Власть над миром. Истинные цели американского империализма

Изгнание демонов

Один из способов убедить американцев в том, что злой враг угрожает их существованию, — персонализировать зло. На протяжении многих лет главным демоном являлся советский диктатор Иосиф Сталин. В период после Второй мировой войны критики внешней политики США, в основном консерваторы, предупреждали о все более усложняющейся обстановке за рубежом и связанной с этим опасности инфляции, большого правительства и растущего долга. В ответ сторонники «холодной войны» в Вашингтоне всегда выдвигали страшный призрак Сталина. Когда в очередной раз пришло время голосовать в Конгрессе, налоговая политика консерваторов доказала, что она плохо сочетается со сторонниками милитаризма, ратующими за большие расходы и разорительный бюджет, и сторонниками интервенций, подстегиваемыми образом тайных складов Сталина и готовыми атаковать в любой момент в случае, если мы откажем нашим вооруженным силам хоть в одном корабле или самолете.

Кроме коммунистов, другими надуманными демонами были популистско-националистские лидеры стран «третьего мира». Так, например, в 1952 году им был полковник Гамаль Насер в Египте. Он сверг коррумпированную компрадорскую монархию и обеспечил египетскому народу бесплатное государственное образование в первый раз в истории страны. Насер потребовал, чтобы Суэцкий канал находился под управлением Египта, а не Великобритании или Франции, и чтобы Египет получал плату за проходящий через него транспорт. Также он придерживался альтернативного курса в «холодной войне». Такие отклонения от политики зависимого государства-клиента послужили причиной того, что государственный секретарь Джон Фостер Даллес заклеймил президента Насера, назвав его «Гитлером Нила» и угрозой стабильности на Ближнем Востоке.

В 1957 году Конгресс США одобрил резолюцию президента, известную под названием «доктрина Эйзенхауэра», которая определяла Ближний Восток зоной, жизненно важной для национальных интересов Соединенных Штатов. Как при доктрине Монро и доктрине Трумэна «правительство США даровало правительству США замечательное и завидное право на проведение военных вмешательств» в еще один регион мира, как отмечал политический обозреватель Уильям Блум. Вскоре после этого ЦРУ начало проводить операции по свержению демократически избранного правительства Сирии и организовало серию заговоров, чтобы уничтожить Насера и его досаждающий национализм. Если кто-то и действовал на Ближнем Востоке, как гитлеровец-дестабилизатор, то это был не президент Насер.

Если верить лидерам США и медийным экспертам, полковник Муаммар Каддафи в Ливии — еще один демон, «убийца», который, как говорят, страдает манией величия Гитлера. Ведущие передачи Nightline ABC (4 December 1981) называли его «патологическим лгуном» и «безумцем». В действительности грех Каддафи состоял в том, что в 1969 году он сверг коррумпированную, неприлично богатую правящую клику и стал двигаться к более уравнительному обществу, используя большую часть его капитала и рабочей силы на общегосударственные нужды. Он также провел национализацию нефтяной промышленности Ливии. В связи с чем в 1980-е и 1990-е годы Ливия стала объектом провокаций США, ударов с воздуха, эмбарго и длительной кампании пропаганды, предназначенной для того, чтобы убедить американскую общественность в том, что страна с населением в три миллиона человек со скромно оснащенной армией в 55 000 человек стала смертельной угрозой для Соединенных Штатов.

Президент Панамы Мануэль Норьега явился еще одним таким демонизированным лидером. В 1989 году, накануне вторжения США в Панаму, он был назван «коварной змеей джунглей» и «болотной крысой» ведущими телевизионных новостей. По сообщениям информационных агентств, войска США обнаружили атрибуты шаманов, сто фунтов кокаина и портрет Гитлера среди личных вещей Норьеги. Последующее расследование установило, что шаманские принадлежности оказались индейскими фигурками; «кокаин» был запасом муки для лепешек; а фотография Гитлера была в фотохронике Второй мировой войны Time-Life.

В следующем году Саддам Хусейн подвергся подобному процессу демонизации, когда Белый дом и средства массовой информации начали свою пропагандистскую войну против Ирака. Саддама называли «палачом из Багдада», «безумцем», «психическим уродом» и «зверем». Президент Буш говорил о нем как о человеке, который совершил вещи «худшие, чем Гитлер». Лидер страны, которая становится целью, не только демонизируется, но его считают олицетворением страны. Поставив знак равенства между народом и его лидером, народ страны демонизируется официальными представителями и становится «справедливой игрой» для любой последующей атаки.

Взгляды левых на терроризм

Демонизированных врагов часто обвиняют в терроризме. На протяжении многих лет администрация Рейгана обвиняла Советы в том, что они руководят широкомасштабной террористической системой. Основные информационные агентства, такие, как Washington Post (27 January 1981), сходились во мнениях и обвиняли Советы и их союзников в том, что они являются «главным источником терроризма в мире». Wall Street Journal (23 October 1981) тенденциозно утверждала, что Советы и кубинцы имеют «сильные связи с американским терроризмом». В книгах пресс-агентов, таких, как Клер Стерлинг, говорилось о том, что арабские, ирландские, баскские, японские, западногерманские и итальянские террористические группы были связаны с Москвой. Во всех этих обвинениях не хватало одного, хоть частицы подтверждающих доказательств. (Так же как не появилось никаких дополнительных подтверждающих доказательств после того, как рухнул Советский Союз и были открыты архивы КГБ.)

