!

Б е р г. Мне не плевать. Ты щенок, я бы с тебя штаны снял!

Б а б а ш к и н. Обойдемся без ругани. Хотя положение у девчонки, конечно, пиковое. (Помолчал.) А в общем, мы все обсудили. Вы хотите мне добра, но добро это мне потом может боком выйти. Когда-нибудь, разумеется, женюсь, когда полюблю. Сами призывали жениться по любви!

Б е р г. Не понимаю я твоего упрямства!

Б а б а ш к и н. Вы называете это упрямством?

Б е р г. А что это! Красивая видная девушка! Любит тебя!

Б а б а ш к и н. Любит!

Б е р г. Мне это стало ясно с первого взгляда. Чистая, непосредственная душа. После первого ребенка она расцветет! На нее будут заглядываться!

Б а б а ш к и н. Довольно, Александр Вениаминыч, я пришел по делу.

Б е р г. У нас с тобой не может быть дел. Если ты на ней не женишься, ты у нас уже не работаешь, я в этом уверен.

Б а б а ш к и н. Ну, что ж… Пусть так!

Б е р г. Мы раньше женились, в глаза не видя невесты, нас сватали родители. И все было не так уж плохо, были счастливы, были довольны, а главное — были спокойны! Семейная жизнь никогда не отражалась на работе.

Б а б а ш к и н. Это, конечно, идея: жениться, чтобы заткнуть рот кое-кому, но идейка не для меня.

Б е р г (закричал). Не для тебя?!

Б а б а ш к и н (уверенно, тихо). Нет. А пока можно, буду работать.

Дверь приоткрыл Э п о в.

Э п о в. Саша, мы к тебе.

Б е р г (растерянно). Погоди, потерпите там!

Б а б а ш к и н (Эпову, задержавшемуся в дверях. Зло и насмешливо). И заведующая загсом пришла?

Э п о в. Пришла.

Б е р г. Оставь нас, подожди!

Э п о в ушел.

(Овладев собой, говорит сдержанно и взволнованно.) Утром, когда тебя задержали, я стал звонить всюду, я сделал это напрасно. В исполкоме сказали, что помочь не могут и помогать не станут. Тогда я попросил не говорить ничего председателю исполкома, он строгий пуританин, он в таких делах железный человек, и сгоряча позвонил наверх, к Максиму. Максим мой старый друг. Он выслушал и сказал: «Берг, если милиция исполняет закон, не лезь. Если хочешь, обсудите на коллективе, пусть коллектив скажет свое слово, но давить на милицию или на суд мы не позволим, не то время, Берг!» Вот все, Николай Николаич.

Б а б а ш к и н. Я понял. (Подумал.) Я не женюсь.

Б е р г (тревожно глядя, как Бабашкин поднялся, как взял лист бумаги и обошел стол, дал ему дойти до дверей и заговорил с печальной яростью). Кто достроит Стакан? Ответь мне на этот скромный вопрос! Кто достроит Стакан, если тебя уволят? Впереди все основные работы! Впереди монтаж! Проект, ты знаешь, на две трети спорный! Кто будет выкручиваться? Кого пришлют мне? Кто станет заново разбираться? Учиться? Неужели тебе не жаль этого первого в твоей жизни такого большого дела! Скажи, Николай Николаич, кто достроит Стакан?

Горько задумавшись, Бабашкин косится на Берга.

Я не постигаю твоего молчания! Почему ты подводишь меня, подводишь людей! Кто достроит Стакан?

Б а б а ш к и н (быстро прошел к креслу, сел, откинувшись, и ровно, громко сказал). Жените!

Берг, пережив мгновение, распахнул дверь. Вошли Э п о в и Э л ь в и р а. Едва войдя, она холодновато отвернулась от Бабашкина.

Б е р г. Ну, так… Садитесь.

Все сели, и Берг первый раз сел за свой стол.

Дорогой Эпов, сейчас все зависит от тебя. Мы построили с тобой два города. Бывало, делали глупости, бывало, делали и добрые дела, и ты, и я, мы всегда стремились поступать по-человечески. Иногда то, что нам казалось формально неправильным, выходило вдруг верным и справедливым…

Э п о в. Не надо, Саша, мне понятно.

Б е р г. Что именно понятно, давай уточним.

Э п о в. Ну, если просишь меня к себе вместе с заведующей загсом… и в такой день… Твое изобретение, Берг, не такое уж новое и не самое оригинальное. Я, кажется, помогу тебе, я понимаю, что происходит, но строгий выговор мне обеспечен. И я, Берг, сделаю это не ради твоих красивых глаз, а потому что мне, как и тебе, кое-что дорого. Словом, я — за. Но Эльвира категорически против.

Э л ь в и р а (высокомерно). Мы, товарищ Берг, этого не можем.

Б е р г. Посмотрите на мой стол, он завален законами! Я ведь не толкаю вас на преступление против государства. Не хватает нескольких дней! Есть законодательное указание: в исключительных случаях местные органы власти имеют право разрешить брак с семнадцати.

Э л ь в и р а. Это, конечно, исключительный случай, но в другую сторону! У нас не среднеазиатская республика, это там можно выдать замуж раньше, чем везде.

Э п о в. Послушай, Эльвира, не ехать нее им для этого в Ташкент!

Э л ь в и р а. А меня не касается. Можете приказать, но я, как комсомолка, протестую!

Б е р г. Почему? Что вы имеете против Бабашкина?

Э л ь в и р а. Ничего! Я Николая Николаевича уважаю, даже люблю!

Б е р г. Так это же прекрасно!

Э л ь в и р а. Вы, пожалуйста не сворачивайте на свое, мне не нравятся такие сальности, я его люблю, но в другом смысле. (Бабашкину.) Не обижайтесь, Николай Николаевич. Я вас уважаю, но поступок ваш аморален. Мы вас все уважаем и любим! Когда строили стадион, вы нам замечательно помогли, дали бульдозер, стали общественным прорабом и сами месили глину, не строили из себя аристократа, вы хороший человек, но после такого поступка с девушкой я вас регистрировать не стану!

Э п о в. Ну, так вот, Эльвира: я тебе приказываю!

Э л ь в и р а. Обжалую, напишу в «Комсомольскую правду»!

Б е р г. Объяснитесь! Люди женятся, хотят устроить веселую молодежную свадьбу, надо приветствовать, что вызывает ваш протест?

Э л ь в и р а. Пусть женятся, на свадьбу приду, если позовут… Но сначала он должен быть наказан! О нем что говорят?

Б е р г. Может быть, я с вами согласен. Может, полностью согласен! Но вы же не хотите, чтобы ему дали три года?

Э л ь в и р а (в ужасе). За что три года? Это серьезно? Да? Ничего себе — три года!

Дверь приоткрылась, тихо вошла М а ш а и остановилась.

Б е р г. Проходите, Мария Сергеевна, садитесь!

Маша села. Пауза. Общее смущение.

Э л ь в и р а. Пусть пишут заявления. (Ушла.)

Б е р г. Мария Сергеевна.

М а ш а (тихо). Я пока не старуха, меня зовут Маша.

Б е р г. Маша, Николай Николаич просит вас стать его женой.

Б а б а ш к и н (поднялся, он смущен, но искренен и серьезен). Маша, я прошу вас стать моей женой. Я обещаю вам быть верным мужем и сделаю все, чтобы вам было хорошо.

М а ш а (Эпову). А вы кто? Из милиции?

Э п о в. Нет, я лишь председатель городского Совета, но я хочу сказать, что я тоже «за».

М а ш а (Бергу, с надеждой). А может, все это и не надо? А? Может, ничего этого и не надо?

Б е р г. Я с вами сегодня, Маша, долго говорил… Мне кажется, я ничего не преувеличивал, а лишь нарисовал объективную картину происходящего. Если вы хотите ему добра, если любите его, вы должны согласиться.

