Вик Разрушитель #4

Глава 7

1

Самолет серебристо-голубой стрелой взмыл в небо, расталкивая лобастой башкой кабины пилотов легкие перья облаков, плывших по мерзлому небу. Внизу осталась Москва с высокими шпилями коммерческих башен, блестящими от предпраздничной суеты витринами магазинов, широкими проспектами, забитыми вереницами машин. Отсюда, из теплого нутра небольшого самолета, принадлежащего роду Мамоновых, виделся только огромный, расчерченный неровными линиями город, укрытый снежным покрывалом.

Я отвлекся от созерцания исчезающей под крыльями столицы и откинулся на скрипнувшее кожаное кресло. Пока не пришло осознание, что скоро увижусь со своей семьей, в памяти прокручивались последние события, которые еще были со мной.

Кубок «Пурпурной Звезды» мы завоевали в тяжелейшем противостоянии с казанской командой, никак не хотевшей уступать нам ни в мастерстве, ни в желании. В одиночном бою я снова встретился с Акимом Дивеевым, жаждавшим реванша. Бились мы так, что трещали защитные панели, а воздух под куполом был наполнен треском разлетающихся магоформ и невероятной энергией двух человек, сцепившихся за победу.

Мне Аким понравился. После вторичного поражения он так же безмятежно, тщательно скрывая в глазах печаль и горечь, крепко пожал руку и предложил мне приехать к нему в гости. Для него, как он сказал, честь проиграть такому великому пилоту в финале. Ну и что мне оставалось делать? Конечно, я согласился нанести визит семье Дивеевых. Почему бы и нет? Лучшие друзья именно так и появляются: на ристалище, не только после побед. Поражения куда чаще объединяют.

Не хотелось возвеличивать свою значимость в громком успехе «Чистых Прудов», но подлые мыслишки закрадывались: а ведь только со мной лицей получил «Пурпурную Звезду»! Приходилось беспощадно гнать подобные измышления из головы. Лучше уж отбиваться от поклонниц, которых у меня прибавилось, помимо девушек нашего класса, чем предаваться гордыне. Было забавно наблюдать, как Лида, Нина, Вероника и примкнувшая к ним Аня Долгорукова дают отпор нахальным особам. А с другой стороны — ведь все прекрасно понимали, кто вынес на себе основную тяжесть турнира. Приятно? Еще бы. Но хорошо, что наступил Колядень — праздник нового года и рождение Коляды — и страна на две недели погрузилась в разгульные гуляния и негу отдыха и отпусков.

Отец прислал за мной и Куаном личный самолет. Он предупредил, чтобы я уже находился в аэропорту с вещами, поэтому мы поехали на такси, оставив «Фаэтон» на подземной стоянке возле нашего дома. Вещей что у меня, что у наставника набралось не столь много. Я забил дорожную сумку теплыми свитерами, рубашками и штанами, не представляя, насколько сильны морозы в якутских землях. Поэтому пришлось побегать по магазинам, чтобы найти зимнюю куртку на гагачьем пуху (посоветовал Куан), выдерживающую очень низкие температуры и теплые ботинки на толстой подошве.

К моему удивлению, в аэропорту нас ожидал господин Ломакин. Он тоже получил приглашение отца и должен был присоединиться к нашей компании. Сам Евгений Сидорович признался, что не ожидал такого поворота и собрался наскоро.

— Боюсь, что замерзну, как только спущусь с трапа, — посмеиваясь, сказал Ломакин, встряхнув воротник своего зимнего пальто.

— Не переживайте, господин маг, — ответил Куан. — Хозяин наверняка прислал вместе с самолетом достаточно теплой одежды и обуви. Ему часто приходится летать по разным климатическим зонам.

— Тогда я спокоен, — кивнул Ломакин и повертел головой по сторонам, разглядывая галдящую и снующую по огромному помещению аэровокзала людскую массу. — Князь меня предупредил, чтобы мы находились в комнате ожидания. Нас найдут и проведут на борт, минуя таможенную волокиту.

Оказывается, на наши имена была забронирована одна из комнат на втором этаже. Мы не знали, когда прилетит самолет, поэтому позволили себе слегка расслабиться. Куан занялся медитацией — о, чудо! — не заставляя сидеть вместе с ним в позе лотоса! — а Ломакин устроился в кресле с какой-то толстой еженедельной газетой. Я же занялся перепиской с Вероникой, которая сейчас вместе с семьей готовилась к сочельнику. Мама и брат с сестрой, наконец, приехали в Москву, так что впереди у моей одноклассницы была обширная программа по ознакомлению родных со столицей.

«Жаль, что ты уезжаешь, — выстраивались на экране радующие сердце строчки. — Я бы познакомила тебя с мамой. Баба Нина о тебе уже успела наговорить много хорошего, так что заочно ты в приоритетном списке!»

«Не откажусь быть первым в этом списке!» — шутливо отписывался я.

«Ой-ой, возомнил о себе уже невесть что! — следовала ответная пикировка. — А так-то да, можешь собой гордиться! Ты первый!»

Разве не приятно? С воодушевлением я разослал поздравления всем знакомым девчонкам, с которыми меня за последний год связала судьба: Светлана, Илана, Анжелика, Нина, даже Ксюшу не забыл. Ну и ребят, конечно. Акиму Дивееву — персональный привет. От него чуть ли не мгновенно пришло ответное поздравление. И с напоминанием, что ждет меня в Казани летом.

Раздался стук в дверь, и Куан мгновенно оказался возле нее, оставив после себя вихриться потоки воздуха. Замер на какие-то доли секунд и распахнул полотно.

— Я от князя Мамонова, — ширину плеч мужчины, стоявшего на пороге, дополняла плотная коричневая дубленка с густым меховым воротником. — Андрей Георгиевич здесь?

— А тебя не узнать, Вася, — ухмыльнулся Куан, давая мужчине пройти в комнату. — Заматерел, на медведя стал похож. Где пропадал-то?

— В Охотске, — зашевелились густые пшеничные усы в ухмылке. Вася плотно закрыл дверь, после чего расстегнул дубленку. — Обеспечивал охрану важных лиц с нашей стороны, а заодно и за Мстиславскими посматривал… Доброго дня, княжич!

Он поглядел в мою сторону с легким любопытством и наклонил голову в знак приветствия, после чего в его глазах появилось тот профессиональный блеск, по которому можно узнать, насколько человек погружен в свое дело.

— Как вас зовут? — спросил я.

— Василий Архипов, заместитель начальника клановой службы безопасности, — отчеканил мужчина. — Князь приказал сопровождать вас до Ленска. Со мной еще трое ребят, ждут в коридоре. Самолет уже заправлен, через полчаса вылетаем.

— А чего ждем? — поинтересовался Ломакин.

— Окна, — коротко ответил Архипов. — Собирайтесь, господа.

— Нам собраться — как подпоясаться, — пошутил маг, упруго поднимаясь с кресла.

Мы покинули номер через десять минут и в сопровождении неразговорчивых парней в теплых куртках, почти таких же, как и у меня, только более удобных для ношения оружия, спустились в огромную чашу аэровокзала, свернули в какой-то пустынный туннель, судя по всему — служебный или для особых персон — и по нему вышли на летное поле. Небольшой микроавтобус шустро довез нас до аккуратного серебристо-синего самолетика с гербом Мамоновых на фюзеляже. К нему уже подогнали трап, и по нему мы поднялись наверх. Возле раскрытой двери стоял еще один крепкий на вид парень в сером костюме и в белоснежной рубашке. Несмотря на холод, пиджак его был расстегнут, а саму рубашку перепоясывал тактический ремень.

— Княжич, — он четким кивком обозначил свое почтение, но не более того, и отошел в сторону, — прошу вас, проходите, занимайте любое удобное для вас место.

Зеленая ковровая дорожка провела меня мимо отсека с несколькими креслами, где, по моему мнению, должна располагаться охрана, миновал полукруглый проем с раскрытой бронированной дверью и оказался в уютном салоне с комфортной мебелью, отдельным санузлом и небольшой спальней. Шедший за мной темноволосый молодой охранник поставил сумку с вещами на край дивана и сказал:

— Располагайтесь, княжич. Если что-то понадобится, нажимайте на кнопку вызова стюардессы.

— Здесь и стюардесса есть? — оживился я, развалившись в приятно пахнущем кожей кресле.

— Даже две, — не удержался от улыбки парень.

Вошли Куан и Ломакин. Они, в отличие от меня, несли свои сумки сами. Оглядевшись по сторонам, каждый из них занял скромную позицию возле дверей, но так, чтобы был виден весь салон.

Послышался хлопок закрываемой двери, потом в салон заглянул Архипов и облегченно вздохнул.

— Через несколько минут взлетаем, — доложил он, и сняв дубленку, аккуратно повесил на стенной крючок. Взлохматив короткостриженые волосы, зам по безопасности клана уселся в одно из кресел. — Будет две посадки для дозаправки: в Тюмени и Томске. Лететь долго, так что можете, Андрей Георгиевич, располагаться с удобствами. Если желаете отдохнуть — спальня к вашим услугам.

— А когда будет обед? — поинтересовался я. Если перелет длинный, нужно хорошо подкрепиться, а уж потом на сытый желудок пару часиков сна перехватить.

— Вроде бы еще полдень не наступил, — усмехнулся в усы Архипов.

— Я на всякий случай, — меня было не смутить. — А вы бы пока, Василий, рассказали мне что-нибудь интересное из жизни моей семьи. В тех пределах, которые вам доступны, конечно.