Официальные лица США постоянно обвиняли ливийцев в терроризме. В начале 1990-х годов правительство США обвинило Ливию в том, что она стояла за падением самолета рейса 103 авиакомпании PanAm, который разбился над Локерби в Шотландии и во время крушения которого погибло 270 человек, хотя не было найдено никаких вещественных доказательств причастности ливийцев к этому. Многое указывало на то, что злоумышленники были связаны с организациями в Иране и Сирии.

В 1981 году Белый дом и его верные лакеи из агентств новостей обвинили Ливию в том, что она направила группу убийц, чтобы убить президента. Новости были переполнены фальшивыми историями по поводу грозящего покушения. В зависимости от источника средств информации утверждалось, что бригад было несколько, они состояли из трех, пяти, десяти, двенадцати или тринадцати убийц из Канады или Мексики, в их составе были ливийцы и иранцы, которым помогали, возможно, восточные немцы, или сирийцы, или ливанцы, или палестинцы. Никогда ни одна бригада убийц не имела такого большого перечня входящих в нее членов. Он был бы достаточен, чтобы отпугнуть даже самых неистовых среди них негодяев. Несуществующие бригады так и не материализовались.

Тем временем действительные террористические акты правых сил, такие, как обстрел кубинского авиалайнера, который привел к большим человеческим потерям, взрыв бомбы, организованный расистами на антирасистской дискотеке в Восточной Германии, и сотни других террористических актов и преступлений на почве расовой и религиозной ненависти в самих Соединенных Штатах, организованных доморощенными правыми группами, которые были направлены против этнических и религиозных меньшинств, гомосексуалистов, клиник, проводящих аборты, вызвали лишь небольшую волну озабоченности в Вашингтоне.

Изображая себя в качестве борца против террора, государство национальной безопасности США отвлекало внимание от собственной международной террористической сети, в которую входили бывшие нацисты, которые нашли приют в Соединенных Штатах и участвовали в террористических кампаниях в Латинской Америке и в других местах, вооруженные и военизированные силы и отряды смерти десятка стран — обученные, экипированные и созданные ЦРУ и Пентагоном — которые в большом масштабе терроризировали собственные народы. В таких странах, как Гватемала, Мозамбик и Гаити, за одну неделю они убивали больше людей, чем было убито за 10 лет арабскими, баскскими и североирландскими «террористическими» группами.

Защищая американцев за границей

Средства массовой информации регулярно передают репортажи об американцах, находящихся в зарубежных тюрьмах. Неизменно в истории появляется официальное лицо от США, которое предупреждает наших граждан о том, что они должны соблюдать законы страны, которую они посещают, и что вопреки общему мнению, которое они не должны принимать во внимание, их правительство сможет прийти им на помощь. Тогда почему у столь многих американцев такое ошибочное представление об этом?

Может быть, ответ в том, что существует два правительства США: одно правительство беспомощное, которое пожимает плечами и шепчет: «Когда вы путешествуете за границей, вы — сами по себе»; и другое, которое самоуверенно провозглашает: «Мы не можем сидеть сложа руки, когда жизни американцев в опасности; мы посылаем туда морскую пехоту». Слыша на протяжении более века один и тот же рефрен, можно простить американцев за то, что они думают, что, когда они находятся за границей, они защищены силой и величием Соединенных Штатов.

«Защищая жизни американцев» использовалось неоднократно как оправдание при вторжении и оккупации других стран. В 1958 году для оправдания высадки 10 000 морских пехотинцев в Ливане (направленных в эту страну для спасения прокапиталистического, компрадорского правительства от националистического мятежа) президент Эйзенхауэр потребовал, чтобы граждане США были эвакуированы в более безопасные места. На самом деле они были заранее предупреждены о том, что необходимо избегать поездок в Ливан, и многие американцы покинули эту страну задолго до прибытия морских пехотинцев.

В 1962 году в Доминиканской Республике после 30 лет диктатуры Рафаэля Трухильо, которая поддерживалась США, свободные и справедливые выборы привели Хуана Боша на пост президента. Бош призывал к земельной реформе, выступал за жилье с низкой квартирной платой, национализацию некоторых предприятий, осуществление проектов общественных работ, сокращение в импорте доли предметов роскоши и за гражданские права всем политическим группам. Вашингтон выражал недовольство Бошем, видя в нем поставщика «подкрадывающегося социализма». Бош занимал свой пост только семь месяцев, после чего был свергнут доминиканскими военными силами при поддержке США.

Три года спустя после переворота сторонники принятия Конституции доминиканских вооруженных сил при поддержке вооруженных гражданских лиц поднялись в попытке восстановить президентство Боша. В ходе последовавшей борьбы силы сторонников принятия Конституции предложили полное сотрудничество в эвакуации граждан США, которые хотели покинуть страну. В действительности не пострадал ни один американец, Белый дом, казалось, не выражал озабоченности по поводу того, что чьи-то жизни подвергаются опасности. Но когда стало очевидным, что военная хунта будет свергнута, президент Линдон Джонсон направил силы США «защищать жизни американцев». Кто-то может удивиться, зачем было направлять войска численностью в 23 000 человек, чтобы спасти относительно небольшое число американцев, ни один из которых не попросил о помощи, а некоторые из них на самом деле оказывали помощь конституционным силам.

На самом деле оккупационная сила была вовлечена в операцию спасения не граждан США, а хунты правой партии, которой поставлялось оружие и выделялись средства и которая напрямую участвовала в кровавом подавлении конституционных сил. Войска США оставались на острове в течение почти пяти месяцев, еще долго после того, как уже не было никакой необходимости эвакуировать кого-либо из американцев. Это было уже в пятый раз в этом столетии, когда Соединенные Штаты вторглись в Доминиканскую Республику для того, чтобы предотвратить народные социальные перемены и поддержать существующий класс автократии.

