Ветры Запада. Книга 2

Глава 23

— Господин, здесь Лада Дорохова, — из переговорника послышался голос Миры. — Просит принять её по личному делу.

— Уже вернулась? — я слегка удивился. — Думал, она будет дольше собираться. Ну, пусть заходит.

Лада выглядела скромной пай-девочкой, и что самое удивительное, таковой и ощущалась. Если раньше в подобных ситуациях было сразу понятно, что она просто отыгрывает роль, то сейчас все мои чувства уверенно говорили, что она именно такая и есть. А ведь я очень неплохой эмпат — намного лучше Лады! — и всегда безошибочно определяю актёрскую игру. Либо она вдруг резко прибавила в актёрском мастерстве, либо и в самом деле изменилась. Получается, стоило ей только найти приличного мужчину, как всю дурь будто ветром сдуло. Это просто поразительно и, конечно, наводит на некоторые соображения о причинах лёгкой ненормальности женщин-Владеющих.

— Здравствуйте, господин, — поздоровалась она.

— Здравствуй, Лада, — приветливо сказал я. — Как доехала? Всё в порядке?

— Да, всё хорошо, — застенчиво ответила она. — Клаус попросил меня встретиться с вами. Он твёрдо настроен приехать, но у него есть вопросы.

— Это и понятно, — кивнул я. — Непростое решение — ясно, что без вопросов не обойдётся. Но я уже поговорил о Клаусе с князем, и кое-что могу сказать сразу. Во-первых, как я и говорил, его дворянство у нас признаётся, подтверждать его не нужно. Во-вторых, князь согласен признать и герб, если Клаус поклянётся, что его потомки христианами не будут. Разумеется, должен соблюдаться и некоторый кодекс поведения — в частности, его поклонение Христу не должно быть публичным. Чем меньше обществу будет известно, что он является христианином, тем лучше. Впрочем, это же и в его интересах.

— Мы обсуждали с ним такой вариант, — подтвердила Лада. — Это не будет проблемой.

— Однако у князя есть и условие — он хочет, чтобы после получения герба семья Клауса вошла в нашу фамилию в качестве вассальной.

Лада резко напряглась. Я посмотрел на неё и вздохнул:

— Так и знал, что ты поймёшь это неправильно. Это условие не столько для него, сколько для нас. Ты понимаешь, что такое аристократическое семейство? Даже если у него нет ни влияния, ни богатства, у него есть голос в Совете Лучших. Это большая ценность, и ради этого голоса Клауса моментально кто-то подомнёт под себя — тем более, сделать это будет совсем несложно. Обычно семейство получает герб, уже будучи достаточно сильным и влиятельным, но в вашем случае это ведь совершенно не так. Вот поэтому князь и потребовал от Арди прикрыть новое семейство. И, хоть об этом не было сказано прямо, быть гарантом его поведения. Князь считает, что раз семейство Арди привезло Клауса, то оно за него поручилось, и потому обязано за него отвечать.

— Но семейство Арди Клауса не привозило! — возмущённо воскликнула Лада. — И вообще, вы здесь ни при чём!

— Совершенно верно, ни при чём, — согласился я. — И князь это тоже прекрасно знает. Но он предпочитает видеть ситуацию именно таким образом. Ему нужно, чтобы за новое семейство кто-то нёс ответственность и, кроме как на нас, свалить это не на кого. Посмотри на всё это со стороны князя: ему совершенно не нужно, чтобы вместо самостоятельного нового семейства получился бесполезный придаток для кого-то достаточно сильного и наглого. Чтобы оно просто отдало кому-то свой голос и на том закончилось.

— А с вами так не получится?

— Если бы князь не был в нас уверен, он бы такого условия и не ставил. Нет, мы не станем вести себя подобным образом. Я не хочу сказать, что кроме нас, в княжестве никого порядочного нет — хватает и других достойных семей. Но мы к тому же достаточно сильны, чтобы полностью прикрыть новое семейство от любого давления, а главное — князь нам доверяет. Да и вообще — если не мы, то кто?