М а ш а. Я согласна.

Вечером Маша переехала к Бабашкину. Она вошла в коттедж, задумчивый Б а б а ш к и н внес ее сумку и чемодан. Ш о ф е р втащил тяжелую корзинку, перевязанную бечевкой, и прислонился к стене, ожидая распоряжений.

Б а б а ш к и н. Ну, хорошо, завтра в восемь заедешь за мной.

Ш о ф е р (лукаво). Отмечать не станете?

Бабашкин взглянул на Машу.

М а ш а. В загсе отметили, хватит. Хочу с вами поговорить наедине.

Ш о ф е р ушел.

Я хочу вас спросить, как будем жить?

Б а б а ш к и н. У нас скромная задача: мы должны создать семью, как у всех.

М а ш а. Как у всех, у нас не получится. Там кто-то в коридоре гремит, может, какая-нибудь ваша знакомая пришла.

Бабашкин толкнул дверь, вошел В а д и м, он пьян.

В а д и м. Виноват, разрешите… поздравить!

Б а б а ш к и н. Ты, кажется, заблудился.

В а д и м. Нет… (Смотрит на Машу.) Адрес правильный.

М а ш а. Это Вадим… Где же так надрался, дурачок?

В а д и м. Хочу поздравить с законным браком! Только что узнал, совершенно случайно… Ваш коммерческий выбор мне понятен!

М а ш а (не забывая и о своих сложностях, по-матерински). Что говоришь-то! Разве можно в таком возрасте напиваться, шальная ты головушка!

В а д и м. Давайте обсудим происшествие!

Б а б а ш к и н. Ты вот что, красивый мужчина, обсуждений не будет. Еще раз явишься в таком виде, уйдешь через балкон.

В а д и м качнулся и неожиданно молча вышел.

М а ш а (строго). Нехорошо поступили. Надо было уложить его тут, забредет куда-нибудь пьяный, нахулиганит…

Б а б а ш к и н. Не люблю пьяных, пусть приходит трезвый.

М а ш а. Он мальчишка неплохой, один недостаток: со стройки на стройку ездит, сшибет романтику и — дальше!.. (Но мысль ее работает в одном направлении.) Я вас спросила, но вы мне ничего не сказали на мой вопрос.

Б а б а ш к и н. Вопрос этот ясен, Маша, мы должны честно относиться друг к другу. Я не люблю врать. Что сделано, то сделано! А жизнь покажет, верно сделали или неверно.

М а ш а. Мы правильно сделали, все равно бы вас какая-нибудь окрутила. Теперь вам будет спокойно.

Б а б а ш к и н. Ты думаешь?

М а ш а. Всем будет спокойно… Берг то же самое сказал.

Б а б а ш к и н. Что он сказал?

М а ш а. Сказал, я его женю и буду спокойно работать. А вы мне скажите, как будем жить.

Б а б а ш к и н. Что сказать? В практическом смысле, что ли?

М а ш а. Да, в практическом.

Б а б а ш к и н (чуть с раздражением). Хозяйства у меня никакого нет, обедаю в столовой. Захочешь готовить, будем обедать дома.

М а ш а. Нет, работать, учиться, да еще и готовить — я не успею. В магазин схожу, чаю согрею, без завтрака не останетесь.

Б а б а ш к и н. Можно с работы уволиться.

М а ш а. Нет, хочу жить на свой счет. Мне только надо одеться поприличней, чтобы не говорили, что вы жадный. И вообще, как ваша жена, я должна выглядеть понаряднее.

Б а б а ш к и н. В столе, в левом ящике, лежат деньги, половина твоя. Внизу живут муж и жена, Галя и Петр, ребята они хорошие. Внизу кухня. Вот те две комнаты твои.

М а ш а (наконец уяснила главное). А эта комната ваша.

Б а б а ш к и н. Здесь чертежи, книги, здесь я привык работать.

М а ш а. Ну, я поняла. (Уносит вещи в соседнюю комнату, Бабашкин ей помогает.) В эту комнату зря ходить не стану, мешать не буду. Вы тут привыкли, и хорошо… А я там устроюсь, приберусь.

Б а б а ш к и н. Маша, но мы теперь муж и жена.

М а ш а. Какие мы муж и жена! (Задумалась.) Но вы не беспокойтесь, я создам нужный вид, никто сомневаться не станет. Только вы в мои комнаты без разрешения не заходите. (Ушла к себе.)

Бабашкин долго смотрел на закрывшуюся дверь, потом включил магнитофон и сел работать за свой широкий стол.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Наступила зима. Все так же крутится магнитофон, все так же неподвижна за широким столом спина Б а б а ш к и н а. Он работает, а за окном идет снег. Снизу пришел П е т р, у него перевязаны кисти рук.

П е т р. Плиту разжигал, бинты развязались.

Б а б а ш к и н. Всегда ты не вовремя.

П е т р. Думал, Марья дома.

Б а б а ш к и н. Давай. (Молча сматывает бинт.) Не зови ее Марья, она сердится.

П е т р. Ой, ой, потише бы.

Б а б а ш к и н. Ты, Петька, хороший парень, не дергайся, ты просто превосходный парень. Опалубщик гениальный, а человек просто превосходный, хотя орден тебе пока не дадут. Ты где был, Петька?

П е т р. На Стакане.

Б а б а ш к и н. С бюллетенем? Ах, собака! Ты, Петька, скромный герой двадцатого века. Героями двадцатого века стали герои труда и науки, непреложно и окончательно. Не знаешь, на кого моя жена утром кричала?

П е т р. Не было, не слышал.

Пришла Г а л я, смеется, только что с работы.

Г а л я. Знаете, кого привела, по дороге встретила? Римму Ивановну!

Вошла молодая веселая женщина. Это Р и м м а И в а н о в н а. Чуточку нервничает.

Р и м м а И в а н о в н а. Ну-с… Здравствуйте! Не ждали? Все те же лица! Я, собственно, к твоей жене… Ты в состоянии разговаривать? Где она?

Б а б а ш к и н. Не знаю, в школе свободный день.

Р и м м а И в а н о в н а. В школе учебный день. (Переменила тему.) Как ты живешь? Как вы вообще тут живете?

Б а б а ш к и н. Ведем работы на глубине пятьдесят один метр.

Р и м м а И в а н о в н а (рассмеялась). Как ты, Галя?

Г а л я. Ничего, устала очень, седьмой корпус отделывали, восьмой отделаем, а в девятый сами вселимся.

П е т р. Дай боже к Новому году!

Г а л я. О моей жизни можно книгу писать. В Воронеже мы совсем не знали друг друга, я в ремесленном, он в армию собрался. Три дня были знакомы, я дала слово ждать, и вот уже квартиру обещают.

Р и м м а И в а н о в н а. Так где же все-таки жена?

Б а б а ш к и н. Может, в магазине, может, у портнихи, может, в кино.

Р и м м а И в а н о в н а (ей почему-то трудно молчать). Петя, как живешь?

П е т р. Симпатично. Вот руки поранил…

Р и м м а И в а н о в н а. Расскажи подробно. Куда, Галя?

Г а л я. Отдохнула. Куплено тесто, будут пироги через час, приглашаю. (Ушла.)

П е т р. Пойду помогать. (Ушел.)

Б а б а ш к и н. Вдруг обнаружилось, куда-то уходит раствор, стали нагнетать с раствором жидкое стекло, не помогло. Вырубили часть тюбинга, Петька залез в трещину, там холод, повернуться негде, на корточках пять часов цементировал голыми руками. Потом его сменил напарник, но все уже было готово.

Р и м м а И в а н о в н а. Я там внизу разделась, ничего?

Б а б а ш к и н. Не имеет значения.

Р и м м а И в а н о в н а. Ты какой-то ершистый.