В 1983 году знакомый рефрен «жизни американцев в опасности» был использован еще раз, когда президент Рейган захватил крошечную страну Гренада (с населением в 102 000 человек) посредством неспровоцированного нападения, нарушая международное право и убивая множество защитников острова. Белый дом заявил, что вторжение было операцией спасения американских студентов медицинской школы Святого Георга, над которыми предположительно нависла угроза со стороны руководящих группировок острова. На самом деле, как утверждал директор школы, студентам ничто не угрожало и никто из них не собирался покидать остров. Только после предупреждения о неминуемом вторжении многие студенты передумали. Их желание эвакуироваться для того, чтобы быть в стороне от военных действий США, сегодня рассматривается как оправдание самой акции.

«Проступок» Гренады состоял в том, что ее революционное Новое алмазное движение учредило ряд уравнительных реформ, которые включали: бесплатную начальную школу и среднее образование, государственные поликлиники (в большинстве своем при участии кубинских докторов) и бесплатное распределение продуктов питания бедным, а также материалов для ремонта домов. Также правительство сдало в аренду неиспользуемые земли для создания фермерских кооперативов и стремилось преобразовать сельское хозяйство, направленное на экспорт товарных культур, в самостоятельное производство продуктов питания. После вторжения эти программы были уничтожены, а безработица и экономическая нищета резко выросли. Острову помешали следовать альтернативному курсу саморазвития.

Заключительная сноска: в середине 1980-х годов администрация Рейгана намекала на то, что собиралась вторгнуться в Никарагуа. Большая группа граждан США, которая поддерживала правительство сандинистов, сделала заявление, в котором они утверждали, что их жизням ничто не угрожало. Предлог «спасая американцев» был настолько знаком, что они попытались предотвратить его использование Вашингтоном и снять ложный предмет спора.

Поиск предлогов

Когда люди продолжают предоставлять все новые и разные объяснения для оправдания какого-либо действия, они, вероятнее всего, лгут. То же касается политиков. В октябре 1917 года революция в России потрясла весь капиталистический мир. Партия большевиков при сильной поддержке рабочего класса свергла царское самодержавие, провела коллективизацию земель, конфисковала собственность церкви, национализировала банки и частные фирмы и объявила себя государством рабочих. Для имущих классов западного мира кошмар стал реальностью.

Через несколько месяцев Соединенные Штаты и 14 других капиталистических государств вторглись в Советскую Россию. Общественности США говорили, что (1) эта военная акция была направлена на то, чтобы помешать правительству большевиков оказывать поддержку германской армии, с которой западные союзники все еще находились в состоянии войны. Действительно, большевики заключили сепаратный договор с Германией, но они не собирались помогать кайзеру. Как только закончилась война с Германией, потребовался новый повод. Президент Вудро Вильсон теперь заявлял (2), что оккупационные войска необходимы для того, чтобы восстановить порядок и предотвратить жестокость. Он умолчал о том факте, что именно интервенты и их союзники Белой армии несли больший беспорядок и совершали большую часть злодеяний. Затем говорилось, что (3) интервенция была необходима для того, чтобы заставить большевиков вернуть деньги, которые предыдущий царский режим взял в долг у Европы.

В итоге президент Вильсон признал реальную причину: (4) он не мог терпеть большевиков. Но он так никогда и не объяснил, что было такого в них несносного. Истинное намерение союзнической интервенции состояло в свержении возникшего откровенно антикапиталистического порядка. Первая успешная в истории пролетарская революция должна была быть уничтожена, так как она служила опасным примером для простого народа других стран, включая Соединенные Штаты. Лидеры страны — государственный секретарь Лансинг и сам Вильсон — высказали это опасение в своей частной переписке. Но они так и не сказали, о простом народе этой или какой-либо другой капиталистической страны они действительно беспокоились.

Поиск алиби был в набольшей степени очевиден во времена войны во Вьетнаме в 1960-х годах. На ранних стадиях конфликта официальные лица Вашингтона говорили, что участие США необходимо (1), чтобы стабилизировать правительство Южного Вьетнама. Затем (2) чтобы предотвратить вторжение из Северного Вьетнама. Так как потери росли, целью политики предположительно становилось (3) спасение всей Юго-Восточной Азии от «азиатского коммунизма со штаб-квартирой в Пекине». В последние годы войны открыто признавалось, что на карту было поставлено не что иное, как (4) безопасность и национальная гордость Соединенных Штатов, а также выживание стран «третьего мира».

Вернемся к Гренаде. Мы указывали выше, как администрация Рейгана использовала (1) спасение американских студентов медицинской школы в качестве оправдания своего вторжения. Затем Рейган заявлял, что (2) Гренада создала огромный арсенал оружия, который угрожал другим странам Карибского бассейна, и (3) стала инструментом власти Советов, так как построила гавань для советских подводных лодок и военный аэропорт для советских самолетов, что было явной ложью. Также нам говорили, что (4) остров находился рядом с уязвимым «узким местом» на пути наших навигационных маршрутов. Другими словами, крошечная Гренада могла поставить на колени Соединенные Штаты, если бы заблокировала морские пути США. Захватив контроль над островом, захватчики учредили правительство «свободного рынка», которое возглавила Новая национальная партия, финансируемая США. Таким образом была достигнута реальная цель вторжения: не допустить выхода любой страны Карибского бассейна из глобальной корпоративной системы.

