Византийские легенды

Краткое житие Евфросина-повара

Этот святой отец наш Евфросин родился где-то в деревне от верных родителей. Воспитанный как поселянин, он не был обучен грамоте, но неукоснительно исполнял заповеди божии. Вошедши в возраст, Евфросин отвергся мира и бежал в монастырь, а когда облекся в святую ангельскую одежду,[491] он как никто другой исполнился смирения Христова, что видно по скончанию жития его. Ибо, будучи ненаученным, он ото всех был презираем, и ему одному была вверена забота о поварне; сокровенно же он свершал всякую подвижническую добродетель — пост, бдение, молитву, спал на голой земле, но вперед этого и вдобавок к этому свершал добродетели любви ко всем, послушания, чистоты телесной и всегда плакал. Ибо, постоянно глядя на пылающий огонь, зрел он вечное пламя, и непрестанно слезы омывали щеки его. Покрытый копотью поварни, Евфросин всеми был презираем из-за своего закопченного тела и платья.　

Но бог, ведающий скрытое, возвысил его более всех бывших в том монастыре. В этой же обители жил весьма богобоязненный пресвитер,[492]достигший всевозможного рода добродетели. Он положил себе три года подвизаться во всяком подвиге, сколько имел сил, и молить бога, говоря так: «Господи, покажи мне блага, о которых святой апостол речет: „То, что ты приготовил любящим тебя“».[493]　

Этот пресвитер не только в мыслях своих так предуставил — та молитва его исполнилась, и, когда он спал на постеле своей, ум его был восхищен, и пресвитер очутился в саду, какого он никогда не зрел и никто другой не мог узреть. Ибо росло там множество дерев разновидных, прекрасных, высоких и не похожих на обычные. Все они были покрыты плодами изобильнее, чем листьями, а плоды имели такие благоцветные, большие и душистые, каких не зрели смертные. Под этими деревами текли обильные студеные и чистые воды, и поднимались там всякого рода душистые травы, и оттуда струило всевозможными ароматами, так что стоявшему чудилось, будто он вдруг попал в покой, где приготовляют благовония. И вот он стал раздумывать, говоря: «Чей же это удивительный и страшный сад и кто его охраняет?». И чуть только он стал сам с собою так говорить, замечает, что посеред сада стоит тот Евфросин, о котором у нас речь. И, увидев его, пресвитер удивился и говорит ему: «Что ты здесь делаешь?». Повар сказал: «Что ты делаешь, отец мой, то и я». Иерей сказал: «Чей это сад?». Евфросин говорит: «Божий». И снова иерей спрашивает: «А кто привел тебя сюда?». Тот ответил: «Тот же, кто проводил сюда твою святость». Опять иерей говорит ему: «Я, как ты знаешь, брат мой, хотя и недостоин, все-таки иерей и не просто иерей, а из числа преславных, кроме же того, сегодня как раз исполнился третий год, как я „не насыщал чрева своего ни хлебом, ни водой, не давал сна очам моим и веждам моим дремания", по слову блаженного пророка,[494] но без отдыха денно и нощно молил бога, чтобы узреть мне хотя несколько от уготованного господом для тех, кто любит его; и вот я наконец пришел сюда и хотел спросить у кого-нибудь, это ли место уготовано возлюбившим бога». А Евфросин говорит иерею: «Я, как ты знаешь, честной отец, не умудрен в Писании и совершенно ненаучен, но от вас услышал слово апостольское: „Не видел того глаз, не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку, что приготовил бог любящим его".[495] А так как мы этого ради потрудились, узрели несколько от уготованного богом для возлюбивших его, и он укрепил нас и показал неложность слова апостольского. Ибо никто, будучи во плоти, не может увидеть более». И пресвитер снова говорит ему: «Ты только в первый раз пришел сюда или бывал здесь ранее?». Евфросин сказал: «По милости божией я вечно тут». Иерей: «А что ты здесь делаешь?». Евфросин сказал: «Я — страж сада сего». Иерей сказал: «А можешь ты дать мне, если я чего попрошу?». Тот ответил: «Когда хочешь чего, проси, и я дам тебе». Пресвитер говорит ему: «Дай мне вон те три яблока», и показал на них пальцем. Евфросин тотчас сорвал яблоки и подал ему, положив их в складки его плаща. Яблоки были весьма крупны, хороши и источали дивный аромат: наклонивши голову свою, чтобы вдыхать этот аромат, пресвитер не мог вдосталь насладиться.　

И в это время ударили в било, и, пробудившись, пресвитер подумал, что видел сон, но, когда выпростал левую руку свою из плаща и в ней в яве лежали яблоки, восхитился ум его. Он бережно спрятал яблоки в постеле и, прикрыв дверь, вышел. Подойдя к обычному месту Евфросина, он застал его стоящим в ожидании, когда начнут молитвословие, и, пав перед ним, говорит: «Во имя бога, которому ты, человек божий, неустанно служишь, ответь мне, что я спрошу тебя». Тот сказал ему: «Спрашивай, отец, что тебе угодно». Иерей говорит: «Бога ради, скажи мне, где ты был этой ночью?». Он ответил: «Там, отец, я был, где ты меня видел». Опять иерей спрашивает: «А где я тебя видел, скажи мне, раб божий?». Евфросин говорит: «В раю, который ты узрел». Снова иерей обратился к нему: «Если говоришь не ложно, то что ты мне дал?». Евфросин сказал: «То, что ты попросил». Тут иерей, пав ему в ноги, стал настаивать, говоря: «Богом заклинаю, о чем я тебя попросил?». Тот ответил: «Ты попросил три яблока, и я их тебе дал». И иерей, поклонившись ему, отошел к своему месту, и всю всенощную дивился сердцем и, обоняя страшное то благоухание, напитавшее одежду его, был сам не свой.　

Ефросин же стоял и, как накануне, молился, а когда скончался третий день всенощной молитвы, пресвитер пошел за теми тремя яблоками и вернулся в храм, прежде чем братья успели разойтись, и говорит им: «Помолитесь, святые отцы, и простите меня: ведь, имея в монастыре нашем бесценный перл, честного Евфросина, мы все презираем его как неученого, а он более всех нас удостоин благодати божией». И пресвитер поведал чутко внимавшим ему все то, о чем мы рассказали. А когда он показал им яблоки, слова его получили еще более веры. Ведь яблоки, как говорилось, по величине своей, цвету и запаху были не таковы, как растут здесь. Вдохнув аромат этих яблок, все восславили господа, и отломили от них, и дали больным, и тотчас болящие исцелели. Что осталось, они разделили на малые доли, и упомянутый пресвитер, который принес яблоки, положил их на святой дискос[496] и по общей просьбе всем дал вкусить, ибо братья уверовала, что болящие исцелели потому, что яблоки те, как сказано, были сорваны в господнем саду.　

А тот повар Евфросин, когда пресвитер начал говорить, и все, окружив его, внимали рассказу, как евангелию Христову, открыл боковую дверь и вышел из церкви, чтобы избежать славы людской, и до сего дня более не показывался. Мы же, услышав это, весьма изумились, прославляя и благодаря отца, сына и святого духа ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Текст переведен по изданию:

Revue de l'Orient Chrétien, v. 10, 1905: Vies et récites d'anachorétes (IV–VII sec.)