Кощей не подкачал. Поднял трубу и заговорил в неё:
— Этот человек — самый сильный охотник на Руси. Я захватил его в плен. Это мой дар тебе, владыка. Приди и убей его сам, если хочешь. Будет великое торжество.
Я медленно и осторожно запрятал меч обратно в ножны. Не было никакого меча, уважаемый инопланетянин, не бы-ло! Вообще не о чем волноваться.
Впрочем, инопланетянин и не думал волноваться. Он, очевидно, разрешил для себя все вопросы и сомнения, и теперь перешёл к пункту Б повестки настоящей встречи.
— Все остальные охотники мертвы?
— Не все. Но они сломлены, владыка! И мир лежит у твоих ног. Приди и возьми его.
— Я не думал, что это случится так скоро…
Фигасе — скоро! Ну да, десяти тысяч лет ведь не прошло. Впрочем, что я знаю о восприятии времени пришельцами. Может, для них наша тысяча лет — это как один день. Мужик только расслабился на орбите, только выбрал сериал на вечер, как вдруг ему — хренак! — Земля завоёвана, приходите, забирайте. Шок, понятное дело. Отрицание, торг, депрессия…
Впрочем, стадии принятия неизбежного у инопланетян тоже отличались от человеческих.
— Прекрасно, — заявил он. — Я завершу виток и приду. Какое самое важное место на Земле?
— Город Санкт-Петербург, — сказал Кощей. — Там главная битва и развернулась.
— Сильно пострадал город?
— Очень сильно. Однако дворцы остались целыми. Мы убивали охотников с осторожностью.
— Разумно. Будь там и жди меня. Я буду держать курс на твоё яйцо.
Спасибо тебе, Господи, что мне мужики никогда не говорили подобного. А то я бы… огорчился. Сильно.
— Я понял тебя, Владыка. — Кощей поклонился голограмме. — Дозволено ли мне будет забрать сердце?
— Сердце? — Владыка задумался. — Сердце… Посмотрим, Кощей. Посмотрим.
— Молю тебя, Владыка…
— Оставь, — обрубил голос. — Хватит пустых разговоров. Жди меня.
Голограмма погасла. Кощей опустил трубу и уставился на меня широко раскрытыми глазами. Я молча кивнул на выход. Кощей открыл было рот, но я сделал ему знак молчать. Нехрен! Болтун — находка для шпиона. А здесь, в яйце, нас подслушать — как два пальца об асфальт.
Вышли на улицу, закрыли вход в яйцо. Выдохнули.
— Интересно, сколько у него этот виток по времени? — спросил я.
— Не ведаю…
— Опять никто никто ничего не ведает. Бардак, блин! Ладно, будем считать, что времени у нас, как обычно, нет. Труби срочный сбор.
— Я⁈
— А кто — я? У тебя труба. Вот и давай.
Кощей посмотрел на меня, убедился, что не шучу. Поднял трубу и затрубил. Просто так, без слов. Но этого хватило. Через несколько минут на крыльцо высыпали все. И Неофит, и Земляна, и все домашние. Охотники — в полном облачении, с оружием, сна — ни в одном глазу. Вот это молодцы, вот это я понимаю готовность к операции!
— Началось, — сказал я. — Спокойно, без ахов и охов! Собираемся и идём. Сюда, — показал на яйцо. — Остальные — молитесь за нас. Терминатор — охраняй молящихся. Если вдруг что, рысью — в бомбоубежище.
Тихоныч, тётка Наталья, Данила и Груня принялись креститься и шептать молитвы. Терминатор передал Груне спящего младенца и потопал в сарай за карабином. Маруся сорвалась с крыльца, подбежала ко мне и накинула на шею шнурок. Я опустил взгляд, увидел небольшую иконку.
— Пусть у вас будет, — пролепетала Маруся. — Хранит вас!
— Спасибо, — кивнул я и спрятал образок под одежду. — Ну, братья и сёстры охотники? Чего стоим? Все в яйцо! Бегом — марш!
Свистнул, подзывая сокола. Записки подготовил заранее, оставалось только отправить Грамма к доверенным людям. Сокол взмыл в небо. Охотники тем временем грузились в яйцо.
Егор, Земляна, Захар, Неофит. Паук каким-то немыслимым образом растянул конечности, перекроил панцирь и тоже оказался в яйце. Следом за ним полез Разрушитель.
— Давай-давай, шевелись, — подбодрили его. — Да покучнее садитесь там! А то вдруг нам с хозяином места не хватит.