Официальные заявления по поводу войны, которую контрас, поддерживаемые США, вели против Никарагуа в 1980-х годах, выявили ту же модель постепенного расширения основных причин. Изначально нам говорили, что проведение наступательных боев предназначалось для того, чтобы сдерживать оружие, которое Манагуа отправляла сальвадорским повстанцам. Но никогда не объяснялось, почему Фронту национального освобождения Сальвадора не оказывалась поддержка в его борьбе против жестокой диктатуры. Затем нам говорили, что эта интервенция против Манагуа была предназначена для того, чтобы (2) заставить никарагуанцев провести демократические выборы — что они уже сделали в 1984 году. Затем было необходимо (3) помешать Никарагуа стать советским государством-сателлитом. В конце концов, надо было (4) удержать Никарагуа от экспорта своей революции в страны Центральной Америки. Кроме того, Никарагуа угрожала безопасности самих Соединенных Штатов. Наблюдается тенденция постепенного расширения основных причин, по мере того как масштабы интервенции растут — разумеется, вместе с расходами.

Война в Заливе в 1991 году является лучшим примером того, когда ложь и война идут рука об руку. В 1989 году после получения от официальных лиц Вашингтона заверений в том, что Вашингтон останется нейтральным, Ирак вторгся в Кувейт. В ответ на это администрация Буша при поддержке других стран-членов ООН предприняла против иракских оккупационных сил в Кувейте и гражданского населения в Ираке, включая город Багдад, интенсивные воздушные атаки, которые продолжались целый месяц.

После переговоров с Советским Союзом Ирак согласился вывести войска из Кувейта в течение трехнедельного срока. Президент Буш дал бы Ираку не более одной недели. Вывод иракских войск превратился в жесткое убийство, США наносили удары с воздуха по отступающим войскам. Более 100 тысяч иракцев, включая гражданских лиц, было уничтожено в одностороннем конфликте. Потери США составили несколько сотен человек.

Война в Персидском заливе (известная под названием «Буря в пустыне») показала, что лидер зарубежного государства не должен быть коммунистом, чтобы почувствовать всю силу натиска империализма США. Несмотря на то что Саддам поднял уровень жизни своего народа до уровня выше среднего и проводил политику национального развития, он проявил мало эгалитарных идеологических порывов, которые защитники капитализма считают неприемлемыми. Он замучил и уничтожил большое число коммунистов и других левых диссидентов. Такая политика обычно вызывает у Вашингтона теплые и нежные чувства к любому диктатору. Незадолго до войны в Заливе Саддам регулярно получал военную помощь США. Почему же президент Буш так яростно набросился на Ирак?

Ложь о войне в Заливе

Исходным предлогом, выдвинутым администрацией Буша, послужил тот факт, что (1) вооруженные силы США потребовались на Ближнем Востоке для защиты Саудовской Аравии от угрозы иракского нападения. Однако если Ирак действительно намеревался вторгнуться в Саудовскую Аравию, почему тогда он не сделал этого сразу после захвата Кувейта, задолго до появления там американских войск? Несмотря на распространяемую дезинформацию, журналистам не удалось обнаружить на Саудовской границе скопления иракских войск.

Буш заявлял, что его удару предшествовали «месяцы постоянной и фактически непрекращающейся дипломатической деятельности» и что (2) Ирак не проявил никакой заинтересованности в мирном урегулировании вопроса. Это была совершенная ложь. В Женеве на одном из «дипломатических» заседаний с представителями Ирака госсекретарь Бейкер просто велел вывести иракские войска из Кувейта. По его собственному признанию, Бейкер не стремился вникнуть в суть конфликта между Ираком и Кувейтом. И когда в конце 1990 года иракцы попытались навести мосты мира, Белый дом проигнорировал их инициативу.

Администрация Буша стремилась ввязаться в одностороннюю борьбу. Представители Белого дома описывали вывод иракских войск из Кувейта как «ночной кошмар». Почему? Разве избежание войны не было желанием обеих сторон? Политики понимали, что мирное отступление иракцев устранило бы повод для объявления войны и лишило бы Буша «славы миротворца». Президент также утверждал, что (3) был встревожен ущемлением иракцами прав человека в Кувейте, а также повсеместно на Ближнем Востоке. Хотя демократия вообще никогда не была в особой чести ни в одном из местных феодальных государств. В Саудовской Аравии женщин за измену до смерти забивали камнями. В Кувейте демократические организации и прочие политические группировки подвергались регулярному гонению. Какая-нибудь одна разбогатевшая нечистоплотным путем семья могла держать под контролем всю политико-экономическую жизнь страны. Соединенные Штаты также (4) взяли на себя обязательства перед ООН оказывать военную поддержку государствам-участникам в случае нападения на них. Но почему только в этом случае? Сирия и Израиль вторглись в Ливан и все еще удерживали часть его территории; Турция заняла половину Кипра; Марокко развязала захватническую войну в Восточной Сахаре; Индонезия вторглась и присоединила Восточный Тимор ценой многочисленных жертв местного населения. При этом Вашингтон продолжал поддерживать дружественные отношения со всеми упомянутыми агрессорами. Когда за несколько лет до войны в Персидском заливе Ирак напал на Иран, Белый дом оказывал военную поддержку обеим враждующим сторонам. Лидеры США сами вторглись в Гренаду и Панаму. Так что можно отнестись с крайним недоверием к взявшейся ни с того ни с сего нетерпимости Вашингтона к агрессии.