— Как изволите, княжич, — в глазах Архипова промелькнуло одобрение. — Только дам распоряжения и подойду.

Вернулся он через пятнадцать минут, уже после взлета самолета. Уселся напротив меня и стал просвещать. Многое из того, что зам по безопасности клана говорил, мне уже было известно, но увидеть семью глазами других людей оказалось так же полезно.

Мамоновы в большей мере занимались разработкой недр и добычей золота, платины и алмазов. Под их началом насчитывается около сотни крупных приисков и более двух тысяч мелких артелей, работающих по договору. Хочешь мыть золото на родовых землях — заключай контракт и топай в тайгу. Шестьдесят процентов себе — сорок хозяину. Не нравятся условия — твои проблемы, ищи счастья в соседних губерниях. И это самые сладкие условия.

Для защиты обширных земель требуется очень много квалифицированных охранников, желательно — с опытом военной службы, а тех, кто прошел горячие точки — отрывали с руками. Сейчас в клане Мамоновых насчитывается до полутора тысяч бойцов, но я подозреваю, что Архипов намеренно не говорил точную цифру. Просто так откровенничать со мной он не стал бы, значит, получил разрешение от князя-отца. А этот факт говорит о том, что меня просчитали. Ну да ладно, не к врагам же лечу, к родственникам.

Помимо добычи драгметаллов Мамоновы владеют несколькими банками: в Ленске, Охотске, Певеке, есть отделение в Иркутске, Владивостоке, и даже совместный русско-американский в Кадьяке. В Москву, как объяснил Архипов, нас не пускают. Полагаю, Мстиславские не хотят плодить конкурентов на своих землях. Приходится хитро маневрировать, чтобы создавать так называемые «банки-прокладки». Честно, не понимаю. Если отец платит налог в государственную казну, логично разрешить ему держать свой банк в Москве для облегчения финансовых операций. Но ладно, этот вопрос рано или поздно решится, если уже не решился после договоренностей между императором и Мамоновыми.

В общем, все у нашего рода хорошо. Ни с кем особо не конфликтуем, даже с Мстиславскими удалось договориться (ага, благодаря обмену меня на серьезный проект), а что будет дальше — зависит от нас, молодых наследников. Укреплять свой клан, преумножать богатства рода и… готовиться к любым неожиданностям.

Настало время обеда. Длинноногая стюардесса-брюнетка в стильном золотисто-сером жакете и в облегающей юбке приличествующей длины, но такой, чтобы показать стройные ножки, с улыбкой толкала перед собой хромированную тележку с разнообразными судками. Следом за ней шла вторая девушка с такой же тележкой, очаровательная якутка, фигурой ничем не уступающая своей подруге. Обе стюардессы с большим интересом поглядывали на меня, пока расставляли посуду, но Архипов жестом поторопил их, и когда они ушли, пригласил меня, Куана и Ломакина к столу.

— Обо мне, наверное, уже знают? — поинтересовался я, разглядывая на тарелке нежное картофельное пюре с пышными биточками. — Так смотрели на меня, словно на воскресшего из мертвых.

— Привыкай, княжич, — усмехнулся зам по безопасности, орудуя вилкой в салате, — первое время так и будет. Может, с этими девочками еще не раз придется летать. У Мамоновых три семейных самолета, но у каждого из них только свой маршрут. Этот — самый крупный, предназначен для полетов на Урал, в Москву, в общем, ориентирован на западную часть России.

— А какие отношения у Семьи с местными жителями? — я вспомнил якутянку с черными пронзительными глазами. Евгений Сидорович едва заметно улыбнулся.

— Союзы и договорные отношения, — сразу же сказал Архипов, хрустя нежными ломтиками огурцов. — Почти все якутские роды поддерживают князя Георгия Яковлевича, но, опять же, на взаимовыгодных условиях. Для этого раз в пять лет собираются князцы и старейшины в родовом поместье Мамоновых и обсуждают проблемы.

— То есть нет никаких претензий и обид?

— Обиды всегда найдутся, — хмыкнул Ломакин. — Кто-то увел у соседа оленей, кто-то на чужой земле охоту устроил. Случаются и убийства. Твой отец выступает гарантом и мировым судьей между русскими и якутами, по сути, между подданными своей земли. А якутская земля — это его территория, где купленная, где приобретенная союзными договорами с семнадцатого века.

— Понятно, — общая картина мироздания, в корне отличающаяся от той, что я видел в Москве, начинала прорисовываться более отчетливо.

— Позволь, княжич, добавить, — присоединился Архипов. — Самая большая проблема, существующая испокон веков, это претензия Великого князя, а сейчас — императора, к независимым родам, одним из коих является род Мамоновых. Мстиславские пытаются получить доступ к системе руководства, чтобы потом полностью подчинить себе непокорных. Весь Дальний Восток пока сопротивляется, но нас остается мало. Собакины, амурский род Гантимуровых, ну и Мамоновы — вот и все, пожалуй, кто еще может противопоставить свои силы Мстиславским. Я не говорю о сибирских или уральских кланах. Они, бесспорно, сильны, но не имеют такой независимости как твой отец, княжич Андрей. Вот почему так было важно вернуть тебя в семью.

Что ж, о нечто подобном я размышлял. Не верю, что отец вдруг резко воспылал любовью к младшему сыну. У него было желание оторвать меня от императорского рода и его союзников вроде Булгаковых. Сам по себе я ничего интересного не представляю, к сожалению. Наиболее приемлемый вариант: основать младший род, нижнюю ветвь Мамоновых. Буду князем Волховским. Чем плохо? Если подумать — то почти ничем. Финансово меня не бросят, помогут, но всю жизнь будут присматривать, чтобы я не качнулся в сторону Мстиславских. А у них есть очень серьезный аргумент — Великая княжна Лидия. Не спросят нас обоих и женят друг на друге…

Голова заболела от этих мыслей. Наскоро доев вкусный обед, я запил его холодным бруснично-смородиновым соком и отпросился поспать. Лететь еще долго, а смотреть в иллюминатор на укрытую снегом землю как-то не хочется.

Скинул ботинки и завалился на отцовскую кровать. В телефоне полистал старые страницы, загруженные еще в аэропорту. Увы, здесь я никак не мог подключиться к Сетям. У меня возникло подозрение, что в самолете включена «глушилка». Но для чего — непонятно. Прочитал сообщение от Анжелики. Она писала, что нашла людей, которые могут оборудовать студию звукозаписи. С ними необходимо встретиться, как только я вернусь в Москву. Парни с радостью согласились поработать на меня, однако необходимо встретиться с ними и уже окончательно решать этот вопрос.

Задумался о финансовых вливаниях. С частью денег придется расстаться, но хотелось рискнуть, чтобы понять, чего я стою, могу ли продвигать проекты, приносящие деньги. Если удастся, то в будущем этот аргумент можно выставить в качестве основного как признак самостоятельности.

Незаметно для себя под монотонный гул двигателей я впал в дремотное состояние, а потом и вовсе отключился от происходящего.

****

Ленск уже давно лежал в глубоких сугробах, но главные автомобильные артерии и тротуары хозяйственные службы города содержали в порядке, оперативно очищая их от снежных заносов. В этом году снег начал валить с середины сентября, и как будто издеваясь, словно по расписанию каждые десять дней хоть ненадолго, но густой крупой сыпал на крыши и мощеные брусчаткой улицы. А расслабляться градоначальнику никак не положено. Хозяин может неожиданно нагрянуть в Ленск, и ему не понравится, что сугробы лежат вдоль дорог или вообще замели тротуары. Против снега в этих краях бороться сложно и муторно, но приходилось поддерживать реноме столицы золотого края — Ленска. Как-никак здесь университет с множеством иностранцев, большой аэровокзал, речной порт (сейчас скованный во льдах), множество гостиниц. Каждый день то из Маньчжурии или Китая, Кореи или Японии, а то из североамериканских штатов прилетают туристы, деловые партнеры, коммерсанты. Жизнь кипит, несмотря на пришедшую зиму.

Метели сменялись безветренными и солнечными днями, а сильные холода с тщетностью пытались загнать по домам жителей города. Привыкшие к подобным вывертам погоды, ленчане только кряхтели, прячась под капюшонами оленьих шуб и поскрипывая торбосами по жесткому снежному покрову. Густой морозный туман поднимался над крышами и стоял по несколько дней, сжимая раскинувшийся вдоль закованной в ледяной панцирь реки Ленск в своих тисках.

Мы подлетали к аэропорту Ленска в середине дня, когда туманная изморозь стала слегка рассеиваться. То и дело самолет нырял в облака, пробивал их своей тушей и, наконец, стал закладывать вираж, чтобы выйти на посадочную глиссаду. Улыбчивая якутянка, которую звали Верой, попросила нас занять места в креслах и надеть ремни безопасности. Я давно обратил внимание, насколько безмятежность Ломакина контрастировала с его нервными движениями пальцев, как будто чародей пытался легкими движениями рисовать контуры магического конструкта. Неужели чего-то опасался?

Наконец, шасси коснулись бетонки, самолет слегка подпрыгнул на ее стыках, шустро пробежал, гася скорость — и остановился.

— Ну вот, прибыли, — сказал Архипов и с хрустом потянулся. Он до этого прикорнул на диванчике, а теперь деловито накинул дубленку, застегнулся на все пуговицы. — Княжич, в гардеробе висит теплая одежда, наденьте ее.

— А что с этим делать? — на всякий случай поинтересовался я, показав на куртку, в который вылетал из Москвы.

— Ее заберут, не переживайте. Парни потом завезут к Аксинье Федоровне, — успокоил меня Василий.

