Внедрение

Глава 5. Выбор проигравших

[Амалия Этернари]

Амалия Этернари, единственная и любимая дочь маркграфа Этернии Рудольфи Этернари нервно мерила шагами комнату поминутно выглядывая в окно, в надежде увидеть гонца и узнать о результатах так страшившей её битвы. Король Оттован II, да и все короли Альгемара, в партии противников которых оказался её отец, что было неудивительно, здесь в Апенарии мало пользовались любовью, оказался удачливее и сильнее чем предполагалось. Всего за год, после восшествия на престол усмирил всякую оппозицию у себя в королевстве, что приходилось делать чуть не каждому новому королю вынужденному считаться с сильными княжескими родами. Разбил войско отколовшегося было короля Морикана, перезаключил мир с Унгароном, стремительным маршем вошел в Беренгольд заставив и тамошнего короля признать себя его вассалом и с большой армией, уже привычно двинулся на юг, в Апенарию для коронации имперской короной в священной Аскве. Ставка понтифика на малолетнего внука прежнего короля, чья мать являлась дочерью прежнего императора и безропотно следовала в русле Святого Престола, являясь мало что не безропотной марионеткой, оказалась бита. И теперь, грозный северный король пришел взять своё.

Насколько Амалия знала историю, Апенарийцам крайне редко удавалось противостоять вторжениям с севера. Почти всегда, армии южан были биты. Вот и сейчас, она со страхом ждала известий. Оттован уже разбил после перехода через Рипары армию Ломбарской лиги, союза крупных владетелей северной Апенарии, короновался короной Ломбарских королей и присоединив отряды покорившихся, или замененных на новых владетелей захваченных феодов, двинулся дальше.

На душе было тяжело и страшно. Она не верила в победу, хотела верить, но не могла. Отец, собираясь на битву, так же не выглядел особенно уверенным. На всякий случай, оставив единственного сына охранять город. У маркграфа осталось всего двое детей и он не хотел особенно рисковать, хоть и вынужден был оставить дочь в столице своих владений, хотя брат советовал отправить её на юг, в Аскву, или вообще Саренго, к родственникам. Однако этого маркграф сделать не мог, это бы стало слишком явным знаком неуверенности в победе, что могло мгновенно отколоть от армии колеблющихся, а таких хватало. Собранное войско и без того уступало по численности альгемарцам, вся надежда была на удачную позицию и стойкость городского ополчения.

Внезапно, тишину разорвал звук колокола, резкий, надрывный, это был явно не храмовый перезвон, слишком резкий и однообразный. В душу заполз страх, а одинокому колоколу уже вторили новые колокола присоединяясь на городских колокольнях, звеня тревожным набатом.

— Что это, что случилось, там что нибудь видно? — раздались возбужденные голоса придворных дам мигом подскочивших к окнам.

К несчастью, ничего разглядеть было невозможно, мешала плотная городская застройка, многочисленные шпили башен, колокольни, городские замки окрестных синьоров строившихся высоко и помпезно. Не помогало даже высокое расположение дворца, возведенного в самой высокой точке города. За городские стены можно было заглянуть только из башенок по краям дворцового комплекса и центральной башни. Но чертовы правила приличия, требовали находиться с двором, представленном особенно сейчас, многочисленными женами и дочерьми вассалов и прочих знатных синьор, чьи мужья и родители, сейчас сражались на ратном поле в полудне пути от города. Раньше, эту роль брала на себя мама, но после неудачных родов, тяжкое бремя официального представительства по женской части, пришлось взять ей, пятнадцатилетней наследнице рода. У брата были свои обязанности. И хоть прошло уже больше двух лет, не сказать что Амалия привыкла и так уж любила свои обязанности. Однако, деваться было некуда.

Нехорошее предчувствие сжало сердце, но она нашла в себе силы найти слова и заставить всех успокоиться и ждать конкретных известий. Между тем, вскоре во дворе раздался многочисленный цокот копыт сменившийся лязгом стали и криками. Стало понятно — идет бой. Это поняла не только она. Кто то из дам бросился вон, но большинство осталось на месте встревоженно переводя взгляд с раскрытых окон на Амалию. Бежать было уже поздно, раз враг уже ворвался в город и бой идет уже за дворец. Но как такое могло случиться, билась в голове лихорадочная мысль. Сражение должно было быть еще в самом разгаре и даже если врагам быстро удалось сломить сопротивление объединенной армии, как они так быстро достигли города, впереди вестей о поражении, ворвались в сам город? Что с братом, он ведь должен был охранять ворота?

За дверями раздались торопливые грузные шаги и в зал ввалились трое стражников с лейтенантом.

