Ветры Запада. Книга 2

Глава 11

— Арди! — окликнула меня Мина Золотова, когда я устраивался за столом. — Что это за новый предмет у нас будет?

— А я откуда знаю? — удивился я вопросу.

— То есть тебе название «Непрямые воздействия» ничего не говорит? — настаивала она.

— А тебе?

— Мне ничего, — ответила она, выжидающе глядя на меня.

— Вот и мне точно так же, — поставил я точку в обсуждении.

Дверь снова хлопнула, запуская Анету Тирину, которая на ходу сосредоточенно копалась в своём рюкзачке.

— Всем привет, — обратила она внимание на присутствующих. — Кеннер, Лена, привет, как дела?

Она устроилась за соседним столом с Ленкой, продолжая что-то озабоченно разыскивать в глубинах рюкзачка. Женщины не зря предпочитают маленькие сумочки — чем больше сумка, тем больше риск, что нужная вещь уйдёт в донные отложения.

— А кстати, Кеннер, — Анета вдруг вспомнила про меня, — что это за воздействия такие?

— А почему ты это у меня спрашиваешь?

— Ну, их же Максакова вести будет, а ты вроде с ней знаком.

— То есть ты считаешь, что мне нужно было бежать к ней и спрашивать: «Сиятельная Анна, а что такое вы будете у нас вести?»

— Нет, ну зачем прямо так уж в лоб, — слегка смутилась она.

— У меня с Максаковой знакомство исключительно деловое, она мне не подруга, знаешь ли, — с лёгким раздражением сказал я. — А ты-то сама почему у Алины не спросила?

— Да вот не спросила.

Анета потеряла ко мне интерес и о чём-то зашепталась с Ленкой. Опять хлопнула дверь, и в аудиторию всей семьёй ввалились Сельковы. Устроившись за столами, они тут же обратили внимание на меня:

— Кеннер, — обратилась ко мне Дара, — можешь в двух словах рассказать, что это за предмет?

— Да вы что как с цепи сорвались, — я страдальчески закатил глаза. — Что вы все от меня хотите? Откуда мне это знать?

— Да страшно как-то, — виновато отозвалась Дара. — Девчонки с пятого курса говорили, что лучше уж Генрих, чем это. А ты мог бы узнать у преподов, тебе не отказались бы рассказать.

— Нет, я не мог бы ничего узнать, — уже довольно раздражённо ответил я. — Либо я нормальный студент, либо я привилегированный студент, понимаешь?

— Не понимаю, — призналась она.

— Сегодня я задаю вопросы, на которые обычному студенту не ответят, завтра я прошу Менски обращаться со мной полегче, послезавтра я на экзамене требую билет попроще. Многие и так наверняка подозревают, что я свои оценки заслужил не совсем честно, а если я получу хоть какие-то послабления, то эти подозрения тут же превратятся в уверенность.

— А тебе разве не всё равно кто что думает? — в замешательстве спросила Дара

— Нет, конечно, не всё равно. Это вопрос репутации. Да и вообще, я не хочу, чтобы так думали — мы свои оценки «превосходно» заработали честно.

От Ленки донеслось ощущение сомнения — она в честности наших оценок как раз была не вполне уверена. Из-за нашей связи мы могли делить учёбу, и фактически, учить только половину материала — собственно, только благодаря этому у меня и хватало времени на учёбу. Я пытался убедить её, что оцениваются знания, а раз знания у нас есть, то и оценка честная, но полностью её сомнения так и не развеял.

— Кончайте трястись, что вы в самом деле, — недовольно добавил я. — Через десять минут всё узнаем. Да и не думаю я, что всё будет так уж страшно. Вы что — ещё не поняли, как здесь дела делаются? Преподы сначала ужаса подпустят, а потом внимательно смотрят, кто пугается.

Студенты продолжали собираться, но ко мне больше никто не приставал — скорее всего, остальные просто не чувствовали себя со мной настолько свободно, чтобы лезть с вопросами. Однако в эмоциональном фоне напряжение ощущалось достаточно явно. А ещё, как оказалось, народ очень нервничал оттого, что вести предмет будет Высшая. Я давно уже привык относиться к Высшим как к обычным людям, но мои однокурсники, по всей очевидности, воспринимали их совсем иначе.

