Власть над миром. Истинные цели американского империализма

Ограничение распространения оружия

Нам говорили, что США используют свою военную силу для дела мира и ограничения распространения оружия. В действительности же американский военно-промышленный комплекс и Пентагон снабдили нас ракетами со встроенными для точного наведения на цель компьютерами стоимостью в миллионы долларов; «чудовищными» ядерными бомбами, каждая из которых способна уничтожить целые районы; тяжеловооруженные вертолеты, с огнестрельной силой которых едва может сравниться батальон соответственно снаряженных войск; противотанковыми ракетами, заряды которых сделаны из радиоактивных ядерных отходов (которые, тысячами использованные во время войны в Заливе, заражали почву и подземные воды, вызывая раковые заболевания у местного населения).

В странах «третьего мира» вряд ли бы нашлось хоть одно государство, вооруженное до зубов последними разработками американской военной промышленности, сотрудничающей напрямую с Пентагоном и стремящейся таким образом выручить от экспорта около 20 млн долл. в год. К тому же теперь военные магнаты продают не только оружие, но и технологии его производства. При поддержке американских компаний такие страны, как Турция, Южная Корея, Индонезия, Тайвань, Израиль, Египет, Аргентина и Сингапур, производят существенную долю современных систем вооружения. Некоторые из этих стран сами стали военными экспортерами.

Что касается ядерного оружия, Соединенные Штаты были первой страной, которая начала разработку ядерной бомбы, и пока что единственной страной, которая использовала ее — в 1945 году в Хиросиме и Нагасаки. Администрация Эйзенхауэра предложила ядерное вооружение Франции как раз накануне поражения при Дьенбьенфю в Индокитае в 1954 году; Париж отклонил предложение. Когда в 1955 году Пекин начал военные действия против Квеноя и Мацзю, двух крошечных прибрежных островков, использовавшихся китайскими националистами в качестве плацдарма для нападения на континент, администрация Эйзенхауэра направила на Китай ядерную угрозу. Американские стратеги намеревались использовать атомные бомбы во вьетнамской войне в 1960-е годы и против Советского Союза во время Кубинского ракетного кризиса в 1962 году.

Начиная с 1945 года «государство национальной безопасности» США сбросило, по крайней мере, 950 ядерных бомб, иными словами, каждые восемнадцать дней производился новый взрыв, это превосходит все остальные государства, вместе взятые. Соединенные Штаты располагают самой большой базой ядерных бомбардировщиков дальнего действия, среди которых B-52, FB-111 и B-1B. Но и этого оказалось недостаточно, в 1990 году Конгресс ассигновал 31 млрд долл. на покупку 15 бомбардировщиков B-2 Stealth. Американские военные обладают тысячами стратегических и тактических ракет, оснащенных приблизительно 17 тысячами ядерных боеголовок. Около 4 тысяч единиц ядерного вооружения Соединенные Штаты разместили за рубежом. Предположительно этот арсенал должен был быть использован для предупреждения советского нападения. Однако и по сей день он остается в целости.

По отношению к ряду стран США выступают в роли поборника ядерного разоружения. Довольствуясь самыми шаткими свидетельствами, они обвинили Иран и Ирак в развертывании «ядерного потенциала», расценивая его как неминуемую угрозу «миру и стабильности всего региона». Когда Куба объявила о намерении построить гражданский ядерный завод, Вашингтон тут же распустил слух о «возможном развития ядерного вооружения» в этой стране.

В 1993 году ЦРУ и Пентагон выдвинули обвинение против Корейской Народно-Демократической Республики (КНДР), более известной как коммунистическая Северная Корея, в участии в секретной программе разработки ядерного вооружения. В качестве аргумента они указали на постоянное излучение плутония от ядерных установок. Не упомянутым американскими официальными лицами и средствами массовой информации остался тот факт, что в период с мая 1992 года и по январь 1993 года КНДР позволила Международному агентству по атомной энергии (МАГАТЭ) провести шесть инспекций военно-промышленных баз в своей стране. В интервью CNN (16 April 1994) президент КНДР Ким Ир Чен заявил о том, что его страна не располагает ни возможностью, ни намерением разрабатывать ядерное оружие: «Мировое сообщество сегодня пытается отыскать в нашей стране ядерное вооружение, которым мы не располагаем…. Мы многое создали и не хотим все это разрушить. Те, кто жаждет войны, сошли с ума». В последующей беседе с представителем организации «Фонд международного мира Карнеги» Ким добавил: «Чего бы мы добились, построив одну или две ядерные бомбы, когда у вас их десять тысяч плюс системы доставки, которыми мы не обладаем».

Вашингтон предпринял экономические санкции против Пхеньяна и добился принятия МАГАТЭ резолюции потребовать инспекции всех военных объектов Северной Кореи. За этим последовали совместные военные учения 200 тысяч американских и южнокорейских войск, причем среди испытываемого вооружения было и ядерное. В ответ на это Северная Корея мобилизовала свои силы и констатировала:

В интервью NBC (3 April 1994) министр обороны Уильям Перри прохладно заметил: «Совершенно ясно, каким образом действия (Соединенных Штатов) могли бы спровоцировать Северную Корею развязать войну, и мы не боимся рискнуть». До этого предшественник Перри, Лес Эспин, говорил: «Наша основная задача — в необходимости направить усилия в стратегически важные для нас регионы и сокрушить потенциально враждебные нам региональные силы, такие как Северная Корея и Ирак». В мае 1994 года сенатор Джон Маккейн, имеющий вес в международной политике, предложил нанести воздушные удары на атомный реактор КНДР в Йонгбане. и, хотя он допустил, что эти меры вызовут ядерную реакцию, Пхеньяну не стоит ставить в вину убеждение в том, что он подвергался угрозе. В этой полемике осталось совершенно неупомянутым то обстоятельство, что Соединенные Штаты, согласно оценке, сделанной Brooking Institution в 1986 году, сосредоточили на территории Южной Кореи — в пределах досягаемости для воздушных ударов от Северной Кореи — тысячу единиц ядерного оружия.