Удивительно, что верхняя одежда, предназначенная для меня, была по-современному красивой и удобной. Но сначала пришлось натянуть на себя термо-подштанники, как я в шутку обозвал тонкие трико, потом термо-футболку, а уж после этого флисовую рубашку, штаны с теплой подкладкой. Искренне не понимал, зачем превращать себя в капусту. Не пешком же до особняка матери пойдем. Явно повезут в теплой машине. Вон, в иллюминатор вижу, как к трапу подъехали три солидных по размеру внедорожника и черный представительский автомобиль. Отец прислал или даже сам приехал. Ну и зачем мне эти свитер, унты, куртка, шапка?

Увидев мое недовольное лицо, Архипов рассмеялся.

— Терпи, княжич. Здесь не московские морозные щипки. Сейчас выйдешь на пару минут наружу — сразу поймешь.

— Отец приехал? — я кивнул в сторону иллюминаторов.

— Да, ждет тебя, — Василий вытянул руку, поторапливая меня к выходу. — Прошу!

Я попрощался с девушками-стюардессами, которые сидели в своем закутке, потому что двери распахнули телохранители. Холодный воздух ворвался в салон, и я поспешил наружу. Держась за поручни трапа, осторожно спустился на землю и направился к модному «Аргусу». Золотистые литеры на черном капоте гляделись очень стильно. Захлопали двери, наружу выскочили крепкие парни в костюмах, наплевав на мороз. Один из них открыл заднюю дверь «Аргуса» и склонил голову, приглашая меня занять подобающее моему статусу место.

В салоне пахло терпким мужским парфюмом. Кряжистая фигура отца занимала чуть ли не половину дивана. Повернувшись ко мне, князь долго изучал меня, словно до этого никогда не видел. Наверное, искал изменения, произошедшие за несколько месяцев.

— Здравствуй, сын, с приездом! — он протянул широкую ладонь, в которую я вложил свою.

— Здравствуй, отец, — степенно ответил я. — Спасибо, что встретил.

— Думал, на такси домой поедешь? — развеселился Георгий Яковлевич. — Меня мать не поймет, если я до такого опущусь.

Он хлопнул меня по плечу и вроде бы захотел приобнять, но что-то его остановило. Мы еще не привыкли друг к другу, и подобные эмоции вызвали бы только смущение.

Между тем Куан и господин Ломакин уже были размещены в одном из внедорожников, и наша кавалькада, развернувшись, помчалась вдоль посадочной полосы, пересекла рулежную дорожку и свернула к стеклянному «стакану» центра управления полетами, миновала его и нырнула в какой-то служебный проход, где стояла вооруженная охрана.

— Как прошел полет? — вольготно раскинувшись на диване, спросил отец. — Никаких неприятностей не было?

— Я большую часть дороги проспал, — признался я. — А так все нормально. Кормили вкусно. Кстати, поблагодари Веру и Лику. Девушки хорошо справлялись со своими обязанностями.

— Именно что обязанностями, — добродушно откликнулся князь Мамонов. — Если их поощрять за каждый полет, другие на шею сядут. Всем захочется быть обласканным. Слуг надо в черном теле держать, сын. Иначе наглеть начнут. Я не обо всех говорю, но факты — вещь упрямая. Будешь сам хозяином — делай что хочешь.

— Тебе виднее, — я не стал спорить с ним. — Я лишь сказал, что они обеспечивали комфорт на высшем уровне.

— Так этому их и учили! Поверь, Вера с Ликой очень довольны своей службой. Если ты их поблагодарил, они и твоим словам будут рады.

— Ну да, — только и смог ответить я.

Колонна выехала с территории аэропорта и помчалась по гладко накатанной дороге, ширина которой определялась фонарными столбами, тянущимися до самого горизонта, где виднелись крыши высотных домов. А так создавалось впечатление, что мы ехали по заснеженному полю.

— Не скучал? — отец пристально взглянул на меня.

— Некогда было. Учеба, Куан гоняет как сидорову козу, соревнования…

— Кстати, поздравляю тебя с завоеванием Кубка! Мы здесь следили за твоими боями. Братья и сестры болели так, что едва стены в гостиной не рухнули. Очень тебя ждут, хотят уже познакомиться. А «Пурпурную Звезду» не привез?

— Не получилось. У нас там очередь образовалась. Все хотят своим семьям показать, на время каникул организовали очередь, чтобы никому обидно не было. Кто бы мне дал?

— Ладно, не велика печаль, — махнул рукой князь. — Главное, что именно Мамонов поспособствовал завоеванию кубка за столько лет! Мемориальную доску с твоим именем повесят, наверное.

Самое интересное, отец угадал. Дебаты насчет Доски Славы в лицее разгорелись нешуточные. И не в вопросе «за-против», а где именно. В центральном фойе или в актовом зале. Там какие-то нюансы всплыли насчет Кубка, который наш директорат опасался ставить на самом видном месте из-за боязни его повреждения или даже похищения! Паранойя — она такая! Не щадит никого, даже нашего дорогого Дмитрия Сергеевича Разумовского!

— Не только с моим, — счел я нужным принизить свой вклад в общую победу. Пахали все.

— Не скромничай, сын, — у отца было иное мнение. — Я внимательно изучал отклики болельщиков. Очень много людей без обиняков заявляют, что без твоих побед в одиночных боях «Чистые Пруды» вряд ли дошли бы до финала. Именно ты заложил фундамент побед. И это говорят даже те, кто учится в лицее. Про посторонних я уже и упоминаю.

— Со стороны виднее, — я не стал спорить. Хочет князь Мамонов покупаться в водах тщеславия — его дело.

Тем временем кортеж влетел на окраину Ленска и помчался по прямой трассе вдоль высотных домов.

— А где мама живет?

— В старой части города, ее Мухтуйкой называют. Там живут семьи служилых бояр из нашего клана. Они контролируют золотые прииски на Нюе. Но мы там не задержимся. Переночуем, а с утра полетим на вертолете в родовое поместье, — поделился своими планами отец. — Надо уже знакомиться со своей семьей. А самое главное — я хочу своими глазами увидеть, как отреагирует Источник.

— Не рискованно ли? — осторожно спросил я. Мне, собственно, плевать на Источник. От того, что он есть или его нет, ни холодно, ни жарко.

— Методом научных тычков будем пробовать, — усмехнулся князь и потрепал меня за плечо.

Мы проскочили центральную часть города, выстроенную в современном стиле: высотные дома, деловые башни-центры с яркими вывесками на крышах, часть из которых явно на китайском или корейском языках, много магазинов, а вот народу не так много, как и автомобилей. В основном, грузовой транспорт, автобусы разных калибров, фургончики.

— Большинство горожан работает на приисках, — пояснил отец. — Можно сказать, весь Ленск. Сейчас, правда, не сезон, многие уехали греть кости на южные моря. Люди хорошо зарабатывают, почему бы и не потратить денежки?

— Не жалеешь, что тратят их где-то в других краях, а не у тебя? — поинтересовался я.

Отец громогласно расхохотался и хлопнул своей дланью по плечу, которое сразу заныло от чувствительного удара.

— Молодец, сынок! Вот есть у тебя хватка и правильное понимание жизни! Подучиться надо, и цены не будет! А насчет утечки прибыли не стоит так беспокоиться. У нас совместный проект с императором Кореи. На острове Чеджу мы построили отличный туристический комплекс. Там есть отличные пляжи с черным и белым песком, прозрачной водой, потухшими вулканами, водопадами. Красивейшие места, если романтизмом заполнен по уши. Для влюбленных парочек и вовсе райские кущи. Кстати, появится у тебя девушка, можешь туда ее свозить. Наших соотечественников там никак не меньше, чем подданных Его Величества. В общем, деньги крутятся, прибыль идет в оба кармана, никто не жалуется.

Мы к этому времени проскочили большую парковую зону. Видимо, при строительстве города часть лесного массива оставили нетронутой, и теперь высоченные ели, лиственницы и пихты украшали Ленск своими пушистыми кронами. От парка свернули вправо, поколесили по каким-то улицам и уперлись в блокпост. Самый настоящий, с кирпичным КПП, шлагбаумом и парой вооруженных людей в теплых камуфляжных куртках грязно-белого цвета.

Ждать, пока рычащая колонна подъедет к охраняемой зоне, они не стали. Шлагбаум взлетел вверх, пропуская машины с гербом Мамоновых. Я заметил, что два внедорожника отделились от нас и свернули влево к одноэтажным симпатичным домам, вольготно раскинувшимся вдоль дороги с растущими красавицами-пихтами.

— Куда это господина Ломакина и Куана повезли? — мне стало интересно.

— Их поселят до завтрашнего дня в гостевом доме, — пояснил отец. — Хочу побыть только с мамой и тобой. Зачем нам посторонние люди в доме? Пообщаемся, посмотрим друг на друга.

— А мама с нами поедет в имение?

— Я не запрещаю ей, — пожал плечами отец, — хотя ездит она к родственникам весьма неохотно. Ну, это ее личное желание.

Мы подъехали к двухэтажному особняку, построенному в каком-то смешанном стиле. Нижний этаж на массивном каменном фундаменте высотой чуть ли не метр, был полностью выложен из кирпича, оштукатурен и выкрашен в нежный бежевый цвет. Широкие окна, парадная лестница под навесной изящной крышей, накрытая зеленой дорожкой из ковролина, чтобы ненароком не поскользнуться на отшлифованном камне. Второй этаж представлял собой нечто в старорусском стиле с примесью современных строительных технологий: полностью деревянный из оцилиндрованного бревна, с длинным балконом, опоясывающим чуть ли не весь дом, с завитушками, с мощными деревянными стеклопакетами, а на самом верху медленно покручивается ажурный флюгер в виде черного кота. Неподалеку возвышается кирпичное здание с длинной трубой. Явно автономная котельная, обогревает все хозяйственные постройки.

