— Напрасно не поверили. Я могу в единый миг оказаться не просто в Петербурге, а прямо на ступенях императорского дворца. Так что за это не волнуйтесь.
— О…
Я пожал плечами.
— Жених вашей дочери — охотник, сударыня. Привыкайте.
Обнял Катерину Матвеевну покрепче и переместился к дому Ползунова.
Катерина Матвеевна удивленно посмотрела на небольшой особняк.
— Это — Зимний дворец?
— Пока нет. Промежуточная остановка.
Я постучал в дверь. Открыла мне Александра.
— Ах, это вы, Владимир Всеволодович! А я думала, экипаж подали. Наняла специально, чтобы ехать во дворец.
— Да зачем же ехать? Знаки Перемещения только в самом дворце не работают. В окрестностях — на здоровье. Через секунду все четверо прямо там нарисуемся.
— О, прекрасно! — обрадовалась практичная Александра. — Не придётся платить извозчику. Иван! Ну где же ты?
— Бегу, моя радость, — пробасил Ползунов и вышел в коридор.
Разодет он был по последней моде, но вышел из кабинета. Работал, видимо, до последней минуты, на ходу расправлял длинные манжеты — подвернул, чтобы не запачкать чернилами. Хорошо хоть, никакие записи с собой не прихватил.
Мы вышли на крыльцо. Я обнял девушек, Ползунов взялся за моё плечо. Переместился я к тому неприметному выходу, который когда-то показал Разумовский. Подумал, что у парадной лестницы народу будет лом, и не ошибся. Площадь перед дворцом заполонили экипажи. Переместился бы сюда — непременно оказался бы на крыше кареты, а то и на голове у кого-нибудь.
Катерина Матвеевна, впервые увидевшая Зимний дворец — нарядный, освещённый тысячей огней — восхищенно ахнула.
— Как же мы туда попадём? — пробормотала Александра. — Тут столько людей…
— Ничего. Я в юности на шестичасовой электричке ездил. Прорвёмся.
Я взял Катерину Матвеевну под руку, собираясь идти, как вдруг заметил, что дверь чёрного хода, ведущего на набережную, открылась. Из двери выскользнул какой-то человек и быстро пошёл прочь.
— Чего ты? — окликнул Ползунов.
— Да так. Ничего.
Мало ли, кто тут куда лазит и с какой целью исполняет это крадучись, через чёрный ход. Не моё дело — точно, пусть у Разумовского голова болит. Не удивлюсь, кстати, если какой-нибудь его порученец и выскочил.
Мы устремились к дворцу. Прокладывать дорогу локтями не пришлось. Нарядно одетые люди, увидев перчатку на моей руке, замирали на месте. На меня оглядывались. Вслед летели шепотки:
— Молодой граф Давыдов…
— Тот самый…
— Лично пожалован Её императорским величеством…
— А что за прелестное создание с ним?
— Невеста. Дочь Матвея Головина, из смоленских Головиных. Наследница огромного состояния.
— Говорят, что граф Давыдов спас её из самой Преисподней!
— Ах, как романтично…
Катерина Матвеевна шёпот, несомненно, тоже слышала, но виду не подавала. Горделиво вышагивала рядом со мной. В кильватере следовали Александра и Ползунов, последний то и дело раскланивался со знакомыми. Люди перед нами расступались. К дверям Зимнего дворца, услужливо распахнутым, мы подошли так, будто на площади никого, кроме нас, вообще не было.
И, не успели вступить в огромный холл у подножия парадной лестницы, как передо мной оказался Разумовский.
— Владимир! Рад тебя видеть. Честно говоря, до последнего сомневался, что ты придёшь.
— Повезло, выдался свободный вечер. Ни тварей, ни Кощеев, ни продажных министров. Редко, но бывает.
Разумовский улыбнулся. Расшаркался с Ползуновым. Наградил комплиментами обеих дам. После чего предложил проходить, угощаться вином и закусками. Бал-маскарад вот-вот начнётся.
— Дражайшая Катерина Матвеевна, вы, надеюсь, простите мне мою дерзость? Я украду у вас Владимира ненадолго.
Катерина Матвеевна любезно улыбнулась. Ползунов, мгновенно сообразивший, что к чему, увлёк за собой девушек туда, откуда доносилась музыка.