— А что будет с нашим голосом?

«Уже с „нашим голосом“, — усмехнулся про себя я. — Надеюсь, она не слишком торопится, и с Клаусом у неё всё действительно сложится».

— Используйте сами, — пожал я плечами. — Не хотите использовать сами — отдайте нам. Главное, не отдавайте кому-то на сторону. Вассалитет — это не кабала, а единственный разумный вариант для новой семьи, у которой нет ни богатства, ни влияния. Мне кажется, Клаус должен и сам это понимать — он же воспитывался как наследник, но ты всё-таки объясни ему всё как следует.

— Объясню, — согласилась Лада с сомнением в голосе.

Вот почему я должен сейчас уговаривать её, хотя по идее, это они с Клаусом должны в два голоса уговаривать меня? Иногда общение с такими новоиспечёнными дворянами способно просто выбесить, потому что они очень часто не знают элементарных вещей, которые любой дворянин знать обязан.

— И первым делом, Лада, — с напором сказал я, — поезжай в Дворянский совет и просмотри там документы по вассальному праву, чтобы убедиться, что я тебя не обманываю.

— Я так не думаю, — смутилась она.

— Неважно, думаешь или нет. Вы с Клаусом должны ясно представлять себе права и обязанности вассального семейства. Прав там тоже хватает, кстати — местами даже слишком много, как мне кажется. И не считай, что нам это нужнее, чем вам — если бы не приказ князя, я бы не стал предлагать вам вассалитет.

Лада окончательно смутилась, но всё-таки нашла в себе силы продолжить тему:

— Но если Клаус всё же откажется, как вы отреагируете?

«Упорная, и не позволяет на себя давить», — с одобрением подумал я. Хорошее качество — у Лады есть неплохие шансы стать первой женой не просто формально. А может, и единственной, хотя это уже вряд ли. Непохоже, что Клауса удастся удержать на привязи — пусти козла в огород, как говорится.

— Да никак не отреагирую, — я посмотрел на неё с иронией. — Разве я что-то потеряю? Просто скину с себя лишнюю головную боль, и пусть голова болит у князя. Мне ведь это на самом деле и не нужно, я просто отказаться не могу. Я совсем недавно уже отказал князю, когда он хотел, чтобы я взял в вассалы Грек-Славских. Отказывать второй раз подряд не стоит, это будет уже выглядеть оскорбительным, тем более и веской причины для отказа у меня нет. Ладно, давай сделаем так: почитай уложения, а потом, если у тебя останутся вопросы, я на них отвечу. Это всё, что ты хотела спросить?

— Нет, — Лада уже окончательно оправилась от смущения и посмотрела на меня твёрдым взглядом. — Клаус ещё просил выяснить насчёт возможности работать.

— Да возможностей сколько угодно, — пожал плечами я. — У нас, например. Высокоранговый артефактор нам пригодится, а в клинике моей матери найдётся работа для алхимика и лекаря. Ну и боевики нам тоже всегда нужны. Другие семейства тоже будут рады его нанять. Правда, если он получит герб и станет нашим вассалом, то работать сможет только у нас. Невозможно, чтобы глава нашего вассального семейства работал на кого-то другого. Хотя нет, он может ещё служить князю, здесь урона чести для нас не будет. На самом деле, есть вопрос гораздо важнее: на какие средства будет существовать ваше семейство? Понятно, что Владеющие высокого ранга никогда голодать не будут, но у аристократического семейства должно быть состояние, а не жалованье.

— Но как нам создать состояние? — осторожно спросила Лада.

— Ну, мы вам его точно создавать не будем, — усмехнулся я вопросу. — Однако поможем чем сможем. Собственно, сеньор и так обязан помогать вассалу, но вы можете рассчитывать на немного большее. Приходите ко мне с конкретными идеями, обсудим. А сейчас расскажи-ка мне, Лада, о своих личных планах.