— Контесса, альгемарцы в городе, мы не сможем их долго сдерживать, нас слишком мало, Вам надо бежать, мы прикроем! — выпалил торопливо тяжело дышащий лейтенант.

Бежать? Быстро пронеслось в голове. Не зная ничего о судьбе отца и брата? Что с ними стало и что делать если это действительно поражение? До сих пор, ей не приходилось принимать таких серьезных самостоятельных решений. Для всего были отец и старший, пусть всего на пару лет, брат. На её сторону оставались мелкие, часто хозяйственные вопросы. О том, что делать, если их войско будет разбито, а владения захвачены, она никогда даже не думала уверенная в незыблемости текущего существования.

Как то вскользь, упоминалась возможность поражения и необходимости бегства, но как то отстраненно, как нечто невероятное. Этернари владели этой землей уже шесть поколений подряд и трудно было представить, что что то может поколебать их власть. Но в качестве гипотетического места, куда можно было бы уйти и где можно было найти приют и поддержку, рассматривались Асква и княжество Саренго на юге полуострова откуда происходила мама Амалии. Но, в связи с поражением, Асква была под большим сомнением, ибо она и являлась конечной целью альгемарской армии. Оставалось Саренго. Но, Амалия считала что должна сначала прояснить судьбу своих отца и брата, прежде чем принимать такое решение. Сбежать, она рассчитывала в случае крайней нужды, сможет и позднее, если её только не запрут в подземной тюрьме, что выглядело слишком невероятно, что бы рассматривать такой вариант. Всё таки она была дочерью маркграфа, а с высокородными аристократками, так не поступают.

Приняв решение, она отдала приказ.

— Лейтенант, передайте капитану Гризало приказ сложить оружие, мы сдаемся! Если враг уже на ступенях нашего дворца, дальнейшее сопротивление бессмысленно и лишь умножает ненужные жертвы! Я остаюсь во дворце! Не будут же эти варвары воевать с женщинами.

Офицер несколько секунд вглядывался в лицо своей контессы, но потом кивнул и развернувшись умчался обратно со своими солдатами.

Находившиеся в зале дамы разом загомонили, кто то заплакал. Амалия ушла мыслями в себя. Хотя, это громко сказать, мысли в голове метались перескакивая одна с другой не способные задержаться и сосредоточиться на одной теме. Несколько ближайших фрейлин сгрудившихся вокруг со страхом поглядывали на двери.

Наконец, створки отворились и в зал гремя железом и звеня шпорами ввалились альгемарские рыцари. Мечи многих были окровавлены, щиты носили следы многочисленных ударов и вмятин, были сильно выщерблены. Впереди всех шагал здоровенный бугай высокого роста в особенно богатой кольчуге с многочисленными золотыми и серебряными бляхами, украшенном дорогой чеканкой шлеме и щитом с тремя кабаньими мордами, гербом правящего в Альгемаре дома. Быстро окинув взглядом зал, он мгновенно выцепил среди присутствующих контессу Этернари и направился прямиком к ней на ходу пряча меч в ножны.

— Рад видеть контессу Этернари в добром здравии, — прогудело из под угловатого шлема.

Рыцарь изобразил легкий поклон и передав щит сопровождавшему его оруженосцу снял с потной головы шлем. На принцессу уставились пара насмешливых, оценивающих льдисто голубых глаз. Амалия постаралась сохранить бесстрастным выражение лица, но вид этой наглой потной красной морды в обрамлении спутанных слипшихся волос и неопрятной густой бороды, вызывал в ней однозначное отторжение. Ничего хорошего от этого типа ждать не приходилось.

— Не могу сказать Вам того же! — Невольно вырвалось у неё дерзкое.

Здоровяк довольно заржал и его поддержало окружение.

— Однако, Вам придется с этим считаться!

Здоровяк медленно приблизился пристально разглядывая контессу. На его лице играла довольная улыбка.

— Что с моим отцом и братом? — холодно поинтересовалась Амалия.

Бастард Оттована пожал плечами.

— Что касается виконта Дармета, то думаю, он уже беседует с привратниками Рая. Парнишка неплохо дрался, но ему не повезло. Что касается Вашего отца, то его судьба мне неизвестна, но, думаю, так же незавидна. В сражениях такое случается. Мой отряд обошел вашу армию что бы успеть захватить столицу маркграфства и отрезать пути отступления мятежникам. А заодно, уберечь от ненужных глупостей мою будущую жену.