Наконец, одновременно со звонком, дверь открылась, и в аудиторию решительным шагом вошла Анна Максакова. Студенты вскочили.

— Здравствуйте, студенты, — она обвела всех строгим взглядом. — Садитесь. Меня зовут Анна Максакова, я Владеющая одиннадцатого ранга, и я буду вести у вашего курса предмет, который называется «Непрямые воздействия» — довольно туманное название, должна признать. А сейчас первым делом давайте проведём перекличку — я познакомлюсь с вами, да заодно и проверю, не нашёлся ли на курсе кто-нибудь настолько наглый, чтобы пропустить моё занятие.

«Надо же, как изящно сформулировано», — с уважением подумал я. Ни малейшей угрозы высказано не было, но я уверен, что стопроцентная посещаемость её занятий отныне гарантирована. Впрочем, не знаю, как на других факультетах, а на боевом от привычки прогуливать надёжно излечивали ещё на первом курсе. Менски всегда охотно занимался с прогульщиками.

Перекличка прошла быстро и без всяких неожиданностей. Я ощутил волну паники от Анеты, когда очередь дошла до неё — похоже, она знала о сложных отношениях Максаковой с Алиной, — но та не проявила к Анете ни малейшего интереса. Может, действительно оставила прошлые раздоры позади, а может, просто не поняла, что Анета правнучка и наследница.

— Итак, студенты, — заговорила Максакова, покончив с процедурой знакомства, — вы наверняка задаётесь вопросом — о чём вообще этот предмет? Прежде чем ответить на него, давайте сначала ответим на другой вопрос: в чём слабость непосредственных воздействий с помощью конструктов? Арди?

— Легко обнаружить, легко противодействовать, — ответил я не задумываясь.

— Правильный ответ, — кивнула Анна. — Правда, с очевидной оговоркой: при условии более или менее близкого ранга. Причинить конструктами какой-то вред противнику того же ранга можно разве что случайно. Собственно, именно на этом основана аттестация младших рангов, и именно поэтому вы на боевой практике не в состоянии сделать что-то друг другу конструктами.

— Про Арди с Менцевой только помолчим, — тихонько буркнул Иван, однако Максакова его расслышала.

— Верное замечание, Сельков, — заметила она. — С Арди и Менцевой я имела возможность познакомиться лично, и лично убедилась, что они уже сейчас являются Владеющими достаточно высокого ранга. Аттестацию они не пройдут исключительно по формальным причинам — лишь потому, что знают не все конструкты из списка обязательных. Так что совершенно неудивительно, что вам не удаётся с ними справиться. Однако вернёмся к теме разговора. Двое Владеющих одного ранга могут очень долго обмениваться конструктами без малейшего результата. Более выносливый в конце концов победит, но сражения Владеющих крайне редко проходят в такой форме. Для младших рангов, которые в недостаточной степени освоили волевые построения, практически единственной возможностью добиться победы являются непрямые воздействия. Но могу вас заверить, что даже Высшие непрямыми воздействиями отнюдь не пренебрегают — именно они позволяют получить максимальный результат при минимальных затратах. Вы что-то хотите сказать, Кеннер?

— Генрих Менски очень любит запустить камень из-за спины или сделать ямку под ногой, — заметил я.

