Верный ход

4

Они въехали в красивейшую долину Уильямс-вэлли, что в штате Орегон, еще до того, как Пэппа проснулась. Она руками потерла глаза и уставилась в стекло, чтобы определить, где они находятся. Вдали простирались Каскадные горы, четко очерченная линия которых выделялась на фоне звездного неба.

«Эмеральд-вэлли», — подумала она, и ностальгическая улыбка разлилась по лицу. В детские годы она вместе с сестрами и родителями часто приезжала туда. Отец в то время серьезно увлекался гольфом и любил проводить время на тамошних великолепных спортивных площадках. Сразу по прибытии они с сестрами не задерживались, чтобы посмотреть, как отец гоняет неприметный шарик, а прямиком направлялись к Тихому океану, до которого было меньше двух часов езды. А потом, усталые от купания, слонялись по магазинам.

Проходя сквозь огромные ели, лунный свет загадочными полосами ложился на аккуратно подстриженные газоны, придавая живописной местности сюрреалистический вид.

Когда Кристофер подвел машину на стоянку перед мотелем, Пэппа испытывала такое чувство благодарности, как никогда прежде. В этот момент она бы продала душу дьяволу за несколько минут купания в ванне с гидромассажем, а для начала была согласна и на простой душ.

Она бросила завистливый взгляд на попутчика. Он-то всю дорогу был занят делом — вел машину. И хотя он устал не в пример ей, Пэппе и впрямь было худо: тело ее оцепенело и в прямом и в переносном смысле.

Ей не надо было говорить, что пора выйти из машины. А когда он заговорил, она уже была готова мчаться к дверям мотеля.

— Я думаю, вам лучше пойти со мной, — кивая на дверь офиса, сказал он.

Пэппа устало улыбнулась. Идя вприпрыжку рядом с ним, она ощущала свое сходство с новорожденным жеребенком.

Пока он заполнял регистрационные документы, она оперлась на прилавок, слишком усталая, чтобы любопытствовать, какую чепуху он там наплел. Но почувствовала, как ее пульс радостно забился, когда клерк пожелал мистеру и миссис Петри приятного отдыха и вручил ключи.

«И я должна буду провести ночь, а может, две или три наедине с этим человеком?» Разум ее никак не хотел прислушиваться к голосу сердца и тела. Она понимала, что должна настоять на отдельной комнате. Разругаться, в конце концов, если возникнет необходимость, даже если всю ночь придется простоять у двери.

Однако она промолчала и, покорно сев в машину, подъехала к указанному домику.

Было уже достаточно поздно.

Когда она шла следом за Кристофером, ее беспокоила только одна мысль — разговаривает ли она во сне? Предположим, да. Само по себе это не так страшно, особенно если Кристофер спит крепко. Но если нет — тогда он может узнать все секреты, которые она во сне выболтает.

К тому времени, когда Кристофер подвел ее к домику и открывал дверь, она приняла решение дождаться, пока заснет он, а уж потом засыпать самой. Но, усталая и измотанная, она не была уверена, что ей удастся добиться этого.

Комната была просторная и приветливая, в пастельных тонах, с легким запахом сосны.

Сначала Пэппа хотела обследовать ванную комнату, но неожиданно подошла к окну и отдернула занавеску. Большое окно выходило прямо на бассейн. Она устало улыбнулась, вспоминая тайные детские ночные купания в запрещенное время. Вспомнила мальчишек, деливших с ней эти невинные забавы… Бассейн, несомненно, подогревался, но сейчас теплый душ привлекал ее гораздо больше.

— Какую кровать вы выбираете?

Пэппа повернулась к Кристоферу. С языка едва не сорвалось: «Вашу», — но вместо этого она быстро вдохнула воздуха и выпалила:

— А вы какую?

«Вашу». Кристофер был в смятении, но быстро пришел в себя. Он не сказал этого, а только подумал так.

— Если не возражаете, я выбираю ту, что у окна.