Бастард резко приблизился к девушке и сгреб её в объятия. На Амелию дохнуло резким запахом пота и крови, чьи следы обильно покрывали нарядное сюрко альгемарца. Стало невыносимо противно и мерзко, захотелось ударить этого наглого негодяя посмевшего коснуться её. Да еще после всего сказанного, мужчина не вызывал у неё ничего кроме крайнего отвращения. Даже гибель брата, о которой она боялась услышать, не вызвала в ней таких чувств, как этот наглый вонючий боров облапивший её одной рукой и норовящий впиться своими масляными, потными губами ей в губы. Амалия замолотила руками по груди наглеца пытаясь отпрянуть и видя что это не удается заехала ему ладонями по лицу чего он откровенно не ожидал. Это заставило альгемарца отпрянуть, в глазах появился злой азартный блеск.

— А мне нравится эта норовистая кобылка, чувствуется порода. Такая сможет мне родить достойных наследников! — поделился мыслями со своим окружением предводитель альгемарцев. — Но я понимаю, Вас контесса, Вам еще надо свыкнуться с этой мыслью, хорошенько подумать и принять свою судьбу. У дочери мятежника не богатый выбор!

Всё это время окружение Этернийской контессы безмолвно и со страхом наблюдало за разыгрывающимся действом не смея вмешаться. Альгемарцев здесь не без оснований боялись, почитая необузданными и жестокими варварами, хотя многие аристократические рода в здешних краях, сами вели свою генеалогию от пришельцев из Альгемара и родственных им народов последние несколько сотен лет регулярно наведывавшихся, а иногда и оседавших в этой благодатной, южной стране.

— Всем разойтись по своим комнатам не высовываться и не покидать замок. Вашу судьбу будем решать позже, когда сюда пожалует король. Непослушание будет караться жестоко!

Заявление бастарда Альгемарского короля произвело на присутствующих гнетущее впечатление. Никто не посмел даже спросить о судьбе родных, ушедших с войском южан на битву с Альгемарцами, да это было и бесполезно, в свете того, что данный отряд не участвовал в нем. На лучшее уже никто не надеялся, но предпочел не злить лишний раз северян.

Амалию с парочкой фрейлин заперли в её личных покоях и приставили к двери стражу. Захватчики еще не вполне уверенно чувствовали себя в городе сумев захватить только одни ворота и прорваться ко дворцу маркграфа. Для захвата и контроля всего города, их отряд был слишком мал, хотя и представлял из себя элитное соединение из множества рыцарей с оруженосцами и вооруженными слугами. Альгемарцы опасались возможной контратаки на дворец и ворота, где они оставили крупный отряд.

Впрочем, переживали они зря, к вечеру к городу подошло еще несколько отрядов легкой кавалерии из Унгарона и немного пехоты. Немногочисленные беглецы с поля битвы завидев в воротах чужих солдат резко меняли направление спеша скрыться в другой стороне. В самом городе почти не оставалось вооруженных отрядов — самый минимум на воротах и дежурная смена. Тягаться городским стражникам в открытом бою с рыцарями, было самоубийственной глупостью. Ни в вооружении, ни в выучке они были им не соперники. Будь стражи, а еще лучше с городским ополчением больше, они бы без сомнения выбили не слишком большой отряд захватчиков, но ополчение ушло на ратное поле и не вернулось. Окрестное дворянство, включая тех нобилей, что имели в городе свои дома и даже укрепленные башни и замки, так же ушло со своим предводителем на битву. Расчет альгемарцев оказался удивительно верен. Немногочисленная привратная и дворцовая стража не смогла противостоять захватчикам.

Оказавшись в своих покоях, Амалия обессиленно опустилась в кресло и уже думала дать волю чувствам, но как ни странно, хоть в горле и стоял комок, а в уголках глаз собиралась влага, она смогла удержать себя в руках. В конце концов, она дочь маркграфа, а её фрейлины, так же отнюдь не из простых родов и у каждой родные или родственники приняли участие в битве и им сейчас ничуть не легче чем ей, а значит, и ей не стоит раскисать. У девушек так же глаза были на мокром месте, но они не позволяли себе разрыдаться рядом со своей госпожой.

Оставалось ждать и надеяться на сколько нибудь благоприятный исход. Тем более, что что то кардинальное предпринять было не в её силах. Вместо этого, Амалия решила подробнее расспросить своих фрейлин об их родственниках отправившихся на войну. Как ни странно, но об этом, она знала лишь в общих чертах. Конкретные военные приготовления были сугубо мужским занятием, для которых имелись отец и брат, много посвящавшие времени этому вопросу. Сама Амалия предпочитала больше заниматься искусством во всех его проявлениях, благо к этому располагали как средства, так и обилие талантливых деятелей этого направления, хотя многие из них и не одобрялись церковью. Но мнение жрецов, не слишком волновало юную контессу. Тем более что их семья имела расположение Асквийского понтифика.