Б а б а ш к и н (показал на бумаги). Не получается кое-что.

Р и м м а И в а н о в н а. Я ненадолго.

Б а б а ш к и н. Наоборот, сиди, рад, и мы по-прежнему друзья. Вот твое любимое место, сворачивайся, устраивайся.

Р и м м а И в а н о в н а. У меня, понимаешь, была стычка с твоей женой, нелепо, но факт. Пришлось сделать ей замечание. Возможно, я была резка, не учла, что у нее по отношению ко мне повышенная чувствительность. Конечно, наши учащиеся взрослые люди, все работают на производстве, но схватка с учеником — это всегда немножечко…

Б а б а ш к и н (равнодушно). Поссорились, помиритесь.

Р и м м а И в а н о в н а. Дело в том, что она три дня не посещает занятий, а на работу, мне сказали, ходит. Я педагог, получаю зарплату и к тому же отвечаю за тот самый класс, в котором она.

Б а б а ш к и н. Значит, хочешь провести со мной что-то вроде родительского собрания?

Р и м м а И в а н о в н а. Не остри. (Молчит. Смущена.) И все это какая-то ужасная неловкость. Именно потому, что она твоя жена, а ты мне не чужой человек. Как ты живешь, Николай?

Б а б а ш к и н. Я тебе сказал, работаем на глубине пятьдесят один. Зима. Перемерзают шланги, держит воздух. Делаем инъектирование — мерзнет раствор. Ставить обогревательные щиты дорого и громоздко, производим электропрогрев. Над головами у ребят провода высокого напряжения, все время дежурят электрики.

Р и м м а И в а н о в н а. Инъектирование — это не единственное, о чем можно говорить.

Б а б а ш к и н (хмурится). А что? Инъектирование — по крайней мере определенное понятие, его не заменишь другим. А такие понятия, как, скажем, нежность, томность, ласка, чуткость, в наш век выражаются без слов.

Р и м м а И в а н о в н а. Я слышала это много раз.

Б а б а ш к и н. И совершенно не терплю выражений порядка «недопонимание», «несогласованность», «недомолвка». Пришла, садись, говори понятно.

Р и м м а И в а н о в н а. Учится она хорошо, отличается любознательностью, хотя любознательность ее бессистемна. Первые слова, которые она под общий смех спросила преподавательницу литературы, были «моногамия», «мезальянс» и «морганатический брак».

Б а б а ш к и н. Почему же, в этом есть своя система. (Засмеялся.) Все это про мужчину и про женщину.

Р и м м а И в а н о в н а. Недавно правильно писали, что научились давать образование, но не научились давать воспитание, я вообще говорю, но это верно. У твоей жены есть здравый смысл, определенные способности, я бы даже сказала — выше средних, но с тех пор, как вышла за тебя, она ведет себя вызывающе.

Б а б а ш к и н (засмеялся). Она ищет стиль.

Р и м м а И в а н о в н а. Может сказать все что угодно. Читает много, но на ее речи это пока не отражается.

Б а б а ш к и н (как бы грозя себе). Отразится! Количество не перешло в качество.

Р и м м а И в а н о в н а. Над ее сверхмодными туалетами смеются. Посмотри, в каком виде она приходит в школу!

Б а б а ш к и н (добродушно). Она ищет стиль.

Р и м м а И в а н о в н а. Что-то не очень понимаю.

Б а б а ш к и н. Ищет стиль, соответствующий ее положению.

Р и м м а И в а н о в н а. Тебе это, видимо, нравится.

Б а б а ш к и н. Просто думаю, это мелочи.

Р и м м а И в а н о в н а. Совершенные мелочи… Может опоздать на половину урока, читать книги когда вздумается, даже подняться и уйти.

Б а б а ш к и н. Может, уроки скучные? (Рассмеялся.) Дай ей перцу, дай! (Взял со стола бумагу и логарифмическую линейку, ему хотелось бы поработать.) Она скоро придет, в этот час я теперь всегда пью молоко.

Р и м м а И в а н о в н а. Если хочешь работать, я уйду.

Б а б а ш к и н (просительно). Послушай, Римчик, давай все по-прежнему: сворачивайся, устраивайся, можно говорить и работать, ты же это отлично знаешь. Я должен закончить кое-что.

Р и м м а И в а н о в н а. Работай. А я все же дождусь и поговорю. Жалею, что была резка, но если она ждет, что я оставлю службу в школе, то глупо. А не поговорить — еще хуже.

Б а б а ш к и н (начинает работать). Конечно, поговори!

Р и м м а И в а н о в н а. Пойду к ребятам вниз, сейчас уйду. Ты, наверное, ее очень любишь.

Б а б а ш к и н (с горячностью). Да, очень!

Р и м м а И в а н о в н а. И не сказала тебе о нашем споре?

Б а б а ш к и н. Она мне никогда ничего не говорит, это не входит в ее обязанности.

Р и м м а И в а н о в н а. Что значит обязанности?

Б а б а ш к и н. Обязанности значит обязанности. Одни она выполняет хорошо, другие из рук вон плохо.

Р и м м а И в а н о в н а. Значит, ты все же находишь в ней недостатки?

Б а б а ш к и н. Недостатки! Иногда мне кажется, она сплошь состоит из недостатков! Но иногда, не впадая в анализ, я вижу, что из нашей совместной жизни получается какой-то толк и смысл. Я еще, правда, не разобрался, почему мне так кажется.

Р и м м а И в а н о в н а. Даже не разобрался?

Б а б а ш к и н (задумался и как бы хочет разобраться сейчас). У меня прекрасно налажен быт, вовремя ем, вовремя сплю, она все успевает, моет, стирает, умеет молчать. Никогда не надоедает, не говорит никаких ласковых слов. Иногда разговаривает за меня по телефону с разными назойливыми типами, когда мне неохота. Каким-то образом отвадила всех мальчиков и девочек, и… это мне все больше нравится!

Р и м м а И в а н о в н а. И ты не говоришь ей никаких ласковых слов?

Б а б а ш к и н. Конечно. У меня теперь как-то образовалось больше свободного времени, это ее самый большой плюс.

Р и м м а И в а н о в н а. Кажется, начинаю понимать…

Б а б а ш к и н. Тут нечего понимать, она, видите ли, такая, которым говорят: ты хороший парень! У нее масса чисто мужских качеств, и это дает нам определенный семейный выигрыш.

Р и м м а И в а н о в н а. Но кроме мужских качеств, нужны, наверное, какие-то другие… Женственность, обаяние…

Б а б а ш к и н. Ну, этого в ней хоть отбавляй. Когда в своем халатике идет через мою комнату к умывальнику, у меня мурашки по коже проходят. Но в наших отношениях это не имеет никакого значения.

Р и м м а И в а н о в н а. Все точно по твоей теории.

Б а б а ш к и н (с интересом). Это по какой моей теории?

Р и м м а И в а н о в н а (цитирует). «Отношения мужчины и женщины должны быть ясными и простыми» — твой постоянный тезис. «Любовные отношения портят жизнь».

Б а б а ш к и н (отодвигает работу). Любовь я никогда не отрицал, я лишь говорил, что чувство надо дозировать. Любовь — процесс естественный, как еда и сон, а работа — процесс творческий. Всякий творческий процесс предпочтительнее, вот и все. Но это я говорил раньше, а сейчас я уже думаю, что самые лучшие отношения это чисто мужские, товарищеские. Ты, кстати, Римма, этого никогда не поймешь!

Р и м м а И в а н о в н а. Почему?

Б а б а ш к и н (с легкой досадой). Потому что тебе нужен весь человек с потрохами. Тебе мало дружбы, уважения, совместной квартиры, в тебе живет назойливая педагогическая привычка руководить и воспитывать. Извини меня.

Р и м м а И в а н о в н а. Ты совершенно не изменился, воображаю, как ей с тобой трудно.