В августе 1990 года Буш заверял, что пытался предотвратить монополизацию Саддамом Хусейном «мировых нефтяных ресурсов». Подобное заявление, по крайней мере, приближает нас к истине: камнем преткновения оказалось черное золото. Тем не менее само обвинение выглядит нелепо. Один-единственный поставщик не может контролировать мировой рынок нефти, не под силу это даже такому мощному консорциуму, как ОПЕК, а уж о лидере-одиночке вроде Саддама нечего и говорить. Даже после того как в 1990 году на иракскую нефть наложили эмбарго, это мало отразилось на общем положении дел в данной области в мировом масштабе.

Затем Белый дом сослался на то, что (6) Ирак представлял ядерную угрозу. Полемика по этому вопросу пришлась как раз очень кстати. Сразу же после состоявшегося в Соединенных Штатах опроса общественного мнения, показавшего, что американцы настороженно относятся к развитию Ираком ядерного потенциала, Буш не замедлил воспользоваться этим аргументом в качестве очередного оправдания своему вторжению, которое между тем он осуществил за долгие месяцы до этого. В любом случае даже при наличии соответствующих санкций Ирак просто не смог бы найти необходимые для создания ядерной бомбы средства.

В ноябре 1990 года госсекретарь Бейкер утверждал, что (7) интервенция в Ирак поможет Соединенным Штатам сохранить рабочие места. Впервые при Буше, когда приоритетным считался вопрос национальной безопасности, кто-то из официальных лиц заговорил о трудовых резервах страны. Не уточнялось, правда, каким образом дорогостоящая для государства резня на Ближнем Востоке способствует стабилизации рынка рабочей силы у себя в Америке. Тем не менее действительно, после войны безработица выросла незначительно. Кроме того, для обеспечения занятости американцев открылись и другие более действенные и мирные пути, чем сеяние раздора среди других народов.

Несколько истинных причин

Война с Ираком была нужна по ряду причин, которые администрация Буша предпочитала не афишировать. Во-первых, Саддам Хусейн пытался пресечь использование Кувейтом иракских нефтяных залежей, а также стремился максимально повысить цену на собственную нефть. То, что он поставил экономические выгоды своей страны на первое место в обход интересам международной нефтяной картели, немедленно сделало его непопулярным в Вашингтоне.

Во-вторых, благодаря телевещанию война в Заливе послужила в качестве рекламной кампании военно-промышленного комплекса, оправдывавшей непомерно раздутый оборонный бюджет. В июле 1990 года впервые за долгие годы демократы в Конгрессе всерьез заговорили о необходимости сокращения военных расходов. Война в Заливе быстро и бескомпромиссно положила этому конец.

В-третьих, быстрая и легкая победа оправдала бы интервенционистскую политику Штатов в целом, послужила бы средством против «Вьетнамского синдрома» (то есть общественного неприятия кровопролитных действий США). Казалось, что война в Заливе способна решить проблему, которая уже давно стояла перед американскими милитаристами: как проводить военные действия без серьезных человеческих потерь со стороны Соединенных Штатов. Причем это было продиктовано скорее политическими соображениями, чем подлинной заботой о людях. Большие потери сделали бы военное вмешательство непопулярным среди населения США. Достичь этого можно было, располагая воздушным, сухопутным и морским огнестрельным оружием такой превосходящей противника силы, чтобы разрушить военный потенциал, инфраструктуру и систему жизнеобеспечения врага, не прибегая к широкому вовлечению в непосредственные боевые действия американских войск.

Неверно, что, как утверждали активисты антивоенного движения, бомбардировки отбросили Ирак назад в XIX век. В XIX веке производственная база Ирака едва ли удовлетворяла нужды населения того времени. Разрушение повергло страну в гораздо более серьезный кризис. В марте 1991 года представители миссии ООН в Ираке сообщили, что конфликт «произвел почти апокалиптический эффект», нанеся существенный урон «основам современного жизнеобеспечения». Конфликт отбросил Ирак «в доиндустриальную эпоху, но со всеми возможными проблемами постиндустриальной зависимости от энергетики и технологии».

Американские милитаристы не беспричинно называли свои атаки «хирургическими». Хотя львиная доля бомбардировок была произвольной, бесцельно поражавшей гражданских людей. Тем не менее тысячи воздушных ударов с предельной точностью уничтожили большую часть систем иракского электроснабжения и нанесли серьезный ущерб сельскому хозяйству. Без электричества невозможным стало поддерживать необходимую систему водоснабжения. В стране свирепствовал голод, процветала холера и прочие болезни.

За войной последовало наложенное ООН мстительное эмбарго, которое еще в течение нескольких лет не позволяло Ираку восстановить пищевое производство, медицинское обслуживание и санитарные условия. Уже в 1993 году агентство CNN сообщало, что 300 тысяч иракских детей страдают от недоедания. Уровень смертности превысил 125 тысяч человек в год, унося в основном «малоимущих, их детей, людей, страдающих хроническими заболеваниями и престарелых» (Los Angeles Times, 22 February 1994). Те граждане Ирака, которые прежде могли себе позволить достойный уровень жизни, оказались теперь в крайней нужде. Так была реализована одна из непреходящих целей империализма: повергнуть всех возможных врагов в бессилие и нищету.

В-четвертых, Персидский кризис позволил установить долгосрочное пребывание американских войск на Ближнем Востоке, в горячей точке, изобилующей нефтяными ресурсами. Теперь Соединенные Штаты могли предоставить более действенную помощь местным автократиям, оберегая их от собственного неспокойного населения.