— Тогда будьте моим гостем, — пробормотала она. Подошла к своей, опустила сумку и села. Как, ради всего святого, сможет она выжидать, пока он уснет, если уже сейчас ее тянет развалиться на кровати?

— Я бы чего-нибудь крепкого выпил, — сказал Кристофер.

— Чего-нибудь такого холодного было бы здорово, — улыбаясь согласилась она, довольная, что он додумался до такой прекрасной мысли. Может, ей удастся убедить его побольше выпить, тогда он быстро уснет.

Улыбка начала расплываться по его лицу.

— А вы не хотите первой принять душ? — посмотрел он в сторону ванной. — А я бы тем временем прошелся по округе.

Пэппа наблюдала, как он медленно направился к двери. У нее появилось ощущение, что он стесняется, и тут ей пришло в голову, что он, вполне возможно, вовсе не в восторге от необходимости их совместного проживания.

Вздыхая, она поднялась с кровати и, подхватив сумку, направилась к ванной, где быстро просмотрела свои вещи.

Вернувшись в комнату, она, к своему удивлению, не обнаружила Кристофера.

— Кристофер!

Ответа не было. — Кристофер!

Тишина.

Подумав, она подошла к бассейну и посмотрела на улицу в надежде увидеть его в бассейне. Но и там его не было. Повернувшись, она обвела взглядом пустую комнату и почувствовала себя одинокой.

Чувство одиночества было ей в новинку. Старшая дочь в семье, она три года купалась в лучах родительской любви, пока в солнечный майский полдень на свет не появилась Виктория. Двумя годами позже, уже в пасмурный августовский день, — Мэгги. И с тех пор она уже не припоминала времени, отведенного только для себя, не говоря об одиночестве.

Переехав в новый дом — подарок стариков по материнской линии, а ей только стукнуло двадцать, она в течение нескольких недель тосковала по семье. Но и тогда она не чувствовала такого безрадостного одиночества, как сейчас.

Пэппа начала ходить из угла в угол, и в этот момент вошел Кристофер.

От радости и облегчения сердце ее весело застучало. Ей захотелось подбежать к нему, обнять и признаться, что за те несколько минут, пока он отсутствовал, она сильно соскучилась.

Она стояла, словно приросшая к полу, с горящими глазами, слегка приоткрытыми губами, теплыми и зовущими.

Кристофер на минуту застыл.

— Здесь неподалеку есть чудный ресторанчик «Лесная хижина». — Слабая улыбка ожила в уголках его рта. — Один парень сказал мне, что там подают неплохие стейки и имеется отличный выбор наших и импортных вин.

— Вот здорово! — Ее удивляло, что она совершенно не голодна. Но бокал вина охотно бы выпила. Подойдя к сумке, она достала кошелек и у двери догнала Кристофера.

Закрыв дверь и опустив ключ в карман, он взял ее за руку. Искра чувственного наслаждения пронеслась по ее коже, когда он прикоснулся к ней. Погладив ее руку, он на миг задержал на ней свои пальцы.

— Немного пройдемся, — сказал он, когда они стали удаляться от своего домика. — Нам надо размять ноги.

Пэппа кивнула. Она сделала глубокий вдох, чтобы насладиться сладким ароматом свежескошенной травы.

Все казалось ей таким странным. Всего несколько минут назад она чувствовала себя такой усталой, что готова была повалиться и заснуть. Но теперь, когда его рука сжимала ее пальцы, Пэппа готова была идти бесконечно долго.

Когда Кристофер после ужина снова предложил ей прогуляться, она без раздумья согласилась. Было уже за полночь, оба они устали, а утром надо было вставать рано, но не хотелось, чтобы такой чудесный вечер закончился.

Во время прекрасного ужина им подали великолепные бараньи ребрышки и бутылку лучшего вина, которое только могли предложить в «Лесной хижине». Они оживленно беседовали и обнаружили, что имеют сходные точки зрения на некоторые вещи и многое одинаково не приемлют.

В какой-то момент Пэппу поразило и смутило его признание, что он оставил военную службу.