Политика Вашингтона, направленная на ограничение распространения ядерного оружия, направляется крайне выборочно — только по отношению к тем странам, которые США желали дестабилизировать: Ираку, Ирану, Кубе, Советскому Союзу, Ливии и Северной Корее. Ядерный арсенал таких государств, чья политика не противоречила имперским амбициям Соединенных Штатов, как Великобритания, Франция, Пакистан и до 1994 года Южная Африка, не вызывал тревоги у Вашингтона.

Выставляя Северную Корею как носительницу ядерной угрозы, администрация Клинтона в то же самое время совершенно игнорировала японские запасы плутония, которые не отвечали международным соглашениям. Не было выпадов и в сторону Израиля и Китая, хотя каждая страна обладала примерно двумя тысячами ядерных бомб. А когда Израиль и Южная Африка начали разработку термоядерного вооружения, Соединенные Штаты даже оказали им материальную поддержку.

Короче говоря, американская политика «разоружения» двулична и лицемерна. Если бы Соединенные Штаты действительно ратовали за всемирное ядерное разоружение, они бы существенно сократили свой собственный военный арсенал и поддерживали бы политику ограничения распространения оружия для всех стран одинаково.

Миф о химической войне

В 1975 году после пятнадцатилетнего сопротивления Соединенные Штаты согласились подписать Женевский протокол, запрещающий ведение химической и биологической войны (ХБВ). Вскоре после этого официальные лица США заявили, что располагают непререкаемыми свидетельствами того, что Советский Союз (который подписал Протокол еще в 1928 году) вел химическую войну в Афганистане, Камбодже и Лаосе. Если бы обвинение, выдвинутое против СССР, было справедливым, оно бы оправдало возобновление Вашингтоном его собственной программы ХБВ. Ведущие американские эксперты по микотоксину и методам ХБВ ставили под сомнение данные обвинения, замечая среди прочего, что:

Химическая война, продолжавшаяся более девяти лет и унесшая жизни тысяч людей, вызвала бы видоизменение большей части растительности, а не того малого количества покрывшихся мхом веток и листьев, которые приводил в качестве аргумента Вашингтон. Сотни образчиков листвы, зараженные труппы, фрагменты рогового слоя, газовые миазмы — все содержало бы сильный след микотоксина;

Описанные правительством средства доставки, использовавшиеся Советским Союзом (воздушные шары и снаряды, распространяющие газы; цистерны, разбрызгивающие жидкие вещества), не соответствовали ни одному известному типу ведения химических и биологических атак;

Недостоверными представлялись и описанные случаи страдающих обильной кровавой рвотой жертв отравления, так как за десятки лет лабораторных опытов над животными прецедентов извержения кровавой рвоты ни разу не наблюдалось.

В 1984 году двое американских ученых заявили, что «желтый дождь», выпавший в Юго-Восточной Азии, был не следствием химико-биологической атаки, а большим количеством пчелиных экскрементов. Они пришли к выводу, что правительству США нельзя поставить в вину ничего, кроме «неряшливо проведенных исследований» и «непреднамеренного заблуждения». Это не слишком достоверное заключение получило широкое распространение в медиа и удовлетворило даже левых. В который уже раз общественность допустила, что американские государственные деятели скорее глупы, чем лицемерны. Нас просили поверить в то, что в течение десятилетий дезинформационной кампании они продолжали принимать пчелиные испражнения за химические атаки, что, когда они сфабриковали «свидетельские» показания о советских ракетах, распространяющих не только желтые, но и красные и зеленые клубы ядовитого газа, и когда они приводили ничем не подкрепленные свидетельства «жертв», заявлявших, будто были отравлены в результате химико-биологических атак, — что все это было лишь результатом «непреднамеренного заблуждения». На самом деле это было тем, чем это было, а именно: целенаправленной дезинформационной кампанией, в которой регулярно использовались ложные предположения, сфабрикованные аргументы, вымышленные истории и любые другие возможные уловки.

В 1988 году Вашингтон обратил свое внимание на Ливию, заявив, будто снимки с воздуха выявили, что полковник Каддафи построил химический завод с намерением производить на нем химико-биологическое оружие. Каддафи доказывал, что его завод не оснащен для производства ХБВ, и предложил провести международную инспекцию. Соединенные Штаты отклонили это предложение, сказав, что одна-единственная инспекция не сможет подтвердить, что когда-нибудь в дальнейшем завод не будет производить химическое оружие, в действительности же признав, что сделанные ими снимки недостаточны для предъявленного обвинения.

В 1991 году во время войны в Заливе официальные лица США оправдали воздушный удар по заводу в Ираке, заявив, что на нем производится секретная разработка химического оружия. Последовавшее расследование, включавшее свидетельство европейской фирмы, принимавшей участие в строительстве этого завода, доказало, что, как и настаивал официальный Ирак, там производили детские молочные смеси.

Гуманитарная отговорка

Вопреки распространенному убеждению, Соединенные Штаты не превосходят большинство других стран по масштабу предоставляемой ими гуманитарной помощи. Действительно, многие государства, включая США, в определенных ситуациях оказывают посильную поддержку за границей. Однако эти действия не представляют собой неотъемлемую часть международной политики страны. Они спонтанны, ограниченны и в ряде случаев, в зависимости от санкций правительства, вообще не предпринимаются.