В-пятых, как указал Александр Гамильтон (Federalist, № 6), многие войны начинаются из-за политических амбиций вождей. Ввязываясь в международные конфликты, они стремятся отвлечь общественное внимание от неблагоприятного положения дел внутри страны и тем самым обезопасить свою политическую карьеру. Война с Ираком пришлась в самый разгар серьезного экономического спада, который президент скорее предпочитал игнорировать, чем решать. В июле 1990 года скандал по поводу манипуляций с займами и вкладами резко подорвал авторитет Буша. Каждый вечер в теленовостях приводились все новые и новые факты, изобличавшие коррупцию, мошенничество, взяточничество, посягательство на народные сбережения, которые представлялись величайшим в мировой истории финансовым заговором. Но как только телевидение переключилось на продажу войны, подаваемой как высокотехнологичный видеопродукт, скандалы относительно денежных манипуляций немедленно покинули экраны. Победа в Персидском заливе также свела к минимуму дальнейшие разоблачения, обвиняющие Буша в причастности заговору иранских контрас, поскольку теперь авторитет президента казался непререкаемым.

Еще во время войны я писал в Covert Action Information Bulletin (Spring 1991): «На следующий после победы день американцы спросят себя: стоила ли она кровопролития и 80 миллиардов долларов. Возможно, они вспомнят, что единственная война, которую стоит поддерживать, это, по словам Бенджамина Франклина, "лучшая война", то есть та, которая никогда не велась». И действительно, бойня, учиненная в Ираке, не помогла Бушу год спустя быть избранным на второй срок.

«Война против наркотиков»: официальная версия

Среди многочисленных крестовых походов, предпринимаемых нашими лидерами, существует «война против наркотиков». На Pacifica Radio (31 October 1990) представитель America Watch описывал, как Соединенные Штаты финансируют военные и военизированные организации в Колумбии для пресечения торговли наркотиками. На деле же эти структуры преследуют членов политических партий левого толка, выступающих за социальные реформы и мирные выборы. Представитель America Watch заключил, что, «к сожалению», политика Соединенных Штатов «ошибочна». Торопясь нанести удар по наркотикам, Вашингтон «дает деньги не тем людям».

В действительности администрация финансирует нужных людей, использующих предоставляемые им средства именно в тех целях, которые нужны Вашингтону. Предполагалось, что правительство США обманывают, на самом деле это оно нас обманывает. Несмотря на то что Колумбия была главным нарушителем прав человека во всем Западном полушарии, именно ей в правление Клинтона Соединенные Штаты в первую очередь предоставляли военную поддержку.

Подобным образом в Перу под предлогом проведения совместных мероприятий, направленных на борьбу с наркотрафиком, Америка оказалась основательно вовлеченной в контрреволюционную кампанию, унесшую жизни тысяч людей. На американские деньги были собраны перуанские войска. Эти силы предназначались для прочесывания районов, население которых подозревалось в сотрудничестве с ведущими партизанскую войну повстанцами.

Белый дом заставлял нас поверить, что вторжение в Панаму в 1989 году было исключительно в целях ареста президента Мануэля Норьеги, который якобы занимался наркоторговлей и потому расценивался как нарушитель американских законов. В этом случае Соединенные Штаты аргументировали интервенцию нелепой идеей, будто бы их законы имеют юрисдикцию над тем, что зарубежные лидеры предпринимают в своих странах. Если бы этот принцип работал также и в обратном направлении, самого президента США можно было бы отправить в какую-нибудь фундаменталистскую исламскую страну и обвинить в неуважении к местным законам.

Американские власти не ограничились арестом Норьеги. Они бомбардировали и насильно эвакуировали жителей рабочих районов Панама-Сити, которые считались оплотом режима Норьеги. Были задержаны тысячи офицеров, политических активистов и журналистов, а также произведены гонения в профсоюзах и университетах. Во главе нового правительства поставили богатых компрадоров вроде президента Гиллермо Эндара, которые были тесно связаны с компаниями, банками и частными лицами, участвующими непосредственно в наркоторговле и отмывающими наркоденьги.

Количество наркотиков, проходимых через Панаму, представляло лишь малую долю в общем потоке, ввозимом в США. Истинной причиной американского недовольства Панамой было местное популистско-националистское правление. Панамский оборонительный комплекс составляли военные левого толка. Предшественник Норьеги генерал Омар Торрихос, погибший в результате загадочной авиакатастрофы, которую некоторые ставят в вину ЦРУ, ввел ряд эгалитарных социальных программ. Правительство Торрихоса вело переговоры о заключении Панамского соглашения, которое не отвечало интересам американских правых. Панама установила дружественные отношения с Кубой и сандинистской Никарагуа. Норьега сохранил большую часть реформ своего предшественника.

После американской интервенции в Панаме резко выросла безработица, были упразднены пенсионное обеспечение и рабочие дотации. Сегодня эта страна снова представляет собой звено в железной цепи империи Соединенных Штатов.

На чьей вы стороне, парни?

«Государство национальной безопасности» США не предприняло ровным счетом ничего, чтобы пресечь наркоторговлю, однако во многом способствовало ее процветанию. Некоторые шутят, что «ЦРУ» (CIA — Central Intelligence Agency, то есть Центральное разведывательное управление) можно читать как Международная армия капитализма (Capitalism's International Army). Другие уверяют, что знаменитая аббревиатура подразумевает Управление по ввозу кокаина (Cocaine Import Agency). В начале 1960-х годов в Лаосе действия этой организации оправдывали оба названия. Когда для борьбы с антиимпериалистом и антикапиталистом режима Патет-Лао ЦРУ предприняло вербовку новобранцев из народа мео, большим преимуществом в этом мероприятии была возможность вывоза из отдаленных деревень выращиваемого мео опиума и дальнейшая транспортировка его на крупнейшие мировые рынки через Air America, авиалинию, находящуюся под контролем ЦРУ.