К открытому люку подошла Тварь. Придирчиво заглянула внутрь.
— Э-э-э, — сказал я.
— Что?
— Ну, как бы. Вообще-то, я не планировал тебя брать. В целях твоей же безопасности.
Глаза Твари негодующе сверкнули.
— Так я и думала! Каждый раз, всё веселье — без меня! Как в загробный мир, так он без меня, как в Полоцк тварей бить, так тоже без меня. А на мне — только и знает, что кошек драных катать. Будто я ему мерин извозчицкий… Тьфу, стыдобища! А ну, подвиньтесь! — Тварь разбежалась и запрыгнула в люк.
Из корабля послышались ойканье и ругань.
— Сами такие! — отрезала Тварь. — Я сказала, подвиньтесь! Расселись, как на свадьбе…
Маруся прыснула. Тихоныч покачал головой.
— Назад-то она уже не полезет.
— Не полезет, — согласился я. — Теперь уж её с места прямым попаданием снаряда не сдвинуть.
— И что ж делать-то?
— Ну, пусть остаётся. Некоторым особам женского пола проще дать, чем объяснять, почему не хочешь… Ладно, родные. Не скучайте тут.
Я полез в яйцо.
Общий сбор охотников был назначен в саду за Адмиралтейством. Места много, до дворцовой площади рукой подать. Дожидаясь, пока все соберутся, я вышел на набережную.
Нева стояла, скованная льдом. Я знал, что буквально в версте отсюда, там, где заканчивается парадный Петербург с его мраморными дворцами, во льду темнеют проруби — люди ходят на реку за водой. Простые люди, чернорабочие и ремесленники, конторские служащие и гарнизонные солдаты. Они представления не имеют о том, что будет здесь сегодня происходить. Спят крепким сном в своих домишках и ни о чём не догадываются. Быть может, лишь самых чутких в глубине души свербит — живут они как-то неправильно. С мироустройством что-то не то… И на самом деле, главная моя задача — сделать так, чтобы все эти люди проснулись утром как ни в чём не бывало. Чтобы хозяйки, вооружившись коромыслами, отправились к прорубям за водой. Принялись топить печи, готовить завтрак. Чтобы город ожил — как оживает каждый день. Чтобы на улицах и площадях закипела жизнь.
Меншиков дворец, где укрылись государыня со двором, стоял на противоположном берегу Невы, от Адмиралтейства отлично просматривался. Весьма внушительная постройка — толком, как я понял, никому не принадлежащая. После того, как какого-то мутного вельможу, первого владельца дворца, сослали куда-то к чёрту на рога, здание перешло к императорской казне. Но всерьёз брать его на баланс желания, очевидно, не было — огромный дворец почти не использовался. Время от времени там пытались что-то мутить, но инициативы быстро тухли.
Дворец стоял неосвещенным, да и в принципе не был похож на активно используемое жилое здание. Молодец Разумовский, договоренности соблюдает чётко. И технику безопасности тоже.
— Владимир! Вот ты где, — легок на помине, подошёл. — Почти все собрались.
— Да, знаю. Иду.
Перед тем, как уйти, я ещё раз оглянулся на Неву. Спите, граждане. Спите. Не всем же с инопланетянами воевать.
— Ну что, братья? Готовы?
Я обвёл взглядом охотников, собравшихся в адмиралтейском саду. Видел мелькающие в толпе знакомые лица. Все мои — Егор, Земляна, Захар, Неофит. Смоленские — Харисим, Иван, Ерёма. Сибирские — дружбаны Гравия. Питерские, полоцкие… Много их. А ещё больше — по российским городам и весям. Тех охотников, которые, объединившись с нами, будут подпитывать наши силы.
Охотники нестройно отозвались, что ясен пень, готовы, хотя на самом деле ответ мне не требовался. Готовность своей армии к решающей битве я чувствовал. И чувствовал, что страха у людей нет. Здесь — не загробное царство, мёртвое от сотворения времён. Здесь — их родная живая земля. И стоять за неё они будут до последнего вздоха. Супостата намерены изгнать, чего бы им это ни стоило.
В дальних рядах замер взвод собранных Ползуновым Разрушителей. Стиснули в стальных лапах карабины пауки.
— Понял, — кивнул я. — Ну, стало быть, ждите…
И тут на открытом месте появился человек. Он был, разумеется, в зимней одежде, но даже так прекрасно считывалось, что мужик натренирован до охренения. Само лицо его казалось мускулистым.