Большая часть американских миссий служат предлогом для скрытых политических целей, а именно: поддержания консервативных режимов, создание инфраструктур, которые играют на руку крупным инвесторам, придания ауры законности контрреволюционным программам и подрыва местной сельскохозяйственной самодостаточности, способствуя при этом развитию агробизнеса Соединенных Штатов.

Невозможно забыть о тех случаях, когда действия США были совершенно антигуманными. Вспомните холокост. Администрация Рузвельта не сделала абсолютно ничего, чтобы предоставить политическое убежище десяткам тысяч евреев, пытавшихся избежать фашистских репрессий. Вашингтон отказался смягчить ограничительные иммиграционные квоты и даже не позволил евреям воспользоваться теми немногими каналами, которые уже были им отведены. Более того, официальные лица США добились того, чтобы правительство Латинской Америки закрыло свои двери для европейских иммигрантов.

Вспомните Южную Африку. Десятилетиями Вашингтон ничего не предпринимал, чтобы пресечь жестокую дискриминацию коренных африканцев в стране, где преобладало белое население. Американские лидеры предпочитали поддерживать с апартеидским режимом торговые и инвестиционные отношения. Они не сдвинулись с места, чтобы остановить резню, учиненную Западным Пакистаном в Восточном (позднее переименованном в Бангладеш). Но были крайне обеспокоены расширением влияния в этом регионе Индии и Советского Союза. В 1980-е годы «государство национальной безопасности» США тайно поддерживало кровавую кампанию Красных кхмеров, используя их в качестве дестабилизирующей силы в борьбе против коммунистического правления Камбоджи.

Если бы в помощи нуждались какие-нибудь местные народы дождевых лесов Южной Америки или Южной Азии, курды, палестинцы, заокеанские китайцы в Индонезии, восточные тиморцы, народы Анголы, Мозамбика, Гватемалы, Сальвадора и десятков других стран, Соединенные Штаты не только не потрудились бы облегчить их бедственное положение, но и в большинстве случаев оказали бы поддержку их обидчикам.

Во имя свободы, стиль моджахедов

Иногда, приводя пример необходимого военного вмешательства, ссылаются на кампанию в Афганистане, оказание помощи против советской агрессии. На самом деле зачинщиком войны в Афганистане была не Москва, а США. Задолго до того, как советские войска вошли в страну, администрация Картера начала оказывать поддержку афганским мятежникам, восставшим против политики Кабула. Афганистан имел договор о ненападении с Москвой и получил военную и экономическую помощь от Советского Союза. В конце 1970-х годов афганские военные начали социальную революцию, среди основных программ которой были земельная, образовательная, жилищная реформы и реформа здравоохранения.

Получив миллиард долларов от Соединенных Штатов и Саудовской Аравии, зажиточные землевладельцы и вожди моджахедов, базировавшиеся главным образом в Иране и Пакистане, усилили сопротивление. Для феодальных землевладельцев неприемлемой в революционной политике оказалась земельная реформа, направленная в пользу фермеров-откупщиков. Для моджахедов — решение революционного правительства об установлении равенства, образовании женщин и детей и противоопиумная кампания. Советы начали войну после неоднократно повторявшейся просьбы со стороны осажденного правительства в Кабуле. К 1988 году Москва попыталась вывести свои войска и признать многопартийное коалиционное правление, что было крайне выгодно повстанцам.

Соединенные Штаты вошли в Афганистан, чтобы поддержать недовольных феодальных земледельцев, реакционно-настроенных племенных вождей и торговцев опиумом. Если это можно назвать необходимым справедливым вмешательством, то каким же тогда должно быть несправедливое? Одним из наиболее активных представителей моджахедов был Гульбаддин Хекматьяр, который в 1975 году вторгся в Афганистан с силами, собранными в основном пакистанскими военными структурами и ЦРУ. Пользуясь солидной военной поддержкой со стороны Штатов, он являлся самым крупным наркодельцом в Афганистане. К середине 1980-х годов афганские моджахеды поставляли половину потребляемого в США героина и являлись мировыми лидерами по экспорту опиума. Независимые расследователи Стивен Гольстер и Джон Фулэртон в своих книгах, касавшихся войны в Заливе, сообщают, что моджахеды широко применяли пытки и казни заключенных, убийства гражданских лиц, грабеж и насилие. Все эти зверства тем не менее не упоминались в американской прессе.

Советские войска вышли из Афганистана в 1988 году. Кабульское правительство продержалось до 1992 года, когда было свергнуто повстанцами. Торжествующие моджахеды немедленно начали междоусобную войну, сея раздор в городах, наводя ужас на гражданское население и проводя массовые казни. Сотни фундаменталистов из других стран, Алжира обучались в ЦРУ и направлялись на войну в Афганистан. После войны они возвращались домой, учиняя там организованные террористические акты против поборников женских прав и других «прозападных» идей.

Американская интервенция в Афганистан ничем не отличалась от интервенций в Камбоджу, Анголу, Мозамбик, Эфиопию, Никарагуа и многие другие страны. В основе ее лежало то же намерение — не допустить эгалитарные социальные преобразования и то же действие — свергнуть реформаторское правительство. Во всех упомянутых примерах вмешательство Соединенных Штатов привносило реакционный элемент в структуры власти, разрушало экономику и безжалостно приносило в жертву сотни тысяч жизней.