Когда эта история была предана гласности, ЦРУ признало, что было в курсе производимой мео транспортировки опиума на борту Air America, и заявило, что пыталось пресечь действия туземцев, но это, конечно же, было нелегко. Впоследствии пилоты ЦРУ сообщали, что им был дан приказ свыше не препятствовать погрузке. Как документально продемонстрировал Альфред Маккой, производство опиума в Юго-Восточной Азии, финансируемое стоящими за разведывательным управлением военными промышленниками, увеличилось в десять раз вскоре после того, как там появилось ЦРУ[7].

Еще в 1947—1950 годах ЦРУ поддерживало сицилийскую и корсиканскую мафии в разгроме организованных коммунистами забастовок докеров в Италии и Франции и обеспечивало их деньгами и оружием. Взамен мафиозные синдикаты получали карт-бланш для перевозки героина, львиная доля которого оседала в Соединенных Штатах.

В Боливии в 1980 году ЦРУ помогло свергнуть избранное демократическим путем реформистское правительство и допустить к власти военную хунту крайне правого толка. Сопровождаемый массовыми арестами, пытками и убийствами, этот переворот вошел в историю как «Кокаиновый путч», поскольку новые государственные лидеры открыто сотрудничали с наркомагнатами.

В 1988 году в Подкомитете Сената по терроризму, наркотикам и международным процессам перед сенатором Керри была освидетельствована крупная наркотическая операция, в которую оказались вовлеченными ЦРУ и некоторые члены зарубежных правительств, включая верховных военных и административных должностных лиц ряда стран Латинской Америки. Представители ЦРУ использовали деньги, вырученные от наркоторговли, для финансирования войск, направленных на подавление революционного движения в этом регионе, и нередко набивали собственные карманы.

Бывший помощник Норьеги по разведывательной части Хосе Бландон рассказывал в Комитете Керри, что на коста-риканских самолетах, предназначавшихся для поставки оружия никарагуанским контрас, также осуществляли перевозку больших партий кокаина в Соединенные Штаты. Официальный следственный комитет в Коста-Рике выдвинул обвинение против Джона Халла, американского фермера, подозреваемого в наркоторговле и связях с ЦРУ. Коста-риканские власти требовали (безуспешно) экстрадиции Халла, обвиняя его в совершении убийств и ввозе в их страну оружия и наркотиков. Среди его соучастников назывались подполковник Оливер Норт и Роб Оуэн, бывший сподвижник действующего в то время сенатора от Индианы Джона Куэйла. Дж. Халла также вменялось в вину мошенничество в крупных масштабах, неповиновение правосудию и незаконная торговля на территории США, тем не менее Министерство юстиции ничего не предприняло против него. Он также не был экстрадирован в Коста-Рику.

В 1989 году представитель Управления по борьбе с наркотиками в Сальвадоре Селерино Кастилло III дал отчет о раскрытой им крупнейшей контрабандной операции, проводимой Оливером Нортом и ЦРУ в военном аэропорту Сальвадора. На пресс-конференции, состоявшейся в Вашингтоне 2 августа 1994 года, Кастилло повторил, что Норт был в курсе проводившейся на воздушной базе в Илопанго погрузке наркотиков: «Все его летчики были наркоперевозчиками. Он знал, что именно они собирались делать, но отказывался предпринимать какие-либо меры». Эдвин Корр, действующий в то время американский посол в Сальвадоре, заявил Кастилло, что это была «тайная операция Белого дома, проводимая под руководством полковника Норта, в которую не следовало вмешиваться» (San Francisco Weekly, 18 May 1994). И доклад Керри, и заключительный доклад Независимого совета Лоуренса Уолша относительно повстанческого движения в Иране свидетельствовали против Норта, который, вместо того чтобы отправиться в тюрьму, продолжал баллотироваться в Сенат США.

Коста-риканские обвинения против Дж. Халла и Норта не привлекли широкого внимания средств массовой информации, только New York Times кратко упомянула о них на одной из внутренних страниц. Если бы поборник реформ вроде Джесса Джексона был связан с сандинистами торговлей наркотиками и оружием, это бы не сходило с первых страниц в течение многих недель. И если мы все еще проигрываем в войне против наркотиков, то это только потому, что «государство национальной безопасности» само поддерживает наркодельцов.

Наркотики — орудие социального контроля

Кроме финансирования войн и способа обогащения, наркотики — еще и инструмент социального контроля. Когда наркотики наводнили Соединенные Штаты, их употребление увеличилось с огромной скоростью. Спрос формирует предложение, но и предложение, в свою очередь, может формировать спрос. Чтобы популяризировать наркотики, нужно было сначала обеспечить их доступность, а затем обрушить их на людей в огромном количестве. Сорок лет назад жители городских общин также нуждались, как и сейчас, но уровень употребления наркотиков был гораздо ниже, потому что этот товар не попадал к ним в таких масштабах и по таким доступным ценам, как сегодня.

Тем, кому нужно легализовать марихуану, следует уточнить, что, собственно, стоит за словом «марихуана» вместо того, чтобы использовать общий термин «наркотики», обозначающий для многих людей крэк, айс, PCB, героин и многие другие подобные препараты, пользующиеся большой популярностью в их общинах.

Успешная международная борьба с наркотиками была бы возможна только в том случае, если бы Соединенные Штаты поддержали согласованные меры и позволили странам вроде Пакистана, Афганистана, Таиланда, Колумбии, Перу и Боливии не держаться так упорно за своих наркодельцов, как они сами держатся за своих крестьян, студентов, рабочих и социальные преобразования.