Б а б а ш к и н. Люди, в принципе, не меняются, приспосабливаются.

Р и м м а И в а н о в н а. Брак, например, говорят, меняет людей.

Б а б а ш к и н. Женщин — возможно, они становятся дикими. Меня это не изменит.

Р и м м а И в а н о в н а. Я где-то читала, что если стать под мостом и долго играть на скрипке, то мост рухнет.

Б а б а ш к и н. Если играть очень долго, но… (Придвинул работу. Замолчал.)

Р и м м а И в а н о в н а. Что — но? Уйду сейчас, скажи: что — но?

Б а б а ш к и н (уклончиво). Есть позиции, по которым мы не сходимся.

Р и м м а И в а н о в н а. Ты, очевидно, игнорируешь ее.

Б а б а ш к и н. Совершенно игнорирую! Врезал замок и не пускаю в эту комнату.

Р и м м а И в а н о в н а. Возможно, ее дикое поведение — это протест, попытка отстоять достоинство, которое ты подавил или пытаешься подавить?

Б а б а ш к и н (смеется). Подавил. Пикнуть не даю!

Пришла Г а л я.

Г а л я. На пироги.

Р и м м а И в а н о в н а. Идем, пусть работает. (Ушла с Галей.)

Бабашкин продолжает работать, насвистывает. Слышится скрежет замка, он поднимает голову, но тотчас отворачивается, забывшись в работе. Вошла М а ш а с книгой. Наблюдает за работающим Бабашкиным. На ней брючки, туфли на высоком каблуке, модная домашняя кофта. Прическа ее — последний крик. Тихо прошла, положила книгу на полку.

Б а б а ш к и н. Вы разве были дома?

М а ш а. Да, читала.

Б а б а ш к и н. Что за черт! Вы были нужны… А впрочем, хорошо, потом, позже. (Работает.) Где молоко?

М а ш а. Еще пятнадцать минут. Можно спросить?

Б а б а ш к и н (машинально). Быстро.

М а ш а. «Пневмоторакс»?

Б а б а ш к и н. Не знаю.

М а ш а. Еще «панацея» и «куртизанка»?

Б а б а ш к и н. Панацея — мнимое средство от всех бед.

М а ш а (усвоила). А куртизанка?

Б а б а ш к и н. Забыл.

М а ш а (ушла к себе, вернулась с кружкой для молока). Бутерброд дать?

Б а б а ш к и н. Не надо. Кстати, на кого вы утром кричали?

М а ш а. Вызвала коменданта.

Б а б а ш к и н. Как вызвали?

М а ш а. Позвонила, сказала, сейчас же идите.

Б а б а ш к и н. И это все, что вы сказали?

М а ш а. Не работает водопровод, сейчас же идите.

Б а б а ш к и н (удивленно смотрит на нее). И он явился?

М а ш а. А как же!

Б а б а ш к и н. Не понимаю.

М а ш а. Если вы его вызываете, он является?

Б а б а ш к и н. Я главный инженер стройки.

М а ш а. А я жена главного инженера.

Б а б а ш к и н. Такой должности не существует.

М а ш а. Должности?

Б а б а ш к и н. Должность в смысле должности.

М а ш а. Все жены так делают, все, как одна, вызывают коменданта. Не хочу быть хуже других! А вы все стараетесь сделать меня похуже.

Б а б а ш к и н. Хочу сделать лучше других. Не понимаю, чем не довольны, я уже всем доволен. Вам лишь надо уяснить, что главное для меня работа, и ничего не усложнять.

М а ш а. Уяснила, из кожи лезу.

Б а б а ш к и н. Надо понять, что сейчас очень ответственный период, через полгода сдадим корпус Стакана и начнем возиться с начинкой.

М а ш а. Это я понимаю, меня дома научили уважать людей, которые работают. Но раз я влезла в эту историю, хуже других быть не хочу. Жена, так уважайте.

Б а б а ш к и н. Достаточно уважаю.

М а ш а. Но все смеются и говорят, что не могу поставить дом. Хотела дать полный ремонт квартире, купить мебель, как у главного механика, у главного маркшейдера и у главного врача, — не дали. С комендантом поговорить нельзя. Раньше звали на «ты», теперь перешли на «вы», как с должностью.

Б а б а ш к и н. Только не жалуйтесь.

М а ш а. Жалоб не дождетесь, не для того сюда поселилась, чтобы жаловаться. Такое уж мое положение.

Б а б а ш к и н. У вас распрекрасное положение, все права и никаких обязанностей. С того времени как поселились, вы научились бойко возражать, но это демагогия. Положение, которое существует, сами создали. Оно противоречит всякой человеческой логике, но меня уже устраивает!

М а ш а. Я еще не знаю логику.

Б а б а ш к и н. Ага, а демагогию уже усвоили.

М а ш а. Почему вы сердитесь?

Б а б а ш к и н. Если бы я знал!.. (Успокоился.) Ладно, извините.

М а ш а. Очень странно. Все устраивает, и вы же сердитесь.

Б а б а ш к и н (задумавшись, разглядывает ее). Знаете, жена, вы мне нравитесь!

М а ш а. Нравлюсь?

Б а б а ш к и н. Да, я подумал, из вас мог бы выйти неплохой ученый: у вас мозги набекрень. Все воспринимаете наоборот.

М а ш а (обиделась). А может, у вас мозги набекрень? Что я такого сделала? Я себя хорошо веду, ничего особенного не сделала, только не разрешила вам входить в мои комнаты. А в остальном у нас все как у людей.

Б а б а ш к и н (не сознавая этого, начинает сердиться). Ваши комнаты меня уже не интересуют, но то, что вы врезали в эту дверь огромный замок, вовсе комично. А теперь зовем друг друга на «вы». Глупейшая и нелепейшая форма обращения на молодежной стройке, но вы так хотели.

М а ш а (поражена). Я?

Б а б а ш к и н. Вы не могли перейти на «ты», хотя мы с вами обсуждали этот вопрос, и я был вынужден перейти на «вы», чтобы не унижать вас и поставить в равное положение.

М а ш а. Дуракам ничего не объяснишь, а умный всегда поймет. Мой отец всю жизнь звал маму на «ты», а мама отца всегда на «вы».

Б а б а ш к и н (внезапно успокоившись). Стоп! Переменим ритмы. Я сяду за стол, а вы принесете молоко. Мне нужно два тихих часа. А потом мы еще немного поговорим — и о том, что выкидываете в школе, и какую принцессу из себя строите.

М а ш а. Кто сказал про школу?

Б а б а ш к и н. Внизу сидит Римма Ивановна, вам придется с ней объясниться.

М а ш а (вспыхнула). Зачем она пришла? Она к вам пришла?

Б а б а ш к и н. Из-за вашего поведения пришла.

М а ш а. У нас взрослая школа, педагоги к родителям не ходят, а надо — вызывают на комсомольское бюро.

Б а б а ш к и н. Поговорите, пожалуйста, с ней.

М а ш а. Она мне надоела! Кто ей нужен в нашем доме? Кто? Опять начинаются штучки?!

Б а б а ш к и н (сухо, спокойно). Идите, спросите. Не смотрите на меня так пронзительно. И несите молоко, если хотите, сами придумали это молоко и приучили меня, так несите и давайте наконец создадим тишину!

М а ш а ушла. Через некоторое время она вернулась и молча поставила молоко на стол.

Поговорили с Риммой Ивановной?

М а ш а (спокойно). Да, я ей сказала, пусть она сматывается, ей здесь делать нечего.

Бабашкин поднялся, надевает пальто.

Куда собрались?

Бабашкин не отвечает.

Провожать не разрешаю. Слышите? Не разрешаю.

Б а б а ш к и н (зол до предела). Ну, спрашивать я не стану.

М а ш а. Не станете?

Б а б а ш к и н. Нет.