Гуманитарная помощь «Коноко»

Буквально за несколько дней до того, как оставить свой пост в январе 1993 года, президент Буш отправил в Сомали войска предположительно для сопровождения продовольственной помощи голодающему населению. Это представлялось очередным гуманитарным предприятием. Но с чего вдруг Буш, за всю свою политическую деятельность на общественном посту ни разу не выказавший интереса к проблемам бедности и голода ни в своей стране, ни за рубежом, решил бороться с голодом в Сомали? Почему именно в этой, а не в любой другой африканской стране? И почему для доставки гуманитарной помощи понадобилось привлекать военные силы такого масштаба?

Истина вышла наружу, когда Los Angeles Times (18 January 1993) сообщила, что «четыре крупнейшие нефтяные компании США добиваются получения эксклюзивного патента на разработку 10 миллионов акров сомалийской земли». В статье говорилось о том, что «около двух третей Сомали» было предоставлено «американским нефтяным гигантам Conoco, Amoco, Chevron и Phillips в последние годы до свержения сомалийского президента проамериканской ориентации Мохаммеда Сиада Барре». Эти компании «намерены продолжать разработку нефтяных залежей в Сомали, как только там воцарится мир». Также сообщалось, что «привлеченные эксперты, аналитики, специализирующиеся по восточноафриканскому региону, а также некоторые заслуженные деятели Сомали» полагали, что «бывший техасский нефтяник, президент Буш, стремился к участию в действиях в Сомали», чтобы гарантировать охрану корпоративных инвестиций.

Официальные представители американского правительства и нефтяной промышленности утверждали, что во всем этом не было связи. Тем не менее «Коноко» (находившееся в собственности Du Pont) принимало активное участие в военной операции, разместив в своих офисах в Могадишо американское посольство и военный штаб. На самом деле правительство США арендовало офисы Conoco, таким образом, американские налогоплательщики оплачивали пребывание защищавших интересы Conoco войск в Сомали, причем платили корпорациям за предоставленное право осуществлять эту защиту. Times сделала следующий вывод:

Сообщалось, что геологи, нефтяные эксперты и сам Буш, будучи действующим президентом, публично заявляли о богатых ресурсах Сомали. «Но как только началась американская интервенция, и администрация Буша и представители нефтяных компаний… отказались делать какие-либо комментарии по поводу возможной добычи в Сомали газа и нефти». Быть может, они настолько озаботились гуманитарными аспектами своей африканской миссии, что просто-напросто забыли о сулившем миллиарды долларов нефтяном патенте. Нет, скорее всего, они предпочли умолчать о том факте, что в который уже раз американские войска были призваны для защиты больших денег.

Остальные газеты (впрочем, и Los Angeles Times ограничилась этой одной статьей) также были немногословны по поводу сомалийского патента, как администрации Буша и Клинтона и нефтяные компании. Ввод американских войск в африканскую страну рассматривался как гуманитарное и потому укрепляющее национальный дух предприятие. Решительно преследуя, по мнению военачальника, чересчур непокорных сомалийцев, армия США и ООН убила несколько тысяч человек. Не нужно быть марксистом, чтобы заподозрить Вашингтон в намерении установить в этой стране привлекательный для западных инвесторов компрадорский режим, не слишком отличный от того, что был при сверженном Сиаде Барре.

Когда во время военных действий в Сомали было убито 18 американских солдат, общественность Соединенных Штатов задалась вопросом: зачем нужна была эта интервенция? Стоит ли удивляться, что администрация Клинтона не ответила прямо: «Мы там для того, чтобы построить государство, служащее интересам таких американских инвесторов, как Conoco». И снова комментаторы сделали вывод, что это было всего лишь очередным неудачным предприятием международной политики США; еще одним случаем, когда «хотелось как лучше, а получилось — как всегда».

Основная масса американского контингента покинула Сомали, а 19 тысяч войск ООН остались, чтобы продолжать создание государственной структуры, отвечающей транснациональным интересам. В ряде районов Сомали, оставленных ООН, утихала межплеменная вражда, местные предприниматели, лидеры общин, студенты и представители разнообразных группировок приходили к мирному соглашению, которое поддерживается и поныне. В районах, где все еще находились войска, продолжались междоусобицы — там враждовали кланы, стремясь получить работу, контракты на миллионы долларов за всевозможные услуги, оказываемые ими ООН (Oped, New York Times, 6 July 1994).

Неоднократно войска ООН подвергались нападениям и несли потери. В конце концов миссия ООН в Сомали была признана бесполезной и отозвана, предоставив сомалийскому народу самому разбираться со своими делами.

Выборам — «да»! (Смотря кто победит)

Создатели американской империи не гнушаются никаких методов, от убийства до выборов, независимо от того, что требуют обстоятельства. Они могут организовать выборы за границей, следить за ними, способствовать их успеху или провалу. ЦРУ финансировало избирательные кампании прокапиталистических кандидатов в странах Европы, Африки, Латинской Америки, Южной Азии и на Ближнем Востоке. В 1955 году ЦРУ потратило один миллион долларов, чтобы поддержать консервативную мусульманскую партию в Индонезии, тем не менее эта партия проиграла коммунистам. Тогда ЦРУ попыталось свести на нет результаты выборов, поддержав несколькими годами позже вооруженный переворот, который провалился, а в 1965 году — еще один, оказавшийся «удачным», но стоивший, по приблизительным расчетам, от 500 тысяч до одного миллиона человеческих жизней, что можно сравнить только с кровопролитием холокоста.