— Я постараюсь родить, — твёрдо сказала она. — И как можно раньше. Вы беспокоитесь о моём займе?

— Да нет, о твоём займе я не беспокоюсь, — хмыкнул я. — Мне о нём беспокоиться и не положено. Да и какая с ним проблема? Если его не погасишь ты, то погасит твой муж. Мне просто не нравится мысль, что ты с таким сильным даром можешь отказаться от возвышения.

— Я не хочу отказываться, — возразила она. — И вообще, я хочу догнать госпожу.

— Замечательная цель, — одобрил я, — хотя довольно трудно достижимая. Но твой дар это позволит, если ты приложишь достаточно упорства. Однако с ребёнком это будет совсем непросто. Ребёнок — это, знаешь ли, большая ответственность, и времени он требует немало. И нередко рождение ребёнка сильно меняет жизненные приоритеты матери.

— Я бы подождала с этим, — грустно ответила Лада, — если бы я была единственной. Но даже если Клаус женится только на мне, у него наверняка появятся какие-то дети на стороне. Не хочу говорить плохо про наших женщин, но стыда у них нет никакого. Клауса они в покое не оставят.

Да-да, все кругом такие развратницы. Одна Лада нашлась приличная, так у неё эти бесстыдницы так и норовят вырвать добычу. То есть, мужа увести — будем использовать правильную терминологию.

— Хочешь привязать Клауса и сразу открыть старшую линию наследования? — понимающе кивнул я. — В общем-то, не могу тебя осуждать, это действительно важно. Ну что же, несколько месяцев отпуска по беременности и родам ты получишь, а там смотри сама. Не хочу лезть в ваши личные дела, но всё же намекну, что твоему будущему мужу Старшая Владеющая в качестве жены будет гораздо интереснее Младшей.

— Я это понимаю, — вздохнула она. — И ещё он спрашивал, не будет ли у него проблем с аттестацией на ранг.

— Хороший вопрос, — задумался я. — Знаешь, я поговорю насчёт этого с Анной Максаковой. Полагаю, этот вопрос мы сможем уладить. Ты рассказывала кому-нибудь о Клаусе?

— Я же не сумасшедшая, — она возмущённо посмотрела на меня.

— Вот и хорошо, что не сумасшедшая, — одобрил я. — Сейчас о нём знает только князь, да вот ещё Максакова узнает. Будет лучше, если так и останется как можно дольше. По открытой связи с Клаусом не общайся — либо лети к нему сама, либо отправляй письмо через нашего фельдъегеря, а Клаус как-нибудь заберёт его в Трире. И тебе письма пусть тоже через наших передаёт. А лучше всего пусть не тянет, а приезжает сюда как можно скорее. Этот секрет долго хранить не получится — очень скоро придётся привлечь разных чиновников, и секрету конец.

Секретарша Максаковой соединила меня с Анной моментально — приятно быть значительной персоной, чьи звонки по определению считаются важными. Да и время это экономит — попробуй попасть к ней на приём обычным порядком.

— Да, Кеннер? — послышался в трубке её голос. — Здравствуйте.

— Здравствуйте, Анна, — я не стал разводить долгие вступления, а сразу перешёл к делу: — Хочу пригласить вас пообедать вместе.

— Пообедать? — по удивлению в её голосе можно было бы подумать, что я пригласил её в постель.

— Именно так, — подтвердил я. — Пообедать. Сегодня. Ресторан «Ушкуйник».

— Вам что-то от меня нужно? — с подозрением спросила она.

— Вы удивитесь, Анна, но нет, ничего не нужно.

— Но у вас есть какое-то дело ко мне? — настаивала Максакова, по-прежнему полная подозрений.

— Дела нет, но разговор действительно есть, — признался я. — Небольшой разговор, и не настолько важный, чтобы отрывать вас от работы. В самый раз для обеда.

— Хорошо, давайте пообедаем, — выяснив, что у меня есть простой и понятный мотив, она окончательно успокоилась. — Но платить за себя я буду сама.