Внедорожник проехал мимо крыльца, давая нам занять подобающее место. Водитель остановил «Аргус» точно посередке, и к нам сразу же бросился один из охранников, торчащих у входа. Он распахнул дверь и легким поклоном приветствовал меня, вылезшего первым:

— С прибытием, княжич! Добро пожаловать домой!

Видать, все здесь уже проинструктированы о моей персоне. Я размял ноги, дожидаясь отца, и замер, увидев маму. Распахнув двери, она с непокрытой головой, но в черной искристой меховой шубке выскочила на крыльцо, и рванула ко мне навстречу. Больше всего я боялся, что мать, не дай боги, поскользнется и упадет. Но второй стражник умело страховал ее, вроде бы и не торопясь, но в то же время находился рядом с нею.

— Сынок! — мама сжала меня в объятиях, обдавая запахом тонкого парфюма. Ее темно-каштановые волосы упали на мое лицо, но я стоически терпел, сам прижавшись к родному мне человеку. Все детские обиды, злость и прочие психологические комплексы рассыпались в прах на морозном воздухе. Если отца я еще не мог принять по разным причинам, то мама сейчас была для меня самым родным человеком в мире. — Как же ты вырос, в плечах раздался!

— Мам, простынешь же! — пробурчал я, стараясь выбраться из крепких объятий. А еще чувствовал, что она беззвучно плачет. — Ну, мам, хорош уже! Вот он я, приехал, как и обещал! Все, пойдем!

— Вещи княжича занесите в дом, оставьте в парадной, — услышал я голос отца. — Ася, не будь столь безрассудной! Застынешь!

В конце концов мы вдвоем уговорили мать, и она, счастливая, держала меня за руку, пока не завела в просторную парадную, залитую электрическим светом. Там нас ждали две горничные в голубых платьях и кружевных передниках поверх них. Обеим лет по тридцать, вышколены так, что лишнего слова не скажут. Руки сложены на животе, в глазах плещется любопытство.

— Всем здрасьте, — не зная, что сказать, брякнул я, расстегивая куртку.

— С приездом, Андрей Георгиевич! — чуточку вразнобой ответили горничные. — Какое счастье для Аксиньи Федоровны! Георгий Яковлевич!

Они поклонились отцу, и тот кивнул на мою сумку:

— Мария, отнеси вещи княжича в его комнату, а потом покажешь, что и как.

Черноволосая, с едва вздернутым носиком и россыпью веснушек на лбу, женщина забрала у охранника мой баул. Я бы мог воспротивиться этому, но присутствие отца могло вылиться в очередное нравоучение по теме «что входит в обязанности домашней прислуги и как вести себя молодому хозяину». Тем более, сумка не тяжелая, там вещей — кот наплакал.

Мама чуть суетливо помогала мне раздеться, как будто до конца не верила, что я здесь, рядом с ней, что это не иллюзия, а самый настоящий сын.

За обеденным столом кроме нас троих больше никого не было; мама, выпроводив горничных, сама взялась ухаживать за мной и отцом. И такая идиллическая картина, по моему мнению, очень ей нравилась.

— А чем ты сейчас занимаешься, Андрюша? — поинтересовалась мама, подлив мне наваристой ушицы из белорыбицы. — Не только же своим железным бронекостюмом? Есть и другие интересы. Учитывая, что ты сейчас в императорском лицее учишься, там возможностей куда больше.

— Мам, — работая ложкой, я хлебал душистый суп, — в «Чистых Прудах» у меня один интерес — экзоскелеты. Тем более, там есть инженер и механики, которые обслуживают железо. У меня пока нет возможности заниматься ими самостоятельно. Но, так-то, есть кое-какие задумки. Например, студию звукозаписи открыть. Свою.

Отец хмыкнул и промокнул салфеткой губы.

— Не из-за Анжелики Салтыковой, случаем, ввязываешься в убыточное дело? — спросил он.

— А если даже из-за нее — то что? — набычился я. — У меня есть деньги, которые я хочу вложить в проект. И я уверен, что дело пойдет. У Анжелики появился отличный материал для раскручивания имени. Запишем чумовой альбом, с руками отрывать будут. А потом, она мне помогла однажды, и это моя благодарность.

— Молодость, — неопределенно хмыкнул отец. — Как есть, молодость в самом худшем ее проявлении: готовность показать красивой девушке, что весь мир к ногам хочу положить… Ну ладно, на твои деньги я не претендую. Прогоришь — урок на будущее будет великолепный. Но сам хоть понимаешь, что это совсем не то, что тебе надо?

— А что мне надо, отец? Сам-то ты знаешь или только прописные истины готов вталкивать? — меня понесло. — Я пытаюсь нащупать свой путь. Приобрел старый, но добротный дом, где будет мастерская для экзоскелетов и студия. Пока да, одни расходы. Но это не риск, а оправданный ход. А чего ты ждешь от меня? Я младший княжич в семье, наследник рода уже определен — это Антон. Есть еще дети, которым надо помогать. Мне ничего не светит на этой дороге.

— Тпру! — фыркнул князь Мамонов и рассмеялся, но глаза его потемнели то ли от гнева, то ли от забурлившей Силы. — Разлетелась, лошадка! Слышала, мать? Каков сын-то у нас самостоятельный! Ну, молодец, я только могу поаплодировать смелости и решимости нашего Андрея! Только не забывай, парень, что за твоя жизнь до совершеннолетия будет под бдительным контролем семьи, то бишь меня. Хочешь ты этого, или нет — уже не важно. Ты Мамонов, и все свои действия должен совершать исходя из ситуаций, которые не должны навредить Роду. И почему ты решил, что ты мне безразличен? Например, я уже присматриваю для тебя место в системе клана. Хочешь быть инженером и заниматься разработкой алмазных и платиновых приисков? Пожалуйста, задействуем все ресурсы для получения тобой нужных знаний. Финансовый сектор, банки? Тоже не вопрос. Влюблен в экзоскелеты? Ну… здесь проблема. У меня нет в планах внедрять в охрану штатную должность пилота ППД. Хотя, можно и попробовать. Есть несколько объектов, на которые облизываются наши соседи. Не переживай, Андрей, я тебе точно не дам бессмысленно прожигать жизнь на танцполах и в ресторанах.

— Жора, ты уже преувеличиваешь, — укоризненно произнесла мама, накладывая мне цыпленка, фаршированного баклажанами, и рисовый гарнир. — Андрей в самом деле очень самостоятелен и серьезен в планировании своего времени. И Куан за ним присматривает… Кушай, сынок.

— Лучше перегнуть палку, чем потом сожалеть, что не дал правильный совет, — отец дождался, когда ему в тарелку наложат второе, благодарно кивнул. — Меня удивляет, почему купец Афанасьев уступил тебе купеческий дом, причем с полным обоснованием своих действий, с приложением охранной грамоты о принятии оного в качестве памятника культуры девятнадцатого века. Ты ему не говорил, чьих кровей?

— Для него я Волховский, но, если честно, в последнюю нашу встречу он вел себя как-то… по-другому. Больше почтительности, что ли…

— Пронюхал, пес, — откинулся на спинку стула князь Мамонов. — Гляди в оба. С дочерью его будь осторожнее. Не дай себя облапошить на почве романтических отношений.

— Я с Борисом Кузьмичом сблизился лишь из-за мастерской, — признался я. — Хотел приобрести какой-нибудь заброшенный сарай, а он мне домище любезно предоставил. Даже ремонт за свой счет обещал. Ну я и решил объединить свои проекты: студию и мастерскую.

— Ладно, помогу еще раз, — иного ответа я не ожидал. Отец постоянно прощупывал мои намерения, внимательно присматривался, как я отстаиваю свои интересы и только ждал слабины, чтобы обрушиться с критикой. Я же с упрямством, достойным лесного кабана, ломился вперед, не глядя на препятствия. — Дам задание Антону, чтобы перебросил на твой счет пятьсот тысяч рублей. Скажем так: развлекайся, если чувствуешь в этом деле интерес и прибыль. Но запомни: за провал ответишь беззаветной службой Роду. Я не требую от тебя баснословных прибылей, мне нужно видеть, на что ты способен. Бездарно профукаешь деньги, будешь делать все, что я скажу. И больше никакой отсебятины. Детство когда-то кончается, сын, и надо принимать решение, как жить дальше.

Мама тяжело вздохнула и звякнула колокольчиком. Вошла Мария.

— Маша, можно подавать чай с десертом, — сказала мама.

Мы попили душистый чай с вареньем из голубики, лесной красной смородины, дикой малины, крыжовника — черпай из розеток любое, да успевай нахваливать. Закончив ужин, я поблагодарил горничных, за что удостоился их улыбок, но отдохнуть не удалось. Отец извинился перед мамой и повел меня в свой кабинет на верхний этаж.

Мощная лиственничная дверь, превращенная опытным краснодеревщиком в великолепную вещь ручной работы, была вся обвешана магическими защитными конструктами, поэтому отец остановил меня за несколько шагов от нее и несколькими движениями деактивировал их от греха подальше. А то ведь разнесу все, потом снова плети их, вязь за вязью.