Оказалось, что у её самой близкой подруги, Мелителы Нузельской, третьей младшей дочери в семье, на войну отправились и отец и старший брат во главе всей баронской дружины в пол сотни человек конных воинов оставив в замке всего десяток стражников. А вот у представленной меньше месяца назад ко двору контессы Гризелы Вольсанской, одногодке самой Амалии, дочери графа Вольсано, являвшегося вторым в марке по богатству и значимости человеком, отец и брат привели всего по сотне конных и пеших воинов, не считая нескольких десятков вассальных рыцарей с оруженосцами. Как бы мало Амалия не интересовалась военной темой, но прекрасно осознавала, что граф Вольсано мог выставить, как минимум в четверо больше. В его владениях находилось три богатых города, один из которых, мало чем уступал в размерах столице марки. Амалия не смогла не поинтересоваться почему так, но получила лишь пожатие плечами и скупое объяснение, что граф не посвящает дочь в военные вопросы.

В принципе, так могло и быть, но приязни к этой, новой фрейлине, у Амалии сразу поубавилась. В голове сразу же родилось подозрение, что граф подошел к выполнению вассальной клятвы весьма формально, а дочь приставил ко двору для того, что бы шпионить за правителями Этернари. Предположение было более чем реалистичным. Сам граф Вольсано был не частым гостем при дворе маркграфа, предпочитая свои замки, а для обязательной службы, отряжая своих вассалов, или вообще — наёмников. Вполне можно было допустить, что богатого графа тяготит зависимость от Этернари и он не прочь отпасть от марки.

Впрочем, это были лишь догадки, но сильно откровенничать в присутствии контессы Вольсано, как то расхотелось. Более того, захотелось куда нибудь услать этого возможного шпиона. Но, торопиться пока было некуда, следовало сначала прояснить судьбу Этернийского войска и отца, прежде чем предпринимать какие то решительные шаги, а такие были в запасе у юной контессы.

К вечеру пришли неутешительные известия — армия юга была полностью разбита и остатки её пленены. Вырваться удалось немногим. Маркграф храбро возглавивший рыцарей юга пал в битве. Услышав эти известия, Амелия уже не смогла сдержаться и разрыдалась. Она лишилась последнего родного человека на этом свете. Как бы там ни было в аристократических семьях с некоторой отдаленностью детей от родителей, отдавших воспитание отпрысков на попечение многочисленных воспитателей, в их семье всё было не так и дети и родители поддерживали друг с другом достаточно теплые и любящие отношения. Тем тяжелее было лишиться всего этого, да еще имея в собственном доме толпу грубых захватчиков чьему произволу теперь была отдана её судьба. Обмолвки же бастарда короля Альгемара о скором замужестве с ним, приводили просто в ужас. Мысль выйти замуж за это чудовище, не самым лицеприятным слухам о котором, увидев того вблизи, она могла вполне доверять, просто ужасала.

Несмотря на свою, некоторую отстраненность от серой прозы жизни и юный возраст, Амалия отнюдь не была дурой и понимала, что рано или поздно, ей придется выйти замуж и вряд ли это будет по её желанию. Но выходить за этого… лучше умереть, или бежать. Последняя мысль твердо засела в её голове. Отец, как то обмолвился, незадолго до битвы, что в случае чего, она сможет найти приют у родственников мамы в Саренго. Заодно, ей показали разветвленную систему потайных ходов во дворце и заставили заучить карту подземных коммуникаций под городом и ведущих из неё тайных тоннелей уводящих за город в несколько разных мест. Эти пути создавались много лет несколькими поколениями правителей марки на разные случаи жизни и вот, они пригодились.

Бежать сразу, она не решилась. Тем более, рядом присутствовала контесса Вольсано, которой Амелия не решалась довериться. Да и раскрывать наличие и расположение потайных ходов, тоже желания не возникало. Вот Нузельской она доверяла зная ту уже не один год и даже смогла переговорить с той получив согласие последовать за ней. Мелителе так же нечего было особенно ожидать от смены власти в Этернии, а то, что это последует за приходом Альгемарцев, сомневаться не приходилось. В любом случае, третьей дочери провинциального барона нечего было терять при любом выборе.

Ночь прошла спокойно, победители праздновали победу им было не до знатной пленницы. Хотя, по отдельным долетавшим звукам, не всем так повезло избежать внимания торжествующих победителей. Амалия не торопясь проверила всё необходимое для побега и поздно ночью уснула.

Следующий день не принес никаких изменений в её положении, что Амелию только устроило. Альгемарцам по прежнему было не до неё, хватало иных забот. Но один раз, бастард всё же навестил её напомнив о себе. Нормального разговора с ним опять не вышло, но на этот раз, он хоть не лез активно лапать свою невесту, лишь насмешливо улыбался в свою бороду.