«Что привело вас к мысли бросить блестящую карьеру лишь для того, чтобы играть роль пешки в извилистых комбинациях Эскобара?» — хотела спросить она, но, к счастью, промолчала. Подняв бокал, она отпила вина.

— Что вы хотели сказать? — заинтересованно спросил Кристофер.

На этот раз контролируя свой не в меру болтливый язык, она подарила ему очаровательную улыбку и спросила:

— Зачем? Чтобы заниматься такими вещами?

Взгляды их встретились. В ее глазах можно было прочесть вопрос; в его же сияющих глазах отразилась противоречивая гамма чувств. Улыбка скользнула по его лицу.

— В том, чем я сейчас занимаюсь, есть определенные выгоды, — мягко проговорил он, и она поняла, что он имел в виду не только легкость самой миссии.

Вскоре она снова была захвачена разговором. Весь вечер она смеялась над его анекдотами и случаями из флотской жизни.

Время шло, и Пэппа проникалась мыслью, что из этих рассказов узнает о его жизни больше, чем если бы просто выспрашивала его. Кристофер Петри нравился ей все сильней. У него был живой, острый ум, а кроме всего прочего, и то, что она больше всего ценила в людях, — умение подсмеиваться над самим собой.

Идя после ужина обратно к мотелю, она с нетерпением ждала новых необычных рассказов.

Кристофер же думал о другом. Рассказав Пэппе многое о своей жизни, что его, впрочем, не смущало, он почти ничего не узнал о ней.

— Скажите мне, почему у вас такое прозвище? — направил он ее мысли, улыбаясь мальчишеской улыбкой. — Это ведь не только из-за цвета волос, верно?

— Нет-нет, — призналась она и рукой провела по растрепанным локонам: пальцы игриво разделяли волосы на пряди. Потом загадочно улыбнулась. — Меня прозвали так еще в детстве, потому что я набралась разных словечек и использовала их в самое неподходящее время. — Увидев, как его рот расползается в улыбке, она поспешила добавить: — Хотя, конечно, их лучше вообще не употреблять. А у меня, знаете ли, такой темперамент… — Худенькое плечико ее неопределенно дернулось, глаза потеплели от воспоминаний о детских годах. Она помнила, какими изобретательными методами мать старалась отучить ее от дурной привычки — например, намыливая рот мылом.

Губы Кристофера расплылись в улыбке, и глаза загорелись неотразимым блеском.

— Ну, и вы отказались от своей привычки? — спросил он, нежно глядя на нее.

— М-м, — вздохнула она, предоставляя ему возможность догадаться самому. Она не хотела говорить, что в действительности ее бедная мамочка и сейчас иногда съеживается от острых словечек, временами срывающихся с уст дочки в минуты раздражения.

И они продолжали прогулку в этой романтической ночной тишине. Звезды яркими блестками то вспыхивали, то гасли на небосклоне, а луна, казалось, играла в прятки, то и дело прячась за тучами.

Кристофера полностью захватила красота окружающего мира, а Пэппу больше интересовал он сам. Она знала, что он устал от долгой дороги, но тело его двигалось с необыкновенной легкостью, плечи и спина оставались прямыми, шаги твердыми и уверенными.

Что-то непонятное заставило ее сбиться с шага, и на мгновение она почувствовала потерю пространственной ориентации. И тут ей в голову пришло название этого чувства. Крушение. Она ощутила его как удар. Это несправедливо! Против этого восставал ее разум. Несправедливо, что она должна была встретить такого человека именно при таких обстоятельствах. Несправедливо, что она должна скрывать свои чувства к нему.

Волна желания на мгновение захлестнула ее, и Пэппе сильно захотелось, отбросив осторожность, словами и ласками открыть свои чувства. Но долг был превыше всего, он не позволял ей расслабляться.

«Хорошо, что Кристофер заинтересован лишь в том, чтобы благополучно доставить меня в Лос-Анджелес. А если и им владеют те же хаотичные эмоции? Неизвестно, что тогда случится со мной».