— Анна, «Ушкуйник» — это мой ресторан, там не берут денег с меня и моих гостей, — мягко сказал я. — Давайте, вы заплатите за себя в следующий раз, хорошо?

— Гм, — нерешительно хмыкнула она.

— Приезжайте, — сказал я и повесил трубку.

До чего же сильна в людях инерция! Вроде мы давно уже разобрались со всеми неясностями и претензиями, а она всё равно относится ко мне насторожённо, ожидая непонятно какой пакости, что ли. Как известно, первое впечатление очень трудно изменить, и вот оно, наглядное подтверждение.

— А неплохо здесь кормят, — заметила Анна, покончив с соте из гребешков с кремом из фенхеля. — И почему я здесь раньше не бывала?

— Наверное потому, что знали, кому этот ресторан принадлежит? — улыбнулся я. — Заезжайте сюда почаще, Анна — это нейтральная территория. Персоналу строго запрещено узнавать посетителей, мы сами не знаем, кто посещает наш ресторан. А уж если выяснится, что кто-то осмелился подслушать беседу клиентов… я даже не представляю, что мы с таким человеком сделаем.

— Я буду иметь в виду, — серьёзно ответила она. — Так зачем вы хотели меня видеть, Кеннер?

— Скажите, вы знакомы со Славяной Лановой? — ответил я вопросом на вопрос. — Или с какими-то другими гражданками?

— Я знаю, кто это, — осторожно отозвалась она. — Даже встречала её там и сям. Но мы никогда не общались, даже не здоровались. С другими гражданками не знакома.

— Наверное, не общались потому, что Лановая дружила с Драганой Ивлич? — высказал я довольно очевидное предположение.

— Ну, в общем, да, — признала она. — Это так важно?

Даже Высшие не избавлены, увы, от типичной проблемы женских сообществ. Слишком много эмоций, слишком резко вскипают страсти, и порой под безобидным покровом незабудок и лютиков просто какие-то вулканы бурлят.

— Не то чтобы важно, — пожал я плечами, — просто я пытаюсь понять, что вы знаете, а что нет, чтобы не выглядеть по-дурацки. Раз вы настолько не общаетесь с гражданками, то можно сделать вывод, что вы не знакомы с возвышением через администрирование социума?

— Нет, не знакома. Даже не слышала никогда об этом.

— Тогда, я думаю, вам может пригодиться вот это, — я протянул ей тонкую папку. — Я сделал для вас отчёт о моей беседе с Лановой — в части, касающейся принятого в Обществе граждан метода возвышения. Информация, конечно, довольно скудная, но даст какое-то представление, откуда начать.

— И это может мне пригодиться? — с сомнением спросила Анна, принимая папку.

— Драгана пошла на эту должность по совету Лановой, как раз для того, чтобы попробовать этот путь. Но у неё не вышло, и дело кончилось тем, что она просто завязла в обычной административной работе. А вот ваш дар, как мне кажется, гораздо лучше с этим путём сочетается.

— А почему вы просто не послали этот отчёт в Круг Силы?

— Потому что я вашему Кругу ничего не должен, — объяснил я совершенно очевидную вещь. — Я к нему не принадлежу, и никогда принадлежать не буду.

— Но почему же не будете? — удивилась она.

— Конфликт интересов, — развёл я руками. — Дворянский совет и так не слишком доволен моими чрезмерно тесными связями с некоторыми родами, но это всё же как-то объяснимо — родственники есть родственники, куда от них деваться? Но если я к тому же начну участвовать и в Круге Силы, то это им уже совсем не понравится. И князь наверняка тоже будет недоволен. Да и вообще — тот, кто дружит со всеми, для всех будет чужим.

— Понимаю вас, — задумчиво сказала Анна. — То есть это услуга лично мне?

— Да, эта услуга лично вам, — подтвердил я.

— И что я вам за неё должна?

— Ничего, Анна. Полчаса времени и два листа бумаги не стоят того, чтобы объявлять это долгом.