Мы с Разумовским поднялись по лестнице. Пролет украшало огромное зеркало в золоченой раме, его подпирали мраморные скульптуры и вазы из резного камня. Военному искусству Разумовского обучали не зря: наблюдательный пункт он выбрал идеально. Непринужденно беседуя со мной и по сторонам, типа, вообще не глядя, прекрасно видел в зеркале всё, что происходило в холле внизу. Лицо Разумовского хранило прежнее радушное выражение, но голос изменился мгновенно, как только Ползунов и девушки ушли.
— Владимир. Боюсь, что у меня для тебя плохие новости.
— Не удивил, — вздохнул я. — Излагай.
— Тебя собираются убить.
— Тю! Тоже мне, новость. Убить меня собираются с момента моего появления на свет. Ты же сам рассказывал.
— Вот именно! И сейчас во дворце созрел заговор. Я узнал об этом буквально несколько минут назад. Здесь, слава богу, есть преданные мне люди. Ты ведь помнишь, что во дворце не действуют Знаки? Попав сюда, ты перестал быть охотником и превратился в обычного человека. Ты не сможешь накинуть Доспех. Тебя собираются заманить в укромное помещение и заколоть кинжалом. А быть может, отравить или задушить. Как именно собираются действовать, мой источник не осведомлен. Суть та, что противопоставить ты ничего не сможешь.
— А цель? Почему я? Кому я мешаю? Государыня сама сказала, что убедилась в моей лояльности.
— Да в том-то и дело, что государыня тебя боготворит! А у царедворцев уши вянут — слушать рассказы о твоих подвигах. Вероятнее всего, убить попытаются ещё и меня. Но даже если погибнешь только ты, а я уцелею, гнев государыни будет страшен. И обрушится он… — Разумовский развёл руками.
— На тебя? — изумился я.
— Конечно. Это ведь я отвечаю за безопасность во дворце. И конечная цель заговорщиков — свалить меня. Протащить на моё место своего ставленника. Как бы ни относилась ко мне государыня, если ты погибнешь, вынуждена будет меня сместить.
Я только головой покачал.
— Охренеть — идиотизм! Убить сильнейшего в Империи охотника, на пороге того, как он даст окончательный и бесповоротный бой тварям — лишь ради того, чтобы приблизить к императрице своего фаворита?
Разумовский развёл руками.
— Не все люди умны, увы. И не все способны видеть дальше собственного носа. Наше счастье, что заговор удалось раскрыть… Немедленно отправляйся домой, Владимир. Твою невесту и Ползунова беру на себя.
Я усмехнулся.
— Слишком много берёшь. Уж невесту — точно лишнее. Я за неё сам-то пока толком не брался.
— Владимир! — Разумовский ухитрился повысить голос, сохраняя при этом на лице любезную улыбку и даже раскланиваясь с кем-то, проходящим мимо. — Это не шутки, пойми! Для тебя единственный способ избежать покушения — немедленно отправиться к себе в усадьбу! Там тебя, как я слышал, даже стены защищают. Клянусь, что проведу расследование, и…
— И что? — перебил я. — Ну, вычислишь кого-то. Ну, назначат вместо этого исполнителя другого. Дождутся, пока я снова прибуду сюда, или где-то ещё подкараулят — не буду же безвылазно сидеть в Давыдово… Нет, Никита. Так дела не делаются. Когда в доме заводятся крысы, уничтожать надо всех, а не вылавливать по одной.
Разумовский наградил меня тяжёлым взглядом. И тут же отвернулся, щебеча комплимент проходящей мимо даме. Когда снова повернулся, спросил:
— Я ведь правильно понимаю, что переубедить тебя не удастся?
— Правильно.
— И что ты предлагаешь?
— У нас пока преимущество. Твари, которые собрались меня убить, не знают, что ты раскрыл заговор. Вот эту карту и разыграем. Ты ведь можешь устроить так, что мои Знаки работать будут?
— Могу.
— Ну, собственно, это всё, что от тебя требуется. Дальше сам разберусь.
— Владимир!
Обернулись мы оба. Звал меня Ползунов. Таким растерянным я его не видел ещё никогда.
— Чего?
— Катерину Матвеевну утащил чёрт.
— Как, опять? А каким образом этот чёрт сюда попал, дворец ведь защищен от нечисти?