Это лицо смотрело на меня. А я чувствовал идущие от мужика такие волны силы, что дух захватывало. Вот уж не думал, что ещё когда-нибудь испытаю такое…
— Ты Владимир?
Голос мужика звучал придавленно, сипло, однако шансов его не услышать не было. Мне казалось, что захоти он — и государыня услышит, где бы ни была.
— А кто спрашивает? — откликнулся я.
— Ждан. Не ждал?
Это, похоже, была фирменная шутка. Однако я не стал смеяться до выяснения обстоятельств.
— Нет. Ждана — совсем не ждал. Ты кто такой и чего хочешь?
— Слыхал, что ты Кощея повинтил. Слыхал, что самую главную тварь на битву вызвал.
— Слух у тебя хороший, Ждан.
— Дай, думаю, посмотрю, что за Владимир такой.
— Посмотрел?
— Смотрю.
Ждан и правда таращился на меня самым беспардонным образом, будто портрет писать собирался. Наконец, удовлетворившись, кивнул.
— И ты, Владимир, посмотри. Когда ещё живьём Темника увидишь.
Я уж было собрался спросить, ху зе фак из Темник, но не успел. Прикусил язык.
О том, что когда-то давно на Руси десять тысяч именовали тьмой, я уже слышал. Также мне приходилось слышать и о том, что перечисленные в справочнике охотничьи ранги — это далеко не предел. Что есть и более высокие рубежи, к которым можно стремиться, только вот получается это далеко не у всех.
И вот сейчас передо мной стоял Темник. Охотник, который может объединять десять тысяч охотников. Человек, который сильнее меня как минимум в десять, мать их, раз. Ну ладно, может, и не в десять. Приборов, измеряющих силу, нам пока не завезли, либо мы ими пользоваться не умеем. Объединять может в десять раз больше охотников — это да. Сильнее — тоже да. Насколько — вопрос открытый. И откуда он пришёл, догадаться было несложно.
— Пекло?
— Пекло, — чуть растянул губы в улыбке Ждан. — Если не побрезгуешь, то моя тьма — с тобой на эту ночь.
Очень, очень пафосно звучит. Аж дух захватило.
— И где же твоя тьма?
— В Пекле, где же им быть. Мы лагеря оставить не можем. Твари как сбесились. Но я здесь, и тьма — за моими плечами.
Я немножко выдохнул. Теперь ясно, откуда взялось ощущение неимоверной силы. Слава тебе, Господи, это не один человек…
Ждан, будто прочитав мои мысли, ещё раз улыбнулся.
— Да-да, Владимир. Сила десятка тысяч во мне прямо сейчас. Все на тебя глядят. И среди них нет ни одного слабее Гридя. Не откажешься от такой помощи?
— Я тебе, Ждан, так скажу: хотелось бы мне посмотреть на того дурака, который отказался бы.
— Ну тогда — командуй, брат. Это — твоя битва.
Я кивнул и ещё раз окинул взглядом воинство.
— Оставаться здесь. Ждать. Моя тысяча узнает, когда пора и куда. Остальные… Вам подскажут.
Мы с Кощеем забрались в яйцо. Взлетели — и буквально в следующую секунду сели на дворцовой площади. Не в центре, с краю. Центр, по моему плану, предназначался для посадки главгада. Оставалась ерунда — дождаться, пока он выйдет на связь.
Я немедленно развернул маскировку, безошибочно воспроизведя нехитрую последовательность действий, рассказанную Кощеем. Полюбовался пейзажем с высоты птичьего полёта. Морок работал что надо. Центр Петербурга лежал в руинах, горели пожары, трупы устилали улицы. А ещё по улицам ходили твари. Волкодлаки, упыри, вурдалаки, русалки, лешие. В оттаявшей Неве плескались радостные водяные, празднуя победу. Над руинами носились стаи ящеров, время от времени их распугивали крылатые змеи и летучие мыши.
Охотники были предупреждены, а потому только вздрогнули, когда мир вокруг них столь мощно изменился. В атаку на морок не ломанулись. Молодцы.