В 1958 году администрация Эйзенхауэра вложила деньги в выборы Национальной ассамблеи в Лаосе, чтобы обеспечить победу консервативных кандидатов и провал антикапиталистической и антиимпериалистической партии Патет-Лао. Но консерваторы проиграли избирательную борьбу Патет-Лао. И снова ЦРУ вознамерилось опровергнуть результаты голосования, обратившись к военным действиям. Используя деньги и принуждение, агентство образовало из людей племени мео (известных также как хмонг) частную армию. Как отмечалось в предыдущей главе, ЦРУ содействовало мео в сбыте опиума на мировых рынках, что, в свою очередь, сделало это сотрудничество выгодным для мео.

Когда этой армии оказалось недостаточно для борьбы с Патет-Лао, стратеги Соединенных Штатов в 1969 году развязали негласную воздушную войну против Лаоса, которая продолжалась в течение долгих лет. «Ковровые» бомбардировки, производимые в том числе и с B-52, разрушали одну деревню за другой, уничтожая любое строение на равнине Яра. Выжившее сельское население пряталось в окопах, ямах и пещерах и решалось обрабатывать землю только по ночам. Рисовые поля были испещрены кратерами, исключая возможность вести земледелие. Десятки тысяч человек погибли, массы людей голодали. Американские атаки практически обезлюдили целые регионы Лаоса.

В не менее разрушительную войну был ввергнут Вьетнам. Соединенные Штаты обрушили на Индокитай в несколько раз больше тонн бомб, чем было использовано за годы Второй мировой войны всеми участвующими сторонами. В своей книге «The Ruses of War» («Уловки войны») Джон Квигли сообщает: «На одном только юге бомбы, сброшенные B-52, оставили, по расчетам, 23 миллиона кратеров, обратив землю в болото и уничтожив около половины лесного покрова. Тысячи мин оставались в сельских угодьях и продолжали убивать и калечить вьетнамских крестьян». В середине июня 1994 года вьетнамское правительство объявило, что во время войны было убито 3 миллиона солдат и гражданских лиц, 4 миллиона ранено и 2 миллиона стало инвалидами.

В Никарагуа военные действия предшествовали выборам. После кровопролитной десятилетней борьбы с контрас «государство национальной безопасности» США обещало никарагуанскому народу помощь и прекращение военных действий при условии, что они отдадут свои голоса прокапиталистической антисандинистской коалиции UNO, что и было исполнено в 1990 году. Вашингтон вложил в эти выборы, призванные на борьбу с сандинистской революцией, не один миллион долларов.

В 1988 году в Мексике популярному в народе кандидату от левых Куаутемоку Карденас, имевшему очевидный перевес голосов, не позволили выиграть на выборах. Правительство конфисковало все избирательные бюллетени и несколько дней отказывалось оглашать результаты выборов. Оппозиционеров не допускали к дубликатам. Когда же в конце концов результаты были преданы гласности, к всеобщему удивлению, объявленным победителем оказался кандидат от правительства Карлос Салинас. Сотни тысяч мексиканцев пришли к зданию правительства в Мехико National Palace, выступая против узурпации власти. Американские лидеры отнеслись к факту подделки результатов голосования с негласным одобрением, не желая проводить новые выборы.

Выборы в Сальвадоре в 1984 и 1989 годах состоялись в атмосфере террора и политических убийств, здесь не было места ни для тайного голосования, ни для честной обработки бюллетеней, ни для участия левых партий. Они были, как писал Майк Зеленски (CovertAction Quarterly, Summer 1994), «затеяны для международных интересов и использовались в качестве фигового листа для установления поддерживаемой США военной диктатуры». В январе 1992 года освободительное партизанское движение FMLN (ФРЕЛИМО) подписало с правительством мирное соглашение, и на прошедших двумя годами позже выборах в первый раз приняли участие левые. Однако в кампании, сопровождаемой манипуляциями, мошенничеством, шантажом и насилием, одержала верх поддерживаемая Соединенными Штатами правительственная партия крайне правого толка «Арена».

Используя в 50 раз превосходящие средства, потраченные FMLN, «Арена» организовала широкую медиакампанию, которая играла на страхах психологически травмированных за двенадцать лет войны людей, запугивая их тем, что FMLN намеревалось упразднить религию и избавиться от стариков. По меньшей мере 32 члена FMLN, в основном непосредственно кандидатов и людей, занятых в предстоящих выборах, были убиты в ходе избирательной кампании. Около 300 тысяч человек отказали в выдаче избирательных бюллетеней. А других 320 тысяч просто не допустили к выборам, несмотря на предъявленные ими бюллетени; их имена загадочным образом исчезли из регистрационных списков. Между тем среди проголосовавших оказались тысячи «мертвых душ», включая покойного лидера «Арены» Роберто Д'Обюисона и покойного президента Хосе Наполеона Дуарте, имена которых почему-то все еще оставались в списке.

В день выборов автобусное сообщение осуществлялось в районах, где преобладали сторонники «Арены», в то время как избиратели FMLN не имели транспортных средств, чтобы добраться до избирательных участков. В период голосования многие районы FMLN подвергались агрессии и запугиванию со стороны военных. Официальные представители «Арены» контролировали избирательные трибуналы и постоянно объявляли о правилах, которые благоприятствовали их партии, устранив, таким образом, около 74 000 избирателей, которые не смогли предъявить необходимых документов. Напоминающий Мексику компьютерный подсчет голосов затянулся на несколько дней и не совпал с голосами, подсчитанными вручную. В ночь выборов технический персонал оппозиционных партий был удален из помещений, где находилась центральная вычислительная машина.

Даже при всех этих нарушениях FMLN получила 25% мест. Интересно, какой процент получили бы левые при честном голосовании. Несмотря на все мошенничество и запугивание, Сальвадор был объявлен «демократией» политическими лидерами США и средствами массовой информации. Подобное избирательное шоу проводилось в Доминиканской Республике после вторжения США, на Филиппинах при Маркосе, Гренаде после вторжения США и в ряде других стран.