— Информация стоит дорого, — возразила она. — А информация о путях возвышения — очень дорого.

— Наверное, так, — согласился я, — но мне она досталась бесплатно. Славяна просто рассказала мне это к слову.

— А я могу передать это в Круг?

— Можете, наверное, — задумался я. — Во всяком случае Лановая не ставила мне никаких ограничений на передачу этой информации, так что не вижу препятствий.

Интересно, когда она начнёт мне доверять? Лет через сто, наверное. Всё-таки насколько проще было иметь дело с Драганой — у той, по крайней мере, не возникало поминутно подозрение, что я пытаюсь насадить её на крючок. Она сама меня прекрасно на крючок насаживала, хе-хе. В целом у нас с Ганой всё как-то подушевнее было.

— Так вы ради этого хотели со мной встретиться, Кеннер? — спросила Максакова, упорно пытаясь засунуть папку в свою сумочку, которая совершенно очевидно была вдвое меньше размером.

— В основном ради этого, — кивнул я. — Однако буквально в последнюю минуту появился ещё один вопрос, который я пообещал с вами обсудить. Дело в том, что некий Светлый паладин пожелал переехать к нам в Новгород…

— Откуда вы это знаете, Кеннер? — перебила она меня. — Мне сообщил о паладине князь под большим секретом, и он сказал, что об этом знают всего два человека.

— Два, не считая князя и вас, — уточнил я. — И один из них я. Князь узнал о паладине от меня.

— Ах, вот как! И что же вы хотите от меня?

— Он будет аттестоваться, потому что ему придётся работать как Владеющему, по крайней мере, первое время. Для этого нужен подтверждённый ранг — сами понимаете, светлых паладинов как-то не удосужились внести в тарифную сетку Круга.

— А работать он будет на вас, — понимающе кивнула Анна.

— Необязательно, но вероятнее всего, да.

— И вы хотите, чтобы мы немного занизили ему ранг, — предположила она с полной уверенностью.

— Боги упаси, ни в коем случае! — испугался я.

— Но почему? — удивилась она. — Разве вам не выгодно, когда ранг сотрудника занижен?

Это в ней явно говорит опыт отработки контракта Академиума — там как раз любят подобные фокусы.

— Анна, мы все, конечно, понимаем, что для Высшей дворянство — это что-то вроде юбилейной медальки, — укоризненно покачал я головой. — Ну, или значка за окончание Академиума. Но вам всё же по должности следует хоть минимально понимать нашу психологию. Нам ведь с детства вдалбливают, что государство держится на дворянстве, и там, где дворянство теряет моральные ориентиры, неизбежно загнивает и государство. Среди нас, конечно, встречаются разные люди, но всё же в целом мы в это верим. И не только верим — нас ещё и сурово наказывают, если наши поступки сочтут недостойными. Просить вас занизить ранг моему служащему ради экономии на его жалованье — это настолько недостойный поступок, что лёгким порицанием я бы здесь не отделался. Вот вы никогда не задумывались, почему Суд Чести судит не по законам?

— Нет, не задумывалась, — она заинтересовалась. — А что, для этого действительно есть причина, а не просто древняя традиция?

— Причина есть, — подтвердил я. — Хотя, наверное, и традиция играет свою роль. Но позвольте мне рассказать вам одну небольшую, но очень поучительную историю. Произошло это лет триста, а может, и четыреста назад — не помню точно. Была у нас такая семья Стахович, и вот она с использованием хитрого юридического трюка сумела окончательно уничтожить семью своего пришедшего в упадок сеньора и захватить его имущество. Подчеркну: сумела сделать это совершенно законно. Будь они, скажем, купцами, другие купцы покрутили бы головами, и ещё больше зауважали бы таких ловкачей. Но Стахович были гербовыми дворянами. Они сумели избежать Суда Чести — история не сохранила сведений, каким способом, но некий способ у них, очевидно, был, и именно на него они явно и рассчитывали, затевая свою комбинацию. Вы слышали о семействе Стахович?