Кабинет был скромных размеров, большую часть занимал рабочий стол с вычислительным терминалом с монитором, множителем и компактным уничтожителем бумаг. Пара стульев, личное кресло в дальнем углу подальше от окна, прикрытого сейчас жалюзи — тоже разумно: предохраняться от неведомых стрелков или наблюдателей с оптикой. Врагов у Мамоновых, я уверен, хватает с избытком.

— Заходи, дверь поплотнее закрой, — отец уселся в своем кресле и показал мне, что я могу взять стул и присесть рядышком. — Надо поговорить серьезно, а то матушка так и рвется тебя досуха выжать. Ей же интересны столичные дела своего сына. Так… насчет финансирования двух твоих проектов я уже сказал. Деньги будут. Ты разработал проект или даже не начинал? Сколько человек планируешь привлечь к работе со своими бронекостюмами? Нашел ли специалистов по созданию студий?

— Людей ищу, — ответил я спокойно. — По студии уже есть два кандидата. По возвращении встречусь с ними, посмотрю, что за птицы. Насчет экзоскелетов труднее. Инженера найти в Москве нереально. Всех лучших растащили по кланам.

— Может, пока он и не нужен? — подсказал отец задумчиво. — Возьми пару механиков, умеющих работать не только с магическими интеграторами, но и механикой. Найди баланс между магией и обычной техникой. Вдруг удастся создать УПД на базе именно такой разработки. Комбинированный экзоскелет — находка для простолюдинов, тоже желающих присоединиться к лихим боям аристократов. Своего инженера не дам, ищи сам. Учись быть управленцем.

— Да я и не собирался просить, — пожимаю плечами. — Справлюсь, думаю.

— Какие у тебя отношения с Великой княжной Лидией? — неожиданно спросил князь Мамонов. — Мстиславские на давят своим авторитетом, чтобы ты был только с ней?

— Нет, все нормально. Но хотят, чтобы я весной вместе с ней поехал в Венецию и Геную на турнир. Там будет весь цвет княжеств Европы.

— Слышал об этом. Тебе, наверное, нужно мое разрешение?

— Император или цесаревич обратятся к тебе, не переживай. Никто тайно не будет использовать меня.

— Радует. Партнерство — это не только финансовая прибыль, но и обыкновенное человеческое благородство. Буду ждать их звонка, — отец оживился. — Потом и поговорим. Куан о твоих успехах в обучении ментальным техникам отзывается хоть и сдержанно, но в голосе появилось больше оптимизма. Хочется побыстрее проверить, как Источник отреагирует на твое появление. Я Омрына пригласил, самого сильного шамана, будет за тобой смотреть.

Я поежился. Шаманы непредсказуемы, особенно те, которые только камланием и занимаются. Все их силы направлены на общение с духами предков, но и нечто другое им подвластно так, как никому другому. Куан немного другой. Он больше боец и оборотень. Ну, привык, что его шаманом на каждом шагу называют, поэтому никого не пытается переубедить.

— Будьте осторожны, — предупредил я. — Погашу Источник — родня с меня шкуру спустит и тебя тоже не пожалеет. Твоя же идея.

Отец показал хищную улыбку, от которой стало не по себе. Хочется надеяться, что он знает, что делает. Простучав пальцами по столу, князь спросил:

— Как тебе княжна Елецкая? Да, я знаю о твоей новой знакомой. Расскажи о ней.

— Девушка как девушка, — не люблю я раскрывать карты перед кем бы то ни было. Даже перед родственниками. Вдруг у отца совсем иные планы на меня, а Вероника помешает. — В общении легкая, нет аристократической спеси, как у столичных боярышень. Отец служит в ГСБ, управляет охраной спецобъектов. Не последнее лицо в окружении императора.

— Да, я о нем навел справки, — кивнул отец. — С ее родителями еще не знакомился?

— Только с бабкой, Нечаевой Ниной Матвеевной.

— Ага, наслышан, как же, — прорезалось в голосе князя уважение. — Раз составленное о человеке мнение уже никогда не меняет. Но если дала хорошую оценку — считай, навсегда. А теперь говори, какого она о тебе мнения?

— Разрешила встречаться с Вероникой.

— Угм, — невнятно буркнул отец. — И все же отрадно, сын, отрадно. Дружи с этой девочкой. Ничего от тебя не требую, но постарайся встретиться с ее родителями. Составь свое мнение, найди перспективу для постоянного общения. А теперь не о самом приятном для тебя. Рано или поздно этот разговор все равно состоится, и я считаю начать его сейчас. Зато у нас будет время найти решение… или не найти и принять с честью вызов.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — мне сразу не понравилась такая вводная.

— Когда Мамоновы осели на якутских землях, роду пришлось искать союзников, иначе огромные территории было не удержать. Сил маловато, людей почти не осталось после долгого перехода из Московии в Якутию, — начал отец издалека. — Первым Главой Рода, приявшим Источник, был Добр Мамонов — его портрет тебе надо обязательно посмотреть — который взвалил на себя тяжелое бремя. Где лестью, где хитростью, а где и отвагой вперемешку со свирепостью, он начал постепенно завоевывать авторитет. Искра, давшая ему Силу, помогла в эти трудные годы. Чтобы успокоить аборигенные племена, пришлось идти на некоторые уступки, и одна из них гласила: младший княжич из Рода Мамоновых обязан взять в жены княжну из какого-нибудь якутского или тунгусского рода. И это обязательство соблюдается по сей день…

Мне стало не по себе. Повеяло большой подставой.

— Когда Род возглавлял твой дед — Яков Сидорович — ему пришлось женить младшего сына, то есть моего брата Василия, на киндигирской княжне, чтобы скрепить союз с тунгусами и получить доступ к вилюйским месторождениям нефрита, ну и укрепить южные наделы. Сейчас он князец, вершит дела от имени двух Родов. Изредка приезжает в гости, важный как новогодний гусь. Теперь пришла очередь отдавать своего младшего сына мне…

Отец замолчал, словно испытывал душевные терзания и сомнения, правильно ли поступил. Но я не обольщался. Папаша мой из таких людей, что любая сделка, приносящая выгоду, станет для него куда важнее, чем собственный ребенок.

— У князца Чакыра из борогонского рода есть дочка, зовут Дайааной, но она любит себя называть Дианой. Потенциальный оборотень, сильная шаманская родословная. Красивая и здоровая деваха, подтверждаю. Я хотел женить Виктора, когда тебя еще не могли разыскать, и даже скрепил с Чакыром договор, но этот старый козел каким-то образом узнал, что у меня появился еще один сын, и выкрутил мне руки своим требованием.

Выкрутил руки? Так я и поверил!

— Крыса у меня завелась, надо ее найти и удавить, — монотонно произнес князь Мамонов. — Ничего, разберусь с этим. Виктора пришлось освобождать от данного слова, а значит, кандидатом стал ты. Надо будет ехать в гости и скреплять договор над священным костром.

— Отец, мне всего лишь шестнадцать скоро будет! — хрипло буркнул я, чувствуя в душе опустошение и предательское постукивание тяжелых молоточков по вискам.

— А Диане — пятнадцать исполнится. Никто вас не гонит под семейную крышу прямо сейчас. Чакыр даже согласен подождать, так что у нас будет пять лет максимум, пока девчонка в силу войдет. Ей нужно пройти инициацию в девичьем возрасте, чтобы род увидел тотемного зверя, который будет на вашем семейном гербе.

— Хреново, — грубо выругался я, не обращая внимание на отца.

— Не спорю, — кивнул князь, не обратив внимание на эту эскападу. — У тебя целая плеяда красивых девушек в Москве появилась, кандидатки как на подбор, из хороших семей… да, я все знаю, сын, слежу периодически, не обижайся. Хочешь, сделаем так, что у тебя будет большая семья с несколькими женами? Только тебе придется уехать в наши суровые края, чтобы обойти некоторые законы империи…

— Да ну! — я заалел как утренняя заря. — Ни одна нормальная девчонка не согласится на такой вариант! Даже не представляю, как это объяснить. Извини, дорогая, у меня уже есть женушка. Не согласишься ли ты тоже войти в мою семью?

Мощный удар ладони по столу заставил вздрогнуть и замолчать. Отец полыхал гневом.

— Замолчи, щенок! — просипел он, словно горло перехватило. — Воли много взял вдали от родительского догляда! Пора бы осознать, что твоя свобода закончилась с той минуты, когда ты обрел семью. Помимо прав появляются обязанности, которые нужно выполнять. И твое ерничанье меня удивляет. Я же не стою над тобой с палкой и не гоню в узкий коридор, откуда только один путь — вперед.

Он тяжело вздохнул, и словно извиняясь за всплеск эмоций, выставил ладони перед собой.

— Сорвался. Я понимаю, что у тебя найдется куча аргументов на мои требования, но ведь и в самом деле нужно привыкать к новой жизни. Ты уже не один, за тобой серьезная сила. Пожалуйста, съездим к Чакыру, пусть старый козел посмотрит на тебя. Эти шаманы как-то различают в человеке все темные и светлые стороны. Авось испугается, отменит ритуал у священного костра. И не забывай, у тебя еще полно времени побыть свободным.

Я промолчал. Отец и в самом деле поступил мудро: не стал давить своим авторитетом, угрожать, бить кулаками по крышке стола и брызгать слюной, что я — неблагодарная сволочь. В какой-то момент я могу встать и уйти, помахав рукой своим родичам, которые не защитили маму, не остановили ее, дав уйти в бега на пятнадцать лет. Они думают, я забуду об этом?

Лишат меня финансовой подпитки? Да и хрен с ними. Поступлю в военное училище, потом несколько лет службы в горячих точках — и Мстиславские дадут дворянство. Дадут, дадут. Им даже в радость будет подгадить Мамоновым.