Вечером, состоялся еще один тяжелый разговор. На этот раз, её навестил сам король Оттован II. Такой же здоровенный, рослый и широкий в плечах, заросший густой бородой, он напоминал ей медведя, по какой то неведомой причине принявшем облик человека. Жёсткий суровый взгляд из под кустистых бровей, казалось проникал насквозь вызывая невольный трепет. От него, она получила подтверждение всех ранее озвученных известий, закончившихся жестким ультиматумом. От неё, требовалось выйти замуж за бастарда короля, графа Гретхира Фредебольга получающего марку в своё управление. Никаких иных вариантов Оттован не желал. Дочери мятежника и так делали милость оставляя её в родной стране, а не ссылая куда нибудь в дальний монастырь, где вовсе не факт, что она долго проживет.

Амалии стоило огромных трудов не дать немедленного согласия сломившись под требовательным взглядом. Еще ожидая этого разговора, она репетировала дерзкие слова которые собиралась бросить в лицо могущественного монарха. Но всё, на что её хватило, это заявить, что она пока не готова дать согласия на брак.

Смерив дерзкую девченку задумчивым взглядом, король мрачно заметил.

— Мужская ветвь рода Этернари прервана, не говоря уже об еще более древних Амалах, с которыми вы были в прямом родстве. Неужели ты девочка думаешь, что твой отец так бы желал твоей смерти, или даже простого впадения в ничтожество, а это единственная альтернатива, которую я могу тебе предложить. Гретхир станет тебе хорошим мужем, хоть и выглядит порой как дикий медведь. А что касается гибели твоих родных: отца и брата, то такова жизнь и судьба воинов. Они выбрали не ту сторону и поплатились за это! Не повторяй их судьбу, сделай единственно правильный выбор. Завтра, мы огласим решение. Либо ты выходишь за Гретхира, либо отправляешься в дальний монастырь, на северной окраине Альгемара. Заранее могу сказать, тебе там очень не понравится! Подумай хорошенько!

После этого жесткого напутствия, король развернулся и вышел сопровождаемый сыном. Амалия обессилено опустилась в кресло, её бил сильный озноб. Всё время недолгого разговора, она ощущала будто на неё давит тяжелая плита готовая вот вот раздавить. Стоило огромного труда сохранить достоинство и не согласиться тут же на всё, что от неё требовали, или не сорваться на смертельно опасную дерзость, которая еще недавно, её просто распирала, а сейчас, от одной мысли высказать этому человеку всё вслух, становилось страшно.

Резоны короля были более чем понятны. Этот брак нужен был ему, что бы легитимизировать власть своего незаконнорожденного сына в этих землях. Но в принципе, он готов был обойтись и без этого. Наследница же Этернари делала власть нового хозяина здешних земель уже бесспорной. Король выбрал самый простой и надежный путь узаконить захват со всех сторон, а заодно, влить в будущих потомков по данной линии благородную кровь Амалов, которая могла сделать честь любому правителю в окрестных королевствах.

Этой ночью она решила твердо — бежать. Оставалось как то обезвредить вольсанскую шпионку, дабы она не подняла раньше времени шум и не помешала задуманному. Но к удивлению Амалии, та сама предложила своей патронессе бежать. Своё предложение она объяснила просто, что прекрасно видит чувства Амалии и понимает, что ничего хорошего её не ждет, если только она не согласится на предложение короля, она ведь не собирается согласиться? Ну вот! Она, как девушка, её прекрасно понимает и сочувствует, а как вассал Этернари и фрейлина, просто обязана помочь. Это дело чести, так же как и рыцарю служить своему сюзерену.

В словах Гризелы был смысл, но Амалия совсем не ожидала их от неё услышать. Ранее, контесса Вольсано никак себя особо не проявляла на ниве служения своей госпоже. Сама Амалия списывала некоторую отстраненность девушки почти столь же высоким званием как и у неё самой, полагая мысли той зазорным служить дочери маркграфа наравне с остальными фрейлинами двора происходившими из куда менее знатных фамилий. Вероятно так и было, но представления о чести, похоже заставляли девушку серьезно отнестись к угрозам своей госпоже.

Амалия с интересом и сомнением смерила Вольсано изучающим взглядом. Одного с ней роста, телосложением она походила скорее на Мелителу, разве что грудь была меньше, как у неё самой. Длинные, почти до пояса темные шелковистые волосы, распущенные по последней моде, серые глаза, прямой аккуратный носик, чистая чуть смугловатая кожа, пухленькие губки, маленький подбородок. Гризела была без сомнения красива. Оставалось непонятным, почему она еще не замужем, в её то года, для чего её придерживал отец не торопясь с замужеством дочери, при огромном то обилии претендентов на её руку. К своему стыду, Амалия так до сих пор и не удосужилась это выяснить. Сейчас же было уже не до того.