— Ах, да нет же! Прости, что путано говорю, нахожусь в недоумении. Здесь ведь бал-маскарад, и Катерину Матвеевну пригласил на танец некто в костюме и маске чёрта. Я позволил ему это сделать — видел, что ей очень хочется потанцевать. Другой господин, подошедший к Катерине Матвеевне пригласить на следующий танец, выглядел похожим образом. Да и вообще, на мой неискушенный взгляд, в зале чрезвычайно много людей в таких костюмах. А я смотрю на них, и… в общем, думайте, что хотите, господа, но мне кажется, что хвосты и копыта у этих чертей — настоящие.
Побледневший Разумовский схватил меня за плечо, уже не чинясь, и жарко зашептал на ухо:
— Вот оно, Владимир! Вот что они задумали!
— Какая-то чрезвычайно долбанутая задумка, — откровенно высказался я. — Чтобы убрать меня, нагнать полный зал чертей?.. А если я, по их плану, погибну — кто этих чертей отсюда уберёт?
Обижаться Разумовский не стал. Понял меня прекрасно: из всех имеющихся здесь сегодня охотников я — сильнейший. И если даже мне не сдюжить, то что уж говорить об остальных. Однако Разумовский меня ещё и удивил.
— Да при чём тут черти! Черти — это, право, ерунда.
— Согласен, если будут Знаки работать.
Я потрогал рукоятку меча, торчащую из-за спины. Зовите меня старомодным, но оружие предпочитаю всегда носить с собой. Своя ноша не тянет, а случаи бывают разные. Даже, как показывает практика, на императорских балах.
— Владимир, ты не понимаешь! Чёрт там, сам дьявол или царь морской — не важно. Тебе нанесли оскорбление.
— Когда успели?
— По этикету первый танец дама танцует с тем, с кем пришла, со своим кавалером.
— Оу… — Я в задумчивости почесал подбородок. — Ну… Кгхм… А Катерина Матвеевна, что же, о таком не знала?
— Исключено, не могла не знать. Такая семья, такое воспитание…
— Какие все кругом конфликтные — ужас. На бал приходишь, а тебя сразу оскорбляют. Придётся всех опять убивать, эх… А я на этой неделе не планировал, между прочим, до Воеводы прокачиваться. Думал, в начале следующей. Опять всё наперекосяк, тьфу!
«Тьфу!» я сказал слишком громко. Проходящая мимо пара на меня покосилась с ужасом. Кажется, я только что страшно нарушил какие-то ещё правила этикета.
— Знаки мне включай, — бросил я Разумовскому и, краем глаза уже поймав короткий кивок, пошёл по лестнице вверх.
Ползунов спешил рядом со мной.
— Ничего не понимаю, — бормотал он. — Это черти? Или не черти? И если черти, то как?..
— Гадать можно бесконечно. Узнаем наверняка — так интереснее. И эффективнее.
Но когда я вошёл в зал, мой боевой пыл поугас. Прямо как в каламбуре поручика Ржевского: «Народу — тьма. И у всех сифилис».
Катерину Матвеевну среди танцующих пар я обнаружил быстро. И так же быстро понял: что-то не так. Слишком уж заливисто и самозабвенно она смеялась в объятиях самого натурального чёрта. Я перевёл взгляд туда, где томились в ожидании следующего танца непригодившиеся мужчины. Раз, два, три… десять. Десять ещё чертей я насчитал точно. Настоящие или нет — хрен бы знал. Будем щупать.
Музыка закончилась, и пары остановились. Как раз так удачно, что Катерина Матвеевна со своим «кавалером» очутилась в поле моего зрения. Они разошлись. У моей невесты раскраснелись щёки, глаза блестели.
— Сударь! — сказал я так, чтобы мой голос услышал каждый, находящийся в этом зале. — Мне тут намекнули, что вы изволили нанести мне оскорбление.
Я медленно приближался к чёрту. Теперь мог видеть, что на нём совершенно точно маска. При том, весьма похабно сделанная. Нет, к качеству претензий нет, а вот к аутентичности — очень даже. Делал человек, который, на его счастье, реальных чертей не встречал никогда.
— Неужели? — хихикнула маска. — Ну, тогда я жду от вас вызова, сударь!
— Нет, сударь, — улыбнулся я. — Вы чего-то не понимаете. Вы оскорбили не столько дворянина, сколько охотника. Так что если у вас был план со мной стреляться — разочарую.
И я выдернул из ножен сверкающий меч.
— Спасите! — заверещал замаскированный и подпрыгнул. — Помогите!