Все вышесказанное не означает, что контролируемые выборы проходят только в странах «третьего мира». Избирательные кампании в самих Соединенных Штатах характеризуются запретительными ограничениями доступа к избирательным бюллетеням для партий меньшинства, высоким регистрационным сбором, коротким временем для подачи документов, ограничением избирательного ценза, ограничением доступа средств массовой информации, огромными затратами на проведение кампании и избирательной системой непропорционального представительства — все это делает практически невозможным достичь массовой аудитории для альтернативных партий, у которых нет богатых финансовых доноров.

Иногда показная демократия отбрасывается, как в Канаде, где был принят закон, требующий, чтобы партии выдвигали по крайней мере 50 кандидатов на выборах в федеральные органы при регистрационном сборе в 50 000 долл. (по 1000 долл. на одного кандидата). Партии, которые не выполняют этого требования, лишаются регистрации. Им не разрешается ни собирать денежные средства во время избирательной кампании, ни расходовать деньги на политическую деятельность, даже в поддержку выдвинутых ими кандидатов. И они должны ликвидировать все свое имущество и передать оставшиеся денежные средства правительству. При таком недемократическом законе Коммунистическая партия Канады вместе с тремя другими партиями была лишена регистрации.

Операция подтяжки

В редких случаях запугивание и мошенничество оказываются недостаточными мерами, и реформатор побеждает на выборах. Так произошло на Гаити в 1990 году, когда священник-популист отец Жан-Бертран Аристид, на которого повесили ярлык «сторонника левых», потому что он стоял на стороне бедных против богатых, победил на выборах с подавляющим большинством голосов в 70% и стал первым в истории Гаити свободно избранным президентом. Во время своего короткого пребывания в должности Аристид боролся с коррупцией в правительстве и за большую эффективность социальных услуг. Он попытался удвоить минимальный уровень заработной платы с 2 до 4 долларов в день, а не в час. Он проводил программу социального обеспечения и проекты земельной реформы, против которых выступили банки и посольство США. Кооперативное фермерское хозяйство, организованное крестьянами в сельской местности, оказалось успешным до тех пор, пока военные не подавили его и не уничтожили его организаторов.

Девять месяцев демократических усилий были слишком долгими для главы военных Гаити, прошедшего подготовку в США генерала Рауля Цедраса, и его армии, который захватил власть и уничтожил несколько тысяч сторонников Аристида и подверг избиениям и пыткам многих других. Военный переворот пользовался поддержкой богатых гаитян, иностранных инвесторов и римско-католической иерархии. Под давлением Ватикана Салезианский орден исключил отца Аристида из своих рядов за «побуждение к насилию, экзальтацию классовой борьбой» и в связи с тем, что он «дестабилизировал верующих» (San Francisco Guardian, 21 September 1994).

В последовавшей кампании террора военных поддерживала Национальная разведывательная служба Гаити (SIN), действия которой так описывал проводивший расследование журналист Дэнис Бернстайн: «созданная, подготовленная, контролируемая и финансируемая» ЦРУ. «С самого начала SIN была "глазами и ушами" ЦРУ, в то время как создавался узкий круг гаитянского миллиардного картеля плюс наркоторговая сеть».

В течение более трех лет Вашингтон почти ничего не делал для того, чтобы вернуть Аристида к власти. ЦРУ представило отчет, в котором утверждалось, что Аристид — психически неуравновешенный человек. Но в конце концов президент Клинтон отдал приказ о вводе экономических санкций против Гаити, и в сентябре 1994 года американские войска вторглись на Гаити и оккупировали эту страну под предлогом восстановления демократии и возвращения Аристида к власти.

Однако в первый день оккупации было распространено сообщение, что американские войска находятся в стране, чтобы сотрудничать с военными Гаити; что генерал Цедрас останется исполнять свои обязанности в течение еще одного месяца и что ни его, ни его войска не попросят покинуть страну. Была объявлена всеобщая амнистия всех военных, несмотря на совершенные ими ужасающие преступления. Также США заявили, что денежные средства хунты, находящиеся в банках США и составляющие миллионы долларов награбленных у гаитянского народа, будут разморожены и переданы генералам.

Аристиду было разрешено доработать последние месяцы на своем посту, но ценой существенных уступок. Его принудили принять договор Мирового банка, который включал передачу некоторых президентских полномочий консервативному парламенту Гаити, массовую приватизацию государственного сектора и сокращение наполовину занятости в органах местного самоуправления, отмену ряда действующих правил и нормативов и снижение налогов на корпоративные инвестиции США на Гаити, увеличение субсидий на производство экспортных товаров частным корпорациям, снижение налогов на импорт. Представители Мирового банка признавали, что эти меры нанесут вред малоимущим слоям населения Гаити, но принесут прибыль «свободным от предрассудков инвесторам».

В то же время сторонникам Аристида запрещалось проводить демонстрации. Военная разведка США в тесном сотрудничестве с разведкой Гаити привела в состояние готовности свои службы для того, чтобы в случае необходимости окружить силы народного движения и провести массовые аресты. Бывший консультант по вопросам национальной безопасности Джеймс Шлезингер (телекомпания ABC, 16 September 1994) отмечал, что вооруженные силы США должны были «помешать народу Аристида предпринять ответные меры». Многие из них — бедны, сказал он, и могут захотеть разграбить дома богатых. «Нам будет трудно, так же как и Аристиду, контролировать народ. Мы рискуем столкнуться с мародерством и массовыми беспорядками и большим числом смертей, которые будут ассоциироваться с нами». Было ясно, что присутствие США на Гаити было направлено на защиту богатых от бедных и военных от народа, а не иначе. Можно было подумать, что народ экономически угнетал богатых и являлся вооруженным убийцей, а не жертвой.