— Если б сам всё это не выдумал минуту назад — уже бы кинулся воевать, — пробормотал я. — Охренительно. Когда всё закончится, надо будет эту штуку как-то переделать под три-дэ телевизор, и чтоб у меня в башне стоял. Захара заставлю сценарии писать. Потом будет садиться, читать сценарий, а эта хрень — транслировать. А мы с Катериной Матвеевной будем смотреть и наслаждаться… Хотя нет, отставить Захара. Придумает фигню какую-нибудь, мне же и неудобно будет перед супругой. Лучше уж Неофита. Пацан молодой, незамутнённый. Выдаст какой-нибудь бодрячок в духе «Черепашек-ниндзя», без излишней драматизации, чисто для отдыха почилить, мозг расслабить.
— Надеюсь, ты хотя бы сам понимаешь, что говоришь, — буркнул Кощей. — Потому что я и половины слов не знаю.
— Скучный ты, Кощеюшка, — зевнул я. — Может, пока в картишки перекинемся? Твоё сердце — против телескопа из моей башни. Соглашайся, ставка что надо.
Кощей задумался. Вполне себе всерьёз, телескоп ему нравился. Часами мог в окуляры смотреть. В итоге изрёк:
— А если ты меня обыграешь?
Н-да, вот так вот и обращайся с тварями по-людски. Нормальная тварь на секунду бы не задумалась о том, что может проиграть. А этот уже который день в моём доме трётся. Пообтесался, блин…
И тут ожила приборная панель. Уже знакомо загорелась красным. Началось! Я коснулся панели мечом, Кощей схватил трубу.
— Приветствую тебя, владыка!
— Ты это уже говорил, — резонно заметил владыка.
— Это он от расстройства, — объяснил я. — Переживает, мысли путаются. И с памятью тоже печаль.
— От расстройства? — не понял главгад.
— Ну да. Он мне своё сердце в карты проиграл. Давно здесь сидим, тебя дожидаемся. Делать было нефиг — вот, и.
— В карты? — ещё больше озадачился главгад. — Проиграл?
— Ну, я хэ зэ, как у вас на планете это называется. Соревнуетесь вы между собой? Кто больше миров захапает, там? Или ещё как-нибудь?
— Мы боремся ментально, — в голосе главгада зазвучало самодовольство. — Если двое владык претендуют на одно и то же, они сходятся в ментальном поединке. Бьются до тех пор, пока один не уничтожит другого и не впитает в себя его сущность.
— Сущность? Это как?
— Тело. Память. Навыки. Здоровье. Предков и потомков.
Ого. Таких затейников мне даже в кино не показывали. Хотя не сказать, чтобы я сильно фантастикой увлекался, конечно…
— Гхм. Насчёт предков с потомками не очень понял, но суть ясна. Короче, условно говоря, мы с Кощеем тоже поборолись, и теперь его сердце принадлежит мне.
Кощей сидел в полном офигении, открыв рот.
— А почему тогда он жив? — озадачился главгад. — Если ты его победил? Вот этот, с трубой — это ведь Кощей?
— Я, владыка! — встрепенулся Кощей. — Я! Не слушай его, он всё врёт! Ничего я не проигрывал!
— Ой, да ладно тебе, — я потрепал Кощея по плечу. — Сознаваться начальству неудобно, понимаю. Но что уж теперь… В общем так, владыка. Ты пока приземляйся, а там разберёмся. Сейчас я тебе место посадки обозначу.
Я приказал кораблю открыть люк. Спрыгнул на площадь и скастовал в центре Манок. Не самый сильный, твари не почуют. Здесь, у дворца, их нет — в этом мне Разумовский честью поклялся. А до тех, что дальше, Знак не добьёт.
— Огонёк зелёный видишь? — крикнул я.
Люк оставался открытым. Я рассудил, что инопланетные динамики — это тебе не дешак с али-бабы, и главгад меня услышит. Не ошибся.
— Вижу. Выглядит уютно, — одобрил главгад. — Заманчиво. Так и тянет к нему приблизиться.
Ого. Неужели на создателей тварей наши Знаки оказывают такое же воздействие, как на самих тварей? При том, что находится сейчас эта тварь чёрт знает где? Ну, теоретически — почему нет. Всё, что создаёт чей-либо разум, он создаёт по своему образу и подобию. Так почему бы тем, кто припёр в сказочный мир чужую враждебную магию, эту магию не чувствовать?
— Нутк, — кивнул я. — Зря я, что ли, Манок прокачивал? Как знал, что ты прилетишь… Давай, садись уже. Там тебя гид по дворцу заждался. У него через два часа следующая экскурсия.
Далёкая звезда, висящая в небе прямо над площадью, дрогнула. И вдруг начала стремительно увеличиваться в размерах. Я понял, что должен испытывать человек, на которого падает метеорит.