М а ш а. Тогда я не хочу быть женой!

Б а б а ш к и н ушел. Маша мечется по комнате, потом начинает яростно стучать в пол. Приходит П е т р. Маша отвернулась, включила магнитофон и села над ним, глядя в одну точку.

П е т р. Кому стучала?

М а ш а. Не тебе, представь, мужу.

П е т р. Ну, Марья, ну, купчиха! Что теперь скажет главный консультант — Инночка!

Пришла Г а л я.

Такому человеку нахамила, ногтя ее не стоишь!

Г а л я. А ну, Петька, пошел отсюда.

П е т р ушел. Галя выключила магнитофон. Маша отошла, легла на тахту. Галя села у нее в ногах.

Г а л я. Скажи, ревность? Да?

Маша молчит.

Ох, девушка, может, одна я тебя понимаю!

М а ш а. Уйди, заплачу.

Г а л я (ровным тоном медицинской сестры). Нормировщица Нюрка Евсеева вышла замуж, он такой куркуль, знаешь, из семьи частников, какой бы указ ни напечатали, всем недоволен, советскую власть ругает, а Евсеева, наоборот, из революционной семьи, всем довольна. Никакой жизни нет, до развода доходит. По всей ночи ссорятся из-за доверия правительству. Что у тебя случилось, скажи, посоветуемся, как подруги.

Маша молчит.

Не хочешь, не говори, но грубостью себя не унижай, мы женщины рабочие, нам развязность не идет. Перед трудностями не пасуй. Я моему Петьке тоже один раз по щекам надавала… Но вопрос — как! Вывела тихонько на улицу и врезала. А за что, даже не объяснила, вернулась в компанию, на лице улыбка. Сейчас, как правило, девчата умнее ребят, но Петька и Бабашкин — исключение.

М а ш а (грустно). Несравнимые величины.

Г а л я. Почему? Стакан для Петьки также важнее семейной жизни. Но на это я не в обиде, сама общественница, тридцать три нагрузки. Раньше думала, что счастье — это когда мечты сбываются, теперь стала газетам верить: в труде можно счастье найти. Когда жили в общежитии, девчата считали себя счастливыми. Хотели строить город — строили! Развлечений мало, но всем весело. Барак дырявый, теснота, соберемся в красном уголке, что-нибудь придумаем, самодеятельность, кружки, утром на стройку, и каждый день занят общественной работой… Сейчас — вот странно! — город большой, все есть, широкоэкранный театр открылся, а девчат не поднимешь, переженились, стали цивилизованные, общественной работой заниматься не хотят. Хочешь, пирогами накормлю?

Маша заплакала.

Г а л я. Ну, чего, скажи!

М а ш а. Смешно, хотела начать сигареты курить, теперь не стану! Ничего не стану! Завтрак и обед сготовлю, а больше никаких удобств! Довольно! (Встала.) Хочешь молока? (Взяла со стола кружку.) Пей за окончание Стакана, Стакан кончится, и все кончится.

Г а л я (смеется). Оставь ему.

М а ш а. Нет, ему не будет! Никаких удобств! Сама выпью! (Плача пьет молоко.)

На другой вечер М а ш а пошла в милицию. Постучала в кабинет Рукавицына.

Р у к а в и ц ы н. Кто там?

М а ш а (входя). Это я… Опоздала, да?

Р у к а в и ц ы н. Все в порядке, мы сидим поздно, такая работа.

М а ш а. Мне хотелось попозже, чтобы не было посторонних.

Р у к а в и ц ы н. Понимаю. Вы изменились, выросли.

М а ш а. Да, на два сантиметра.

Р у к а в и ц ы н. Не волнуйтесь, берите стул, рассказывайте, что случилось.

М а ш а (быстро). Нет, ничего не случилось! У нас все хорошо. Мы замечательно живем… Очень теплая семейная жизнь. Но мне хотелось спросить… Никогда не была в милиции. А можно попросить, чтобы никто не знал, что я приходила?

Р у к а в и ц ы н. Заметано. Тайна, как в госбанке! Что интересует?

М а ш а. Наше дело…

Р у к а в и ц ы н. То есть?

М а ш а. Дело, которое на нас завели…

Р у к а в и ц ы н. Следственное дело?

М а ш а. Да, совершенно верно, следственное дело. Я хотела спросить, как оно… вернее, до какого времени оно будет существовать, до какого года? Или уже на всю жизнь?

Р у к а в и ц ы н (рассмеялся). Вы знаете, очень приятно иметь дело с таким чистым человеком, как вы! С кем нам приходится общаться? С хулиганами, жуликами, расхитителями, у нас грязная работа. И вот я смотрю на вас… у вас одна жизнь, вы живете в одном мире, а мы в совершенно другом!

М а ш а. Вы мне не скажете про наше дело?

Р у к а в и ц ы н. Дела вашего практически не существует.

М а ш а. Как понять?

Р у к а в и ц ы н. Дело закрыто.

М а ш а. Значит, я теперь свободна?

Р у к а в и ц ы н. В каком смысле?

М а ш а. Если я, например, уеду, Бабашкину за это ничего не будет? (Перехватила внимательный взгляд Рукавицына.) Нет, я могу и не уезжать… Я просто спросила…

Р у к а в и ц ы н (улыбнулся). Куда хотите? В Москву? В Париж? Вокруг Европы? Отправляйтесь, Маша, куда хотите! Дело закрыто, закрыто чуточку противозаконно, но это так, вы совершенно свободны.

М а ш а (с тревогой). Противозаконно?

Р у к а в и ц ы н. Чуточку, не волнуйтесь. Ах, Маша, Маша! Был бы я бюрократом, я бы сказал так: Бабашкин постарался, как бы точнее выразить, постарался исправить… возместить… погасить ущерб, нанесенный вам… И это было всеми учтено.

М а ш а. Но мне не было нанесено никакого ущерба.

Р у к а в и ц ы н. Это ваша точка зрения, спорить не стану. Но хорошо, по-видимому, что мы в свое время не прошли мимо такого факта, не замолчали. (Смеется.) Люди ощутили силу закона.

М а ш а. Ничего не понимаю!

Р у к а в и ц ы н. А я понимаю. Давайте, Маша, откровенно. Я сказал — тайна, как в госбанке. Мне ясно, зачем пришли.

М а ш а. Зачем я пришла?

Р у к а в и ц ы н. Очевидно, Бабашкин женился на вас из определенных соображений и теперь вынуждает к разводу. Так я понял?

М а ш а. Нет, не так. Вы плохой человек!

Р у к а в и ц ы н (помолчав). Да, мы многим не нравимся.

М а ш а. Если хотите, могу уже объяснить. (Торжествуя.) Мы вас обманули, мы не женились!

Р у к а в и ц ы н. Документ о вашем браке я видел своими глазами.

М а ш а. Документ есть, но мы не женились! Мы даже ни разу не поцеловались!

Р у к а в и ц ы н. Брак был фиктивным?

М а ш а. Фиктивным? Это что значит? А, вспомнила! Совершенно верно, это была липа! Липа чистой воды! И брак был фиктивным, и преступление было фиктивным!

Р у к а в и ц ы н (изумленно размышляет, разглядывая Машу). Вы хотите сказать, преступления не было?

М а ш а. Не было и не могло быть!

Р у к а в и ц ы н. Не могло? (В глазах его искорки смеха.) Почему?

М а ш а. Потому что любовь была односторонней!

Р у к а в и ц ы н (поднялся, ходит, разглядывая Машу, и внезапно начинает хохотать). Почему же вышли замуж?

М а ш а. Вы нас заставили!

Р у к а в и ц ы н. Я? Этим делом занимался Берг, Эпов, множество людей.

М а ш а. Хорошо, скажу иначе: нас женила общественность.

Р у к а в и ц ы н (смеется). И вы обманули общественность!

