Витязь в тигровой шкуре

Двадцать дней прошло. Приехал

Автандил в отцовский город.

Весь народ навстречу вышел.

Все хотели – стар и молод –

Принести дары и встретить

Молодого властелина.

Но спешит в покои витязь,

Чтоб увидеть Шермадина.

То был сверстник Автандила,

Раб, воспитанный примерно.

Был он к юноше привержен,

И служил ему он верно.

«Шермадин, мой друг любимый,

Молвил юноша тоскуя, –

Знай – мое разбито сердце:

Дочку царскую люблю я.

Слух о витязе пропавшем

До тебя дошел, я знаю.

По приказу Тинатины

Я найти его желаю.

Если витязя найду я

И приют его открою,

Автандил и Тинатина

Будут мужем и женою.

Шермадин, я уезжаю.

В сердце горе и тоска.

На тебя я оставляю

Все арабские войска.

Будь начальником над ними,

Властвуй именем царицы;

С непокорными сражаясь,

Укрепляй ее границы.

Но в походах и сраженьях

Сходен будь всегда со мной.

Вот тебе кафтан мой лучший,

Славный меч мой боевой.

Сделай так, чтоб наш владыка

Про мои не знал скитанья.

Шли ему даров побольше

И пиши ему посланья.

Ожидай меня три года.

Может быть, настанет час,

Я вернусь к моей царице,

С честью выполнив приказ.

Не вернусь – то с этой вестью

Ты предстань пред Ростеваном

И раздай мои богатства

Неимущим поселянам».

Шермадин заплакал горько,

Но ослушаться не смеет.

На коня садится витязь.

Небо меркнет и темнеет.

Конь несется через поле,

И далеко за спиною

Остается древний город

С крепостной его стеною.

Год проходит, два проходит,

На исходе третий год.

Много выпало скитальцу

И лишений и невзгод.

Дождь его хлестал и ветер

С ног валил. И в чистом поле

Сколько раз, как зверь, голодный

Ночевал он поневоле.

По лицу земли скитаясь,

Исходил он все пути,

Но того, кого искал он,

Все же он не мог найти.

Уж отчаивался витязь,

С Тинатиной разлученный,

Увядал подобно розе,

Первым снегом занесенной.

Раз в глухом, безлюдном поле

Пошатнулся верный конь.

Автандил остановился,

Слез с коня, развел огонь,

Нанизал он дичь на вертел,

Приготовил скромный ужин:

И коню и человеку

Был в то время отдых нужен.

Вдруг три неких чужестранца

К Автандилу подошли.

Был один в крови и в ранах,

Два других его вели.

«Вы – разбойники! – воскликнул

Автандил. – Остановитесь!» –

«Нет, – ответили пришельцы. –

Помоги нам, храбрый витязь!

Братья мы и полководцы,

Наша крепость в Хатаэти.

За большим оленьим стадом

Погнались мы на рассвете.

Вдруг предстал пред нами витязь,

Ликом сумрачный и бледный.

Конь прекрасный, как Мерани,

Нес его тропой заветной.

Мы сказали: «Вот светило,

Погрузившееся в грезы!»

И схватить его хотели,

И дерзнули на угрозы.

Но когда мы друг за другом

Подскакали к супостату,

Златокованною плетью

Раздробил он череп брату.

«Вон, смотри, – сказали братья,

Приближаясь к Автандилу, –

Едет он в конце долины,

Уподобившись светилу».

Автандил взглянул и видит:

Вдалеке, едва заметен,

Едет витязь долгожданный,

Ликом сумрачен и бледен.

Значит, были не напрасны

И скитанья и тревоги.

Автандил воскликнул: «Братья!

Утомились вы в дороге –

Вот огонь и ужин бедный,

Отдохните, подкрепитесь.

Если б знали вы, как нужен

Мне печальный этот витязь!»

И помчался он в погоню,

Рассуждая сам с собою:

«Тот, кто встретится с безумцем,

Должен быть готовым к бою.

Неразумный бой погубит

Столь неслыханное дело:

Нужно действовать иначе –

Терпеливо и умело.

Нужно ехать, укрываясь

Средь кустарников и ветел,

Так, чтоб витязь был спокоен

И погони не заметил.

Не к убежищу ль какому

Ныне держит он дорогу?

Дикий зверь и тот имеет

К ночи теплую берлогу».

Но прошло два дня, две ночи –

Нет конца дороге дальней.

Мчится витязь по тропинкам,

Безутешный и печальный.

Лишь на третий день, под вечер,

Через речку переплыв,

Чудный конь на берег вышел

И поднялся на обрыв.

Тут среди густых деревьев,

У подножья скал пустынных

Был заметен вход в пещеру.

И в плаще из шкур звериных

Дева, плачущая горько,

Неизвестного ждала.

Витязь слез с коня, и дева

Незнакомца обняла.

«О Асмат, сестра родная! –

Молвил витязь. – Все пропало!

Не нашло больное сердце

Ту, которую искало!»

Витязь в грудь себя ударил,

Слезы брызнули ручьем.

Так они, обняв друг друга,

Горько плакали вдвоем.