Что-то такое промелькнуло у меня в глазах, отчего отец сразу превратился из волевого, жесткого мужчины в пожилого человека с потухшим взглядом. Я уверен, что он искал меня не ради того, чтобы утешить свое ущемленное достоинство. Как же! Жена с ребенком сбежала от самого «золотого тойона»! Вся Сибирь смеяться будет! Представляю, сколько всего ему пришлось услышать от родственников, чтобы прекратил заниматься пустыми поисками и уделял время роду. А князь добился своего, пошел на сделку с Мстиславскими, фактически подставив себя перед семьей. Нетрудно догадаться, что будет, если начнутся серьезные проблемы из-за этого.

— Ладно, сын, отдыхай, — вздохнул отец, отпуская меня. — Завтра с утра вылетаем.

2

После плотного завтрака мы оделись и вышли на улицу все вместе. Мама тоже решила полететь с нами. В длинной светло-серой шубе, в нарядных камусах, обшитых бисером, в меховой шапке она выглядела как настоящая местная красавица. Тонкие стрелки подведенных бровей, ярко накрашенные губы — помада в этих краях играет скорее защитную роль, обветриться можно за несколько минут — тщательно заплетенные в толстую косу волосы делали мою маму неотразимой даже в морозном тумане.

Я украдкой сплюнул, проверяя, не замерзнет ли слюна на лету, как меня пугали в Москве. Если затрещит, не упав на землю — значит, градусов шестьдесят, не меньше. Не замерзла, успешно долетев до сугробов, лежащих вдоль дорожки. Даже разочаровался немного.

Мы сели во внедорожник и выехали из распахнутых ворот на улицу, где нас уже ждало сопровождение. В одной из двух машин увидел Куана и Евгения Сидоровича. Значит, тоже летят с нами.

Вертолетная площадка находилась в пятистах метрах от особняка, где проживала мама, окруженная высоченными лиственницами. Снег с бетона был полностью убран, осветительные мачты сейчас терялись в клубах морозного пара, и пробивающийся сквозь них свет казался каким-то перламутровым. На самом краю площадки торчали какие-то деревянные постройки, вероятно, для персонала и охраны.

В середке, свистя лопастями, стояли две приземистые сине-голубые стрекозы. Пилоты, видимо, прогревали движки.

— Холодновато сегодня, Георгий Яковлевич! — подскочил к нам какой-то мужчина в тяжелой меховой куртке и в унтах. Шапка, надвинутая по самые брови, покрылась белыми хлопьями куржака. Изо рта у него вылетал теплый пар. — Масла и смазки загустеют!

— Антиобледенителем поверхность обработали? — повысив голос, спросил отец. — Ну и в чем дело? Сегодня минус сорок, не больше. Пойдем на высоте четыреста-пятьсот метров! Все равно весь маршрут проходит по безлюдным местам! Не ссы, Паша! В первый раз, что ли?

— Да я, как бы и не…, — завелся мужик. — С вами же сын полетит и жена! Я отвечаю за вашу и их безопасность!

— С нами будет маг! — успокоил его князь. — На машинах придется пять часов ехать, а по воздуху мы и за два справимся! Не хочу время терять! Так что готовься к взлету!

Мы поднялись по трапу и нырнули в полуовальную дверь. В салоне грохотало и свистело, поэтому один из пилотов показал жестом, чтобы мы надели наушники. Я обнаружил, что они лежат на каждом пассажирском кресле. Сначала помог маме, плотно подогнав по размеру, и увидев жест, что все в порядке, нацепил свои. Сразу же пропала какофония свиста лопастей и гула движков. Я занял место по правому борту, отец с матерью сели впереди меня, а Куан с Ломакиным — слева. Тяжело топая по металлическому полу, прошел Архипов, наклонился к отцу, что-то сказал ему, и тот кивнул.

Зам по безопасности покрутил рукой над головой, давая сигнал пилотам к взлету. Пол под ногами вздрогнул, движок надсадно загудел, и земля начала удаляться. Поднявшись над кронами деревьев, оба аппарата взяли курс на заснеженные равнины с едва видимыми пятнами лесов.

Надо признаться, отец меня вчера расстроил. Если этот… как его — Чакыр! — всерьез задумал отдать свою дочь за меня, нужно что-то предпринять такое, чтобы он раз и навсегда забыл обо мне. Может ли антимагия реагировать на оборотней? Почему я не проверил ее действие на Куане? Прилетим в поместье Мамоновых, вот и проведу эксперимент. Разве захочет любящий отец отдавать свою дочь такому монстру, чтобы гарантированно загасить ее Дар? Сомневаюсь. В общем, чем я буду казаться хуже для других, тем для меня лучше.

Мне сейчас нужна свобода, а не какие-то обязательства перед чужими людьми. Мало ли что захотел Чакыр? Да и отец намекнул, что ищет возможность отложить сделку, а то и вовсе ее отменить. Думаю, он тоже надеется на антимагию, на ее парадоксы по отношению к «правильной» магии.

Под монотонный гул двигателя я задремал. Смотреть на земле было нечего. Пару раз промелькнули небольшие поселки, называемые наслегами, в которых проживают сельские общины из нескольких родов, а потом пилоты взяли курс вдоль трассы, уходящей за горизонт. Видел несколько ползущих машин, а потом и вовсе все вымерло.

В воздухе мы были чуть больше двух часов. Меня разбудил отец, потрепав за плечо и ткнув пальцем в иллюминатор. Внизу расстилался довольно большой поселок с правильным периметром, внутри которого просматривались улицы, ходили люди. Чуть в стороне выделялся прямоугольник из нескольких домов, построенных таким образом, что на ум приходило только одно: острожная крепость из массивных строений, в которой можно перемещаться по внутреннему двору под защитой внешних стен или даже по переходам, соединяющим все эти дома. Видимо, это и была родовая усадьба. А все остальное — жилье вассальных семей. Пока снижались, я насчитал около сотни домов.

Непонятно, почему именно здесь Мамоновы осели, а не попробовали уйти к Лене. Все же река — основа экономического процветания. Особенно в таких глухих краях как Якутия.

Вертолеты сделали круг над усадьбой и стали снижаться. Отец вытащил из кармана телефон, и скинув наушники, поднес его к уху:

— Что еще, нетерпеливый мой? — закричал он. — Не дождешься никак, пока я не приземлюсь? Что случилось-то? Да неужели?

Он повернул голову и посмотрел на меня каким-то непонятным взглядом, от которого стало не по себе.

— Ты ничего не путаешь, Серега? Ладно, сядем, разберемся. Для встречи все готово? Давай, пока!

Отец отключил телефон и пояснил:

— Брат звонил! Уже копытом бьют от нетерпения!

Мама только кивнула, не открывая глаз.

Наконец, шасси вертолета коснулись земли, лопасти перестали резать воздух, движок замолчал. Дождавшись, когда к двери подтащат трап, мы вышли наружу и оказались в окружении вооруженных людей. Их было человек десять. Один из них вышел вперед и поздоровался с отцом, потом с мамой, после чего почтительно склонил голову передо мной, с любопытством оббежав взглядом с ног до головы.

— Все тихо, без происшествий, Леня? — спросил князь.

— Стараемся, княже, — пробасил мужчина. — Пройдем в дом? Вся родня там, решили на улицу не выходить.

— Ну и правильно, сопли еще морозить, — хмыкнул отец и решительно зашагал по утоптанному снегу к деревянной цитадели из нескольких двухэтажных домов, которые при случае могли легко превратиться в защитные фортификации. Водружены на метровом фундаменте из дикого камня, не удивлюсь, если внизу еще два этажа есть с подвалами, бункерами и безопасными переходами. Может, и правильно, что родовое поместье находится на отшибе. Просто так не подберешься, все просматривается на много километров, даже мышь не проскочит.

Положа руку на сердце, я плохо запомнил, как знакомился со своими родственниками. Целая куча народа, столпившаяся в просторной гостиной центрального двухэтажного дома, пришла в движение, когда мы разделись и вошли туда. Отец, крепко держа меня за плечо, толкнул какую-то речь о воссоединении семьи через столько лет, проверив ее на стойкость и выдержку. Рассказал про мои достижения и успехи, про то, как мною заинтересовались даже Мстиславские, и как ему, то есть отцу, пришлось приложить невероятные усилия, чтобы я, наконец-то, оказался дома.

Потом мы начали знакомиться. Первым делом Глава Рода подвел меня к старейшине — глубокому старику с запавшими глазами, в которых горел какой-то дьявольский огонек. Он сидел в кресле, крепко сжав пальцами подлокотники. На мое вежливое приветствие Старейшина, не отрываясь, смотрел в лицо несколько минут, пока не сказал:

— А ведь вылитый Добр!

Не знаю, чего больше было в его голосе: одобрения или неудовольствия. Про Добра я уже знал: мой предок, первым приявший Дар Источника. Надо будет посмотреть на его портрет. Вон она, галерея, висит на стене вдоль лестницы, ведущей наверх. Только как Старейшина мог разглядеть во мне молодого Добра, если никогда в жизни не видел его молодым? Три века прошло. Может, по каким-то иным признакам, о которых я не знаю?

В общем, дед оказался неразговорчивым. Я с облегчением отошел от него. Старики, наверное, все такие вредные. Булгаков Семен Игоревич тому яркий пример. Вредный и тяжелый человек.

Потом пришла очередь знакомиться с женами князя Мамонова, по сути — моими вторыми матерями, Ириной Сергеевной и Еленой Петровной. Обе дамы с непонятной мне опаской и натянутыми улыбками приняли мое приветствие и произнесли стандартные фразы, как они рады моему приезду. У, гадюки! Знаю я, сколько вреда принесли моей маме!