М а ш а. Что же делать, если применяют насилие? Не применяйте, не станут обманывать.

Р у к а в и ц ы н (улыбается). Насилие со стороны Берга?

М а ш а. Уж не знаю, с чьей стороны, такого страху нагнали!

Р у к а в и ц ы н. Значит, утверждаете, что преступления не было?

М а ш а. Утверждаю! Имеете дело с одними жуликами и уже и всех считаете жуликами! Плохо это, товарищ Рукавицын!

Р у к а в и ц ы н. Маша, себя пожалейте. Да, теперь понимаю, какого страха нагнал на вас Берг.

М а ш а. Что вы на Берга валите?

Р у к а в и ц ы н. А ваш законный муж товарищ Бабашкин… (С холодком.) Он, выходит, даже не снизошел до того, чтобы доказать свою невиновность. В этом тоже есть элемент преступления!

М а ш а (с изумлением выслушала). Теперь еще на Бабашкина валите? Вы же все начали, вы же нас заподозрили! (Ликуя.) Ой, какая мне разница, говорите что угодно! Мне уже все равно! Главное, я свободна, совершенно свободна!

Прошло еще несколько месяцев. За накрытым столом у Ф а д д е е в а собрались И н н а и В а д и м.

И н н а. Нет, ждать больше не могу! Понимаешь, как она себя ведет? Недосягаемо. Предлагаю тост!

Ф а д д е е в. Воздержись.

И н н а. Ничего лишнего, Костик.

Ф а д д е е в. Воздержись.

И н н а (покорно). Хорошо. Всю жизнь мне хотелось сунуть палец в вентилятор, и вот я уже себе не хозяйка.

Молча положили еду на тарелки.

(Вадиму.) Надеешься, придет?

В а д и м. Просил, обещала попрощаться.

Ф а д д е е в (уверенно). Придет.

И н н а. Ты в нее не влюблен? Ко мне уже не ходит, выросла из пеленок. Ешь, Вадим, майонез сама готовила. Скажи, я могу готовить?

Ф а д д е е в. Можешь.

И н н а. Это он за мной признает!

Ф а д д е е в. Я из тебя человека сделаю.

И н н а. Попробуй, не возражаю. Слышишь, Вадим? Иди, встречай.

В а д и м вышел, вернулся с М а ш е й. Маша забежала по пути из школы, в руке портфель.

И н н а. А ну, поглядим. Пополнела, хорошо держишься.

М а ш а (снимает пальто). Предупреждаю, Вадим, я ненадолго.

В а д и м. У нее никогда нет времени.

Ф а д д е е в. У нее побольше забот, чем у тебя. Она молодец.

И н н а. Сядем за стол, пробуйте закуску, гуляем за счет Вадима. (Маше.) Пополнела, посвежела, скромно одета.

М а ш а. И прежде так одевалась. Просто стала сама собой.

И н н а. Весело живешь?

М а ш а. Сложно. Гостей много, институтские друзья Бабашкина. Люди интересные. Засиживаюсь с ними, ничего не успеваю.

В а д и м. Завтра вечерним поездом ту-ту!

Ф а д д е е в. Какая стройка по счету?

В а д и м. Это неважно. Хочу видеть жизнь. Это принцип. Подъемные дают, дорогу оплачивают, хочешь на Камчатку, хочешь на Колыму. Надеюсь, такая система просуществует лет двадцать, на мой век хватит.

И н н а. Когда я была редактором, у меня был парень…

Ф а д д е е в (мягко). Уточним: ты была корректором.

И н н а. Тысячу раз повторяла, однажды уже перешла в редакторы. Потом уволилась, это ты знаешь. Все равно в Москве прекрасно жила!

Ф а д д е е в. Твоя жизнь была никому не нужной.

И н н а. Хорошо, молчу. (Маше.) Не могу понять: с одной стороны, типичная девчонка, только нет косичек, а с другой… Сколько уже замужем?

М а ш а (улыбнулась). Много!

И н н а. Да, все мы зависим от той школы, которую проходим у мужчин! Еще раз за твой отъезд, Вадим.

В а д и м (Маше). Еще раз предлагаю: Якутская АССР, город Мирный, романтика и алмазы.

М а ш а. Перемени тему, голубчик, через десять минут я должна уйти. Доедешь, напиши нам, как устроился.

И н н а. Никак не уясню ваших отношений.

В а д и м. Один раз позвонила: Вадим, приходи, я свободна! Пришел, с тех пор стал вроде собачки, иногда разрешается проводить.

М а ш а. Ну, все ясно, ухожу. Я позвонила, был такой случай, поссорилась с мужем. Позвала как товарища, не более того.

В а д и м. Тогда что значит «свободна»?!

М а ш а. Внутренне свободна. Мне стало ясно вдруг, что я свободна, я стала как птица, могу лететь! Сам себя можешь закабалить как угодно, но если ты это делаешь сам, а душа свободна, то все легко и славно.

И н н а. Из-за чего поссорились с мужем?

М а ш а. Давно, забыла.

И н н а. А сейчас как?

М а ш а. Не знаю… Готовлю обеды, завтраки, все расписано по минутам. Прибегу с работы, берусь за уроки, что-нибудь поделаю, бегу в школу. Хорошо, что сестра приходит помогать. А теперь открылось, что у меня голос. Зовут в музыкальное училище.

Ф а д д е е в. Вот! Я тебе твержу: человеку все дороги открыты!

И н н а. Не надо твердить, лучше доходит.

Ф а д д е е в. Инна, сокровище, сестричка моя! Почему мы не можем сконтактоваться!

М а ш а. Ну, пошла, братцы, ей-богу, не хочется уходить. Даже не представите, сколько у меня сегодня срочных всяких дел!

В а д и м. Уходишь?

М а ш а. Три минуты посижу.

Ф а д д е е в. Ты мужа не балуй.

М а ш а. Видишь ли, Костя, сейчас, именно в этот период, я должна ему помочь. Ты знаешь, сооружение уникальное, можно легко допустить ошибку.

И н н а. Что значит уникальное?

М а ш а. Неповторимое. Редкое.

И н н а (смеется). Я слышала это в другом применении!

Ф а д д е е в. Опомнись, человек!

И н н а. Позволь, о чем мне можно говорить? (Маше.) Устроилась на чистую работу, это он считает приспособленчеством. Хочет видеть меня в своем коллективе, на основном производстве, чтобы из меня там вытряхнули остатки женственности… Ты хочешь, чтобы у меня были грязные руки? Хорошо, Костик, я не желаю ссориться. (Маше.) Но посмотри, он страдает!

М а ш а. Вадим, не разыгрывай комедию, я жалею, что пришла. Ты из тех, кто думает только о себе. К чему ты стремишься?

И н н а. Он стремится к счастливой и зажиточной жизни.

Ф а д д е е в. Начинается!

М а ш а. Почему не даешь ей говорить?

Ф а д д е е в. Не даю говорить бред.

М а ш а. Это обыкновенная шутка, не будь деспотом, ничего не добьешься!

И н н а. Прелесть моя!

М а ш а. Вы все считаете, что умнее нас, но это не делает вас более умными, скорее наоборот. Почему она должна беспрекословно слушаться? Ты прав — объясни, докажи, убеди!

И н н а. Машуня! Ты чудо! Твой главный инженер научил тебя формулировать!

М а ш а. Ой, ребята, пропадаю, пропадаю, без четверти одиннадцать!

Распахнулась дверь и вошел Б а б а ш к и н. Холоден, замкнут.

Ф а д д е е в (обрадовался). Николай Николаич!

Б а б а ш к и н (Маше). Я за вами.

М а ш а. За мной?

Б а б а ш к и н (сухо). Да.

Ф а д д е е в. Разденься, Николай Николаич, посиди.

Б а б а ш к и н (резко). Некогда.