Видя сомнение в глазах Амалии, Гризела, чуть смущаясь предложила.

— Я знаю, во дворце имеются тайные ходы, по которым можно выбраться наружу. Наверняка есть и здесь входы в них, а если нет, можно придумать предлог, что бы пробраться туда, где они есть. Если нужна моя помощь, располагайте мной. Король явно не намерен затягивать со свадьбой своего сына. Ему еще идти на Аскву! Надо торопиться!

В словах девушки снова был резон. И упоминание о потайных ходах, её нисколько не удивили, тем более, что Гризела не знала их расположения. А уж об их наличии, наслышаны должны были быть многие. Возможно, у той были какие то еще резоны помочь Амалии, но сильно копаться в мотивах, сейчас было не время. Как поняла Амалия, сама Гризела бежать вовсе не собиралась. На вопрос почему, ответила просто.

— Вольсано живут в этих землях уже достаточно давно, дольше Этернари. У нас здесь полно родственников и друзей, хоть мы не настолько значимы, как Этернари, или Фензалы, но и просто так, нас обижать тоже не всякий решится, тем более без веской причины. Королю ни к чему излишняя оппозиция здешних синьоров, которой не избежать в ответ на совсем уж необоснованные расправы. А я найду способ не дать повода меня обвинить в пособничестве Вашему побегу, главное не попадайтесь. Вы ведь можете незаметно выбраться за стены города?

Амалия кивнула напряженно вглядываясь в лицо нежданной сообщнице.

— Ну вот, — обрадовалась та. — Думаю и верные люди за стенами у Вас так же найдутся, кто поможет Вам выбраться за пределы Этернии. Саренго не входит в империю. Там, думаю, Вы будете в безопасности.

— Допустим всё так! — Всё еще сомневаясь, помялась Амалия, но всё же спросила в лоб. — Зачем Вольсано помогать Этернари?

На лице заговорщицы проступила досада, она так же задумчиво помялась, но решилась ответить.

— Вольсано в Этернии, первые после Этернари! Вас устроит такое объяснение?

После этих слов, сомнений в искренности контессы Вольсано не осталось. По враз изменившемуся лицу, ставшему жестким и решительным, Амалия поняла истинный смысл помощи Гризелы. Вольсано, таким не хитрым способом избавлялись от конкурентки. Тонко, хитро, рсчетливо. Даже руки пачкать убийствами не надо. Сразу же на ум пришла мысль, что Гризела сама метит на место Амалии. В этом случае, она первая, кто заинтересован дать Амалии сбежать. И даже может надеяться на благополучный исход побега. Ведь даже если ту поймают, Вольсано вовсе не могут быть уверены, что наследницу рода не выдадут за бастарда силком, несмотря на угрозы отправить в монастырь.

Оставался только вопрос, что бы они предприняли, согласись Амалия на брак. Отравили бы? Исключать такой возможности было нельзя. Но размышлять еще и на эту тему, она не собиралась, так как твердо решилась на побег.

Смущала невозможность проститься с телами убитых отца и брата, помещенных на отпевание в кафедральный собор Луцента. Но такую возможность для неё обусловили согласием на брак, который она должна была огласить в присутствии знатных господ в главном зале дворца, на что она пойти не могла. Оставалось только внутренне попросить у родных прощения и готовиться к побегу.

Сразу после ужина поданного в покои, Амалия демонстративно приняла ванну, Этерния была достаточно цивилизованной страной, сохранившей технологии еще Древней империи и засобиралась ко сну отослав служанок, оставив только двух оставленных ей фрейлин, чьи покои были в соседней комнате. Убедившись, что её больше не потревожат, она с Мелителой быстро переоделись в имевшиеся в гардеробе мужские одежды. Был у Амалии такой каприз, имелась в гардеробе пара таких костюмов. Выгребла из шкатулок свои драгоценности, мешочек с золотом и под пристальным взглядом Вольсано, велела той выйти в соседнюю комнату и войти не раньше чем через пять минут.

Та прекрасно всё поняла, пожала плечами и молча вышла. Убедившись что Гризела не подглядывает, Амалия особым образом нажала в стене один из многих канделябров и в ровной кладке стены, с тихим щелчком образовалась щель. Легко толкнув её, девушка проникла в узкий межстеновой проход и дождавшись подругу, прикрыла дверь до щелчка замуровав вход.