— Да, формально это можно было бы назвать непрямым воздействием, — согласилась Максакова. — Однако эти способы ближе скорее к непосредственному воздействию, и именно так мы их и классифицируем. Например, в случае той же ямки в земле конструкт строится настолько близко к объекту, что итоговое воздействие лишь формально отличается от прямого. Полагаю, что и Менски в этом случае использует всё-таки не конструкт, а волевое построение. Мы же будем рассматривать такое построение конструкта, когда объект затрудняется ему помешать, а чаще вообще его не замечает. Например, в горах вы можете, связав противника боем, незаметно для него запустить камнепад. На болоте можно заставить противника отшагнуть прямо в трясину. В лесу — свалить на него дерево. Можно приманить ядовитых змей или каких-то опасных животных. Необязательно даже ведь делать что-то смертельное, достаточно просто отвлечь. Для иллюстрации расскажу вам одну поучительную историю: возможно, вы слышали про кровавое дерево, которое произрастает только на Севере, в местах высокой концентрации Силы, и которое очень трудно добыть. Древесина у него нежно-розового цвета, чрезвычайно приятная на ощупь, из неё делают очень дорогую мебель. Однако мало кому известно, что это дерево имеет два цикла развития. На первом цикле это куст, который может передвигаться со скоростью медленно идущего пешехода и стрелять колючками, моментально парализующими жертву. Если удаётся парализовать несколько жертв, куст разделяется. После этого куст укореняется в ещё живом существе, одна из веток куста образует ствол дерева и начинает стремительно расти, а остальные ветви отмирают. Некоторые верят, что розовый цвет древесины получается от выпитой крови, хотя это, разумеется, не так. Кстати, Лена — у вас такой мебели нет?

— Нет, и никогда не будет, — с отвращением сказала Ленка.

— Некоторых происхождение древесины не смущает, а другие, наоборот, считают это достоинством. Но я вас понимаю. Так вот, вернёмся к нашей истории: когда-то очень давно в тех местах столкнулись две дружины. Более слабая уже не один день отступала, а другая её преследовала. Перспективы у отступающих вырисовывались довольно печальные, однако её Владеющие нашли оригинальный выход. Они сумели подманить и запечатать в деревянных ящиках почти сотню таких кустов. Ночью эти ящики незаметно подтащили поближе к месту ночёвки второй дружины и открыли, а утром добили выживших. Кстати, Кеннер — как вы относитесь к таким методам ведения боевых действий?

— Зависит от того, кто именно такие методы использовал, — пожал я плечами.

— Практикуете двойную мораль? — с интересом посмотрела на меня Максакова.

— Мораль у меня одна, Анна, — отказался я. — А с моральной точки зрения я такие вещи вообще не рассматриваю. Бой — это не спортивное состязание. Допустимо всё, что ведёт к победе.

— Ну, пожалуй, так, — согласилась она. — Использовали кровавиков новгородцы против владимирцев, впрочем, история эта случилась действительно очень давно. Разумеется, все эту историю знают, и такой способ больше не пройдёт. Там сработал исключительно эффект неожиданности. Но мы всё же используем кровавиков для тренировки студентов-боевиков, и если студент даёт себя парализовать, мы позволяем кровавику ненадолго укорениться. Совершенно незабываемые ощущения, можете мне поверить. Очень поднимает успеваемость.

Отчего-то я и не сомневался, что если находится какая-нибудь выдающаяся пакость, то наши преподы непременно её используют в учебном процессе.

— Так вот, суть нашего предмета состоит в том, чтобы научить вас использовать любую подвернувшуюся возможность. Мы будем учиться определять на местности точки напряжения. Как с минимальной тратой сил спустить лавину, скатить валун, повалить дерево, сломать лёд. Будем разбирать способы использования животных и способы защиты от них — и совсем необязательно обычных волков или медведей, или относительно безобидных кровавиков. На Севере есть твари, которые представляют опасность даже для Высших. Говорят, в местах силы можно даже встретить существа, созданные чистой Силой. Их, правда, мало кто видел, и многие считают их выдумкой, но я точно знаю, что они существуют. Их невозможно уничтожить, от них можно только убежать — если, конечно, получится.

— Почему их невозможно уничтожить? — заинтересованно спросила Анета.

Вместо ответа Максакова подвесила над столом мягко светящийся тороид Кюммеля.

— Вы все умеете развеивать конструкты — попробуйте развеять этот. Арди и Менцеву я прошу не участвовать.

Все честно попытались, без малейшего успеха, разумеется. Не студентам развеивать конструкты, созданные Высшей. Да и у нас с Ленкой это вряд ли получилось бы, Анна здесь перестраховалась.

— Я думаю, вы все поняли ответ. Может, и есть люди, которые способны развеять конструкты, созданные самой Силой, но я о таких никогда не слышала.