Во время оккупации фирмы США на Гаити продолжали увольнять тех, кто пытался объединяться в профессиональные союзы, и продолжали платить рабочим десять центов в час за десятичасовой рабочий день. Очень мало прибыли этих компаний, если это имело место, оставалось на Гаити, чтобы способствовать развитию этой страны. Тем временем условия жизни на Гаити ухудшались. Согласно данным Мирового банка, число гаитян, находившихся в абсолютной бедности, возросло с 48% в 1976-м до 81% в 1985 году при серьезном распространении недоедания, болезней и безграмотности.

Несмотря на шумиху Белого дома и средств массовой информации по поводу операции спасения демократии, цель вторжения США на Гаити ничем не отличалась от целей вторжения в другие многочисленные страны: оказать содействие существующей классовой системе, подавить или изолировать народные организации, лишить полномочий их лидеров и вовлечь в менее важные операции местные войска и полицию, таким образом избавившись от пользующихся дурной славой элементов, в то время как сама система подавления оставалась целой и невредимой. Силы интервентов или их ооновские двойники еще долго останутся на Гаити, чтобы проводить то, что другой бывший консультант по вопросам национальной безопасности, Брент Скаукрофт, назвал «сложным примирением» и «рискованным строительством нации». В 1915 году, в последний раз, когда войска США вторглись на Гаити, предлогом было «восстановление стабильности». Войска проводили программу «примирения», в которой было убито 15 000 гаитян, и не уходили из страны вплоть до 1934 года, покинув ее только после создания автократического военного аппарата, который существует и по сей день.

«Скелет в шкафу» капитализма

Обобщим основные моменты, на которые я указывал при анализе империи. Империализм — система, при которой финансовые элиты насильственным путем экспроприируют земли, труд, ресурсы и рынки зарубежных народов. Конечным результатом является обогащение меньшинства и обнищание большинства. Империализм использует принудительные и часто жестокие методы для того, чтобы предотвратить появление конкурирующих экономических систем. Правительства, которые оказывают сопротивление, подвергаются «наказанию», а уступчивые правительства или зависимые «вознаграждаются» военной помощью.

Не имеющий предпочтений ни к одной стране, международный финансовый капитал заинтересован в том, чтобы сделать мир безопасным для своих инвестиций и всей системы накопления капитала. После завершения Второй мировой войны Соединенные Штаты, неоспоримо превосходя другие страны, взяли на себя ответственность за такой образ действий при огромных расходах для американского народа.

Если эти утверждения неверны, на основании чего придерживаться альтернативной точки зрения? Почему Соединенные Штаты никогда не поддерживали революционные силы, выступающие против правых правительств? Почему они так надоедливо твердят об отсутствии западных демократических реформ в некоторых антикапиталистических странах и наряду с этим грубо игнорируют широко распространенное нарушение прав человека в прокапиталистических странах? Почему они оказывали помощь прокапиталистическим военным автократиям всего мира и поддерживали их кампании по подавлению народных организаций в их собственных странах? Почему Соединенные Штаты свергли более десятка избранных демократическим путем правительств, реформистских правительств и почти такое же число левых популистских режимов, которые предпринимали скромные шаги в интересах бедных и против прерогатив корпоративных инвесторов? Почему они делали все это до того, как появился пресловутый Советский Союз? И почему они продолжают делать это, когда Советского Союза больше не существует? Почему они поддерживали и сотрудничали с торговцами наркотиков от Азии до Центральной Америки, в то время как сами выражали возмущение воображаемыми наркосделками на Кубе? Почему они демонстрировали свою враждебность по отношению к любой антикапиталистической партии или правительству, включая те, которые играли по демократическим правилам и упорно стремились к дружественным дипломатическим и экономическим отношениям с Соединенными Штатами? Ни «безрассудство», ни «не туда направленное усердие», ни потребность защищать нас от «иностранных оккупантов» не объясняют такое порочное упорство.

На совещании Национальной гильдии юристов в Вашингтоне 24 мая 1987 года я слышал, как Эдгар Чаморро рассказывал, что когда он был завербован для того, чтобы сформировать политический фронт для никарагуанских контрас, поддерживаемых ЦРУ, консультанты ЦРУ говорили ему, что в своих публичных заявлениях он не должен упоминать о своем желании восстановить частную собственность на землю для имущего класса Никарагуа, которая была конфискована революционным правительством сандинистов и отдана бедным фермерам. Вместо этого он должен был говорить, что он просто хотел поставить революцию на правильный путь демократии. Его консультанты ЦРУ не видели ничего страшного в его желании восстановить привилегии имущего класса. На самом деле это было то, чем всегда занималась контрреволюция. Они просто не хотели, чтобы Чаморро говорил об этом публично, — предостерегающий подход, который разоблачал не недостаток их классового сознания, а их острое его восприятие.

Нам следует обращать меньше внимания на то, что политики США официально признают мотивом своих действий — кто-либо может заверять в преданности благородному делу, — и уделять больше внимания тому, что они действительно делают. В большинстве случаев они заботятся о том, чтобы не сообщать американскому народу о своих реальных намерениях. Если это то, что некоторые называют «теорией заговора», пусть будет так. На самом деле политики сами признаются в своей скрытности. Они регулярно подчеркивают необходимость действовать секретно, предпочитают держать как общественность, так и Конгресс в неведении.