— Нет, никогда, — покачала головой Анна, захваченная рассказом.

— И неудивительно, потому что с тех пор они живут как мещане. Они изгои. Ни один дворянин не имеет с ними никаких дел — иметь любое дело со Стаховичами, значит, запачкаться самому. В здание Дворянского совета их просто не пустят, не говоря уж о том, чтобы принять у них какую-то бумагу. У всех гербовых дворян есть прямой доступ к князю, но не у Стаховичей. Они вообще до сих пор остаются дворянами лишь потому, что живут совершенно незаметно, и не дают ни малейшего повода лишить их дворянства. Им с самого начала было предложено добровольно отказаться от дворянства, но они не согласились, надеясь, что через некоторое время история забудется, и всё пойдёт по-старому. Прошло уже несколько столетий, но ничего не забылось. Сколько ещё лет понадобится? Тысяча, две, десять?

— Так всё же — почему, как вы сказали, Суд Чести судит не по законам?

— Потому что невозможно перечислить в законах все недостойные поступки. Да и вообще — что такое недостойный поступок с юридической точки зрения? То, что сделали Стаховичи, было со всех сторон законным, но безусловно недостойным. Поэтому Суд Чести и не ограничивается законами. Он не столько исполняет законы, сколько устанавливает традиции и нормы. А прежде всего он выражает волю всего дворянства, понимаете?

— Интересная история, — согласилась Анна, — и она действительно добавляет понимания. Но что конкретно вы хотите от меня?

— Я хочу, чтобы вы пообещали мне, что аттестация Клауса фон Абенсберга будет беспристрастной и справедливой. Чтобы у него не возникло никаких сомнений насчёт её честности и непредвзятости.

— И с чего бы я стала давать вам подобные обещания? — нахмурилась она.

— Анна, мне прекрасно известно, что наши Владеющие не любят паладинов. Есть между вами какие-то старые обиды и старые счёты. И это с большой вероятностью может отразиться на результатах аттестации. Поэтому я и прошу вас сделать всё возможное, чтобы гарантировать полную беспристрастность.

— Вы не можете у меня этого требовать, — резко ответила Максакова. — Вопросы аттестации Владеющих вас вообще не касаются — вы же сами заявили, что не принадлежите Кругу Силы и принадлежать никогда не будете.

— Я прошу, а не требую, — терпеливо сказал я. — Пока что прошу. Но если вы мне откажете, то я пойду к князю и объясню ему ситуацию. Разговор продолжится с ним, и вот князь будет уже требовать, а не просить.

— Это шантаж? — мрачно осведомилась она.

— Шантажом это было бы, если бы я получал от этого какую-то выгоду. Никакой выгоды для меня здесь нет, я просто исполняю свой долг. Я обязан удостовериться, что аттестация будет честной, потому что это в интересах княжества. Клаус фон Абенсберг вовсе не простой человек, с которым можно безнаказанно поступить как угодно. Он занимает достаточно высокое положение в ордене паладинов и, кроме того, принадлежит к высшей знати империи. Его знают, к его мнению прислушиваются. И если вы устроите с аттестацией какой-нибудь цирк вроде того, что устраивали нам с женой, то просто опозорите княжество. Я не могу смотреть на это безучастно. Не хотите обсуждать это со мной? Ваше право. Тогда давайте обсуждать с князем.

— Вот скажите мне, Кеннер, — спросила она, морщась, как от лимона, — каким образом такой приятный во всех отношениях молодой человек может вдруг становиться… вот таким?

И что здесь можно ответить? Ещё раз рассказать ей про мой долг? Про то, что я не могу позволить им позорить княжество ради своей мелочной мести? Я просто молча развёл руками, сделав виноватое лицо — нет никакого смысла отвечать на риторические вопросы.

— Хорошо, не будем впутывать сюда князя, — вздохнула Анна. — Обещаю, что всё будет справедливо и беспристрастно. Никто его валить не будет, к нему отнесутся в точности так же, как к любому нашему.