Если у нее и были сомнения на этот счет, то они развеялись вместе с дуновением прохладного вечернего ветерка, когда, повернувшись, Крис посмотрел на нее таким взглядом, какой она часто видела у других мужчин. Но никогда прежде заинтересованные взгляды не вызывали в ней такой дрожи. Сердце ее забилось так учащенно, что она испугалась, как бы Крис не услышал его стука.

Необыкновенные чувства всколыхнулись в нем, и, когда взгляд его коснулся ее глаз, мягкого кораллового рта, он испытал мучительное желание припасть к этим восхитительным плечам и великолепной груди.

Он резко отвернулся. И вместо того, чтобы обнять ее, спрятал руки в карманы. Правая, сжатая в кулак, нервно крутила монеты. Кристофер кашлянул, копаясь в неразберихе мыслей в поисках чего-нибудь подходящего, что могло бы вернуть их на землю.

Он отчаянно нуждался в ответе только на один вопрос, но задать его не решался. Пусть это сильно беспокоило его, но не станет он рисковать ее положением, чтобы узнать, почему она вышла замуж за этого мафиози.

«Да и какое значение это имеет? — спросил он сам себя и ответил: — Как ни крути, имеет». И от этого ему стало стыдно.

В глубине души надеясь услышать, что она родилась в нормальной семье, он спросил:

— Кто ваши родители?

Голос его прозвучал отрывисто, но Пэппа не обратила на это внимания. Она постаралась не выказывать удивления. Она давно ожидала от него вопроса — либо о себе, то есть Гленде, либо о бывшем муже.

— Мои родители? — Посмотрев на руки, она быстро соображала, что ей ничего не придется выдумывать, и просияла. Опустив некоторые моменты, она сможет рассказать о своей семье и о своем детстве.

И, аккуратно подбирая слова, начала:

— О, о лучших и более любящих родителях и мечтать было нельзя!..

Пока она говорила, Кристофер обнаружил, что внимает каждому ее слову, полностью поглощенный теми картинами, которые рисует его воображение. Он смеялся над проделками веснушчатой девчушки-сорванца, любовался неуклюжей девочкой-подростком, устроившейся на заправочную станцию, где работали одни мужчины.

Пэппа рассказывала так увлеченно только потому, что любила свое детство. Родители были по-настоящему редкими людьми. Смешливые и жизнерадостные, они и детям привили такие же качества. Они были понимающими. И заботливыми. И очень, очень терпеливыми. Они учили ее радоваться простым радостям жизни.

— Чем вы собираетесь заниматься, после того как все это кончится? — спросил он, внезапно останавливаясь, и, как бы поощряя ее продолжать, подтолкнул за локоть. В его тоне слышались требовательные нотки, а ожидающее выражение глаз ласкало ей лицо.

Пэппа могла ответить, но не хотела лгать. В сознании Эскобара все происходило гораздо проще, если там вообще оставались следы сентиментальности. Она так поступать не могла.

Она взглянула на руку Кристофера, еще придерживающую ее локоть, затем на неулыбающееся лицо. Насколько все было бы проще, если бы она не поддалась его чарам. Но она поддалась и теперь находилась меж двух огней: необходимостью подчиниться приказу и простой, но ясной необходимостью быть абсолютно честной с этим человеком.

— Даже и не знаю, — перестраховываясь, ответила она. — Иногда я убеждала себя, что стану прекрасным адвокатом в области семейного права. Потом мне казалось, что из меня получится работник социальной сферы. Я люблю детей. Думаю, что, помогая им вступить в эту жизнь, смогу добиться чего-то реального. А вы? — быстро спросила она, еще не дав ему отреагировать на свой ответ. — Вы как-нибудь планируете вашу карьеру на службе у окружного прокурора?

Ответ его был честным, хотя и немного путаным:

— Присяжные еще не приняли окончательного решения.

Выражение лица у него было задумчивое. Они уже почти подошли к своему домику, и теперь Кристофер колебался. Он догадывался, что стоит им только войти, как все изменится.