Зябко пожав плечами и ободряюще улыбнувшись подруге, впервые оказавшейся в таком месте, она двинулась вперед. Было очень неуютно и немного страшно. Она еще никогда здесь не оказывалась одна. Подругу, а Мелителу, она со всем основанием могла таковой считать, мало скрывая от неё свои мысли и делясь мечтами, как и та с ней, всерьез можно было не воспринимать, ибо она вообще оказалась в потайных переходах впервые и случись что, мало могла помочь. А о потайных ходах и тем более подземных катакомбах и канализации, ходили, порой страшные легенды. Всей полноты их ходов, залов и галерей не знал никто. Отец, еще когда знакомил её с данной сетью, особо подчеркивал — не отходить далеко от известного маршрута, ибо заблудиться в этом лабиринте ничего не стоило. Еще, он подчеркнул, что соваться в эти места без защитного медальона, очень опасно. Кто или что может представлять для человека опасность, он тогда не сказал, лишь упомянув, что здесь обитают странные и опасные существа с которыми лишний раз, лучше не встречаться, хоть встреча и маловероятна.

Освещая себе путь одинокой свечой, узкими проходами они выбрались в подвал, миновав несколько вертикальных лестниц и перекрывавших ходы казалось бы глухих стен, в которых Амалия безошибочно находила скрытые рычаги открывавшие проход. Немного передохнув и собравшись с духом, они выбрались в катакомбы широкой сетью разбегающиеся во все стороны под городом. Дальше следовало идти по открытой части подземелий, куда можно было легко попасть через систему канализации, для которой, частично и были приспособлены катакомбы. Кое где ходы были заложены кирпичом или перегорожены решетками с массивными замками на дверях и устрашающими изображениями долженствующими отвратить желающих от вскрытия закупоренных мест.

Однажды, они услышали недалеко шаги группы людей шествовавших по темным коридорам освещая себе путь факелами. К счастью, люди не таились и слишком шумели, а потому, беглянки успели юркнуть в недавно пройденный ими узкий проход и потушить свечу. Отряд из нескольких вооруженных людей, которых они успели мельком разглядеть в узком проеме своего отнорка, не заметив их прошел мимо. Дождавшись когда звуки шагов стихнут вдалеке, девушки на ощупь вновь запалили свечу, благо захватить хорошие кресала и трут, они не забыли.

После примерно часового блуждания по темным лабиринтам, распугивая крыс и прочую мелкую противную живность, сверяясь с едва различимыми и понятными только посвященным знаками на стенах, Амалия вывела их в широкий зал с довольно высокими сводами, куда сходились сразу несколько ходов по двум из которых тек довольно широкий поток, а в центре находился небольшой водоем. В этот момент, где то впереди, в широкой галерее с водным потоком раздался плеск воды и сразу за ним страшный рев, какой может издавать только какое то ужасное чудовище, даже думать о котором в таком месте было страшно. Оцепенев на мгновение, ибо от этого ужасного рева душа у неё мгновенно ушла в пятки, Амалия быстро опомнилась, помогла подруга схватившая её за руку и бросилась по одному из боковых нешироких проходов таща подругу за собой. Бежать было неудобно, свеча трепеща в руках давала мало света грозясь вот вот потухнуть, а еще была опасность налететь на какое ни будь невидимое препятствие и расшибить себе голову. Но рев повторившийся снова за спиной и быстрые шлепающие звуки по голому камню, заставили поторапливаться.

Подруга что то тихо и невнятно причитала за спиной, её саму била мелкая дрожь, но понимание того, что кроме неё, позаботиться об их спасении некому, заставляли собраться и действовать. К счастью, цель была совсем рядом и после очередного поворота, с облегчением разглядев на стене нужный знак, Амалия зашарила по стене дрожащими руками силясь быстрее нащупать нужный выступ. Подруга нервно торопила со страхом вглядываясь в недавно оставленный коридор.

Торжествующий рев повторился уже совсем рядом и в этот момент, она нащупала нужный выступ и быстро провернула грубый камень в нужное положение. В стене раздался глухой щелчок и появилась щель. Не откладывая ни мгновения, Амалия быстро надавила на створку заставив ее провернуться по своей оси и быстро юркнула внутрь. Подруга не заставила себя долго ждать едва не толкая её в спину и тут же обе навалились на створку возвращая её на прежнее место. Едва раздался щелчок запора в камень стены ударило что то грузное. Обе девушки явно почувствовали вибрацию пробежавшую по камню. За стеной снова раздался рев, но теперь, в нем слышалось глухое разочарование.

— Я видела это! — стуча зубами, промолвила Мелитела. — Два огромных желтых глаза, оно такое огромное. Я не смогла разглядеть полностью, но оно просто чудовищно б-большое. Надеюсь впереди нас ничего подобное не поджидает? Мне как то расхотелось бродить по этим тёмным переходам!

— Нет, этот ход не должен сообщаться с остальными катакомбами. Во всяком случае, мне так объяснили. До выхода на поверхность уже недалеко.