Однако иногда политики говорят почти правду. В 1947 году помощник президента Кларк Клиффорд оправдывал интервенцию в Грецию и Турцию, отметив, что «исчезновение свободного предпринимательства в других странах будет угрожать нашей экономике и нашей демократии». В 1953 году в своем Послании о положении в стране президент Эйзенхауэр заметил: «Серьезная и прямая цель нашей внешней политики состоит в поощрении гостеприимного климата для инвестиций в зарубежных странах». В 1982 году президент Буш сказал: «Мы хотим поддерживать благоприятный климат для зарубежных инвестиций в Карибском регионе. Не просто защищать существующие там инвестиции США, а поощрять возможности для новых инвестиций в стабильных, демократических, ориентированных на свободный рынок странах, находящихся у наших берегов».

Даже некоторые чиновники Вооруженных сил США знают, на кого они работают. По приказу своего командира Джон Квигли (который позже стал критиком политики США) сообщал о событиях в мире своему подразделению морских пехотинцев:

Матрос Квигли упустил самую важную деталь. Кроме нефти, рынков и воображаемой угрозы морским путям, нельзя было допустить, чтобы Вьетнам проводил антикапиталистическую революцию, которая создала бы экономическую систему, отличную от той, сохранению которой посвятили себя политики США. Если бы Вьетнаму разрешили покинуть глобальную орбиту свободного рынка, что было бы тогда с Лаосом, Камбоджей, всей Юго-Восточной Азией и другими странами мира?

В 1992 году во время телевизионных президентских дебатов Росс Перо заметил, что наши усилия за границей должны быть посвящены «защите демократии и капитализма». В дебатах участвовал также кандидат Билл Клинтон, который явно вздрогнул при словах Перо. Очевидно, слишком прямолинейный техасский миллиардер не понимал, что не следует так открыто выступать в поддержку капитализма. Это был редкий случай, когда национальный лидер, как ни удивительно, сказал что-то содержательное. Десятилетиями официальные лица и медиакомментаторы соблюдали крайнюю осторожность в этом вопросе, говоря нам, что «холодная война» — это противоборство между свободой и коммунизмом, редко упоминая интересы глобального капитализма.

Однако времена изменились. После свержения коммунизма в странах Восточной Европы лидеры США и информационные агентства начали заявлять о том, что в намерениях бывших «порабощенных наций» было что-то большее, чем просто свободные выборы. Какой смысл в политической демократии, казалось, говорили они, если она сохраняет социалистическую или даже социал-демократическую экономику? Продолжая дальше, они говорили, что какая-либо страна не может быть подлинно демократической, если она продолжает оставаться социалистической. Они начали публично признавать, что цель политики США — установить капитализм в бывших коммунистических странах, даже если эти страны уже приняли западную демократическую политическую систему.

Задача пропаганды лидеров США и лиц, формирующих общественное мнение, состояла в том, чтобы соединить капитализм с демократией, иногда даже рассматривать их как одно и то же. Конечно, они с презрением отнеслись бы ко многим антидемократическим капиталистическим режимам от Гватемалы до Индонезии и Заира. Предпочтение отдавалось такой терминологии, как «свободный рынок», «рыночная экономика» и «реформы рынка», — понятиям, которые, казалось, включали больше, чем просто Fortune-500.

После своего избрания Клинтон сам стал связывать демократию со свободными рынками. В своей речи перед Организацией Объединенных Наций (27 сентября 1993) он сказал: «Наша главная цель — расширять и укреплять мировое сообщество рыночных демократий». В том же духе New York Times (5 October 1993) назвала президента России Бориса Ельцина «надеждой демократии и рыночной экономики России». Эта похвала была высказана в то время, когда Ельцин использовал армию для уничтожения Конституции и парламента, убивая и сажая в тюрьмы большое число протестующих и противников. Было ясно, что преданность Ельцина частной собственности преобладала над его приверженностью демократии, вот почему лидеры США и средства массовой информации поддерживали его с таким энтузиазмом. Как было продемонстрировано в России и в других многочисленных странах, западные элиты, когда они стоят перед выбором между демократией без капитализма или капитализма без демократии, без колебаний выбирают последнее.

Другой пример того, как сторонники капитализма вытаскивают «скелет из шкафа» капитализма. В 1994 году я написал письмо Ли Гамильтону, председателю Комитета по иностранным делам Палаты представителей, который настаивал на нормализации отношений с Кубой. Он написал мне в ответ, что политика США по отношению к Кубе должна быть «приведена в соответствие», чтобы быть более эффективной, и что «мы должны сделать так, чтобы Куба соприкоснулась с идеями и демократической практикой… экономическими преимуществами системы свободного рынка». Вместо этого было введено эмбарго, чтобы «способствовать демократическим изменениям на Кубе и отплатить за широкомасштабный захват американского имущества режимом Кастро».

Излишне говорить, что Гамильтон не объяснил, почему его правительство, которое поддерживало дореволюционную правую диктатуру на Кубе на протяжении поколений, теперь так настаивало на установлении демократии на острове. Разоблачающим в его письме было признание в том, что политика США была направлена на то, чтобы способствовать развитию «системы свободного рынка» и отплатить за «широкомасштабный захват американского имущества». Так многословно он сообщил нам о том, что основным обязательством политики США была цель сделать мир безопасным для корпоративных инвестиций за рубежом.

Тем, кто скептически относится к тому, что политики США сознательно преданы распространению капитализма, следует обратить внимание на то, что они недвусмысленно требуют проведения «реформ свободного рынка» то в одной, то в другой стране. Нам больше не надо говорить о том, что политики отвечают за такие намерения. Почти все их действия с растущей частотой, их собственные слова являются доказательством того, что они делают.