Политика Соединенных Штатов меньше озабочена войной против наркотиков, чем их использованием в извечной борьбе империи за социальный контроль, как в своей стране, так и за границей. Подобно бывшим нацистам, которые оказались полезными в борьбе с коммунизмом, наркодельцы (некоторые из которых напрямую и косвенно связаны с фашистскими организациями) играют на руку ЦРУ. «Для тотального поражения сети международного наркобизнеса, — пишут в своей книге «Cocaine Politics» («Политика кокаина», 1991) Питер Дэйл Скотт и Джонатан Маршалл, — от ЦРУ потребовалось бы отказаться от основных источников разведки, привычных политических рычагов и косвенного финансирования операций в странах "третьего мира"». Это было бы ни больше ни меньше, чем «фундаментальное изменение установленных директив».

Неоднократно заявляя о необходимости действий, направленных против наркобизнеса, президент Рейган тем не менее урезал на треть федеральные средства на борьбу с организованной преступностью. Администрация по контролю за соблюдением законов о наркотиках была сокращена на 12%, вызвав отставку 434 служащих, включая 211 работников агентуры. Сокращение не миновало и Береговую охрану США, в результате чего резко ухудшился надзор за морскими перевозками. Был основательно уменьшен федеральный штат адвокатов, создав в стране нехватку юристов и вынудивший Министерство юстиции оставить 60% следственных дел. Все эти перемены заставили следователя Дэна Молдеа назвать наркополитику Рейгана «фикцией». Конгрессмен Том Льюис сетовал: «Мы всего лишь пешки в этой игре, маленькие люди».

Администрация Буша не аннулировала ни одно из рейгановских сокращений и не разработала новых стратегий, чтобы сделать войну против наркотиков более действенной. Вдобавок Буш сократил и без того уже немногочисленный Пограничный патруль США, после чего New York Times (27 August 1989) писала: «Администрация Буша вознамерилась составить бюджет на 1990 финансовый год таким образом, чтобы на границе можно было оставить еще меньше служащих (ответственных за пресечение наркотрафика)». Администрация Клинтона никак не проявила себя в войне с наркотиками, впрочем, как и во многих других областях общественной политики.

Когда в середине XIX века британцы ввезли в Китай большое количество опиума, это было сделано вовсе не в целях удовлетворить запросы китайцев. Для Британии это был весьма удобный способ создать новый рынок сбыта и заполучить хорошие прибыли с чего-то, производящегося в одной из их колоний (Индии), одновременно с этим распространяя «дурманную» безмятежность среди потенциально вспыльчивого населения другой своей колонии (Китая). Опиумные войны были попыткой оказать сопротивление спонсируемой Британией наркоторговле. Китайцы прекрасно понимали, что просто сказать «нет» было недостаточно. Они также понимали, что не смогут найти правовую поддержку, проблема была в том, что британцы легализовали торговлю наркотиками.

Не нужно быть знатоком теории заговора, чтобы задаться вопросом: не затеяли ли политики правого толка в своей стране ту же самую игру с наркотиками. Организации протеста, которые проходили в афро-американских и латинских общинах в течение 1960-х годов, регулярно разгонялись полицией и федеральными службами, а их лидеров убивали и сажали в тюрьму по сфабрикованным обвинениям. Вскоре после этого наркодельцы завершили деморализацию общин. Их поддерживали федеральные власти, позволившие наводнить страну своим товаром. Поэтому вместо того, чтобы бороться за лучшие условия жизни, сегодняшние горожане ведут борьбу за жизнь без наркотической зависимости.

Те, кто пытаются доказать, что мы можем справиться с этой проблемой, просто легализуя ее, упускают из виду факт, что на практике наркотики уже давно легализованы и в этом вся проблема. Наркотический поток плывет в городские общины не только не встречая особого сопротивления со стороны представителей закона, но и регулярно заручаясь их активной поддержкой. Полиция часто находится на содержании у наркобаронов и потому готова действовать скорее против граждан, тем или иным образом оказывающих сопротивление наркоторговле, чем самим контрабандистам.

Некоторые консервативные обозреватели, такие, как Уильям Бакли-младший, пропагандируют легализацию наркотиков, противоречиво заявляя, будто проблема не столь серьезна и в то же время вследствие широкого распространения совершенно не поддается контролю. Подобные консерваторы, чьи идеи никак не согласуются с основными американскими ценностями, умалчивают о разрушительном действии наркотиков. Понятное дело, они больше склонны иметь дело с малообеспеченной молодежью, деморализованной наркотической зависимостью, чем стремящейся вступить в борьбу за перераспределение общественных благ. Они предпочитают, чтобы современные юноши и девушки не думали о революции, подобно их сверстникам более раннего поколения, которые примыкали к молодежным организациям вроде «Янг Лордс» (Young Lords), «Блэкстоун Рейнджерс» (Blackstone Rangers) и «Черные Пантеры» (Black Panthers), а убивали самих себя при помощи игл и друг друга — при помощи оружия.

Когда уличные главари пытались установить мир между своими группировками и направить совместные усилия на политические цели, они подвергались серьезным гонениям со стороны блюстителей закона, чем когда предавались своей обычной криминальной деятельности[8]. Наркотики — важное орудие репрессий и социального контроля. Это понимали когда-то британские империалисты, так же как понимают сейчас некоторые, консервативные мыслители, полиция и Белый дом. От Гарлема до Гондураса империя использует любые доступные средства для деморализации и дезорганизации неспокойного народа.