М а ш а (надевает пальто). Что-нибудь случилось?

Б а б а ш к и н. Ничего не случилось, но вам пора быть дома.

М а ш а. Ах, вот что… (Подумав, быстро подошла к Вадиму.) Счастливого пути, Вадим, дай руку, дай я тебя поцелую в щеку. (Поцеловала.) До свиданья, братцы! (Ушла в раскрытую дверь.)

Кивнув, Б а б а ш к и н вышел следом за ней.

Пришло лето. Та же комната в коттедже. Б а б а ш к и н полулежит на тахте, укрыв ноги пледом. Возле разбросаны книги, бумаги, газеты. У стены на корточках устроился Ш о ф е р. Ведут разговор, сокровенный смысл которого ясен лишь только им.

Б а б а ш к и н (с обостренным интересом). А Самсонов что?

Ш о ф е р. Нормально, дышит.

Б а б а ш к и н (обдумал). А Рогачев?

Ш о ф е р. Порядок.

Б а б а ш к и н. А что Климов?

Ш о ф е р. Ничего, плавает, а дышит.

Б а б а ш к и н. Вода сильная?

Ш о ф е р. Вода жмет, а Климов дело знает.

Из своей комнаты вышла М а ш а. Убирает раскиданные вещи.

М а ш а. Вы приняли норсульфазол?

Б а б а ш к и н. Да. Почему я вас все утро не вижу?

М а ш а. У меня были дела, пишу автобиографию.

Б а б а ш к и н. Все-таки пишете?

М а ш а. Конечно.

Б а б а ш к и н (помолчав). Значит, у Рогачева порядок?

Ш о ф е р. Полный.

Б а б а ш к и н. А что Володя?

Ш о ф е р. Дышит, нормально.

Б а б а ш к и н. А Ермаков?

Ш о ф е р. Веселый.

Б а б а ш к и н. А подъездной путь докуда дошел?

Ш о ф е р. До будки.

Б а б а ш к и н. До этой?

Ш о ф е р. Нет, до той.

М а ш а. Норсульфазол выпили, а полоскание стоит, о здоровье не думаете. Здоровье — самый ценный капитал человека.

Б а б а ш к и н. Хорошо, хорошо, не говорите лозунгами.

М а ш а. Тебе пора уйти, Леня.

Б а б а ш к и н. Почему это ему пора уйти?

М а ш а. Вам нужен покой.

Б а б а ш к и н. Покой для меня, когда я знаю, что там творится, вот что такое для меня покой!

М а ш а. Вы достаточно информированы, люди у нас не выводятся.

Б а б а ш к и н (шоферу). Сиди.

М а ш а. Вас надо было положить в больницу, процесс выздоравливания шел бы куда интенсивнее!

Б а б а ш к и н. Что это за страсть у вас появилась к книжным словам? «Информированы», «интенсивнее»!

М а ш а (искренне рассмеявшись). Это пройдет, я провожу опыты по применению ряда выражений.

Б а б а ш к и н. Вижу, у вас веселое настроение.

М а ш а. Замечательно выспалась! Кончилась наконец гонка, не надо делать уроков, не надо спешить. Такое какое-то совершенно непонятное состояние… даже не знаю, как объяснить… Состояние заполненной пустоты. А ночью мне приснилась родная деревня, и будто приехали на оленях эвенки, их у нас звали орочи… А когда я была маленькая, орочи покупали продукты в нашей лавочке. Они замечательно называли своих женщин: Гарполак, Гулбалак, Гулбанкок…

Б а б а ш к и н. Примерно понимаю, это значит: Аня, Таня, Маня.

М а ш а. Ничего подобного! Гулбалак это самый белый камень, что-то ослепительно белое… Гулбанкок — звездочка. А Гарполак — луч солнца. Эти простые орочи умели просто и естественно выражать свою любовь к женщине. (Ушла к себе.)

Б а б а ш к и н (помолчав). А что Егоров?

Ш о ф е р. Нормально.

Б а б а ш к и н. А ты что?

Ш о ф е р. Жду, машину перебрал.

Б а б а ш к и н. Поднимусь — будем ездить день и ночь.

Ш о ф е р. А я знаю, рессоры двойные.

Вошла М а ш а с плащом в руке.

М а ш а (укоризненно). Леня!

Ш о ф е р. Пойду, завтра приду. (Ушел.)

Маша надевает плащ перед зеркалом.

Б а б а ш к и н. Куда вы так вырядились?

М а ш а. Прощальная встреча с преподавателями.

Б а б а ш к и н (наблюдает за ней). С тех пор как я заболел, а Петька и Галя получили квартиру, эта комната превратилась в одиночную камеру. У вас ежедневно какие-нибудь общественные мероприятия.

М а ш а. Неправда, вы почти не бываете один. Берг приходит по два раза на день, эксплуатирует вас не жалеючи.

Б а б а ш к и н. Не вздумайте ему это ляпнуть!

М а ш а. Нет, ляпну! Прежде чем уехать, я должна поставить вас на ноги.

Б а б а ш к и н. Если едете, то вам уже все равно.

М а ш а. Ошибаетесь, должна уехать со спокойной душой.

Звонок телефона.

(Сняла трубку.) Да? (Сердито.) Послушайте, вы старый, опытный инженер! Разбирайтесь сами. Нет, Бабашкина к телефону не пущу! Да, ему лучше, да, он поправляется, но сейчас очень важно избежать осложнений. До свиданья. (Положила трубку. Бабашкину.) Беспомощный Карпов! (Поправляет волосы перед зеркалом.)

Б а б а ш к и н. Маша.

Она ждет, что он скажет.

Вы могли бы не ходить на эту встречу? Нам надо поговорить.

М а ш а (подумала). Все равно сейчас придет Берг.

Б а б а ш к и н. Он долго не задержится.

М а ш а (подумала подольше). Можно не ходить, но…

Б а б а ш к и н. Вы обещали?

М а ш а. Там сегодня появится представитель Московского энергетического, мы договорились, что сдам документы: биографию, аттестат, заявление и две фотокарточки. Это удобно, сдать прямо ему, а не почтой.

Б а б а ш к и н. Вот этого вы и не должны делать!

М а ш а (отвела взгляд). Николай Николаич, ведь мы уже обсудили.

Б а б а ш к и н. Обсудим все сначала.

М а ш а. Хорошо, пойду через час.

Пришел Б е р г.

Б е р г. Здравствуйте, Маша. Как температура, больной?

Б а б а ш к и н. Нормально.

Б е р г. Встаешь, ходишь?

Б а б а ш к и н. Встаю, хожу.

Б е р г. Прекрасно. Посмотри эти документы и давай заключение.

М а ш а. Я буду дома один час. (Ушла к себе.)

Бабашкин поднялся, положил документы на стол и вернулся на тахту.

Б е р г. Это срочно, Николай Николаич.

Б а б а ш к и н. Потом.

Б е р г. Плохо себя чувствуешь?

Б а б а ш к и н. Нет, как раз наоборот. Не то настроение, не хочется.

Б е р г. Настроение? Не хочется? Я никогда не слышал от тебя таких слов. Речь идет о более чем странной проектной мощности. Родной мой, это очень нужно, посмотри, и ты поймешь, откладывать нельзя.

Б а б а ш к и н. Даже не буду смотреть, у меня бюллетень.

Б е р г. Теперь я вижу, серьезно болен, нужен консилиум. (Изучает его.) Или у тебя неприятности?

Б а б а ш к и н. Напротив, сплошные приятности. Сперва я был жертвой ханжеского отношения к жизни окружающих меня людей. Потом я стал баловнем случая: мне попалась жена с душой и мозгами. А теперь я стал жертвой беззакония — этот кретин Рукавицын полностью прекратил дело и сделал мою жену свободной от меня.

Вошла М а ш а, Бабашкин смотрит на нее.