Отец стал представлять моих единокровных братьев и сестер. Первым мне протянул руку Антон, находящийся в статусе наследника Главы Рода. Он сжал своей пятерней мои пальцы, а потом крепко обнял, похлопывая по спине.

— С возвращением, брат!

Потом прочность моей кисти решили проверить Дмитрий и Виктор, тот самый, который счастливо избежал судьбы стать мужем якутской княжны Дайааны. Да и сейчас по его лицу видно, насколько он рад этому факту. Но я никак не показал, что расстроен.

Елизавета — старшая сестра — уже была замужем, представила своего мужа Ефима. Мария — младшая — миленькая невысокого росточка девушка с забавно вздернутым носиком и глубокими черными глазами, смущенно приникла ко мне щекой.

А вот и дядья родные: Алексей и Сергей Яковлевичи — заматеревшие в суровом климате мужчины, такие же широкоплечие, но приземистые, как будто земная гравитация тянула их вниз. Средний дядька сжал своими ручищами мои плечи, легонько встряхнул, но говорить ничего не стал, лишь оценивающе впился взглядом светло-серых глаз в мое лицо. Младший, Сергей, оказался более эмоциональным, заулыбался, хитро подмигнул мне, как бы предупреждая, что основное знакомство будет позже.

Последними были жены дядьев, Ольга Осиповна и Галина Семеновна, чей возраст еще не перешагнул сорокалетний рубеж. По сравнению с «матерями» очень живые и мягкие, волны добрых эмоций от них были настолько сильные, что я ощущал их всей кожей.

Мелких потомков решили пока не представлять. Только под ногами мешаться будут в непонимании, зачем их тут собрали. Они где-то в другом жилом блоке под присмотром горничных находились.

Впервые я ощутил, что такое сила Рода. Почти все собрались здесь, чтобы встретить меня, увидеть, оценить и принять в семью. Им хотелось забыть происшествие пятнадцатилетней давности и показать самую главную ценность — сплоченность. Булгаковы, кстати, при мне столь тесно не собирались. У них, конечно, были свои семейные праздники, на которых обязательно присутствие всех членов рода, но мне не посчастливилось побывать на них.

А здесь был мой дом — именно это хотел продемонстрировать отец, собрав родню в гостиной. Чтобы каждый почувствовал толику вины и осознал, что появление в семье — это радость, а не новые интриги и склоки.

Меня обступили братья с сестрами и стали расспрашивать о Москве, как я там умудряюсь в одиночестве жить, не скучаю ли, нет ли желания вернуться в родное гнездо? Пока отшучивался, позвали в громадную столовую, размером похожую на средневековый зал для пиршеств, разве что статуй рыцарей не хватало по углам, да коллекции холодного оружия. Зато из огромных окон лился яркий солнечный свет, освещая накрытый стол.

Обед продолжался с несколькими переменами блюд. Народ после нескольких бокалов вина и рюмок водки расшевелился, разбился на кучки по интересам, а ко мне подошел отец, наклонился и шепнул:

— Выходи на улицу, жду тебя там.

Я выждал пару минут, жестом показал маме, что мне нужно покинуть стол, и с удивлением увидел в парадной Антона, накидывающего на себя толстую синюю куртку.

— Отец что-то задумал, — подмигнул мне старший брат и сам же шутливо напялил на мою голову меховую шапку. — Погнали, Андрюха. Жуть как интересно.

Я предполагал, зачем меня выдернули из-за стола. Просто так, что ли, князь Мамонов рвался сюда на вертолете, отказавшись от поездки на автомобиле? И его странное поведение во время звонка в вертолете. Кто звонил? Почему отец смотрел на меня так изучающе?

На улице, поскрипывая снежком, нас ожидали старшие родовичи. Рядом с отцом неподвижно застыл старик в оленьей дохе, расшитой мелким бисером. На голове у него было темно-коричневый малахай, на ногах — добротные унты. Шаман, сразу екнуло сердце. Бубна, правда, у него в руках не было, но длинная курительная трубка, из которой валил дым, присутствовала между пожелтевшими зубами.

— Пошли, — сразу сказал отец и направился в сторону одиноко стоящего двухэтажного здания с обычными окнами, занавесками, шторами. Нечто похожее я видел в поместье Булгаковых. Сердце подсказало, что там и находится сердце Рода — Источник.

Старшие шли впереди, о чем-то переговариваясь, а шаман неторопливо семенил за нами. Ароматный дым табака с примесью каких-то сладких трав будоражил мое обоняние. А еще я чувствовал, как меня обволакивает каким-то облаком, и оно было невидимым для глаза. Это облако вошло в голову и мягко, как ласковый котенок, стало трогать лапками. И антимагия молчала, давая противнику безнаказанно считывать мои мысли и образы! Ладно, вреда не приносит, пока сдержусь. Но свою «печку» стал держать на минимальном разогреве.

Когда до двухэтажного здания осталось метров сто, отец остановился и повернулся ко мне, показывая пальцем на строение.

— Знаешь, что там?

— Вероятно, гостиница для родичей, — ответил я спокойно. — Надо же периодически впитывать в себя силу Источника. А сам он находится в бетонированном подвале на глубине пять-десять метров. Может, глубже.

Дядька Сергей рассмеялся:

— А твоему сынку палец в рот не клади, Жора! Сразу вцепился! Как догадался-то, Андрюха?

— Видел уже такие, — не стал я строить из себя знатока. Скромнее надо быть. — У Булгаковых тоже такой дом есть. Чтобы поддерживать искру, необходимо пожить два-три дня над Источником.

— Правильно, — кивнул отец и впился в меня взглядом. — Ты что-то чувствуешь? Ощущаешь зов Источника?

Я замер, и для лучшего контакта с вселенной закрыл глаза. Мне никто не мешал, даже снежок под камусами не скрипнет. Шаманские лапки тоже куда-то улетучились. Тишина, спокойствие и мои попытки вычленить в пустоте хоть какой-то сигнал.

— Нет, — я выдохнул из груди воздух. — Абсолютная тишина.

— А Источник тебя учуял, когда мы только подлетали к поместью, — как-то странно произнес отец. — Ты представляешь? За несколько десятков километров он вычленил твою ауру и стал настраиваться. Сергей, расскажи, что ты увидел.

Младший дядька шумно высморкался в сторону.

— Я находился в алтарном зале по просьбе твоего отца. Мы же знали, в какое время вы прилетаете. Вот и стал следить за реакцией Источника. Он себя повел странно, когда вы уже были рядом с поместьем. Такого мощного излучения мне не доводилось ощущать. Словно гигантский поршень в грудь воткнулся и стал толкать к стене. Потом сам Алтарь засветился как новогодняя ель. Красиво так… После этого словно взбесился: энергетические волны обрели цвет пламени. Стало страшно. Как бы, думаю, не вырубило меня. Вот и поспешил наружу.

— Чувствую, он и сейчас бушует, — медленно проговорил князь, вертя головой.

— Есть такое, брат, — подтвердил дядька Алексей.

Антон лишь кивнул, только раздраженно почесал щеку.

— Боится меня, — предложил я.

— Или хочет побыстрее увидеть, — фыркнул веселый дядька Сергей. Он все время улыбается, за столом больше всех шутил.

— Омрын, что скажешь? — отец посмотрел на шамана. — Пустить тебя к Источнику я не могу, сам понимаешь, но какие-то мысли есть?

— Князыц молодой, сильный, — пыхнул дымом Омрын. — Небесный камень его чувствует, а он его — нет. Заклятие сильное наложено, очищать надо. Не очистишь — беда может быть.

— Омрын, как всегда, в своем репертуаре, — поморщился дядька Алексей. — Какое заклятие?

— Древнее, злое! Сила в князыце проросла как молодое деревце, но стала чужой, тойон!

— Так, ничего не понял, но звучит загадочно, — хмыкнул отец. — Андрей, Омрын, идете со мной. Остальные — на месте. Хочу узнать границы антимагии.

— Жора, ты рискуешь Источником Рода! — заволновался дядька Алексей. — Эти эксперименты могут закончиться очень печально!

— Цыц! — тихо, но внушительно рыкнул князь Мамонов и вцепился в мое плечо. — Пошли. Только не торопись. На каждом шаге пробуй ощущать пространство. Как только почувствуешь что-то необычное — останавливаешься и говоришь.

— Понял, — во рту мгновенно пересохло от волнения. Захотелось зачерпнуть ладонью снег и положить его на язык.

Шаман занял место за нашими спинами, и что-то бормоча, окутался дымом. Когда же у него табак выгорит? Откинув лишние мысли, только мешающие сосредоточиться, я шаг в шаг с отцом двинулся к Источнику. По логике, магическое воздействие на мой организм сейчас должно лишь возрастать, но я ничего не чувствовал. «Система безопасности» молчала, хрустального звона в ушах не было.

— Сколько шагов до Источника? — спросил я хрипло.

— Сто, чуть больше, — ответил отец, покосившись на меня.

Сто? Двигаемся дальше. Теперь я сам считал пройденные метры. Знаю точно, что радиус действия защиты составляет, примерно, тридцать шагов. Поэтому, расслабившись, ускорил движение.

И тут меня накрыло. Я словно влетел под тягучий и обволакивающий с ног до головы водопад смолы. Сразу стало тяжело дышать и двигаться. Тук-тук-тук! Откуда-то издалека доносился равномерный стук барабана, бьющий по ушам с нарастающим шумом. А потом пришло озарение. Источник пытался войти со мной в резонанс, подстроиться под нового носителя Дара с родовой кровью. Что же получается, он чувствует меня?