Он подпрыгнул ещё раз. Приземлился с такой силой, будто копытами хотел пробить пол. Маневр, хорошо мне знакомый. Под землю провалиться пытался. Да только не учёл, что все эти выкрутасы уж здесь-то, в императорском дворце, точно не работают.
Я замахнулся мечом. Чёрт упал на спину и пополз от меня прочь, смешно отталкиваясь копытами. Кто-то засмеялся, и его тут же поддержали. Народ, видимо, решил, что это — костюмированное представление, идейное продолжение бала-маскарада.
На Катерину Матвеевну я взглянул мельком, проходя мимо, и обнаружил, что она приходит в себя. Стоит с растерянным видом и часто моргает. Значит, морок какой-то наслали. Ну, сейчас я вам. Давайте-ка проверим, успел ли Разумовский отключить блокировку Знаков.
Удар!
Маска разлетелась в клочья, обнажив лицо… Нет, рыло. Рыло, блин.
— А ты остряк, — оценил я. — Чёрт в маске чёрта. Комар носа не подточит, план — огонь. И что могло пойти не так?
— Не губи! — заверещал чёрт. — Я не виноват! Это всё он!
Мохнатый палец указал в толпу. Я повернул голову и увидел там смертельно побледневшего старого пердуна в длиннокудром парике и шикарном фиолетовом камзоле. Пердун попытался скрыться с места своего окончательного и бесповоротного фиаско бегством. Однако его моментально скрутили и ткнули мордой в пол два добрых молодца. К ним приблизился размеренным шагом Разумовский.
— Как я и подозревал, господин Стахиев, — сказал он. — Ваша подлость не знает границ. Интриги интригами, но притащить на императорский бал нечисть, нарушив безопасность дворца… Я не судья, но рискну предположить, что вы отправитесь на виселицу, а ваш род попадёт в опалу. Вы проиграли ставку.
Господин Стахиев тихонько завыл. Разумовский поморщился и скомандовал:
— Уберите его.
Предателя утащили.
— А можно меня тоже убрать? — пропищал чёрт. — И братиков моих. Мы же ни в чём не виноватенькие. Нас этот плохой человек заставил…
— Заставил? Серьёзно? Это как? Чем же он вас взял, таких красивых?
— Сказал, поиграть, пошалить приходите. А мы шалить любим!
Я огляделся. Катерина Матвеевна стояла бледная, как смерть, и чуть не плакала. Остальная публика тоже прифигела, от граждан с хвостами и копытами сторонились. Учинять прямо тут кровавую расправу над чертями — это, конечно, заманчиво. Только, боюсь, праздник будет испорчен окончательно.
— Рогатые — на выход, — приказал я.
Черти потопали к выходу, покорные, как бараны. Вслед за ними с задумчивым и печальным видом потянулся плюгавый лысый мужичонка, которого даже нарядный камзол не красил. Стоявшая рядом с ним высокая роскошная дама с выдающимися далеко вперёд достоинствами, схватила его за плечо и что-то зашипела на ухо. Мужичонка спохватился, встал рядом с супругой и изобразил лицом семейное благополучие.
Я, усмехнувшись, двинулся следом за чертями.
— Владимир, я… — дёрнулась ко мне Катерина Матвеевна.
— Не затрудняй себя объяснениями, — успокоил я её. — Мне прекрасно известно, как работает морок. Особенно на людей, которые к этому совершенно не готовы. Я сейчас провожу ребят и через пять минут буду в полнейшем твоём распоряжении.
Вместе с Разумовским мы вывели чертей из зала. Двери за нами немедленно захлопнулись.
— Наверх, — скомандовал Разумовский.
Чёрт, оставшийся без маски, повернулся к нему.
— Выход же внизу?
— Наверх, — процедил сквозь зубы Разумовский.
Снизу поднимались охотники. Видимо, какие-то придворные, личная гвардия Разумовского. Пятеро молчаливых бугаёв, которых выдавали только характерные перчатки без пальцев.
Черти пошли по лестнице на третий этаж. На площадке между этажами остановились — сверху спускались ещё трое охотников.
— Ну вот, — сказал я, поднявшись вслед за чертями. — Нас десять, вас — одиннадцать. Не то чтобы это было так важно — вести честный бой с чертями — но всё-таки упрекнуть себя не в чем.
— Да ты ж один сотни стоишь! — взвизгнул чёрт без маски. — Не губи, Владимир! Мы тебя на царство ждём!