Максакова развеяла свой конструкт и задумчиво посмотрела на меня.

— Знаете, Кеннер, я вот смотрю на вас, и во мне крепнет уверенность, что вы со мной не согласны.

То ли у неё есть способности эмпата, то ли я просто плохо держу лицо. Не очень мне хочется затрагивать эту тему, хотя большого секрета здесь и нет. Я вдруг поймал себя на мысли, что уже полностью проникся здешним подходом к информации.

— Не то чтобы не согласен, Анна, — неохотно ответил я. — В целом я как раз согласен, просто в некоторых деталях есть расхождения.

— Продолжайте, пожалуйста, — мягко сказала она. — В каких именно деталях?

— Развеять такое существо возможно. Можете спросить Ожеховского о моих заказах. Да вы и сами эти вещи видели.

— Те дурацкие мечи, которые вы таскали с собой в пещеры, — осенило её. — И что, они в самом деле работают?

— Смотря с какой стороны посмотреть, — признался я. — Развеять структуры действительно получается, вот только существо может практически сразу пересобраться.

— Благодарю вас, Кеннер, — кивнула она. — Это очень ценная информация. Но почему вы не отправили отчёт в Круг Силы?

— По трём причинам. Потому что не хочу. Потому что не обязан. Потому что связан словом.

— Понятно, — хмыкнула Анна. — То есть больше вы ничего не расскажете?

— Извините, — развёл руками я.

— Ну, по крайней мере, я теперь знаю, что есть возможность спуститься достаточно глубоко и вернуться.

Похоже, ещё одна туристка загорелась идеей путешествия в Нижний мир.

— Я бы очень не советовал вам это делать, — вздохнул я. — Даже с надёжным проводником шансы на возвращение совсем невелики. Без проводника это просто гарантированное самоубийство.

— Вы же вернулись, — указала она.

— Извините, Анна, больше я ничего вам не могу сказать.

— Но, возможно, вы хотя бы скажете, где можно найти надёжного проводника?

— Клан Ходящих спускается достаточно глубоко. Но учтите, что Ходящие сильно не любят внешников, и я не знаю, каким образом их можно уговорить помочь.

— Благодарю вас, — ещё раз сказала она. — Но мы с вами отвлеклись. Студентам, несомненно, совсем неинтересны эти скучные разговоры.

Судя по лицам студентов, которые не дыша ловили каждое слово, я бы не сказал, что им так уж скучно.

— Итак, студенты, — она снова надела маску строгой преподавательницы. — Учебный процесс у нас будет построен следующим образом: в течение года мы будем изучать теорию, в частности, основы геологии, зоологию, бестиарии Севера и так далее. Будет также некоторое количество практических занятий, которые будут проводить у каждой группы ваши преподаватели боевой практики. А перед сессией у нас с вами начнутся уже более серьёзные практические занятия. Съездим на Север, познакомимся с разными интересными существами, обязательно посетим кровавиков. Советую отнестись к моему предмету очень серьёзно, отставание от программы обычно выражается в чрезвычайно болезненных ощущениях.

— Так значит, всё-таки уходишь? — спросил жрец, пытливо глядя на Драгану.

— Пора уже, ута, — вздохнула она. — Я бы ещё у тебя погостила, но сам же понимаешь — зима близко. Скоро перевалы закроются, и придётся мне зимовать в ваших долинах.

— Так и зимуй, — предложил он. — Дом тебе дадим, живи.

— Вам надо ещё какие-то валуны передвинуть, что ли? — засмеялась Драгана.

— При чём тут это? — насупился жрец. — Но мы тебе, конечно, благодарны за помощь в постройке плотины.

— Да ладно тебе, я же всё понимаю, — махнула рукой она. — Ясно ведь, что ты не просто так мне ваши легенды пересказываешь, да моё неуважение терпишь. Но меня такой обмен вполне устраивает, я не в претензии.

— Кто же от ведьмы ждёт уважения к богам? — хмыкнул ута. — Вы же с ними воюете. Я бы даже удивился, если бы ты уважение проявила.