Снова запалив свечу, в процессе бегства она потухла, они продолжили путь и вскоре вышли к нужному месту. Коридор тут разветвлялся, но как точно знала Амалия, это были просто несколько альтернативных выходов.

— Этот путь выведет нас в небольшую загородную усадьбу принадлежащую моей семье. Местный арендатор верный семье человек, но, всякое может случиться, лучше не шуметь и побыстрее покинуть окрестности города. Вокруг полно альгемарцев и прочего отребья сопровождающего войска. Надо быть осторожными!

Устало опустившись на пол передохнуть перед последним рывком, напутствовала подругу Амалия. Очень хотелось пить, вот только они не догадались позаботиться о питье заранее, оставалось только терпеть и надеяться на скорее разрешение их нужды.

Обговорив еще несколько деталей и свое поведение они поднялись и двинулись вперед, на волю.

Каково же было удивление Амалии когда тайный запор привычно щелкнув обозначил щель дверного прохода и навалившись на него она собиралась отворить дверь, но та, тут же уперлась в какое то препятствие и намертво встала. Никакие попытки сдвинуть дверь дальше ничего не дали. Дверь открылась ровно настолько, что бы можно было просунуть палец, не больше.

Глухо выругавшись Амалия захлопнула створку обратно навалившись на противоположный край. Взгляд брошенный на подругу явил явные следы паники у той на лице. Оказаться запертыми в каменной кишке без возможности выйти на свободу, при том что сзади, у противоположного выхода, по которому они пришли может поджидать страшное чудовище, явно не расположенное к людям доброжелательно, кого хочешь могло напугать.

— Спокойно, — с нажимом велела Амалия. — Здесь есть и другой выход. Этот вел в подвал, через который можно было выскользнуть незаметно. Другие выходят в жилые помещения дома над нами, а там, могут быть враги. Но, придется рискнуть, только надо быть очень осторожной!

Мелитела с явным облегчением кивнула. Попасться в руки, пускай и к врагам, было всё таки менее страшно, чем к неведомому чудовищу бродящему по каменным лабиринтам подземелий, только и ждущему, как бы полакомиться человечинкой.

Путь к другому выходу вел по узким и крутым лесенкам кое где вырубленным в камне, а где то сложенным кирпичом. Было очень неудобно пробираться, сумки и кинжал постоянно цеплялись за грубо обработанные стены. Крупногабаритному мужчине, а тем более в доспехах, протиснуться здесь было бы довольно сложно.

— Мы выйдем через камин, надо будет пригнуться и не шуметь, у него низкие своды и перед ним кованная решетка, не наткнись. Тушим свечу и по стеночке налево крадемся к двери, держись за меня когда выйдем.

В последний раз проинструктировала Амалия и сделав несколько шагов по лесенке вверх, нащупала запорный механизм. Привычный глухой щелчок и с тихим скребущим шорохом, явственно и громко прозвучал в темноте, каменная кладка отъехала в сторону. Ориентируясь на ощупь и по памяти, Амалия, стараясь не шуметь выбралась в камин. Темнота стояла хоть глаз выколи. Запоздало она подумала что нужно было выждать немного после погашения свечи, что бы глаза больше привыкли ко тьме, но было уже поздно. Хотя, здесь, в доме, темень не казалась столь густой, а за едва различимым окном, чернота казалась несколько светлее. Разглядеть большего было невозможно.

Вытянув подругу наверх, проход из камина уходил сразу вниз, она кое как заперла каменную дверь удостоверившись в том, что запор встал на место по щелчку. И пригнувшись направилась по стеночке к двери чувствуя что подруга крадется следом. Проверять, есть ли кто в комнате, она опасалась, а ну как есть и это совсем не друг. Такая вероятность была более чем велика. Несмотря на наличие с собой хорошего оружия, она очень критически воспринимала свою способность противостоять с ним опытному бойцу. Чему то её конечно учили, но так же недвусмысленно давали понять, что с настоящим воином, ей не удастся справиться, разве что очень повезет. По тренировкам с братом, она это и сама прекрасно видела.

Всё произошло быстро и неожиданно. На стоящей посередине комнаты большой кровати кто то заворочался, отчего девушки мгновенно замерли на месте стараясь даже не дышать. Раздался металлический лязг кресала по кремню, полетели искры и уже через секунду язычок пламени из масленого светильника озарил тусклым светом помещение. Прежде чем девушки опомнились, обнаженный мужчина выхватив из ножен меч быстро спрыгнул с кровати и вытянул клинок в их сторону, так, что его кончик заплясал в каком то полуметре от их лиц.

— Представитесь господа, — насмешливым голосом вопросил он.