Я остановился и рассказал о своих ощущениях отцу.

— А как ты сам настраивался на Источник? — мне стало интересно.

— В общих чертах так и было, — оживился князь Мамонов. — Когда меня впервые подвели к Источнику, он тоже пытался подстроиться под мои физиологические ритмы. Эти ощущения весьма сложные, даже словами не передать. У дядьки Алексея, например, голова сильно болела. Его трижды водили к небесному камню, пока не выправили проблемные каналы.

— То есть все зависит от правильной прокачки энергии? — общение с Куаном не прошло для меня даром. Отец с одобрительным прищуром хлопнул по плечу и кивнул на дом, предлагая идти дальше.

К тому времени разнобой в ушах прекратился, но зато вошел в ритм. Тук-тук, тук-тук, тук-тук! Невидимые охотники в джунглях били в свои тамтамы, наводя ужас на преследуемую жертву.

У меня в голове вертелись два вопроса: как отреагирует антимагия на воздействие Источника и может ли быть так, что она вообще не воспримет его как угрозу?

— Есть контакт! — громко сказал я и резко остановился, отчего задумчивый шаман едва не влетел носом в мою спину. — Я его чувствую!

— Что скажешь, Омрын? — повернулся к нему отец.

— Сильная кровь у твоего сына, князь, — как-то буднично, без всякого акцента откликнулся шаман, выбивая из трубки на снег сгоревший табак. — Источник его хочет принять, но не может настроиться, и от этого нервничает. Мешает ему чужеродная сила.

— Но ведь заклятие шаманское! — воскликнул отец. — Тебе по силам снять его!

— Не могу! Оно очень древнее, а шаман, наложивший заклятие, уже давно умер.

— Вызови его дух! Поговори с ним!

— Нет, князь, — покачал головой Омрын. — Я не готов к этому. Страшно.

Отец тихо выругался про себя, с хрустом сжав пальцы в кулак.

— Может быть, стоит подвести Андрея к Алтарю?

— Тебе решать, князь. Я такие советы давать не могу. Княжич без Источника может прожить спокойно, а вот вы как будете жить без небесного камня, дающего вам власть и силу? Узнают князцы, что золотой тойон Силу потерял, все рухнет, война между ними начнется, и твою семью заденет.

Вопрос был не праздный. Отцу надо решаться. Мне даже стало жалко его. Лицо князя мгновенно осунулось, в глазах появилась нерешительность. Или я с Даром Разрушителя на одной чаше весов против всего Рода, черпающего Силу магии из Источника — на другой. Ответ очевиден.

— Отец, не рискуй, — негромко произнес я. — Ну его, этот Источник. Чужой я загашу без вариантов, это уже понятно. Жил все эти годы без него, и дальше проживу.

— Омрын, дальше не идешь! — в голосе князя прорезался металл. — Пошли, сын!

И мы двинулись дальше. До гостевого дома оставалось шагов сорок, навскидку. Я напрягся и готов был в любой момент прекратить ненужный эксперимент. Одним ударом лишить свой Род могущественной поддержки — на такое я не подписывался.

Нас заметили. На крыльцо выскочили двое бойцов в полной экипировке. Отец жестом приказал им оставаться на месте, а сам только и делал, что глядел на меня. Я внезапно остановился.

— Отец, как Добр приручил Источник? — вопрос удивил князя.

— Источник нельзя приучить, только стать его частью. Он тебя примет или нет — другого не дано.

— Ну да, это понятно. Значит, кроме крови, пролитой на камень, нет иных способов?

— Первая кровь Мамоновых была принята Источником, с тех пор каждый из мужчин при инициации отдает ее часть. Сам камень — это огромное хранилище генетического материала Рода, если пояснять его суть современным языком. Поэтому я думаю, что он примет тебя.

— Есть время передумать…, — только успел открыть я рот, как отец схватил меня за руку и потянул за собой, словно одномоментно решился на что-то.

Бойцы охраны если и были удивлены такой картиной, говорить ничего не стали, только расступились в стороны, не забыв распахнуть дверь. Внутри оказался узкий коридорчик, с двух сторон наглухо забранный металлической решеткой. Сбоку небольшая комнатка, огороженная стеклом, за которой маячат еще двое. Третий приник к мониторам, не отвлекаясь на суету.

— Ваня, открывай! — нетерпеливо выкрикнул отец. — И дверь в подвал разблокируй. Никого больше не пускать!

— Даже Алексея Яковлевича и Сергея Яковлевича? — на всякий случай уточнил высоченный мужчина в зимней камуфлированной куртке. Он привстал из-за стола, на котором лежал короткоствольный автомат «Веер». «Магазин на тридцать патронов, калибр в две целых две десятые линии, максимальная дальность стрельбы до пятисот метров, популярен в частных охранных компаниях, есть экспортный вариант», — защелкали в голове характеристики оружия, вбитые Сидором на полигонных занятиях. Просто так, машинально.

Боец открыл решетчатую дверь, впуская нас в просторное фойе с мягкой мебелью, горшочками-цветочками, административной стойкой, за которой сейчас никого не было. Влево и вправо уходили коридоры, вверх шла массивная лестница из великолепно обработанного кедра. Но мы пошли вниз. Оказывается, за стойкой была еще одна дверь — бронированная. Как только подошли к ней, раздался щелчок. Мощное полотно отошло от усиленного стальными швеллерами проема, и мы нырнули за нее.

Бетонная лестница на десять маршей, ведущая вниз, освещена неяркими настенными фонарями. Узкий коридор, в котором двое точно не разминутся; потом еще одна лестница — и очередная стальная бункерная дверь.

— Ты чувствуешь Источник? — спросил отец, бледный от своей решимости.

— Подстраивается, — почему-то шепотом ответил я, каким-то шестым чувством ловя безуспешные попытки огненно-льдистых язычков дотянуться до меня в астральном пространстве. И приходивших в неистовство от бессилия. Источник злился?

— Да, такого буйства я никогда не чувствовал, — рука князя замерла над пластиной, больше похожей на плату микросхемы. — Меня всего трясти начинает.

— Отец, какая родовая Стихия у Мамоновых?

— Огонь.

— Странно, — я хмыкнул, явственно видя в выплесках энергетических волн присутствие Воды. — А иначе никогда не бывало?

— Что ты имеешь в виду? — мои странные вопросы привели отца в чувство. Он раздраженно посмотрел на меня. — Источник с самого начала определяет, какой Стихией наградить избранника. Добр получил Огонь. Этот атрибут Мамоновы и пестуют.

Я пожал плечами, не желая говорить Главе Рода, что именно увидел. Прибережем на всякий случай тайные знания, открывшиеся мне.

— Ну что? — бодрым голосом спрашиваю я. — Прикладывай свою руку и открывай дверь. Ты же хотел этого? Чего замер?

— Нахальный щенок, — пробурчал Мамонов-старший и впечатал открытую ладонь в слюдянистую поверхность пластины. На мгновение она осветилась бледно-сиреневыми всполохами, полотно дрогнуло и отошло в сторону. — Пойдешь первым?

— Обязательно, — я набрал в грудь воздуха и шагнул в сумрачное помещение, на стенах которого играли сине-алые блики от возмущающегося моим нежеланием идти на контакт Источника.

Небесный камень размером в две бычьи головы лежал на гранитной плите, излучая невидимые токи энергии, а антрацитовая поверхность глубокой черноты медленно окрашивалась в нежно-лазоревые и ярко-алые цвета. До Источника оставалось пять шагов, и меня вдруг скрючило от боли в солнечном сплетении. Я закашлялся и рухнул на колени. Отец тут же подскочил ко мне, белый как снег.

— Андрей! Ты в порядке?

Я с трудом протолкнул в себя воздух, не понимая, почему Дар Разрушителя не выставляет защиту от волн, похожих на тысячи тонких игл, насквозь пронзивших меня. Таких неприятных и жутких ощущений я никогда еще не испытывал. Магия, самая чистейшая и первозданная, зародившаяся миллиарды лет назад в глубинах космоса, теперь проверяла меня на устойчивость. В ее холодном разуме, который я вдруг уловил, билась одна мысль: заслуживаю ли я жить, пытаясь обманом получить доступ к семейной реликвии. Этот разум, принявший кровь Мамоновых, лихорадочно искал выход из ситуации, не желая мне смерти. Он чего-то ждал, оттягивая момент принятия решения.

А потом стало легко. Все так же полыхали отсветы стихийной энергии на стенах подвала, потрескивал воздух, электризуя вставшие дыбом волосы. Не понимаю, почему еще жив. Неужели у Источника есть возможность узнавать «своих» не только с помощью крови, но и по другим признакам? Ну что ж, раз меня не убило…

— Дай мне нож, — потребовал я, протянув руку назад. Теперь мне стало понятно, почему Алтарь тянул время.

Ни говоря ни слова, ни задавая ни одного вопроса отец вложил в мою ладонь костяную ручку. Это был странный нож, которым только картошку чистить или карандаши затачивать. Лезвие короткое, из какого-то белого металла, на конце немного закругляется. Ручка сделана явно из кости животного.

— Когда не знаешь, что делать — шагай вперед, — пробормотал я, вставая с колен. Боль ушла, антимагия молчала, Источник призывно манил переливами стихийных красок.

— Что? — не понял отец.

— Все в порядке, — сказал я, не оборачиваясь. — Ты только не мешай мне. Я все сделаю сам.

Конец четвертой книги