— Ну, я бы не сказала, что мы с ними прямо так уж воюем, — пожала плечами Драгана. — Хотя было дело, прибила я когда-то одного божка.

— Ты бога убила? — шокировано переспросил жрец.

— Боги очень разные бывают, ута, — пояснила она. — Есть такие, которых и богами-то трудно назвать. Тот божок как раз из таких был. А вот на вашего Мару у меня сил вряд ли бы хватило, даже если взять те времена, когда он здесь бараном гулял.

— То есть ведьмы сильнее слабых богов и слабее сильных?

— В целом где-то так, наверное, — согласилась Драгана. — Хотя ведьмы тоже очень разные бывают. На самом деле я и сама не знаю, кто в конечном итоге сильнее. Да и вообще непонятно, кого отнести к ведьмам, а кого к богам. Мир гораздо сложнее, чем ты думаешь, ута — в нём много разных сильных сущностей, а люди им по большей части просто безразличны.

— А правда, что боги на ведьмах женятся?

— За всех не скажу, — честно ответила она, — но очень сомневаюсь. Все мои знакомые всё-таки людей предпочитают. Во всяком случае те, кто сами от людей не сильно отличаются. А кто далеко ушёл, тем, по-моему, женитьба уже не особо интересна.

— Мне тоже кажется, что боги в основном с людьми, — согласился с ней жрец. — Хотя легенды говорят, что Мара на ведьме женат.

— Может быть, — кивнула она. — В Иране вашего Мару Йимой зовут, так вот, мне там рассказывали, что Йима женат на волшебнице Пайрике. Я ни про какую Пайрику никогда не слышала, но, может, это даже вообще не имя, может, они так всех ведьм зовут[15].

— Вот и наши легенды говорят, что боги большей частью в жёны ведьм выбирают, хоть и враждуют с ними. Не понимаю, как это сочетается, но не мне о делах богов судить.

— Ну, вообще-то говоря, ваши легенды слишком уж много врут, — заметила Драгана.

— Наши легенды правду говорят, — хмуро возразил жрец. — Надо просто воспринимать их правильно. Аллегории нельзя понимать буквально, нужно видеть вложенный в них смысл.

— Не знаю, не знаю, — с сомнением отозвалась Драгана. — Милана, подруга моя, — ну, как подруга, просто хорошая знакомая, — так вот, она мне тоже говорила, что в этих легендах много смысла вложено, и что они могут многое дать. Но я что-то никакого смысла в них не нахожу. Может, она из этих легенд что-то и почерпнула, а вот я сколько ни слушаю, всё какая-то дичь выходит. Взять, к примеру, ту историю, что ты мне третьего дня рассказывал — про то, как боги совместно владели золотой кроватью и золотым стулом, а потом Мара захотел владеть ими один, но боги не хотели общее имущество ему отдавать. Тогда Мара уселся на золотую кровать и заявил, что всем покажет, кто здесь главный, и богам пришлось уступить[16]. Я правильно пересказала суть, ута?

— В целом правильно, — неохотно признал тот.

— Ну и как это можно воспринимать всерьёз? Золотая кровать, чушь какая-то. Можно подумать, что ваши боги что-то вроде мелкой шайки, а Мара в вожаки пытается пролезть. Ясно же, что ваши предки-дикари эту легенду просто с себя списали.

— Это аллегория, — устало повторил жрец. — Важно не то, что рассказывает легенда, а то, чему она учит.

— Аллегория? — недоверчиво хмыкнула Драгана. — И чему она учит?

— Много чему, — туманно ответил ута. — Например, тому, что общее — это всё равно, что ничьё, а у ничьей вещи всегда найдётся хозяин.

— Так себе мудрость, — пренебрежительно заметила Драгана. — И чему она вас научила? Вот есть же у вас, к примеру, общинное стадо?

— Есть, — с достоинством подтвердил жрец.

— И кто же у этого стада хозяин?

Ута улыбнулся и промолчал.

— Хмм, — в замешательстве сказала Драгана. — И ведь в самом деле — кто здесь ближе всех к мудрости предков? С такой точки зрения я действительно как-то не смотрела.