М а ш а. Вы слишком громко рассказываете, вам следует поберечь горло.

Б а б а ш к и н. Не подслушивайте.

М а ш а. Невольно услышала.

Б а б а ш к и н. И хорошо, я рад.

Б е р г (Бабашкину). Так, может, все же посмотришь?

Б а б а ш к и н. Нет, у меня сейчас объяснение с женой.

Б е р г. А если объяснение потом?

Б а б а ш к и н. Она дала мне час сроку.

Б е р г. Скажите, Маша, что происходит?

Маша лишь пожимает плечами.

Б а б а ш к и н. Она едет в столицу изучать энергетику.

М а ш а. Не только энергетику. Я тоже хочу немного приобщиться к культуре.

Б а б а ш к и н. Она тоже хочет приобщиться к культуре. Слушать музыку в Зале Чайковского, посещать театры и картинные галереи.

М а ш а. Пройдет пять лет, я уеду куда-нибудь работать на Север… Что я там увижу? Вы жили в больших городах, а я никогда.

Б а б а ш к и н. Но вы понимаете, что такое пять лет?

М а ш а. Да, понимаю. Сейчас мне восемнадцать, через пять лет мне станет двадцать три. Вооруженная знаниями, я начну жизнь.

Б а б а ш к и н. «Вооруженная»!

М а ш а. Вам не нравится такой оборот, я согласна, это, действительно, неудачно сказано… Но мысль вам ясна.

Б а б а ш к и н. А понимаете ли вы, что я через пять лет стану стариком?!

М а ш а (после долгого молчания). Вам будет лишь тридцать три. Самое время заводить семью.

Б е р г. Семью? Какую еще семью?

Б а б а ш к и н. Нет, никакую семью уж заводить не стану, с меня хватит! Я понял, Маша, что хотели сказать.

Б е р г. Друзья мои, зачем пороть горячку? Существует система заочного обучения, многие из нашего коллектива учатся заочно.

М а ш а (тихо). Я поеду в Москву.

Б е р г. Не надо решать поспешно и стихийно.

М а ш а (грустно). Давно решила.

Б а б а ш к и н. Но мне сказали только вчера!

М а ш а. Я щадила вас.

Б а б а ш к и н. Щадили? Жили со мной в одном доме и носили камень за пазухой! (Бергу.) Вы хотели слепить добропорядочный брак, вам было безразлично, что получится. Пусть ненавидят друг друга, пусть обманывают, но пусть живут под одной крышей, вам нужна была видимость благопристойности. Так вот, брака не получилось!

Б е р г. А что получилось? (Маше.) Может, скажете, что получилось?

М а ш а. Ничего не получилось. (Отвернулась, плачет.)

Б е р г. То есть все хорошо?

Маша отрицательно качает головой.

Б а б а ш к и н. Не понимаю одного, для чего нужно было все это затевать? Я отнесся к женитьбе серьезно и честно. Но зачем вы выходили за меня?!

М а ш а. Я выручала вас.

Б а б а ш к и н. Не вы меня выручали, а я вас выручал! И это в моем решении имело огромное значение.

М а ш а. Ах, думайте как угодно. Если бы я вас любила, все было бы по-другому.

Б а б а ш к и н. Вы сами, в тот самый первый раз, когда появились в этой комнате, сказали, что любите меня!

М а ш а. Я вас тогда любила… Я вас и потом немного любила… Я не знаю, что произошло… (Бергу.) Вы сказали, что Бабашкина надо спасать… Это было для меня как служба, как самая тяжелая работа, не знаю, как выдержала… (Бабашкину.) Я все время боялась, что сделаю что-нибудь не так, опозорюсь, вас опозорю… Все мои мысли, все чувства ушли на выполнение долга, и любовь высохла, не стало ее. Ведь это была не женитьба, а сделка, чувства были ни при чем. (Чуть повысив голос.) Если бы вы хоть обращали на меня внимание, вы на меня по целым дням не обращали никакого внимания! А теперь в кибернетической машине образовалась пауза, и машина заметила меня.

Б а б а ш к и н. Меня называете кибернетической машиной? Меня? Вы просто неблагодарное животное! Я относился к вам с таким тактом! Сначала все могло сложиться иначе, и к этому были все предпосылки, мы могли жить нормальной семейной жизнью… А вы, благодаря своей донкихотской принципиальности, все поставили с ног на голову! Но я понимал, в чем дело, старался не обидеть вас. Конечно, я легкомысленно поступил, что согласился на брак, но тогда в этом была логическая закономерность. Все человечество считало, что мне надо жениться, и сам я уже упорно думал, что надо. И это как будто нетрудно, но я не могу врать, органически не могу врать!

М а ш а. Я тоже не могу врать.

Б а б а ш к и н (повысив голос). Вы слушайте, что я вам говорю. (Бергу.) И вы тоже слушайте! (Маше.) Были девушки, которым надо было сказать, что люблю, хорошие, настоящие девушки, но я не мог сказать им это. А были настоящие стервы, которым просто хотелось выйти за меня, за мою должность.

М а ш а. Я тоже так думала.

Б а б а ш к и н. Что вы думали?

М а ш а. Вот точно так же думала, что стервы вам покою не дадут. Должность очень большая.

Б а б а ш к и н. Давайте вот что — забудем слово «должность». Я это вообще сказал. Должность сама по себе не имеет значения. Она важна и интересна лишь потому, что дает возможность для самостоятельных решений. Я люблю работу. Вы должны это были понимать! И как будто понимали… Я радовался, что вы рядом, что в вас нет мещанства, что вы умеете быть товарищем и не предъявляете глупых претензий. Я привыкал к вам, ценил, если хотите, берег… И вы же называете меня кибернетической машиной!

М а ш а. Простите, я не хотела обидеть, хотела объяснить.

Б а б а ш к и н. Объясните уж лучше товарищу Бергу, я понял.

Б е р г. Во всем виноват ты, Николай Николаич, надо уметь строить семью, в некоторых случаях это трудно, надо как-то приспосабливаться.

Б а б а ш к и н. Оставьте ваши советы, они непонятны ни мне, ни ей.

Б е р г. Нет, ей, я вижу, понятны, она молчит.

Б а б а ш к и н. Чепуха! Она хочет жить только собственными чувствами, она свободный человек, перед ней открыт весь мир, она свободна по духу своему, ее нельзя насиловать.

Б е р г. Ты современный человек, Николай Николаич, ты кичишься своим цинизмом и называешь сентиментальностью проявление обычных человеческих чувств, но сам ты старомоден, как и я! Ты влюблен в нее по уши, ты уже не можешь жить без нее!

М а ш а (она почти кричит). Не говорите об этом, не надо об этом говорить!

Б е р г. Чудачка, только об этом и надо сейчас говорить.

М а ш а (со слезами). Вы не должны… и он не должен говорить, что он меня любит, это унижает его. Когда один любит, а другой нет… Я знаю, как это тяжело. Николай Николаич, простите меня, не сердитесь, у меня все есть к вам — уважение, жалость, доброта, но любви нет. Все высушили служебные отношения! И лучше, если я скорее уеду, это лучше для вас… Я сегодня же сдам документы. Не сердитесь, я прошу вас. У меня такой подлый характер, ничего не могу поделать с собой! Я скоро вернусь, не забудьте про полоскание, не открывайте балконную дверь, через час примите биомицин, я вернусь и сварю вам манную кашу. (Уходит.)

Б е р г. Манная каша! Почитай документы, родной, подпиши, я не могу ждать. Не огорчайся, она через час придет, и вообще все огорчения впереди, и падут они на мою голову. О, ты еще полетишь в Москву, ты еще растратишь всю зарплату на междугородные телефонные переговоры! О, биомицин, о, манная каша, зачем я женил вас!

Бабашкин поднимается и молча читает документы.

З а н а в е с.

1963